Текст книги "Без ума от любви"

Автор книги: Дженнифер Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Она моя жена, она под моей защитой. Единственное, что я позволю тебе сделать, – это снова объявить меня душевнобольным.

Харт покраснел.

– Йен, послушай меня…

– Я хочу, чтобы она была моей женой, и она останется моей женой, – сказал Йен. – Теперь она Маккензи. И относитесь к ней, как к Маккензи.

Харт посмотрел на Йена, затем на Бет, которая старалась гордо вздернуть подбородок, но желание сбежать от его хищного взгляда становилось все сильнее.

Странно, когда Йен сообщил Бет, что они поженятся, она спорила с ним. Теперь же, когда этот мрачный Харт решил разлучить их, она поняла, что сделает все, чтобы сохранить брак с Йеном.

– Я жена Йена, потому что хочу ею быть, – сказала Бет. – А будем мы жить в роскошном дворце или в маленьком пансионе, не имеет значения.

– А может, в церковном приходе? – подсказал разгневанный Харт.

– Приход в трущобах во многом принес мне пользу, ваша светлость.

– Там были крысы, – сказал Йен.

Бет удивленно посмотрела на него. Должно быть, в сведениях, собранных Керри, имелись подробности.

– В самом деле, там их была целая семья, – сказала она. – Навуходоносор и его жена, и трое их детей, Шадраха, Мешаха и Абеднего.

Мужчины смотрели на нее двойным золотистым взглядом.

– Видите ли, это была наша шутка, – смутилась она. – Когда знаешь крыс по именам, как-то легче переносить их присутствие.

– Здесь крыс нет, – сказал Йен. – Тебе больше не придется беспокоиться о крысах.

– Во всяком случае, четвероногих, – продолжила Бет. – Инспектор Феллоуз немного напоминает мне Мешаха – у него загораются глаза и дергается нос, когда он смотрит на особенно вкусный кусок сыра.

Йен нахмурился, Харт явно не знал, что ему о ней думать.

– Хотя я могу представить себе, что у вас есть змеи, – не умолкала она. – Здесь все-таки сельская местность. И есть полевые мыши и другие существа. Должна признаться, я не привыкла к деревне. Моя мать родилась в деревне, но я с самого детства жила в Лондоне и выезжала из большого города, лишь когда миссис Баррингтон считала необходимым поехать в Брайтон и делать вид, будто ей нравится море.

Йен стоял, полузакрыв глаза, и, казалось, не слушал Бет. Она знала, что он не слушал, но неделю назад он мог вернуться к определенной фразе и повторял ее для Бет.

Она с усилием закрыла рот. Харт взглянул на нее с таким видом, как будто собирался привезти сюда комиссию по делам душевнобольных, чтобы завтра с пристрастием допросить ее.

Йен вышел из транса и обратился к ней:

– Завтра я покажу тебе весь Килморган. Сегодня мы спим в нашей спальне.

– А у нас есть спальня?

– Керри все устроил, пока мы ужинали.

– Неиссякаемо находчивый Керри. Что бы мы без него делали?

Харт настороженно посмотрел на Бет, как будто она сказалa что-то важное. Йен обнял ее за талию и повел к дому. Теплота Йена сделала незаметной прохладу вечера и прикрывала ее от ветра.

Надежная гавань. В водовороте ее жизни их было не много. А сейчас Йен прижал ее к себе, но Бет всю дорогу до самого дома чувствовала, что Харт сверлит ее взглядом.

Дом поглотил Бет, Йен вел ее наверх по огромной красиво декорированной лестнице все дальше и дальше.

На стенах лестничного холла висело столько картин, что почти не видно было обоев. Пока Йен вел ее по лестнице, Бет глядела на них подписи: Стаббс, Рамзи, Рейнолдс. Несколько картин с изображением лошадей и собак были подписаны Маком Маккензи. На первой площадке доминировал портрет нынешнего герцога, Харта. Взгляд его золотистых глаз был на портрете таким же угрожающим, как и в жизни.

На второй площадке висел портрет пожилого мужчины с таким же высокомерным взглядом, как и у Харта. Он с силой сжимал в руке складку пледа Маккензи, и по его взгляду было видно, как он гордится своей длинной бородой, усами бакенбардами.

Бет заметила его, еще когда они спешили вниз к обеду, но сейчас остановилась.

– Кто это?

Йен даже не взглянул на портрет.

– Наш отец.

– О, какой он… волосатый.

– Именно поэтому мы все любим тщательно бриться.

Бет сердито посмотрела на человека, причинившего Йену столько боли.

– Если он был так ужасен, почему занимает почетное место? Уберите его на чердак и забудьте о нем.

– Такова традиция. Существующий герцог на первой площадке, предыдущий на второй. Дедушка там, повыше. – Он указал наверх следующего пролета. – Прадедушка выше его и так далее. Харт не хочет нарушать правила.

– И когда вы поднимаетесь наверх, герцоги Килморгана смотрят на вас на каждом повороте.

Йен подвел Бет к прадеду Маккензи.

– Это одна из причин, почему у всех у нас есть собственные дома. В Килморгане у меня апартаменты из десяти комнат, но мы бы хотели побольше уединения.

– Апартаменты из десяти комнат? – переспросила Бет. – И это все?

– Каждому из нас принадлежит крыло этого дома. Если мы пригласим гостей, то примем их в нашем крыле и там разместим.

– У вас часто бывают гости?

– Нет.

Йен привел Бет обратно в гардеробную, где она переодевалась к обеду. Она думала, что небольшая комната великолепна, но Йен показал ей, что по другую сторону была расположена спальня, размером во весь первый этаж в доме миссис Баррингтон.

– Ты моя первая.

Бет посмотрела на высокий потолок, огромную кровать и три окна с широкими подоконниками.

– Если человек хочет получить приглашение сюда, он должен выйти за тебя замуж. Меня не удивляет, что у вас нет гостей.

Йен оглядел ее и снова остановил взгляд на кровати.

– Ты опять шутишь?

– Да, не обращай на меня внимания.

– Никогда не обращаю.

Сердце Бет екнуло.

– Это твоя спальня?

– Это наша спальня.

Бет с волнением изумленно смотрела на тяжелые резные спинки кровати из орехового дерева.

– Я слышала, что все аристократические пары имеют отдельные спальни. Миссис Баррингтон этого не одобряла, пустая трата места и денег, говорила она.

Йен открыл еще одну дверь.

– Здесь твой будуар. Но спать ты будешь со мной.

Бет заглянула в элегантно обставленную комнату с удобными креслами и глубокой оконной нишей. Боже, совсем неплохо.

– Керри поможет тебе расставить все, как тебе хочется, только скажи ему, и он все устроит.

– Я начинаю думать, что Керри просто волшебник.

Бет подождала ответа, но Йен ничего не сказал и снова, а устремил взгляд вдаль.

– Полагаю, ты очень рискуешь, – сказала она. – Я где-то читала, что спать в одной спальне с женщиной опасно, потому что она во сне выдыхает вредные запахи. Абсолютная чепуха, заявила миссис Баррингтон, когда я ей рассказала об этом. Мистер Баррингтон спал рядом с ней тридцать лет и никогда не болел.

Йен обнял ее, тепло его тела отвлекло ее от посторонних мыслей.

– Шарлатаны наговорят что угодно, только бы получить деньги за свои исследования.

– Они этим занимались в сумасшедшем доме?

– Они старались проводить всякие эксперименты, чтобы вылечить меня. Я никогда не видел, чтобы кто-то из них работал.

– Это было жестоко.

– Они думали, что помогают.

Бет положила сжатые кулачки на его плечи.

– Только не будь таким глупо мягкосердечным и не прощай их. Твой отец держал тебя в заключении, а эти люди мучили тебя, называя это наукой. Я их ненавижу. Я бы хотела пойти в этот сумасшедший дом и высказать твоему доктору, кем бы он ни был, все, что я о нем думаю.

Йен прижал пальцы к ее губам.

– Я не хочу, чтобы ты участвовала в этом.

– Так же, как ты не хочешь, чтобы я участвовала в деле об убийстве в Хай-Холборне.

Его обычно теплые глаза холодно блеснули.

– Это тебя не касается. Я хочу, чтобы ты оставалась в стороне. Я хочу помнить только о настоящем, а не тебя в связи с моим прошлым.

– Тебе хочется создать другие воспоминания, – сказала Бет.

– У меня чертовски хорошая память. Я не могу отключить ее. Я хочу помнить тебя одну, здесь, со мной, или тот пансион в Париже. Тебя и меня, а не Феллоуза, или Мейтера, или моего брата, или Хай-Холборн.

Слова замерли на его губах, и он начал тереть виски, а в его взгляде появилась растерянность. Бет взяла его руки в свои ладони.

– Не думай об этом.

– Это выше моих сил.

Бет осторожно потерла ему висок. Он привлек ее к себе.

– Когда ты рядом, на душе у меня спокойно. Совсем как с чашами династии Мин – когда я касаюсь их, все прекращается. Ничего не меняется. Ты остаешься сама собой. Вот зачем я привез тебя сюда. С тобой мне спокойнее.

Бет смотрела на него, не в силах сдержать слез.

– Скажи мне – как?

Он обхватил ладонями ее лицо. Только она одна существовала для него.

– Не покидай меня.

– Мы женаты, – прошептала Бет. – Как я могу покинуть тебя?

– Всякое бывает.

Йен прикоснулся к ней лбом, вспоминая тот ужасный день, когда он пришел к Маку с прощальным письмом, написанным Изабеллой. Йен не мог забыть отчаяния Мака, когда тот понял, что Изабелла ушла.

– Я не уйду.

– Обещай мне.

– Обещала и обещаю.

Йен поцеловал ее в губы. Изабелла безумно любила Мака и все же оставила его.

– Не покидай меня, – повторил Йен.

Бет кивнула. Он прижал ее к себе, нащупывая пальцами пуговки на платье. Обнажив ее грудь, он поцеловал ее. Бет издала какой-то звук, а Йен продолжал целовать ее.

Он чувствовал, как Бет снимает с него одежду. Она поцеловала ямочку на его горле, и он шумно втянул в себя воздух. Запах ее волос щекотал его ноздри.

Йен быстро расстегнул лиф ее платья, легкими рывками расшнуровал корсет. Сбросив ее сорочку, он поцеловал обнажившиеся груди. Бет прижалась сосками к его ладоням.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы раздеть ее, и он, теряя терпение, рвал ткань, а Бет слабо вскрикивала. Он взял ее на руки и отнес на кровать, затем так же нетерпеливо разделся сам. Он лег рядом с ней, даже не потрудившись откинуть покрывала. Она хотела что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем.

Он раздвинул ей ноги, вошел в нее, обнаружив, что она более чем готова принять его. Бет приподняла бедра, уже привычно подхватывая ритм его движений. То медленных, то быстрых. Он целовал ее припухшими губами, оставляя следы поцелуев на ее шее и слизывая капли пота с ее тела.

Постепенно Йен становился нежнее, игривее. Он укрыл свое тело ее длинными волосами, гладил, расчесывал и целовал их.

Он целовал ее и любил, не издавая ни звука. Для него ничего не существовало, кроме этой полутемной комнаты с Бет, лежавшей под ним, – ни Харта, ни Феллоуза, ни убийств.

Он чувствовал, что Бет хочет заставить его посмотреть ей в глаза, однако избегал ее взгляда. Если бы Йен посмотрел на нее, он бы растерялся, а ему этого не хотелось.

Они не заметили, что край неба стал светлеть. Бет сонно улыбнулась ему, когда они в очередной раз взлетели на вершину блаженства, Йен поцеловал Бет и рухнул на кровать рядом с ней.

Он положил руку на ее теплый живот и прижал ее к себе.

Его большая сильная рука, обнимавшая ее тонкую талию, казалась коричневой на ее белой коже. Здесь, с ним, она будет в безопасности, в такой безопасности, что ей никогда не захочется отсюда уехать.

Проснувшись, Бет увидела, что она накрыта одеялами, а Йен по-прежнему с ней. Она не успела спросить его о завтраке, его улыбка превратилась в улыбку хищника. Он прижал ее к подушкам и быстро и решительно овладел ею еще раз, так что она чуть не задохнулась.

– А теперь нам следовало бы встать, – прошептала Бет, когда он снова тихо лежал на ней, время от времени лениво покусывая ее шею.

– Почему?

– Разве твой брат не ждет нас к завтраку?

– Я приказал Керри обслужить нас здесь.

Бет погладила его по щеке.

– Я очень надеюсь, что ты платишь Керри большое жалованье.

– Он доволен.

– Он оставался в сумасшедшем доме вместе с тобой?

– Кэмерон послал его присматривать за мной, когда мне исполнилось пятнадцать. Кэм решил, что нужно, чтобы кто-то брил меня и следил за моей одеждой. Он был прав. Вид у меня был ужасный.

В этот момент вошел Керри с тяжелым подносом, заставленным серебром и фарфором. Йен не поднялся, но когда Керри пододвинул столик к кровати и поставил на него поднос, он проверил, прикрыта ли Бет.

Как и в Париже, Керри делал вид, что не замечает Бет, когда подавал ей завтрак и разливал в приготовленные чашки ароматный чай. Он даже принес газеты, как лондонские, так и эдинбургские, которые свернул и положил возле тарелок. А заодно и письма.

Бет чувствовала себя распутной дамой, которая нежится в постели, а служанка приносит ей еду и вино. Миссис Баррингтон никогда не завтракала в постели, даже в свои последние дни, когда была очень слаба.

Керри вышел, с усмешкой взглянув на Йена, и Йен решил, что лучше ему покормить Бет в постели, чем вставать и садиться за стол.

У него это хорошо получалось, он давал ей кусочки хлеба с маслом и с вилки – кусочки яйца. Она хотела отобрать него вилку и засмеялась, когда он не отказался ее отдать.

Йен тоже улыбнулся и позволил Бет кормить его. Ему нравилось, что при этом она сидела верхом на его бедрах.

Так прошел целый день – она занимались любовью, затем валялись в постели, читая газеты, а Керри приносил им еду и питье и убирал со стола.

– Мне нравится быть аристократичной леди, – сказала Бет, когда уже вечерело. – Я все еще привыкаю не вставать на рассвете, чтобы обслужить кого-то.

– Теперь мои слуги будут обслуживать тебя.

– Кажется, они этим очень довольны.

Рыжая горничная, которая пришла убрать в комнате и разжечь камин, расплылась в улыбке, когда Бет поблагодарила ее. Сияющей, довольной улыбкой, в которой не было ни капли презрения.

– Ты им нравишься, – сказал Йен.

– Они ничего обо мне не знают. Может быть, я сварливая и буду ругать их с утра до вечера.

– А ты будешь?

– Конечно, нет, но откуда им это знать? Если только Керри не прочитал им мое досье.

– Они доверяют мнению Керри.

– Видимо, доверяют все.

– Эта семья всегда служила Маккензи. Они сами составляют клан Маккензи и всегда работали на нашей земле. Сражались рядом с нами и целыми поколениями служили нам.

– Есть еще так много всего, к чему я должна привыкнуть.

Йен ничего не ответил, подсунул руки под ее груди и поцеловал ее.

Позднее, после полудня, Йен показал ей свою коллекцию. У Бет возникло ощущение, будто ее ввели в святилище. Неглубокие застекленные полки были встроены в стены огромной комнаты, и часть застекленных полок занимала ее середину. Чаши династии Мин, самых разных размеров и цветов, стояли на полках, на небольших подставках, на которых были указаны приблизительное время, мастер и другие подробности. Некоторые полки были пусты и ожидали пополнения коллекции.

– Здесь как в музее. – Бет с удивлением оглядывала комнату. – Где те, что ты купил в Лондоне?

Все полки казались ей одинаковыми, но Йен уверенно подошел к одной из них и достал расписанную красным чашу, которую он купил у Мейтера.

Бет думала, что все чаши красивы, но не совсем понимала, почему Йену хотелось иметь их сотню. И так бережно и с любовью обращаться с ними. Он поставил чашу на прежнее место и как будто наугад подошел к другой полке и достал из нее еще одну чашу. Она была ярко-зеленого, подобию нефриту, цвета, и на наружной стороне были изображены три серо-зеленых дракона.

Бет сжала руки.

– Как красиво!

– Она твоя.

Бет замерла.

– Что?

– Я дарю ее тебе. Это свадебный подарок.

Бет смотрела на чашу, этот тонкий кусочек прошлого, такой хрупкий в больших и грубых пальцах Йена.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. – Он снова нахмурился. – Она тебе не нравится?

– Очень нравится, – поспешила сказать ему Бет. – Я польщена.

Йен усмехнулся:

– Это лучше, чем новая карета с лошадьми и дюжина платьев?

– О чем ты говоришь? Во сто крат лучше.

– Это всего лишь чаша.

– Но для тебя она особая чаша, и ты даришь ее мне. – Бет осторожно взяла ее и улыбнулась драконам, гонявшимся друг за другом уже целую вечность. – Лучшего подарка я представить себе не могла.

Йен осторожно взял у нее чашу и поставил на прежнее место. Это было вполне разумно, она будет здесь, и не придется волноваться из-за ее сохранности. Но поцелуй Йена после того, как он сделал это, был далеко не разумным. Он был грубым. Бет было больно, и она не понимала, почему он так торжествующе улыбался.

– Кэм приехал.

Йен увидел брата в окно спустя несколько дней, когда застегивал рубашку, и только пожал плечами. За его спиной Керри приготовлял остальную одежду Йена, а Бет, прекрасно выглядевшая в красном шелковом халате за маленьким столиком пила свой утренний чай.

Они с Бет провели в апартаментах Йена три дня, занимаясь любовью. Они осматривали дом или сад, которые Йен хотел показать ей, а остальное время находились в спальне. Йен знал, что, в конце концов, им придется покинуть это крыло дома и вернуться к Харту и в реальный мир, но он никогда не забудет радостей пребывания в этой спальне. Если наступят тяжелые времена, в чем Йен не сомневался, он будет вспоминать об этом.

Кэмерон привез новую лошадь, годовалую кобылку, и Йен взял с собой Бет, чтобы познакомиться с обоими.

Кэм наблюдал, как лошадку выгружали из особой телеги, и отчаянно ругал конюхов. А затем подошел к ним и все сделал сам.

– Никогда не видела, чтобы у лошади была собственная карета, – сказала Бет, когда бойкая лошадка сошла с телеги. – Чтобы люди везли ее, а не она их.

Кобылка была хорошо сложена, с розовыми крупными ноздрями, гнедая с черной гривой и густым черным хвостом. Ее коричневый глаз с интересом посмотрел на Бет.

– Это не рабочая лошадь, – сказал Кэмерон. – Она настоящая красавица и выиграет десятки скачек, не правда ли, милая? А потом она произведет других рысаков.

Кэмерон ласково погладил ее по носу.

– Почему бы тебе не жениться на ней, отец? – спросил Дэниел, стоявший у фургона. – Всю дорогу он любезничал с проклятым животным.

Кэмерон, не обращая на сына внимания, подошел к Бет. Он поцеловал ее в щеку, затем похлопал Йена по спине, от него пахло лошадью и потом.

– Добро пожаловать в нашу семью, Бет. Шлепните моего сына, если он будет грубить. Он совершенно невоспитан.

– Это потому, что воспитывал меня ты, отец.

– Все в порядке? – небрежно спросил Йена Кэмерон.

Ему было интересно, как воспринял эту новость Харт.

– Он где-то здесь, – сказал Йен.

– Последние несколько дней мы не часто видели Харта, – произнесла Бет.

– О, не видели? Прячетесь от него, а?

– Нет, мы…

Бет замолчала и густо покраснела. Кэм перевел взгляд на Йена и расхохотался. Лошадка раздраженно откинула голову.

– Над чем вы смеетесь? – спросил Дэниел сурово. – О, вы хотите сказать, что провели время в постели? Молодец, Йен! Значит, у меня скоро появится маленький кузен, не так ли?

– Отъявленный нахал, – добродушно проворчал Кэмерон. – Такие вещи не говорят леди.

– А смеяться над ними хорошо? – возразил Дэниел.

– Понимаете, что я имел в виду? – обратился Кэмерон к Бет. – У него дерзкий грязный язык. И в этом виноват только я. Не обращайте на него внимания. А ты брал жену кататься верхом, Йен? У тебя есть подходящая для нее лошадь?

Бет побледнела.

– О, я не езжу верхом.

Все трое Маккензи уставились на нее.

– Не ездите верхом? – с изумлением переспросил Дэниел.

Бет ухватилась за руку Йена.

– Жена бедного викария не имела возможности скакать по дорожке для верховой езды. А миссис Баррингтон была уже не в том возрасте, когда ездят верхом. В Париже я нанимала коляску с пони.

– Вам повезло, – сказал Кэм. – Большое утешение тому, что вы вышли замуж за одного из Маккензи, вы найдете в том, что ваш деверь самый лучший наездник на Британских островах. Я подберу вам лошадь, и мы завтра же начнем обучение.

Бет сильнее сжала пальцы Йена.

– Старую спокойную клячу, пожалуйста. Зачем мне ездить на лошади? Я счастлива, что хожу на своих двоих.

– Скажи ей, Йен.

Бет с широко раскрытыми от ужаса глазами повернулась к нему. Йен уже забыл об их разговоре, и ему было все равно, будет ли Бет мастерски ездить верхом или не станет отрываться от земли. Ему только хотелось обнять ее. Не отрывать от себя и продолжать делать то, что они делали до появления Кэмерона. Он поцеловал ее.

– Я не допущу, чтобы он навредил тебе.

– Это так успокаивает, – едва слышно ответила Бет.

Лошадь, выбранную для нее Кэмероном, нельзя было назвать старой клячей, но это была немолодая послушная кобыла, годы активной жизни у нее остались в далеком прошлом. Она была намного больше милых маленьких пони, каких представляла себе Бет, возвышаясь в седле даже над Кэмероном, ее ноги казались тяжелым грузом.

– Она только наполовину рабочая лошадь, – сказал Кэмерон. – Иногда я готовлю их для прыжков и сохраняю в хорошей форме. У нее доброе сердце. Поскакали.

На широкой спине лошади седло казалось размером с салфетку. Было только одно стремя и планка для правой ноги Бет.

– Почему леди не могут ездить верхом, как мужчины? – пожаловалась Бет, когда Кэмерон подсадил ее.

Она потеряла равновесие и вскрикнула, сползая на другую сторону, где ее подхватил Йен.

– С лошадью между ног? – Кэмерон широко раскрыл поблескивающие золотом глаза и зажал рукой рот, как шокированная старая дева. – На какой же женщине ты женился, Йен?

– На практичной, – сказала Бет.

Она боролась с юбкой своей новой амазонки и нащупывала ногой стремя. Сильная рука Йена поддержала ее спину. Кэмерон схватил Бет за лодыжку и всунул ее ногу в стремя.

– Все. Готовы?

– О, конечно. Давайте поедем прямо в Дерби.

Бет потянулась к поводьям, но Кэмерон не дал их ей.

– Никаких поводьев сегодня. Я вас поведу.

Бет в ужасе посмотрела на него. Йен был по другую сторону, и его мощная фигура действовала на нее успокаивающе, но она сидела над ним на головокружительной высоте.

– Без поводьев я свалюсь, – сказала она. – Правда?

– Ты не сможешь удержаться, прижимаясь к голове лошади, – объяснил Йен. – Надо сохранять равновесие.

– У меня это никогда не получалось.

– Теперь получится, – произнес Кэмерон.

Без лишних разговоров Кэмерон очень медленно повел лошадь. Бет сразу же сползла на правую сторону, но Йен подхватил ее и снова посадил в седло. Он улыбался, смеясь над своей бедняжкой женой.

Конюхи и многие слуги высыпали из дома посмотреть. Они либо делали вид, что спешат куда-то, либо стояли у забора, отделявшего конюшни от парка. Они были не прочь давать советы их новой хозяйке или поаплодировать ей, когда она смогла удержаться в седле на перешедшей на рысь лошади.

К концу урока верховой езды Бет, по крайней мере, научилась держаться в седле и пользоваться ногами как опорой. Все слуги приветствовали Бет, когда Йен снял ее с лошади.

Их одобрение представляло резкий контраст холоду, царившему за столом в тот вечер. Харт застыл в мрачном молчании. У лакеев, которые подбадривали Бет криками с шотландским энтузиазмом, был подавленный вид.

У Бет болели ноги, ее мышцы не привыкли к такой нагрузке. Когда она вошла в столовую и плюхнулась на предложенный Йеном стул, то невольно вскрикнула и подскочила. Йен обнял ее.

– С тобой все в порядке?

– В полном порядке. – Она прикусила губу. – Полагаю, Кэмерону надо подыскать мне лошадь помягче.

Йен усмехнулся, а затем разразился смехом. Его смех согревал Бет, был теплым и бархатистым, таким приятным, что она упивалась им.

Бет улыбнулась ему и продемонстрировала, как осторожно она садится.

– Больше не смейся надо мной, Йен Маккензи, это мой первый урок.

Йен поцеловал ее в щеку и, продолжая улыбаться, направился к своему стулу.

– Бет любит пошутить, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

Бет чувствовала холод во взгляде Харта. Дэниел сидел, раскрыв от удивления рот. Кэмерон неподвижно застыл на своем месте. Что-то произошло, но что именно, Бет пока не знала. Вечер прошел в напряженной обстановке. Хотя Йен ничего не замечал. Он спокойно ел, временами поглядывая на Бет. Он улыбался и, выбрав момент, когда на них никто не смотрел, показал ей язык. Бет густо покраснела и опустила глаза, глядя в свою тарелку.

Когда лакеи, наконец, убрали последнее блюдо, Харт встал и отбросил салфетку.

– Йен, ты мне нужен, – сказал он и вышел из комнаты.

Кэмерон взял ящичек с сигарами, стоявший на подсервантнике. К нему присоединился Дэниел. Никого из них не удивил внезапный уход Харта. Когда Йен направился к ним, Бет вскочила со стула и выбежала из комнаты.

– Бет… – услышала она голос Йена и уже оказалась внизу в холле, а затем в личном кабинете Харта.

Харт, стоявший на середине комнаты, обернулся.

– Йен вам не слуга! – возмущенно заявила Бет.

Харт пригвоздил ее своим хищным орлиным взглядом.

– Какого черта?

– Вы зовете Йена, как зовете лакея, чтобы он подал вам сапоги.

На скуле Харта задергалась мышца.

– Миссис Экерли, вы пробыли членом нашей семьи всего лишь неделю. Мы с Йеном достигли взаимопонимания задолго до того, как вы появились на горизонте.

– Он ваш брат, а не секретарь.

– Не испытывайте мое терпение.

– Вы его любите. Почему вы скрываете это от него?

Харт, сжав губы, подошел к ней и взял ее за плечи. Он был угрожающе силен.

– Миссис Экерли…

– Мое имя – Бет.

Дверь с шумом распахнулась, и в комнату ворвался Йен. Он схватил Харта и отшвырнул его от Бет.

– Не трогай ее!

Харт оттолкнул его.

– Что это с тобой?

– Бет, оставь его!

У Бет дрогнуло сердце.

– Йен, прости меня. Я только была…

Йен повернул голову, но не посмотрел на нее.

– Сейчас же!

Бет в изумлении постояла еще минуту и поспешно вышла из комнаты.

В холле Кэмерон озадаченно посмотрел на нее, когда она проходила мимо, затем сказал: «Черт!» – и направился в кабинет Харта. В коридоре громко хлопнула дверь.

Бет едва добралась до парадной лестницы. Она задыхалась. Этот проклятый корсет был слишком туго зашнурован. Кто-то плюхнулся рядом с ней.

– С вами все нормально, тетя Бет? Хотите выпить или чего-нибудь еще?

Услышав «тетя Бет», Бет с трудом сдержала истерический смех.

– Да, спасибо тебе, Дэниел. Не помешало бы выпить.

– Эй! – крикнул Дэниел. – Энгус, принеси стаканчик иски.

Важный по виду лакей, проходивший через холл, повернулся на каблуках и пошел обратно в столовую.:

– Они всегда такие? – спросила Бет.

– Хватают друг друга за горло? О да. Всегда из-за чего-то кричат. Вы к этому привыкнете.

– Я привыкну?

– Придется, куда вы денетесь? Но они несчастливы.

Бет смахнула слезы.

– А как же ты? Ты тоже несчастлив?

Дэниел пожал худенькими плечами.

– Вы думаете так, потому что моя мама пыталась убить меня и моего папу, а затем покончить с собой? Я ее не знал, а папа сделал все, что мог.

Его спокойное восприятие преступления матери пронзило сердце Бет. То же самое происходило в Ист-Энде, десятилетние девочки, чьи матери были проститутками, которых избивали их мужчины, только пожимали плечами и равнодушно говорили: «Она была шлюхой. Чего же она могла ожидать?»

Не знавший о ее жалости, Дэниел взял хрустальный стакан, принесенный Энгусом, и вложил в руку Бет. Она глотнула виски, вкус ей понравился. «Леди не пьют алкогольных напитков», – услышала она голос миссис Баррингтон. Несмотря на это, тайная бутылочка бренди была спрятана в ночном столике миссис Баррингтон.

– Скажи мне вот что, Дэниел, – устало попросила Бет. – В столовой, когда Йен смеялся надо мной, у вас был такой вид, как будто обрушился потолок. Почему?

Дэниел наморщил лоб.

– Почему? Потому что Йен смеялся. Не думаю, что кто-либо из нас когда-нибудь слышал, чтобы дядя Йен так громко смеялся. По крайней мере, после освобождения из сумасшедшего дома.

Бет делала успехи на уроках верховой езды и к концу недели уже могла ездить без помощи Кэмерона или Йена, ехавших рядом с ней. Она научилась управлять лошадью ногами и не хвататься за поводья, чтобы удержаться в седле.

Болезненные ощущения становились все слабее, по мере того как ее мышцы привыкали к тренировкам. К началу второй недели занятий она уже могла забраться на постель, только немного постанывая от боли. Йен оказался удивительно способным массажистом для ее мышц.

Бет полюбила старую лошадь, на которой ездила. У кобылы была родословная длиной с милю, но конюхи между собой называли ее Эмми. В то время как Бет с Эмми разъезжали по бескрайним землям Килморгана, Йен и Кэмерон обучали своих лошадей перескакивать через препятствия. Йен был отличным наездником, но казалось, Кэмерон с его конем сливались в одно целое. Когда он не обучал Бет, он тренировал привезенную им лошадку, пуская ее бегать на длинном корде, который держал в своих умелых руках.

– Это его дар, – сказал Йен, когда однажды утром они вместе с Бет наблюдали за ним. – Он может делать все, что захочет, с лошадьми. Они его любят.

С людьми Кэмерон был резок, часто даже груб, и цветистые выражения украшали его речь. Сначала он извинялся перед Бет, но спустя некоторое время перестал это делать. Бет вспомнила, как Изабелла ей говорила, что Маккензи прожили холостыми так долго, что они уже не следили за своими манерами в обществе женщин. Бет, привыкшая к грубости обитателей Ист-Энда, решила, что может перенести это. Как она сказала инспектору Феллоузу, она не была нежным цветочком. Она научилась ценить свои разговоры с Йеном, такие, как вот этот разговор о Кэмероне, потому что он редко покидал постель. В течение следующей пары недель он запирался с Хартом. Или оба они уезжали верхом поодиночке, и никто не мог сказать куда.

Кэмерон продолжал заниматься обучением Бет, ничем не показывая, что произошло что-то необычное. Однажды Бет попыталась спросить Йена, чем они с Хартом занимались. И Йен, посмотрев куда-то в даль, ответил: «Делом».

Ее бесило, что она не понимает, но любопытство и выпытывание были ей ненавистны. Харт был прав. Она плохо знала Йена; возможно, этим все и объяснялось. «Я не могу ожидать, что они изменят всю свою жизнь ради меня», – говорила себе Бет. Другая ее часть отвечала: «Но он мой муж…»

Так продолжалось, пока однажды Кэмерон не поехал с ней кататься в сторону холмов.

День выдался прекрасный, дул приятный летний ветерок, шевеливший листву. На верхушках самых высоких холмов пятнами лежал снег. Солнце никогда достаточно не нагревало землю, чтобы растопить его.

– Вон там в лесу есть искусственные руины, – сказал ехавший рядом с ней Кэмерон.

Его личный конь был черным блестящим жеребцом. Конюхи боялись этого животного, но оно охотно подчинялось Кэму.

– Мой отец построил их для моей матери. Ему показалось мало разрушенных замков, находившихся в горах, поэтому он решил построить подделку.

Братья никогда много не говорили о своей матери, как и об отце. Портрет бородатого отца сердито смотрел на нее каждый день со своего места на втором этаже лестницы, но она никогда не видела портрета их матери. Она поторопила Эмми, ей было интересно, что же она там увидит.

Позади нее споткнулся конь Кэмерона. Бет испуганно повернулась и увидела, что Кэмерон уже спешился и с озабоченным видом осматривает копыто жеребца.

– Он пострадал? – спросила она, обращаясь к широкой спине Кэмерона.

– Нет, с ним все в порядке. Потерял подкову, а, старина? – Он потрепал коня по шее. – Поезжайте выше к руинам. Эмми знает дорогу.