Текст книги "Без ума от любви"

Автор книги: Дженнифер Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22

Бет медленно просыпалась. Она была мокрой от пота, и все у нее болело, но где-то в глубине души она чувствовала, что самое страшное позади.

Ей очень хотелось есть.

Она повернула голову и увидела Йена. Он сидел в кресле возле кровати, запрокинув назад голову и закрыв глаза. На нем были только расстегнутая рубашка и брюки. Он крепко держал ее за руку, но из его губ вырывалось лишь легкое похрапывание.

Бет сжала руку Йена, готовая посмеяться над его распростертой фигурой и измятой одеждой. О, для того, чтобы слезть с кровати, взобраться к нему на колени и снова оказаться в его объятиях, требовались энергия и силы.

– Йен… – прошептала она.

При звуках ее слабого голоса он мгновенно открыл глаза. Йен окинул ее взглядом и тут же оказался на кровати с чашкой воды в руке.

– Выпей.

– Я бы что-нибудь съела.

– Выпей эту чертову воду.

– Да, муж мой.

Бет медленно пила, наслаждаясь ощущением влажности на пересохшем языке. Йен не отрываясь смотрел на ее губы. Она подумала, что если не будет достаточно быстро глотать, задерживая его, то не зажмет ли он ей нос и не вольет ли жидкость ей в горло.

– Теперь хлеб, – сказал Йен.

Он отломил крохотный кусочек и поднес к ее губам. Бет взяла его, не в силах сдержать улыбки.

– Это напоминает мне время, когда мы были в Килморгане. Ты кормил меня завтраком.

Йен, не отвечая, отломил еще несколько кусочков и смотрел, как она жует и глотает их.

– Мне уже лучше, – сказала она, съев еще немного хлеба, чтобы порадовать его. – Но я очень устала.

Йен пощупал ее лоб.

– Лихорадка прошла. Слава Богу!

Она помолчала и вскрикнула, когда он крепко обнял ее. Его рубашка расстегнулась, тепло его голой груди грело как теплое одеяло.

Он пытался поцеловать запекшиеся губы, Но она отстранилась.

– Нет, Йен. Я, должно быть, отвратительна. Мне нужна ванна.

Он погладил ее по голове и убрал волосы с ее лба. Его глаза увлажнились.

– Сначала отдохни, поспи.

– Ты тоже.

– Я спал, – возразил он.

– Я имею в виду по-настоящему поспать в постели. Вызови горничную, пусть она поменяет постельное белье, и ты сможешь спать здесь со мной. – Она смахнула с его щеки слезу, радуясь редко проявлявшимся у него чувствам. – Я так хочу.

– Я сменю простыни, – сказал он. – Мне приходилось это делать.

– «Верхние» горничные будут недовольны, если ты отнимешь у них работу. Они считают, что это не твое место. Большие снобы эти «верхние» горничные.

Он покачал головой:

– Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.

– Тогда я должна постараться.

Йен вынул из шкафа стопку простыней и стал снимать простыни с одного края кровати. Бет пыталась помочь, но поняла, что не в силах снять даже уголок.

Йен аккуратно все убрал и застелил свежие простыни на половине кровати. Затем проделал то же с другой половиной. И, осторожно подняв Бет, переложил ее на чистые простыни.

– А ты хорошо научился это делать, – заметила она, когда он прикрывал ее стегаными одеялами. – Может быть, ты мог бы открыть школу для обучения «верхних» горничных.

– Книги.

Она подождала, но он лишь выбросил в холл кучу снятого постельного белья и снова закрыл дверь.

– Прости, что ты сказал?

– Книги о том, как надо ухаживать за больными.

– Ты читал их, не правда ли?

– Я читал все.

Он снял сапоги и растянулся рядом с ней на кровати, согревая ее своим теплом.

– Книги о том, как надо ухаживать за больными?

Мысли Бет вернулись к тому моменту, когда ночью она проснулась и увидела, что Йен смотрит ей в глаза. В его золотистом взгляде было столько страдания, столько боли. Сейчас он опять избегал ее взгляда, не позволяя ей смотреть ему в глаза.

– Несправедливо, что ты смотришь на меня, лишь когда я тяжело больна, – сказала Бет. – Вот я проснулась, чувствую себя лучше, а ты отворачиваешься.

– Это потому, что когда я смотрю на тебя, то обо всем забываю. Теряю смысл своих слов и поступков. Я вижу только твои глаза. – Он опустил голову на ее подушку и положил руку ей на грудь. – У тебя такие прекрасные глаза.

Ее сердце застучало сильнее.

– А затем ты льстишь мне так, что я чувствую себя ужасно и сержусь на тебя.

– Я никогда не льстил тебе.

Бет погладила его по щеке.

– И ты знаешь, что ты самый прекрасный человек на всей земле, не так ли?

Он не ответил. Его горячее дыхание обжигало ее. Она чувствовала себя усталой, но не настолько, чтобы не ощутить, как приятно напряглись мышцы между ее бедрами.

И еще ей вспомнилась церковь, страшная боль и отчаяние миссис Палмер, и все, пропитанное запахами ее прежней жизни.

– Она ведь умерла? Я спрашиваю о миссис Палмер…

– Да.

– Она так любила его, эта несчастная женщина…

– Она была убийцей и чуть не убила тебя.

– Ну, меня это не очень радует. Она не убивала Салли, ты знаешь, что это сделала Лили.

Глаза Йена блеснули.

– Тебе не следует говорить. Ты еще слишком слаба.

– Я права, Йен Маккензи. Салли обманула Лили и собиралась присвоить все деньги, полученные за шантаж. Должно быть, Лили пришла в ярость. Ты говорил, что она болталась около спальни. И пока ты находился в гостиной после ухода Харта из комнаты, она проскользнула туда, поссорилась с Салли и ударила ее ножом. Неудивительно, что Лили согласилась переехать в этот дом в Ковент-Гардене и не покидать его.

Йен наклонился к ней.

– А вот сейчас я и гроша ломаного не дам за то, чтобы узнать, кто убил Салли.

Бет, казалось, обиделась.

– Но я раскрыла эту тайну. Скажи об этом инспектору Феллоузу.

– Инспектор Феллоуз может убираться ко всем чертям.

– Йен!

– Он думает, что он замечательный сыщик. Пусть он и узнает. А ты отдыхай.

– Но я чувствую себя лучше.

Йен сердито посмотрел на нее, но по-прежнему избегал ее взгляда.

– Мне все равно.

Бет послушно легла на подушки, но не сдержалась и погладила его по щеке. Кожа на его лице была темной и колючей – он давно не брился.

– А как же ты отыскал меня в церкви? – спросила Бет. – Как ты узнал?

– Феллоуз нашел кого-то, кто слышал, как миссис Палмер приказала кучеру отвезти их в Бетнал-Грин. Харту было известно, что там живет сестра миссис Палмер. Когда тебя не оказалось в ее доме, я решил, что ты попыталась сбежать от миссис Палмер и укрыться в церкви твоего мужа. – Он отвел глаза. – Я знал, что там ты была счастлива.

– Откуда ты мог узнать, где она?

– Я вспомнил, как исследовал все части Лондона.

Бет наклонилась к его груди, с удовольствием вдыхая свежий запах его чистой батистовой рубашки.

– Благослови Боже тебя и твою память, Йен. Я никогда не перестану изумляться ей.

– Она изумляет тебя?

– Да, но раньше я видела в ней скорее цирковой трюк. Боже мой, ты и дрессированная обезьянка…

– Обезьянка?

– Забудь об этом. Благодарю тебя, Йен Маккензи, за то, что нашел меня. Благодарю тебя за то, что ты не убивал Салли Тейт. Благодарю тебя за то, что ты был чертовски благородным и совестливым.

– Иногда я беспокоился. – Йен потер лоб жестом, свидетельствующим о наступающей головной боли. – Иногда я убеждал себя, что это был не Харт, а это был я в приступе свойственного мне гнева, после которого я ничего не помнил.

Бет накрыла ладонью его руку.

– Но ты не делал этого. Оба убийцы мертвы, и все кончено.

– Ты видела, как я пытался задушить Феллоуза. Потребовались усилия Керри и Мака, чтобы оторвать меня от инспектора.

– Ты должен признать, что Феллоуз провоцировал тебя, – сказала Бет, стараясь говорить беспечным тоном.

– В сумасшедшем доме я сначала дрался со своими укротителями. Я избил не одного из них. Им приходилось привязывать меня, чтобы проводить курс моего лечения.

– Укротители? – Бет от изумления села, однако боль в боку заставила ее лечь. – Но ты же не был животным.

– Не был ли?

– Никого нельзя привязывать, бить и подвергать электрошоку.

– Наступала головная боль, и я бросался на них. – Он отвел взгляд. – Я не всегда могу остановить приступ. Что, если я ударю тебя?

От страха, появившегося в его глазах, у Бет сжалось сердце.

– Ты не такой, как твой отец.

– Разве? Он держал меня под замком, потому что я видел, как он убивал мою мать, но это было не единственной причиной. Я не смог убедить комиссию в том, что я в здравом уме. Я становился таким злым, что, стараясь сдержать себя, мог только снова и снова повторять одну стихотворную строчку. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Бет, а что, если я рассержусь на тебя? Что, если я ударю тебя? Что, если я открою глаза и в моих руках будет твое тело?

Он умолк и крепко зажмурился.

– Нет, Йен, не покидай меня.

– Я ужасно злился на Салли. Но я очень силен.

– Поэтому ты и вышел из комнаты. Ты вышел, чтобы успокоиться, и тебе это удалось. – Она поцеловала его сжатую в кулак руку. – Мне необходимо поговорить с инспектором Феллоузом, – сказала она.

Она почувствовала себя придавленной к матрацу. Глаза у Йена были снова открыты, и в них уже не было страха. Но как бы крепко он ни держал ее руки, он следил, чтобы его тело своим весом не тревожило ее больной бок.

– Больше никаких разговоров с инспектором Феллоузом. Он должен оставить тебя в покое.

– Но…

– Нет! – прорычал он.

Он больше ничего не сказал из того, что собирался сказать, и Бет охотно уступила ему. Она тоже больше ничего не сказала, но в ее голове зрели планы. Ей необходима спокойная долгая беседа с инспектором Феллоузом, и добрый инспектор узнает зачем.

От лихорадки Бет оправилась быстро, но колотая рана заживала медленнее. Еще через неделю, проведенную в постели, она начала неплохо двигаться, но боль не проходила, и Бет быстро уставала.

Она бродила по огромному дому Харта в сопровождении его слуг, готовых принести ей все, что только можно было придумать. Они раздражали Бет, которая не привыкла, чтобы ее обслуживали с таким усердием.

Расстраивало ее и то, что после поцелуя, заткнувшего ей рот, Йен отдалился от нее. Он сказал ей, что хочет дать ей возможность хорошо отдохнуть и полностью поправиться, но она знала, что мужа все еще беспокоят его несдерживаемые приступы гнева. Ее родной отец был склонен к вспышкам гнева, когда напивался и давал волю своим кулакам. С Йеном было по-другому. Он понимал необходимость сдерживать гнев и не пытался достигнуть этого пьянством.

Она знала, что ее собственные заверения будут бесполезны. Она не могла отрицать, что семейство Маккензи испытало и причинило другим свою долю насилия. Но затем она вспомнила выражение муки на лице Харта, когда умерла миссис Палмер. Он, оберегая ее, осторожно поддерживал ее, давая ей понять, что он здесь, рядом с ней, и будет с ней до самого конца. Йен обладал такой же натурой покровителя, и это заставляло его открыто возражать Харту, не позволяя ему оберегать Бет. Она жаждала близости Йена, но по ночам он почти все время даже не подходил к их постели.

Бет навещали многие, начиная с Изабеллы и кончая Дэниелом, сыном Кэмерона, все беспокоились о ней. У нее никогда не было семьи, и раньше о том, жива ли она или умерла, почти никто не интересовался. Прием, оказанный ей братьями Маккензи, согрел ей душу. Изабелла была права, когда говорила, что братья часто забывают смягчать свои мужские манеры в обществе леди, но Бет ничего не имела против. Ей нравилось, что Мак и Кэмерон чувствуют себя в ее обществе достаточно свободно, чтобы оставаться самими собой, и она знала, что грубые манеры скрывают их добросердечность.

Йен продолжал настаивать, чтобы она не выходила из дома, и Бет начинала чувствовать себя узницей бархатного дворца. Ей пришлось прибегнуть к подкупу Керри, чтобы он сделал то, что ей было нужно.

– Ваша милость, он убьет меня, – со страхом сказал Керри, когда услышал наставления Бет.

– Я только хочу поговорить с этим человеком. Ты приведешь его сюда.

– О, будь по-вашему. А потом его милость убьет меня. Не говоря уже о его светлости.

– Пожалуйста, Керри. А я не буду осуждать тебя за то, что вы с Кейт вчера утром прятались наверху за черной лестницей.

Керри густо покраснел.

– Ну, вы твердый орешек. А мой хозяин знает, во что он вляпался?

– Я, Керри, как и ты, выросла в трущобе. Я научилась быть твердой.

– Но не такой, как я, прошу прощения, миссис. Может, мы оба и жили в трущобах, но вы не оттуда. Вы другого качества, миледи, потому что ваша мама была дочерью джентльмена. Вы никогда не были и не будете такой, как я.

– Прости меня, Керри, я не хотела быть высокомерной.

Он с усмешкой посмотрел на нее.

– Правильно. Только вот это не должно повториться. – Он стал серьезным. – О-ох, но он же убьет меня.

– Я позабочусь об этом, – сказала Бет. – Ты только сделай, что я просила.

Спустя две недели после выздоровления Бет Йен открыл дверь ее спальни и отступил в сторону, уступая дорогу выбегавшему из нее Керри. Последние несколько дней Йен видел, как Керри вбегает в спальню или выбегает из спальни, исподтишка поглядывая на Йена. Сейчас он тоже бросил хитрый взгляд на Йена.

– Куда это ты, черт побери, бежишь?

Керри не остановился.

– Дела, дела!

Он выбежал в нижний холл и исчез из виду.

В спальне Бет прилегла на кушетке. Щеки у нее порозовели, и она тяжело дышала. Йен подошел к ней, прикоснулся к ее лбу, но жара не было. Он сел на кушетку рядом с ее кроватью, наслаждаясь близостью ее тела.

– На следующей неделе мы едем в Шотландию. К тому времени ты уже сможешь путешествовать.

– Это приказание, муж мой?

Йен погладил ее по волосам. Он хотел ее, но решил отложить удовольствие собственного удовлетворения, чтобы не навредить ей.

– Тебе понравится мой дом в Шотландии. Там мы и поженимся.

– Мы уже женаты.

– У тебя может быть настоящая свадьба с белым платьем, как ты говорила тогда в опере.

Она удивленно подняла брови.

– Ты это помнишь? Ну конечно, помнишь. Это просто восхитительно!

Йен встал.

– А пока отдыхай.

Бет взяла его руку. Ее прикосновение согрело его кровь, он уже желал ее.

– Йен, не уходи.

Он отпустил ее руку, но Бет не хотела отпускать его.

– Пожалуйста, останься. Мы можем просто… поговорить?

– Лучше не надо.

– Пожалуйста.

Ее глаза наполнились слезами. Она подумала, что он отвергает ее. Йен наклонился над ней, опираясь сжатыми в кулаки руками.

– Если я останусь, жена моя, то я не стану просто разговаривать. Я не смогу остановиться, делая с тобой то, что я хочу.

Ее глаза потемнели.

– Я бы не возражала.

Йен погладил ее по щеке.

– Я могу защитить тебя от всех, но кто защитит тебя от меня?

У Бет дрожали губы, когда она пыталась поймать его взгляд. Йен быстро отвел глаза. Бет воспользовалась минутой, когда он отвлекся, и, обняв его за шею, поцеловала в губы.

Коварная женщина. Она умело проделывала языком и теплыми губами все, чему он научил ее. Она снова отвлекла его, покусывая его нижнюю губу, а ее рука потянулась к его возбужденному жезлу.

– Нет… – простонал он.

Бет ухватилась за ширинку на его брюках и одну за другой расстегнула пуговицы.

– Клянусь, я поговорю с теми, кто придумал нижнее белье для мужчин, и скажу им, что при определенных обстоятельствах его чертовски трудно снимать.

Возбуждение Йена вызывало боль. А она уже более уверенно ласкала его, поглаживая пальцем кончик его жезла. Сцепив зубы, он терпел, когда она касалась его чувствительной кожи. Йен не заметил, как он распустил ее волосы. Он положил руку на ее плечо, впиваясь пальцами в плотную парчовую ткань платья.

– Тебе так нравится? – шепотом спросила она.

Йен не мог ответить. Его бедра требовательно напряглись в ожидании продолжения.

– Мне это нравится, – сказала Бет. – Мне нравится, когда он твердый… и в то же время кожа шелковистая. Я помню это ощущение на языке.

Она, должно быть, старалась убить его. Йен закрыл глаза и стиснул зубы, заставляя себя помешать ей.

– Он на вкус теплый и немного солоноватый, – продолжала Бет. – Я вспоминаю, что сравнивала тебя с густыми сливками. – Она сдержанно рассмеялась. – Когда я взяла твое семя в рот, я это делала впервые в жизни, мне хотелось проглотить по кусочкам всего тебя.

В ее голосе были одновременно смущение и страсть, ее пальцы были умелы, как у куртизанки. Лучше, чем у куртизанки, ибо Бет делала это не по его указаниям, а потому, что ей этого хотелось.

– Я пытаюсь научиться говорить непристойности, – сказала она. – У меня получается?

– Да.

Сказав это, Йен наклонился к ее лицу и поцеловал жену долгим, глубоким поцелуем. Бет улыбнулась и раскрыла губы.

– А ты не нашепчешь мне непристойности? – попросила она. – Кажется, мне они нравятся.

Йен приложил губы к ее уху и рассказал самыми понятными терминами, что он собирается с ней делать, где, когда, как и чем. Бет густо покраснела, но ее глаза сияли как звезды.

– Как обидно, что я так слаба, – сказала она. – Мы должны отложить столько прекрасных дел до того времени, пока я не поправлюсь окончательно.

Йен лизнул ее ухо и не произнес больше ни слова.

Бет сжала его сильные пальцы. Очень скоро она будет совсем здорова, и тогда он уложит ее и сделает все, что обещал.

Она гладила его вверх и вниз, быстрее и все быстрее горячими, обжигавшими его пальцами. Теперь он уже не мог остановиться. Он накрыл ладонью ее руку и помогал ей сжимать его жезл.

Йен запрокинул голову назад, комната поплыла у него перед глазами, его горячее семя пролилось на ее и его руки.

– Бет, – сказал он ей на ухо. – Моя Бет…

Бет потянулась к его губам, и их языки сплелись. Йен запустил руку в ее прекрасные волосы и не переставал целовать ее.

– Я вижу, тебе это понравилось, – поддразнивая его, сказала Бет.

Йен почти не мог говорить. Сердце у него стучало, дыхание было частым, но он не испытывал никакого удовлетворения. Однако это было прекрасно. Он поцеловал ее еще раз, затем достал для обоих полотенца.

– Спасибо тебе, – прошептал он.

Кто-то нетерпеливо постучал в дверь. Бет ахнула, но Йен спокойно отбросил в сторону полотенце, застегнул брюки и сказал:

– Войдите.

В комнату вошел Мак. Лицо Бет вспыхнуло, но Йен нисколько не стыдился того, что его застали в расстегнутой рубашке и с сидевшей у него на коленях женой.

– Этот чертов инспектор пришел, – сказал Мак. – Я пытался вытолкать его за дверь, но он настаивал, что вы посылали за ним.

Йен заворчал, но Бет поспешила вмешаться:

– Все верно. Я пригласила его.

Она чувствовала на себе тяжелый взгляд Йена, а Мак спросил:

– Разве нам все еще не хватает его общества?

– Я хотела спросить его кое о чем, а поскольку вы не позволяете мне выходить из дома, я была вынуждена позвать его сюда.

Йен прищурился.

– Тебе помог Керри.

Бет начала сползать с его колен.

– Спустимся вместе вниз, – быстро сказала она. – Мы оба поговорим с ним.

Йен крепко обнял ее за талию.

– Пришлите его сюда.

– У нас не вполне приличный вид.

– Ему придется смириться с тем, как мы принимаем его. Ты еще не вполне здорова, чтобы одеваться ради него.

Бет подчинилась, зная, что если Йен прикажет лакеям выбросить Феллоуза на дорогу, они послушаются его, а не ее. Мак пожал плечами и отошел в сторону. Бет пыталась пригладить волосы, выбившиеся из косы.

– Я, должно быть, выгляжу как куртизанка, только что принимавшая своего любовника.

– Ты прекрасна, – сказал Йен.

Он лишь слегка придерживал ее, но она знала, что его руки сомкнутся как клещи, если она попытается встать и уйти.

Дверь снова распахнулась, и она услышала, как Феллоуз перевел дыхание.

– Действительно, это просто невероятно.

Феллоуз держал за спиной руки со шляпой. Рядом с ним стоял Мак, сложив на груди руки, как будто не хотел выпускать из поля зрения Феллоуза.

– Прошу прощения, инспектор, но мой муж не позволил мне встать и принять вас так, как и положено хорошей хозяйке дома.

– Да ничего. – Феллоуз чувствовал себя неловко, стоя посередине комнаты, отводя глаза. – Вам уже лучше, миледи? Я очень огорчился, узнав, что вы тяжело больны.

Несмотря на произнесенные инспектором слова, в тоне его не было сожаления.

– Спасибо, – сказала Бет, смягчая свой тон. – Итак?

– Я слышал все о вашей теории. Относительно Лили Мартин, – сообщил Феллоуз. – Я обыскал комнаты миссис Палмер и нашел фотографию Салли Тейт, которую хранила Лили. На обратной стороне было написано «от Салли с любовью». Еще нашлось письмо от Салли, адресованное Лили, спрятанное за рамкой фотографии.

– Письмо? Что в нем говорилось?

– Это было любовное письмо, написанное неграмотно, но смысл его был ясен. Лили перечеркнула написанное и сверху написала: «Ты это получишь».

– И этого достаточно? – спросил Йен.

Феллоуз потер лоб.

– Это должно было произойти, не так ли? Скотленд-Ярду нравится такое решение, потому что оно отрицает всякую связь с вами, властными и гордыми лордами. Но ваши имена есть в моем отчете, который может прочесть любой.

Мак усмехнулся:

– Как будто так уж интересно копаться в полицейских досье.

– Журналисты сумеют использовать вас, – сказал Феллоуз.

– Они обычно так и делают, – спокойно произнес Йен. – Они не остановились и никогда не остановятся.

– Когда в газетах пишут о властных и гордых, они лучше раскупаются, – сказала Бет. – Я ничего не имею против, когда люди знают правду, инспектор. Йен не совершал этого, как не совершал этого и Харт. Вы все время лаяли не на то дерево.

Она одарила инспектора ослепительной улыбкой, он в ответ сердито посмотрел на нее. Находясь в этой комнате, он чувствовал себя весьма некомфортно, но Бет не сочувствовала ему. Он заслужил это тем, что по его вине Йену пришлось много страдать.

Феллоуз не мог заставить себя посмотреть в глаза Бет и Йену, поэтому не сводил глаз с Мака.

– Вы, Маккензи, может быть, не совершали убийств своими руками, но вы по горло увязли в этом деле. В следующий раз вы перейдете грань, я буду ждать и поймаю вас. Обещаю, что на следующий раз я перехитрю вас и посажу в тюрьму.

Его лицо побагровело, под тугим воротником пульсировала вена. Мак удивленно поднял брови, а Йен, уткнувшийся в волосы Бет, не обратил на него никакого внимания.

Бет высвободилась из объятий Йена и опустила ноги на пол. Она все еще немного пошатывалась, но оперлась о крепкое плечо мужа, чтобы твердо стоять на ногах.

– Вы оба должны отнестись к нему серьезно, – указала она пальцем на Феллоуза. – А вы не арестуете их всех. Вы оставите их в покое и найдете настоящих преступников.

Наконец Феллоуз взглянул на нее, его гнев оказался сильнее смущения.

– Это я-то?

– Вашей одержимости пришел конец.

– Миссис Экерли…

– Мое имя леди Йен Маккензи. – Бет протянула руку за спину Йена и дернула сонетку. – И с этих пор вы будете делать все так, как я вам скажу.

Феллоуз побагровел.

– Я понимаю, вопреки моим наилучшим усилиям они одурачили вас. Но скажите, почему мне нельзя разоблачить их неправедные поступки, их безответственную эксплуатацию, злоупотребление властью и манипуляции с самыми высокопоставленными в стране, рассказать, как они…

– Достаточно. Я вас поняла, но вы должны остановиться, инспектор.

– Почему?

Бет улыбнулась ему:

– Потому что я знаю вашу тайну.

– Какую тайну?

Феллоуз прищурился.

– Глубоко скрытую тайну. Кейт, принеси тот самый сверток, то, что ты купила на днях, будь добра.