Текст книги "Чарли Бон и Алый король"

Автор книги: Дженни Ниммо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Дженни Ниммо
ЧАРЛИ БОН И АЛЫЙ КОРОЛЬ
Роман

Потомки Алого короля, или Одаренные

Нерен Блур – приемная дочь Бартоломью Блура, умеет посылать сообщения на большие расстояния. Она – потомок внука Алого короля, захваченного пиратами и оказавшегося в Китае.

Аза Пик – оборотень. Происходит из дикого племени, некогда жившего в северных лесах и разводившего странноватых животных. На закате Аза умеет обращаться в зверя.

Билли Гриф – прекрасно ладит с животными и понимает их язык. Один из его предков разговаривал с грифами, которые садились на виселицы и питались мертвечиной, но за такой дар его изгнали из родной деревни.

Лизандр Вед – потомок африканского колдуна. Умеет вызывать духов своих предков.

Танкред Торссон – повелитель бурь. Его скандинавские предки были названы в честь бога-громовержца Тора. Танкред умеет вызывать бурю, гром, молнию, ветер и дождь.

Габриэль Муар – наделен даром чувствовать переживания владельца той или иной вещи, особенно одежды. Происходит из рода медиумов.

Эмма Толли – умеет летать. Она – дальний потомок испанского рыцаря из Толедо, дочь которого стала в свое время женой Алого короля. Таким образом, рыцарь из Толедо – общий предок всех одаренных детей.

Чарли Бон – обладает даром слышать голоса людей, изображенных на фотографиях и картинах. Его предками по отцу были Алый король, а по матери – Мейтонвей, уэльский мудрец и друг Алого короля.

Доркас Мор – способен заколдовать одежду. Ее прародительница, бессердечная Лола Дефарж, в 1793 году, во время революции во Франции, вязала шаль и с удовольствием наблюдала, как королеву Марию-Антуанетту везут на гильотину.

Идит и Инез Бранко – двойняшки, обладающие даром телекинеза. Дальние родственницы Зелды Добински, которая больше не учится в академии Блура.

Джошуа Тилпин – наделен даром магнетизма, то есть способностью притягивать людей и предметы. Его происхождение неведомо даже Блурам, поскольку в один прекрасный день Джошуа просто-напросто оказался у дверей академии и объявил, что будет здесь учиться. Деньги за его обучение вносит неизвестное лицо.

Уна Комшарр – племянница мистера Комшарра. Уне всего пять лет, и ее дарования хранятся в тайне до той поры, пока полностью не разовьются.

Оливия Карусел – потомок Гуанхамары, бежавшей из замка Алого короля и вышедшей замуж за итальянского князя. Оливия – иллюзионистка, но о ее талантах никто из Блуров даже не догадывается.

Все таланты унаследованы от десяти детей Алого короля, мудрого короля, который в двенадцатом веке в сопровождении трех леопардов покинул Африку.

Пролог

лый король шел по лесу. Стояла осень, и листья сыпались с деревьев, словно золотые монеты. Король был высок ростом, уже немолод, но без седины в черных волосах и без морщин на смуглом лице, однако глаза его были такими печальными, как будто в них собралась вековая скорбь.

Рядом с королем шел Мейтонвей, хрупкий и сгорбленный человек с серебристой сединой в волосах и бороде. Он кутался в темно-синий, как полночь, плащ, украшенный узором в виде звезд.

Шагах в десяти за людьми двигались три леопарда. Это были очень старые звери, уже не такие ловкие, как когда-то, но их глаза все-так же зорко следили за королем. Он был их хозяином и другом, они пошли бы за ним и в огонь.

Мейтонвей явно был встревожен. Обычно на прогулке они с королем оживленно беседовали, но сейчас им было не до разговоров.

С каждым шагом они углублялись в непроходимую чащу леса. Наконец они вышли на поляну, где не шуршала даже опавшая листва. Трава здесь была медово-желтой, а ветки боярышника сгибались под тяжестью темно-красных ягод. Мейтонвей присел на упавшее дерево отдохнуть, а король остался стоять, глядя вверх. На западе небо еще оставалось багрово-красным, но в вышине на темно-синем фоне уже появилась первая звезда.

– Давайте разведем огонь! – предложил король.

Мейтонвей любил костры. Собирая хворост, он напевал, стараясь скрыть тревогу за простыми и веселыми словами уэльской песенки. Скоро сухие прутики разгорелись и занялось пламя. Тонкий столбик дыма потянулся сквозь голые ветви, и король подумал, что это, наверное, самый приятный запах на свете.

А Мейтонвей подумал, что сейчас король его о чем-нибудь спросит.

Но король ни о чем не спросил.

– Сначала коты! – сказал он. – В стране с такими холодными зимами и жестокими охотниками они долго не выдержат. Ко мне, мои добрые звери!

Леопарды подошли к королю и начали с мурлыканьем тереться о его ноги.

– Для вас настало время поменять шубы, – сообщил им король. – Найдите себе подходящего хозяина, потому что я покидаю вас!

Вот и сказаны эти слова! Мейтонвей бросило в дрожь. Король покидает их!

Король тем временем размеренным шагом ходил вокруг костра, а леопарды следовали за ним. Круг, еще круг, еще.

– Присматривайте за моими детьми, – внушал он зверям. – Разыщите потомков моих потерянных сыновей и дочерей: храброго Амадиса и великолепного, веселого Петрелло, мягкой Гуанхамары и умницы Толемео, потомков моей младшей дочери Аморет! Помогайте им, мои верные коты, берегите и защищайте их!

Король отступил от огня, а коты так и продолжали кружить вокруг костра.

– Яркое пламя, полыхающее солнце и золотые звезды, охраняйте моих детей! Живите спокойно и счастливо, но оставайтесь такими, как сейчас! – подняв руку, нараспев произнес король.

Мейтонвею и прежде случалось наблюдать, как король творит заклинания, но сегодня магическое действо было поистине прекрасно. Скачущие вокруг костра леопарды превратились в огненное кольцо. Искры взлетали к верхушкам деревьев, сверкающие струи украшали ветви и заливали всю поляну переливающимися цветами радуги. Когда король опустил руку, кольцо тут же пропало и леопарды исчезли.

Мейтонвей поднялся:

– Где они?

Король указал на дерево за спиной мудреца. На нижней ветке сидели три кота. Один был цвета красной меди, другой – оранжевый, словно пламя, третий походил на неяркую золотистую звезду.

– Смотри! Феникс, Везувий и Саламандр. Они сменили шкуры, но я-то знаю, кто из них кто. – Король рассмеялся. – А теперь мой черед!

Мейтонвей вздохнул. Из складок плаща он вытащил тоненькую ясеневую палочку, свой волшебный жезл.

– На что вы собираетесь меня подговорить?

Король повернулся к нему:

– Лес давно стал моим вторым домом. Так что мне более всего подойдет облик дерева.

– Ну, для этого вам моя помощь не нужна, – сказал волшебник. – Вы так же легко меняете обличье, как летает птица.

Король посмотрел на единственного своего друга:

– Мне нужна не простая смена облика, Мейтонвей! Если уж я обречен на вечную жизнь, то мне хотелось бы сбросить с себя человеческое обличье и принять более мирный внешний вид.

– Вы хотите навсегда остаться деревом? – удивился Мейтонвей. – Неподвижным и бессловесным? А если кто-нибудь придет и вырубит этот лес?

Король немного подумал.

– Может быть, я научусь двигаться, – ответил он с лукавой усмешкой. – Не огорчайтесь, мой друг. Прошлой ночью я видел в облаках мальчика и уверен, что это был один из моих потомков. Будущий ребенок. И знаете, Мейтонвей, он будет потомком и по вашей линии тоже. Это доставляет мне огромную радость. А сейчас я чувствую, что Алый король уже готов покинуть этот мир!

– И мир, и меня, – не без горечи отозвался Мейтонвей, хотя приятно слышать, что когда-нибудь твоя кровь сольется с королевской!

– Не лишайте меня вашей милости, друг мой, – попросил король. – Если я сделаю это сам, то у меня всегда будет искушение вернуться. Только вы сможете сделать превращение окончательным. Я очень устал, дорогой друг, и больше не в состоянии выносить печаль.

Мейтонвей ласково улыбнулся:

– Я сделаю все, о чем вы просите. Но уж простите, если у меня получится не совсем такое дерево, каким вы себе его представляете.

Король тоже улыбнулся, и хотя он изо всех сил старался справиться с грустью, та победила и глаза его затуманились слезами.

Волшебник, которого переполняла жалость, поторопился приступить к делу. Он прикоснулся к плечам друга кончиком волшебной палочки, а затем потянулся к короне. Но золотой ободок так запутался в черных прядях, что Мейтонвей оставил его там, где он был.

С тех пор как король поселился в лесу, он всегда носил одежду из грубой холстины. Едва король поднял руки и рукава сползли вниз, на его руках стали прорастать тоненькие зеленые ветки. Мейтонвей прикасался к ним ясеневой палочкой, и они крупнели, становились гуще. Тело короля стало вытягиваться. Он делался все выше и выше. Вот ветви покрылись листиками; в них, как в маленьких зеркальцах, отражались цвета осеннего леса и красно-золотистый огонь костра.

Коты горящими глазами наблюдали за превращением. Они следили за прыжками Мейтонвея вокруг короля, за рассыпавшим искры жезлом, за разлетающимся темным плащом, за развевающимися, легкими, словно пух, волосами волшебника. И коты горестно завыли, когда их хозяин исчез; только голова его чуть угадывалась на верхушке величественного ствола. Но черты лица расплылись, а слезы, бежавшие из темных глаз, превратились в багряные ягоды.

– О дети мои! – печально вздохнул король и исчез.

Но красные, как кровь, слезы все текли и текли по стволу.

Мейтонвей в смятении смотрел на эти слезы. Он попытался своей волшебной палочкой остановить их, но тщетно. Тогда, призвав на помощь всю свою мудрость, он воскликнул:

– Когда-нибудь, друг мой, твои дети найдут тебя! И какой это будет великий день!

Мертвый час

плошной снег. Он так густо и торопливо падал на спящий город, словно хотел от чего-то укрыть его пуховой периной, чтобы завалить, засыпать кем-то выпущенное на свободу зло.

Шла вторая неделя января, время, когда снег – вещь вполне обыкновенная. Но этот снегопад был отнюдь не обычным. На холме над городом стоял мальчик. Он широко раскинул руки, как будто собирался взлететь. Мальчика било ветром, снег залетал в широкие рукава и даже под зеленый плащ с капюшоном. Танкред Торссон умел вызывать дождь, ветер, гром и молнии, а сегодня впервые попробовал вызвать снежную бурю.

Почему же он стоит здесь в глухую ночь, приманивая снег? Да потому, что на оконный карниз вскарабкались три кота и разбудили его своими воплями. Накинув плащ поверх пижамы, Танкред бросился в темноту.

Коты ждали его возле двери. Судя по оглушительному отцовскому храпу, сотрясавшему дом, родители крепко спали, и мальчик побежал за тремя рыжими созданиями по темному переулку – прямо к обдуваемому всеми ветрами холму, откуда как на ладони был виден родной город Танкреда в мерцающих огнях. Когда компания поднялась на холм, коты уставились на Танкреда так, будто он непременно должен знать, что им нужно.

Танкред хотя и не умел разговаривать с животными, тем не менее, будучи потомком Алого короля, все же разобрал их мяуканье.

– Снег? Вам нужен именно снег? – уточнил он.

Коты громко и согласованно мяукнули.

Танкред поскреб затылок:

– Никогда еще этого не делал. Ну ладно, попробую!

Коты довольно замурлыкали.

Танкред приступил к делу, а коты, не теряя времени, отправились обратно в город. Один кот был медно-красным, другой – ярко-оранжевым, словно пламя, третий – ослепительно желтым. Они легко неслись по улицам и переулкам, по садам и огородам, перескакивали каменные стены и изгороди, оставляя на первом выпавшем снежку едва заметные следы.

Коты бежали по Филберт-стрит. Они уже почти добрались до цели, когда появился медленно ползущий автомобиль. Машина остановилась у дома номер двенадцать, и из нее выбрались трое: мужчина, женщина и мальчик. С ворчанием и проклятиями в адрес нежданного снегопада они выгрузили на тротуар чемоданы и коробки.

– Как мы вовремя! – произнесла женщина, поднимаясь по ступенькам к двери. – Еще десять минут, и было бы уже не доехать!

– Вот и хорошо бы! – пробормотал мужчина. – Вернулись бы в Гонконг. – Он хрипло хохотнул и захлопнул дверцу машины.

Мальчик потащил по лестнице две коробки, потом повернулся, будто почувствовал, что за ним наблюдают, оглядел улицу и увидел котов.

– Это же Огнецы! Вон перед домом Чарли, – показал он. – Интересно что им надо?

– Не стой, Бенджамин, – поторопила мать. – Заходи!

Но Бенджамин пропустил ее слова мимо ушей.

– Эй, Огнецы! – тихо позвал он. – Это я, Бенджамин. Я вернулся!

Со стороны котов донеслось что-то вроде рокота мотора. Урчание было приветливым, но с легкой ноткой недовольства.

Казалось, они хотят сказать: «Давно пора!»

– Ну пока. Еще увидимся, – ответил он и потащил коробки в дом.

Коты подождали, пока дверь за ним закрылась, а когда в двенадцатом номере зажегся свет, они обратили внимание на дом, что был у них за спиной. Прямо перед домом рос каштан, по случаю зимы листьев на нем не было. Коты ловко и быстро вскарабкались по толстым голым ветвям, тянувшимся к самым окнам, где сейчас было совершенно темно. Усевшись в рядок на одной из ветвей, коты затянули песню.

По ту сторону оконного стекла в своей постели заворочался Чарли Бон. Кто-то его зовет? Или это сон? Он открыл глаза. Очень знакомые звуки доносились с улицы.

– Огнецы? – пробормотал он и открыл глаза.

Вскочив с кровати, мальчик откинул штору и распахнул окно.

У Чарли перехватило дыхание, когда он увидел засыпанных снегом котов.

– Феникс, Везувий, Саламандр, неужели это вы?

Коты ничего не ответили, а просто вместе снежными комьями с глухим стуком приземлились на ковер.

Чарли закрыл окно.

– Лучше бы пришли по лестнице, – прошептал он. – И вообще, неплохо бы вам подкрепиться теплым молоком. А еще лучше – кусочком индейки.

Он взглянул в угол комнаты, где спал мальчик с такими же белыми волосами, как подушка.

Чарли прокрался по лестнице на кухню, за ним бесшумно последовали коты. Там он согрел и разлил по трем блюдцам молоко. Помещение наполнилось восторженным мурлыканьем. Блюдца быстро опустели, и Чарли положил в каждое по кусочку индейки.

За окном носились снежные хлопья, поблескивая в свете кухонной лампы.

– Какой-то этот снег не такой, – заметил Чарли. Он посмотрел на старательно умывающихся котов. – На прошлой неделе мне исполнилось двенадцать, а где же вы пропадали? Можно подумать, вас не интересуют деликатесы!

Оранжевый кот, Везувий, оторвался от своего важного занятия и взглянул на Чарли. Не многие коты умеют так смотреть в глаза человеку. Глаза Везувия светились мудростью, но еще в них горела дикость и память о жизни, какая простому смертному даже не приснится. Везувию, как и его братьям, было уже девятьсот лет.

Горящие взгляды Феникса и Саламандра тоже обратились на Чарли, и тому показалось, будто они хотят ему что-то сказать. Пожалуй, надо разбудить спящего наверху мальчика, а то непонятно, чего котам надо.

Три пары золотистых глаз провожали выходившего из кухни Чарли. Поднимаясь по лестнице, мальчик ощущал спиной их взгляды.

– Билли! Билли, проснись! – Чарли осторожно тряс белоголового мальчика за плечо.

– Что? Что такое? – Билли открыл круглые ярко-красные глаза.

– Ш-ш! Огнецы пришли! Вставай, поговори с ними!

Билли зевнул:

– Ох! Ну ладно.

Не совсем еще проснувшись, мальчик выбрался из постели.

– Только тише, а то бабушка Бон услышит, – предупредил Чарли.

Билли кивнул и потянулся за очками.

Билли исполнилось восемь лет, и он был на целую голову ниже Чарли. Он умел разговаривать с животными, но огненных котов немного побаивался, потому что те всегда знали, когда он врет.

– Пошли же, – поторопил его Чарли.

– Мне нужно найти очки, а то я могу свалиться на лестнице. А, вот они.

Билли водрузил очки на нос и на цыпочках вышел следом за Чарли.

Коты смотрели на входящих в кухню мальчиков. Три пары ушей настороженно дрогнули, когда Билли, скрестив ноги, уселся перед газовой плитой. Чарли закрыл дверь и растянулся рядом.

– Давай! – скомандовал Чарли.

Откуда-то из горла Билли послышались тихие звуки, ритмичное и мелодичное мяуканье.

У вас есть для нас новости?

Феникс отозвался долгим ворчанием, которое с каждым мгновением становилось все громче. Другие коты тут же присоединились к нему, и Чарли засомневался, сумеет ли Билли из такого хорового, на три голоса, мяуканья и завывания извлечь хоть какую-нибудь информацию.

Сам Билли больше не издавал ни звука. Упершись локтями в колени и положив подбородок на ладони, он внимательно слушал. Чарли тревожно покосился на дверь. Он не осмеливался остановить котов, но боялся, как бы их концерт не услышала бабушка Бон.

Билли хмурился, а коты продолжали тревожно завывать. Когда же они закончили, глаза Билли широко и испуганно раскрылись.

Он повернулся к Чарли:

– Это предупреждение!

– Предупреждение? В каком смысле?

– Феникс говорит, будто что-то пробудится, если они не сумеют прекратить э-э… поиски какой-то вещи, чтобы она не была обнаружена… или остановить… какое-то дело, чтобы его не начали. А Саламандр говорит, что если это случится, то ты должен быть начеку и следить, Чарли.

– А за чем я должен следить?

Билли заколебался.

– За женщиной… мне показалось… за твоей… – Какое-то слово застряло у него в горле.

– За моей – кем? – рассердился Чарли.

– За твоей… мамой.

– За мамой?! – Чарли уставился на Билли, потом на котов. – Это почему? Зачем? – Он даже охрип от страха. – Она что, может исчезнуть… как папа?

Билли спросил у котов, и Везувий ответил извиняющейся мелодией.

– Везувий говорит, что пока не может сказать тебе больше, – перевел Билли. – Но обещает помочь с наблюдением.

Везувий выдал еще несколько громких мяуканий.

– Он говорит: если тень переместится, то это начало.

– Начало чего? – почти взмолился Чарли и дернул Билли за жесткие волосы. – Нельзя ли поподробнее?

В этот момент дверь открылась.

– Не будет ли кто-нибудь любезен выключить свет? – произнес кто-то.

Чарли подскочил к выключателю, и, как только свет погас, в кухне появился высокий человек в красном халате, с горящей свечой в бронзовом подсвечнике.

– Я смотрю, у нас гости. – Дядя Патон кивнул на котов. – Доброе утро, Огнецы!

Коты помурлыкали в знак приветствия.

– Разве уже утро? – удивился Чарли.

– Два часа ночи, – ответил дядя Патон. Казалось, он совсем не удивился, застав на кухне Чарли и Билли в такой ранний – или поздний? – час. – Я что-то проголодался. – Он пересек кухню и открыл холодильник. – В воздухе прямо носится что-то таинственное. Так что происходит?

– Огнецы пришли предупредить меня. О маме, – объяснил Чарли.

– О маме? – Дядя Патон отвернулся от холодильника и нахмурился. – Ты хочешь сказать, о твоей маме?

– Да.

– И о тени, – добавил Билли.

Дядя Патон достал из холодильника тарелку с сыром и поставил ее на кухонный стол рядом со свечой.

– Я хочу знать подробности.

– Билли, спроси котов, что это за тень? – сказал Чарли.

Но котам уже не терпелось удрать. Они дружно направились к двери.

Чарли попробовал остановить их:

– Подождите! Вы еще не рассказали о тени! Феникс взвыл, Везувий начал царапать филенку; Чарли ничего не оставалось, как открыть дверь. Коты выскочили из кухни и понеслись по прихожей.

– Так что же это за тень? – следуя за котами, раздраженно шептал Чарли.

Саламандр зарычал. Но вряд ли это можно было счесть ответом.

Билли подбежал и открыл входную дверь:

– Пусть идут, Чарли! Им куда-то нужно, притом спешно. Наверное, они хотят проверить, не началось ли то, о чем они говорили.

С очередным взрывом дружного мурлыканья Огнецы кинулись в отворенную на улицу дверь; три язычка пламени тут же поглотил кружащийся снег.

– Но они ровным счетом ничего не объяснили, – жалобно проворчал Чарли.

– Они объяснили. Они… – возразил Билли.

Но больше он ничего не успел сказать.

– Что все это означает? – грянул голос с верхней лестничной площадки.

Бабушка Бон в дневное время являла собой не слишком приятное зрелище, а уж после полуночи выглядела и вовсе кошмарно: тощее тело завернуто в серый лохматый халат, большие ступни впихнуты в зеленые клетчатые шлепанцы, с плеча свисает длинная белая косица, а желтоватое лицо украшают белые пятна крема.

– Привет, бабушка, – только и нашел что сказать Чарли.

– Не дерзи! – Бабушка была не из тех, кто любит веселиться по ночам. – Почему вы не в постели?

– Мы очень захотели есть!

Она начала спускаться.

– Вздор! Я слышала, как орали коты.

Что бы Чарли ни говорил, бабушка все считала ложью.

– Они были на улице, бабушка, – поспешил соврать Чарли.

Она остановилась и вгляделась в полукруглое окошко над входной дверью.

– И что это за снег? Ненормальный какой-то.

Вот в этом она была права. Действительно, в крутящихся снежных хлопьях было что-то необычное, но Чарли не смог бы объяснить, что именно.

– Он холодный, белый и мокрый. Чего тебе еще надо от снега? – выходя из кухни, возразил дядя Патон.

– И ты здесь! – окончательно рассердилась бабушка Бон. – Почему ты не отослал мальчиков в постель?

– Потому, сестрица, что они проголодались! – повышенным тоном ответил братец. – Иди в постель, Гризелда.

– Не смей мне приказывать!

– Ну, как хочешь. – Патон не спеша вернулся в кухню.

Какое-то время бабушка Бон еще постояла на лестнице, глядя вниз, на Чарли.

– Я только налью в стакан воды, бабушка, и мы сразу отправимся спать. Правда, Билли? – обратился он к товарищу.

– Конечно-конечно. – Сироте Билли наблюдение за странным, постоянно ссорящимся семейством Чарли казалось бесконечно увлекательным. Он многозначительно кивнул бабушке. – Обещаю.

Бабушка Бон с сомнением хмыкнула и, шаркая тапочками, отбыла в свою комнату.

Коты уже пересекли город и теперь легко преодолевали сугробы, которые намело под стены академии Блура. Они миновали башни, стоявшие по обе стороны от входа, и продолжили путь вдоль здания, пока не добрались до его конца, где начиналась высокая каменная стена. Коты без особых усилий перебрались через нее и оказались на снежном поле. Неподалеку высились руины древнего замка.

Теперь коты двигались осмотрительно, держа ушки на макушке. Они осторожно пробирались по белому полю, а потом услышали крики.

– Дурак, я знаю, что это сделал ты, но меня этим не остановишь! – истошно вопила женщина. – Думаешь, я не справлюсь с каким-то снегом?

Коты подкрались ближе. Через темную арку они увидели во дворе замка темную женскую фигуру, чуть не с головой зарывшуюся в снег. Женщина что-то раскачивала, тянула и дергала, кряхтя и даже постанывая. Внезапно она извлекла из снега большой плоский камень и отбросила его в сторону.

Потом женщина что-то подняла с земли и с ликующим воплем вскинула кровоточащие руки в снежный воздух:

– Мое! Мое!

Земля легонько вздрогнула – не очень заметно, но этого было достаточно, чтобы вселить страх в каждую живую душу в округе. Проснулись и беспокойно защебетали птицы, лихорадочно засуетились грызуны в поисках укромного местечка, в морозном воздухе разнесся заунывный собачий вой.

Тревожно блестя глазами, Огнецы следили за действиями незнакомки. Вот она выбралась из развалин. Не отряхнув от снега подол черного пальто, светя себе раскачивающимся на ледяном ветру фонарем, она добралась до дверей большого серого здания академии Блура и исчезла там. Спустя некоторое время в одном из верхних окон загорелся свет.

Коты смотрели на светящееся окно. Они опасались самого худшего.

А женщина стояла перед портретом Алого короля в золоченой раме, освещая помутневшую, потрескавшуюся от старости живопись.

– Теперь оно у меня, – шептала она, но шептала явно не королю.

Женщина извлекла из складок одежды некий предмет, походивший на ракетку для пинг-понга, но сделанный из металла.

Король смотрел с портрета темными загадочными глазами, золотой обруч блестел на черных волосах, а красный бархат плаща казался совсем настоящим.

Женщина качнула загадочным предметом так, чтобы на него попал свет фонаря, который она держала в другой руке, и внезапно яркая вспышка осветила живопись. За плечом короля можно было разглядеть тень, которая после вспышки внезапно начала выделяться, принимать более четкие очертания, становиться рельефнее.

– Пробудитесь, милорд, – с тоской в голосе убеждала женщина. – Я нашла зеркало Аморет!

Тень медленно зашевелилась. Вот она выскользнула из-за плеча короля и двинулась вперед, ближе, ближе.

Женщина задыхалась от возбуждения. Фонарь в ее руке закачался, таинственный предмет опять блеснул, свет на картине заплясал и ярко вспыхнул. Портрет сорвался со стены и рухнул на пол. Женщина вскрикнула.

Тень поднялась над портретом и направилась к ней.