Текст книги "Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)"
Автор книги: Дженни Хан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
8
Позже днем звонит Крис и предлагает встретиться в торговом центре. Ей хочется узнать мое мнение по поводу кожаной куртки, а чтобы оценить вещицу должным образом, я должна увидеть ее воочию. Я горжусь тем, что она интересуется моим мнением при выборе одежды, да и рада просто ненадолго сбежать из дома, чтобы отвлечься и больше не грустить. Однако я очень нервничаю из-за того, что мне придется ехать в торговый центр в одиночку. По правде говоря, я сама-то считаю себя очень неуверенным водителем, поэтому даже не сомневаюсь, что окружающие полностью разделяют мое мнение.
Я спрашиваю Крис, может ли она просто прислать мне фотографию куртки, но подруга знает меня слишком хорошо, поэтому отвечает:
– Не-а. Лара Джин, тащи сюда свою задницу. Ты никогда не научишься хорошо водить, если просто не смиришься и не будишь практиковаться.
И вот она я! Еду на машине Марго к торговому центру. Не то чтобы у меня не было прав, нет, просто я очень неуверенно чувствую себя за рулем. Папа множество раз давал мне уроки вождения, да и Марго тоже. Когда кто-нибудь из них находится рядом со мной, то у меня все получается, но когда я езжу одна, то сразу теряюсь и начинаю переживать. Больше всего меня пугает та часть дороги, где нужно перестраиваться из одного ряда в другой. Мне не нравится отрывать взгляд от происходящего прямо передо мной. Даже на секунду. А еще я не люблю ездить слишком быстро.
Но самое худшее – у меня есть привычка теряться. Единственные места, куда я могу абсолютно уверенно добраться – школа и продуктовый магазин. Мне никогда не приходилось запоминать дорогу до торгового центра, потому что Марго всегда отвозила нас туда. Но теперь мне придется это исправить, потому что ответственность за перевоз Китти лежит на мне. Хотя, честно говоря, она ориентируется гораздо лучше меня и знает, как доехать до множества мест. Но слушать от младшей сестры наставления по поводу маршрута я не желаю. Мне хочется ощущать себя старшей. Хочется, чтобы сестренка расслабилась на пассажирском сиденье, уверенная, что Лара Джин отвезет ее туда, куда ей нужно, точно так же, как я чувствовала себя с Марго.
Конечно, можно было бы легко воспользоваться GPS, но при этом я почувствовала бы себя глупо и неловко, следуя маршруту до торгового центра, где была миллион раз. Это должно было прийти ко мне интуитивно, легко, чтобы я даже не задумывалась. Вместо этого я переживаю из-за каждого поворота, изучаю каждый дорожный знак – это север или юг? Мне надо повернуть направо здесь или на следующем повороте? Мне никогда не приходилось обращать на это внимание.
Но пока все идет хорошо. Я слушаю радио, подтанцовывая под музыку, и даже веду машину одной рукой, чтобы симулировать уверенность, ведь чем больше притворяешься, тем скорее сам в это поверишь.
Все идет так хорошо, что я выбираю короткий путь вместо основного. Однако, срезав через примыкающий квартал, тут же задаюсь вопросом: а была ли эта идея такой уж гениальной? Через пару минут все выглядит не таким уж и знакомым, и я понимаю, что должна была свернуть налево, а никак не направо. Заглушая панику, поднимающуюся в груди, я пытаюсь вернуться прежним путем.
«Ты сможешь это сделать, у тебя все получится» – твержу себе.
Впереди перед перекрестком висит знак «стоп». Не замечая никого, мчусь дальше. Я даже не замечаю машину, едущую на меня справа, однако каким-то чудом чувствую ее приближение.
И неистово ору. Во рту ощущается привкус меди. У меня кровь? Я откусила язык? Дотрагиваюсь до него, он все еще на месте. Сердце бешено колотится, все тело покрывается испариной, становясь влажным и липким. Я стараюсь сделать глубокий вдох, но, кажется, мне не хватает воздуха.
На трясущихся ногах выбираюсь из машины. Водитель из другого автомобиля уже вышел и осматривает свою машину со скрещенными руками. Он седой, явно старше моего папы, а одет в шорты с красными омарами. Его автомобиль в порядке, у моего же огромная вмятина на боку.
– Разве ты не видела знак «стоп»? – спрашивает он. – Переписывалась по телефону, да?
Я качаю головой, горло сжало. Не хочу расплакаться. Пока у меня это получается…
По-видимому, он чувствует мое состояние, и морщинка раздражения на его лбу разглаживается.
– Ну, с моей машиной, похоже, все нормально, – неохотно говорит он. – Ты-то в порядке?
Я киваю.
– Мне очень жаль, – произношу я.
– Детям нужно быть более осторожными на дороге, – заявляет он, игнорируя мои извинения.
Комок в горле становится все больше.
– Я очень-очень сожалею, сэр.
Он хмыкает.
– Тебе бы позвонить кому-нибудь, чтобы за тобой приехали, – говорит мужчина. – Хочешь, я подожду?
– Нет, спасибо. – А что, если он серийный убийца или педофил? Не желаю оставаться наедине с незнакомым человеком.
Тогда мужчина уезжает.
А как только он уехал, мне приходит в голову, что, возможно, нам следовало вызвать полицию, пока он еще был здесь. Разве не всегда нужно вызывать полицию, когда попадаешь в аварию? Уверена, в автошколе об этом говорили. Итак, еще один мой промах.
Усаживаюсь на бордюр и пялюсь на свою машину. Я за рулем всего два часа, а уже умудрилась попасть в аварию. Опускаю голову на колени и сижу, сжавшись в комок. Шея начинает затекать, нервы сдают и слезы омывают мои щеки. Папа точно не будет счастлив. Марго тоже не обрадуется. Они оба, вероятно, решат, что не дело мне разъезжать по городу без присмотра. И, вероятно, будут правы. Вождение автомобиля – огромная ответственность. Может быть, я еще к этому не готова. А может быть, и никогда не буду готова. Возможно, даже когда я состарюсь, сестрам или папе придется возить меня, потому что вот такая я бестолковая.
Вытаскиваю телефон и звоню Джошу. Когда он отвечает, я говорю:
– Джош, можешь сделать мне од-од-одолжение? – Мой голос так сильно дрожит, что мне неловко.
Конечно, он это замечает, ведь это же Джош. Он моментально напрягается и спрашивает:
– Что случилось?
– Я просто попала в автомобильную аварию и даже не знаю, где нахожусь. Можешь приехать и забрать меня? – Мой голос сильно дрожит.
– Ты ранена? – спрашивает Джош.
– Нет, со мной все в порядке. Я просто… – Если я произнесу еще хоть слово, то точно окончательно разревусь.
– Видишь название улицы? Какие-нибудь магазины?
Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть.
– Фальстон, – отвечаю я и высматриваю ближайший почтовый ящик. – Я на Фальстон Роуд 8109.
– Я уже еду. Хочешь, чтобы я оставался на связи?
– Да нет, все нормально. – Я кладу трубку и начинаю плакать.
Не знаю, как долго я сижу, заливаясь слезами, когда подъезжает еще один автомобиль и останавливается прямо передо мной. Поднимаю голову. Это черная «Ауди» с тонированными стеклами – машина Питера Кавински. Стекло автомобиля опускается.
– Лара Джин? С тобой все в порядке?
Я киваю и показываю ему, чтобы он ехал дальше. Питер снова закрывает окно, и мне кажется, что он действительно собирается уезжать, но он съезжает на обочину и паркуется. Питер выходит и начинает осматривать мою машину.
– Ты реально лажанулась, – говорит он. – Ты хоть записала страховые данные другого водителя?
– Нет, с его машиной все в порядке. – Я украдкой вытираю рукой щеки. – Это моя вина.
– У тебя есть «Тройное А»[2]2
Тройное «А» – Автомобильная Ассоциация Америки.
[Закрыть]?
Я киваю.
– И ты им уже позвонила?
– Нет. Но я позвонила приятелю.
Питер садится рядом со мной.
– Как долго ты уже здесь сидишь и плачешь?
Я отворачиваюсь и снова вытираю лицо.
– Я не плачу.
Когда-то мы с Питером Кавински были друзьями, до того как он стал Кавински. Раньше он был просто Питером К. В средней школе у нас была целая банда. Среди мальчиков в ней были: Питер Кавински, Джон Амброуз Маккларен и Тревор Пайк. Из девочек: Женевьева, я и Элли Фельдман, которая жила кварталом ниже, еще иногда к нам примыкала Крис. Раньше Женевьева жила в двух улицах от меня. Забавно, как в детстве дружба зависит от того, насколько близко вы друг к другу находитесь. Например, кто является вашим лучшим другом напрямую связано с тем, насколько близко расположены ваши дома; или же с кем рядом вы сидите на музыке – с тем, настолько близко стоят ваши имена в списке по алфавиту. Вот такая игра случая. В восьмом классе Женевьева переехала в другой район, и мы еще какое-то время поддерживали дружбу. Она приезжала потусить с нами, но что-то уже изменилось. В старшей школе Женевьева всех нас затмила. Она по-прежнему дружила с мальчиками, но команда девочек распалась. Мы с Элли оставались друзьями до тех пор, пока в прошлом году она тоже не переехала. После того, как от нас отвернулась Женевьева, мы с Элли чувствовали себя немножко унизительно, словно были двумя оставшимися корочками хлеба и вместе составляли сухой бутерброд.
Мы больше не друзья. Ни с Женевьевой, ни с Питером. Вот почему так странно сидеть рядом с ним на обочине, словно между нами все как раньше.
У него звонит телефон, и он достает его из кармана.
– Я должен ехать.
Я фыркаю.
– Куда направляешься?
– К Джен.
– Тогда тебе лучшей стартовать, – говорю я. – Женевьева будет в ярости, если ты опоздаешь.
Питер фыркает, но быстро встает. Интересно, каково это – иметь столько власти над парнем. Не думаю, что мне это нужно. Это просто огромная ответственность – держать чье-то сердце в своих руках. Питер садится в машину, а затем поворачивается и спрашивает, словно ему только приходит в голову:
– Хочешь, чтобы я позвонил в «Тройное А» вместо тебя?
– Да нет, все нормально, – отвечаю я. – Хотя, спасибо, что остановился. Это было действительно мило с твоей стороны.
Питер улыбается. Да, Питер очень любит похвалу. Я помню эту черту его характера.
– Теперь ты чувствуешь себя лучше?
Я киваю. Я на самом деле чувствую себя лучше.
– Хорошо, – говорит он.
Питер выглядит как красавчик из прошлого. Он мог бы быть удалым солдатом Первой Мировой войны, настолько привлекательным, что любая девушка могла бы годами ждать его возвращения с фронта, настолько красивым, что она могла бы ждать его вечно. Он мог бы носить фирменную красную куртку с эмблемой школы, разъезжать на «Корвете» с опущенным верхом и вести машину лишь одной рукой, направляясь к своей девушке, чтобы забрать ее на танцы. Внешняя привлекательность Питера больше относится к вчерашнему дню, чем к сегодняшнему. В нем просто есть нечто такое, что нравится девушкам.
Питер был первым парнем, подарившим мне поцелуй. Так странно думать об этом сейчас. Словно с тех пор прошла целая вечность, хотя это было всего лишь четыре года назад.
***
Примерно через минуту появляется Джош. Я пишу смс Крис, что все-таки не доберусь до торгового центра, и встаю.
– Ты так долго!
– Ты мне сказала 8109! А это – 8901!
Я уверенно отвечаю:
– Нет, я точно называла 8901.
– Да нет же, ты определенно сказала 8901. И почему ты не отвечала на звонки? – Джош выходит из машины. Когда он видит помятый бок моего автомобиля, у него отвисает челюсть. – Святые угодники! Ты уже позвонила в «Тройное А»?
– Нет. А можно это сделаешь ты?
Джош соглашается, а потом мы садимся в его машину и ждем, прохлаждаясь под кондиционером. Я чуть не забралась на заднее сиденье, когда вспомнила, что Марго здесь больше нет. Я так много ездила в машине Джоша, даже не думала, что мне хоть раз удастся посидеть спереди. На месте Марго.
– М-м-м… знаешь, Марго ведь убьет тебя, верно?
Я так быстро поворачиваю голову, что волосы хлещут по щекам.
– Марго не должна знать, поэтому не говори ей ни слова!
– Стал бы я вообще с нею разговаривать? Мы расстались, помнишь?
Я хмуро смотрю на него.
– Ненавижу, когда люди так говорят. Ты просишь их держать что-либо в тайне, а вместо того, чтобы ответить «да» или «нет», они говорят: «А кому мне рассказывать?»!
– Я не говорил «а кому мне рассказывать?»!
– Просто ответь «да» или «нет» и все! Не надо условных выражений.
– Я ничего не расскажу Марго, – произносит он. – Это останется только между нами. Обещаю. Так пойдет?
– Пойдет, – отвечаю я. А потом салон погружается в тишину, мы оба молчим, слышно только жужжание работающего кондиционера.
Меня начинает подташнивать при мысли о том, что мне придется сообщить об аварии папе. Может быть, мне следует преподнести ему эту новость со слезами на глазах, чтобы он меня пожалел. Или я могла бы сказать что-нибудь типа: «У меня есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая – со мной все в порядке, на мне нет ни царапины. Плохая – машина разбита». Возможно, «разбита» не совсем верное слово.
Я мысленно подбираю правильное слово, когда Джош говорит:
– Итак, лишь потому, что мы с Марго расстались, ты не собираешься разговаривать со мной, как раньше? – Джош произносит это шутливо-горько или горько шутя, если есть такое сочетание.
Я изумленно на него смотрю.
– Не глупи! Конечно же, я все равно буду с тобой разговаривать. Просто не на публике. – Эту роль я часто с ним разыгрываю, роль вредной маленькой сестры. Как будто я такая же, как и Китти. Словно между нами не год разницы. Джош не улыбается, он выглядит угрюмым, поэтому я прислоняюсь своим лбом к его. – Это была шутка, дурачок!
– Она говорила тебе, что собиралась это сделать? Я имею в виду, это всегда входило в ее план? – Когда я в нерешительности медлю с ответом, он добавляет: – Ну же. Я знаю, она все тебе рассказывает.
– Не совсем. Не в этот раз, во всяком случае. Джош, честно. Я ничего об этом не знала. Клянусь тебе. – Я кладу руку на сердце.
Он переваривает сказанное, пожевывая нижнюю губу, а затем спрашивает:
– Может быть, она передумает. Такое возможно, правда?
Не знаю, будет ли с моей стороны более бессердечно ответить «да» или «нет», поскольку ему в любом случае будет больно. И хотя я на девяносто девять целых и девять десятых процента уверена, что она к нему вернется, все же есть крошечный шанс, что этого не произойдет, мне не хочется вселять в него надежду. Поэтому я ничего не говорю.
Он сглатывает, его кадык дергается вверх-вниз.
– Нет, ты права. Если Марго приняла решение, она от него не отступится.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не плач», – мысленно молю я.
Кладу голову ему на плечо и говорю:
– Никогда не знаешь, что случится в следующую секунду, Джоши.
Джош смотрит прямо перед собой. Белка снует по большому дубу во дворе. Верх и вниз, и снова вверх. Мы оба наблюдаем за ней.
– Когда она приземляется?
– Через несколько часов.
– Она… она приедет домой на День Благодарения?
– Нет. Они не отдыхают на День Благодарения. Джош, это же Шотландия. Алло, они не отмечают американские праздники! – вновь подразниваю я, хотя мое сердце сейчас к этому не расположено.
– Верно, – отвечает он.
– Она будет дома на Рождество, – говорю я, и мы оба вздыхаем.
– Могу ли я тусоваться с вами? – спрашивает меня Джош.
– Со мной и Китти?
– И с твоим папой тоже.
– Мы от тебя никуда не денемся, – заверяю я его.
Джош расслабляется.
– Хорошо. Было бы невыносимо потерять и вас тоже.
Как только он это произносит, мое сердце замирает, и я забываю, что нужно дышать. И всего на одну секунду у меня голова идет кругом. А затем так же быстро, как и появилось – чувство, странный трепет в груди – все исчезает.
Прибывает эвакуатор.
Когда мы подъезжаем к моему дому, Джош спрашивает:
– Хочешь, чтобы я был с тобой, когда будешь сообщать отцу?
Я оживляюсь, но потом вспоминаю слова Марго о том, что теперь я главная. Уверена, умение отвечать за свои ошибки – и есть часть того, чего хотела от меня сестра.
9
В итоге папа не так уж и сильно на меня злится. Я выбалтываю ему все хорошие/плохие новости за раз, на что он просто вздыхает и говорит:
– Ну, хотя бы с тобой все в порядке.
После аварии для машины требуется специальная деталь, которую должны доставить из Индианы или Айдахо, точно не помню. А пока мне придется делить автомобиль с папой, ездить в школу на автобусе или попросить Джоша меня подвозить, что я и собираюсь сделать.
Позже вечером, когда мы с Китти смотрим телевизор, звонит Марго. Я зову папу. Мы сидим на диване и передаем телефон по кругу, каждый говорит с нею по очереди.
– Марго, угадай, что сегодня приключилось! – выкрикивает Китти.
Я яростно мотаю головой. «Не рассказывай ей о машине», – произношу я одними губами и одариваю ее предупреждающим взглядом.
– Лара Джин… – Китти дразняще замолкает, – поругалась с папой. Да, она вредничала, и папа заставил ее быть со мной милой. Вот так они и поссорились.
Я выхватываю телефон из ее рук.
– Гоу-гоу, мы не поругались. Китти просто издевается.
– Что у вас, ребят, на ужин? Вы приготовили курицу, которую я вчера вечером разморозила? – спрашивает Марго. Ее голос звучит так отдаленно.
Я прибавляю громкость на телефоне.
– Да, не беспокойся об этом. Ты уже заселилась в комнату? Она большая? Какая у тебя соседка?
– Соседка милая. Она из Лондона, и у нее очень причудливый акцент. Ее зовут Пенелопа Сент Джорж-Диксон.
– Боже, у нее даже имя причудливое, – говорю я. – А что насчет твоей комнаты?
– Комната примерно такая же, как и в общежитии, которое мы видели в университете Виржинии. Но древнее.
– Сколько там сейчас времени?
– Уже почти полночь. У нас разница во времени на пять часов вперед, помнишь?
«У нас разница во времени на пять часов вперед». Словно она уже считает Шотландию своим домом, а ее не было всего лишь день, да и то не весь.
– Мы уже по тебе соскучились, – говорю я ей.
– Я тоже по вам.
После ужина я пишу Крис, интересуясь, хочет ли она заглянуть ко мне, но подруга не отвечает. Возможно, она гуляет с одним из тех парней, с которыми регулярно знакомится. Это мне даже на руку. Мне нужно заняться альбомом для фотографий.
Я надеялась доделать альбом для Марго прежде, чем она уедет в колледж. Но любой, кто когда-либо занимался скрапбукингом[3]3
Скрапбу́кинг, скрэпбукинг (англ. буквально «книга из вырезок») – вид рукодельного искусства, заключающийся в изготовлении и оформлении семейных или личных фотоальбомов.
[Закрыть], знает, что Рим не один день строился. Можно потратить год или более, работая над одним альбомом.
В комнате играет музыка девчачьей группы Мотаун. Возле меня полукругом разложены все мои принадлежности: дырокол в виде сердца, листы бумаги и страницы из альбома, картинки, вырезанные из журналов, клеевой пистолет, держатель для клейкой ленты со всеми разноцветными ленточками васи[4]4
Васи – это японская бумага. Ленты клейкие, напоминают малярный скотч, только гораздо тоньше.
[Закрыть]. Сувениры вроде театральной программки с бродвейского мюзикла «Злодейка», квитанций, фотографий, лент, пуговиц, наклеек, брелоков – все здесь. У качественного альбома должна быть текстура. Он плотный, толстый и полностью не закрывается.
Сейчас я работаю над страницей Джоша и Марго. Меня не волнует, что она говорит. Знаю, они снова будут вместе. А даже если и нет, ну или не сразу, Марго все равно не сможет просто взять и стереть его из своей истории. Он был огромной частью ее выпускного года. Так же как и всей ее жизни. Единственная уступка, на которую я согласилась пойти – украсить страничку менее романтично, хоть я и приберегла ленту васи с сердечками для их истории, вместо нее буду использовать обычную в клеточку.
Однако, приложив ленту в клеточку к фотографиям, понимаю, что цвета не сочетаются, поэтому все-таки использую ленту с сердечками. Потом, покачиваясь в такт музыке, беру шаблон в виде сердца, чтобы вырезать изображение их двоих с выпускного. Марго будет в восторге.
Когда я аккуратно приклеиваю засохшие лепестки роз от корсажа Марго, папа стучится в дверь.
– Чем сегодня вечером занимаешься? – спрашивает он меня.
– Этим, – отвечаю я, приклеивая еще один лепесток. – Если хорошо постараюсь, то, возможно, к Рождеству закончу.
– А-а. – Папа не двигается, стоит в дверях, наблюдая, как я работаю. – Ну, я собираюсь посмотреть новый документальный фильм Кена Бёрнса, если хочешь, присоединяйся.
– Может быть, – отвечаю я из любезности. Понадобилось бы чересчур много усилий, чтобы спустить вниз все принадлежности и снова разложить их на полу. Прямо сейчас я вошла в очень хороший рабочий ритм. – Почему бы тебе не начать без меня?
– Хорошо. Тогда я пошел. – Папа шаркающей походкой спускается вниз.
На то, чтобы закончить страницу Джоша и Марго, у меня уходит большая часть вечера, но это того стило, все получилось действительно красиво. Далее идет страничка сестер. Для нее я использую бумагу с цветами для фона и приклеиваю давнишнюю фотографию нас троих. Этот снимок сделала мама. Мы стоим перед дубом напротив нашего дома в церковной одежде. Мы все одеты в белые платья с подходящими розовыми ленточками в волосах. Самое замечательное в этой фотографии то, что мы с Марго сладко улыбаемся, а Китти ковыряется в носу.
Я мысленно улыбаюсь. У Китти случится припадок, когда она увидит этот снимок в альбоме. Не могу этого дождаться.
10
Как говорит Марго, предпоследний учебный год – решающий, напряженный и настолько важный, что от него зависит вся последующая жизнь. Так что, думаю, мне нужно успеть получить максимальное удовольствие от чтения, прежде чем в школе начнутся занятия и официально стартует предпоследний год. А произойдет это уже на следующей неделе.
Я сижу на крыльце, читая романтико-шпионский британский роман восьмидесятых годов, который приобрела за семьдесят пять центов на библиотечной распродаже.
Я как раз подбираюсь к самому интересному (Крессида должна соблазнить Найджела, чтобы получить доступ к шпионскому коду!), когда из своего дома выходит Джош, чтобы забрать почту. Он тоже меня замечает, поднимает руку, словно просто собирается помахать и вернуться в дом, но затем все же подходит.
– Привет! Симпатичный комбинезончик, – говорит он, переходя дорогу.
Мой костюмчик выцветшего голубого цвета с подсолнухами завязывается вокруг шеи. Я купила его в винтажном магазинчике с семидесяти пяти процентной скидкой. И это не комбинезон.
– Это пляжный костюм, – сообщаю я, возвращаясь к книге, и стараюсь незаметно прикрыть обложку рукой. Меньше всего я хочу, чтобы Джош критиковал меня за чтение дрянной книжки, когда я просто пытаюсь насладиться приятным днем.
Я чувствую, как он смотрит на меня в ожидании, скрестив на груди руки, и поднимаю голову.
– Что?
– Хочешь сегодня вечером посмотреть кино в Бесс? Там идут и анимационные фильмы. Можем взять Китти.
– Да, конечно. Напиши, когда будешь готов, – отвечаю я, переворачивая страницу.
«Найджел расстегнул блузку Крессиды. Девушка задавалась вопросом, когда же подействуют снотворное, которое она подсыпала в его «Мерло», и в то же время надеялась, что оно не подействует слишком скоро, потому что Найджел действительно очень хорошо целуется».
Джош наклоняется, пытаясь поближе взглянуть на мою книгу. Я шлепаю его по руке, но он успевает зачитать вслух:
– «Сердце Крессиды учащенно забилось, когда Найджел провел рукой вдоль ее бедра, облаченного в чулок». – Джош прыскает со смеху. – Какого черта ты это читаешь?
У меня горят щеки.
– Ох, лучше молчи.
Джош отступает, посмеиваясь.
– Тогда я удаляюсь, оставляя тебя с Крессидой и Ноэлем.
– Для твоего сведения, его зовут Найджел! – кричу ему в спину.
***
Китти вне себя от радости из-за того, что мы идем тусоваться с Джошем.
Когда в кинотеатре он просит продавщицу положить в попкорн побольше масла, мы одобрительно киваем.
Сестренка сидит посередине, а на забавных моментах так сильно смеется, что вскидывает ноги в воздух. Китти так мало весит, что ее кресло постоянно подскакивает вверх. Мы с Джошем улыбаемся друг другу поверх ее головы.
Всякий раз, когда Джош, Марго и я ходили в кино, Марго также сидела посередине. Таким образом, она могла перешептываться с нами обоими, чтобы я не ощущала себя одиноко из-за того, что у нее был парень, а у меня – нет. Сестра очень внимательно к этому относилась, и поначалу заставляла меня волноваться: не подозревала ли она меня в кое-чем. Но Гоу-гоу не из тех, кто утаивает или приукрашает правду. Она просто очень хорошая старшая сестра. Самая лучшая.
Но бывали времена, когда я все равно чувствовала себя одиноко. Не в романтическом смысле, нет, в дружеском. Мы с Джошем всегда были друзьями, но в те моменты, когда он обнимал Марго, стоя в очереди за попкорном, или в машине, когда они тихо беседовали друг с другом, я ощущала себя ребенком на заднем сиденье, который не может расслышать, о чем разговаривают взрослые. Это заставляло чувствовать себя невидимкой. Из-за них я захотела, чтобы у меня тоже был кто-то, с кем я могла бы перешептываться на заднем сиденье.
Теперь странно сидеть спереди. На вид это место не так уж и отличается от моего привычного. На самом деле, все ощущается нормальным и знакомым, и это успокаивает.
***
Позже вечером, когда я крашу ногти на ногах в разные оттенки розового, мне звонит Крис. На заднем фоне так шумно, что ей приходится кричать.
– Угадай что!
– Что? Постой, я тебя почти не слышу! – Я наношу на мизинец лак цвета фруктового пунша под названием «порази меня своим лучшим выстрелом».
– Погоди. – Я понимаю, что Крис передвигается по комнатам, поскольку становится немного тише. – Теперь ты меня слышишь?
– Да, гораздо лучше.
– Угадай, кто расстался.
Я перехожу на ультрасовременный розовый, который выглядит как белый с каплей красного цвета.
– Кто?
– Джен и Кавински! Она его послала.
Мои глаза лезут на лоб от такой новости.
– Ничего себе! Почему?
– По-видимому, она встретила какого-то парня из университета Вирджинии на своей работе в хостесе. Сто процентов она все лето изменяла Кавински. – Какой-то парень выкрикивает имя Крис, и она говорит: – Мне пора. Моя очередь в бочче[5]5
Бочче – итальянская игра на точность, принадлежащая к семье игр с мячом, близкая к боулингу.
[Закрыть].
Крис вешает трубку, не прощаясь, что в ее стиле.
На самом деле, я познакомилась с Крис через Женевьеву. Их матери – сестры, то есть девочки – кузины. Крис иногда приходила к нам, когда мы были маленькими, но они с Джен уже тогда не ладили, вечно спорили о том, чьей Барби достанется Кен (он был только один). Я даже не пыталась за него бороться, хотя фактически он был моим. Точнее, раньше он принадлежал Марго. В школе некоторые даже не подозревают, что Джен и Крис кузины. Они совершенно не похожи друг на друга. Джен – миниатюрная, с изящными руками и белокурыми волосами золотистого цвета. Крис тоже блондинка, но обесцвеченная. Она выше, а плечи широкие, как у пловчихи. И все-таки между ними есть некоторое сходство.
Крис была необузданной в девятом классе. Она ходила на каждую вечеринку, напивалась и цепляла парней постарше. В том году десятиклассник из команды по лакроссу рассказывал всем, что занимался сексом с Крис в мужской раздевалке, но это была ложь. Тогда Женевьева заставила Питера пригрозить этому нахалу, чтобы тот рассказал всем правду. Я считала, со стороны Женевьевы было действительно мило вступиться за Крис, однако подруга настаивала на том, что Женевьева сделала это только ради того, чтобы люди не думали о ее родстве со шлюхой. После этого Крис перестала тусоваться и переключилась на общение с ребятами из другой школы.
Хотя за ней до сих пор сохраняется репутация девятого класса. Она ведет себя так, словно это ее не волнует, но я-то знаю, что волнует, по крайней мере, немного.
