Текст книги "Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)"

Автор книги: Дженни Хан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

68

Утром в день вечеринки я спускаюсь после десяти, в то время как вся семья вкалывает уже в течение нескольких часов. Марго шеф-повар, а папа ее су-шеф. Он крошит репчатый лук, сельдерей и моет кастрюли. Нам же с Китти она говорит:

– Лара Джин, мне нужно, чтобы ты привела в порядок ванную комнату внизу, помыла и убрала там все. Китти, за тобой оформление.

– А мы можем, по крайней мере, сначала позавтракать? – спрашиваю я.

– Да, но поторапливайтесь. – Она возвращается к замешиванию теста для печенья.

Я шепчу Китти:

– Я даже не хотела этой вечеринки, а теперь она заставляет меня чистить туалет. Почему тебе достается хорошая работа?

– Потому что я самая маленькая, – отвечает Китти, взбираясь на табурет у барной стойки.

Марго разворачивается и говорит:

– Знаешь, туалет в любом случае нуждается в чистке! Кроме того, это будет стоить того. Мы так давно не устраивали концерт. – Она засовывает печенье в духовку. – Папочка, мне понадобится, чтобы ты в ближайшее время сбегал в магазин. У нас заканчивается сметана и нам нужна большая упаковка льда.

– Есть, Капитан, – отвечает папа.

Марго не заставила работать лишь Джейми Фокс-Пикла, который дремлет под елкой.

***

Я надеваю белую рубашку с бабочкой в красно-зеленую клетку и клетчатую юбку. В одном из модных блогов я прочла, что вся фишка заключается в смешивании клеток. Иду в комнату Китти, чтобы умолять ее заплести мне волосы в «корону». Она кривит губы и говорит:

– Это не очень сексуально.

Я хмурюсь.

– Прости? Я не пытаюсь выглядеть сексуальной! Я стараюсь выглядеть празднично.

– Ну… ты похожа на шотландскую официантку или, может, на бармена из Бруклина.

– Что ты знаешь о бруклинских барменах, Кэтрин? – спрашиваю я.

Она бросает на меня испепеляющий взгляд.

– Много! Я смотрю Эйч-Би-Оу.

Хм. Возможно, нам придется поставить родительский контроль на телевизоре.

Китти направляется к моему шкафу и достает красное вязаное платье с открытыми плечами и шуршащей юбкой.

– Надень это. Оно празднично-рождественское, но менее похожее на костюм эльфа.

– Хорошо, но я приколю к нему брошку в форме конфеты-трости.

– Хорошо, ты можешь нацепить брошку. Но оставь волосы распущенными. Никакой косы. – Я одариваю ее своей самой лучшей жалобной физиономией с надутыми губками, но Китти качает головой. – Я завью концы, чтобы придать немного формы, но никаких косичек.

Я включаю плойку в розетку и сажусь на пол с Джейми на коленях. Китти усаживается на кровать и разделяет пряди волос. Она закручивает их как настоящий профи.

– Джош согласился прийти? – спрашивает она.

– Не уверена, – отвечаю я.

– А что насчет Питера?

– Он не придет, – произношу я.

– Почему нет?

– Он просто не может.

***

Марго за пианино играет «Голубое Рождество», а наш старый учитель по музыке мистер Чой сидит рядом с нею, подпевая. В другом углу комнаты папа демонстрирует новый кактус Шаховым с соседней улицы, а Китти с Джошем и несколькими другими детьми пытаются научить Джейми сидеть. Я потягиваю клюквенно-имбирный пунш и разговариваю с тетушкой Ди о ее разводе, когда входит Питер Кавински в зеленом свитере поверх рубашки на пуговицах, неся рождественскую жестяную банку. Я едва не давлюсь пуншем.

Китти замечает его одновременно со мной.

– Ты пришел! – кричит она и несется прямо в его объятия. Он ставит на пол банку печенья и поднимает ее, подбрасывая в воздух, а когда отпускает, она берет его за руку и подводит к столу, где я переставляю тарелки с печеньем.

– Посмотри, что принес Питер, – произносит она, толкая его вперед.

Он вручает мне коробку печенья.

– Вот. Мама сделала печенье с изюмом.

– Что ты здесь делаешь? – осуждающе шепчу я.

– Меня пригласил ребенок, – кивает он в сторону Китти, которая уже убежала обратно к щенку. Джош встает, глядя на нас с неодобрением.

– Нам надо поговорить.

Значит, теперь он хочет поговорить. Что ж, слишком поздно.

– Нам не о чем разговаривать.

Питер берет меня за локоть, и я пытаюсь стряхнуть его руку, но он не отпускает, ведя меня в кухню.

– Я хочу, чтобы ты придумал предлог для Китти и ушел, – говорю я. – И можешь забрать с собой свое печенье.

– Сначала скажи, почему ты так на меня зла.

– Потому что! – выпаливаю я. – Все говорят о том, как мы занимались сексом в джакузи, и теперь в их глазах я шлюха, а тебе это до лампочки!

– Я сказал ребятам, что мы этого не делали!

– Правда? Ты рассказал им, что мы всего лишь целовались? – Питер колеблется, и я продолжаю: – Или же ты сказал: «Парни, мы не занимались сексом в джакузи», при этом делая сексуальные намеки.

Питер сердито взирает на меня.

– Кави, поверь мне хоть немного.

– Кавински, ты такой подонок.

Я разворачиваюсь и вижу Джоша, стоящего в дверях и сердито взирающего на Питера.

– Из-за тебя люди болтают такие гадости о Ларе Джин. – Джош качает головой в отвращении. – Она бы никогда такого не сделала.

– Говори тише, – шепчу я, осматриваясь вокруг. Этого не происходит прямо сейчас. На вечеринке со всеми, кого я знаю, находящимися в соседней комнате.

У Питера на щеках играют желваки.

– Это приватный разговор, Джош, между мной и моей девушкой. Почему бы тебе не пойти поиграть в «Ворлд оф Варкрафт» или типа того. Или, может быть, посмотреть «Властелин Колец».

– Да пошел ты, Кавински, – отвечает Джош. Я ахаю. Мне же Джош говорит: – Лара Джин, вот от этого я и пытался тебя защитить. Он недостаточно хорош для тебя. Он лишь утащит тебя на дно.

Возле меня Питер напрягается.

– Очнись! Ты ей больше не нравишься. Все кончено. Двигайся дальше.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – произносит Джош.

– Ну конечно, чувак. Она рассказала мне, что ты пытался ее поцеловать. Попробуешь снова, и я надеру тебе задницу.

Джош испускает короткий смешок.

– Валяй.

В моей груди поднимается паника, когда Питер целенаправленно идет к Джошу. Я тяну Питера за руку.

– Прекрати!

И вот тогда я вижу ее. Марго, стоящую в нескольких футах позади Джоша и держащую руку у рта. Музыка замолкла, мир прекратил вращаться, потому что Марго все слышала.

– Это ведь неправда? Пожалуйста, скажите мне, что это неправда.

Я открываю и закрываю рот. Мне не нужно ничего говорить, потому что она и так уже все знает. Марго знает меня слишком хорошо.

– Как ты мог? – спрашивает она дрожащим голосом. При виде боли в ее глазах мне хочется умереть. Я никогда прежде не видела такого взгляда.

– Марго, – начинает Джош, но она качает головой и отступает.

– Убирайся, – произносит она, и ее голос срывается. Затем она смотрит на меня. – Ты моя сестра. Человек, которому я доверяю больше всех на свете.

– Гоу-гоу, подожди… – Но она уже ушла. Я слышу, как она бежит по лестнице. Слышу, как закрывается ее дверь. И тогда начинаю рыдать.

– Мне очень жаль, – говорит мне Джош, уныло добавляя: – Это моя вина. – И уходит через заднюю дверь.

Питер пытается меня обнять, но я его останавливаю.

– Можешь просто… можешь просто уйти?

Боль и удивление появляются на его лице.

– Конечно, я могу уйти, – отвечает он и выходит из кухни.

Я отправляюсь в ванную рядом с кухней, сажусь на унитаз и плачу. Кто-то стучится, я перестаю плакать и отзываюсь:

– Минуточку.

Миссис Шах радостно лепечет:

– Извини, дорогая! – И я слышу, как она, цокая каблуками, удаляется.

Затем я поднимаюсь и остужаю холодной водой свое лицо. Глаза все еще красные и опухшие. Я смачиваю полотенце водой и промокаю им лицо. Так иногда делала мама, когда я болела. Она клала ледяное полотенце мне на лоб и, когда оно нагревалось от моего жара, заменяла его свежим. Хотелось бы, чтобы мама была здесь.

***

Когда я возвращаюсь на вечеринку, мистер Чой сидит за пианино, играя «Устройте себе веселое Рождество», а мисс Ротшильд зажимает папу в угол на диване. Она опрокидывает бокал шампанского, и у него на лице появляется слегка испуганное выражение. Как только он меня замечает, то соскакивает с дивана и подходит.

– Слава Богу, – произносит он. – Где Гоу-гоу? Мы еще не все спели.

– Она не очень хорошо себя чувствует, – отвечаю я.

– Хм. Пойду посмотрю, как она там.

– Думаю, она просто хочет побыть одна.

Папа морщит лоб.

– Неужели они с Джошем поссорились? Я только что видел, как он ушел.

Я сглатываю.

– Может быть. Пойду поговорю с ней.

Он похлопывает меня по плечу.

– Ты хорошая сестра, родная.

Я выдавливаю улыбку.

– Спасибо, папочка.

Я поднимаюсь по лестнице. Дверь Марго заперта. Я стою около нее и спрашиваю:

– Можно войти?

Нет ответа.

– Пожалуйста, Марго. Пожалуйста, просто дай мне все объяснить…

По-прежнему ничего.

– Извини. Марго, мне так жаль. Пожалуйста, поговори со мной.

Я сажусь возле двери и начинаю плакать. Моя старшая сестра знает, как сделать мне больнее.

Ее молчание, быть отвергнутой ею – самое страшное наказание, которое она могла бы придумать.

69

До того, как умерла мама, мы с Марго были врагами. Мы постоянно дрались, в основном из-за того, что я всегда портила что-нибудь из ее вещей. То какую-нибудь игру, то какую-нибудь игрушку.

У Марго была любимая кукла по имени Рошель. У Рошель были шелковистые каштановые волосы, и она, как и Марго, носила очки. Мама с папой подарили эту игрушку на ее седьмой день рождения.

Рошель была единственной куклой Марго. Она ее обожала. Помню, как я умоляла Марго дать мне подержать ее хотя бы секундочку, но Марго всегда отказывала. Однажды я простудилась и не пошла в школу. Я пробралась в комнату Марго, взяла Рошель и играла с ней весь день, притворяясь, что мы с Рошель лучшие подружки. Я вбила себе в голову, что ее лицо было каким-то невзрачным и что она будет смотреться лучше с помадой на губах. А сделав Рошель красивее, оказала бы Марго услугу. Я достала из ящика в ванной одну из маминых помад и накрасила ей губы. И сразу же поняла, что это было ошибкой. Я нанесла ее, выйдя за контур губ, поэтому она выглядела по-клоунски, а не изыскано. Тогда я попробовала смыть помаду зубной пастой, но кукла стала выглядеть так, словно у нее было заболевание рта. Я спряталась под одеялом до возвращения Марго. Когда она увидела, в каком состоянии была Рошель, я услышала ее крик.

После смерти мамы нам всем пришлось перестроить себя. Теперь у всех были новые роли. Мы с Марго больше не дрались, поскольку обе понимали, что мы должны заботиться о Китти. «Приглядывайте за сестрой» – всегда говорила нам мама. Когда она была жива, мы делали это с неохотой. После того, как ее не стало, мы занялись этим по собственному желанию.

***

Прошли дни, но ничего не изменилось. Марго смотрит сквозь меня, говорит со мной только тогда, когда необходимо. Китти обеспокоенно за нами наблюдает. Папа в недоумении. Он интересуется, что с нами происходит, но не принуждает меня к ответу.

Теперь между нами стена, и я чувствую, как Марго отдаляется от меня все дальше и дальше. Сестры должны ссориться и мириться, они ведь сестры, а сестры всегда найдут путь обратно друг к другу. Однако меня пугает, что, возможно, мы не найдем.

70

За моим окном снег валит хлопьями, похожими на вату, и двор начинает напоминать хлопковое поле. Надеюсь, снег будет идти весь день и всю ночь. Пусть начнется пурга.

Раздается стук в дверь.

Я отрываю голову от подушки.

– Входите.

Заходит папа и садится за стол.

– Итак, – произносит он, почесывая подбородок, как всегда делает, когда чувствует себя некомфортно. – Нам нужно поговорить.

У меня все внутри обрывается. Я сажусь и обхватываю руками колени.

– Марго рассказала тебе?

Папа откашливается.

– Рассказала. – Я не могу даже смотреть на него. – Неловко. Мне никогда не приходилось делать этого с Марго, так что… – Он снова откашливается. – Можно подумать, мне будет легче это обсуждать, так как я специалист в данной области, но… В общем, я считаю, ты слишком молода, чтобы заниматься сексом, Лара Джин. Не думаю, что ты уже готова. – Он говорит так, словно вот-вот заплачет. – Он… Питер каким-нибудь образом принуждал тебя?

Я чувствую, как вся кровь бросается мне в лицо.

– Папочка, у нас не было секса!

Папа кивает, но не думаю, что он мне верит.

– Я твой папа, поэтому, конечно, я бы предпочел, чтобы ты подождала, пока тебе не исполнится пятьдесят, но… – Он вновь откашливается. – Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Поэтому назначу встречу с доктором Худец на понедельник.

Я начинаю плакать.

– Мне не нужно записываться на прием, потому что я ничем не занимаюсь! У меня не было секса! Ни в джакузи, ни в любом другом месте. Кто-то все выдумал! Ты должен мне поверить!

У папы страдальческое выражение лица.

– Лара Джин, знаю, нелегко разговаривать об этом с папой, а не мамой. Хотелось бы мне, чтобы мама была здесь, она смогла бы помочь справиться нам со всем этим.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы она была здесь, потому что она бы мне поверила! – Слезы бегут по щекам. Ужасно, когда посторонние думают обо мне самое худшее, но я никогда не думала, что моя сестра и папа в это поверят…

– Прости. – Папа обнимает меня. – Извини. Я тебе верю. Если ты говоришь, что не занималась сексом, значит, так и есть. Мне просто не хочется, чтобы ты слишком быстро повзрослела. Для меня ты все такая же малышка, как и Китти. Моя маленькая девочка, Лара Джин.

Я обмякаю, прислонившись к нему. Нет места надежнее, чем папины объятия.

– Все кувырком. Ты мне больше не доверяешь. Мы с Питером расстались. А Марго меня ненавидит.

– Я тебе верю. Конечно, я тебе доверяю. И, конечно же, вы с Марго помиритесь, как и всегда. Она просто переживала за тебя, поэтому и пришла ко мне. – Нет, не переживала. Она сделала это назло. Из-за нее даже папа на секунду подумал обо мне такое.

Папа поднимает мой подбородок и вытирает слезы.

– Должно быть, тебе действительно нравится Питер, да?

– Нет, – всхлипываю я. – Может быть. Не знаю.

Он убирает волосы мне за уши.

– Все будет хорошо.

***

Существует особый вид боя, который можно вести только с сестрой. Ты говоришь то, что не сможешь взять обратно. Высказываешь абсолютно все, поскольку просто не можешь сдержаться, так как настолько зол, что слова бесконтрольно срываются с языка и искрятся в глазах. Ты так зол, что не можешь мыслить ясно. И лишь кровь застилает глаза.

Как только папа уходит, и я слышу, как он идет в свою комнату, чтобы приготовиться ко сну, я без стука врываюсь в комнату Марго, которая сидит за столом за своим ноутбуком. Она удивленно смотрит на меня.

Утирая глаза, я говорю:

– Ты можешь злиться на меня сколько хочешь, но ты не имела права идти к папе за моей спиной.

Натянутым, как струны пианино голосом, она произносит:

– Я сделала это не в отместку. А потому что ты явно понятия не имеешь, что делаешь. И если ты не будешь осторожна, то в конечном итоге пополнишь печальную подростковую статистику, – холодно, словно разговаривает с посторонним, Марго продолжает, – ты изменилась, Лара Джин. Честно говоря, я даже больше не знаю, кто ты.

– Да, ты определенно меня больше не знаешь, раз хоть на мгновение подумала, что я буду заниматься сексом во время школьной поездки! В джакузи, на виду у всех, кто мог бы случайно пройти мимо?! Должно быть, ты меня совсем не знаешь! – А затем я выкладываю припасенную для нее карту. – Только то, что у тебя был секс с Джошем, еще не значит, что я буду заниматься сексом с Питером.

Марго втягивает воздух.

– Говори тише.

Я счастлива, что тоже смогла ее ранить. Я кричу:

– Теперь, когда папа уже разочарован во мне, он не может быть разочарован так же и в тебе, верно?

Я разворачиваюсь кругом, чтобы вернуться к себе в комнату, и Марго следует за мной по пятам.

– Вернись! – кричит она.

– Нет! – Я пытаюсь закрыть дверь перед ее носом, но она успевает вклиниться ногой. – Убирайся!

Я наваливаюсь спиной на дверь, но Марго сильнее меня. Она проталкивается внутрь и запирает за собой дверь.

Она направляется ко мне, а я отступаю. В ее взгляде появляется опасный огонек. Теперь она праведная. Я начинаю сжиматься, съеживаться.

– Лара Джин, откуда ты знаешь, что у меня с Джошем был секс? Он сам тебе рассказал, пока вы двое встречались за моей спиной?

– Мы никогда не встречались за твоей спиной! Это было совсем не так.

– Тогда как это было? – требует знать она.

Рыдание вырывается из моего горла.

– Мне он первой понравился. Он нравился мне в то лето, перед девятым классом. Я думала… думала, что я тоже ему нравлюсь. Но в один прекрасный день ты заявила, что вы встречаетесь, так что я… я просто проглотила это. И написала ему прощальное письмо.

Лицо Марго искажается в усмешке.

– И ты всерьез полагаешь, что я тебя сейчас пожалею?

– Нет. Я просто пытаюсь объяснить, что произошло. Он мне разонравился, клянусь. Я никогда не думала о нем вновь в этом плане. Но потом, после того как ты уехала, я поняла, что глубоко внутри у меня все еще остались к нему чувства. А когда мое письмо было отправлено, и Джош узнал, то я начала притворяться, что встречаюсь с Питером…

Она покачивает головой.

– Просто прекрати. Я не хочу это слышать. Я даже не знаю, о чем ты сейчас говоришь.

– Мы с Джошем поцеловались только раз. Один раз. И это было огромной ошибкой, я даже не хотела этого делать. Нисколько. Он любит тебя. Не меня.

– Как я теперь могу верить в то, что ты говоришь?

– Ты должна, потому что это правда. – Дрожа, я продолжаю: – Ты понятия не имеешь, какой властью обладаешь надо мной. Сколько значит для меня твое мнение. Как сильно я на тебя ровняюсь.

Лицо Марго сморщивается, и она сдерживает слезы.

– Знаешь, что мама всегда мне говорила? – Она поднимает выше подбородок. – «Позаботься о своих сестрах». Что я и делала. Я всегда старалась ставить тебя и Китти на первое место. Ты хоть представляешь, как было тяжело находиться так далеко от вас, ребята? Как было одиноко? У меня было лишь одно желание – вернуться домой, но я не могла, потому что должна быть сильной. Должна быть… – она с трудом хватает воздух ртом, – хорошим примером. Я не могу быть слабой. Я должна показать вам, девочки, как быть храброй. Потому что… потому что мамы здесь нет, чтобы сделать это.

Слезы омывают мои щеки.

– Знаю. Тебе не нужно мне это говорить, Гоу-гоу. Я знаю, как много ты для нас сделала.

– Но потом я уехала, и… похоже, вы больше не нуждаетесь во мне так сильно, как я думала. – Ее голос срывается. – Вы прекрасно обходитесь и без меня.

– Только потому, что ты меня всему научила! – выкрикиваю я.

Лицо Марго смягчается.

– Прости, – плачу я. – Мне очень жаль.

– Ты мне нужна, Лара Джин.

Она делает шаг мне на встречу, и я отвечаю там же. Рыдая, мы падаем в объятия друг друга. Облегчение, которое я испытываю, неизмеримо. Мы сестры, и нет ничего, что она или я могли бы сказать или сделать, чтобы это изменить.

Папа стучится в дверь.

–Девочки? У вас все в порядке?

Мы смотрим друг на друга и одновременно произносим:

– Все хорошо, папочка.

71

Канун Нового года.

Новый год всегда был для нас семейным праздником. Вечером мы делаем попкорн и пьем игристый сидр, а в полночь выходим во двор и зажигаем бенгальские огни.

Несколько друзей Марго из старшей школы устраивают вечеринку в коттедже в горах. Однако она заявила, что не собирается ехать и лучше останется с нами, но мы с Китти заставили ее. Надеюсь, Джош тоже поедет, и они поговорят. И кто знает, что произойдет дальше. В конце концов, это же канун Нового года. Ночь для новых начинаний.

Мы отправили папу на вечеринку, устраиваемую кем-то из больницы. Китти выгладила ему рубашку, я подобрала галстук, и мы выпроводили его за дверь. Думаю, бабушка права – не хорошо быть одному.

– Почему ты до сих пор грустишь? – спрашивает меня Китти, когда я насыпаю для нас попкорн в миску. Мы на кухне. Она сидит на табурете у барной стойки и болтает ногами. Щенок свернулся клубочком под ее стулом, смотря на Китти с полными надеждой глазами. – Вы с Марго помирились. Чего горевать-то?

Я собираюсь отрицать, что грущу, но потом просто вздыхаю и говорю:

– Не знаю.

Китти хватает горсть попкорна и роняет несколько штучек на пол, которые тут же проглатывает Джейми.

– Как можно не знать?

– Ну, иногда ты грустишь, но не можешь объяснить почему.

Китти склоняет голову на бок.

– ПМС?

Я отсчитываю дни с момента последних месячных.

– Нет. Не ПМС. Просто потому, что девушке грустно, еще не значит, что это имеет какое-то отношение к ПМС!

– Тогда почему? – не унимается Китти.

– Я не знаю! Может быть, я по кому-то скучаю.

– Ты скучаешь по Питеру? Или Джошу?

Я колеблюсь.

– По Питеру. – Несмотря ни на что, по Питеру.

– Так позвони ему.

– Не могу.

– Почему нет?

Не знаю, что ей ответить. Все так неловко, а я хочу, чтобы она могла на меня ровняться. Но Китти ждет, ее маленький лоб сморщился, и я понимаю, что должна рассказать ей правду.

– Китти, все это было обманом. Абсолютно все. Реально мы никогда не были вместе. Я ему никогда по-настоящему не нравилась.

Китти морщится.

– Что ты имеешь в виду? Что значит «это было обманом»?

Вздыхая, я отвечаю:

– Все началось с тех писем. Помнишь, как пропала моя коробка из-под шляпы? – Китти кивает. – Внутри были письма. Письма, написанные мною всем парням, которых я когда-либо любила. Они должны были быть личными и никогда не должны были быть отправлены, но потом кто-то их разослал… и все пошло кувырком. Джош получил одно и Питер, я была так унижена… мы с Питером решили притвориться, что встречаемся, чтобы я могла сохранить лицо в глазах Джоша, а Питер мог заставить ревновать свою бывшую. А потом все просто вышло из-под контроля.

Китти нервно покусывает губу.

– Лара Джин… если я скажу тебе кое-что, ты должна пообещать не злиться.

– Что? Просто скажи.

– Сперва пообещай.

– Хорошо, обещаю, я не буду злиться. – Мурашки пробегают по спине.

В спешке Китти выпаливает:

– Это я разослала письма.

– Что?! – кричу я.

– Ты пообещала, что не будешь злиться.

– Что?! – вновь вскрикиваю я, но менее громко. – Китти, как ты могла так со мной поступить?

Она опускает голову.

– Я была на тебя зла. Ты дразнила меня тем, что мне нравится Джош. Ты сказала, что я собиралась назвать собаку в его честь. Я была ужасно на тебя зла. Поэтому, когда ты спала… я пробралась в твою комнату и украла коробку. Я прочла все твои письма, а затем отправила их. Я сразу же об этом пожалела, но было уже слишком поздно.

– Как ты вообще узнала о моих письмах? – кричу я.

Она украдкой поглядывает на меня.

– Я иногда перебираю твои вещи, когда тебя нет дома.

Я собираюсь еще раз накричать на нее, а затем вспоминаю, как сама прочла письмо Марго от Джоша, и прикусываю язык. Так спокойно, как только могу, я произношу:

– Ты хоть знаешь, сколько хлопот ты мне доставила? Как ты можешь так ко мне относиться?

– Извини, – шепчет она. Крупные слезы собираются в уголках ее глаз, и одна слезинка плюхается, словно капля дождя.

Мне хочется обнять ее, чтобы утешить, но я все еще злюсь.

– Все хорошо, – произношу я голосом, который говорит обратное. Ничего бы этого не произошло, если бы она не разослала мои письма.

Китти вскакивает и убегает наверх. И я думаю, что она отправилась в свою комнату поплакать в одиночестве. Знаю, что я должна сделать. Мне следует пойти и утешить ее, по-настоящему ее простить. Теперь моя очередь быть хорошим примером. Быть хорошей старшей сестрой.

Я уже собираюсь пойти наверх, когда она прибегает обратно на кухню. С моей коробкой из-под шляпы в руках.