Текст книги "О чем мечтает герцог (ЛП)"
Автор книги: Дженна Питерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Эта книга подтверждает, что отец действительно периодически выплачивал некоторую сумму денег тем самым людям, которые стояли во главе противников этого законопроекта. Тем самым, которых он позже обвинял в том, что они всевозможными хитростями добились своего.
Сказав это, он поднял голову и обнаружил, что Рис продолжает пристально смотреть на него.
– Зачем моему отцу понадобилось так поступать?
Друг отвел взгляд, но Саймон успел заметить промелькнувшее на его лице недоверие. Его собственный желудок сводило от такого же тревожного предчувствия.
– Не знаю, Биллингем, – тихо ответил Рис, – но уверен, этому есть объяснение. Возможно, твой отец надеялся умаслить деньгами своих противников и позже убедить их поддержать тебя. Или может быть они давали ему лживые обещания, уверяя, что прекратят свою кампанию, если он им заплатит.
Саймон поджал губы.
– Мой отец всегда заявлял, что ему ненавистно такое политиканство. К тому же, есть и ещё одна выплата, большая сумма, последовавшая уже после того, как всё это закончилось и давно было забыто. Если отец пытался деньгами переманить их на свою сторону, почему же он продолжал платить этим людям после того, как они его предали?
Рис поднял брови, а сердце Саймона ушло в пятки. Всему этому было одно очевидное объяснение, хотя он и не хотел об этом думать. По крайней мере, до тех пор, пока не разузнает об этом побольше.
– А тебе случайно не попадались какие-нибудь бумаги, касающиеся… – он снова заглянул в записи, – лорда Кинстона или некого Ксавье Уоррена.
– Пока нет, – ответил Рис, перебирая лежавшие у него на коленях бумаги. – А зачем тебе?
– По всей видимости, отец давал деньги именно этим людям, вовлечённым в дела противников спорного билля. Мне любопытно, а нет ли ещё каких писем или документов, проясняющих данный вопрос.
– Погоди-ка! – заявил Рис, ещё раз порывшись в бумагах и вытащив конверт. – Вот это! Отправитель некий Уоррен.
Саймон пересёк комнату и забрал у друга письмо. Его руки слегка дрожали, когда он его разворачивал, хотя и сам не мог понять почему. Поступку отца должно быть вполне приемлемое объяснение. Однако содержание послания ничуть не ослабило его замешательства и тревоги.
– «Ваша светлость, я получил выплату, датированную тринадцатым июля. Можете считать, что дело закрыто, а вам гарантировано моё молчание. Ксавье Уоррен», – прочел вслух Саймон и вновь посмотрел на Риса. – Молчание? За какое-такое молчание платил отец?
Рис пожал плечами.
– Понятия не имею. У твоего отца была незапятнанная репутация. Его благочестие снискало ему всеобщее уважение.
Саймон кивнул.
– Однако мне кажется, в этом что-то есть.
Рис огляделся вокруг.
– Что ж, согласен, и если уж нашлась бухгалтерская книга и письмо, относящееся к этому делу, то здесь, возможно, завалялись ещё какие-то документы. И теперь нам придется их поискать.
Когда Уэверли снова принялся изучать бумаги, Саймон с глубоким вздохом огляделся вокруг. Придется немало всего пересмотреть, а теперь, когда ему нужно было нечто конкретное, изыскания приобрели таинственный и не слишком приятный смысл.
По правде говоря, Саймон не был уверен, что ему вообще хочется что-то искать.
* * *
Голова Лилиан покоилась на спинке кресла, а сама она, прикрыв глаза, внимала успокаивающим звукам фортепиано. Сладенький голосок Габби разливался по всей комнате. Впервые с момента приезда Лилиан ничто не беспокоило, и она полностью расслабилась.
Идея устроить музыкальный вечер, принадлежала вдовствующей герцогине, так что всех присутствующих леди попросили порадовать собравшихся своими талантами. Лилиан была одной из тех немногих девушек, которые не особо жаждали поделиться своими «дарованиями». Желание постичь музыкальное искусство у неё почти никогда не возникало. Пела она скверно. К тому же Лилиан вечно недоставало терпения упражняться в игре на фортепиано, арфе или каком-нибудь ещё миленьком музыкальном инструменте, предназначенном для леди.
Разумеется, когда Лилиан не стала высовываться, вдовствующая герцогиня наверняка была просто счастлива. Её престарелая светлость весь вечер просидела позади неё, и девушка явственно ощущала исходящее от неё презрение.
Тоскливо вздохнув, Лилиан открыла глаза, ободряюще улыбнулась поющей Габби, а потом стала рассматривать собравшихся в комнате гостей.
Весьма забавно наблюдать за людьми, когда они об этом даже не подозревают. Несколько дам и джентльменов улыбались и, несомненно, наслаждались музыкой. Остальные, похоже, завидовали. В особенности уже выступившие девушки, не обладавшие столь обширными талантами, коими была наделена её подруга.
Несколько присутствовавших явно скучали: какой-то джентльмен даже посматривал на карманные часы, словно не мог дождаться, когда вся эта пытка закончится.
Лилиан подавила усмешку и взглянула на Саймона. Он сам выбрал себе место в глубине комнаты, где и стоял, прислонившись к стене. В отличие от большинства собравшихся, он не сводил глаз с небольшого возвышения, на котором выступала Габби, однако складывалось впечатление, что он не слышит и не видит её.
Более того, похоже, и на музыку Саймон совсем не обращал внимания.
Его лицо посуровело, словно от боли, а на лбу появились морщины. Его явно что-то тревожило. Лилиан затаила дыхание, наблюдая за ним.
Несомненно, за то время, что они провели вместе, она немало узнала об этом мужчине, так что без труда смогла заметить печаль в его глазах. Именно отсутствующее выражение лица поведало ей, что Саймон размышляет о чём-то неприятном.
Он вдруг моргнул, словно почувствовав на себе её взгляд, отыскал Лилиан глазами и сосредоточился на ней. Уголки его губ медленно поднялись вверх, и сердце Лилиан, вопреки её воле, забилось сильнее.
Когда он снова переключился на Габби, Лилиан печалью вздохнула. Ей вдруг стало невероятно больно. И она знала причину.
Вина.
Как же легко было планировать, что она покончит с добрым именем Роджера Крэторна, пока не повстречала его сына. Ещё до того, как она провела в обществе Саймона некоторое время, она не могла отделаться от мысли, что семья этого человека в сговоре или, по крайней мере, знала о его поступках, но предпочитала ради собственной выгоды не обращать на них внимания. Но сейчас, зная Саймона куда лучше, ощутив его поцелуи, услышав его искренние, откровенные признания…
Что ж, Лилиан начинала по-настоящему понимать насколько сильно будет разрушен его мир, если она выполнит свой план, разработанный еще до того, как она появилась в его доме.
Может быть, это ошибка. Возможно, она могла бы остановить это безумие, пока не стало слишком поздно. Может быть…
Не успела Лилин развить эту мысль до конца, как почувствовала, что её вдруг кто-то ткнул в ребра. Потрясенно ахнув, она обернулась и обнаружила в месте толчка выставленный средний палец яростно взирающей на неё вдовствующей герцогини.
Их взгляды скрестились, и женщина тихонько покачала головой.
– Нет, мисс Мэйхью. Не надо, – прошептала герцогиня так тихо, что только Лилиан услышала её слова.
От ярости и потрясения Лилиан едва не раскрыла рот. Она отвернулась и уставилась в пространство перед собой. Очевидно, вдова заметила, как Лилиан рассматривала её сына.
Да что она знает о лживой душонке своего покойного мужа?!
Девушка сжала губы, возвратившись к своим замыслам. Завтра же она непременно поговорит с Саймоном.
Она добьется справедливости, которую так искал её отец, и которую заслужила её мать. Она обязательно закончит поиски, которые привели её сюда. Так или иначе. Любой ценой.
Глава 10
Лилиан проигнорировала созревшее у неё к восходу солнца решение оставить Саймона в покое и не докапываться до причин его беспокойства. Она проснулась на рассвете и, не прибегая к помощи Мэгги, начала готовиться к наступающему дню. С того времени, как Лилиан лишилась собственной горничной, она приобрела в этом деле весьма неплохие навыки.
Быстро справившись с утренним туалетом, девушка отправилась по тихим коридорам владения Биллингемов на поиски Саймона. Минувшим вечером он был так рассеян и печален, что Лилиан справедливо допустила – тревожные мысли, взволновавшие его, могли послужить причиной бессонницы, и он, скорее всего, ещё не ложился.
Но где он может быть?
Лилиан решила начать с единственного места в доме, которое Саймон любил, и направилась в библиотеку. В комнате было пусто и тихо, огонь в камине не горел, но большие окна впускали в помещение достаточное количество утреннего света. Лилиан огляделась, и на неё тотчас же нахлынули воспоминания. Здесь они поцеловались. И этот поцелуй пробудил в её душе нечто чудесное.
Нечто столь удивительное, ради чего она могла пренебречь обещанием, данным отцу, и забыть о мести, которой заслуживала её несчастная мать.
– Перестань, – приказала себе девушка и покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Сейчас не время для сомнений.
Решительно расправив плечи, Лилиан продолжила поиски. Но все покои, через которые она проходила, были также пустынны, как и библиотека. В конце концов, девушка подошла к дверям комнаты, которую Саймон во время короткой обзорной экскурсии по дому назвал кабинетом. Лилиан на мгновение заколебалась, прислушиваясь к бешеному стуку сердца, но затем, набравшись смелости, постучала.
– Войдите, – раздался из-за двери тихий голос Саймона, и Лилиан послышались в нем нотки напряжения и усталости.
Прикусив губу, она вошла в комнату. Когда глаза привыкли к тусклому освещению, девушка огляделась по сторонам и задохнулась от потрясения. Вокруг раскинулось настоящее бумажное царство. Повсюду лежали беспорядочно наваленные стопки документов. Покосившиеся, опасно высокие кипы, казалось, занимали каждый свободный уголок.
Когда Саймон упомянул, что его отец никогда не выбрасывал свои бумаги, девушка и представить себе не могла подобного беспорядка.
Сам же Саймон восседал среди всего этого хаоса за огромным письменным столом, хотя о его размерах приходилось только догадываться, поскольку стол был завален кипой бумаг. Склонив голову, он что-то читал, и содержимое документа заставляло его хмуриться. Рядом с ним на одной из накренившихся бумажных стопок стояла чашка чая.
Лилиан вздрогнула. Возможно, в этой комнате таится правда о прошлом Роджера Крэторна. И вероятно, именно здесь ей удастся найти ответы на вопросы, которые привели её в Биллингем.
– Можете унести чашку и поставить сюда новую… – Саймон прервал указание, когда взглянул на вошедшую девушку. – О, это вы, Лилиан.
Он медленно поднялся со своего места и осторожно обошел стол.
– Прошу прощения, я думал, это одна из горничных принесла мне свежезаваренный чай.
Лилиан улыбнулась, в который раз, с удивлением подметив удовольствие, промелькнувшее в глубине его темных глаз. Саймон рядом, он искренне рад её видеть, а она у него за спиной плетет заговор.
– Доброе утро, Саймон, – с огромным трудом удалось ей вымолвить.
Улыбаясь, он подошел к одному из немногочисленных свободных от бумаг стульев, чтобы предложить Лилиан присесть.
– Теперь, когда я увидел вас, оно стало еще лучше. Что заставило вас подняться в столь ранний час?
Она благодарно кивнула, но садиться не стала.
– В отличие от большинства присутствующих в доме молодых особ, меня никогда не привлекала идея валяться в постели до полудня.
Лилиан показалось, что во взгляде Саймона зажглись яркие огоньки, но затем он улыбнулся и произнес:
– Я вас отлично понимаю. Чтобы удержать меня в кровати после семи должен найтись весьма и весьма привлекательный повод.
Кровь прилила к её щекам, и она в смущении отвела взгляд. Девушка догадывалась, что за повод он имел в виду. По чести говоря, расшалившееся воображение тут же подробно нарисовало перед ней столь яркую картину, что ей пришлось громко откашляться, чтобы вырваться из плена неуместных фантазий.
– Признаю, что именно вы явились причиной моего раннего пробуждения, – произнесла она, снова возвращаясь к цели, ради которой сюда пожаловала.
При этих словах он сделал к ней ещё один широкий шаг.
– Я? Как интересно. И чем я заслужил ваше внимание?
Лилиан смотрела на него, затаив дыхание. Когда он пристально взглянул на неё, она ещё раз убедилась в восхитительном цвете его глаз. И в том, каким горячим и настойчивым может быть его взгляд. Девушка с трудом сглотнула, прежде чем прошептать:
– Мне показалось, вчера на музыкальном вечере, вы были чем-то обеспокоены…
Саймон на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их, из его взора исчезла обольстительная игривость, сменившись настороженностью.
– Вот вы о чём…
– Я думала…, то есть, я надеялась, что смогу вам чем-либо помочь.
Вместо ответа он подошёл к ней ещё ближе. Точно в полусне Лилиан увидела, как он потянулся и взял её за руку. Саймон приподнял её ладонь, и Лилиан ощутила на коже горячее прикосновение его губ. Её ресницы затрепетали, и она прикрыла глаза, не в силах унять дрожь в ослабевших коленях. Она почувствовала, как миллионы острых горячих иголочек пронзили каждый нерв в том месте, где он прикоснулся к ней губами. Сгорая от страсти, она боялась одного – что только Саймону под силу пробудить в ней такое желание.
– Милая Лилиан, – чувственно пробормотал он, и она распахнула глаза, когда Саймон притянул её ещё ближе к себе. Он обнял её за талию, и Лилиан вопреки своему желанию прильнула к его груди.
Словно в молчаливом приглашении она откинула голову, подставив губы для поцелуя, и Саймон принял предложенный дар. Он так сладостно прильнул к её устам, что девушка почувствовала, как слёзы обожгли её прикрытые от щемящего наслаждения глаза.
Будучи подростком, Лилиан часто грезила о мужчине, который поцелует её именно так, как сейчас это делал Саймон. И хотя романтическим мечтам суждено было потускнеть из-за не зависящих от её воли обстоятельств, они так и не исчезли полностью. Однако мужчина, столь блестяще воплотивший в жизнь её чувственные фантазии, несомненно, являлся самым неподходящим кандидатом на эту роль.
Впрочем, осознание этого не помешало ей раздвинуть губы, приглашая его проникнуть внутрь, и даже в ответ легонько коснуться его своим язычком. Эти мысли не помешали стону удовольствия сорваться с её губ, и лишь только рухнул последний хрупкий бастион его сдержанности, как поцелуй перерос из нежного в обжигающе страстный.
Саймон стремительно подхватил её, и Лилиан внезапно оказалась сидящей на краешке стола. Тогда он склонился над ней, еще ближе притянув к своему разгоряченному телу. Как и днём ранее в библиотеке, Лилиан почувствовала, что по мере возрастания его страсти, меняется и характер их объятий.
Но на сей раз, помимо возбуждения она ощутила в Саймоне кое-что ещё. Отчаяние. Острую потребность, с помощью которой он стремился забыть нечто неприятное. Лилиан прекрасно понимала природу этой потребности. Как же часто она сама мечтала изгнать боль любым возможным способом!
И как ни странно, но девушка желала сделать Саймону этот подарок. Она хотела заставить его забыть обо всех тревогах и печалях, теплом своего тела растопить терзающее его беспокойство. В надежде, что в этом жаре сгорит хотя бы малая часть её собственных горестей.
Должно быть, Саймон ощутил в ней эту перемену, почувствовал её податливость. С его губ сорвался гортанный, хриплый стон удовольствия, и он почти накрыл её своим телом, сминая бумаги на столе, некоторые из которых разлетелись в стороны и с тихим шелестом стали опускаться на пол. Но Лилиан не обратила на них никакого внимания, она забыла обо всем на свете, когда ощутила, как его твердая плоть прижалась к её животу.
Хотя она ещё ни разу не испытала удовольствий плоти, она слышала о подобных вещах от своих замужних подруг, а несколько лет назад видела пикантные иллюстрации в непристойной книге, случайно оставленной в комнате одним из слуг. В отличие от многих своих сверстниц, Лилиан никогда не боялась, что однажды ею овладеет мужчина, проникнув в её тело.
Да, эта мысль вызывала у неё волнение и нервозность. Но никак не страх.
Сейчас, ощутив страстный натиск Саймона, эти эмоции многократно умножились. Лилиан выгнулась ему навстречу и провела руками по широкой спине, вцепившись ослабевшими пальцами в ворот его рубашки. Всё так же крепко обнимая её, Саймон скользнул ладонью по её стану, накрыв упругую грудь.
Лилиан задохнулась от потрясения, на мгновение откинув голову, полностью отдавшись невиданному наслаждению. Она понимала, что многие осудили бы их поведение, назвав столь интимное прикосновение неподобающим и греховным, но как же ей было хорошо! Просто божественно! Особенно, когда он легонько сжал её грудь и стал массировать нежную плоть медленными чувственными движениями, пока Лилиан не ощутила дрожь внизу живота, породившую жар и влагу в средоточии её женственности.
Но стоило её желанию усилиться, как Саймон тут же отпрянул от неё. Он сделал шаг назад – глаза его пылали диким огнем, а почти вертикально восставшая плоть поднималась в такт неровному дыханию.
– Я сожалею, – сказал он, поддерживая её за плечи теплыми ладонями. – Уверяю вас, обычно у меня нет привычки, соблазнять гостей прямо на своем столе.
Лилиан изумленно уставилась на него, не осмеливаясь встать на ослабевшие ноги, так как не была уверена, выдержат ли они её вес.
– Нет? – прошептала она, пытаясь выглядеть беспечной, хотя голос её дрожал. – И чем же я удостоилась подобной чести?
Некоторое время он пристально смотрел ей в глаза.
– Понятия не имею, Лилиан. Но по каким-то загадочным причинам, стоит мне только приблизиться к вам, и я забываю о том, что воспитан как джентльмен, забываю о долге и обязанностях, забываю обо всем, за исключением того, что жажду прикоснуться к вам.
Она удивленно моргнула, потрясенная его словами. Казалось, он сам поразился своему откровению, поскольку сделал ещё один шаг назад, будто опасаясь полностью утратить контроль над собой рядом с ней.
– Но всё дело в том, что вы – леди, а я, как предполагается, джентльмен, – продолжил он. – И в свете этого то, что я позволил себе несколько секунд назад, выглядит непростительной вольностью. Даже если это и подарило нам взаимное удовольствие.
Ей понадобилось приложить огромное усилие, чтобы кивнуть в ответ. Потому что единственное, чего она сейчас хотела – это забыть о приличиях и тайных замыслах и броситься в его объятья, чтобы позволить Саймону снова и снова делать с ней эти неподобающие, греховные вещи.
– Вы пришли ко мне с благородной целью, – добавил он с глубоким вздохом, словно возвращаясь к своим тяжким обязанностям, – чтобы узнать о причине моего беспокойства.
Она снова кивнула и попыталась встать на ноги. Если он сумел так быстро совладать с собой, она тоже должна найти силы и справиться с собственной слабостью.
– Все… в-верно. Но вы так и не ответили, что послужило причиной вашего огорчения?
Саймон на мгновение закрыл глаза и устало потер веки кончиками пальцев. Наконец, он вздохнул и произнес:
– Когда я рассказал вам о том, что собираюсь разобрать бумаги отца, вы попросили меня рассказать, если я обнаружу в них что-либо странное. Тогда я счел вашу просьбу смехотворной, так как полагал, что мне не удастся «обнаружить» ничего необычного. И всё же…
Лилиан шагнула к нему, ощутив, как сердце забилось где-то в горле.
– И все же?…
Саймон взглянул на неё.
– Хорошо, я должен признаться, что, возможно, отец скрывал нечто такое, о чем я даже не догадывался. Боюсь, раскрыв его тайны, я пойму, что он тоже был подвержен человеческим слабостям, и вел себя вовсе не так безупречно, как все привыкли думать.
Когда они целовались, сердце Лилиан трепетало в груди пойманной бабочкой, сейчас же её пульс бился еще стремительней. Только на сей раз, причиной тому было не удовольствие, а напряженное ожидание. Она хотела потребовать, чтобы Саймон во всём ей признался. Ей хотелось закричать, что его отец был монстром, скрывавшимся под маской святого, и никому никогда не удастся обелить его имя.
Но она не смела произнести эти слова. Чрезмерное рвение с её стороны – и она может лишиться его доверия. Даже легкий намек на её истинные намерения может разрушить всё, чего ей удалось добиться. Теперь, когда Лилиан была так близка к осуществлению мести, которую требовал её отец, и которую заслужила её бедная мать, разве могла она бросить всё и уехать? Даже если бы хотела этого?
– И что же вам удалось узнать? – хрипло спросила Лилиан, так как в горле у неё пересохло.
Саймон пожал плечами, взглянув на разбросанные вокруг них документы.
– Главным образом, это касается его политических взглядов.
Внутри у неё возникла пустота. Хотя Лилиан догадывалась, что отец Саймона был нечист на руку в своих политических и деловых делах, всё же не эти тайны ей хотелось раскрыть. Нет, она стремилась выудить на свет мрачные секреты, касающиеся личности покойного герцога, способные разрушить его безупречную репутацию. Нечто отвратительное, что невозможно было бы скрыть или оправдать. Она должна была заставить умолкнуть хор хвалебных речей, который раздавался всякий раз, стоило только упомянуть имя Роджера Биллингема. Ему надлежало смениться гадким шепотом о тайных пороках герцога и его скандальном поведении.
Но ей ещё рано сдаваться. Если стала явной одна тайна, то могли приоткрыться и многие другие. Лилиан понимала это так же ясно, как ощущала биение собственного сердца.
– Это займет массу времени, – осторожно промолвила она. – Саймон, возможно, я могу вам чем-то помочь?
– Я думаю, можете, – прошептал он. А затем покачал головой, словно пытаясь избавиться от мучительных ощущений. – Я с радостью приму вашу помощь.
– Тогда скажите, что мне следует делать, – сказала Лилиан, не в силах скрыть своего нетерпения. – Я сделаю всё, о чем вы только попросите.
Саймон закрыл глаза и с его губ сорвался низкий стон, который, казалось, заполнил разделявшее их пространство и заставил комнату сжаться. Лилиан задержала дыхание, когда он снова открыл глаза.
– Мне нужно ещё несколько часов, чтобы завершить свои изыскания, после которых, я уверен, мне понадобится поддержка. – Взгляд Саймона был полон уверенности. – Я хочу увидеться с вами, чтобы поговорить об одном очень важном деле.
Лилиан с трудом сглотнула, когда осознала смысл его слов. Вероятно, существовала всего одна вещь, которую желал обсудить с незамужней леди мужчина, подыскивающий себе жену. Но могло ли это быть правдой? Разве мог столь влиятельный человек, герцог, способный заполучить себе в жены любую, на самом деле желать именно её? Женщину без приданного, чья семья запятнана скандалом; женщину, которой многие люди его круга стали бы открыто выказывать свое презрение?
– Лилиан? – прошептал он. – Посмотрите на меня… Вы встретитесь со мной?
Ей следовало сказать ему «нет». Она должна была заявить, что не желает с ним ничего обсуждать, потому что у них нет будущего. Отношения между ними невозможны по слишком многим причинам.
И всё же она кивнула в ответ.
– Да. Я встречусь с вами. Где мы увидимся?
– За конюшнями. Мы сможем вместе прогуляться к озеру, – произнес он. – Я буду ждать вас там через два часа.
Лилиан снова кивнула и отступила к дверям. Если она не уйдет прямо сейчас, то вполне может сказать или сделать нечто непоправимое. Например, признаться в своем обмане. Или попросить Саймона прямо сейчас признаться во всём том, что он хотел узнать у неё.
– Я приду, – прошептала она и выбежала из комнаты.
