Текст книги "Безрассудный наследник (ЛП)"

Автор книги: Дженика Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Настала моя очередь качать головой.

– Нет. Ты можешь убежать. Ты не обязана этого делать, – я не осмеливалась оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, видел ли Николай или кто-то еще, или слышал о происходящем.

– Я ему не нужна. Он даже не хочет проверить, его ли это ребенок, – она вытерла щеки. – Он сказал, что даже если это так, то он не более чем бастард, – она зажмурила глаза.

О, Боже. Ситуация из ужасной превратилась в катастрофическую. Франческа была беременна? И ребенок, возможно, принадлежит моему отцу? В животе заурчало, и меня охватила тошнота. Она открыла глаза и посмотрела через мое плечо, и я догадалась, что Николай и мой отец в курсе происходящего.

– Убери это, пока не поранилась, глупая девчонка, – голос отца был грубым и жестким, он ругал ее так, словно она была всего лишь ребенком, а не молодой женщиной, с которой у него был роман последние два года. Девушка, с которой он спал, когда ей было всего шестнадцать.

Боже, меня сейчас стошнит.

– Ты сказал, что позаботишься обо мне. Сказал, что я единственная.

Я чувствовала будто ухожу в себя, мой разум помутнел, мысли не имели никакого смысла. Мне хотелось посмотреть на Николая, чтобы обрести хоть какую-то силу, хоть какую-то стабильность. Я знала, он даст мне это, но оставалась на месте.

– Франческа, – выкрикнул отец. – Убери этот чертов пистолет.

Она отчаянно трясла головой, слезы текли так быстро и сильно, я чувствовала, что она не может видеть ясно.

– Может, нам всем просто перевести дыхание? – это говорил Николай, его голос был ровным. Мое сердце забилось быстрее, когда я уставилась на пистолет Франчески, направленный прямо на меня.

– Ты держал меня на стороне. Сказал, что бросишь ее. Говорил, мы будем вместе, – она положила руку на живот, и я услышала, как мама задохнулась, но звук был далеким, как будто я находилась под водой.

– Может, мне стоит лишить тебя чего-то, что тебе дорого? – гнев Франчески все усиливался и усиливался. – Скажи им, – крикнула она Марко. – Скажи им, что ты хочешь, чтобы я избавилась от ребенка, даже если он твой.

В фойе воцарилась гробовая тишина, никто даже не дышал после этой бомбы.

– Ты ведешь себя как несмышленый ребенок, – голос отца стал ледяным и жестким, собранным и спокойным. – И ты устраиваешь сцену.

– К черту сцены, – закричала Франческа. – Я собираюсь забрать у тебя то, что тебе дорого. Я собираюсь навязать тебе условия своей жизни, как ты делаешь это с моей. Иди нахуй, Марко.

Я наблюдала, как Франческа переместила свое тело, вытянув руки так, что пистолет оказался направлен в сторону.

Дальнейшая последовательность событий происходила в замедленной съемке, когда я оглянулась через плечо и увидела, что пистолет нацелен на Клаудию.

Я начала двигаться прежде, чем осознала, что перемещаюсь. Хотя время как будто замедлилось, я знала, что оно летит быстро. Драгоценные секунды, за которые все происходит в мгновение ока.

Через секунду после того, как я повалила Франческу на землю, раздался выстрел. Я услышала мужской рев. Николай.

Адреналин бурлил во мне, пока мы боролись. Все, о чем я могла думать, – отобрать пистолет у Франчески. Раздался еще один выстрел, и сзади меня раздались крики.

– Пожалуйста. Пожалуйста! – я шептала, кричала, просила и умоляла. Еще один выстрел, и мы обе замерли: Франческа смотрела на меня расширенными глазами, и выражение ее лица, вероятно, было зеркальным отражением моего.

Я парила, мое тело приподнялось над ее телом, сильные руки обхватили меня и прижали к себе.

– Клаудия, – крикнула я. Я слышала слова в голове, чувствовала, как шевелятся мои губы, но, когда все вернулось ко мне, я поняла, что на самом деле не издаю никаких звуков.

Звуки исчезли, и я слышала только урчание, наполнявшее мои уши. В

Вуш-вуш. Вуш-вуш-вуш.

Когда это стало так холодно? Почему я не могу слышать? Почему не могу говорить?

Я оказалась на земле и уставилась в потолок. Я моргала, фокус то пропадал, то появлялся. Но потом лицо Николая обрело четкость. Я увидела чистый ужас на его лице, когда он смотрел на что-то прямо перед собой, когда его рот двигался, но я не слышала ни звука. У него был безумный взгляд, его лицо покраснело, когда он что-то крикнул, поднял руку и дико замахал ею перед собой.

А потом все померкло, и я позволила холодным рукам, крепко схватившим меня, утащить себя в глубины бездны.

Глава 26

Амара

Мне было жарко, но ощущение было ненастоящим, как если бы вы смотрели в экран телевизора на пылающий огонь и представляли, как тепло движется к вам, сквозь вас, но это не ваша реальность.

Но по мере того как сознание медленно возвращалось ко мне, все сильнее и быстрее с каждым мгновением, я осознавала звуки и запахи, проникающие через мой нос, уши и мозг.

Потрескивание костра, запах горящего дерева.

Что-то сильное, тяжелое рядом со мной. Антисептическое.

Я чувствовала на себе тяжесть, но она не была удушающей, не сковывала меня, хотя я не могла пошевелиться.

– Ты не оставишь меня.

Сначала я не знала, правильно ли услышала слова, узнала ли голос. Но потом почувствовал тепло – настоящее тепло – на своем лице.

Ладонь. Большая и сильная. Знакомая.

– Я запрещаю.

Николай.

Я повернула голову к этой руке, к этому теплу.

– Вот и все, моя хорошая девочка, – нежно прошептал он. – Ты останешься со мной, потому что другого выхода нет.

Николай начал что-то бормотать по-русски. Может быть, молитвы.

Я хотела сказать ему, что молитвы не могут остановить смерть, и почувствовала, что именно к этому я и шла, когда события, предшествовавшие этому моменту, нахлынули с новой силой и болью.

– Давай, моя милая, красивая девочка, – его слова прозвучали мягким шепотом, а тон – нежный. Я никогда раньше не слышала от него таких слов. – Открой глаза и дай мне увидеть этот великолепный цвет океана.

И словно его слова были нужны мне для того, чтобы найти в себе силы преодолеть боль и одурманивающие ощущения, которые пытались удержать меня под своими чарами, я открыла глаза.

Я все время думала о том, что произошло с Франческой. Оружие, выстрелы, которые прозвучали. Я ничего не помнила после этого, после того как она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами с шокированным выражением лица.

Я несколько раз моргнула и уставилась в потолок. Я обвела взглядом комнату, увидела знакомые вещи, предметы и светильники из одной из наших гостевых комнат.

– Я по-прежнему здесь, – мой голос был сиплым, горло сжималось, когда я формировала слова и выталкивала их толстым языком.

Какой-то мужчина начал говорить по-русски. Николай прорычал что-то, звучащее ужасно и опасно. Угроза.

Он повернул голову и стал кричать на кого-то в другом конце комнаты, предположительно на того, кто говорил. Но мне было слишком тяжело следить за ним взглядом. Мышцы под его щеками вздулись, шея напряглась, а лицо покраснело, когда он продолжил выплескивать гневные слова в адрес мужчины.

Но он все еще держал свою руку на моей щеке, его большой палец нежно проводил прямо под моими глазами.

– Сделай все. Чего бы это ни стоило, – ответил он по-английски. – Твоя жизнь зависит от ее, – слова были резкими, холодными и жесткими. Я была рада, что они были обращены не ко мне. А потом он снова посмотрел на меня.

Я осознала, что мой рот двигается, но слова, которые я пыталась произнести, были слишком слабыми. Слишком слабой я себя ощущала, и, Боже, все болело. Я закрыла глаза, и слова зазвучали громче.

Он наклонился ко мне и прошептал:

– Что случилось, малышка? – его голос был мягким, мягче, чем я когда-либо слышала.

– Холодно, – я не знала, сказала ли это вслух, но когда мои зубы начали стучать, то почувствовала, как другая рука Николая накрыла мое лицо с каждой стороны.

– Маленькая куколка, – его голос звучал смешно. Лицо стало расплываться. Я не хотела прекращать смотреть на него.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо, – он повторял это снова и снова. Гладил мои щеки и поднял одну из рук, чтобы показать, что мои слезы покрывают его пальцы. – Твои слезы такие сладкие, но не так, не сейчас. Ты подаришь мне больше сладких слез, когда тебе станет лучше. Только тогда, когда мы будем лежать вместе в нашей постели и я смогу использовать свое тело в качестве щита, защищающего тебя, только тогда ты подаришь мне эти слезы, потому что они будут приносить удовольствие, – он наклонился и поцеловал меня в губы. – Ты дашь мне все это, потому что на меньшее я не соглашусь.

Потом рядом со мной кто-то стоял, одеяла были сдвинуты в сторону, и я почувствовала, что мое тело дергают. Но я не переставала смотреть на Николая.

– Потому что эти слезы так же сладки, как и твоя власть надо мной.

И именно эти слова заставили меня упасть. Я сопротивлялась, боролась и сражалась, не желая, чтобы меня затянуло в подводные течения и оторвало от Николая.

Но, как и почти во всех других сферах моей жизни до сих пор, у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться.

***

Я услышала мягкое плескание воды, а затем почувствовала теплые капли на своем лбу. Я нахмурила брови и услышала, как кто-то меня укачивает.

Когда я открыла глаза, то увидела расплывающееся, расфокусированное лицо Клаудии, сидящей у моей кровати.

– Привет, – мягко сказала Клаудия и провела тряпкой по моему виску и щеке. – Напугала нас всех до смерти.

Снова послышались звуки льющейся воды, капель, а затем мягкое движение тряпки по другой стороне моей головы.

– Джио приехал вчера поздно вечером. Он, конечно, в бешенстве, набросился на всех, угрожая убить любого, кто подойдет к тебе слишком близко…

– С тобой все в порядке, – оборвала я ее и подняла руку, которая показалась мне слишком тяжелой, чтобы положить ладонь ей на бедро. – Я думала, Боже, Клаудия, я думала, тебя подстрелят.

Она грустно улыбнулась и покачала головой, по ее щеке скатилась слеза.

– Я в порядке. Я в порядке. И это потому, что ты совершила поступок, пусть даже глупый и безумный, и я ненавижу тебя за то, что ты пострадала из-за этого, – она грустно улыбнулась, и впервые моя сестра не выглядела девочкой. Она держалась как женщина, которая уже слишком много повидала. – Но… – она отвела взгляд.

– Но что? – я попыталась сесть, но задыхалась от боли: бок горел, пылал, словно меня сжигал огонь.

– Эй, эй, эй, – сказала она и решительно покачала головой. – Оставайся на месте. Ты испортишь работу доктора, а потом это разозлит Николая, и он либо убьет кого-нибудь, либо снова надерёт Джио задницу.

Я замерла, а Клаудия захихикала.

– Когда Джио только приехал, он ворвался сюда, как будто его задница в огне. Ты проснулась, но была не в себе. Начала метаться по кровати. Николай вытащил его за горло, надрал ему задницу в коридоре и сказал, что если в следующий раз он причинит тебе боль – даже ненароком, – то пустит пулю в каждую из его коленных чашечек, – Клаудия закатила глаза и выдохнула. – Мужчины, – она произнесла это слово так, будто оно все объясняло, и я улыбнулась.

Я не помнила, чтобы Джио приходил сюда или буянил. Но это было неважно. Чем дольше я вглядывалась в ее лицо, тем больше понимала, что что-то не так. Действительно не так.

– Расскажи мне, – прошептала я.

Она выдохнула и бросила тряпку в маленькую миску на прикроватной тумбочке.

– Франческа выпустила три пули. Одна из них попала тебе в бок, но, к счастью, Николай сработал быстро и привел русского врача. Он был весь в твоей крови, – ее лицо побледнело. – Он зажал рану и был единственным, кто не сошел с ума. По его словам, если не будет инфекции и ты не будешь перенапрягаться, то быстро поправишься.

Я закрыла глаза и облизнула пересохшие губы.

– Но? – я знала, что это еще не все.

– Первая пуля попала в отца, а последняя – в Франческу, и она тоже мертва.

Я медленно открыла глаза и уставилась на сестру.

– Отец мертв.

Я ждала, что меня охватит шок от этого, горе, печаль от потери родителя. Но… ничего не было.

Она посмотрела на свои руки, сплетенные пальцы на коленях.

– Это плохо, что я ничего не чувствую? – ее голос был низким, напряженным.

– О, Клаудия, – я крепче сжала пальцы на ее бедре, пока она не подняла на меня взгляд. – Я тоже ничего не чувствую, – я опустила голову на подушку и уставилась в потолок. – На самом деле, – резко ответила я, – я рада, что он исчез.

Я должна была чувствовать себя черствой, говоря это, но в данный момент чувствовала себя настолько оцепеневшей, что не хотела поднимать эту тему. Не хотела говорить о своем отце и о том, что он сделал с Франческой.

Ведь если бы я не остановила ее, она бы застрелила Клаудию, может быть, даже мою мать, а может быть, и Николая, если бы была достаточно быстрой. Я была рада, что все случилось так, как случилось, потому что иначе все было бы гораздо хуже.

Я закрыла глаза и медленно вдохнула через нос.

– Он был ублюдком. Жестоким и бессердечным и заслужил то, что получил, – я крепко зажмурила глаза и почувствовала, как кислота поднимается к горлу. – Франческа лишилась рассудка, запуталась в горе и любви к куску дерьма, который никогда не мог дать ей ту любовь, которую она заслуживала, – я протерла глаза руками, в груди все сжалось. – Как мама?

Услышав вздох Клаудии, я открыла глаза и посмотрела на нее.

– Она в порядке. Потрясена, но уверена, причина не в том, что она видела, как отец истекает кровью в фойе, – она шутливо рассмеялась и покачала головой. – Наверняка она пытается переварить все, что рассказала ей Франческа, хотя мы с тобой прекрасно знаем, что он не был святым и явно не воспринимал свои брачные клятвы всерьез.

Она провела рукой по лицу, и я впервые заметила темные круги под ее глазами.

– Не могу поверить, что у него был роман с Франческой, и когда они начали, она была так молода, – Клаудия сделала гримасу отвращения. – И ребенок, Амара… – она посмотрела на меня грустными глазами. – Она была беременна. Возможно, ребенком от отца…

– Эй, давай не будем думать обо всем этом. Потому что в конце концов это не имеет значения. Что сделано, то сделано.

– Он мог выжить, – прошептала Клаудия, широко раскрыв глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Она вытерла губы и посмотрела на закрытую дверь спальни.

– Отец, – она снова посмотрела на меня. – Он мог бы выжить, но Николай не позволил доктору, которого привез, помочь. Николай потребовал, чтобы он занимался только тобой, и велел всем оставаться на своих местах. Ни персонал, ни мы – никто не должен был звать никого на помощь. Он сказал, что обо всем позаботится.

Мое сердце заколотилось от такого откровения.

– И пока доктор занимался тобой, Николай с самым холодным выражением лица смотрел на отца, который истекал кровью по всей плитке. Мать плакала и стояла на коленях рядом с ним, но не прикасалась, только качала головой и смотрела на мертвую Франческу.

У меня перехватило дыхание. О, Боже. Николай позволил нашему отцу умереть и наблюдал за этим. И я знала, почему он это сделал, почему не спас Марко. Потому что если бы мой отец погиб от рук Франчески, это не вызвало бы войны между Коза Нострой и Братвой. Все выглядело бы так, будто Франческа, презираемая любовница, выстрелила в моего отца и убила его в порыве гнева.

Если бы Николай убил члена Коза Ностры, семья или нет, союз или нет, наши семьи были бы в состоянии войны. Организации были бы в состоянии войны.

И когда я думала обо всем этом, когда вспоминала обстоятельства, которые привели к этому, и собирала воедино расчет, который Николай сделал для того, чтобы мой отец умер так, как он умер, у меня в груди словно все сжалось.

– Эй, я сказала тебе это не для того, чтобы расстроить тебя, Амара. Успокойся. Успокойся. Все хорошо, – она тихо прошептала и подтянула одеяло на моей груди.

Я знала и не хотела ей говорить, что то, что я чувствовала сейчас, не имело ничего общего с тем, что я расстроилась из-за того, что наш отец умер, а Николай мог бы это предотвратить. Нет, я чувствовала себя так, будто не могу дышать, потому что Николай сделал все возможное, чтобы Клаудия была в безопасности.

Он сделал это ради меня.

– Тебе нужно отдохнуть. Могу сказать, ты, наверное, не спала с тех пор, как все это случилось.

Ее плечи опустились, и она снова кивнула.

– И как долго я была в отключке?

– Три дня.

Боже, я потеряла семьдесят два часа и не помнила ничего, кроме боли и падения.

– Но теперь, когда ты проснулась, заговорила и выглядишь относительно хорошо, мне кажется, я могла бы проспать целый месяц, – она слабо улыбнулась. – Кроме того, Николай просил, – она закатила глаза и пробормотала, – скорее требовал, чтобы я дала ему знать, как только ты проснешься. Он все это время расхаживал по спальне. Единственная причина, по которой его сейчас здесь нет, заключается в том, что его брат прилетел из Нью-Йорка, и они с Николаем разговаривают с Джио в кабинете. Теперь, когда отца нет, Джио стал главой семьи. Уверена, им нужно привести в порядок свои дома и понять, что все это значит для организаций.

Глава 27

Амара

Месяц спустя

Я услышала поскуливание Саши за дверью и поднялась с дивана, инстинктивно потянувшись рукой к боку, потому что знала, – движение и смена положения потревожат мою все еще заживающую рану.

Но я сохраняла нейтральное выражение лица, не желая, чтобы Николай, который как раз находился на кухне и разговаривал по телефону, увидел дискомфорт на моем лице. Он лишь сузил глаза, негромко зарычал и навис надо мной, требуя, чтобы я оставалась на диване, поджав ноги.

Даже спустя месяц заживление шло медленно, и к этому моменту я была расстроена, потому что чувствовала себя инвалидом из-за того, что Николай не позволял мне даже надеть собственную обувь.

А тут еще и правило «никакого секса», которое он ввел, пока я полностью не вылечусь.

Месяц без секса. Четыре недели, в течение которых мой очень жадный муж не прикасался ко мне так, чтобы я могла кончить. И, Боже, как же мне хотелось кончить.

Я включила камеру видеонаблюдения за дверью, увидев, как Дмитрий с ухмылкой на губах уставился в объектив, и нажала еще одну кнопку, чтобы отпереть дверь. Я все еще слышала, как Николай говорит на кухне, и чувствовала на себе его пристальный взгляд. Ничто не могло пройти мимо него.

Отступив на шаг, дверь распахнулась, и в комнату вошел Дмитрий. Он тут же присел перед Сашей, начал что-то бормотать и ворковать с ней по-русски, затем поцеловал в макушку прямо между ушами, после чего снова поднялся.

Саша заскулила и придвинулась ко мне, прижалась гладкой головой к моему бедру и посмотрела на меня сверху.

– Когда я прихожу за ней, она всегда в чертовски ворчливом настроении, словно злится на меня за то, что я ее забираю.

Николай вышел из кухни, убрал телефон в карман и встал рядом со мной. Он провел рукой по моей спине и обхватил пальцами мой затылок.

Дмитрий фыркнул.

– Ты такой чертов собственник, – он прищелкнул языком, и Саша снова заскулила, но рысью подбежала к нему. Он начал говорить с Николаем по-русски и все это время поглаживал пальцами мою шею. Чем дольше он это делал, тем сильнее я возбуждалась, мокрая и ноющая между бедер, раздраженная, потому что знала, что он ничего не сделает, чтобы облегчить мое разочарование.

Дмитрий кивнул в мою сторону, и я улыбнулась, стараясь сделать вид, что моя киска сейчас не пульсирует. Потом он ушел, и я осталась наедине с мужем, который все еще стоял рядом, поглаживая мой затылок. Я выдохнула, собираясь бесстыдно умолять его трахнуть меня, но не успело слово сорваться с моих губ, как он поцеловал меня в висок и отошел.

Я стиснула зубы и посмотрела на него сузившимися глазами.

– Серьезно?

Он оперся руками о кухонный остров, его верхняя часть тела выгнулась вперед, а голова слегка наклонилась, когда он смотрел на меня из-под ресниц. И он ухмыльнулся, этот дьявольски красивый ублюдок ухмыльнулся мне.

– Ты сделал это нарочно, – прорычала я.

Он нахмурил темные брови.

– Что сделал, маленькая куколка?

Я сжала ладони в кулаки.

– Я вся на взводе, зная, что ты ничего с этим не сделаешь.

Он не двигался, не говорил и даже не моргал, наблюдая за мной. Но потом выпрямился во весь свой огромный рост и двинулся вокруг острова.

– Твоя маленькая тугая киска намокла для меня? – он медленно подался вперед, а я надула губы и сделала шаг назад. – Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя, малышка?

Боже, от его слов мои внутренние мышцы болезненно сжались. Да, да, я хотела быть наполненной им.

– Я выздоровела, – прошептала я. – Не понимаю, почему ты теперь стараешься быть таким осторожным. Со мной все в порядке. Даже твой доктор так сказал.

Он ухмыльнулся и продолжил приближаться, пока я отступала назад.

– Думаешь, я не замечаю, как ты морщишься, когда встаешь? Думаешь, я не вижу, как хватаешься за бок, когда идешь? – он приподнял бровь. – Я вижу все, что тебя беспокоит.

Я провела руками по своим бедрам, чувствуя, как мое тело воспламеняется еще больше, поскольку еще сильнее желала его.

– Моя красавица дуется из-за того, что я слишком долго ее не ублажал?

Я задыхалась и отдалялась от него. Он не сводил с меня глаз, преследуя меня по дому, по коридору, по лестнице, а когда я оказалась в хозяйской спальне и кровать остановила мое отступление, он замер.

Он выглядел таким спокойным и собранным, и это казалось мне таким привлекательным, таким опасным и манящим.

– Разденься для меня, красавица.

Он негромко захихикал, когда я начала быстро снимать с себя одежду. От предвкушения и возбуждения, вызванного тем, что он наконец-то собирается меня трахнуть, на моем теле выступили капельки пота.

Когда я стояла обнаженная, его взгляд опустился на мой бок. Хотя рана снаружи затянулась, на ее месте остался неприятный шрам от пулевого ранения в виде морщинистой красной плоти. Инстинктивно я прикрыла его рукой, стыдясь того, как отвратительно он выглядит, и, опустив голову, зажмурилась.

– Нет, – резко, со злостью в голосе сказал Николай. Он оказался передо мной прежде, чем я заметила его движение, и, подставив костяшку под мой подбородок, запрокинул мою голову, чтобы я могла посмотреть на него. – От меня не спрячешься, – резкость в его голосе и свирепость в глазах заставили меня кивнуть. – Ты великолепна. Даже если бы была вся в шрамах и лишилась конечностей, я бы все равно счел тебя самой прекрасной из всех, кого я когда-либо видел. Я бы все равно желал тебя, как никого другого в своей жизни.

А потом он прикоснулся ко мне, поглаживая меня между ног, доводя до исступления. И все это время его взгляд не отрывался от моего, его ноздри раздувались, а глаза пылали страстью.

– Тебе нравится, когда я ввожу в тебя пальцы?

Я прикусила губу и кивнула, уже страстно желая его. Но я также знала, что ему нравится дразнить меня, играть с моим телом, пока я не начну плакать и умолять трахнуть меня.

Он наклонился ко мне ближе и шепнул на ухо:

– Сегодня я не заставлю тебя ждать, малышка, – в последний раз укусив меня за горло и прижав кончик носа прямо под ухо, чтобы он мог глубоко вдыхать, он ввел пальцы в мою киску.

Я вскрикнула и выгнула спину, ощущая полноту и растяжение, когда он ввел в меня два пальца.

– Продолжай, дорогая. Покажи мне, как сильно этого хочешь.

И я сделала это.

Его рот был возле моего уха, и его тяжелое дыхание в сочетании с ощущением твердой эрекции, упирающейся в мой живот, говорили об его возбуждении.

– Ты так хорошо трахаешь себя моими пальцами, будучи хорошей девочкой, кончи для меня.

Я вскрикнула, когда он засунул пальцы глубже в мою киску и загнул их внутри, задев ту набухшую, секретную точку во мне, которая заставила меня вскрикнуть и раскачивать еще сильнее себя на его пальцах.

– Тебе так хорошо, – он положил вторую руку мне на спину и еще сильнее подтолкнул вперед. Я приподнялась на носочках и откинула голову назад, застонав. – Ты лучше всех, – он провел языком по моей щеке, облизывая ее, а затем укусил за горло. Он вводил и выводил свои пальцы из меня, все сильнее и быстрее. Болезненно. – Продолжай быть хорошей для меня.

Я стонала его имя.

– Да… вот так.

Его рот был рядом с моим ухом, когда он прохрипел:

– Кончи для меня, принцесса.

И я сделала именно так: обхватила его крепкие бицепсы, впилась зубами в его шею и вцепилась в мускулистую спину, пока кончала.

– М-м-м, – хмыкнул он. – Ты так и норовишь подставить меня, малышка, намочить мою руку, как моя хорошая маленькая шлюшка, – он захватил мой рот в жестком, собственническом поцелуе, покусывая мой язык, мои губы. – Ты устраиваешь беспорядок, моя маленькая грязная девочка.

Оргазм все продолжался и продолжался, и все, что я могла делать, – это терпеть, двигая бедрами и киской на его пальцах, отдаваясь наслаждению, в котором мне отказывали слишком долго.

Словно прочитав мои мысли, он простонал:

– Больше никогда. Я никогда больше не откажу этой горячей маленькой пизде, никогда не откажу тебе ни в чем.

Я прижалась к нему и уперлась лбом в центр его груди, задыхаясь, мой разум был затуманен после эйфорического оргазма. Как раз когда мне показалось, что у меня подкашиваются ноги, он подхватил меня на руки и положил на кровать. Я смотрела полузакрытыми глазами, как он освобождается от одежды и забирается в постель рядом со мной.

– Скажи, что ты моя, – он притянул меня к себе, обнял и зарылся лицом в мою шею.

– Я твоя. Ты же знаешь, я навсегда твоя.

– Да, ебать тебя в рот. Только моя, – пробормотал он. Я услышала, как он глубоко вдыхает. – Боже, ты всегда так невероятно пахнешь, – его руки сжались вокруг меня.

– Я люблю тебя, – я поднесла одну из его рук, прижатую к моей груди, ко рту и поцеловала татуированные костяшки пальцев.

– Жизнь моя.

Жизнь моя.

– Я тоже тебя люблю. Больше, чем все остальное в моей никчемной жизни. Я люблю тебя, готов убить за тебя, отдать свою жизнь, чтобы защитить тебя, – он снова вдохнул, и я закрыла глаза. – Даже дьявол не сможет вырваться из адского пламени и отнять тебя у меня, – он поцеловал меня в шею.

Так я и расслабилась: твердый член Николая, прижатый к моим ягодицам, его теплое дыхание вдоль моего горла и его слова о том, что он убьет самого дьявола, чтобы я осталась в его жизни, были последними, что я услышала и почувствовала, когда позволила сну забрать меня.