Текст книги "Безрассудный наследник (ЛП)"

Автор книги: Дженика Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

И его оргазм, казалось, продолжался и продолжался, никогда не прекращаясь, и все, что я могла делать – это лежать и принимать все, позволяя ему купать меня в своем семени, раскрашивать меня следами.

Когда он кончил, единственным признаком этого было едва заметное расслабление его плеч и быстрое поднятие и опускание груди. Его глаза были едва открыты, когда он смотрел на меня сверху вниз, на всю сперму на моем теле.

– Боже, да ты просто охуенна, малышка. Самая горячая пизда, которую я когда-либо видел, – пробормотал он. Он протянул руку и провел пальцами по полоскам семени, размазывая его, втирая в мои бедра и живот, в губы моей киски, а затем поддразнил мое отверстие и протолкнул немного и туда.

Я задохнулась от этого ощущения.

Он поднял руку, показывая мне блестящие пальцы, покрытые его оргазмом, и заставил меня попробовать его на вкус, проталкивая эти пальцы в мой рот и прижимая к моему языку. Он был соленым, сладким и темным. И я стала сосать эти пальцы, вбирая в себя все его семя, словно изголодалась по нему.

Я никогда не знала, что такое зависимость, никогда не чувствовала непреодолимой тяги, когда что-то нужно так сильно, что становится больно. Но, глядя на Николая, я поняла, что, должно быть, так оно и есть.

Должно быть, так выглядит осознание того, что ты никогда не сможешь вернуться к прежнему.

Глава 20

Амара

– Привет, малышка, – то, как он это сказал, носило сексуальный характер и было наполнено намеками.

Может, я и не говорю по-русски, но за время общения с ним узнала несколько слов и знала, что малышка означает «малышка». От одного осознания того, что он назвал меня так ласково, я обмякла самым неожиданным образом.

– Я хочу пригласить тебя сегодня на ужин.

Грубый голос Николая оторвал меня от книги, и я подняла на него глаза. Он стоял на верхней ступеньке лестницы, прислонившись к стене, и выглядел слишком сексуально после душа.

Его темные волосы были мокрыми и еще не уложены, верхняя часть тела обнажена, а все татуировки выставлены на всеобщее обозрение. Он был одет в темные брюки, но пуговица была расстегнута, и я могла разглядеть твердый V-образный изгиб мускулов его бедер.

Мое лицо вспыхнуло, когда я вспомнила, чем мы занимались прошлой ночью на диване в десяти футах отсюда. Мой пульс участился, когда я сдвинулась на мягком диване, на котором сидела, а бедра протестовали, потому что Николай держал их открытыми так долго и с такой силой.

И я чувствовала, как каждая частичка меня покалывает, когда я глотаю, боль, оставшаяся после того, как он засунул свой член в мое горло.

– Хорошо, – тихо сказала я, удивляясь тому, что у меня хватило сил ответить прямо сейчас.

Сердце заколотилось в груди, когда он медленно улыбнулся и окинул меня долгим взглядом, словно тоже вспомнил о тех грязных вещах, которые мы вытворяли.

Когда он повернулся и направился обратно в хозяйскую спальню, я выдохнула. Я услышала звонок телефона, затем отчетливый, приглушенный звук его речи на русском языке. Этот отвлекающий маневр помог вернуть мои мысли и тело в настоящее.

Когда я проснулась и увидела Николая, крепко спящего рядом со мной, было еще раннее утро. Я чувствовала тепло его тела во всех нужных местах.

Я никогда не спала ни с кем, кроме сестры, когда она была младше и я позволяла ей заползать в мою кровать после кошмара, так что я была благодарна, что он еще спал, когда я улизнула.

И то, что я сделала, нельзя было назвать иначе.

Собравшись как можно тише, в леггинсах и мягком кашемировом свитере, я спустилась вниз и пошла на кухню. На то, чтобы разобраться с кофеваркой, ушло десять минут, и мне стало стыдно. У нас были слуги, которые занимались этими делами, в то время как это задание, как и другие повседневные, бытовые дела, должны были стать для меня обычным делом.

Сварив себе чашку кофе, который оказался настолько крепким, что я задохнулась и закашлялась, а потом добавила в него чуть ли не половину молока и сахара, которые были на кухне, я осмотрела квартиру. Благодаря солнечному свету, проникающему в большие окна, пентхаус казался гораздо более привлекательным. Николай встроил книжные полки по всей комнате, многие книги были на русском языке, а некоторые даже на латыни. Еще минут десять я просто доставала книги, разглядывала корешки, нюхала страницы, ощущала пальцами кожу.

Выбрав наугад одну из них на английском языке, я нашла небольшой уголок, взяла с дивана плед и села на небольшой плюшевый диванчик у окна. Я уставилась в стекло и наблюдала за машинами и людьми внизу. Неважно, насколько роскошной была квартира Николая, выглянув наружу, я увидела лишь разбитую печаль Десолейшен.

И хотя вид из окна не был ужасным: главная улица, идущая параллельно зданию, была довольно тихой и настолько чистой и ухоженной, насколько может выглядеть любое место в этом захудалом городе, я не могла не представить себе всю ту пустоту, которую видела, пока мы ехали через город, чтобы добраться сюда.

Я услышала его приближение и попыталась сосредоточиться на книге, но слова расплывались. Я не могла сосредоточиться и снова и снова перечитывала одну и ту же строчку, а потом посмотрела на него сквозь длинные темные волосы.

Он разговаривал по мобильному телефону, его слова были негромкими и звучали на сексуальном русском. Боже, как восхитительно он говорил на этом языке. На нем был костюм, сшитый на заказ и подогнанный под его крепкое телосложение.

Николай мог одеться как в деловой костюм, так и в кожаную куртку. Я бы отдалась ему при любом удобном случае. И это осознание шокировало меня, хотя, наверное, не должно было. Я была благодарна ему за то, что он меня привлекает, и за то, что до сих пор он не относился ко мне плохо.

Я знала, что все может измениться в один момент. Я провела в его присутствии всего пару дней. Все это могло быть фарсом, маской, которую он надел. Но мне хотелось думать, что это не так. Хотелось надеяться, это нечто большее, чем то, о чем я могла мечтать.

Но чем дольше я смотрела на него, тем сильнее думала обо всем, что мы делали. Как он прикасался ко мне, что говорил мне. Все это звучало так искренне. Все звучало по-настоящему.

Его голос усилился, в нем слышался явный гнев, адресованный тому, с кем он говорил на другом конце. И когда он добрался до нижней ступеньки лестницы, то выкрикнул последнее слово, отключил телефон и засунул его во внутренний карман пиджака.

А потом он уставился на меня, и я не могла найти в себе силы отвести взгляд, мне было все равно, что он видит, как я смотрю на него.

– Иди сюда, малышка.

Иди сюда, малышка.

Я отложила книгу и встала, босыми ногами направилась к нему, холодное дерево под ступнями ничуть не охлаждало меня. Когда я встала прямо перед ним, он уставился на меня с напряженным выражением лица, которое я могла бы принять за гнев, но была уверена в обратном.

Я не знала, откуда у меня такая уверенность, но точно знала, что выражение его лица – это выражение темной страсти и сильной потребности.

– У меня есть кое-какая работа, которая отвлечет на несколько часов, но я вернусь, и мы сможем пообедать вместе, – его голос понизился, и он сделал шаг ближе. – А под обедом я подразумеваю раздвинуть эти хрупкие бедра и полакомиться твоей киской.

О. Боже.

Я сделала шаг назад, руководствуясь инстинктом, инстинктом борьбы или бегства. С одной стороны, я чувствовала в Николае зверя, режим самосохранения был на высоте. Но я желала его сильнее, чем убежать.

Я не могла думать, не могла ничего делать, кроме как стоять и смотреть на него широко раскрытыми глазами и приоткрытыми губами, грудь вздымалась и опускалась, соски напряглись, потому что я была безумно возбуждена.

Быстрее, чем я могла ожидать, он протянул руку, обхватил мое горло и, пользуясь этим действием и своей силой, заставил меня отступить назад, пока стена не остановила движение. Николай надавил на мою шею и приподнял, пока я не оказалась на носочках.

Хотя дышать было трудно, но я не сопротивлялась, не пыталась убрать его руку. Я была мокрой, уже насквозь промокшей, возбуждение просачивалось между бедер, а внутренние мышцы сжимались от желания чего-то существенного, чего-то толстого, твердого и длинного.

Того, что мог дать только Николай.

Он прижался ко мне всем телом, приник своим ртом к моему, пожирая меня в этом поцелуе, захватывая мой рот языком и зубами, кусая, втягивая кровь, пока моя рука не обвилась вокруг его шеи, а ногти не впились в его затылок.

Он облизал мои губы и поцеловал еще крепче, упираясь своей эрекцией в мой живот. Я хотела его, – эти слова готовы были сорваться с моих губ. Я была не слишком хороша, чтобы умолять мужа трахнуть меня, чтобы он наконец консумировал наш брак, лишил меня девственности и сделал своей. Но он отстранился так внезапно, заставив меня пошатнуться, слова застыли на кончике языка.

Мне пришлось упереться ладонями в стену позади себя, чтобы устоять на ногах, его фигура нависала передо мной, а зрение то пропадало, то появлялось, эндорфины и адреналин бурлили в моих венах, и я думала, что потеряю сознание.

Он поднял руку и провел большим пальцем по нижней губе, и я увидела на подушечке мазок крови. Он посмотрел на него снизу вверх, а затем провел языком по подушечке, слизывая кровь.

Я подняла руку и дотронулась до губы, чувствуя боль в ней. Он снова открыл рану, которую нанес мне в нашу брачную ночь, сорвал печать, чтобы я проникла в его рот, чтобы он забрал часть меня внутрь себя.

Это было по-звериному, абсолютно первобытно.

Долгие секунды он ничего не говорил, просто смотрел на меня, и я позволила себе опустить взгляд на его тело и увидеть огромную эрекцию, которая скрывалась за брюками.

Он протянул руку вниз и провел ладонью по твердому выступу, отчего у меня перехватило дыхание.

– С ним будет неприятно водить машину.

Я ничего не могла с собой поделать. Из меня вырвался смех, и я прикрыла рот рукой. Николай ухмыльнулся, и я почувствовала, как легкость опустилась на мои плечи.

– Тебе нужно больше улыбаться. Красивее улыбки я еще не видел, – последняя фраза прозвучала так тихо, что я не знала, правильно ли расслышала его.

Кто бы мог подумать, что он умеет шутить.

Он приблизился ко мне, провел большим пальцем по моей щеке и наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб самым сладким и нежным поцелуем.

И, тяжело вздохнув, он повернулся и вышел, закрыв за собой входную дверь и оставив меня там, прислоняться к стене и приходить в себя.

Или, по крайней мере, пытаться это сделать.

Глава 21

Амара

Николай вел нас к ресторану, крепко держа меня за плечи. Я поплотнее закуталась в пальто, холодный ветер подхватил мои волосы и разметал их по плечам.

Большая часть моих вещей из дома была привезена тем же днем, коробки с одеждой и личными вещами, которые, как только я начала их перебирать, перестали казаться мне родными.

Придется воспользоваться предложением Николая съездить на Манхэттен и обновить гардероб. Я сначала отмахнулась от этого предложения, но после того как посмотрела на всю одежду, которую привезла из дома, все вещи, которые отец утверждал, прежде чем разрешал мне их носить, теперь казались ядовитыми.

И пока я сидела на краю кровати и разглядывала всю одежду, которую достала, Николай, словно прочитав мои мысли, вошел в спальню и протянул белую коробку, обернутую кроваво-красной лентой.

Внутри коробки оказалось то, во что я была облачена в данный момент. Великолепное платье в полный рост, которое казалось слишком шикарным для ресторана в Десолейшене, чулки до бедер, шелковые подвязки, изысканное нижнее белье и высокие каблуки, явно не предназначенные для зимы.

И когда я смотрела на себя в зеркало, одетую в кружевное черное платье, которое выбрал для меня муж, – новое и необычное, которое я никогда бы не выбрала для себя, потому что оно было слишком сексуальным и демонстрировало мои изгибы, – я чувствовала себя более похожей на себя, чем когда-либо.

Николай открыл для меня дверь в «Василий», и я улыбнулась ему сквозь опущенные ресницы. Хотя он не ответил мне, я увидела жар в голубых радужках, когда он откровенно разглядывал меня прямо на тротуаре, на виду у всех.

Как только мы оказались внутри, дверь беззвучно закрылась за нами, и мягкий гул разговоров заполнил пространство. Гости перестали болтать, чтобы взглянуть на нас. Я не упустила внимания к Николаю: женщины смотрели на него с интересом, а мужчины сглатывали и быстро отводили взгляд.

Ресторан нельзя было назвать иначе, как истинно русским, вдохновленным царствованием, с традиционной восточноевропейской музыкой, негромко играющей над головой, российским флагом, гордо вывешенным на одной из стен, и очень насыщенной атмосферой.

Я была так занята разглядыванием традиционной и культурно эстетичной русской тематики, что не заметила, как мы снова двинулись в путь, пока не почувствовала ладонь Николая на своей пояснице, когда нас проводили к кабинке в задней части ресторана, где сидел пожилой мужчина с копной белых волос и ярко-голубыми глазами.

Как только мы сели за стол, пожилой мужчина, представившийся Акимом, взял одну мою руку в обе свои и поднес к своему морщинистому лицу, нежно поцеловав костяшки пальцев и пробормотав что-то по-русски.

А потом он ушел, и Николай жестом велел мне занять место, а сам сел рядом со мной.

Нам не пришлось долго ждать – кто-то пришел и принес бутылку вина. Они показали ее Николаю, и, когда он слегка кивнул, официант налил небольшую порцию в винный бокал. После дегустации и одобрения Николая, оба наших бокала были наполнены, и мы снова остались одни.

Я обратила внимание на отсутствие меню, но не задалась вопросом, когда принесли первые блюда, как будто шеф-повар и персонал бросили все дела, чтобы угодить Николаю.

Я никогда раньше не пробовала настоящую русскую кухню, но с каждым представленным блюдом и небольшим описанием, сделанным лично Акимом, мне казалось, словно я побывала в чужом, далеком государстве и воочию познакомилась с его Родиной.

По мере того как проходили минуты и мне становилось легче и спокойнее, я поняла с каким напряжением ожидала неловкости, дискомфорта, которые должны были заполнить пространство. Это было наше первое свидание. Мое первое свидание. Но по мере того как Аким инициировал большую часть разговора, рассказывая мне отрывки из своей жизни, когда был ребенком в России, и как его мама и бабушка готовили эти блюда, мне становилось все легче. Я искренне смеялась над его шутками, краснела от комплиментов и все время чувствовала на себе пристальный взгляд Николая.

Остаток трапезы прошел приятно, я смаковала каждое блюдо, которое мне приносили, и дошла до того, что не возражала против пристального взгляда Николая. На самом деле я раскраснелась и распалялась каждый раз, когда оглядывалась и его взгляд задерживался на моих губах, когда я подносила вилку, ложку или даже чашку к губам.

Никогда прежде я не чувствовала себя такой привлекательной в чьих-то глазах, никогда не ощущала себя объектом чьей-то одержимости. Но теперь мне было знакомо это чувство.

Когда со стола убрали и принесли свежую бутылку вина, я поднесла руку к лицу и коснулась щеки – кожа была теплой от алкоголя, приятный гул разливался по венам.

Николай откинулся назад, опираясь одним предплечьем на стол, другим – на подлокотник кресла. И, конечно же, его взгляд был устремлен на меня.

– Ближе, – сказал он низким голосом.

У меня возникло ощущение, что, хотя он мог бы легко протянуть руку и придвинуть мой стул ближе, притянуть меня к себе весьма доминирующим способом, ему нравилось, что я так легко его слушаюсь.

Но он ничего не сказал, как только я оказалась достаточно близко, чтобы почувствовать пряные темные нотки его одеколона.

– Что теперь? – мягко спросила я, и его глаза еще больше прикрылись, а уголок рта соблазнительно изогнулся.

– Будем сидеть и допивать вино, а ты будешь вести себя совершенно естественно все это время.

Я в замешательстве опустила брови, не понимая, что он имеет в виду. Но прежде чем я успела спросить или попытаться вникнуть в смысл его слов, его рука оказалась на моем колене, а пальцы впились в ткань платья, медленно сдвигая его вверх.

Моя спина выпрямилась, и я оглядела ресторан. Хотя был уже достаточно поздний вечер и в ресторане было занято всего несколько столиков, все, о чем я могла думать, – кто-то из завсегдатаев может посмотреть и увидеть, что собирается устроить Николай.

– Что ты делаешь? – прошептала я и положила свою руку на его, которая уже забралась на верхнюю часть моего бедра, поднимая платье и обнажая подвязки моих чулок.

Я чувствовала, что мои глаза так широко раскрыты, когда я смотрела на каждого человека за столиками, но когда я услышала, как Николай издал ворчливый звук, то посмотрела на него и увидела, что его внимание было сосредоточено на черной кружевной подвязке на верхней части моего бедра.

– Я чертовски рад, что выбрал это для тебя.

Он продолжал двигать рукой вверх, моя ладонь лежала поверх его ладони, не оказывая никакого сопротивления, и он мог делать все, что хотел.

– Возьми свой бокал с вином и выпей, милая.

Я сглотнула, мое горло вдруг стало таким тугим и сухим, казалось, оно вот-вот перекроется. Но я выполнила его просьбу, протянув дрожащую руку и обхватив пальцами ножку бокала.

Жидкость в бокале плескалась, когда я подняла стекло со стола и поднесла его ко рту, делая большой глоток в то же время, когда он просунул руку внутрь. Вино не имело никакого вкуса, как бы я ни была возбуждена и унижена, как бы ни думала ни о чем другом, кроме как об искусных прикосновениях его пальцев.

Нас мог видеть кто угодно, и от осознания того, что он собирается прикоснуться к моей киске, поиграть со мной на публике, меня переполнял стыд.

Николай провел рукой по внутренней стороне моего бедра, а затем его пальцы провели по чувствительной зоне, где встречались моя киска и внутренняя часть бедра. Я чуть не поперхнулась вином, глотая его, и продолжала оглядывать ресторан, зная, что кто-нибудь обязательно заглянет и увидит, что происходит.

– Ты так хорошо справляешься, принцесса, будучи для меня развратной девочкой, – он переместил свои губы к раковине моего уха. – Но ты будешь такой только для меня, не так ли? – он провел пальцами по кружеву, прикрывающему мою киску, и я втянула воздух, когда он слегка надавил.

Когда я начала задыхаться и пыталась сомкнуть ноги, он низко и тихо рассмеялся.

– Ты знаешь, что случится, если кто-нибудь до тебя дотронется? – его голос прозвучал так тихо возле моего уха, что я не была уверена, что услышала его. Он еще сильнее надавил на мою киску, прямо на клитор, рисуя медленные круги по набухшей ткани. – Ты знаешь, что бы я с ними сделал? – он убрал пальцы с моего клитора, и я уже собиралась протестовать, но слова застряли у меня в горле, когда я почувствовала, как он оттянул край моих трусиков и просунул пальцы под них.

От первого прикосновения его пальцев к моей обнаженной коже я откинула голову назад и заставила себя закрыть глаза. Наслаждение было мгновенным, и я издала тихий стон, от которого мое лицо запылало от стыда, и я стиснула зубы, прикрыв рот.

– Я бы причинил им боль. Очень медленно. Сделал бы это по-настоящему ужасным, – он провел подушечкой пальца по моему клитору, и все мое тело напряглось. – Если бы они смотрели на тебя с вожделением, я бы лишил их глаз, – он повернул руку так, чтобы она по-прежнему теребила мой клитор, но в то же время обводила мое отверстие. – Если бы они прикоснулись к тебе, я бы лишил их рук, – он мягко ввел пальцы в меня, и я почувствовала, как мои глаза расширились, а из киски хлынуло еще больше жидкости. – А если они вздумают отнять тебя у меня, отнять у тебя хоть что-нибудь, я убью их так же легко, как убил Эдоардо.

Мое удовольствие нарастало так стремительно, что я сжимала пальцами бокал с вином до боли в руке.

– Я разрежу их на маленькие кусочки, а потом принесу тебе в подарок, чтобы показать, кто тебя защищает, и как далеко я готов зайти, чтобы обеспечить твою безопасность.

Мои глаза закрылись, и я почувствовала, как меня охватывает наслаждение. Он продолжал массировать мой клитор медленными, уверенными круговыми движениями, слегка надавливая, когда обводил мою дырочку. Я чувствовала, как мой оргазм начинает нарастать, и понимала, что его уже не остановить. Но я попыталась.

– О, нет, малышка. Ты отдашься мне, потому что знаешь, как сильно меня заводит, когда ты так чертовски хорошо мне подчиняешься.

Я сильно прикусила губу и почувствовала, как ранка, которую он мне сделал, снова открылась, и на языке появился медный привкус.

А когда он ввел большой палец в мое тело и стал сильнее теребить мой клитор, я кончила прямо там.

– Вот так. Вот моя хорошая девочка, – его губы были возле моего уха, его дыхание было резким, а слова – грубыми. – Хорошая девочка, не так ли, Амара?

Все, что я могла сделать, – это кивнуть и постараться удержаться от того, чтобы не закричать от удовольствия так, чтобы все эти люди могли услышать. А когда он стал двигать пальцем в моей киске, доводя до полного изнеможения, я прикусила губу и застонала еще громче.

Когда наслаждение отступило и я резко вдохнула, Николай провел языком по моему горлу, а затем впился зубами в мягкое место под ухом.

– Звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь, делают меня таким чертовски твердым.

Он поцеловал меня в висок и вытащил руку из пространства между моих ног. Я втянула воздух и задыхалась, обхватив пальцами ножку бокала с вином так крепко, что удивилась, как он не треснул под хваткой.

Когда сознание вернулось ко мне и зрение прояснилось, я заметила, что два человека в другом конце зала смотрят на меня с выражением шока и отвращения на лицах. Но в тот момент я не могла найти в себе силы, чтобы заботиться об этом. Не сводя с них взгляда, я поднесла бокал к губам и допила сладкую жидкость.

Пожилые мужчина и женщина резко отвернулись, и я почувствовала, как уголок моей губы скривился от того, что навлекла гнев общественности. И тут я услышала, как Николай негромко говорит по-русски. Я взглянула на него, поправляя платье на ногах и выпрямляясь в кресле.

Его суровое и грубое выражение лица заставило меня насторожиться, и я провела пальцами по мягкому дорогому материалу платья.

Он взглянул на наручные часы, снова что-то резко сказал по-русски, а затем отключил звонок и сунул телефон обратно в карман пиджака. Затем он просто уставился прямо перед собой, его челюсть была плотно сжата, под загорелой кожей напрягся мускул.

– Все в порядке?

Прошло два удара сердца, прежде чем он посмотрел на меня, но затем резко выдохнул, словно избавляясь от всех бурных эмоций, которые были у него внутри.

Он резко кивнул.

– Да. Я планировал отвезти тебя домой и закончить то, что мы начали здесь.

От его слов у меня покалывало кожу, и я почувствовала необычайную чувствительность. Он был хищным зверем. Я вспомнила, как сегодня днем он вернулся домой и выполнил свое обещание съесть меня на обед. А теперь он подарил мне еще один взрывной оргазм прямо здесь, на публике.

– Моя красавица, я планирую закончить то, что мы начали, но нам придется сделать крюк. И побыстрее.

Я кивнула, не в силах подобрать слова.

Счет был оплачен, Аким пожал руку Николаю, а затем мой муж помог мне надеть пальто, поцеловал в макушку и вывел из ресторана.