Текст книги "Безрассудный наследник (ЛП)"

Автор книги: Дженика Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

Амара

Я чувствовала дикую энергию от Николая. Хотя мне казалось, я успокоила его еще в «Яме», только когда мы вернулись в квартиру, я осознала, насколько он мастерски умеет маскировать свои чувства.

Возможно, он немного успокоился, достаточно, чтобы не убивать того человека, к чему и шел. Так что это было так. Но теперь я была с ним наедине. Сейчас я чувствовала себя жертвенным ягненком, а он – лев, вышагивающий по своей клетке в ожидании, когда сможет расправиться со мной.

Как только мы вошли в дверь и она захлопнулась за нами, Николай направился к бару. Саша, похоже, тоже почувствовала его переменчивый нрав: она посмотрела на него, потом подошла ко мне и ткнулась носом в мою ногу, после чего направилась по коридору и скрылась из виду.

Я на мгновение замерла, глядя на него и видя, как напряжены его плечи, как под пиджаком проступают мышцы.

Я ничего не говорила, беспокоясь по поводу того, что помешать ему выместить свою агрессию на том солдате было неправильным шагом. Но что оставалось делать? Стоять и смотреть, как он убивает кого-то своими кулаками?

Я не могла бы с этим жить и с удивлением думала, как я вообще справляюсь со всем, что произошло сегодня вечером. Поэтому молча удалилась в спальню, понимая, что нам обоим, вероятно, нужно побыть поодиночке.

Именно поэтому я стояла перед окном и смотрела на город, который теперь был моим домом. Моей реальностью. На долю секунды я почувствовала приступ тоски по дому. Не по отцу, не по матери – не в том смысле, что мне не хватало ее любящих объятий и нежных слов.

Но я скучала по сестре и брату, которых часто видела. Скучала по привычному распорядку дня, по всем вещам, которые были мне знакомы. Небольшие вещи, которые удалось взять с собой, помогли почувствовать себя немного спокойнее, но все изменилось за такой короткий промежуток времени, что было трудно устоять на ногах.

Я ощущала себя как на льду, бегущей, но не продвигающейся вперед, не преодолевающей расстояние между собой и той жизнью, которая у меня была.

Со вздохом поражения, а может, признания того, что у меня нет другого выбора, кроме как ухватиться за пресловутые рога и держаться, я потянулась к молнии на платье. Несколько секунд я боролась, но потом почувствовала тяжелое присутствие позади себя, тепло тела, проникающее под кожу. Настала моя очередь напрячься, не зная, как отреагирует Николай, не зная, что он сделает.

Покажет ли он мне наконец свою истинную сторону? Станет ли он таким же, как мой отец, и будет вымещать свою агрессию на мне с помощью кулаков и жестоких слов?

И хотя в глубине души я не чувствовала, что он такой и никогда не причинит мне вреда, я была готова к этому, зная, что могу бороться сколько угодно, но он был больше, сильнее. Я закрыла глаза, когда почувствовала, как он осторожно отвел мою руку от молнии, кончики его пальцев скользнули по выемке в задней части платья.

Мгновение спустя он уже тянул молнию вниз, и звук расстегивающихся зубцов показался мне слишком громким в тихой комнате. Я почувствовала, как костяшки его пальцев провели по моему позвоночнику, пока он продолжал тянуть молнию вниз.

– Ты дрожишь, куколка.

Когда молния была расстегнута, я не шелохнулась. Бретельки свободно болтались вокруг моих плеч, и я прижала руку к центру груди, чтобы платье оставалось на моем теле.

– Ты боишься меня?

Мне показалось, его голос был обманчиво спокойным, учитывая окружающую его яростную энергию. Я промолчала, продолжая смотреть на Десолейшен и чувствуя, как его палец нежно проводит по моему позвоночнику.

– Я не боюсь тебя, – наконец сказала я. – Но я боюсь силы и насилия, которые ты держишь в своих руках, того, как ты можешь разрушить жизнь так же легко, как делать вдох.

Мне казалось, с тех пор, как я стала ходить, в меня вбили, что мужчины в моей жизни держат в своих руках жизнь и смерть.

Николай ничем не отличался от других, но даже за то короткое время, что мы были вместе, он ни разу не обидел меня, не сказал ни одного жестокого слова и не посмотрел на меня суровым взглядом.

– Я никогда не причиню тебе вреда, – его голос был по-прежнему мягким… но твердым, словно острие клинка. – Я никогда не подниму на тебя руку в гневе.

Вверх и вниз. Вверх и вниз. Его прикосновения к центру моей спины были медленными. Осторожными.

Я повернулась к нему лицом, его рука скользнула по моему телу и легла на бедро. Я смотрела в его глаза, его зрачки расширились и поглощали синеву, выглядя так же темно, как ночь вокруг нас, так же темно, как то, что кружилось вокруг него.

Он изо всех сил старался держать себя в руках, адреналин все еще бурлил в его жилах после того, что произошло сегодня ночью. Я видела это, чувствовала это. Ощущала.

– Знаешь, – ровным тоном сказал он, опустив взгляд к моим губам.

Я поджала губы, от его напряженного взгляда все мое тело затрепетало. Николай был как оголенный электрический провод, и от слишком близкого знакомства с ним волосы на моих руках вставали дыбом.

Опасность вспыхивала внутри меня большими жирными буквами, разум говорил не прикасаться, не подходить слишком близко, потому что тогда мне будет больно.

И все же я была здесь, желая получить эту боль… но только от него.

– Единственная причина, по которой я не убил Юрия за то, что он не следил за тобой должным образом, – это потому, что я не хотел, чтобы ты видела, как я убиваю другого человека.

Он поднял руку и сначала провел большим пальцем по моей нижней губе, прикосновение было нежным. Но когда он сделал это снова, то надавил сильнее, причиняя боль, прижимая мою плоть к зубам.

– Легко скрывать безумие, но гораздо веселее позволить этой маске соскользнуть.

Я не была уверена, что он имел в виду, но прежде чем успела задать ему вопрос, быстрее, чем могла предположить, он обхватил мое горло рукой и с силой повел меня назад, пока окно не остановило нас.

Долгие мгновения он не делал ничего, кроме как держал ладонь и пальцы на моем горле, его взгляд был прикован ко мне, сердцебиение заполняло пространство между нами. Он наклонил голову вперед, его рот прошелся по изгибу моей челюсти, пока я не почувствовала его теплое дыхание, дразнящее мое ухо.

– Мне кажется, ты не понимаешь, насколько сильно я сейчас контролирую себя ради тебя.

Словно желая подчеркнуть свои слова, он сжал мою шею.

Инстинктивно я подняла руку и обхватила пальцами его покрытое татуировками крепкое запястье, но сделала это не для того, чтобы оттолкнуть его, не для того, чтобы бороться с ним. Я сделала это, чтобы удержать его там, где он был.

– Я не могу сейчас здраво мыслить, – его слова прозвучали мне в ухо, и он прижался ко мне нижней частью тела. Я почувствовала, как твердые очертания его эрекции уперлись мне в живот. – Я чувствую себя разрушительно, вся эта энергия и гнев, которые я не смог выплеснуть, не смог выместить на этом куске дерьма, который не смог обеспечить твою безопасность.

Он покачивал бедрами, прижимаясь ко мне, давя своей твердостью на мою мягкость. Я издала негромкий звук, похожий на мольбу, на отчаянный крик.

– Я собираюсь трахнуть тебя сегодня в первый раз, да так сильно, что ты будешь чувствовать меня и на следующей неделе, – его слова прозвучали как само собой разумеющееся, и я хныкнула. – Это будет жестко и грубо. Я не буду нежным. Я уничтожу тебя, уничтожу тебя для всех остальных, Амара. Ты понимаешь это? Готова ли ты к этому?

Я открыла рот, но вместо слов из него вырвался стон. Как передать, что он ужасает меня, возбуждает, пробуждает что-то во мне, о чем я и не подозревала? Это была дремлющая тьма, эта тягучая дымка, которая обвилась вокруг моего возбуждения и искушала развратом.

Когда он укусил меня за мочку уха, я вскрикнула от боли, смешавшейся с удовольствием и заставившей мои внутренние мышцы напрячься.

Не успела я осознать, что происходит, как он развернул меня и прижал к стеклу. Он грубо и жестко стянул платье с моего тела, порвав материал, звук разрываемой ткани заполнил мой оцепеневший разум и усилил экстаз, в котором я медленно тонула.

Он вставил свою ногу между моими и раздвинул мои ступни еще дальше друг от друга, пока я не пошатнулась и не уперлась ладонями в окно. Мое дыхание было судорожным, стекло запотело, затуманивая отражение его лица.

– М-м-м, эта попка идеальна, упругая в нужных местах, но достаточно пухлая, чтобы впиться в нее зубами и укусить так сильно, что ты заплачешь, – его руки лежали на моей попке, а пальцы впивались в плоть.

Я оглянулась через плечо и увидела, как он опустился на корточки, сильнее впиваясь пальцами в мою задницу, его большие татуированные ладони возвышались над двумя холмиками. Я затаила дыхание, не зная, какие у него планы, но когда он раздвинул ягодицы и я почувствовала, как прохладный воздух обдувает эту потаенную часть меня, то тихонько заскулила.

– Я не собираюсь уничтожать эту дырочку сегодня, малышка. Я оставлю это на потом, после того, как проникну в твою девственную пизду.

О, Боже, его слова были такими грязными.

Он скользнул руками по моей заднице, обхватил мои бедра и рывком наклонил вперед, так что мои груди оказались прижаты к холодному стеклу, нижняя половина выгнулась, а ноги раздвинулись еще больше.

Я поняла, что он задумал, еще до того, как почувствовала его плавно опускающиеся руки, еще больше раздвигающие мои ягодицы. Я почувствовала его рот на своей мокрой киске и вскрикнула от шокирующей интенсивности этого ощущения.

Мне должно было быть стыдно за тот звук, который я издала, этот маленький толчок шока и удовольствия, когда он пожирал меня, облизывая и покусывая, впитывая мои соки и трахая меня своим языком.

Его ворчание и стоны, когда он всасывал мою киску, были влажными, а звук его сосания был настолько громким, что я прижалась лбом к окну, тяжело дыша, от дыхания мое лицо стало влажным, а стекло запотело.

Он накрыл мою киску своим ртом, одновременно опустив ладонь на одну из половинок моей попки, и звук шлепка наполнил комнату. Он застонал, когда я еще больше выпятила задницу, бесстыдно прижимаясь к его рту.

Я была так близка, его губы сомкнулись вокруг моего клитора, и сосательные движения почти довели меня до предела. Он еще раз провел ладонью по моей попке, и я почувствовала мгновенный удар, боль заставила меня приподняться на носочках, пытаясь вырваться, но не желая этого, потому что мне нужно было, чтобы его рот оставался на мне.

Перед тем как я упала за край, он отстранился, крутанув меня так быстро, что я задохнулась, а мир на секунду закружился. Его рука обхватила мое горло, а другая провела по спине. И когда он снова обхватил ладонью мою попу, я издала стон, который, как я знала, был ему нужен.

– Хотел бы я сказать, что хочу подарить тебе сладкий и нежный первый раз, – его слова были лишь хриплым рычанием у моего уха, а его пальцы обхватили мое горло. – Но я бы солгал. Я жажду грубости. Хочу, чтобы было больно. Хочу, чтобы ты почувствовала меня.

Он еще раз шлепнул меня по заднице и сжал ее, а затем провел рукой между нашими телами. Я услышала звук расстегивающейся молнии, а затем он стал тереться кончиком своего члена о мой живот, размазывая предэкулят.

– Я собираюсь уничтожить твою киску сегодня ночью, чтобы ты знала, что ты моя.

Он прижался своими губами к моим, но не поцеловал меня, а просто замер, продолжая водить кончиком члена по моему животу, покрытому смазкой. Я чувствовала, что это был первобытный акт, отмечающий меня самым наглядным образом. А потом он сильно прикусил мою нижнюю губу, и я вскрикнула. Он успокоил боль, облизав мои губы, а затем погрузил язык внутрь.

Я чувствовала себя котенком, посасывая его язык и издавая самые неловкие звуки, которые только можно себе представить.

Он скользнул одной рукой по моей попке, спустился по бедру и обхватил пальцами заднюю поверхность моего колена. Когда он поднял мою ногу, я тут же обхватила его за талию, зная, к чему это приведет, и отчаянно желая, чтобы это произошло.

Хотя со дня свадьбы прошло всего несколько дней, мне казалось, я ждала целую вечность, чтобы мы заключили брак, чтобы полностью принадлежать Николаю во всех смыслах. Я знала, что ему это нужно так же, как и мне. Я чувствовала напряжение в его теле, дрожь его рук, силу его поцелуя, когда он поглощал мой рот.

Он разорвал поцелуй и провел языком по моей щеке и шее, прикусывая, рыча и оскаливаясь, словно дикий зверь. Но я всегда чувствовала, что под его кожей кипит первобытная сила, которая вот-вот взорвется. И я собиралась испытать это на собственном опыте. Я собиралась впитать все это и попросить еще.

Поэтому, когда он приставил кончик своего члена ко входу в мою киску, я не напряглась, хотя отчаянно этого хотела. Его член был большим, настолько большим, что я знала – будет больно, когда он окажется внутри меня. Он разорвет меня на две части, заполнит настолько, что боль будет невыносимой.

– Я бы сказал, что мне жаль доставлять боль, но это не так, – он провел рукой по изгибу моего плеча, его пальцы сместились с моего горла на челюсть, а его большой палец оказался у меня во рту. Я сосала этот палец всего секунду, и одним плавным движением он вошел в меня так сильно, так мощно, что я впилась зубами в его большой палец, понимая, что именно поэтому он засунул его мне в рот.

Мой крик был приглушен, слезы текли из уголков глаз, жжение, жгучая боль, полнота и растянутость не соответствовали тому, что я когда-либо могла себе представить. Он застонал, пытаясь погрузиться в меня до упора, продолжая проталкиваться в меня дюйм за дюймом. Боже, это никогда не закончится.

– Еще немного, и ты примешь меня целиком. Какая хорошая девочка, посмотри, как ты растягиваешься для меня, принимая весь мой член, – он вошел еще на дюйм. – Держу пари, ты чувствуешь себя так, словно разрываешься на две части, не так ли?

Я не могла ответить, даже не могла сформировать связное слово.

– Посмотри, как ты, моя маленькая шлюшка, принимаешь все это и даришь мне слезы, которых я так хочу.

Я уже рыдала, мои руки обвились вокруг его плеч, ногти впивались в материал его рубашки. Я хотела, чтобы он был также обнажен, как и я. Я чувствовала себя стоящей на краю пропасти, обнаженной перед ним, когда он оставался все еще полностью одетым, его член выглядывал из ширинки брюк, а моя спина скользила по стеклу, когда он все больше и больше входил в мое тело.

Он стонал и прятал свое лицо в изгибе моей шеи, кусая меня снова и снова. Мое горло. Ключицу. Нижнюю часть челюсти. Он провел языком по моим щекам, слизывая слезы, целуя уголки моих глаз.

Я потерялась в ощущениях, когда он замер, каждый дюйм его твердости вошел в меня, его яйца прижались к изгибу моей задницы. Мои внутренние мышцы сжались от проникновения, от жгучей полноты, от сбившегося дыхания, от того, что меня лишили девственности.

Николай начал трахать меня с яростью, двигая бедрами вперед-назад, вгоняя в меня свой огромный член, и все, что я могла делать, – это держаться и принимать то, что он давал.

Он стонал, произнося слова по-русски, и быстро говорил на иностранном языке в мою шею между укусами. Боль была всепоглощающей, моя влага и, несомненно, девственная кровь делали его член скользким и мокрым, пока он продолжал трахать меня.

Он уже погубил меня, лишил невинности и оставил под замком, чтобы ключ был только у него.

– Посмотри на себя, – простонал он, а затем перешел на грубые русские слова. – Принимаешь все это, как моя хорошая маленькая шлюшка.

Боже, его слова должны были оскорбить меня, причинить боль, но я чувствовала, что становлюсь все более влажной, а мои внутренние мышцы сжимаются вокруг его члена. Он издал рычание и ускорил темп, одновременно переместив руку между нами и поглаживая мой клитор.

Я зажмурила глаза и издала долгий, неловкий стон, когда удовольствие разгорелось во мне еще сильнее.

– Тебе так хорошо, твоя пизда так совершенна. Ты собираешься кончить для меня, не так ли? Да, ты кончишь и смочишь мой член.

Он теребил мой клитор сильнее, быстрее. Каждая частичка меня настраивалась на взрывной оргазм.

– Это моя девочка. Тебе нравится это, детка? Тебе нравится мой член в твоей киске и мой большой палец на твоем клиторе?

Я не могла говорить. Только издавала звуки экстаза и боли.

– Никто не может быть лучше тебя, никто никогда не сможет доставить мне такого удовольствия, как ты.

И именно от этой похвалы, от боли, от смущения, что наш секс звучит небрежно, я кончила, мое тело затряслось, а киска сильно сжалась.

Он сказал что-то по-русски, его голос стал хриплым, когда он ускорил темп.

– Блядь, малышка. Я чувствую, как ты сжимаешь меня. О, блядь, ты такая хорошая, такая тугая и горячая, такая чертовски мокрая. Я кончаю.

Он полностью обхватил мою задницу обеими руками и начал входить в меня и выходить, его пальцы больно впивались в мое тело, его рот был прижат к моему горлу, он продолжал сосать и кусать.

Я снова кончила и потеряла всякое чувство в руках и ногах от удовольствия. Но он держал меня, не давая оторваться от своего члена, когда за секунду до того, как он вошел в меня, его член увеличился и наполнил меня своей горячей, густой спермой. Он был таким твердым, таким большим, что я почувствовала себя маленькой в его объятиях.

– Моя маленькая куколка, – пробормотал он, его дыхание было горячим и быстрым, когда он пытался вдохнуть полной грудью.

Он обнял меня и приподнял над землей. Я мгновенно обвила ногами его талию, а руками крепче обхватила его плечи. Его член все еще был глубоко во мне, а мое лицо утопало в его шее, когда он отвернулся от окна и понес нас к кровати.

Он осторожно положил меня на постель, и когда вышел из меня, я задохнулась, чувствуя, как его сперма начинает вытекать из моего тела. Я сомкнула ноги, но Николай зарычал и обхватил своими большими ладонями мои колени, раздвигая их, чтобы он мог наблюдать, как его семя вытекает из меня.

– Посмотри на себя, такая грязная. Моя развратная ебабельная красотка, оставляющая мокрое пятно на кровати, пока моя сперма стекает по тугой пизде и по складкам идеальной задницы. Ты позволишь мне смотреть, позволишь снова унизить тебя. Я знаю, это чертовски смущает тебя, не так ли, детка? – он бросил на меня быстрый взгляд. – Посмотри, как расширились твои зрачки, как участилось твое дыхание. Ты стесняешься показать мужу, какая у тебя набухшая и мокрая пизденка после ебли?

Я закусила губу и застонала, мои бедра слегка дернулись. Меня унижало, что он наблюдает за тем, как его сперма вытекает из моего тела. Это было так… непристойно.

Он опустил взгляд обратно между моих бедер.

– Ты грязная, ебаная, красивая девчонка, – прошептал он, и я задохнулась, почувствовав, как из меня вытекло еще больше его спермы. Его ноздри раздулись, он издал низкий гул, а затем отпустил мои колени и начал раздеваться.

Я не стала сводить ноги, оставив их широко раздвинутыми, зная, что именно этого он и хотел. Я была ошеломлена, увидев его полностью обнаженным, его силу, все его татуировки, мускулы, полутвердый член, который все еще был огромным и пугающим. Хотя его ствол был блестящим, покрытым его оргазмом и моим, покрытым тем, что могло быть только от моей разорванной девственной плевы, он не потрудился привести себя в порядок.

И я не хотела этого. Хотелось просто чувствовать его, хотелось, чтобы его мягкая сторона утешала меня прямо сейчас.

Оказавшись со мной в постели, Николай накрыл нас одеялом, притянул меня к себе и просто обнял. Мне было все равно, что у меня болит и саднит между бедер, все равно, что я все еще чувствую, как его сперма вытекает из моей киски.

Я закрыла глаза, положила руку на его теплую грудь и слушала, как он обращается ко мне низким, глубоким голосом, его русские слова были красивыми, убаюкивающими.

– Спи, красавица. Я буду оберегать тебя.

И я знала, что он это сделает. Ценой своей жизни.

Глава 24

Амара

Благодаря тому, что я умела работать с кофеваркой, моя чашка сегодня утром не была на вкус дерьмом, и не пришлось класть в нее столько сливок и сахара. Я проснулась довольно рано, еще до восхода солнца, и увидела, что Николая уже нет.

Простыни рядом со мной были холодными, что говорило о том, что он не спал рядом со мной уже довольно долгое время. Я попыталась позвонить ему, но звонок сразу попал на голосовую почту. Хотя я знала, что он рано ушел на работу, меня не покидало странное чувство в животе.

Спустившись вниз, я увидела записку, прикрепленную к холодильнику, в которой сообщалось, что кто-то по имени Арсений взял Сашу на день. Признаться, без нее дом казался более одиноким, пустым, и хотя она держалась особняком, молчаливой спутницей, все же была таковой.

Сейчас я лежала, свернувшись калачиком, на кожаном диване, держа в одной руке кружку с кофе, а в другой – мобильный телефон, набирая номер Клаудии. Я сдвинулась с места и зашипела от сильной боли между бедер. Потом я покраснела, потому что эта боль была… приятной.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как я общалась с ней, но все это время она не выходила у меня из головы. Моя тревога за нее не была чем-то, к чему я могла бы привыкнуть или отодвинуть на задний план.

Прижав телефон к уху, я слушала гудки, поднося ко рту кружку с кофе и делая затяжной глоток. Я рассеянно разглядывала облака вдалеке, почти туманную дымку над Десолейшеном, отчего город казался еще более унылым.

Правда, я еще не осматривала достопримечательности нового города, который называла своим домом, но была уверена, так или иначе, Николай не захочет, чтобы я гуляла по городу. Может быть, он будет часто вывозить меня за город. Может быть, у меня получится все наладить и не чувствовать себя так, будто я живу чужой жизнью.

– Алло?

Я села ровнее и сосредоточила свое внимание на телефонном звонке. Голос Клаудии звучал неловко, как будто я только что ее разбудила. Хотя сейчас было время обеда, она всегда поздно засыпала и поздно вставала.

Я прочистила горло и сказала:

– Привет.

На том конце послышалось какое-то шуршание, и я представила, как она поднимает руку и протирает глаза.

– Амара? Так рано.

Я хихикнула.

– Уже полдень.

Она застонала.

– Как ты? Мне кажется, прошла целая вечность с тех пор, как мы разговаривали или виделись, – я говорила глупости, ведь видела ее всего несколько дней назад, но мы никогда не расставались так надолго.

– Прекрасно, я думаю, – она зевнула, и я не удержалась от улыбки.

Несмотря на то, что ей было пятнадцать и она начинала становиться женщиной, она все еще была и всегда будет моей младшей сестрой.

– Как мама? Джио? – я не спрашивала, как поживает отец, потому что была уверена, он остался таким же, каким был всего несколько дней назад. Агрессивным ублюдком, которому было наплевать на свою семью и на то, счастливы ли они. Я услышала тихий стон Клаудии, затем еще одно шарканье.

– Мама в порядке, – наконец сказала она. – Джио уехал в тот день, когда ты приехала, после свадьбы.

Послышался звук ее движений, а через мгновение донесся звук льющейся воды.

– Джио ушел? Куда он ушел?

Мое тело напряглось, когда я услышала это. Джио сказал, что будет присматривать за ней, но если его там нет, то единственное объяснение – отец отослал его.

– Отец отослал его?

– Не знаю. Я только слышала, как они с отцом спорили. А днем он ушел с сумкой, перекинутой через плечо. Он сказал мне, что вернется, как только сможет. Он поцеловал меня в макушку, и на этом все закончилось.

Я отставила кофе и задумалась над ее словами, мой ужас перешел в гнев.

Это не было совпадением. Мой отец отослал нашего брата, потому что знал, что Джио встанет на его пути при обращении с Клаудией как с дерьмом, вымещая на ней свою досаду и злость. Сломать ее, сделать податливой.

– Отец может быть невыносимым, – наконец она сказала это, и через секунду я услышала, как телефон переключился на громкую связь, звук усилился, почти перешел в эхо. Снова послышался плеск воды, затем кран выключили.

– Не знаю, о чем вы с ним говорили в тот день, когда приехали после свадьбы, но он был на взводе, – прошло много времени, прежде чем она ответила, а затем я услышала ее тихий вздох

– Что? Что случилось?

Когда она не ответила сразу, я уже собиралась снова надавить на нее.

– Ничего. Правда.

Клаудия была ужасной лгуньей, но, учитывая тему разговора, мой разум переключился на худший сценарий.

– Ты сейчас одна?

Я предполагала, что она в своей комнате, но хотелось убедиться.

– Да. А что?

Я прочистила горло и спросила:

– Отец ударил тебя? Он причинил тебе боль?

Она молчала несколько секунд, и я поняла, каким будет ее ответ, еще до того, как она заговорила.

– Клаудия, – я говорила мягко и нежно.

Ей был не чужд нрав нашего отца, в прошлом он бил ее за непослушание. Но я всегда была рядом и помогала сдерживать его гнев, принимая его на себя.

Но теперь я знала, если ее ударили в последние пару дней, то это не связано с ее поведением, а со мной. От этого чувство вины и стыда переполняло меня еще больше, и еще больше появилось решимости, что, как только я снова заговорю с Николаем, то потребую, чтобы мы забрали мою сестру оттуда.

В тот момент мне было все равно, начнется ли из-за этого война. Я хотела, чтобы моя младшая сестра уехала из этого дома.

– Послушай, это не то, о чем ты должна беспокоиться, не то, о чем я хочу, чтобы ты даже думала. Ты теперь замужем. Должна провести потрясающий медовый месяц где-нибудь в тропиках и работать над тем, чтобы подарить мне племянницу или племянника.

Ее голос был легким, но вынужденным. Я достаточно хорошо знала Клаудию, чтобы понять, что напряжение, которое я услышала, было вызвано тем, что она пыталась сделать храброе лицо, пытаясь убедить меня не волноваться за нее. Знала ли она, что я всегда хочу защитить ее?

– Давайте не будем так рано сходить с ума от разговоров о племянниках и племянницах.

Она тихонько засмеялась, и это был искренний смех – музыка для моих ушей в тот момент.

– Послушай, – тихо позвала я и встала, подойдя к окну и обхватив свободной рукой край рубашки. – Я собираюсь поговорить с Николаем о том, чтобы ты приехала к нам.

Она начала говорить, но я прервала ее, нуждаясь в том, чтобы все это было сказано.

– Я думаю, тебе будет полезно приехать сюда. Мы с отцом говорили об этом на следующий день после свадьбы. Я хочу, чтобы ты осталась с нами, составила мне компанию. Очевидно, ему не понравилась эта идея, – я зажмурила глаза и медленно выдохнула. – Это будет нелегко. Но я не остановлюсь, пока он не сдастся, и знаю, Николай на моей стороне, да и на твоей тоже.

Хотя он никогда не говорил этого, я знала, что он поможет мне, знала, что он поможет Клаудии, потому что она была моей семьей. А теперь и его.

– Все в порядке, – прошептала она, но я слышала напряженность в ее голосе и понимала, что она вот-вот расплачется. – Просто сейчас все натянуто. Как только все уляжется после свадьбы, все будет хорошо.

Даже я уловила в ее тоне вопрос. Мы с ней обе знали – ситуация не улучшится. Не улучшилась до моего отъезда, и, конечно, не собиралась после моего отъезда. У нее не было буфера между его гневом, когда меня не было, и Джио, по случайному совпадению, отправили подальше.

– Слушай, ты просто держись, а я поговорю с Николаем. Мы что-нибудь придумаем. Даже если поначалу ты сможешь приезжать только на короткое время, на небольшие визиты, мы все сделаем. Хорошо?

Я и сама была на грани слез, представляя, как моя сестра справляется со всем этим. Она была так молода, но так быстро взрослела. Слишком быстро. Если я не вытащу ее оттуда, то следующие три года, пока ее не отдадут в руки мужчины, которого выберет мой отец, измотают ее до такой степени, что от нее останется лишь оболочка женщины.

Или она уничтожит в себе все свои дикие наклонности, пытаясь отомстить нашему отцу любым способом.

– Все не так уж плохо, – наконец сказала она на выдохе. – Франческа приходила ко мне и составляла компанию.

В груди у меня что-то странно екнуло: сердце забилось быстрее, а живот сжался.

– Франческа? – я больше ничего не сказала. Они не подруги и никогда ими не были. – Когда это началось?

Это должно было произойти в течение последних нескольких дней, что казалось чертовски подозрительным, но я оставила эту деталь при себе.

– На приеме, вообще-то. Я сидела за столом одна, пока отец и мать танцевали. Я не знала, куда вы ушли. Я видела, как она вошла в бальный зал, и вид у нее был такой расстроенный. Я попыталась поговорить с ней, чтобы она почувствовала себя лучше.

Я улыбнулась про себя, ведь Клаудия была такой доброй в душе. Она могла быть вспыльчивой и обладать стереотипным характером вздорной итальянки, но у нее было самое доброе сердце из всех, кого я знала.

– Конечно, я начала с ней разговаривать, спрашивать, все ли в порядке. Она рассказала мне, что у нее есть кое-какие личные дела, семейные проблемы. Ну, а дальше – история. Мы просто нашли общий язык.

Я вспомнила тот вечер, то, что видела между ней и Эдоардо, и то, что «семейные проблемы» не имели никакого отношения к тому, почему она была расстроена в тот вечер. Но, конечно, я этого не озвучила.

– Чем вы двое занимаетесь? – я старалась говорить спокойно, но красные флажки поднимались во мне один за другим, и тревога за Клаудию росла.

Клаудия не отвечала в течение минуты, пока я не услышала, как она чистит зубы. Включился кран, она сплюнула, раздался звук полоскания, и тогда она наконец отозвалась.

– Ничего особенного. Она приходит сюда, и мы просто проводим время в библиотеке, или смотрим фильмы и едим нездоровую пищу.

– Звучит славно, как будто она тебя отвлекает.

Я начала беспокоиться о своей нижней губе, продолжая смотреть в окно.

– Она о чем-нибудь говорит? Обо мне?

– О тебе? – в ее голосе слышалось замешательство. – Почему мы должны говорить о тебе?

– Просто это кажется… странным, что она вдруг оказалась рядом, нет?

Клаудия ответила не сразу, возможно, раздумывая, а может, злясь на меня. Не хотелось создавать неловкую ситуацию или зарождать в ее сознании семена сомнения, но, конечно, она должна была видеть, как странно, что Франческа, которая старше ее на три года, вдруг проявила интерес к общению. Не говоря уже о том, что это не было совпадением, не после того, как я стала свидетелем их с Эдоардо отношений, не после того, как Николай убил любовника Франчески.

– Может быть, но сейчас я не собираюсь жаловаться на то, что кто-то проводит со мной время, – в ее голосе прозвучали кислые нотки, и я поняла, что с этой темой покончено. Я не стала настаивать на этом, даже попыталась сказать себе, что, возможно, слишком остро реагирую.

– Ты права, – наконец ответила я и услышала ее выдох. – Расскажи мне о школе. Есть симпатичные мальчики?