Текст книги "Безрассудный наследник (ЛП)"

Автор книги: Дженика Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

◈ Переводчик: Александрия

◈ Редактор: Иришка

◈ Обложка: Wolf A.

Пролог

Николай

Мы приехали в «Мясник и сын», заброшенную скотобойню на окраине города Десолейшен, штат Нью-Йорк, десять минут назад. Я взглянул на часы, ожидая появления Арло Малковича с минуты на минуту.

Арло, независимый член преступного синдиката, известного как «Руина», делал грязное дерьмо, которое другие люди не могли или не хотели выполнять. Уборка трупов, работа наемником, пытки и убийства по приказу высших чиновников из всех группировок преступного мира.

Картель, Братва, Коза Ностра и любые другие незаконные структуры, которым нужен был посредник, чтобы получать оружие, наркотики, торговлю или убийства легко и без вмешательства закона.

Именно для этого мы и собирались использовать Арло.

Для нашей грязной работы.

Не то чтобы мне лично было наплевать, если бы кто-то знал, что мы собираемся устроить покушение на Леонида Петрова, нашего отца и Пахана Братвы Десолейшена. Этот засранец давно к этому шел и за десятилетия избежал больше попыток покушения на свою жизнь, чем я мог сосчитать.

Послышался звук подъезжающей машины, взметнулся гравий, затем заглох двигатель, открылась и закрылась дверь. Я выпрямился и взглянул на частично открытые металлические двери, когда шаги эхом отразились от стен, и Арло шагнул внутрь.

Я взглянул на брата, прислонившегося к ржавым стенам склада, – тело Дмитрия расслабилось, хотя я видел, как напряглись его губы. Он поднес сигарету к губам и зажег ее, конец вспыхнул за секунду до того, как он вдохнул, затянулся, а затем выдохнул, и вокруг него закружились клубы дыма. Он снова поднес сигарету ко рту и вдохнул, и я увидел, как в нем нарастает напряжение. Конец его сигареты снова загорелся в темноте, вспыхнув ярким оранжевым светом, когда он сделал вдох.

Я держался в тени, Арло подходил ближе, его внимание было сосредоточено на моем брате. Я знал, что он не видит меня, спрятавшегося в углу, и усмехнулся.

Арло остановился в нескольких футах от того места, где Дмитрий все еще прислонялся к стене.

– Твой брат может в любой момент вылезти из той темной дыры, в которой он сейчас находится, – его голос был низким, и я ухмыльнулся еще шире и рассмеялся, звук отразился от ржавых, обветшалых стен.

Гаденыш.

Дмитрий снова затянулся сигаретой, дым закружился и затуманил его лицо, он сосредоточенно смотрел на Арло. Мой брат ничего не сказал, только стряхнул пепел с сигареты, сделал еще одну затяжку и отбросил окурок в сторону, после чего оттолкнулся от стены и встал перед Арло.

Я напрягся, сделав шаг вперед, но остался в тени, положив руку на приклад пистолета, готовясь к беспощадной драке.

Дмитрий ухмылялся – пугающее зрелище с губами, обнажившими зубы, ровные, белые и сверкающие в темноте. Дмитрий начал рассказывать о том дерьме, которое произошло в одном из заведений моего отца, о встрече, где Арло взял на себя смелость искромсать руки одного из солдат Леонида просто за то, что тот прикоснулся к женщине, к которой Арло проявлял некий повышенный интерес.

– Клянусь, у него из-за этого постоянный долбаный стояк, – сказал Дмитрий. – Давненько я не видел его таким возбужденным.

Тогда я двинулся вперед и подошел к Арло сзади, тени ускользнули от меня.

Я знал, что Арло прекрасно осведомлен о моем присутствии, но этот ублюдок даже не напрягся, почувствовав мое приближение, и я улыбнулся еще шире.

– Я не знаю, обижаться ли мне или повышать свой уровень игры из-за того, что ты даже не вздрогнул в моем присутствии, – сказал я.

– Наверное, можно предположить и то, и другое.

Слова Арло вызвали у меня раздражение, и я с усмешкой посмотрел на него, встав рядом с братом.

– Твоему отцу нужно найти себе хобби, если моя жизнь так его поглощает, – Арло обратился к Дмитрию в ответ на сказанное о нашем отце.

Дмитрий одарил Арло акульей ухмылкой.

Потянулись долгие минуты молчания, прежде чем Арло прервал его словами:

– Тебе нужно покончить с этим к чертовой матери и перестать тратить мое время впустую.

Я заметил подергивающиеся пальцы Арло и понял, что социопат хочет достать свой пистолет.

Я не хотел, чтобы мне пришлось убивать Арло, не тогда, когда он нам нужен.

– Я хотел бы предложить тебе работу, – Дмитрий прервал молчание.

– У меня уже есть работа в «Руине», – сразу же ответил Арло. – А даже если бы и нет, я бы не согласился на работу у того, у кого на яйцах нет волос.

Мой пульс подскочил от такого оскорбительного замечания Арло в адрес моего брата.

Но тот не клюнул на приманку. Он рассмеялся, глубоко и низко.

– Блять, Арло, будь ты кем-то другим, я бы уже пустил тебе пулю между глаз за такие оскорбления.

Арло скривил губы.

– Можешь попробовать.

Мы были моложе Арло всего на десяток лет и далеко не дети, как грубо намекал Арло, но повидали столько отвратительного дерьма… совершили столько ужасных поступков, оказавшись в одном ряду с Арло, как убийцы-социопаты.

– Прошу прощения за неуважение, – Дмитрий поднял палец. – Но только на этот раз, Арло.

– Неужели? – Арло сделал шаг вперед, и я насторожился еще больше, собираясь подойти ближе. Но Дмитрий поднял руку, не давая мне приблизиться.

– Думаю, мы начинаем не в том ключе, – Дмитрий наклонил голову в сторону, словно пытаясь изучить Арло, понять его. – Я думаю, это тебе понравится, Арло, удовлетворит твою злую, запятнанную смолой, поганую душу.

Я усмехнулся в ответ.

И тут воздух переменился, зарядился чем-то тошнотворным и порочным. Атмосфера поменялась, она не была наполнена смехом безумцев с фальшивыми улыбками и извращенным разумом. В ней появилась внезапная серьезность, которая окутывала комнату, словно четвертое тело.

– Мы хотим, чтобы ты убил нашего отца, – Дмитрий сказал это так спокойно, с удовольствием заметив, как Арло даже опешил. – Я знаю, что еще до того, как ты это скажешь или даже подумаешь, то задашься вопросом, не подстроено ли это, – он протянул руки ладонями вверх. – Мы с братом протягиваем тебе оливковую ветвь. Даем шанс устранить угрозу, направленную на твою женщину, без всяких условий, без последствий от Братвы. Никакого возмездия.

Арло смотрел на нас обоих. Ни черта он не видел. Мы знали, как сохранять хладнокровие, как вести себя так, чтобы все вокруг было мрачным и смертельно опасным. Он засмеялся, но в его голосе не было юмора.

– Вы, маленькие засранцы, думаете, что сможете справиться с Леонидом в одиночку? – он приподнял бровь, глядя на нас. – Надо отдать вам обоим должное: у вас есть стальные яйца, раз вы сговорились одолеть одного из сильнейших Паханов Братвы.

Я шагнул вперед и произнес:

– Он стал неорганизованным, его месть Коза Ностре стала изменчивой. Он совершает слишком много ошибок и все портит. В итоге он принесет много пламени и смерти на нашу организацию и разрушит многие связи, которые у нас есть.

– Не уверен, что это моя проблема, – сказал Арло, его челюсть сжалась еще сильнее.

Дмитрий жестко улыбнулся.

– Это твоя проблема, потому что у моего отца есть планы на твою женщину.

Я мгновенно увидел, как напряглось все тело Арло. Женщина, которой одержим Арло, явно была чем-то особенным. Слабостью. И именно это мы будем использовать против него, чтобы заставить сделать именно то, что мы хотели.

Убить нашего отца.

– Мне не нужно, чтобы ты или твой брат вмешивались, – прорычал Арло.

Я фыркнул и прислонился к стене, скрестив руки на груди и глядя на ублюдка.

– Он как собака с костью мечется по поводу твоего вступления в ряды, – сказал я по поводу Леонида. Я склонил голову набок. – Не понимаю его одержимости тобой, но он высоко ценит тебя и будет использовать любые средства, чтобы привлечь.

Не секрет, что наш отец хотел заполучить Арло в качестве постоянного солдата Братвы, но хладнокровный засранец перед нами предпочитал оставаться свободным игроком.

Но если Леонид чего-то хотел, он не остановится, пока не получит это… любыми средствами.

– И он планирует использовать ее в качестве залога, чтобы принудить меня, – Арло не стал задавать вопрос. Он был достаточно умен, чтобы понять, насколько извращенным был разум нашего отца.

Ни я, ни Дмитрий долгое время ничего не говорили, давая Арло осознать реальность.

– Кажется, ты не понимаешь, насколько мой отец одержим этой женщиной, – Дмитрий наконец заговорил. – Поскольку он знает, что ты хочешь ее, потому что ты не смог контролировать себя в «Сдаться» и угробил руки Димы, он не остановится, пока не заставит тебя понять его образ мышления, – мышцы под челюстью Дмитрия дрогнули, как будто один только разговор о том, насколько ебанутым был наш отец, чуть не привел его в ярость. – Он хочет сделать ее своей, Арло. Это гребаная правда, – Дмитрий сделал еще один шаг вперед, и тело Арло снова напряглось.

В полной готовности.

И в свою очередь я почувствовал, как моя собственная тьма поднимается подобно ядовитым усикам. Мышцы напряглись, кровь забурлила в венах, и под кожей появился зуд от желания уничтожить кого-то или что-то.

И когда я заметил руку Арло, переместившуюся к спине, чтобы, без сомнения, получить лучший доступ к пистолету, я покрутил головой, хрустнул костяшками пальцев и почувствовал бурлящий во мне адреналин.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, Арло? Ты понимаешь, что мой отец делает с женщинами?

Я сосредоточился на Арло и на том, что он пытается сделать этой гребаной рукой с пистолетом. Мои пальцы сжались вокруг моего, готовясь к этому.

Я оскалил зубы и, когда Арло посмотрел на меня, процедил:

– Он дикарь по отношению к слабому полу. Черски прискорбно. Он уничтожит ее, Арло, и я не имею в виду конец ее жизни самым гуманным и безболезненным способом, – я оттолкнулся от стены, не потрудившись спрятать пистолет в руке, палец лежал на спусковом крючке. – Он будет уничтожать ее психически и эмоционально, пока она не превратится в тесто, которое он сможет сформировать по своему усмотрению. И когда он станет единственным, за что она сможет ухватиться, когда ты окажешься там, где ему нужно, он уничтожит и тебя.

Из уст Арло вырвался глубокий рык, полный агрессии и предупреждения.

Я взглянул на брата и увидел на его лице ухмылку. Арло был у нас в руках.

Чувства, которые Арло испытывал к этой женщине, явно выходили за рамки сексуальных или навязчивых. Смею ли я сказать, что социопат, стоящий перед нами, на самом деле заботился о ней?

– Нашего отца нужно убрать, Арло. И поскольку у тебя теперь есть прямая связь с ним через твою женщину, поскольку она представляет угрозу, и ты знаешь, что мой отец не остановится, пока не получит то, что хочет, а это теперь вы оба, она не будет в безопасности.

Арло скривил губы, глядя на Дмитрия.

– Не надо, блядь, вести себя так, будто ты делаешь мне какой-то гребаный подарок, будто ты делаешь мне одолжение. Ты делаешь это, потому что тебе нужна власть, Дмитрий. Ты делаешь это, потому что твой отец – психопат и деструктивный человек, который, судя по всему, стал слишком переменчивым. Не надо, блядь, делать вид, что ты подаешь милостыню просто потому, что у тебя доброе сердце. Оно такое же черное и бездушное, как и мое.

Дмитрий рассмеялся и посмотрел на меня, заставив тоже засмеяться.

– Как бы нам ни хотелось самим расправиться со старым ублюдком, показать ему ту семейную любовь, которую он проявлял к нам, пока мы росли, ты же знаешь, как устроен наш мир, – Дмитрий взглянул на Арло. – С нашей стороны было бы дурным тоном вмешиваться в это лично. Но ты – лучший из лучших. Настоящий хладнокровный ублюдок, не так ли? Ты можешь убрать его и сделать так, будто он просто исчез. Пуф, – сказал Дмитрий, сжимая руку в кулак перед лицом.

Арло начал вышагивать, и по выражению его лица было видно с какой рассудительностью он обдумывает все возможные исходы, недостатки и преимущества убийства Пахана Братвы Десолейшен.

Арло остановился и прорычал:

– Она моя.

Дмитрий начал смеяться.

– Да, думаю, ты сделал это довольно очевидным, когда Дима прикоснулся к твоей девочке, и ты раздробил его гребаные руки.

На этот раз я начал смеяться еще сильнее, после того как брат заговорил.

– Хотя это пошло этому ублюдку на пользу. Он был раздражительным ушлепком и не знает значения слова «нет».

И тогда я увидел, как все внутри Арло успокоилось. Он принял решение.

– Мы с тобой оба знаем, что ты его уберешь, – в голосе Дмитрия звучала явная уверенность. – Нам с братом не нужна война. Нам нужен союз между Коза Нострой и Братвой. Нам нужно становиться сильнее и заключать не только внутренние, но и международные сделки. И мы нашли способ сделать это. Но если наш отец останется у власти, то уничтожит наш прогресс, – Дмитрий посмотрел на меня и ухмыльнулся, молчаливо подтверждая тем самым, что все это уже было между нами.

– А ты разве не знал? – спросил я и направился к Арло. – Я собираюсь жениться. У меня брак по расчету с сексуальной итальянской красоткой, которой только-только исполнилось восемнадцать.

Хотя я ни хрена не знал, сексуальна ли она, да это и не имело значения, если речь шла исключительно о власти. Но Арло не нужно было знать всех подробностей.

Я удивленно вскинул брови и хищно ухмыльнулся.

Арло пристально посмотрел мне в глаза.

– Это и есть твой план? Брак по расчету между Братвой Петрова и Коза Нострой? – он провел рукой по лицу и покачал головой. – Вы, ребята, еще более сумасшедшие, чем я думал.

Дмитрий усмехнулся, но больше ничего не сказал.

– Итак, мы пришли к убийце отцов, чтобы разобраться с этим.

Я знал, что это вобьет гвоздь в пресловутый гроб Арло. Он знал все об убийстве отца, поскольку сам убил своего, когда ему было всего шестнадцать.

Наблюдая за сузившимися глазами Арло, я усмехнулся. Да, он сделает это для нас.

Он поможет нам покончить с нашим отцом-психопатом.

Глава 1

Амара

– Но я не люблю его, папа, – прошептала я, глядя на отца, зная, что мои слова прозвучат неубедительно, но все равно их произнесла. И если честно, я не была уверена, почему меня так шокирует происходящее. – Я его не знаю.

В нашем мире – темном и мрачном, уродливом и жестоком, где властвовала мафия, – браки по расчету были обычным делом. Женщинам не нужно было знать мужчин, за которых они выходили замуж. Они не должны были любить их или даже симпатизировать им.

Они должны были просто подчиняться, потому что все это делалось для укрепления связей между семьями.

Но это был не брак с представителем итальянского мафиозного дома, что всегда было нормой.

Меня отдали Николаю Петрову, второму сыну Леонида Петрова, Пахана русской братвы Петровых.

Николай Петров.

Это имя я уже слышала от отца, подслушивая его встречи, телефонные разговоры, которые он вел в своем кабинете в течение нескольких недель, предшествовавших этому разговору. Он избил бы меня ремнем, если бы узнал, что я подслушиваю его личные встречи, но когда я услышала свое имя, связывающее мою жизнь с незнакомым мне человеком, который, скорее всего, был той же породы и из той же шерсти, что и все остальные монстры, окружавшие меня, я приняла это к сведению и не беспокоилась о последствиях, если бы меня поймали.

Мой отец, Марко Бьянки, смотрел на меня суровым взглядом, его челюсть казалась еще более резкой, когда он скрежетал зубами. То, что я ставила под сомнение все, что он делал, было для него оскорблением, обидой. Потому что я была всего лишь жалкой дочерью, не годной ни на что, кроме как оказаться в роли пешки, чтобы еще больше укрепить власть своего отца.

Его выражение лица говорило мне о многом, хотя он и молчал.

– Он сумасшедший, папа, – сказала я тихим, отчаянным тоном, не зная ничего о Николае, но мне и не нужно было знать его, чтобы понять, какого он типа и откуда он родом. – Он русский, – эти слова казались самым логичным объяснением его сумасшествия.

Я достаточно знала о нашем мире, чтобы предположить, что Коза Ностра не была в дружеских отношениях с Братвой, и уж тем более не была близка к тому, чтобы они отдавали дочерей в жены их сыновьям. И все же это происходило. Происходило со мной.

– Ты сделаешь то, что я скажу, девочка, и поблагодаришь меня потом, – произнес он по-итальянски. Его тон говорил об окончании разговора и о том, что никаких лишних вопросов задавать не следует.

Мой отец не был ласковым человеком, он никогда не говорил мне, что любит меня, не обнимал, не проявлял заботы и внимания за все мои восемнадцать лет. Я смирилась с тем, что, хотя я была его плотью и кровью, он видел во мне не более чем товар. То, чем он владел. То, что он мог использовать, чтобы повысить свой статус босса.

Он был королем, а я – пешкой в его шахматной игре.

Отец махнул рукой в сторону двери, безмолвно говоря: «Убирайся».

Я почувствовала, как мои плечи поникли, и возненавидела себя за проявление перед ним хоть какой-то слабости.

Я вышла, закрыла за собой дверь его кабинета и прислонилась к ней, чувствуя на себе пристальный взгляд матери. Я подняла голову и уставилась на нее. Она стояла в коридоре и сжимала руки в кулаки, на ее лице отражался ужас.

Фернанда Бьянки была такой же пленницей и фигурой для настольной игры, как и я. Ее тоже отдали моему отцу, когда ей едва исполнилось восемнадцать, их брак был устроен, а мою мать заставили быть с более взрослым мужчиной, который относился к ней лишь как к сосуду для своих наследников.

Мы все были для них лишь инструментом, разменной монетой.

Слабый пол, как они нас называли.

Моя пятнадцатилетняя сестра, Клаудия, обладала духом, которого мне бы хотелось, огнем в жилах, который я хотела бы иметь у себя, и свободным образом мыслей, которому я завидовала. Ей было наплевать на правила и традиции, сколько бы отец ни ругал ее, а мать ни отчитывала. Она жила по своим правилам, и как бы я ни любила ее за это, я также беспокоилась за нее и о том мире, в котором мы жили. Если женщина не могла быть покорной мужчинам в нашей жизни самостоятельно… это вбивалось в нее.

Мой двадцатиоднолетний брат Джио, такой же безжалостный и хладнокровный, как и наш отец, как и все мужчины в преступном мире, также был пленником. Его испортили и извратили, внушили мысль о мафии, и теперь он стал таким, каков он есть. Но даже та жизнь, которую он вел, те правила и ожидания, что были в его жизни, не сделали его злым. Не по-настоящему. Не сейчас.

– Passerotta.

Воробушек.

Так меня прозвали мама и брат, когда я была еще ребенком, потому что говорили, будто я постоянно порхаю, маленькие крылышки переносят меня с места на место.

Голос матери был мягким, спокойным, и в этом единственном слове я услышала нотку сочувствия. Хотя знала, что она, скорее всего, не хотела для меня такой жизни, она не говорила об обратном. Мой отец сформировал из моей матери ту женщину, которая стояла передо мной: немногословная, глаза всегда устремлены в пол, когда он находится в комнате, ее внешний вид всегда безупречен.

Я удивлялась, как она могла найти хоть какое-то счастье.

Я знала – он бил ее, когда злился, когда она не делала то, что он говорил, когда он не был достаточно счастлив… чем угодно.

– Mamma, – задохнулась я и закрыла рот рукой, отказываясь плакать, хотя глаза слезились. Я была взрослой, восемнадцатилетней женщиной, которая плакала и торопилась к матери за утешением. И мне не было стыдно за это.

– Пойдем, дорогая, – мягко сказала она и протянула мне руку.

Я вложила свою ладонь в ее и позволила увести меня по коридору, за угол, и следовала за ней, пока мы спускались по лестнице. Она привела меня в сад – место, где, как я знала, она находила свое уединение, где чувствовала себя в безопасности и свободной.

Я почувствовала навернувшиеся слезы, сидя на кованой скамейке и глядя на цветущие розы. Сады были тщательно ухожены, в основном рабочими, которые ежедневно приезжали сюда, и следили за ними, словно это была какая-то религия, но мою маму тоже можно было встретить здесь в свободное время.

– Mamma, – снова прошептала я ее имя и почувствовала ее руку, накрывшую мою, лежавшую на коленях. Сидя рядом с мамой, я снова почувствовала себя маленькой девочкой. Я чувствовала себя такой же беззащитной, как и она. – Он – Братва.

Мама знала это, но я повторила, как будто это что-то изменит, изменит мою судьбу.

Она промолчала, но ее молчание само по себе успокаивало.

– А Джио знает? Клаудия?

В конце концов они узнают, скорее раньше, чем позже.

– Джио сообщили, – она придвинулась ко мне. – Он был недоволен решением твоего отца, но ничего не поделаешь. Договор уже заключен.

Договор уже заключен.

Я посмотрела на свою очень традиционную итальянскую маму и подождала, пока она взглянет на меня. Я уставилась в ее кристально-голубые глаза, точно такого же оттенка, как и мои. Это было единственное, что мы все трое унаследовали от нее. Если она была белокурой и светлокожей, то я, брат и сестра взяли пример с темной сицилийской стороны моего отца: у нас оливковый цвет кожи и черные волосы.

– В жизни нам приходится идти на жертвы, – она сглотнула. – Мы должны делать то, чего не хотим, чтобы ситуация сохранила хоть какой-то позитив, – она подняла руку и провела по моему лицу.

Я выросла, зная, что русская мафия – это враг, представляющий собой опасную и жестокую организацию, в которой, по словам моего отца, полно дикарей.

Она провела большим пальцем по моей щеке и опустила руку обратно на колени, бросая взгляд на сады. Я сделала то же самое.

– Амара, – тихо произнесла она мое имя, и у меня сжалось горло.

Я знала этот тон. Она говорила так, когда все было потеряно, когда ничего нельзя было сделать, лишь подчиниться.

Я закрыла глаза и почувствовала, как по щекам потекли слезы. Я знала, что мужчина, за которого я выйду замуж, будет жестоким. Он будет таким же, как мой отец… будет таким же, как все мужчины в нашем мире. И я ничего не могла поделать. Бежать было невозможно. Со мной постоянно находилась охрана – отец принял эту меру, потому что были люди, плохие люди, как он, которые использовали бы меня, чтобы добраться до него. У меня не было ни денег, ни настоящих друзей, к которым можно было бы обратиться за помощью. У меня не было ничего, кроме того, что находилось в доме за моей спиной.

И вот я здесь, осознавая, что моя жизнь находится в руках других людей, понимая, что у меня нет иного выбора, кроме как согласиться и надеяться на лучшее.

Потому что, как только я скажу Николаю Петрову «да», то стану лишь сосудом для его развратных действий и детей, которых он заставит меня рожать для него.