Текст книги "Наследница рыжеволосой ведьмы"

Автор книги: Дженет Лоусмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава девятая

По распоряжению Стивена Бо был похоронен в семь часов вечера в фамильном склепе Фоксвортов. В безграничном отчаянии стояла Карен под проливным дождем, держа фонарь в руке. Стивен сколотил Бо маленький деревянный ящичек. Он медленно разровнял могилу и положил сверху букет астр. Карен даже не была в состоянии прошептать небольшую молитву или сказать последнее прости своему другу. Взяв ее за руку, Стивен повел ее в дом. Печально посмотрел он на нее.

– Мне так жаль, – тепло произнес он.

Карен выдавила из себя пару слов благодарности за его участие и понимание, горло сжимал спазм. Ей хотелось остаться одной.

– Я попрошу Пул, чтобы она принесла вам что-нибудь поесть, – нежно сказал Стивен, – хотя хочу попросить вас позднее спуститься вниз. Будет лучше, если сегодня вечером вы не останетесь одна.

Она слабо кивнула.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне, все в порядке. И, пожалуйста, не надо никакой еды, я не могу есть.

Войдя в комнату, она бросилась на кровать и закрыла глаза. Она не хотела больше видеть ни этой комнаты, ни этого дома – дома несчастий. Печальные события дня не выходили у нее из головы. Ей казалось, что здесь она уже целую вечность, хотя прошло всего двенадцать часов.

Мысли постоянно возвращались к Эльвире. Она жила в доме Эльвиры, в ее комнате. Это была ее кровать, полированный дуб с тяжелой резьбой; рядом стоял ночной столик с прекрасной мраморной плитой. Напротив располагался письменный стол, за которым Эльвира провела, вероятно, немало часов, составляя приглашения на свои элегантные приемы.

Золотистая парча шезлонга, хотя и немного потускневшая, была изумительной, и можно было себе представить хозяйку Броудмура, как она здесь отдыхала, читая книгу – воплощение изящества и красоты.

Что там говорила Элти? Мертвая Эльвира собиралась властвовать в Броудмуре еще сто лет. Почему именно сто лет? И что произойдет потом?

Огонь почти погас, и Карен неожиданно почувствовала холод в комнате. Беспокойно принялась она ходить по комнате, потом села в одно из кресел, трогая то изящную китайскую безделушку, то хрустальную вазу. Предметы, вдруг заинтересовавшие ее.

В углу комнаты Карен заметила стенной шкаф, которого до этого не видела. Большие деревянные двери, покрытые резьбой, казались продолжением обшивки стен, где было искусно спрятано отверстие для ключа.

На письменном столе она обнаружила плоский ключ, который как раз подходил к отверстию. Двери со скрипом открылись, сильная струя свежего аромата кедра обволокла Карен. Увидев изумительные бальные платья, Карен тотчас поняла, кому они принадлежали. Они висели в шкафу совершенно невредимые, может быть, немного поблекшие. Карен была ослеплена многочисленными, такими разнообразными туалетами Эльвиры.

В ней пробудилось любопытство, и она выбрала розовое шелковое платье. Быстро освободившись от своих одежд, облачилась в платье Эльвиры. С удовлетворением рассматривала она себя в огромном зеркале над викторианским комодом.

Сходство между нею и полотном в библиотеке стало теперь поразительным. Карен совершенно преобразилась, улыбка, скользнувшая по ее лицу, глаза, глядящие из зеркала – были улыбкой и ироничными глазами Эльвиры Фоксворт.

В этот момент в зале раздался монотонный бой старинных часов. Пробило девять, Карен не должна была больше заниматься своими размышлениями. И хотя это было ей неприятно, она должна была спуститься к остальным в библиотеку. Сейчас, в этом платье Эльвиры, она почувствовала вдруг, что принадлежит этому дому.

В дверь постучала Пул.

– Миссис Элти желает, чтобы вы присоединились к семейной трапезе в библиотеке.

– Благодарю, – ответила Карен, – я скоро буду готова.

Быстро сбросив чужое платье, она открыла дверь. Пул держала в руках стакан с теплым молоком.

– Это для Тери?

– Да, мисс. Она чувствует себя не очень хорошо.

– Что с ней?

– У нее температура, – равнодушно ответила Пул, – такое часто с ней бывает.

– Если позволите, я отнесу ей молоко и присмотрю за ней, пока она не уснет.

Не возражая, Пул отдала ей стакан, и Карен направилась в комнату Тери. Осторожно постучала в дверь.

– Войдите! – послышался голос девочки.

Тери показалась ей маленьким эльфиком, белокурые волосы свободно рассыпались по плечам. В ночной рубашке она, выпрямившись, сидела в кровати, обложенная множеством подушек.

– Как ты себя чувствуешь, радость моя? – спросила Карен, хотя и так было видно, что ребенок еще не отошел от шока.

– Мне ужасно жарко и сильно болит голова, – пожаловалась Тери.

Карен пощупала ее лоб. Он был горячим, а ладони влажными. Карен протянула ей стакан с молоком и попыталась приободрить:

– Выпей, пожалуйста. После этого у тебя будет крепкий сон.

Но Тери отрицательно покачала головой.

– Нет, – и пояснила, – оно такое невкусное.

Карен, склонившись, понюхала стакан. Молоко действительно пахло странно – горьким миндалем.

– Тетя Клеа всегда мне дает этот напиток, когда я иду спать, а я ненавижу этот вкус. У меня от него болит желудок, и когда она не видит, я выливаю его.

Карен осторожно попробовала молоко. Тери оказалась права, молоко имело неприятный привкус и отдавало горечью. Что за лекарство Клеа могла давать ребенку?

Поднявшись, Карен прошла в ванную и вылила молоко в раковину. Затем вернулась к кровати Тери.

– Мы скажем, что ты все выпила, хорошо?

Тери облегченно откинулась на подушки.

– Я только что слышала, как лаял Бо. Карен замерла.

– Что… что ты имеешь в виду?

– Он теперь у рыжей колдуньи, – сообщила Тери, – они оба были в комнате, но я больше не боюсь их.

У Карен набежали слезы на глаза. Быстро поцеловала она ребенка в лоб и направилась к двери.

– Я должна спуститься вниз к остальным, а ты должна спать.

Тихо погасила свет и вышла из комнаты.

Уже перед библиотекой Карен услышала пронзительный голос Клеа. Вероятно, она спорила со Стивеном. Карен вошла в комнату и увидела, что Клеа пригубила бокал. Элти сидела на своем любимом месте у камина, перед ней тоже стоял бокал с вином.

Стивен поднялся ей навстречу, черты лица сразу разгладились, как только он увидел Карен.

– Мы как раз обсуждаем проблему с Чарли, – с почти неприкрытым раздражением в голосе начал он. – Он не появился к ужину, и я боюсь, что он что-то замышляет против вас.

– Если ты так уж беспокоишься о благополучии мисс Скотт, тебе следовало сегодня после обеда увезти ее, как я предлагала, – резко вклинилась в разговор Клеа. – Когда у Чарли депрессия, нельзя быть уверенным, что ему придет в голову. Ты же знаешь, как он непредсказуем. Кроме того, – тут она подчеркнуто посмотрела на Карен, – мисс Скотт первая вызвала у него раздражение.

– Мне жаль, – извинилась Карен, – я знаю, что не должна была, эта пощечина все испортила. Я ударила инстинктивно, потому что он меня схватил…

– Вы не должны оправдываться, – подскочил к ней Стивен. – За все должна нести ответственность Клеа. Я не исключаю, что это она подстрекала Чарли к нападению.

– Ты с ума сошел, – возмутилась Клеа. – Кроме того, о присутствующих нельзя плохо говорить. Главное, что в последующие дни мы должны взять себя в руки. Я уже послала на его поиски Пул и Шокли. Пока безрезультатно.

Карен слушала тирады Клеа и вдруг отчетливо поняла, что ненавидит эту женщину. На какое-то краткое мгновение она пожалела, что не уехала после обеда из Броудмура. Бо был бы жив, и ей не пришлось бы терпеть бесконечные обиды от этой Клеа.

Потом она вспомнила беспомощно лежащую в своей кровати Тери и устыдилась своего эгоизма. Кроме того, она уже поняла, что принадлежит этой семье, и даже Клеа не сможет оспаривать принадлежащие ей по праву рождения права.

Вполуха слушала она теперь перепалку между Стивеном и Клеа. Внезапно ее взгляд упал на то место над камином, где висел портрет Эльвиры. К ее удивлению портрет исчез.

– Где портрет Эльвиры? – с беспокойством спросила она.

Элти нервно поерзала в своем кресле.

– Клеа сняла его. Она хочет заменить его чем-нибудь подходящим.

– Верно, – подтвердила Клеа, язвительно улыбнувшись, – надоело смотреть все время на это ухмыляющееся лицо.

И добавила, обращаясь персонально к Карен:

– Слишком долго Эльвира Фоксворт околдовывала этот дом.

– Вы ревнуете к Эльвире, не правда ли? – поинтересовалась Карен.

Элти посмотрела на нее, легкая усмешка коснулась ее губ.

– Клеа ревнует к каждому, кто встает на ее пути. Никто не застрахован от этого, ни вы, ни Тери, ни Стивен, ни даже я. Это относится и к портрету давно умершей женщины.

Стараясь повернуть разговор в другое русло, Элти продолжила:

– Карен, вы видели Тери? Пул сказала, что она чувствует себя не очень хорошо.

– Прежде чем спуститься вниз, я зашла к ней. Думаю, у нее температура.

– А вы еще к тому же и медицинская сестра, – не унималась Клеа. – Вы обладаете многими талантами: учительница, пианистка, медсестра. Существует вообще что-нибудь, чего вы не можете?

Карен призвала себя к хладнокровию.

– Мне интересно, – обратилась она к Клеа, – это вы дали Тери такое странное лекарство? Я обнаружила привкус в молоке, а Тери утверждает, что ей от него только хуже.

– Не будьте смешной, мисс Скотт. Я дала Тери только две таблетки аспирина. А если она вам что-то другое рассказывает, то вы с нее и спрашивайте. Если она и больна, то это лишь легкая простуда.

– Боюсь, что это гораздо серьезнее, – воспользовалась Карен возможностью высказать то, что уже давно угнетало ее. – Тери малокровна, у нее недостаточный вес, и эта постоянная температура является настораживающим симптомом.

Прежде чем проблема, затронутая Карен, начала обсуждаться всеми присутствующими, в дверь постучали.

– Войдите, – крикнула Клеа.

В комнату вошел Шокли. Он внес какой-то большой завернутый предмет, глаза его со странным выражением перебегали с одного лица на другое.

– Куда это поставить, миссис Клеа?

– Сюда, у камина, – приказала Клеа, – я сама распакую.

Шокли выполнил, что ему приказали и прошаркал к двери.

Как только он вышел, Клеа подошла к камину и произнесла с фальшивым пафосом:

– Мне бы хотелось представить вам новое привидение замка Фоксвортов. Эльвира довольно долго властвовала в нашем доме. Теперь я преподношу новый дух, который без сомнения имеет больше прав и определенно вызовет ваши аплодисменты.

С этими словами она развернула плотно упакованное полотно. В тот же миг послышался испуганный возглас, который издал Стивен, стоявший у окна.

– Дебора!

Бокал Элти упал на пол и разбился. Рука ее дрожала.

– Откуда это у тебя? – с дрожью в голосе спросил Стивен.

– Со свалки, дорогой, – протяжно ответила Клеа. – Когда ты однажды туда его выбросил, я подобрала его. Я была уверена, что ты не догадаешься об этом. Кроме того, это и впрямь для кое-кого прекрасное напоминание.

Стивен молчал, застывшим взором уставившись на портрет.

Лицо Деборы выражало неприкрытый ужас, глаза вылезали из орбит, рот был открыт в крике, ее окружали бушующие волны. Скрюченные пальцы рук тянулись в пустоту.

– Печальный вид смерти, – продолжала Клеа, – ужасно, вот так очутиться в воде… особенно женщине, не умеющей плавать. Как тебе удалось, Стивен, затащить в лодку Дебору, если у нее был просто панический страх перед водой?

Тягостная тишина повисла в комнате. И тут Стивен заговорил.

– С самого начала наш брак был неудачным. И мы оба знали это. Если бы не родилась Тери, мы бы расстались уже в первый год. Можешь ты себе представить, что происходит с мужчиной, который женился на богатой, самостоятельной женщине, которой он нужен лишь как очередное украшение? Дебора всегда ревновала меня к моей работе… моей карьере. Да, я попросил ее сесть со мной в лодку, поскольку это было единственное место, где мы могли бы без помех, без Клеа, поговорить. Может быть, нам удалось бы еще что-нибудь спасти… этот злой дух Клеа… поскольку именно она преследовала цель разрушить наш брак.

На лице Клеа застыло выражение ненависти.

– Да, я признаю это. Я делала все, что было в моей власти, чтобы разрушить этот брак.

– Но для чего? – тяжело дыша, спросила Элти. И поскольку дочь молчала, вновь заговорил Стивен.

– Возможно, мне удастся ответить. Клеа хотела получить меня. Любым, самым немыслимым способом пыталась она склонить меня к измене, и когда я не пошел на это, она решила уничтожить меня. В тот день я просил Дебору уехать из Броудмура. Мы вместе с Тери хотели отправиться в Нью-Йорк, куда-нибудь подальше, где смогли бы начать новую жизнь. Но Дебора отказалась.

Его голос упал до шепота.

– Да, я был пьян и безрассудно гнал лодку вперед… но я не хотел, чтобы она умерла. Я не знаю, как произошло это. Скала, водоворот, не знаю. Я вдруг очутился в воде, а Деборы нигде не было видно. Бог свидетель. Я бы никогда не смог заставить человека так ужасно умереть. Никого, даже Дебору.

Глотая слезы, он выскочил из комнаты. Карен хотела последовать за ним, но ее остановила Элти.

– Нет, пусть он идет. С этим справляются в одиночестве.

В дверях появилась Пул с двумя серебряными подсвечниками.

– Не хотите отправиться в свою комнату, мадам? – обратилась она к Элти.

Элти поднялась с трудом, изо всех сил опираясь на руку Пул, и медленно направилась к дверям. Перед Клеа она остановилась и долгим взором посмотрела на дочь.

– Сколько же в тебе зла, Клеа… ты как рак, который все должен разрушить вокруг себя. Пусть Господь рассудит и поможет тебе.

Карен стояла у подножия лестницы и, держа в руках подсвечник, вглядывалась в темноту. Когда ее глаза привыкли к темноте, ей показалось, что она увидела знакомую фигуру. Бо? Она тихонько позвала его по имени. Затем обернулась и прислушалась. Она подала свистом привычный сигнал, на который он всегда сразу отзывался. Ей самой показалось это все смешным. И вдруг она почувствовала знакомое обнюхивание своих ног.

Слабый голубоватый отсвет упал с потолка галереи, и вновь услышала она воркующий смех Эльвиры. Бо моментально отозвался громким лаем. Звук разнесся по пустым коридорам и внезапно стих.

Карен нащупала ручку двери своей комнаты, нажала и решительно вошла. Помедлив, она прислонилась спиной к двери, которую закрыла.

– Ах, Бо, – прошептала она, и горячие слезы заструились по ее лицу. Так стояла она неподвижно, держа подсвечник в руках, который отбрасывал на стены причудливые тени.

Она поставила свечу на стол и попыталась включить электрическую лампу, света не было. Тогда она зажгла большой подсвечник и направилась в гардеробную. Начала заниматься туалетом и вдруг увидела нечто, от чего у нее застыла кровь в жилах.

Кто-то кровью нарисовал на зеркале знак, похожий на череп. Но это напоминало и гримасу сатира. «Чарли», – тут же подумала Карен, уверенная, что это его проделка и что он хочет ее убить.

Через несколько минут Пул нашла ее сидящей в кресле с вытаращенными глазами.

– Что это? – испуганно спросила Карен.

– Знак сатаны, мисс.

– Но что это значит?

– Что ваша жизнь в опасности, – невозмутимо ответила служанка.

Затем, положив руку на плечо Карен, загадочно улыбнулась.

– Вы не должны бояться. Пока рыжеволосая ведьма охраняет вас, с вами ничего не произойдет.

Карен пристально посмотрела на нее.

– Вы считаете, что дух Эльвиры привел меня сюда?

– Вы вернулись, – произнесла Пул, нежно погладив Карен по плечу.

Затем взяв серебряную щетку для волос, начала медленно и плавно расчесывать волосы девушки. Руки Пул были нежными и умелыми, кроме того, это занятие, казалось, доставляло ей удовольствие.

Потом Пул подошла к шкафу, достала богато расшитую ночную рубашку и надела ее на Карен. Та стояла молча, не в силах пошевелиться. Пул приготовила постель и уложила туда Карен.

Как только девушка опустила голову на мягкие подушки, Пул протянула ей бокал с горячим вином. – Миссис Элти приказала принести вам это. Выпейте, и будете крепко спать.

Карен взяла бокал, выпила питье. Оно было приятным на вкус, тепло разлилось по всему ее телу. Карен почувствовала, как напряжение тут же покинуло ее.

Не успела она выпить бокал, как веки ее смежились. Но прежде чем Пул погасила свечи, она спросила сонным голосом:

– Сегодня вечером вы что-нибудь подмешали в молоко Тери?

– Нет, мисс. Повар всегда готовит напиток на кухне и отправляет его с подъемником для пищи наверх. Я не имею к этому отношение.

– Ах, – пробормотала Карен, – я думала, что…

Дыхание ее замедлилось, и она провалилась в глубокий сон.

Глава десятая

Во сне Карен больше не видела знака сатаны, но точно знала, что он еще здесь – и кровью выписан на ее лбу.

Хотя она точно не могла определить, где находится, но смутно догадывалась, что она в плену и предназначена для жертвоприношения. Где-то вдалеке слышались голоса, эхом отдававшиеся в туннеле, ведущем в темницу. Она увидела силуэты мужчин с факелами в руках, длинная процессия направлялась к ней. Вдруг посреди пространства возник алтарь; пританцовывающие фигуры окружили его.

Факелы разогнали ночную тьму, вокруг алтаря полыхал огонь. Позади призрачного пастора раздавалось глухое гневное рычание. Она увидела огромную белую собаку, прикованную цепью к камню. Глаза ее горели, как уголья. Это была одна из тех призрачных собак.

Тут пастор спустил ее с цепи, и в тот же миг бестия набросилась на нее. Карен попыталась увернуться, но дикий зверь сомкнул уже свои зубы на ее плече. От страха она дико закричала.

Кто-то вложил ей нож в руку. Со всей силы вонзила она его лезвие собаке в грудь. Та взвыла,

задергалась, кровь хлынула из ее пасти, и она распростерлась на Карен.

В то же мгновение Карен проснулась, сердце ее бешено колотилось. Легкий шорох в комнате заставил ее насторожиться. Был ли это сон?

Когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела коренастую фигуру, склонившуюся над ее шкатулкой с драгоценностями. В руках у нее был рубин Фоксвортов. Кто-то пытался украсть ее колье.

Исподволь наблюдая за согбенной фигурой, Карен узнала Элти, которая теперь рассматривала камень в слабом мерцании одинокой свечи. И почему она хочет украсть мой рубин? – спрашивала себя Карен.

Медленно положила пожилая дама рубин на место, в шкатулку, приблизилась к кровати и склонилась над девушкой. Потом поцеловала Карен в лоб и прошептала:

– Милое дитя, простишь ли ты меня за то, что я причинила твоей матери?

Сдерживая дыхание, тихими крадущимися шагами Элти вышла из комнаты. Странный запах ладана разливался в воздухе.

Карен не могла поверить своему открытию. Значит, это правда. Мэри Скотт сестра Элти. И Карен спала в кровати своей прародительницы Эльвиры. Со вздохом облегчения погрузилась она в глубокий, на сей раз без кошмаров, сон.

Проснувшись на следующее утро, Карен раздумывала о своей ночной посетительнице. Дорогая Элти! Итак, после того, как она увидела рубин Фоксвортов, последние ее сомнения в отношении Карен развеялись. Карен обвела глазами комнату. Взгляд задержался на закрытых дверцах платяного шкафа. Сейчас ей вспомнилось, что рассказывала Элти: Эльвира в день смерти отказалась покинуть свою комнату через тайный ход.

Здесь, очевидно, кроется разгадка. Потайная дверь вела в кедровый кабинет. Она простукала дерево, которое звучало глухо, выдавая тем самым пустоту. Карен надавила на него. С тихим скрипом дверь подалась назад.

Карен взяла свечу, которая все еще стояла на столе. Перед ней открылся темный узкий проход. Несмотря на страх она вошла в него.

Воздух был затхлым, но Карен безбоязненно прошла и вторую потайную дверь.

Теперь проход несколько расширился, осторожно, сквозь паутину пробиралась она вперед.

Внезапно проход резко повернул влево, по расчетам Карен она уже находилась в западном крыле дома. Она спустилась по узкой винтовой лестнице, смутно различимой в темноте.

Карен услышала глухие звуки голосов, которые сделались громче, когда она к ним приблизилась. Еще несколько поворотов, и ход окончился светлой стеной. Подняв свечу, Карен увидела очертания небольшой двери, но как открыть ее, понять не смогла.

Голоса раздавались теперь совсем близко, казалось, доносились они по другую сторону двери. И. хотя Карен неприятна была паутина, она приложила ухо к стене. Теперь она могла ясно различать голоса.

– Ты эгоистичная и избалованная женщина, Клеа Напье. И становишься обаятельной, лишь когда это тебе выгодно.

Это был голос Элти и звучал он очень сердито.

– Ты для этого позвала меня, мама? – резко вскинулась Клеа. – Если ты только это хочешь мне сказать, зря теряешь время.

Донесся шелест бумаг, и Элти продолжила:

– Я нашла письмо, адресованное тебе твоим адвокатом в Бостоне. Там он дает тебе указания, как объявить меня невменяемой, чтобы вступить во владение моим состоянием. Он приложил также бумаги, которые ты должна подписать, чтобы отправить бедного Чарли в сумасшедший дом.

– Излишне говорить что-либо в ответ, дорогая мама, но если ты настаиваешь, я могу все объяснить. Ты глупая, сентиментальная старая женщина, не способная более принимать решения. Если бы все зависело от тебя и Стивена, то замок со всем добром пропал бы только потому, что у старой полуумной женщины заскок.

– Стивен прав, – печально произнесла Элти, – тебя ничего не остановит, и ты пойдешь по трупам.

– Не будь Стивена, нам бы всем было лучше.

Клеа, казалось, хватала ртом воздух.

– Ты испортила ему жизнь, разрушила брак своей сестры и повинна в ее смерти.

– Дебора была глупой коровой, – сорвалась Клеа. – Да, я помню, было время, когда я находила Стивена привлекательным и хотела завоевать его. Но это время прошло. Несмотря на все свое обаяние и исключительную мужественность, Стивен неудачник. И мне жаль терять время на подобных людей.

– Сострадательный человек не может быть неудачником. Единственным недостатком Стивена является то, что после смерти Деборы он начал пить. Поскольку он испытывает чувство вины и убежден, что повинен в убийстве Деборы. Кроме того, ты отвратила от него его собственную дочь.

– Ты совершенно права, но к сожалению, все это не принесло мне счастья, – зло прошипела Клеа.

– Меня ты, во всяком случае, не запугаешь, как остальных, – предупредила Элти, – за свои шестьдесят пять лет я научилась бороться и так легко не сдамся.

Элти не хватало воздуха, и она сделала паузу.

– А теперь я хочу тебе сказать еще кое-что: Карен Скотт является дочерью моей сестры Мэри. Наступило время, когда ты должна свыкнуться с этой мыслью.

– Что? – вскричала Клеа.

– Да. Позор, но я признаю, что более двадцати лет назад я выгнала Мэри из дома за то, что она ожидала ребенка от мужчины, помолвленного с другой женщиной.

– Но ты же говорила мне, что Мэри умерла. – Голос Клеа становился все пронзительнее.

– К сожалению, она умерла при рождении Карен в убогой больнице. У нее ничего не было. Я заставила ее отказаться от всех прав и оставила ей только рубин Фоксвортов да пару небольших безделушек.

Слезы струились по лицу Карен. Вне всякого сомнения, Элти очень страдала от своего необдуманного поступка. Собственно, Карен должна была бы ненавидеть ее, но испытывала лишь сострадание и любовь к старой женщине.

– Уверена, – продолжала Элти, – что Карен ничего не знает об этом.

– Тем лучше для нас. Клеа облегченно вздохнула.

– Мы попытаемся выдворить ее отсюда, и все закончится.

– Напротив, – возмутилась Элти. – Я собираюсь рассказать ей все и попросить у нее прощения. Кроме того, я вызвала сегодня своего адвоката. Я изменю свое завещание в ее пользу. Ты, она и Стивен после моей смерти наследуете равные доли состояния. Честно говоря, Клеа, тебя следовало бы исключить из-за твоего невозможного поведения и интриг, но я надеюсь, судьба сама накажет тебя однажды.

– Не хватает еще, – вознегодовала Клеа, – чтобы эта незаконнорожденная дочь твоей опустившейся сестры сделалась наследницей! Как только я увижу, что Карен Скотт получит хоты бы цент из наследства, я убью ее!

– Клеа! – задохнулась ее мать. – То, что ты говоришь, это ужасно!

– В самом деле, мама? – издевалась Клеа. – Но это еще не все. Если ты впишешь ее в завещание, я схожу к шерифу и сообщу ему кое-что интересное. Напрасно думаешь, что у тебя все в ажуре. Я догадалась, что это ты являешься автором всех этих историй с привидением, которые потрясли дом в последнее время.

Послышался глухой удар, затем хрип Элти:

– Клеа… на помощь!

– Что такое, мама? – холодно спросила Клеа. – Опять один из твоих приступов?

Раздался ее пронзительный смех.

– Помнишь, врач предупредил: следующий может оказаться смертельным?

– Клеа, пожалуйста… позови врача,

– Конечно, мама, я позову его, но только когда он действительно понадобится, чтобы выдать свидетельство о твоей смерти.

Затем раздался стук высоких каблуков, дверь закрылась и ключ повернулся в замке.

Карен была точно помешанная. По проходу она кинулась в свою комнату. Поскольку она не ориентировалась в западном крыле, то пересекла нижний зал и выскочила в широкий коридор. И вдруг очутилась перед Клеа.

Клеа проницательно посмотрела на Карен своими зелеными глазами, презрительно скривив губы.

– Ну-с, мисс Скотт, наконец, уезжаете?

– Мне надо повидать Элти, – произнесла Карен, призывая себя к спокойствию.

– Сожалею, но моя мать чувствует себя не очень хорошо.

– Вы вызвали врача? – невинно спросила Карен.

– Я как раз иду к телефону, если вас это интересует, – насмешливо парировала Клеа.

– Уверяю вас, что самочувствие вашей матери я принимаю очень близко к сердцу, – воскликнула Карен. – Пожалуйста, покажите мне ее комнату, я должна ее увидеть.

– Моя мать дала строгие указания никого не допускать к ней.

Ответ был однозначным. Карен моментально сориентировалась. Лучшим вариантом было бы прошествовать дальше, не выпуская Клеа из вида. Карен забилась в нишу у лестницы и пронаблюдала, как Клеа вошла в библиотеку. Наступила тишина, но тут через зал прошла Пул с завтраком для Элти.

– Мама не будет сегодня завтракать, она чувствует себя не очень хорошо, – коротко пояснила Клеа.

Пул замерла. Лицо ее осталось неподвижным. Наконец, она произнесла:

– За пятьдесят лет миссис Элти еще ни разу не отказывалась от завтрака.

– Я сейчас вызываю доктора. Он предписал ей строгий покой. Никто не должен ее тревожить.

Когда обе ушли, Карен прокралась в библиотеку. Подняв трубку, она обнаружила, что аппарат молчит. Клеа перерезала провод.