Текст книги "Судьба моя"
Автор книги: Дженел Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Чейенн смотрел на то, как серебристый волк прилег рядом с хозяином, стараясь как можно чаще прикоснуться к нему, и подозрительно поглядывая на незнакомого мужчину. Осторожный Волк восхитился умом и преданностью животного. Он ни на минуту не сомневался, что волк готов защищать Кайони даже ценой своей жизни. Еще его поразило то, как хорошо животное понимало и выполняло команды. Глядя на нож в руках охотника, чейенн увидел, что татуировка на руке совпадает с рисунком на лице ханьюива. Ему стало интересно, смывают ли тива когда-нибудь маски и как они выглядят в действительности. Он догадался, что татуировка преследовала определенную цель, хотелось бы только знать, какую именно. Разглядывая оружие Кайони, Осторожный Волк восхитился, как искусно оно было сделано. То, что ханьюива был хорошим охотником, было понятно уже по его оружию и одежде. Но что-то в этом юноше настораживало чейенна.
Пребывая в напряжении и замешательстве, Осторожный Волк встал на ноги. Он думал о том, имеет ли Кайони какое-либо отношение к словам шамана, который сказал Осторожному Волку перед отъездом, что тот встретит в этой поездке свою судьбу и обретет самого себя. Было ли то, что их пути пересеклись, случайностью или исполнением воли Великого Духа? Если верно последнее, то какую роль в жизни друг друга им предстоит сыграть? Возможно, он получит ответы, когда доберется к Колесу Исцеления и видение снизойдет на него.
Когда туша лося была освежевана и разделана, Осторожный Волк подошел к Кайони.
– Возьми себе это как напоминание о нашей встрече и неравной битве. – Он протянул Кайони кольцо, которое снял с одного из воронов. Воины из племени Птицы любили украшать себя, своих лошадей и свои жилища.
Неожиданно серебристый волк бросился вперед и прыгнул чейенну на грудь. Сила и натиск животного свалили воина на землю. Уперев лапы в самое сердце чейенна и скаля зубы прямо ему в лицо, Майя не отрываясь смотрел в глаза воина, готовый перегрызть ему горло при малейшей попытке шевельнуться.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Гэт, Майя! Джанте. Омбег. – Кайони приказала волку остановиться, вернуться к ней и сказала, что этот человек – друг. Без малейшего колебания животное выполнило приказ и село возле ног хозяйки, защищая ее.
– Извини. Майя решил, что ты угрожаешь мне. Он почуял, что от тебя пахнет мертвым волком, – добавила она, указывая на серые волчьи хвосты, свисавшие с пояса и накидки чейенна.
– Они были убиты, когда я защищал свою жизнь, зимой, несколько лет назад. От голода эти волки совсем обезумели. Я не убиваю моих тотемных животных, а если и делаю это, то только для того, чтобы выжить. – Чейенн стряхнул снег со штанов, с плаща и потряс головой, чтобы освободить из белого плена свои длинные волосы.
– Майя должен понюхать твою руку, чтобы понять, что ты – друг. Протяни ее ему.
Осторожный Волк протянул руку ладонью вверх. Майя подошел и обнюхал ее, запоминая запах.
– Хорошо. Теперь вы друзья. Мне надо вернуться в лагерь. Хочешь поесть и переночевать у нас? Скоро стемнеет и пойдет снег.
– Мне надо подальше отъехать с телами воронов, пока другие не начали поиски. Покрывало Матери-Земли должно скрыть мои следы и твои к твоему лагерю. Расстанемся друзьями, Кайони. Может быть, мы как-нибудь еще поохотимся вместе. – Он протянул руку, и крепкое рукопожатие стало символом их прощания – Спасибо за добычу и твою помощь в этот печальный день.
– Это я благодарю тебя за добычу и помощь. Да пребудет с тобой Ата и да поможет Он тебе в твоих делах. Не дай стрелам воронов настигнуть тебя.
Осторожный Волк выпустил руку ханьюива. Что-то во взгляде Кайони смущало его. Он завернул мясо, которое Кайони приготовила для него, в шкуру и сложил в притороченный к седлу мешок. После этого он еще раз взглянул на лицо тива, смущенно улыбнулся и вскочил на лошадь. Взяв поводья других лошадей, он тронулся в путь. Словно дождавшись команды, на землю повалили крупные хлопья снега.
Девушка пристально смотрела всаднику вслед, пытаясь побороть незнакомые чувства, которые захлестывали ее мысли и тело. Он был необычным мужчиной, именно таким, каким ей хотелось бы видеть своего мужа, будь ей это позволено. Кайони сжимала пальцы, изнывая от желания вновь прикоснуться к нему. Она стискивала губы, которые хотели прижаться к его губам. Она корила себя за непонятный жар и слабость, пронизавшие все ее существо, за неуемное желание вновь встретиться с ним. Вскоре она увидела, как чейенн остановился, развернул лошадь, протянул вперед руку и посмотрел на нее. Сердце ее бешено заколотилось, спазм сжал ее горло. Казалось, их взгляды говорили намного больше того, что можно выразить словами. Она подняла руку в приветственном жесте.
Чейенн помахал ей в ответ. Он увидел, как серебристый волк еще теснее прижался к ногам тива, словно говоря: «Это принадлежит мне». На фоне падающей плотной стены снега эти двое смотрелись очень выразительно. На какое-то мгновение Осторожный Волк вообразил себе, что Кайони – женщина, прекрасная, загадочная, волшебная и манящая женщина. Он почти передумал уезжать. Но потом, стряхнув с себя это глупое ощущение, развернулся и, больше ни разу не оборачиваясь, направился прямо на север.
Кайони теребила и поглаживала шерсть на холке своего любимца.
– Он уехал, Майя. Я ничего не понимаю, и это очень плохо, но он отчего-то очень сильно волнует меня. Я училась, жила и выглядела как мужчина, но я не мужчина. Я никогда не смогу им стать. Моя жизнь похожа на тот каньон, в котором расположился наш лагерь. Тива словно живут на одном берегу реки, а все племя на другом. Мы всегда в стороне от людей. Мы дышим с мужчинами одним воздухом, делим с ними пищу, заботы, подчиняемся одним законам, но мы всегда отличаемся от них, как койот отличается от оленя.
Майя лизнул руку Кайони, пытаясь дать ей утешение, в котором она теперь очень сильно нуждалась. Он потерся о ее бок, стараясь быть как можно ближе к ней. Ему было приятно, когда Кайони теребила его уши и обнимала его.
– Нам пора идти. – Девушка села верхом на Тука, а подаренных ей лошадей повела за собой.
По дороге домой ее продолжало беспокоить новое чувство неудовлетворенности. Осторожный Волк только обострил ее ощущение собственного одиночества. Когда она купалась в реке и краска смывалась, Кайони могла видеть свое настоящее лицо и нагое тело. Вся ее внешность кричала о том, что она женщина, причем очень красивая. Но ее все равно называли «сыном» и «братом», и она вела жизнь мужчины. И этот «мужчина» был бесплоден, словно камень.
В шестнадцать лет она сделала себе оружие и щит, ей вручили церемониальную маску и трещотку из оленьего копыта. Тогда она пропела песню тива, песню послушания и преданности. Свой амулетный мешочек она наполнила священными оберегами – амулетами ее первой добычи на земле, в воздухе, в воде и теми, что она собрала для придания ей большей силы. Эти талисманы она хранила в специальной сумочке на шее вместе с высушенными половыми железами медведицы и отличительными знаками тива. Свой «вигвам силы» она поставила прямо за стойкой, на которой хранилось оружие отца. После этого она принимала участие в совете, говорила открыто и свободно, получила право голоса, участвовала в ритуалах и даже несколько раз сражалась с врагами. Все знали, что она умеет ездить верхом, искать следы, охотиться и стрелять даже лучше, чем большинство мужчин ее племени.
Ее двоюродному брату, Маленькому Горностаю, не давали покоя ее успехи. Но именно по его вине, а не по ее, у него в сумочке с амулетами не было такого количества доказательств мужества, смелости, хитрости и удачливости. Не по ее вине в результате несчастья с отцом ее два года назад сделали главой семьи, и ей пришлось приложить все свои силы, чтобы стать самым лучшим охотником и защитником. Маленький Горностай не стал бы ей завидовать, но Кайони была уготована благословенная судьба. Единственный мужчина, который не уступал ей в умении и ловкости, был младший сын вождя, Ночной Странник. Он был лучшим другом Маленького Горностая, но сегодня Кайони не хотелось думать ни об одном мужчине, кроме…
«Тэт, Кайони! Все это плохо и заставляет меня страдать», – сказала себе девушка.
Но, несмотря на это предупреждение, образ Осторожного Волка не выходил у нее из головы. При мыслях о нем ей становилось так тепло, что ни усиливающийся холод, ни свирепый ветер не могли охладить ее. Его прекрасная фигура и завораживающий взгляд стояли у нее перед глазами. Она вспомнила, как странно он смотрел на нее при расставании, и терялась в догадках, что же это значило. Она понимала, что не выдала свой секрет. Кайони была уверена, что он воспринял ее как друга, как сына Разящего Камня и Мартайи.
Кайони знала, что у нее не может быть мужа, который полюбит ее, разделит с ней жизнь, поддержит и утешит ее в трудное время. У нее не будет дочери, чтобы продолжить род ханьюива, не будет и сына, который заботился бы о ней, когда она состарится, станет слабой. Ей придется жить в вигваме для престарелых тива, она будет зависеть от молодых тива и мужчин-охотников, от их доброты и щедрости. Никогда не испытать ей той страсти, которую она видела у своих родителей и других счастливых супружеских пар. Никогда не познать ей единения с мужчиной. Ее единственными делами станут самопожертвование, защита и забота о других.
Кайони посмотрела на своего любимца, чей взгляд, казалось, говорил, что он может читать ее мысли.
– Кому какое дело до моих желаний, Майя? Кому какое дело до моего счастья? Неужели жизнь тива – это единственное, что мне досталось? И я не заслуживаю большего, не заслуживаю того, что имеют остальные женщины, ведь я же одна из них?! Должна ли я пожертвовать всем ради моей семьи и моего племени? Могу ли я отказаться от предначертания Aта? Или подобное не для всех Его детей? Сам ли Он создал такие суровые законы, или они были придуманы племенем, когда девочек рождалось много, а мальчиков мало? Почему я не могу быть охотницей и защитницей без того, чтобы раскрашивать лицо и носить маску? Почему я должна скрывать мой пол, тогда как принадлежность к женщинам не умаляет моего умения? Неужели этот закон всегда будет разрушать судьбы старших дочерей в роду в тех семьях, где нет мальчиков?
Увидев многочисленные дымки, поднимающиеся от стойбища ханьюива, Кайони замолчала. Этим утром она проснулась тива и вернулась на закате тоже в качестве тива. Встреча с Осторожным Волком ничего не изменила для нее. Нет, это неправда, он изменил многое в твоем сердце и в сознании. Он…
– Кайони! – позвала ее Самба, поспешившая навстречу подруге. – У тебя была удачная охота. Жаль, что ты не смог найти меня и не взял с собой!
– Ата навел меня на большого лося. Я дам старым тива их долю.
– А где ты взял этих лошадей? На них отметки чейеннов.
– Я расскажу тебе, когда мы придем к остальным тива и я передам им этих лошадей для поездки на пастбища. Мне надо созвать совет, чтобы сообщить печальные новости. Суровые ветры будут дуть для нас в этом году.
Самба остановилась и посмотрела на Кайони.
– Нам грозит опасность?
– Да, мой друг и брат. Эта опасность со стороны воронов. Они уже пробрались на нашу землю и предприняли попытку нападения. Пойдем, поговорим по дороге.
Кайони окончила печальный рассказ и села на свое место. Ей пришлось быть очень осторожной и контролировать выражение своего лица, движения и голос, чтобы не выдать того впечатления, которое произвел на нее Осторожный Волк.
Вождь племени, Медвежья Голова, заговорил после нее.
– Это хорошо, что ты принес мясо и привел лошадей для наших старых тива. Твое сердце полно доброты, а победа твоя с чейенном была очень большой. Твоя мать должна пришить бусину к твоему оберегу в честь этого события. Пятнистая Сова, видел ли ты беду в твоих снах?
– Я видел много странных вещей, – ответил шаман. – Они были покрыты тенями. Когда они откроются для меня, я расскажу вам.
– Пятнистая Сова, а эти тени были светлыми или темными?
– Они были темными, мой вождь. Это плохой знак, которого я пока не понимаю. Когда Он будет готов, Ата раскроет эти знаки и укажет путь, по которому надо следовать. Ата никогда не ошибался и всегда защищал своих детей. Он будет продолжать делать это и дальше, если мы будем выполнять Его приказы.
– Если воины из племени Птицы придут, чтобы напасть на нас, мы должны будем драться и победить их, – сказал Ночной Странник. – Мы должны показать им нашу силу и мужество, чтобы поселить страх в их сердцах. Если мы будем выглядеть напуганными и слабыми, они посмеются над нами и разобьют нас. Неужели мы забыли, что Ата нас первыми поселил на этой земле? А воронов и всех остальных Он поселил намного дальше отсюда. Но воронов стало очень много, и они начали распадаться на отряды. Их давнишние враги вытеснили многие из этих отрядов со старых земель, на которых они охотились, поэтому они перебрались на наши. Все знают, что земля Ата не может принадлежать никому. А раз так, мы не нападаем ни на них, ни на других, когда они приходят и объявляют земли своими. Старейшины принимают всех с миром. Но эти вороны не заслуживают такого доброго отношения ни с нашей стороны, ни со стороны кого-либо еще. Если мы ничего не предпримем, чтобы остановить их жадность и воинственность, то скоро у ханьюива отнимут и землю, и жизнь. Повторяю, нам надо хорошо подготовиться к тому, чтобы победить их.
– Если стрела покинет лук, мой второй сын, она уже не вернется назад, и мир не восстановится. Нельзя столь быстро и безоглядно скакать по дороге. Пусть Ата остановит их и накажет за проступок.
– А разве мы не достаточно хорошее орудие, чтобы Ата использовал нас против них? Отец мой и вождь, где наша гордость, если мы позволяем воронам втаптывать себя в пыль?
– Слова не могут повредить сильному и мудрому, сын мой, а вражеские стрелы отправляют наших охотников и защитников жить среди звезд.
– Некоторые слова могут быть такими же сильными, как стрелы и дубинки, отец. Они обладают способностью творить мир или войну, превращать человека в друга или врага.
– Вот почему мы должны говорить и жить мирно. Враги не смогут воевать с людьми, которые отказываются сражаться. Какую славу могут снискать вороны, если нападут на тех, кто не собирается воевать с ними, кто протянет им трубку мира?
– Если мы будем жить словно перепуганные олени, нас поймают и убьют, как этих животных. Для воронов воевать и побеждать все равно что дышать. Настало время, когда надо перестать прятаться и скрываться. Скоро люди из племени Птицы возжелают всю нашу землю, всю нашу добычу. Что тогда останется ханьюива?
– Слова моего друга и брата мудры и справедливы, – вступил в разговор Маленький Горностай. – Я согласен, что мы должны дать им понять, что ханьюива обладают достаточной силой, чтобы отпугнуть воронов.
– Наш вождь мудр. Если удар нанесен, его нельзя вернуть назад, – возразил Разящий Камень. – Мы мирный народ. Войны и насилие – это не наш выбор, и все знают об этом. Танец Огненного Солнца не для нас. Мы не можем изменить те имена, что наши отцы дали нам при рождении. У нас нет воинов, которые постоянно совершенствуют свое мастерство, сражаясь друг с другом. Мы ни с кем не враждуем и не воюем ради славы. Если мы начнем вести себя так, это навлечет смерть на наше племя.
– А разве смерть с честью не лучше трусливого прозябания? – спросил сын вождя у отца Кайони.
– Ханьюива не трусы, – твердо ответил Разящий Камень. – Когда на нас нападают, мы сражаемся.
– Оборона – это не предотвращение нападения. Продемонстрировать силу и мужество ради того, чтобы остановить их, лучше, чем залечивать раны и хоронить мертвых в ожидании следующего нападения. Если мы проберемся на их поля и уничтожим посевы табака – их священного снадобья, украдем их идолов Танцующего Солнца, то они падут духом и станут слабыми. Вороны верят, что они будут жить и процветать только до тех пор, пока выращивают табак, пока они засевают поля, собирают урожай и семена для следующего урожая. Также они верят в то, что их сила будет с ними, пока у них есть сила идолов, собравших в себе энергию тех, кто обладал ими раньше.
Кайони вспомнила, что Осторожный Волк оставил себе кисеты с семенами табака, принадлежавшие напавшим на них воронам. Она знала, что завладеть величайшей святыней воронов – это большая удача. Даже дети этого племени носили на шее маленькие кисеты в качестве оберегов, показывая свое единение с культом и верой.
– Слова Ночного Странника полны ненависти и жажды плохой добычи, – сказал другой охотник. – А ты разве забыл, что плохая добыча убивает и идолы не приемлют ее?
– А разве Быстрая Нога забыл, что не мы начали эту вражду? – огрызнулся Ночной Странник. – Или Быстрая Нога не понимает, что все станет гораздо хуже, если мы ничего не предпримем? Им наплевать на наши слова и мирную жизнь. Или Быстрая Нога предпочитает жизнь в страхе защите земли и чести нашего племени?
– Мы не прячемся, Ночной Странник, но мы не собираемся бросаться навстречу смерти и не жаждем славы, как наши враги. Если они придут с войной, я буду сражаться рядом с тобой, но не стану первым бросать им вызов. Их много, и они сильны, так что начинать первыми будет глупо.
– Они вынуждены напасть и начать войну, Быстрая Нога. Разве Кайони не обнаружил их на нашей земле, около нашего лагеря с оружием наготове и стремлением убивать?
– Вороны напали на чейеннов, которых встретили на своей тайной тропе, а они давние и заклятые враги, – вновь вступил в разговор Разящий Камень. – Мы не можем знать наверняка, что они собирались напасть на наш лагерь и убить наших людей.
– Но ведь они напали на Кайони, чтобы взять в плен тива, – не унимался Ночной Странник.
– Когда они увидели моего сына, Кайони был вместе с чейенном.
– По маске Кайони они поняли, что он – ханьюива, но все равно напали. Повторяю, если бы Кайони был один, он пал бы от стрелы ворона. Я хочу сказать, что вороны больше не боятся того, что они считают магией тива. Они стремятся завладеть волшебными снадобьями, чтобы сделаться еще более дерзкими.
– Мы не можем знать, справедливы ли твои слова, Ночной Странник, так что следовать им было бы не мудро, – сказал тихим голосом Пятнистая Сова.
– Мы выставим охрану, которая будет наблюдать за воронами днем и ночью, – решил вождь. – Мы должны выждать и посмотреть, станут ли нападать на нас до того, как мы переберемся на пастбище. Не ищи коварной смерти, сын мой. Подожди, когда она сама приблизится к тебе, и загони ее в ловушку.
– Почему бы нам не послать людей для мирных переговоров с Красным Пером, Длинным Волосом и Быстрым Журавлем? Надо узнать, почему они позволяют своим воинам нападать на нас.
– Это хорошая мысль, Разящий Камень. Мы обдумаем это и решим, как нам поступить, на следующем совете через десять дней. Прислушайтесь к своему сердцу, так как тот путь, который будет выбран, скажется на судьбе нашего племени.
Сердце Ночного Странника радостно забилось, когда он понял, что у него есть еще десять дней, чтобы убедить остальных присоединиться: к нему и дать отпор выказывающим слабость искателям мира. Надо каким-то образом, размышлял он, разжечь конфликт, который можно будет использовать, чтобы одержать победу. Никогда, решил Ночной Странник, он не позволит ни воронам, ни кому-либо еще согнать его с этой земли, заставить жить в страхе и терпеть поражения. И все равно, что ему придется сделать, чтобы не допустить этого.
– Где мой муж? – спросила Мартайя, когда Кайони вернулась домой.
– Отец остался поговорить с друзьями. Я очень устал. Сегодня было много дел, и мне хочется спать.
– Вороны нападут на нас, брат? – спросила, Голубая Птица.
– Не знаю, сестра, но меня беспокоит, что они рыскают возле нашего лагеря. Тот, который погиб сегодня, не боялся ни нас, ни магии тива.
– А Быстрая Нога будет участвовать в сражении?
Кайони насторожили эти слова сестры и тот тон, которым они были сказаны.
– Ты боишься за его жизнь?
– Да, брат мой, хотя мне и не следовало бы бояться, ведь он очень умелый воин.
– Он покорил твое сердце?
– Да.
– Если будет война, Голубая Птица, я постараюсь защитить его для тебя.
– Это очень благородно с твоей стороны, брат, ведь твое умение огромно, словно горы.
– А этот воин-чейенн? – спросила Мартайя. – Он предложил свою помощь?
– Чейенн будет охотиться на бизонов и сражаться с воронами, которые нападают на его племя. Он очень умелый воин и участвовал во многих битвах.
– А не будет ли мудрым, сын мой, разбить наш лагерь возле них, когда мы переберемся на пастбища?
– Это должен решать наш вождь и совет племени. Никто не заговаривал об этом, мама. Маленький Горностай и Ночной Странник ратовали за войну.
– Война? Мы не можем бросать вызов воронам, сынок. Их слишком много.
– Не бойся, мама. Никто не принял их дерзкие слова близко к сердцу.
Мартайя содрогнулась при мысли о том, что ее «сын» будет сражаться с такими жестокими и закаленными в боях воинами. Много лет назад она уже потеряла одну из своих дочерей. Та умерла от болезни, которая поселилась у нее в груди. Голубая Птица надеялась выйти замуж за Ночного Странника до наступления следующей зимы, а Дитя Луны последует примеру сестры через год или два. Мартайя долго привыкала к изменившейся судьбе Кайони, но ее «сын» сумел выказать свою силу и до несчастного случая с Разящим Камнем, и после. Мартайя гордилась Кайони, гордилась тем, что ее девочка смирилась со своей жизнью. Возможно, сближение с Голубой Птицей во время долгих отлучек Кайони из дому смягчило сердце матери и выгнало из него гнев на несправедливую судьбу.
В вигвам вошел Разящий Камень. Он наклонился над своей подстилкой и с трудом уселся на нее. Отставив в сторону палку, он несколько раз тяжело вздохнул. Хорошо, что никто не оскорбил его гордость и не предложил помочь ему сесть. Он был благодарен Кайони за костыли из крепких обрубков ветвей, которые помогали ему и поддерживали под руки. Его умный сын обмотал верх костылей заячьим мехом, чтобы было мягче и не натирало подмышки, и привязал веревки, чтобы было удобнее держаться. Разящий Камень старался не поддаваться своему недугу, но иногда, в трудные моменты, подобные этому, нежеланные чувства горечи и поражения овладевали его умом и сердцем.
Разящий Камень понимал, что ему и его семье повезло, что у них такой сын, как Кайони, который с честью занял его место. Обеспокоенный отец не хотел даже представлять себе жизнь без Кайони, который был их надежным защитником.
– Плохой знак, что вороны не слушают своего шамана и крутятся вокруг нашего лагеря с недобрыми намерениями. Я не хочу, чтобы наши охранники последовали легкомысленным словам Ночного Странника, но мы должны приготовиться защищать себя. Наверняка до нашего отъезда произойдет еще одно нападение, – медленно произнес он.
– Друзья тех, кого мы убили, найдут способ отомстить, отец. Они всегда так поступают. Хорошо, что чейенн забрал их тела и увез подальше от нашей земли, а Ата послал снег, чтобы скрыть наши следы. Когда лицо Матери-Земли согреется, вороны на некоторое время будут заняты посевом табака. Им будет не до войны.
– Привяжи лошадей поближе к нашему вигваму, Кайони. Вороны всегда охотятся за хорошими лошадьми. Ты научил Реку охотиться вместе с тобой. Ты научил Тука сражаться и совершать длинные переходы. Будет большой потерей, если наша семья лишится их. Сильное и умное животное может привезти много оружия и добычи в лагерь. Лишь немногих лошадей можно снова найти и научить после того, как они сбегут и снова одичают.
– Майя надежно охраняет их. Он предупредит меня, если рядом окажется враг. Он знает все запахи нашего лагеря и учует любого чужака.
– Меня беспокоит то, сын мой, что вороны больше не боятся тива и теперь хотят заполучить великое снадобье Носителей Масок. Воины из племени Птицы становятся вождями, собирая все больше трофеев. Они отнимают оружие противника в бою или воруют, нападая на чужие вигвамы, где забирают себе то, что принадлежало другим. Они все время планируют новые набеги. Пользуясь тем, что их много и у них полно оружия, они захватывают все больше и больше. Эти люди любят войну, они ищут ее. Мы же должны молиться о том, чтобы выжить и пребывать в мире.
Кайони поняла, что ее отца печалила его беспомощность перед лицом возможных сражений. Ему все еще хотелось самому защищать свою семью и свое племя. Но что бы ни случилось, она была готова встретиться с опасностью лицом к лицу и сделать все для победы над врагами. Может быть, Осторожный Волк и другие чейенны придут на помощь, если… Забудь его!
На пятнадцатый день после встречи с Осторожным Волком Кайони и Регим отправились на охоту. Четыре дня назад у Кайони пришли месячные, и она была вся в напряжении. Ей требовалась разрядка. Регим чувствовала, что что-то беспокоит ее племянницу, и надеялась узнать, в чем дело.
Кайони понимала, что ее чувства в любой момент могут выйти из-под контроля, если она не поговорит с кем-нибудь, кто любит ее и кому можно довериться. Ей требовался совет, понимание и утешение. Кто мог подходить для этого лучше, чем человек, который воспитывал ее, понимал без слов, кто был «братом» ее матери, Тива-Шу – предводителем охотников и охранников?! Регим сохранит в тайне любое ее признание, каким бы оно ни было.
– Регим, я ношу свою маску вот уже пятнадцать лет… – начала Кайони, – но она так и не стала моей второй кожей, а жизнь тива – моей второй жизнью. – Кайони задумалась и неожиданно содрогнулась от этого признания. – Когда летом солнце садится за горизонт, словно горящий костер, вода стекает по моей груди и струится по телу маленькими ручейками. Оленья шкура натягивается, когда тело высыхает, и я едва могу дышать, но я не осмеливаюсь ослабить повязку или вообще освободиться от нее. С каждым годом размер моей груди увеличивается, и все труднее становится прятать ее. Когда я остаюсь в Хаукау на время месячных, то становлюсь беспокойной и злой, ведь моя кровь не служит никакой цели. Почему Ата не остановит рост моих грудей и не иссушит их? Он обладает достаточной властью и магией, чтобы уничтожить в нас все признаки того, что мы – женщины. Почему их нельзя поместить в кимы вместе с нашим женским духом? – Кайони замолчала и посмотрела на Регим, но выражение лица Тива-Шу было абсолютно бесстрастным. – Неважно, как долго и как хорошо мы проживем в качестве мужчин, но тело наше говорит о том, что оно принадлежит женщине. Ата не превращает нас в мужчин, чью роль мы выполняем. Мы участвуем в состязаниях, охотимся и заседаем в совете вместе с мужчинами, но в любое другое время они не обращаются с нами как со своими друзьями. Мы не курим священные трубки, не паримся вместе с ними и не купаемся. То есть, вне наших совместных дел с нами обращаются как с женщинами. Женщины же относятся к нам как к мужчинам, своим братьям и сыновьям. Но они знают, что мы таковыми не являемся, и они счастливы, что сами не тива и не должны вести такую жизнь, как мы. Когда Мать-Земля очищает свое лицо от снега, странные и могущественные страхи немилосердно мучают меня. Они кричат мне о замужестве, о том, что мое дело – рожать и воспитывать детей. Когда ночью мои руки ложатся на грудь, я думаю о детях, которых никогда не смогу вскормить ею. Почему именно тива должны быть лишены этой радости? Почему мы не можем быть женами и матерями, оставаясь при этом охотниками и защитниками?
Регим была потрясена этим неожиданным откровением. Она догадывалась, что Кайони обеспокоена чем-то, но не подозревала о столь серьезной причине этого беспокойства.
– Если бы подобные союзы разрешили, кто стал бы выполнять женскую работу и заботиться о детях, когда тива отправляется охотиться или сражаться за свою семью? – ответила она. – Мужчина не может это делать, а у других женщин есть свои семьи и дома, о которых надо заботиться. Было бы опасно, да и просто невозможно беременной, или кормящей тива, или тива, у которой есть маленькие дети, уезжать на все лето охотиться на бизонов. Будучи привязанной к семье, она не сможет оставить детей, чтобы идти сражаться, если на нас нападут враги. Тогда и семья, и все наше племя лишится умелого воина. Ей нужно будет оставаться в лагере, чтобы кормить молоком своего младенца, и она не сможет надолго уезжать на охоту, что происходит почти каждую зиму, когда добыча уходит в глубь леса. Да и как можно объяснить посторонним или детям союз между двумя «мужчинами»? – Регим взяла руки Кайони в свои и нежно сжала их. – Если тива не может стать полноценной матерью и супругой, она не может оставить свое сословие и присоединиться к мужчинам. Раз закон тива запрещает, она не может соединиться ни с одним из мужчин. Мало найдется таких мужчин, чьих сил хватит на то, чтобы обеспечивать добычей и шкурами две семьи, а то и три, если он отвечает еще и за своих родителей. Семья тива рискует оказаться в нищете, возможно, обе семьи станут нуждаться. Наш долг избранных принести эту жертву. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать тех тива, которые соединялись с мужчинами. Это было еще до того, как родилась моя мать. А к тому времени, когда мы освобождаемся от необходимости выполнять свой долг, когда наши родители умирают, мы становимся уже слишком старыми, чтобы иметь детей, да и большинство мужчин уже имеют жен. А те, которые остались одни, не хотят иметь жен, неспособных принять их семя в свои старые тела и продолжить род. Только трижды девочки разбивали свои кимы и освобождали женский дух. Это случалось, когда их матери рожали сыновей. Ни одной из этих девочек не было к тому времени больше десяти лет, и было это очень давно. Тива не может позволять себе иметь такие эгоистичные мысли и чувства. И ты тоже не должна иметь их, Кайони, или ты будешь обречена на великие страдания. Желание того, чему не суждено сбыться, поселит в тебе гнетущие чувства.
Образ воина-чейенна ворвался в ее сознание, и Кайони спросила.
– А если тива не может сдерживать эти запретные мысли и чувства?
– Ты хочешь ответить Ночному Страннику на его чувство к тебе? Это он породил твое смятение?
– Нет, только не он. Он не моя судьба. Есть многое, что беспокоит меня в Ночном Страннике и Маленьком Горностае. Они вынашивают планы сразиться с воинами племени Птицы ради славы и добычи. Они даже начали открыто говорить об этом на совете. Каждый раз, когда они уезжают из лагеря на охоту, я боюсь, что они ищут способ натравить на нас воронов и мы будем вынуждены сражаться. Мне не нравится огонь в их глазах, я ему не доверяю. Как не доверяю этому странному желанию войны. И еще мне не нравится огонь желания в Ночном Страннике, который загорается в нем при виде меня. Он никогда не воспринимал меня как мужчину. Он осторожен в своих словах и поступках, но я вижу, что они служат только прикрытием для лжи.
