Текст книги "Мрачный шепот (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 8: часть 2

Сабин был совершенно очарован красавицей перед собой. Этими волосами цвета клубники, струящимися вниз по рукам вплоть до коленок. Этими золотыми глазами, сияющими проблесками серебра. Этим румянцем на щечках.

Но превыше ее внешности ему нравился ее вновь обретенный боевой дух. Несмотря на то, что прежде он говорил совсем другое. Ее сила была чертовски сексуальна. В особенности еще и потому, что она приобрела ее, а не родилась такой. Хотя она была очень робкой по своей природе, боялась его, этого дома, даже собственной тени, сейчас Гвен спокойно сидела на его кровати, задавая ему вопросы, высоко подняв голову и отказываясь отвести глаза. Она на самом деле была уникальным созданием.

«Или величайшей в мире актрисой», – подал голос демон Сомнений.

Сабин зарычал. Гвен не играла. Ее действительно пленили и пытали Ловцы; она им не помогала.

«Ты раздражаешь меня своими подозрениями».

«Может быть, я лишь сохраняю жизнь тебе и твоим друзьям. Лучше быть начеку, чем помереть. Всё же Даника появилась в крепости, как бы „спасшись“ от Ловцов, а на самом деле передавала им информацию».

Сабин сглотнул.

«Пусти меня к Гарпии! Я сломаю ее и узнаю правду».

Он представил себе Рейеса и Данику такими, какими они были теперь. Счастливыми, влюбленными. Они – свидетельство того, что дурные намерения могут обратиться в добро.

«Ты закроешь тему. Именно это ты сделаешь».

Что касается его…

Он посмотрел на Гвен, зная, без сомнения, что ему не суждено обрести счастливый конец в этой истории, как у Рейеса. Девушка может вынести то, что мужчина режет себя. Но не сможет выжить, потеряв самоуважение. Гвен и так уже слишком близка к этому.

Что же сделало ее такой, как сейчас. Такой девушкой… Или скорее, женщиной, ведь она старше Эшлин и Даники.

Он желал узнать о ее жизни в мельчайших подробностях. Семья, друзья, любовники. И ее интересовала его жизнь, что ему понравилось больше, чем он хотел признавать. Намного больше. Он хотел ответить на все ее вопросы, рассказать ей всё, но знал об опасностях такой откровенности. Он стал раздражительней прежнего. И всё-таки не менее возбужденным.

Стоя здесь, он чувствовал, как жаркое желание выплескивается из него. Он желал запустить пальцы в эти спутанные волосы. Хотел, чтобы это роскошное тело трепетало под ним и над ним, жаждал слышать крики ее блаженства.

Чтобы не дать себе потянуться к ней, он сложил руки на груди, его рубашка натянулась. Она посмотрела на его левый бицепс. Черт. Если она хотела его так же, как и он, то они попали в переделку. Хотя и полную наслаждений, но всё-таки чертовски опасную переделку.

Его демон снова начала рваться на волю, отчаянно пытаясь добраться до нее, проникнуть в ее разум и наполнить его сомнениями. Вообще-то он уже начал шептать свои привычные: «ты недостаточно сильная, недостаточно красивая, недостаточно хорошая».

Он с трудом удерживал это внутри своей головы. Если демон доберется до нее…

Он знал, как бороться с демоном и не обращать внимания на сомнения; она этого не умела. Она сломается так, как хочет демон.

Почему она не могла успокоить его муки, как Эшлин успокаивала Мэддокса?

Почему она не могла очаровать его темную сторону, как Анья очаровала демона Люциена?

Почему она не могла обуздать стремления к злу, как Даника повлияла на Рейеса?

Вместо этого она дразнила зверя внутри него.

– Честно говоря, не знаю, смогу ли помочь тебе так, как ты хочешь, но знаю, что сожалею о твоей потере, – сказала она с подлинной грустью в голосе.

– Спасибо.

Как… мило.

Он нахмурился. Ей нужно лучше защищать своё сердце и свои эмоции. Ей ни к чему мучиться из-за него. Он помолчал. Теперь он считает себя ее парнем. Кстати о птичках…

– А у тебя есть парень?

– Был. Раньше.

До ее пленения, догадался он. Какие же у них были отношения? Бедняге приходилось следить за каждым словом, чтобы не пробудить ее зверя?

– Ты по нему скучаешь? – в ее голосе ему послышалась грусть.

– Да, скучала.

Ладно, он… чувствовал раздражение.

– Он изменил тебе? Поэтому ты задавала эти глупые вопросы?

– Глупые? – она провела розовым язычком по своим губам, и он возбудился, когда представил его в другом месте. На себе. Скажем, где-то ближе к середине своего тела.

– Нет, он мне не изменял. Он бы честен.

По какой-то причине, это сравнение заставило его еще больше разозлиться.

– Я честен. Я тебе говорил прежде, я не лгал о том, что собираюсь делать, а чего – нет. Я не могу.

Она изумленно посмотрела на него:

– Что ты имеешь в виду говоря, что не можешь?

– Я не собираюсь говорить об этом, – проговорил он сквозь зубы.

Гвен нужно защищать своё сердце, а вот ему следует следить за своим языком.

– То, что ты сказал правду о том, что с легкостью можешь изменить, не делает тебя лучше, чем мой молодой человек. И Тайсон ни при каких обстоятельствах не стал бы мне изменять. Он любил меня.

Ее молодой человек? Ее молодой человек!

– Его зовут Тайсон? Не хотелось бы лишать тебя иллюзий, но ты встречалась с мужчиной с именем от торговый марки цыплят. И я не был бы так уверен относительно его благородства. Могу поспорить, что он гулял, стоило тебе лишь отвернуться. И если он так любил тебя, почему не попытался найти?

Сабин выругался про себя и крепко сжал губы. Эти ужасные слова произнес демон, а не он. Так как он сдерживал ублюдка, не давая ему проникнуть ей в голову, то тот решил проявить себя другим способом.

Гвен побледнела.

– Он, наверное, пытался.

Его раздражение отступило перед чувством вины и стыда. Несмотря на браваду, она всё же была хрупким созданием. Но это только подтвердило его подозрения. Она уже почти сломалась от нескольких ничтожно малых сомнений. Ему нужно держаться от нее подальше.

Но сможет ли он? Его так сильно к ней тянуло. Он уже решил, что она будет спать в его комнате. С ним. Одна. Глупо! Но это был единственный способ охранять ее, – от других, от нее самой. И глупо, но ему нравилось мысль, что она рядом с ним. Он наслаждался ею. Помимо красоты она была остроумной, – когда не была напугана и молчалива, – а также очаровательно милой.

Интересно, все ли Гарпии такие очаровательные и ошеломляющие, как Гвен? Кажется, он скоро узнает, так как согласился принять здесь ее сестер. Он не хотел давать такое обещание. Сначала. Больше Гарпий – больше опасности. Больше споров. Но потом он понял, что больше Гарпий значило больше оружия против Ловцов. И ему надо каким-то образом убедить сестер помочь ему уничтожить людей, причинивших вред их любимой сестренке.

«Если только они любят ее», – заметил демон. – «А они ее вообще искали, когда она пропала?»

Черт. Он об этом не подумал. Гвен находилась в той камере целый год. Они ее не нашли. Не спасли. Так же, как и ублюдок Тайсон.

Он сжал руки в кулаки. Если сестры не захотят ему помогать, ладно. У него есть Гвен. Он знал, на что она способна.

– Слушай. Прости мне мои слова, – сказал он – черт, не умеет он извиняться – и пошел к двери.

– Ты хочешь побыть одна – хорошо. Я могу предоставить тебе несколько часов одиночества. Только не покидай этой комнаты. Я пришлю кого-нибудь с едой.

Она застонала словно от удовольствия, желания, но сказала:

– Можешь не беспокоиться. Я не стану есть.

Он остановился, но не обернулся. Чем больше он смотрел на нее, тем она казалась ему милее.

– Тебе нужно поесть, Гвен. Ты понимаешь? Я не хочу, чтобы ты считала меня похожим на твоих тюремщиков, намеренно моривших тебя голодом.

– Я так не считаю, – упрямо ответила она. – Но я не буду есть. И ты просто оставишь меня тут, где до меня могут добраться демоны? Куда ты идешь?

– Во мне тоже демон, – сказал он, не отвечая на ее второй вопрос. Он уже научился это делать.

– Я знаю, – нерешительно, едва слышно ответила она.

Его желудок сжался. Она знала, но для нее это не имело значения? Никогда еще ничьи слова не оказывали на него такого воздействия.

– Я буду рядом, если тебе понадоблюсь. Только позови. Вообще-то, у меня есть идея получше. Я пришлю Анью к тебе. Она и Люциен воссоединились несколько часов назад. Она присмотрит за тобой.

И если необходимо, заставит поесть. Если кто-то мог убедить кого-то сделать что-то, чего они не хотели делать, то это хитрюга Анья.

– Никуда не уходи.

Лишь закрыв за собой дверь, оставляя Гвен под замком, чтобы она не наткнулась на его друзей, если вдруг решит осмотреться, шпионить или поискать телефон, чтобы звякнуть Ловцам, – она на них не работает, черт побери! – он понял, что вознамерился свести в одном помещении Гарпию и богиню Анархии.

Чудесно. Ему повезет, если он до утра не лишится головы.

Глава 9: часть 1

Сабин шел по крепости, от стен которой эхом отражались крики боли, доносящиеся из темниц в ее подземельях. Пленников допрашивали. Он тоже должен был оказывать посильную помощь, но сперва ему необходимо было переговорить с Аньей.

Да, он понимал, что пренебрег своими обязанностями ради женщины, но самое малое, что он мог сделать – обеспечить комфорт Гвен, и к тому же это не должно занять много времени. Он уверял себя, что делает это в последний раз. В следующий раз он перво-наперво займется пытками, и к черту Гвен.

Вот, что странно: он чувствовал, что поступает неправильно… оставляя Гвен. Часть его, большая часть, – черт возьми, очень большая часть, – считала, что ему следовало остаться с ней, успокоить ее страхи, уверить в том, что всё будет хорошо.

«Я могу лишь повергнуть женщину в депрессию», – мрачно думал он. В особенности ту женщину, которую ему так не терпелось вновь поцеловать.

Поцелуй в самолете едва не уничтожил его. Он никогда не испытывал ничего настолько удивительно-сладостного и потенциально взрывоопасного. Если бы он ответил на этот поцелуй, то выпустил бы на волю демона. В этом случае, демон Сомнений ранил бы ее разум; в этом он не сомневался. Ее хрупкое душевное равновесие и так уже под угрозой из-за того, что она его боялась. Просто глупо целовать ее еще раз.

И зачем он только усугубил ситуацию тем, что запятнал воспоминания о ее бывшем?

Как низко он пал, сказав ей, что человек, которому она доверяла, не мог быть ей верен? Не имеет значения, что демон вынудил его такое сказать. Хуже всего то, что с каждой минутой решимость демона уничтожить уверенность Гвен в себе, становилась всё сильнее. Может быть, это произошло потому, что она была для него «запретным плодом», и Сабин не уставал приказывать демону держаться от нее подальше.

Хотя спасения от этого не было. Если он выпустит демона, Гвен лишится чувства собственного достоинства. Он уничтожит ее уверенность, а этого Сабин позволить не мог. Ему нужно было сохранить своё оружие. Разумеется, только поэтому он переживал за ее душевное состояние.

Ему просто надо понять, как лучше всего ее использовать. Может быть, он убедит ее присоединиться к Ловцам, а потом она уничтожит их организацию изнутри. Неплохая идея.

Ловцы пользовались этой стратегией тысячелетиями, с успехом уничтожив Бадена. Пора уже использовать их уловки против них самих.

А сможет ли он убедить Гвен сделать это?

Это вопрос не оставлял его. Проходя по крепости, Сабин заметил, что свет проникает через запачканные окна разноцветными лучами, освещая коридор и танцующую в воздухе пыль.

Сабин жил здесь совсем недолго, но даже он понял, что женщины, теперь живущие в крепости, вдохнули в это место жизнь. Их декор прогнал тьму, которую он заметил, впервые прибыв сюда. Мебель выбирала Эшлин. Сабин не слишком разбирался в подобных вещах, но подозревал, что обстановка была не из дешевых, так как она напоминала ему то время, проведенное в Викторианской Англии.

Теперь тут была не только красная мебель, призванная скрыть кровь, проливаемую Рейесом из-за того, что он был вынужден резать себя. Теперь здесь стояла кушетка кремового цвета, кресло, затянутое в розовый бархат, лошадка с карусели, и стол из орехового дерева с мраморной столешницей. Рядом с комнатой Эшлин и Мэддокса теперь находилась детская.

Анья позаботилась о… деталях. В дальнем углу теперь стояла машина с жевательной резинкой, шест для стриптиза ему пришлось обойти, а галерея игровых автоматов Мисс Пэкмэн находилась сбоку у лестницы.

Даника нарисовала портреты, украшающие стены. На одних были изображены ангелы, парящие в небесах, на других – демоны, крадущиеся по полям Преисподней, и каждый портрет был отражением того, что она переживала, будучи Всевидящим Оком. И благодаря этим картинам они узнали больше о демонах внутри себя, и о богах, ныне правящих ими. И, разумеется, между картинами, изображающими рай и ад, также висели «детали» от Аньи. То были портреты обнаженных мужчин. Однажды Сабин попытался снять один из них. На следующий день на этом месте красовался портрет его самого в обнаженном виде. Как богиня нарисовала его так быстро – и так точно – он так и не узнал. Но с тех пор он больше не пытался снять ни один из ее портретов.

Сабин завернул за угол и прошел мимо открытой двери в комнату развлечений, намереваясь подняться на второй этаж в спальню Люциена и Аньи. Краем глаза он заметил высокую и стройную фигуру и вернулся. Остановился у входа и увидел Анью. В очень коротком кожаном платье и высоких сапогах на шпильках – ну, просто идеальная женщина. В ней не было ни одного изъяна. За исключением ее извращенного чувства юмора.

Сейчас она играла в «Гитарного Героя» со своим другом Уильямом. Она качала головой в такт сбивчивому ритму музыки, пряди ее волос вертелись, словно танцуя вокруг нее. Уильям был бессмертным и его давным-давно, как и Повелителей, вышвырнули с небес. И в то время как Повелители едва не уничтожили мир своими деяниями, Уильям был наказан за то, что соблазнил не ту женщину. Или двух. Или скорее около трех тысяч.

Он вел себя, как и Парис. Спал с любой женщиной, пожелавшей его, независимо от того, свободна ли она или замужем. Даже царицу богов он посетил на ее ложе. Зевс застал их и, как любил повторять Уильям, у него «поехала крыша».

Теперь его судьба была связана с книгой, которую у него украла Анья. Ей нравилось отдавать ее ему по несколько страниц за раз. В этой книге было предсказано, что на него падет проклятие, связанное с женщиной.

Верный своим предпочтениям, играя на барабанах, воин таращился на попку Аньи, как смотрит на конфетку сладкоежка, давно не пробовавший сладенького.

– Я мог бы делать это весь день, – сказал он, поигрывая бровями.

– Смотри в ноты, – посоветовала ему Анья. – Ты пропускаешь их, и разрушаешь весь строй.

Возникла пауза, а потом они оба рассмеялись.

– Не хвали его, Джилли! Он совсем не выкладывается. Только девчонка, втрескав… – ладно, проехали. Просто скажи ему, насколько ужасно он играет! – вывернулась Анья, не переставая играть на гитаре.

«Джилли тоже там?» – Сабин осмотрелся, но не увидел ее. Потом он заметил наушники у обоих и понял, что они играли дистанционно вместе с Джилли.

Сабин прислонился к двери, сложил руки на груди и с нетерпением ожидал конца песни.

– А где Люциен?

Ни Анья, ни Уильям и вида не подали, что удивлены его присутствием.

– Он сопровождает души, – ответила девушка, бросив гитару на диван. – Да! Я заработала девяносто-пять процентов. Джилли, у тебя девяносто восемь, а Уильям получил лишь жалкие пятьдесят шесть. – Пауза. – Что я тебе говорила? Не хвали человека, испортившего нашу расслабляющую музыку. Да, тебе того же. До следующего раза, chica.

Она сняла наушники и бросила их рядом с гитарой. Потом взяла коробку сырных палочек с кофейного столика и начала есть, закрыв глаза в экстазе.

Рот Сабина наполнился слюной. Сырные палочки, – его любимые. Она знала, что он придет сюда, отыщет ее, и намеренно пыталась дразнить его.

– Дай мне немного, – попросил он.

– Купи себе сам, – ответила она.

Уильям подбросил палочки в воздух, поймал их, потом положил на барабаны.

– Независимо от того, сколько нот я пропустил, я всё-таки играл очень неплохо.

– Ха! Да я тащила тебя на себе, – Анья доела последние палочки, насмешливо поглядывая на Сабина. А потом плюхнулась на диван, свесив ноги с подлокотника.

– Знаешь, Саби, я искала тебя. Люциен сообщил мне, что в доме Гарпия! – она взволнованно захлопала в ладоши. – Я обожаю Гарпий. Они такие удивительно озорные.

Он промолчал о том, что на самом деле она играла, а вовсе не искала его.

– Удивительно озорные? Ты не видела, как она вырвала трахею Ловца.

– Нет, не видела, – она надулась. – Я пропустила всё самое интересное, оставшись присматривать за Вилли.

Уильям закатил глаза:

– Большое спасибо, Энни. Я остался здесь, составил тебе компанию, помог тебе охранять женщин, и ты еще жалеешь, что пропустила заварушку. Боги, ты меня только что так ранила. Чуть не разорвала меня.

Анья потянулась и потрепала его по голове.

– Подожди минутку, соберись. А тем временем, мамочка поговорит с бедняжкой Сомнением. Ладушки?

Уильям ухмыльнулся.

– А я тогда значит папочка?

– Только если ищешь смерти, – сказал Сабин.

Рассмеявшись, Уильям пошел к телевизору с семидесятитрехдюймовым экраном и опустился в плисовое саморегулирующееся кресло. Три секунды спустя начался «праздник плоти» и послышались стоны.

Раньше Парис любил эти фильмы. Но еще за несколько недель до их поездки в Египет Уильям остался их единственным зрителем.

– Расскажи мне всё о Гарпии, – требовательно спросила Анья, наклонившись к Сабину. Ее лицо сияло. – Я умираю от любопытства.

– У этой Гарпии есть имя, – в его голосе что… раздражение? Разумеется, нет. Почему ему не наплевать на то, что все называют ее «Гарпией»? Ведь именно так он относился к ней. – Гвендолин. Или Гвен.

– Гвендолин, Гвендолин. Гвен, – Анья постучала по своему подбородку длинным, острым ноготком. – Прости, такой не припомню.

– Золотые глаза, рыжие волосы. Хотя нет, она рыжеватая блондинка

Ее ярко-голубые глаза заблестели.

– Хм. А вот это интересно.

– Что? Цвет волос?

Как будто он этого не знал! Он хотел провести по ним пальцами, сжать их в кулаке, рассыпать по подушке, по своим бедрам.

– Нет. То, что ты назвал ее волосы рыжевато-блондинистыми, – ее смех напоминал звон колокольчиков. – Малыш Сабин втюрился?

Он раздраженно сжал зубы, его щеки запылали. Румянец? Чертов румянец?

– А. Как мило. Посмотрите-ка, кто влюбился, рыская в этих пирамидах. А что еще ты о ней знаешь?

– У нее есть три сестры, но я не знаю их имен, – он говорил отрывисто и предупреждающе. И не влюблен он вовсе.

– Ну, так узнай, – сказала она, явно в возмущении от того, что он этого еще не сделал.

– Вообще-то я надеялся, что узнать сможешь именно ты. Мне нужно, чтобы ты составила ей компанию, – часть его хотела умолять: охраняй ее. Подожди. Часть его хотела умолять? В самом деле? – Но Уияльм останется здесь. Он и на пушечный выстрел к ней не подойдет.

Послышался звук трения джинсов о кожу, когда Уильям развернулся в своем кресле. Он практически засиял.

– А почему мне нельзя к ней подойти? Она симпатичная? Могу поспорить, что симпатичная.

Сабин не обратил на него внимания. Или это, или пришлось бы его убить, а второй вариант расстроил бы Анью. А вот это значило положить голову на плаху.

В такие времена Сабин чувствовал, что скучает по рутинным сражениям и тренировкам, которыми были полны его дни до воссоединения Повелителей. Тогда у него было лишь пять товарищей и никаких женщин, – кроме Камео, но она не считается, – а также никаких озабоченных дружков вышеназванных женщин.

– И проследи, чтобы она поела, – добавил он. – Она со мной уже несколько дней, а съела лишь немного сладокого, а затем ее тут же вырвало.

– Во-первых, я не предлагала присматривать за твоей женщиной. А во-вторых, разумеется, она не ест. Она же Гарпия, – по голосу Аньи можно было понять, что она считает его тупицей. Вероятно, он и был таким.

– О чем ты толкуешь?

– Они могут есть лишь то, что украли или заработали. Агась. И от предложенной еды ей придется отказаться, иначе… прошу, барабанная дробь… ее стошнит.

Он лишь отмахнулся.

– Это же смешно.

– Нет, так они живут.

Но это… разумеется этого быть не могло… черт. И разве мог он утверждать, что подобное невозможно? Много лет Рейесу приходилось ранить Мэддокса в живот ровно в полночь, а Люциену сопровождать душу мертвого воина в ад, – только лишь для того, чтобы на следующее утро вернуть ее в исцеленное тело. И так каждую ночь.

– Значит, помоги ей украсть что-нибудь. Пожалуйста. Разве это не твой конек?

Потом он проследит, чтобы в его комнате было полно такой еды, которую можно с легкостью «украсть».

И вдруг раздался пронзительный, мучительный крик, который успокаивающим бальзамом проник в самую Сабинову душу. Допрос Ловцов перешел на новый уровень.

Я должен быть там и помогать. А вместо этого, он застыл на месте, с любопытством и отчаянием ожидая ответов.

– Что еще мне нужно знать о ней?

Анья задумалась, подошла к бильярдному столу и достала один из шаров из лузы. Подбросила его, поймала, снова подбросила.

– Так-так-так. Гарпии умеют двигаться так быстро, что люди, – или смертные, – ничего не успеют заметить. Они любят мучить и наказывать.

И он сам был тому свидетелем. То, как мгновенно она убила Ловца… то, как жестоко она напала на него… свидетельствовало о муках и наказании. И в то же время каждый раз, когда Сабин говорил о том, чтобы наказать других Ловцов, ответственных за ее мучения, она бледнела и дрожала от страха.

– Как и другие расы, Гарпии обладают особыми способностями. Некоторые умеют предсказывать смерть человека. Некоторые могут вытащить душу из тела и сопроводить ее в последний путь. Жаль, что немногие это умеют, – тогда моему милому не пришлось бы столько работать. Некоторые умеют путешествовать во времени.

Есть ли у Гвен особенная способность?

Каждый раз, когда он узнавал что-то о ней и ей подобных, возникало тысяча других вопросов.

– Но не волнуйся о своей женщине, – сказала Анья, словно прочитав его мысли. – Эти способности развиваются лишь в зрелом возрасте. Если только ей не несколько сотен или несколько тысяч лет. Я не могу точно вспомнить, – но вполне вероятно, что ее способность еще не развилась.

Это хорошо.

– Они злые? Им можно доверять?

– Злые? Зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие? Доверять? – она улыбнулась, как будто смакуя свои следующие слова. – Ни капельки.

А вот это нехорошо. Но, черт возьми, он не мог представить, чтобы милая, невинная Гвен играла с ним.

– Из того, что тебе рассказал Люциен, как считаешь, может Гвен работать на Ловцов? – он не собирался спрашивать об этом; он правда не считал, что она на такое способна. И скорее всего эту мысль ему подсказал демон Сомнений, для которого уверенность в себе и убежденность были ужасными проклятиями.

– Нет, – ответила Анья. – Она же была в плену. А не одна Гарпия по своей воле не окажется в клетке. Если Гарпию ловят, то она станет предметом насмешек и ее посчитают недостойной.

И так с ней будут обращаться ее сестры?

Он не позволит им наказать ее. И черт. Он же запер ее в спальне. Несмотря на то, что комната была просторной, но это всё равно тюрьма. Не сочтет ли она его таким же тюремщиком, как и Ловцы? В животе воина похолодело.

– Ты посидишь с ней? Пожалуйста.

– Жаль тебя расстраивать, сладкоежка, но если она не захочет здесь оставаться, даже я не смогу ее здесь удержать. Никто не сможет.

Раздался еще один крик, а затем смех бессмертного.

– Прошу, – повторил он. – Она напугана и ей нужна подруга.

– Напугана, – рассмеялась Анья. Но выражение его лица не изменилось, поэтому она замолчала. – Ты же смеешься надо мной, верно? Гарпии не боятся.

– Когда это я шутил?

Мало кто так презирал тайны, как Анья. Она покачала головой.

– Тут ты меня поймал. Ладно. Я побуду с ней, но только потому, что мне любопытно. Я говорю тебе, что напуганная Гарпия – оксиморон.

Вскоре она поймет, как ошибалась.

– Спасибо. За мной должок.

– Да, определенно, – мило улыбнулась Анья. Слишком мило. – О, и если она спросит о тебе, я расскажу ей всё, предупреждаю. В подробностях. В мельчайших.

Его тут же охватил страх. Гвен и так относилась к нему с подозрением. Если она узнает хотя бы половину того, что он сделал в прошлом, она не станет ему помогать, не станет ему доверять, никогда не посмотрит на него с той пьянящей смесью желания и неуверенности.

– Ладно, – мрачно согласился Сабин. – Но тебя стоило бы выпороть.

– Еще раз? Утром Люциен хорошенько выпорол меня.

В этот момент Сабин признал, что никогда не переспорит Анью. И не запугает. Даже не стоит и пытаться.

– Просто… будь с ней понежней. И если в твоем роскошном теле осталась хоть капля милосердия, ты не скажешь ей, что во мне живет демон Сомнений. Она уже и так меня боится.

Вздохнув, он развернулся и пошел вниз к темнице.