Текст книги "Мрачный шепот (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Не дав ей времени ответить, он выскочил из машины, захлопнув за собой дверцу.

Гвен почувствовала комок в горле, закрывая дверь. Этот комок был вызван смешением стыда и страха. Как она могла сидеть здесь, отпустив его драться, – оглядев на группы, появившиеся из теперь уже остановившихся машин, бегущие к нему с оружием, – самому с четырнадцатью противниками? Милостивый Бог. Четырнадцать!

Она не могла.

Удар. Свист.

«Я Гарпия. Я могу драться. Я могу выиграть. Я могу ему помочь».

Ее сестры бы не колебались. Они бы уже вскочили на машины, оторвали бы крыши еще на полном ходу.

«Я могу это сделать. Могу».

Дрожащей рукой она подняла оружие. Кинжалы оказались тяжелее, чем на первый взгляд, их рукоятки обжигали ее слишком холодную кожу.

Только сейчас. Она будет драться лишь сейчас. Так и есть. После этого, она посвятит всё своё время бумажной работе. Еще один удар. Еще один свист. Потом громкий стук! Она закричала.

«Да, я могу это сделать. Наверное».

Где, черт возьми, Гарпия? Зрение не инфракрасное, и желание пролить кровь отсутствует.

Ленивая тварь, вероятно, насытилась едой и прикосновениями, а теперь спит. Если бы Гвен столько времени не пыталась подавить темную сторону своей натуры, то знала бы. Как ее призвать. Теперь же, казалось, она сама по себе.

Удар. Крик.

«Не могу я оставаться тут вечно».

Нервозно сглатывая, трепеща, она вышла из машины. И тут же увидела жуткое зрелище. Сабин был весь в пылу борьбы: ударяя, раня, проливая кровь. Ловцы попали в него не раз. Но это на него никак не повлияло.

– Глупо было отправляться одному, демон, – сказал один из незнакомцев. – Верни нам наших женщин, и мы уберемся отсюда.

Гвен должна была знать, что Ловцы захотят отплатить за то, что произошло в тех катакомбах.

Сабин фыркнул:

– Ваши женщины исчезли.

– А рыжеволосая? Мы видели ее с тобой. Эта шлюшка быстро переметнулась.

– Назовешь ее так снова, и я за себя не отвечаю, – он говорил с такой яростью, что Гвен изумилась, что Ловцы тотчас же не убежали.

– Она шлюха, а ты – ублюдок. Я закатаю тебя в медь, потом приведу в сознание и проведу всю оставшуюся жизнь, заставляя тебя мучиться за то, что ты сотворил в Египте.

– Ты убил наших друзей, сукин сын, – выругался кто-то еще.

Сабин ни слова не сказал. Лишь продолжал пробиваться вперед, глядя на них ярко красными глазами, а под его кожей вдруг промелькнуло видение острых, искривленных костей. Рядом с ним люди валились один за другим. Но сколько еще он сможет выдержать? Их еще оставалось восемь. И эти восемь стреляли в него. Не для того, чтобы убить, а для того, чтобы обезвредить, целясь в лодыжки и предплечья.

Гвен слышала, как демон нашептывает опасные сомнения в их уши:

«Ты не сможешь с ним справиться, ты же знаешь, верно? И вполне возможно, твоей жене придется сегодня опознать твое тело».

Заблокировав демона, собрав всё своё мужество, она стала пробираться вперед. Она отвлечет Ловцов и даст Сабину возможность напасть. Да, да. Хороший план. Ладно. Как их отвлечь, чтобы он смог напасть на них, воспользовавшись своим волшебством? А еще чтобы ее при этом не убили и не покалечили?

И при одной мысли о том, что надо сделать, ее едва не стошнило. Нет, нет, нет. «Другого способа нет», она это сознавала частью себя.

В то же время ее другая часть отвечала:

«Это глупо и попахивает самоубийством».

Не имеет значения. Она что-то сделает, проявит храбрость впервые в жизни, и она чувствовала себя… хорошо. Очень хорошо. Она всё еще была напугана и дрожала, но это ее не остановит. Не в этот раз. Сабин спас ее от Ловцов. Так что она у него в долгу. Более того, глядя на мужчин, которые в некотором роде были ответственны за ее заключение на год, она почувствовала, как чувство правоты смешивается с желанием причинить боль.

Сабин был прав. Так хорошо лично уничтожить врага. Существовала лишь одна небольшая проблема: ее не тренировали, как сестер. Она знала, что делать, но справится ли она с этим?

Стоит попробовать. Что может быть хуже? Ну, она могла умереть. Гвен вздохнула, выпрямилась и взмахнула руками в воздухе, отчего ее кинжалы заблестели на солнце.

– Вы хотите меня? Идите и возьмите.

Смертельный танец прекратился. Все посмотрели на нее, и она метнула нож. Он летел по воздуху, и по идее, должен был причинить вред, а потом упал на землю, совершенно бесполезный. Черт побери!

Она нагнулась, когда один из Ловцов выстрелил прежде, чем она успела укрыться, а его друг орал:

– Не убивай ее, – и оттолкнул его руки, чтобы сменить направление выстрелов. Но было слишком поздно. Пуля вонзилась в ее плечо, волна острой боли накатила на нее, отбрасывая ее назад.

Она полежала там мгновение, словно в тумане, тяжело дыша, чувствуя, как рука горит от боли. Она поняла, что боль от выстрела не так ужасна, как она думала. Да, рана чертовски болит, но такую боль она была способна вытерпеть. И сейчас ее зрение то проясняется, то затуманивается, то она видит голубое небо и белые облака, то они исчезают. Она чувствовала шаги где-то вдали, заворачивающие машины. Есть надежда, что она отвлекла Ловцов достаточно, чтобы дать возможность Сабину победить.

– Задержите его, а я возьму девушку, – закричал кто-то.

Сабин зарычал так громко, что она чуть не оглохла. Потом пуля отскочила от края шины и попала ей в грудь. На нее снова накатила жесточайшая боль. Ладно, теперь боль была нестерпимой. Всё ее тело дрожало, мышцы напряглись. Но больше всего ее волновало то, что теплая кровь пропитала насквозь ее новую красивую футболку, которую она специально выбрала для себя. Футболку, в которой она чувствовала себя гордой и счастливой. На эту футболку Сабин смотрел с желанием во взгляде.

«Она испорчена. Моя новая, красивая футболка испорчена», – при этом даже Гарпия встрепенулась в гневе, наконец, проснувшись.

Хотя было уже поздно. Гвен чувствовала, как из нее вытекают силы, а с ними и жизнь. Перед глазами была лишь абсолютная тьма, никаких цветов. Ее клонило манящий, такой убаюкивающий сон, с которым она боролась из последних сил.

«Не могу заснуть. Не здесь, не сейчас. Слишком много людей вокруг».

Она как никогда уязвима. Позор семьи, снова она стала мишенью.

– Гвен! – позвал Сабин. Вдалеке раздался тошнотворный треск, словно от тела оторвались конечности, а потом глухой стук. – Гвен, поговори со мной.

– Я… в порядке, – тьма, в конце концов, поглотила ее, и в этот раз она не боролась с ней.

Глава 15

Встреча с Сабином должна была начаться с минуты на минуту, но Аэрон пока нигде не видел Париса. Никто его не видел.

Аэрон всю ночь переживал из-за воина. Он никогда еще не видел всегда столь оптимистично настроенного воина таким мрачным. Что-то было не так и с этим нельзя было мириться. Вот поэтому Аэрон теперь стоял перед дверью в спальню Париса и настойчиво стучал.

Не было ни ответа. На звука шагов за дверью.

Он занес кулак, чтобы снова ударить, на сей раз громче и сильнее.

– Мой Аэрон, мой ш-шладкий Аэрон.

При звуке этого знакомого, детского голосочка, надежда затопила его и он развернулся. Перед ним стояла она. Его малышка. Легион. Он знал ее так недолго, но она уже стала его любимицей, проникла в его сердце, раз за разом демонстрируя бесспорную верность. Она стала дочерью, которую он всегда хотел.

Когда он увидел маленькую, лысую в зеленой чешуе с красными глазами, когтями, раздвоенным языком, доходящую ему до пояса демоницу, все его тревоги растаяли, и он тут же позабыл про Париса.

– Иди сюда, – грубовато приказал он.

Ей только этого и надо было. Широко улыбаясь, – обнажив острые зубки, – она прыгнула на него, лишив способности дышать, но он совсем не возражал. Обвившись вокруг, словно боа, она обняла его.

– Ш-шкучала по тебе, – ворковала она. – Так ш-шкучала.

Он протянул руку и поскреб ее за ушками, как ей нравилось. И вскоре она уже замурлыкала.

– Где ты пропадала? – ему нравилось ее общество, нравилось знать, что она в безопасности.

– В аду. Ты же знаешь. Я тебе говорила.

Да, он знал об этом, но надеялся, что она передумала и отправилась куда-нибудь в другое место. Она презирала ад, но Сабин убедил ее наведываться туда, чтобы «помочь» Аэрону в разведке, как всегда говорил воин. Ее собратья ощущали добро, таящееся в ней, и с удовольствием причиняли ей боль, насмехаясь над ней так, словно она была проклятой душой, а не одной из них.

– Кто-то причинил тебе боль? – спросил он.

– Пытался. Я убежала.

– Хорошо, – он бы вернулся в ту огненную пещеру, если бы они тронули хоть одну чешуйку на ее теле.

Она поползла вверх, опираясь локтями на его плечо, прижимаясь щекой к щеке. Ее прикосновение жгло, словно каленое железо, но он не оттолкнул ее. И не вздрогнул, когда она провел кончиком отравленного клыка по его подбородку. По какой-то причине Легион обожала его. Она скорее бы умерла, чем причинила бы ему боль, и он бы скорее умер, чем ранил ее чувства.

Легион лишь однажды обиделась на него, когда он отправился на окраину города, чтобы понаблюдать за жителями. По привычке. Их слабости и хрупкость одновременно отвращали его и завораживали. Они, казалось, совсем не задумывались о том, что им суждено умереть, возможно в этот самый день, и он очень хотел понять ход их мыслей.

Легион решила, что он искал девушку на ночь, и взбесилась.

«Ты принадлежишь мне! Мне!» – кричала она.

Только после того, как он сказал ей, что никогда не предложил бы себя этим слабым созданиям, она успокоилась.

– Твои глаш-ша пропали, – с облегчением сказала она.

«Его глаза», – его преследователь. И да, его «глаза» пропали. Но надолго ли? Он периодически чувствовал на себе этот взгляд, но никогда в одно и то же время дня и ночи. В прошлый раз он почувствовал этот взгляд, раздеваясь, чтобы принять душ. Но он остался один до того, как успел обнажиться полностью.

– Не волнуйся. Я узнаю, кто это или что это. – Так или иначе. – И непременно положу этому конец. -

Чего бы мне это не стоило.

– Ой, ой, я узнаю ради тебя! – Легион радостно захлопала в ладоши, потом вдруг надулась. – Это девуш-шка. Ангел, – демоница запнулась и вздрогнула.

Он моргнул, уверенный, что ослышался.

– Что ты имеешь в виду? Ангел?

– С… – еще одна заминка. – Небес, – и снова дрожь.

Зачем ангелу с небес понадобилось наблюдать за ним? К тому же еще и женщине? Такое создание не одобрило бы его вид. Татуировки, пирсинг… жесткость.

– Откуда ты знаешь?

– Все в аду об этом говорят. Поэтому я вернулассссь, ш-штобы тебя предупредить. Они говорят, что ангелу грош-шят неприятноссссти за то, что прессследует Повелителя Преисподней. Говорят, ш-што она падет.

– Но… почему? И что происходит с ангелами, когда они падают?

– Не знаю. Но у нее больш-шие неприятносссти. Ош-шень больш-шие.

– Должно быть, они ошибаются, – он мог бы понять, если бы за ним наблюдал бог или богиня.

Они хотели получить артефакты; они хотели получить ларец Пандоры. Крон, верховный Титан, обожал использовать воинов для достижения своих целей, требуя, чтобы они убивали его врагов или страдали.

Аэрону это было известно не понаслышке.

– Ненавижу ее, – выкрикнула Легион.

Если тенью в самом деле был ангел, то это объясняет, почему Легион не могла находиться в ее присутствии. Он узнал от Даники, что ангелы были убийцами демонов. Их контролировали не боги, а единое божество, которого никто никогда не видел. Его лишь… ощущали.

– Вероятно, ее послали сюда убить меня, – предположил он.

А, теперь всё стало на свои места, принимая во внимание, кем он был. Но почему именно он, а не другой Повелитель, одержимый демоном? Почему именно сейчас? Он и другие воины ходили по земле тысячелетиями. Ангелы никогда не беспокоили их.

– Нет! Нет, нет, нет. Я убью ее! – пылко отозвалась демоница.

– Я не хочу, чтобы ты вызывала ее на бой, милая, – Аэрон погладил Легион по голове. – Я придумаю что-нибудь. Даю слово. И я благодарен тебе за информацию, – он не станет без боя покоряться смертному приговору. Ему нужно защищать Легион. Он не позволит украсть артефакты у его друзей, если именно этого хотела ангел. Слишком много жизней на кону.

А поговорит он с Даникой. Узнает всё о своей новой тени. И как ее уничтожить.

Легион понемногу расслаблялась, прижимаясь к нему. Он был доволен, когда узнал, что способен успокаивать ее так же, как и она успокаивала его.

– Что ты вообще здесь делаешь? Я хочу поиграть в «поймай и поцарапай».

– Я не могу. Пока нет. Я должен помочь Парису.

– Ой, ой, – она снова радостно захлопала в ладоши, при этом ее длинные ногти клацали друг о друга.

– Давай поиграем сссс ним!

– Нет, – он не любил в чем-то ей отказывать, но хотел, чтобы друзья остались живы. А когда дело доходило до любимых игр маленькой демоницы, то обычно без смерти не обходилось. – Он мне нужен.

Минуту она молчала. Потом вздохнула.

– Ладно. Ради тебя я поссскучаю.

Аэрон усмехнулся, поворачиваясь к двери. Когда Парис не ответил на стук, он повернул ручку. Дверь была заперта.

– Стань вон там, милая. Я сейчас ворвусь туда.

– Нет, нет. Дай я, – Легион соскользнула по его груди, в то же время оставив нижнюю часть своего тела обернутой вокруг его шеи, а сама когтями открывала замок. Звон. Заскрипели петли, дверь открылась. Она захихикала.

– Умница, моя девочка.

Пока она раздувалась от гордости, он прошел в спальню. Когда-то эта комната была раем чувственности. Резиновые куклы, сексуальные игрушки и шелковые простыни в большом количестве. Теперь, в куклах были дыры, – новые и весьма нехорошего свойства. Игрушки были свалены в мусорную корзину, а с кровати были сняты все приятные покровы.

Короткий обыск и он нашел Париса в ванной, склонившегося над туалетом, стонущего. Его волосы, – красивое смешение черного и золотисто-коричневого цветов, – были собраны в узел у шеи. И без того бледная, его кожа стала мертвенно-бледной, на ней выделялись яркие и крупные вены. Под глазами темные круги, зрачки бледно голубого цвета.

Аэрон присел рядом с ним и заметил бутылки и мешочки на темном полу. Амброзия и алкоголь в большом количестве.

– Парис?

– Тихо.

Постанывая, Парис приподнялся и изверг содержимое своего желудка в унитаз.

Когда он закончил, Аэрон спросил:

– Я могу что-либо для тебя сделать?

– Да, – еле слышно ответил он. – Уходи.

– Ты! Смотри, с кем говоришь, ты…

Аэрон приказал Легион замолчать, и к его изумлению, она послушалась. Она даже спустилась с него и села в уголке, сложив руки на груди, ее нижняя губа подрагивала. Чувство вины едва не заставило его ее коснуться.

«Сначала позаботься о Парисе».

– Как давно ты не занимался сексом? – спросил Аэрон у своего друга.

Он снова простонал.

– Два-три дня, – Парис вытер рот рукой.

Что означало, что Парис не спал с женщиной еще до их возвращения. Но Аэрон знал, что Люциен каждую ночь переносил воина в город, в то время как все оставались в пустыне, именно для этого. Может, воину не удалось найти подходящую партнершу?

– Давай я отнесу тебя в город. Ты можешь…

– Нет. Хочу лишь Сиенну. Мою женщину. Мою.

Оу, и что теперь? Насколько Аэрон знал, Парис всегда был один, каждый раз выбирая себе новую женщину, – а иногда двух и даже трех.

Вероятно, он просто опьянел от амброзии, решил Аэрон. Но не мешало бы повеселить друга.

– Расскажи мне, где она, и я принесу ее тебе.

Тот горько рассмеялся.

– Ты не сможешь. Она мертва. Ловцы убили ее.

Ладно, это даже на бред от амброзии не спишешь. Но Аэрон никогда не встречался с этой Сиеной и не слышал о ней.

– Крон собирался вернуть ее мне, но я вместо этого выбрал тебя. Знал, как ты ненавидишь жажду крови. Знал, что Рейес умрет без своей блондиночки. Так что я отказался от нее и никогда больше ее не увижу.

Всё вдруг встало на свои места. Причина изменения в поведении Париса, причина его – Аэрона – внезапного освобождения от жажды крови. Парис, должно быть, встретил эту девушку в Греции, когда искал Храм Всех Богов, чтобы найти ларец Пандоры.

«Боги всемилостивые. Он отказался от своей возлюбленной ради меня!»

У Аэрона никогда не было своей женщины, он не нуждался в отношениях, но видел, каким становился Мэддокс с Эшлин, Люциен с Аньей, Рейес с Даникой. Они умрут друг за друга. А Эшлин на самом деле успела воплотить в жизнь эту пафосную фразу. И они постоянно думали друг о друге, желали друг друга и сходили с ума без своей второй половины.

Аэрон зашатался, его колени подогнулись, и он упал на холодную плитку. Чудовищность поступка Париса опустилась камнем на плечи его друга.

– Зачем ты это сделал?

– Люблю тебя.

Так просто.

– Парис…

– Не надо, – воин поднялся и зашатался, ноги едва держали его.

Аэрон оказался на ногах в мгновение ока, обнял друга за талию и помог тому устоять. Когда он попытался пойти вперед, чтобы отвести Париса к кровати, тот застонал и схватился за живот. Поэтому Аэрон поднял воина на руки и прижал к своей груди.

Вместо того чтобы отнести Париса в кровать, Аэрон водворил его в душ. Вскоре полились струи горячей воды, смывая все свидетельства нездоровья. Когда Парис с трудом снял одежду, Аэрон протянул ему мочалку и мыло, потом подождал, пока воин не вымоется с ног до головы. И всё это время взгляд Париса бездумно блуждал по сторонам, будто мысленно воин был совершенно в другом месте.

– Мне больно от того, что ты сделал это с собой, – тихо сказал Аэрон. – И все ради меня. Я не заслуживаю такого.

– Я выживу, – ответил Парис, но Аэрон не думал, что хоть кто-то из них в это верит.

После этого он выключил воду, протянул другу полотенце. Он бы сам вытер Париса, но решил, что гордый парень этого не потерпит.

– Просто уходи, – сказал Парис, выбираясь из душевой кабинки.

– Или иди в кровать, или я тебя отнесу, – ответил Аэрон.

Парис заворчал, но удержал комментарии при себе. Он поплелся к кровати, упал на матрас, разок-другой подпрыгнув на нем. Аэрон следовал за ним по пятам, потом уставился на него, не зная, что делать дальше. Никогда еще Парис не выглядел более уязвимым и потерянным, и при виде него у Аэрона на глаза слезы наворачивались. Всё-таки, он был обязан этому мужчине жизнью. Не только из-за того, чем пожертвовал Парис ради него. А еще из-за их дружбы, из-за того, что тот сражался с ним бок обок, принимая на себя пули и ножевые удары, выслушивая его жалобы на судьбу – теперешнюю и ту другую, когда они были всего лишь вояками на службе у богов, а ему, Аэрону, хотелось большего.

Он не мог его так оставить. Значит, ему придется отправиться в город и найти женщину для Париса.

Наклонившись, он убрал прядь волос со лба друга.

– Я помогу тебе почувствовать себя лучше, обещаю.

– Принеси мне еще мешочек с амброзией, – тихо ответил тот. – Это всё, что мне надо.

– Ой, ой, – радостно заговорила Легион, вдруг перестав дуться. Она вбежала в комнату и прыгнула на кровать. – Я знаю, где досссстать немного!

Парис снова застонал, чувствуя, как матрас затрясся.

– Поспеши.

Аэрон хмуро посмотрел на Легион, и та перестала улыбаться. Опустив голову, она снова забралась к нему на плечи.

– А что не так теперь?

– Не потакай ему. Мы же не хотим, чтобы ему стало еще хуже. Мы хотим, чтобы он почувствовал себя лучше.

– Просссти.

Он почесал ее за ушками.

– Я скоро вернусь, – сказал он Парису и ушел, закрыв за собой дверь.

К счастью, все собрались в комнате для развлечений в ожидании встречи. А может, встреча уже началась. Он дошел до своей комнаты, не наткнувшись ни на кого, и обнял Легион, потом устроив ее на диванчике, который, по его просьбе, построил для нее Мэддокс.

– Оставайся тут, – приказал он, подходя к своему шкафу. Через несколько секунд, он уже был весь увешан кинжалами. Он хотел бы взять еще пистолет, на всякий случай, но не опасался, как бы тот попал какой-нибудь женщине в руки, пока он летит.

– Но… но…я ведь только пришла сюда. Я ссскучала по тебе.

– Я знаю, и я тоже скучал по тебе. Но городские жители уже и так меня боятся. Я думаю, что они впадут в панику при виде нас обоих, – это было верно. Они никогда не смотрели в лицо Аэрона, покрытое татуировками, с тем же почтением, которое оказывали другим воинам. – Мне нужно найти женщину для Париса и принести ее сюда.

– Но ты же можешь нести нас обеих.

– Нет, прости.

– Нет! – она топнула ножкой, а глаза заблестели красным огнем. – Никаких женщ-щин наедине с тобой.

Он знал, что эта ревность не имеет ничего общего с романтическим увлечением, она лишь ревнует. Как ребенок, когда родитель женится вновь.

– Мы уже об этом говорили, Легион. Мне не нравятся человеческие женщины.

Когда он выберет себе женщину для утех, то это будет сильная, неунывающая бессмертная, которую не так-то просто убить.

Он не знал, как Парис и остальные воины могли спать с женщинами, зная, что те подвержены болезням, глупостям, легкомысленности и жестокости. Причем жестокими были к ним их же собратья. Они умрут. Они всегда умирают. Даже Эшлин и Даника, которым боги обещали бессмертие, имели свои слабости.

– Я не задержусь, – сказал он. – Я собираюсь схватить первую же женщину на своем пути. Кого-то, к кому я не испытаю никаких чувств.

Она провела когтем по изумрудному бархату.

– Обещ-щаеш-шь?

– Обещаю, – заверил он ее.

Это ее немного успокоило, и она вздохнула.

– Ладно. Я остаюсь. Я… – тут она нахмурилась.

И через мгновение Аэрон почувствовал, как на него смотрят невидимые глаза.

– Нет. Неееет! – Легион задрожала, чешуйки побелели, на ее лице появился страх.

– Уходи, – приказал он ей. И она без разговоров исчезла, только подумав об этом.

Он медленно развернулся, в поисках намека на… ангела? Но не увидел ничего, ни сверкающего силуэта, ни божественного аромата. Всё было так, как всегда. Он стиснул зубы. Он так хотел проклясть это существо, потребовать, чтобы она показалась и наконец-то все выяснить.

Но он этого не сделал. Времени не было. Хотя позже…

Он снял рубашку и бросил ее на пол, глядя на свою грудь, покрытую татуировками.

Сцены битв. Лица. Он никогда не хотел забывать то, что сделал. Людей, которых убил. В противном случае он опасался, что станет тем самым злом, против которого всегда боролся.

Он станет демоном. Демоном Гнева.

«Не время для мрачных мыслей».

Мысленный приказ – и крылья появились из отверстий в его спине, черные, тонкие, обманчиво хрупкие на вид, а на самом деле невероятно сильные. В этот момент, он подумал, что ему послышался женский вздох. Потом теплые руки коснулись его крыльев, лаская изгибы и полости. И тут же его член затвердел, предавая его решимость.

Черт. Нет. Желать убийцу демонов? Не в этой жизни.

– Не прикасайся, – рявкнул он.

Призрачные руки пропали.

Если бы это создание так слушалось его во всём.

– Если ты причинишь боль моим друзьям, или украдешь что-то у меня, я разрежу тебя на кусочки. Лучше бы ты ушла и никогда не возвращалась.

Ответа не было, а вот обжигающе горячий взгляд остался.

Стиснув зубы, он прошел к двери, выходящей на балкон.

Снаружи его встретил теплый воздух, наполненный природными ароматами. Деревья, окружавшие крепость, стремились к небесам. Он видел вдалеке красные крыши городских магазинов и соборов.

Эти мягкие, горячие руки больше его не касались, и он был этому рад. Он уверял себя, что вовсе не разочарован.

Он решительно спрыгнул с балкона. Падал вниз, вниз. Один взмах крыльев – он поднялся. Еще один, и он взлетел выше. Повернул налево, направляясь на север. Увидев фасад крепости, он заметил Сабина, выскакивающего из джипа с Гвен на руках – истекающей кровью и потерявшей сознание.

Аэрон хотел остановиться, помочь, но вместо этого стал махать крыльями быстрее, сильнее.

Парис прежде всего. Сейчас и всегда, Парис для него на первом месте.