Текст книги "Лжецы и любовники (Русские разборки)"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Глава 25

– Иди за мной. – Беверли поманила Либерти. – У меня есть несколько минут, давай займусь твоими бровями.

– Я не уверена, что… – замялась Либерти, опасаясь, что Беверли ее изуродует. Ей самой ее густые брови нравились, они придавали изюминку ее лицу – так считала Либерти.

– Не спорь, сестренка, сама увидишь, – перебила Беверли. – Сделаю бесплатно, так что идем.

– Ну, ладно, – уступила Либерти и встала. Почему бы нет? В конце концов, терять нечего – кроме бровей. К тому же Деймон Доннел с час назад отбыл, так что самое важное событие уже состоялось.

Они прошли в гримерную, где Беверли усадила ее в кресло, накинула на плечи полотенце и сказала:

– Наверняка тебе это сто раз говорили. А теперь и я скажу. У тебя прелестная мордашка, великолепно вылепленная. Никогда не думала поработать моделью?

– Да нет… – ответила Либерти, разглядывая себя в зеркало. – Меня работа модели не привлекает. Я певица.

– И работа есть? – уточнила Беверли.

– Да, – вздохнула Либерти. – Работа официантки.

– А ты хоть отдаешь себе отчет, что с такой внешностью ты могла бы зашибать бешеные бабки?

– Правда?

– А то! – Беверли отступила на шаг, изучая лицо Либерти. – Если хочешь, могу свести тебя с агентом, а?

Что за чудный день! Сперва Деймон, теперь это. Дела определенно идут на лад.

– С чего вдруг вы ко мне так добры? – не удержалась она.

– С того, что я через все это сама прошла. И официанткой тоже работала, – пояснила Беверли. – Да уж… И отлично знаю, каково это – когда с тобой обращаются так, словно тебя не существует.

– Вы все понимаете, – сказала Либерти, дивясь на эту женщину в сногсшибательном костюме от Армани.

– Я ведь как гримером стала? Мне тоже кто-то помог, – продолжала Беверли. – Так что… когда могу – всегда стараюсь помогать.

– Но вы такая красивая! – проговорила Либерти. – Почему вы сами-то не модель?

– Мне нравится моя работа, – ответила та. – Меня все устраивает. К тому же стара я уже моделью быть. Мне скоро тридцать.

– Много!

– Для модельного бизнеса – очень много. – Беверли кивнула. – Там таких называют динозаврами.

– Кого, например?

– Синди Кроуфорд, Линду Эвангелисту, – небрежно бросила Беверли. – Всех, кому за тридцать.

– Вот это да!

– Так что скажешь? Не хочешь попробовать? Заработать настоящие деньги? У Уитни Хьюстон так и получилось: она сначала стала преуспевающей моделью, а уж потом певицей.

– Может, поймать вас на слове? – неуверенно произнесла Либерти.

– Обязательно! – поддержала Беверли, доставая смертоносный пинцет. – А теперь сиди спокойно, не шевелись, сейчас мы с твоими бровками разберемся.

Либерти со страхом поняла, что отказываться поздно.

– Откинь голову назад и расслабься, – приободрила ее Беверли.

– А больно не будет?

– Немножко, может, и будет. – Беверли стала выщипывать волоски.

– Ой! – закричала Либерти, чуть не выпрыгнув из кресла. – Больно!

– А ты как думала? – небрежно отозвалась Беверли. – Красота требует жертв. Сама никогда не выщипывала?

– Нет, – скривилась Либерти.

– Оно и видно. У тебя тут прямо заросли.

– Ой!

– Можно было бы использовать воск, это не так больно, но у меня с собой ничего нет.

– Боль я могу терпеть, – проговорила Либерти, стиснув зубы, – если хорошо получится.

– Страдай, девочка. Можешь мне поверить, бразильская эпиляция намного хуже.

– А это что такое?

– Э, да ты, я вижу, совсем зеленая.

Либерти закрыла глаза и стала представлять себе возможный результат. Синди вечно роется в журналах мод и тычет ей в нос старые фотографии Мадонны и Дженнифер Лопес. Когда-то у обеих были очень густые брови, а теперь обе выглядят намного интереснее. Может, их успех связан с бровями?

Да, точно!

– Как, по-вашему, продвигаются съемки клипа? – спросила она, чтобы отвлечься от болезненной процедуры.

– Да грохоту больно много. К этому стилю надо привыкнуть.

– А вы с этим Джимми знакомы?

– Я их всех знаю, – ответила Беверли. – Чай, в одних клубах тусуемся.

– Интересно, наверное, все время со звездами?

– Да, Джимми крутой парень. Сейчас он на подъеме – если не профукает свой шанс.

– Мне его музыка нравится, а слова – нет. – Либерти вроде бы притерпелась к боли. – Я мистеру Доннелу так и сказала.

Беверли замерла.

– Ты так и сказала Деймону, что слова тебе не нравятся? – переспросила она изумленно.

– А что? – невинно спросила Либерти. – Не надо было?

Беверли рассмеялась и помотала головой.

– Мистеру Деймону никто не высказывает своего мнения. Он же царь и бог.

– Ну, – беспечно проговорила Либерти, – он меня сам спросил.

– Да?

– Я сказала, что музыка мне нравится, а стихи чересчур сексистские. Как и клип. Надо было такое придумать, чтобы девушки трясли перед камерой телесами? Как это понимать?

– Именно этого хочет публика, – заметила Беверли. – После таких откровенных клипов диски на «ура» расходятся.

– Тем хуже!

Беверли продолжила колдовать над бровями.

– А ты чем хочешь народ удивить?

– Я исполняю свои песни. Ну, как…

– Как кто? Дайана Кролл?

– Нет, она джаз поет. И вообще, я не люблю аналогий. У меня мама была певица, – грустно добавила она, припомнив старые времена, когда Дайан еще выступала. – Я, можно сказать, выросла среди музыкантов. Я была помешана на Шаде.

– А-а, «Ловелас» – это классика, – согласилась Беверли. – Ты тоже в таком ключе?

– И да, и нет. Надеюсь все же, что я никого не повторяю. Я Деймону сказала… Я могу называть его Деймоном?

– Не знаю, – ухмыльнулась Беверли. – Сама-то как считаешь? Можешь?

– А почему нет?

– Долго ты с ним разговаривала?

– Достаточно долго, чтобы он успел дать мне визитку и предложил привезти ему кассету с записью.

– Ты там поосторожнее, – предостерегла Беверли. – У них у всех одно на уме. Известно что. Пусть он царь и бог, но в глубине души такой же кобель, как все мужики.

– Это я понимаю, – сказала Либерти. – Но он ведь женат, кажется?

– Да, женат. Женатее не бывает. А его старая карга… Не советую тебе с ней связываться! Ни в коем случае!

– Не собираюсь.

– Ташмир – настоящая хищница, – предупредила Беверли. – Если она тебя застукает со своим мужиком, то вышибет из тебя душу восьмисотдолларовыми шпильками. Я серьезно говорю!

Сразу как объявили перерыв, Синди подхватила подругу под руку и потащила к столу с закусками.

– Умираю с голоду, – пожаловалась она и набила рот чипсами, запивая кока-колой из банки. – У меня от этих танцев уже ноги подкашиваются.

– У тебя отлично получается, – похвалила Либерти. – Смотришься намного лучше остальных. Из всех них ты самая соблазнительная.

– А большая у меня задница? – спросила Синди, продолжая налегать на чипсы. – Огромная? Или ничего?

– Говорю тебе, это то, что нужно. Операторы и осветители слюной изошли.

– Еще бы, – согласилась Синди и взяла себе печенье. – Эй, а с тобой-то что случилось? Ты какая-то не такая.

– Беверли мне брови выщипала. Нравится?

– Небо и земля! Так намного лучше, – сказала Синди, жуя печенье. – Может, и мне сделать? Как думаешь?

– Забудь про брови, у меня другие новости есть, – перебила Либерти и поведала Синди о своем разговоре с Деймоном.

– Вот это да! – Синди разинула рот. – Я так и знала, что это будет знаменательный день.

– Да… – мечтательно проговорила Либерти. – Он был без своих дурацких очков. И знаешь – у него такие красивые глаза! Такие проникновенные и одновременно сексуальные.

– Что?

– Что слышала.

– Вот те на! – Синди ни на секунду не переставала жевать. – Я что-то не врубаюсь. Он же женат, забыла? А у нас с тобой железное правило: к женатым на пушечный выстрел не подходить.

– Я же не в этом смысле. Просто у него очень выразительные глаза. Будто он тебя насквозь видит. Ну, ты понимаешь… такой пронзительный взгляд.

– Ну ты даешь! – протянула Синди. – Ты, часом, не влюбилась?

– Не влюбилась! – возмутилась Либерти.

Синди с сомнением хмыкнула и глотнула кока-колы.

– Вот погоди, Кев узнает, с кем ты познакомилась.

– А Кеву я говорить не собираюсь.

– Как это?

– Сначала отнесу Деймону кассету и посмотрю, что из этого выйдет. А уж тогда…

– Ах, он уже и Деймон? – поддела Синди. – А куда подевался мистер Доннел?

– Синди, кончай дурака валять, мы серьезно разговариваем!

– Бедняга Кев! – Синди вздохнула.

– С чего это он бедняга?

– А с того, что ты слишком серьезно все восприняла, а это чревато, – нараспев произнесла Синди.

– Деймон Доннел – это работа, – строго произнесла Либерти. – Вдруг он мне пробиться поможет?

– Ну конечно, поможет. С его большими выразительными глазами и большим выразительным членом.

– Какая ты вредная! Все совсем не так.

– Все с самого начала было так, сестренка. С того дня, как ты положила на него свои очаровательные зеленые глазки.

– Это потому, что я восхищаюсь его талантом. Он не такой, как все.

– Они все не такие, как все – когда у них эрекция.

– Хватит, Синди. Перестань!

– Перестану, если ты перестанешь.

После обеда на площадке появилась Ванесса, модная нынче девица, снявшаяся в нескольких клипах, в том числе с Ашером. О чем она усиленно трезвонила на каждом углу.

Ванесса была пуэрториканка, смуглая знойная искусительница, с волосами до пояса, гибким телом и фантастическим самомнением. Она мнила себя звездой и держалась соответственно. Ее роль в клипе заключалась в том, чтобы виться вокруг Прыткого Джимми, в то время как так называемые толстухи, в разной степени раздетости, колышут вокруг них телесами.

– Ходячая стерва, – шепнула Беверли. – Меня к ней не подпускают. Всюду таскает своих гримеров – вот пусть и насладятся.

В алом платье с разрезом, Ванесса так и льнула к Джимми, а тот не возражал.

После двух дублей Ванесса показала свой норов. Она шагнула к режиссеру и принялась высказывать ему замечания. Говорила она с явным бруклинским акцентом.

– Парень, мне не по душе, как у вас тут дело поставлено. Как вы меня снимаете? Что это за гребаный свет? Все сначала.

Малик был недоволен. Какое-то время он ее слушал. Потом, когда к разговору стал проявлять интерес Джимми, Малик рассвирепел и объявил Ванессе, что, если ей что-то не нравится, она может отваливать.

Она отвалила.

Малик тут же объявил перерыв, отошел в сторонку и набрал номер.

Через пару минут он прямиком направился к Либерти.

– Кажется, это ты сегодня с Деймоном говорила, да? – Та кивнула. – Тебя вроде бы Либерти зовут? – Она опять кивнула. – О'кей, Либерти, тебе, похоже, подфартило.

– Что?

– Деймон хочет, чтобы ты снималась в клипе.

– Я?

– Да, ты.

– В каком качестве? – не поняла она.

– Вместо Ванессы.

– Я… я пою, а не танцую.

– А Ванесса что? Танцует? – усмехнулся он. – По-моему, нет.

– Но…

– Послушай меня. – Он начинал терять терпение. – Тебе надо только делать то, что делала она – виться вокруг Джимми и изображать страсть. Это ты можешь?

– Вы, может, не заметили, но у меня подвернута лодыжка и ожог на руке.

– Руку закроем, а двигать ногами тебе не придется. Льни к нему – и все.

– Послушайте, я…

– Бев, Фантазия! – позвал Малик, не дав ей договорить. – Идите сюда! Деймон хочет, чтобы эта девушка выглядела как надо. Нарисуйте ей лицо, волосы удлините – короче, все сделайте, как положено. Фантазия, посмотри, платье Ванессы на нее налезет? И надо какими-нибудь перьями ей руку прикрыть. За работу, дамы, мы и так выбились из графика.

Либерти покачала головой. Что за день? Чем она это заслужила?

А с другой стороны – почему бы и нет? Разве она не молила судьбу об удаче?

Беверли отвела ее назад в гримерную и опять усадила в кресло.

– Видишь, что значит – брови выщипаны? – усмехнулась она. – Так, девочка, сейчас мы тебя красивой сделаем.

– Это какой-то сон! – Либерти все качала головой. – Разве так бывает?

– Деймон дал команду – все под козырек. – Беверли отступила назад и критическим взором оглядела Либерти. – Надо полагать, ты ему приглянулась. А сколько заплатят, не сказали?

– Об этом разговора не было. Попросить столько же, сколько Синди платят?

– И думать не смей! – возмутилась Беверли и принялась влажной губкой накладывать ей на лицо основу под грим. – Проси тысячу баксов, потому что ты в главной роли.

– Тысячу? – Либерти не поверила своим ушам. – Они ни за что не согласятся. Это же куча денег!

– Хочешь, я им скажу? – предложила Беверли. – У меня с этими ребятами разговор короткий.

– А можете?

– Запросто. А ты, когда станешь звездой, возьмешь меня персональным гримером. Да, и еще: если кто спросит – ты в профсоюзе.

– А ничего, что это неправда?

– Девочка, – покачала головой Беверли, – тебе еще учиться и учиться. В делах ничего не смыслишь. Сколько тебе лет?

– Девятнадцать. Я смыслю. Я уже немного покрутилась.

– Девятнадцать? Сущий ребенок. И раз большой испорченный дядя Деймон положил на тебя глаз – будь очень и очень осторожна.

– В каком смысле?

– Я тебе уже говорила и могу повторить: Деймон играет по-крупному. – Беверли пальцем наложила ей на веки тускло-медные тени. – Очень и очень по-крупному.

– Главное – чтобы ему моя кассета понравилась.

– И что ты тогда станешь делать? – спросила Беверли, придирчиво оглядывая свою работу. – Думаешь, переспишь с ним и получишь контракт на диск? Если таков твой план, советую сперва подписать контракт.

Либерти пожала плечами.

– Пока у меня никакого плана нет.

– У тебя, может, и нет, а у Деймона уже наверняка есть.

– Вы же сами сказали, он женат.

– В мире хип-хопа брак ничего не значит. – Беверли достала бежевый блеск для губ. – Для этих ребят это как спорт, трахаться направо и налево для них привычное дело. Да уж… – она закатила глаза, – я бы тебе столько порассказала!

– Вы как будто разочарованы в жизни, – вздохнула Либерти. – Не может быть, чтобы они все были такие.

– Ты, конечно, можешь думать что угодно, но я говорю тебе сущую правду.

– Если она такая, правда, то это очень грустно.

– Позволь рассказать тебе, как действуют эти ребята, – сказала Беверли. – Находят красивую девочку, пользуют ее, пока не надоест, и отваливают. Да, и еще: если застукает жена, они просто везут ее в ювелирный магазин и покупают очередное кольцо с бриллиантом в десять каратов. А что такого? У них все измеряется деньгами.

– Зачем вы все это мне рассказываете?

– Затем, что тебе тут все в новинку. А еще потому, что ты редкая красавица – особенно теперь, когда я поработала над твоими бровями.

– Спасибо вам. Значит, все это – благодаря бровям?

– Слушай меня и мотай на ус. Деймон любит красивых девочек. Он как Принц. Все лучшее подгребает под себя. И в данный момент это ты.

– Знаете, Бев, что бы ни думали, я кое-что уже повидала. Когда работаешь официанткой, быстро учишься понимать, что именно нужно мужикам. У меня и парень есть. Говорю вам: я за себя постоять умею!

– Не сомневаюсь. Только теперь ты переходишь в другую, новую для себя лигу, и я призываю тебя к осторожности.

– Хорошо.

– Не верь ни в какую лесть и обещания. Станут обещаниями кормить – непременно советуйся с адвокатом и фиксируй все на бумаге.

– Спасибо, это хороший совет.

– И бесплатный к тому же, – добавила Беверли, нанося Либерти темные румяна.

– Одна беда – адвоката у меня нет, – жалобно проговорила Либерти.

– М-ммм… – Беверли улыбнулась. – Почему-то меня это не удивляет.

Глава 26

Когда Джет прибыл на съемочную площадку, Беверли еще колдовала над лицом Либерти.

– Покрутись здесь чуток, – сказала Беверли, на секунду оторвавшись от дела, чтобы чмокнуть его в щечку. – Я скоро закончу.

– Нет, – возразил он. – Рэп – это не для меня. Мне надо идти.

– Ну, тогда хоть с Либерти познакомься, раз уж зашел.

– Кто такая Либерти?

– Восходящая звезда. – Беверли подмигнула Либерти. – И она перед тобой.

– Привет, – сказал Джет, мельком взглянув на девушку в зеркало.

– Привет, – отозвалась та таким же безразличным тоном.

Тот факт, что они едва обменялись взглядами, Беверли поразил: она не сомневалась, что Джет моментально начнет увиваться вокруг этакой красотки. Может, он и впрямь влюбился?

– Позвонил? – спросила она, продолжая работать.

– Набирал несколько раз – никто не подходит. – Он сжал кулаки. – Похоже, придется ждать до понедельника.

Тут его осенило, что в понедельник в Нью-Йорке уже будет Джанна. Черт! Как все сложно!

– Хочешь чего-нибудь? Кофе, например? – предложила Беверли.

– Нет, Бев, спасибо. Ты занята, я лучше пойду. Потом созвонимся.

Он вышел со студии и направился домой, а по дороге вспомнил, что надо бы матери позвонить. Его стала мучить совесть. Едва приехав к Сэму, он немедленно взялся за телефон – чтобы не передумать. Эди сняла трубку.

– Мам?

– Давненько меня так никто не называл, – ответила Эди сравнительно трезвым голосом.

– Это Джет, – сказал он и тут же потянулся за сигаретой.

– Я догадалась. Кроме тебя, мамой меня никто не величает, ты ведь мой единственный сын. Давно не общались, – с укором проговорила она.

– Я же теперь в Италии живу, – ответил он. Не больно она рада его слышать. – И тебе это известно.

– А сейчас-то ты где?

– Сейчас – в Нью-Йорке. Прилетел на несколько дней.

– Зачем?

– С Редом повидаться, – пояснил он, понимая, что мать это не обрадует.

– С этим мерзавцем! – с горечью сказала Эди. – Зачем он тебе нужен?

– Сам вызвал. И билет прислал.

– А-а, – надулась Эди. – Он тебя вызвал – и ты тут как тут.

– Да, мам, – признал он. – Я тут как тут. Но он мой отец, а леди Джейн сказала, что дело срочное.

– Ты и с ней говорил? С этой ведьмой?

– Это она мне звонила, – оправдывался Джет. – А когда они билет оплатили, я решил, почему бы не слетать на халяву. Заодно и тебя повидаю.

– Халявы не бывает, Джет, – поучительно сказала Эди. – За все рано или поздно приходится платить.

– Все может быть, – согласился он и глубоко затянулся.

– Твоего отца только могила исправит, – категорично заявила Эди.

– Согласен.

– Когда мы с тобой увидимся?

– А ты хочешь? – ответил он, припоминая, как они поссорились в прошлый раз. Он даже не помнил, из-за чего.

– Хочешь, приезжай завтра? – предложила она. – Я буду дома. Я всегда дома.

– Не знаю, мам, – ответил он. – Мне надо кое-кого встретить в аэропорту, а вечером я обещал Максу быть на репетиции его свадьбы.

– Максу? – удивилась она. – С каких это пор вы с ним стали друзьями?

– Он меня пригласил, я решил пойти.

– Зачем?

– Послушай, – сказал Джет, меняя тему, – а самой тебе в город не с руки?

– Что я там забыла? – огрызнулась она. – Ненавижу этот город! Как и всякое место, где вынуждена дышать одним воздухом с Редом Даймондом.

– Тогда на неделе попробуем встретиться. Последовало долгое молчание. Наконец Эди сказала:

– Ты его уже видел?

– Кого? – Джет прикинулся дурачком, хотя отлично понял вопрос.

– А ты на кого подумал? – вспылила Эди. – Этого сукина сына, который был моим мужем.

– А… Да, видел, – ответил Джет небрежно. – Он заявился к Максу на мальчишник.

– Да что у вас там такое? Семья воссоединяется, что ли? – У нее слегка заплетался язык. – Откуда-то вдруг Макс взялся. Твоя семья – это я, а не сводные братья.

– Я знаю, мам.

– И Крис там? – спросила она, решив вызнать все до конца.

– Да, он тоже здесь.

– Тебе известно, что это он оплатил твою поездку в Италию и лечение?

– Откуда ты знаешь?

– У меня свои источники. Ты должен его отблагодарить. Не сомневаюсь, Макс даже копейки не дал. Скупердяй! – добавила она с негодованием. – Яблоко от яблони…

В трубке послышался звон льда в бокале – еще один знакомый с детства звук. Эди всегда начинала день со стаканом в руке, это было одно из его самых ранних воспоминаний.

– Мам, с тобой все в порядке? – осторожно поинтересовался он. – Ты там не пьешь?

– Выпила стакан воды, – воинственно ответила Эди. – Разрешаешь, мистер исправившийся алкоголик?

Во избежание ссоры Джет поспешил сменить тему.

– Ты… У тебя сейчас кто-нибудь есть? – небрежно спросил он. – Какой-нибудь юный жеребчик?

– Не твое собачье дело! – огрызнулась она, явно под градусом. – И уж постарайся вести себя прилично с моими друзьями, а то я помню, как в прошлый раз тебя учили уму-разуму.

Отлично. Дивные воспоминания. Хоть он и был обкуренный, но отлично помнил, какого подонка она тогда содержала.

Велика важность, отпустил несколько реплик в адрес неудачника. Откуда ему было знать, что он из профессиональных боксеров?

– Мам, я тебе завтра позвоню. – Джету захотелось положить трубку.

– Валяй, – пробурчала Эди. – Если время найдешь. Джет положил трубку и затушил сигарету. Что ей точно удалось, так это испортить ему настроение.

Но в этом, увы, не было ничего нового.

Макс разволновался. Какую игру затеяла Марина? И как ему это узнать?

Все это так подозрительно. Сначала в контору заявляется Владимир, затем Марина начинает уверять, что никогда не была замужем за этим русским, зная, что он видел документы.

Подлинные или фальшивка? Может, обратиться к эксперту?

Нет, этого делать нельзя. Нельзя втягивать посторонних и посвящать их в свои проблемы.

Черт бы их всех побрал! Он оказался в дурацком положении.

Он позвонил Эми.

– На нашу встречу ты так и не приехала, – упрекнул он, с готовностью вымещая на ней свое плохое настроение.

– Прости! Я не виновата. У бабушки был приступ общительности, я никак не могла улизнуть.

– А как она поживает? – смягчился Макс, понимая, что зря набросился на невесту.

– Для своих девяноста лет – прекрасно, – оживилась Эми. – Выглядит так, что никто и не задумается о ее возрасте.

Эми засмеялась.

Макс хранил молчание. Ему было не до смеха. Потом сказал:

– Тогда вечером поужинаем вместе? Только ты и я.

– А я собиралась лечь пораньше, – ответила Эми неуверенно.

– Обещаю, что доставлю тебя домой в пристойное время. Снова наступило молчание. Его нарушила Эми.

– Макс, у тебя все в порядке? – спросила она.

– Я же тебе говорил: у меня голова забита работой. Позже поговорим.

– Хорошо, – согласилась Эми. Теперь ее мучила совесть, что перспектива провести вечер вдвоем с Максом не привела ее в восторг.

– В восемь я за тобой заеду, – сказал он, продолжая думать о Марине и о том, что за коварный план она вынашивает. Надо же, удумала: пятьдесят штук за убийство человека, а платить кто будет? Конечно, он!

Ну, нет, он не даст себя одурачить.

Крис приехал к Джонатану Гуди с готовым решением: он слетает на несколько часов в Лос-Анджелес – и сразу назад, чтобы успеть к отцу в назначенное время. Дело было не только в пострадавшем от стихии доме. Куда важнее был сейф, в котором в данный момент находились двести пятьдесят тысяч долларов наличными, приготовленные для отправки в Вегас Росу Джаганте. Нельзя оставить эти деньги без присмотра.

Нью-йоркская квартира Джонатана, некогда запечатленная на обложке журнала «Архитектурный дайджест», а также на восьми страницах в середине номера, была живым воплощением современного стиля. Архитектура была его слабостью, он отдавал предпочтение чистым линиям, простоте форм и лишенной украшательств мебели.

Дверь открыл сам актер. Он был босиком, в мятых домашних брюках и свободной рубашке и выглядел озабоченным. Свиты нигде не было видно.

– Что случилось? – спросил Крис, войдя в квартиру.

– Случилось нечто весьма постыдное, – ответил Джонатан и повел Криса на стерильно чистую кухню.

– Как всегда, когда меня срочно вызывают на дом, – хмыкнул Крис и примостился на барной табуретке с хромированными ножками. – Не переживай, Джон, я все это уже слышал, и много раз.

– Сделать тебе витаминный коктейль? – предложил Джонатан и занялся измельчением манго, бананов и папайи. Потом закинул все в блендер и долил рисовым молоком.

– Да нет… – отказался Крис. – Я вчера малость злоупотребил… Теперь вот маюсь. Я лучше выпью кофе – если ты мне его сделаешь.

– От кофе один вред, – прокомментировал Джонатан. – Я его даже в доме не держу.

– Ладно, повторяю вопрос: что стряслось? – сказал Крис.

Джонатан включил блендер и долго молча смотрел, как крутятся и давятся кусочки фруктов. Потом выключил, налил получившуюся смесь в высокий стакан и протяжно вздохнул.

– Видишь ли, есть вещи, которые не хочется выставлять напоказ, особенно если ты актер.

– Ты это о чем?

– Не то чтобы я этого стыдился, но если это выйдет наружу – моей карьере конец.

– Дальше, – подбодрил Крис.

– Ну… – Джонатан залпом осушил стакан, – временами я сбиваюсь на кривую дорожку.

– Интересно какую? – спросил Крис, начиная догадываться.

– Послушай, Крис, я не собираюсь ничего от тебя утаивать, – быстро заговорил Джонатан, – но, пожалуйста, пусть это останется между нами. Хорошо?

– Конечно.

Джонатан поставил стакан на стойку.

– Я голубой, – произнес он едва слышно.

– Я так понял, возникла проблема?

– И очень большая, – ответил Джонатан. – Вчера я кое с кем познакомился.

– Да? – спросил Крис, уже предвкушая продолжение.

– Симпатичный, приятный, – продолжал Джонатан. – Я не люблю мужланов. Я пригласил его сюда, и мы отлично провели время.

– Можно, перебью? – спросил Крис, разминая пальцы.

– Валяй.

– А где была твоя девушка?

– У нас с ней уговор. Она, понимаешь, увлекается женщинами. Мы решили, что с точки зрения карьеры лучше изображать натуралов. И до сих пор успешно дурили прессу.

– Я вижу, дальше – больше, – прокомментировал Крис.

Джонатан провел рукой по густым волосам.

– Я понимаю, тебя это шокирует, – произнес он, и на его свойской физиономии появилось не свойственное ей серьезное выражение.

– Меня? – удивился Крис. – Джонатан, я человек широких взглядов. Что бы ты ни делал – меня не касается. Абсолютно.

– Вот этим ты мне и нравишься, – сказал Джонатан, радуясь, что не пришлось выслушивать нотации.

– Рассказывай, что дальше было.

– Дальше… мы с этим парнем развлекались, а когда он собрался уходить, я ему предложил денег.

– Он что, профессионал?

– Нет, и в тот момент, как я попытался сунуть ему деньги, я понял, что совершаю большую ошибку.

– Как он отреагировал? – Крис мысленно рисовал себе эту сцену.

– Страшно оскорбился и разозлился. Стал на меня орать: «Кем ты себя возомнил? Думаешь, весь мир купить можешь? Знаменитость, которая прячет свои маленькие тайны! Так вот, сообщаю: ты не можешь всех купить. Я в мгновение ока не оставлю камня на камне от твоего благопристойного имиджа».

– Что потом?

– Он спрашивает: «Угадай, что я, по-твоему, теперь стану делать?»

– Я говорю: «Понятия не имею».

– Ну, дальше, дальше!

– Оказалось? он журналист из известного гей-журнала. Короче, вчера меня поимели в буквальном смысле, а теперь будут иметь в фигуральном, что намного хуже. Крис, что нам делать? Что, черт возьми, делать?