Текст книги "Ангелы Опустошения"

Автор книги: Джек Керуак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

40

Однажды утром я нахожу медвежьи испражнения и следы там где невидимое чудовище брало замерзшие затвердевшие банки молока и сжимало их своими апокалиптическими лапами и прокусывало одним безумным острым зубом, пытаясь высосать прокисшую пасту – Ни разу не увиденный, и в туманном сумраке я сижу и смотрю вниз с таинственного Хребта Голода с его потерявшимися в тумане елями и горбато уходящими в невидимость горами, и туманный ветер дует себе мимо будто слабенькая метелица, и где-то в Дзен-ском Таинственном Тумане бродит Медведь, Исконный Медведь – все это его дом, его подворье, его царство. Царь Медведь который мог бы расплющить мою голову в лапах и сломать мне хребет как палку – Царь Медведь с его таинственной черной кучей навоза у моей мусорной ямы – Пусть Чарли валяется в каюте почитывая журнал, а я пою в тумане, Медведь может прийти и забрать нас всех – Как громадна должна быть эта сила – Он осторожная молчаливая тварь подползающая ко мне с интересом в глазах из туманных неведомостей Горловины Молнии – В сером ветре Осени Знак Медведя – Медведь утащит меня к себе в колыбельку – На своем могуществе он носит печать крови и пробужденья – Пальцы его ног перепончаты и мощны – говорят его можно учуять по ветру за сотню ярдов – Его глаза сверкают в лунном свете – Они с оленями избегают друг друга – Он не явит себя в тайне тихих туманных теней, хоть я и вглядываюсь весь день, как будто он непостижимый Медведь в которого нельзя проникнуть взглядом – Он владеет всем Северо-Западом и всем Снегом и повелевает всеми горами – Он рыщет средь неведомых озер и ранним утром от жемчужного чистого света затеняющего ели горных склонов помаргивает уважительно – У него за спиной тысячелетья такого рысканья – Он видел как приходили и уходили Индейцы и Красные Мундиры, и вновь увидит – Он непрерывно слышит утешающий восхищающий рвущийся шелест тишины, если не выходит к ручьям, он постоянно осознает ту легкую материю, из которой соткан мир, и никогда не рассуждает, ничего не подразумевает, ни дыханьем не жалуется, но грызет и лапает и тяжело ковыляет среди коряг не обращая никакого внимания на неодушевленные вещи или же одушевленные – Его большая пасть чавкает в ночи, я слышу ее из-за гор под светом звезд – Скоро выйдет он из тумана, огромный, и придет и посмотрит мне в окно громадными горящими глазами – Он Авалокитешвара-Медведь

 
Я жду его
 

41

Посреди моего полночного сна вдруг начинается дождливый сезон и дождь тяжело льет на весь лес включая большой пожар на Ручьях Макаллистере и Громовом, пока люди дрожат в лесах я лежу в своем тепленьком как гренок спальнике и вижу сны – Мне и впрямь снятся сны о холодном сером бассейне в котором я плаваю, он предположительно принадлежит Коди и Эвелин, в моей сонной голове льет будь здоров, я гордо выхожу из бассейна и иду шарить в леднике, «два сына» Коди (на самом деле Томми и Брюси Палмеры) играют на кровати, они видят как я ищу масло – «Слушай – теперь слышишь шум» (в смысле шум моей фуражировки) (как шорох крысы)  – Я не обращаю внимания, сажусь и принимаюсь за гренок с изюмом и маслом а Эвелин приходит домой и видит меня и я гордо хвастаюсь как я плавал – Мне кажется она за-видюще пожирает глазами мой гренок но говорит «Ты что не можешь ничего лучше взять поесть?» – Проездом через то чем является все, будто Татхагата, я вновь возникаю во Фриско шагаю в сторону Скид-Роу-стрит которая как Хауард-стрит но не Хауард-стрит как Западная 17-я в старом Канзас-Сити и там полно притончиков с хлопающими дверьми, идя по ней я вижу целые полки дешевого вина в лавках и большой бар куда ходят все мужики и бичи, «Дилби», на углу, и одновременно я вижу статью в газете про диких парней из вашингтонской Округа Колумбии колонии (рыжие, неотесанные на вид черноволосые угонщики машин, крутые и молодые) они сидят на лавочке в парке перед зданием Администрации Штата только что из тюряги и на фото в новостях мимо проходит брюнеточка в джинсах посасывает бутылочку кока-колы и в статье говорится что она известная шалопайка и соблазнительница которая отправила в колонию десятки парней за то что те пытались ее склеить хотя она выпендривается перед ними (как на фотке) нарочно, видно как мальчишки развалились на лавочке и пялятся на нее, улыбаясь в объектив, во сне я зол на нее за то что она такая сука но когда просыпаюсь понимаю что все это лишь убогие уловки на которые она пускается чтоб один из этих мальчишек оплодотворил ее чтоб она стала мягонькой и мамолюбой с крохотным ребятеночком у груди, Мадонна Внезапно – Я вижу как та же самая банда мальчишек теперь идет в «Дилби», вряд ли сам туда пойду – По всему Бродвею и Чайнатауну брожу я ища чем бы развлечься но везде этот блеклый Фриско Снов где только деревянные домики и деревянные бары и погреба и подземные пещеры а больше и нет ничего, как Фриско в 1849-м судя по внешнему виду, если не считать гнетущих обнеоненных баров типа сиэтлских, и дождя – Я просыпаюсь от этих снов навстречу холодному дождливому северному ветру отмечающему окончание пожарного сезона – При попытке вспомнить подробности сна припоминаю слова Татхагаты сказанные Махамати: «Как думаешь, Махамати, будет ли такой человек – (стремящийся припомнить детали сновидения, поскольку это всего лишь сны)  – будет ли такой человек считаться мудрым или же глупым?» – О, Господь, я вижу все это —

 
Туман вскипающий с
    хребта – го́ры
Чисты
Туман перед пиком
     – сон
Продолжается
 

42

Человек основательный таких где угодно найти можно это старина Блэки Блейк с которым я познакомился на той неделе когда учился на курсах пожарных где мы все ходили в латунных касках и учились рыть противопожарные траншеи и тушить пожары пока те не погаснут намертво (проводили руками над холодными угольями) и еще как читать азимуты и вертикальные углы пожароискателей которые вращаются и показывают на все стороны света поэтому так можно засечь местоположение обнаруженного пожара – Блэки Блейк, он объездчик Ледникового Района, мне его отрекомендовал как клевого старпера Джарри Вагнер – Джарри из-за обвинений в коммунистических симпатиях в колледже Рид (он вероятно заседал на всяких левых митингах и болтал как обычно про свою анархию) не допустили на эту правительственную пожарную службу после того как ФБР разнюхало (смешно, как будто у него связи с Москвой и он все бросит и будет там бегать и зажигать по ночам пожары и бежать потом обратно на пост или глушить радиосвязь со злорадным блеском в глазах выводя передатчик то на максимум то на минимум)  – Старина Блэки сказал: «По мне так очень глупо что парнишку отсюдова поперли – он был чертовски хороший пожарник и хороший наблюдатель и вообще хороший мальчик – Нынче кажется никому ничего и вякнуть нельзя сразу ФБР начнет расследовать – Что до меня то я и буду говорить что думаю и говорю что думаю – А достает меня, что они могут в черный список засунуть такого парнишку как нашего Джарри» (так Блэки и разговаривал)  – Старина Блэки, много лет в лесу, сам старинный батрак лесоповала и был тут еще во времена «Индустриальных рабочих мира» и Эвереттской бойни[22]22
  «ИРМ» – американская профсоюзная организация, основанная в 1905 г. Эвереттская бойня – самое кровавое событие в рабочем движении Тихоокеанского Северо-Запада США: расстрел парома с членами организации «ИРМ» у причала городка Эверетт, штат Орегон, 5 ноября 1916 г.


[Закрыть] столь известной по Дос Пассосу и анналам левых – Вот что мне нравится в Блэки его искренность, превыше всего прочего его Бетховенская Печаль, у него большие грустные темные глаза, ему шестьдесят, большой, сильный, большое брюхо, сильные ручищи, держится прямо – все его любят – «Чем бы Джарри ни стал заниматься я думаю ему всегда будет клево – знаешь у него была одна такая китайская девчонка в Сиэтле, О вот он веселился…» Блэки видит в Джарри молодого Блэки, поскольку Джарри тоже вырос на Северо-Западе, на хуторе в суровой глуши, в Восточном Орегоне, и всю свою юность лазил по этим скалам и разбивал палатки в недоступных горловинах и молился Татхагате на вершинах и забирался на такие чудовищности как Гора Олимп целиком и Бейкер – Я вижу как Джарри примеряется горным козлом к Хозомину – «И эти книжки читал,  – говорит Блэки,  – про Будду и все такое, до чего ловкий он парень этот Джарри» – На следующий год Блэки уходит на пенсию, не могу себе представить что он станет делать но у меня перед глазами видение как он ушел на большую долгую рыбалку и я вижу вот он сидит у ручья, опустив удочку, неподвижно смотрит в землю под ногами, печальный, огромный, как Бетховен, спрашивает себя а что есть Блэки Блейк в конце концов и что есть этот лес, с непокрытой головой в чащах высочайше совершенно зная что он непременно окажется проездом – В тот день когда наступает сезон дождей я слышу как Блэки по радио разговаривает со своим наблюдателем в Ледниковом Районе: «Теперь мне вот чего от тебя надо составь опись всего что у тебя там наверху есть и принесешь список с собой на станцию…» Он говорит: «Будешь принимать для меня информацию, тут лошадь у нас на тропе отбилась и мне надо сходить ее поймать» но я-то понимаю что Блэки просто хочется побыть на тропе, на природе, подальше от радио, среди лошадей, леса это его аве – И вот он идет Старина Блэки, огромный, искать лошадь в мокрых горных лесах, а в 8000 миль оттуда на холме с храмом в Японии его молодой почитатель и полуученик по знанию и полный ученик по лесам, Джарри, сидит медитируя под соснами чайного домика повторяя, с выбритой головой и сцепленными руками: «Наму Амида Буцу» – Япония в тумане такая же как и Северо-Западный Вашингтон в тумане, ощущающее существо то же самое, а Будда так же стар и истинен как и везде куда б ты ни пошел – Солнце тускло садится на Бомбей и Гонконг точно так же как тускло оно садится на Челмзфорд, Массачусетс.  – Я звал Ханьшаня в тумане – не было мне ответа —

 
Звучанье тишины
   вот все наставленья
Что получишь
 

– В беседе которая у меня была с Блэки от его искренней серьезности у меня мурашки по груди побежали – вечно так, и мужики есть мужики – Разве Блэки меньше мужик оттого что никогда не был женат и у него нет детей и он не подчинился повелению природы множить трупы самого себя? С его угрюмым темным лицом и набыченностью у печки и опущенными благочестивыми глазами, какой-нибудь дождливой ночью на следующую зиму, возникнут алмазные и лотосовые руки чтобы овить розой его чело (или провалиться мне) (оттого что не догадался) —

 
Опустошенье, Опустошенье
   где же ты
Заслужило свое имя?
 

43

В воскресенье просто потому что это воскресенье, я помню, то есть в камере памяти у меня в мозгу происходит судорога (О полая луна!) воскресенья у Тетушки Джинни в Линне, наверное когда еще был жив Дядя Кристоф, как раз когда я потягиваю восхитительно вкусный и очень горячий черный кофе после плотной еды – спагетти со сверхгустым соусом (три банки томатной пасты, 12 зубков чеснока, полчайной ложки душицы и весь базилик в пасте, и еще лук) и десерта из трех восхитительных кусочков арахисового масла смешанного с изюмом и черносливом (десерт достойный лорда!) наверное думаю про Тетю Джинни из-за послеобеденного довольства когда они сняв пиджаки бывало курили и попивали кофе и разговаривали – Просто потому что воскресенье я еще вспоминаю вьюжные воскресенья когда Па и я и Билли Арто играли в Футбольный Матч Джима Хэмилтона который выпускала «Игровая Компания Паркера», и опять-таки белая рубашка Па и дым его сигары и человеческое счастливое довольство в какой-то миг – включая наконец поскольку я меряю шагами дворик (туманный ветренохолодный) чтобы нагулять аппетит пока варятся мои спагетти, напоминая нервным тиком мозговой судороги как я ходил бывало в долгие вьюжные походы по воскресеньям перед обедом, разум забит под завязку шкатулками что переполняются воспоминаниями, какая-то тайна дергается тиком, судорогой, вот она вырывается наружу и так сладко чисто быть человеком я думаю – Стебель моего цветка в том что сердце мое болит от человеческого – Воскресенье – воскресенья у Пруста, да воскресенья в писаниях Нила Кэссади (упрятанных), воскресенья в наших сердцах, воскресенья давно покойных Мексиканских Грандов которые помнили Плазу Орисабы[23]23
  Орисаба – город в мексиканской провинции Веракрус, где в последние годы президентства Порфирио Диаса (1830–1915) произошла крупная забастовка рабочих, ставшая прелюдией к Мексиканской революции (1910).


[Закрыть] и церковные колокола переполняющие воздух как цветы

44

Чему научился я на Гваддавакамблэке? Я узнал что ненавижу себя поскольку сам по себе я всего лишь я сам и даже еще не он и как монотонно быть монокаменным – укладенным – утомленным – при мерным – при хи хи – Я научился разоценивать вещи сами по себе и Ханьшань без умный дал мне тряпку я не хочу ее – Я научился понял выучил никакого учения ничего – А И К – Обезумевая однажды днем думая вот так вот, осталась всего одна неделя а я не знаю что делать с собой, целых пять дней один за другим беспросветного дождя и холода, я хочу спуститься СРАЗУ ЖЕ потому что запах лука у меня на руках когда я подношу к губам голубику на горном склоне неожиданно напоминает мне запах гамбургеров и сырого лука и кофе и воды из бака с грязной посудой в обеденных павильончиках Мира куда я хочу возвратиться немедленно, сидя на табурете с гамбургером, зажигая окурок под кофе, пусть там будет дождь на стенах из красного кирпича а мне есть куда пойти и есть стихи которые надо написать о сердцах а не просто о скалах – Приключенье Опустошенья застигает меня когда я нахожу на донышке самого себя бездонное ничто хуже того даже не иллюзию – разум мой в лохмотьях —

45

Затем настает последний день Опустошения – «На крыльях быстрых как медитация» мир со щелчком становится на место когда я просыпаюсь (или «быстрых как мысли о любви»)  – Старая корка от бекона до сих пор валяется во дворе где бурундучки клевали и щипали ее всю неделю показывая свои миленькие беленькие пузики а иногда вставая застыв в трансе – Прилетели чудны́е вякающие птицы и голуби и ободрали начисто всю голубику у меня с травы – твари воздушные питаются от плодов травяных, как предсказано,  – мою голубику, это их голубика – каждая ягодка что я себе взял была бы с арбуз у них в кладовой – я лишил их двенадцати товарных составов – последний день на Опустошении, будет несложно трескать и трескаться – Теперь я иду на Омерзение и шлюхи вопят требуя горячей воды – Это все уходит еще к Джарри Вагнеру, то что я здесь, он показывал мне как лазить в горы (Маттерхорн сумасшедшей Осенью 1955 года когда все на Северном Пляже завывали от напряга религиозного бита и битового возбуждения зловещей кульминацией которого стало самоубийство Розмари, история уже рассказанная в этой Легенде[24]24
  Эти события описаны в романе Джека Керуака «Бродяги Дхармы» (1956). «Легенду Дулуоза», единое произведение, написанное подобно циклу романов французского писателя Марселя Пруста (1871–1922) «В поисках утраченного времени», составляют 14 книг. Техника «внутреннего монолога» Пруста сильно повлияла на манеру «автоматического письма» Джека Керуака.


[Закрыть])  – Джарри, как я уже сказал, показал мне как надо покупать рюкзак, пончо, пуховый спальник, походный кухонный набор и уходить в горы с таежным запасом изюма и орехов в мешочке – мой мешок прорезиненный изнутри и поэтому в предпоследнюю ночь на Опустошении когда я беру пожевать из него на десерт он, этот резиновый привкус изюма и орешков, возвращает мне целый потоп причин которые привели меня на Опустошение и в Горы, всю идею целиком которую мы разрабатывали вместе в долгих походах касательно «рюкзачной революции» с «миллионами Бродяг Дхармы» по всей Америке уходящими в горы медитировать и игнорировать общество О Йя Йои Йа дайте мне общество, дайте мне прелестнолицых шлюх с грузномускулистыми плечами полными богатого жирка и толстыми жемчужными щеками их руки засунуты вниз между юбками и голыми ногами (ах коленки с ямочками и да ямочки на лодыжке) вопящих «Agua Caliente»[25]25
  Горячей воды (исп.).


[Закрыть] своей мадам, лямочки их платьев спадают чуть ли не до локтя поэтому одна туго стянутая грудь видна почти что целиком, сила броска природы, и видишь мясистый кусочек ляжки где она встречается с подколенкой и видишь тьму которая уходит под – Не то чтобы Джарри отвергал все это, но довольно! довольно скал и деревьев и гарцующих птичек! Я хочу уйти туда где есть лампы и телефоны и смятые кушетки с женщинами на них, где есть густые толстые ковры для пальчиков ног, где драма бушует вся бездумная ибо в конце концов То-Что-Проездом-Через-Всё попросит ли того или иного?  – Что я стану делать со снегом? Я имею в виду с настоящим снегом, который в сентябре становится как лед и я больше не смогу уминать его в своих ведрах – Уж лучше я развяжу на спине завязки рыжеволосым дорогой Боженька и пойду бродить вдоль кирпичных стен вероломной сансары чем этот безрассудный шероховатый хребет полный жуков жалящих в гармонии и таинственных земных рокотов – Ах до чего милы полуденные дремы когда я бухался в траву, в Молчании, вслушиваясь в радарную тайну,  – и до чего милы последние закаты когда наконец я знал что они последние, опадающие словно совершенные красные моря за зазубренные скалы – Нет, Мехико в субботу вечером, ага у меня в комнате с шоколадными конфетами в коробке и Босуэлловым Джонсоном и ночником, или Париж Осенним днем наблюдая за детишками и их няньками в продуваемом ветром парке с чугунной оградой и старинным заиндевевшим памятником – ага, могила Бальзака – В Опустошении. Опустошение вызубрено, и под яростью мира где все втайне хорошо опустошения нет —

46

Стайки серых птичек весело спешат на камни двора, чуть-чуть озираются вокруг, затем начинают клевать какую-то мелочь – малыш-бурундучок беззаботно бегает среди них – Птички бросают беглый взгляд на трепещущую желтую бабочку – У меня позыв подбежать к двери и заорать «И а а а х» но это ужасно нарушит биение их крохотных сердечек – Я закрыл все ставни по четырем сторонам света и теперь сижу в затемненном доме с одною лишь дверью, открытой, допускающей яркий теплый солнечный свет и воздух и кажется что темнота пытается выдавить меня сквозь это последнее отверстие в мир – Сегодня мой последний день, я сижу и думаю о нем, интересно как чувствовали себя заключенные в свои последние дни после 20 лет в тюрьме – Я могу сидеть и ждать прихода соответствующего торжества – Анемометр и шест сняты, все разобрано, мне осталось лишь накрыть мусорную яму да вымыть котелки и до свиданья, радио тщательно завернуть и оставить да антенну под домом да туалет обильно засыпать известью – Как печально мое великое забронзовевшее лицо в стеклах окон с их темным фоном, черты на нем показывают половину пути в жизни, зрелый возраст почти что, и увядание и борьба все сходятся к сладкой победе золотой вечности – Абсолютное молчание, безветренный день, елочки высохли и побурели ну и летнее рождество окончилось и уже совсем скоро седые бураны завьюжат всю эту местность – Ни одни часы не тикают, ни один человек не томится, и молчаливы будут снег и скалы под ним и как всегда выситься будет Хозомин и скорбеть без печали навечно – Прощай, Опустошение, ты было добро ко мне – Пусть ангелы нерожденных и ангелы умерших трепещут над тобой облаком и орошают тебя приношениями из вечных цветов – То что проездом через всё прошло через меня и навсегда через мой карандаш и нечего больше сказать – Маленькие елочки скоро станут большими елями – Я швыряю последнюю банку в крутую лощину и слышу как она блямкает вниз все 1500 футов и вновь напоминает мне (из-за здоровенной свалки банок там внизу от 15 лет Наблюдателей) здоровенную свалку Лоуэлла по субботам когда мы играли среди ржавых буферов и вонючих куч и считали что это здорово, все это вместе включая старые машины надежды с костлявыми изработанными сцеплениями сваленные прямо под новую лощеную супермагистраль которая бежит от пустыря вокруг бульвара до Лоуренса – последний одинокий грохот моих жестянок Опустошения в долине пустоты, которому я внемлю, нагой, с удовлетворением – Давным-давно в самом начале мира вихрем было предупреждение что мы все сметены будем аки стружка и восплачем – Люди с усталыми глазами сейчас осознают это и ждут распада и тлена – и может быть у них еще есть сила любви в сердцах но все равно, я просто больше не знаю что означает это слово – Мне хочется лишь трубочки мороженого

47

За 63 дня я оставил столб испражнений высотой и размерами примерно с младенца – вот где женщины превосходят мужчин – Хозомин даже бровью не ведет – Венера восходит как кровь на востоке и это последняя ночь и тепло хоть зябкая Осенняя ночь с тайнами синей скалы и синего пространства – Через 24 часа после упомянутого времени я рассчитываю сидеть по-турецки у Реки Скагит на своем засыпанном опилками остатке пня с бутылкой портвейна – Привет вам звезды – Теперь я знаю в чем была тайна горного потока —

О’кей, довольно —

То что проездом через всё проездом и через кусочки изоляционного пластика который я вижу выброшен нет больше чем просто выброшен во двор а ведь он некогда был большой важной изоляцией для людей теперь же лишь то что есть, то что проездом через всё столь торжествующе что я поднимаю его и ору и в сердце своем Хо-Хо и швыряю его на запад в собирающейся тиши сумерек и он слегка парит небольшой черной штукенцией затем стукается оземь и вот и все – Этот блестящий кусочек коричневого пластика, когда я сказал что он блестящий кусочек коричневого пластика разве я утверждал что он истинно «блестящий кусочек коричневого пластика»? —

Так же и с этим и со мною и с вами —

Собрав все безмерности вокруг себя покровом я соскальзываю «Тарквиниевой хищною походкой»[26]26
  У. Шекспир, «Макбет», акт 2, сцена 1, пер. М. Лозинского. Секст Тарквиний – сын этрусского тирана Тарквиния Гордого, обесчестил добродетельную Лукрецию, жену Коллатина, которая затем покончила с собой (ок. 500 г. до н. э.).


[Закрыть] в сумрак предвиденного земного шара, виденье свободы вечности словно лампочка внезапно вспыхнувшая у меня в мозгу – просветление – новое пробуждение – похождения сырой гибкости сделанной из материала света треполесят и пустозвонят впереди, я зрю сквозь них все, ээ, арг, ойг, элло —

Подожди меня Чарли я спущусь с дождевым человечком – Вам всем видно что это никогда – Бейте в черный новый фраон – Да фа ла бара, ух мерья – слышите?  – А-а поебать, чувак, я устал пытаться и вычислять что же сказать: в любом случае ЭТО НЕ ВАЖНО – Eh maudit Christ de batême que s’am’fend![27]27
  Зд.: В Господа Бога душу мать! (фр.)


[Закрыть] – Как вообще хоть что-нибудь может кончиться?