Текст книги "Любовник Дождя"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

17

Гарольд Филипс вспотел, от висящего в воздухе табачного дыма у него болели глаза, да и вообще было не по себе. Только что у него состоялся весьма неприятный разговор с инспектором Мэллори. И теперь парень украдкой поглядывал на дежурного полицейского, с каменным лицом стоявшего в дверях.

Гарольд облизнул пересохшие губы.

– Долго еще?

– Это зависит от инспектора.

Через минуту дверь распахнулась, и вошел Мэллори, а следом за ним – Брэди.

Мэллори посмотрел на Гарольда, улыбнулся и сел за стол. Он раскрыл папку и принялся бегло просматривать бумаги, одновременно набивая трубку табаком. В комнате повисла тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов да отдаленными раскатами грома.

– Похоже, будет гроза, – заметил Гарольд.

И тут Мэллори поднял голову. От его добродушия не осталось и следа, темные глаза полыхали гневом. Он резко произнес:

– А вы, оказывается, лжец, молодой человек. И понапрасну отняли у меня уйму времени.

Контраст между этой жесткостью и прежней любезностью был так силен, что Гарольд невольно втянул голову в плечи.

– Не понимаю, о чем вы, – пробормотал он. – Я рассказал все, что знаю.

– Лучше скажи правду, сынок, – вмешался обеспокоенный и огорченный Брэди. – Не наживай себе неприятностей.

– Но я и так сказал правду! – взвизгнул Гарольд. – Чего вы еще хотите? Моей головы? Я протестую! Требую адвоката!

Однако Мэллори оставил без внимания его истерические выкрики.

– Ты сказал, что не знаешь фамилии человека, с которым повздорил в баре «Королевский Герб». Того, с кем ушла Грэйс.

– Так оно и есть.

– А вот хозяин бара утверждает обратное. Он говорит, что когда ты вернулся за дармовой выпивкой, эта фамилия уже была тебе известна. И ты пришел лишь за тем, чтобы выведать его адрес. Но он не попался на твою уловку.

– Ложь! – крикнул Гарольд. – Он все врет!

Брэди покачал головой.

– Господин Мидоус готов повторить свои показания под присягой в суде.

Между тем Мэллори продолжал:

– Ты сказал нам, что пришел домой в половине десятого, отнес матери чай и лег спать. Так?

– Если не верите, спросите у нее. Пусть она вам сама скажет.

– Твоя мать – тяжело больная женщина, ее мучают жестокие боли. Вчера она приняла большую дозу лекарства, чем было предписано врачом. Три капсулы, вместо положенных двух. Поэтому маловероятно, чтобы ты мог разбудить ее в указанное время.

– Вы этого не докажете! – завопил Гарольд.

– Пожалуй, – согласился Мэллори. – Но твое положение все равно не станет легче.

– Это почему? В суде нужны доказательства, неопровержимые улики.

– Если ты настаиваешь, хорошо. Вот ты сказал, что не видел Грэйс Паккард после того, как ушел из «Королевского Герба», побродил немного по улицам, выпил кофе в привокзальном буфете и вернулся домой.

– Да.

– Но ты кое-что забыл, приятель.

– Не понимаю, о чем вы.

– Ты имел с кем-то половые сношения.

У Гарольда отвисла челюсть. Он попытался изобразить возмущение.

– Да что вы такое говорите!

– На твоем месте, парень, я бы перестал запираться. Ты хотел неопровержимых доказательств, и у нас они есть. Твои брюки – те, что были на тебе вчера вечером, – подвергли в нашей лаборатории различным химическим тестам. Правда, основного заключения пока еще нет. Но предварительная экспертиза показала, что вчера ты был с женщиной.

– Возможно, тебе не сказали об этом, сынок, – вмешался Брэди, – но вскрытие выявило, что Грэйс Паккард перед самой смертью с кем-то трахалась.

– Это незаконно! Вы на меня давите! – Гарольд вытянул вперед руку, словно защищаясь. – Хорошо, я скажу правду. Вчера вечером я действительно был с женщиной.

– Кто такая? – холодно спросил Мэллори.

– Не знаю. Она подцепила меня в переулке у вокзала.

– Проститутка?

– Да. Из тех, что берут по тридцать шиллингов. Мы сделали это по быстрому, прямо под стеной.

– Как ее зовут? Где найти?

– Господь с вами! Я даже лица ее не разглядел.

– Будем надеяться, что она не наградила тебя какой-нибудь болячкой, – угрюмо заметил Брэди. – А почему ты не сказал об этом раньше?

Гарольд уже успел оправиться от пережитого страха и вернуть часть прежней самоуверенности. Он ухмыльнулся.

– Ну, вы же понимаете, о таком не принято говорить…

В это мгновение вошел дежурный полицейский и шепнул что-то на ухо Мэллори. Старший инспектор встал и кивнул Брэди.

– Миллер звонит, – сказал он, когда они вышли в коридор.

– А как быть с Гарольдом, господин инспектор?

– Дадим ему пару минут передышки.

Мэллори говорил с Ником из своего кабинета.

– Где вы находитесь, сержант?

– В телефонной будке рядом с домом Фолкнера. Сейчас он у себя в квартире вместе с адвокатом и невестой.

– Вы уже с ним говорили?

– Да. И теперь подумал, что не повредит небольшой перерыв. Наша беседа достигла интересной стадии. Вы были правы насчет этих перчаток, господин инспектор. Он даже не пытался отрицать, что они у него были. И объяснил тот факт, что солгал хозяину бара, именно так, как вы и предполагали.

Мэллори не скрывал своего удовлетворения.

– Вот видите, сержант. Я же говорил, что вы только понапрасну теряете время.

– Гарольд Филипс признался?

– Пока нет. Но петля затягивается. Я уверен, что убийца – он. И сейчас больше, чем когда-либо.

– Но он не Дождевой Любовник?

– Боюсь, что эта история не имеет к нему никакого отношения.

– Есть еще кое-что, господин инспектор, – сказал Ник. – Если вы помните, Фолкнер утверждал, что заплатил девушке десять фунтов.

– Ну и что?

– Он действительно заплатил. Одной купюрой. И Грэйс Паккард сунула ее за подвязку, намекнув, что это самое надежное место.

– Так, – Мэллори почувствовал, что у него перехватило дыхание. – Послушайте, сержант, вы должны немедленно приехать в управление.

– А что с Фолкнером, господин инспектор?

– К черту Фолкнера, парень! Езжай сюда – и быстро. Это приказ.

Мэллори бросил трубку и подошел к Брэди, который ждал его, прислонясь к стене.

– У Миллера для нас подарочек. Фолкнер утверждал, что заплатил девушке за позирование десять фунтов. Так вот, теперь он сказал Миллеру, что это была одна купюра. Интересно, как наш приятель ею распорядился…

– Я всегда знал, что сержант на верном пути… – начал Брэди.

– Бога ради, Джек! И вы туда же! С меня хватит одного Миллера.

– Все в порядке, господин старший инспектор, – ответил Брэди. – Думаю, он ее уничтожил, если имел хоть немного мозгов.

– Сомневаюсь, – скривился Мэллори. – Вы можете вообразить Гарольда Филипса, уничтожающего банкноту в десять фунтов? Да ни за что! Скорее, он ее где-нибудь спрятал.

В это мгновение из лифта в конце коридора вышел Генри Уэйд с переброшенными через руку брюками Гарольда.

– Чем порадуете? – спросил Мэллори.

– Увы, ничем. Гарольд Филипс имел половые сношения с женщиной. Но это все, что мы можем утверждать.

– И только?

Уэйд покачал головой.

– К сожалению, на ткани нет никаких пятен, которые можно было бы хоть как-то связать с убийством Грэйс Паккард. А ведь вас интересовало именно это. Правда, примерно в сорока процентах случаев можно установить группу крови на основании анализа семенной жидкости. Но для этого нужно большое количество спермы, причем свежей. Мне очень жаль, господин старший инспектор.

Мэллори вздохнул.

– Хорошо. Сделаем так. Мы вернемся в комнату предварительных допросов, и я прошу вас, Уэйд молча стоять с брюками, переброшенными через руку. А вы, Брэди, сохраняйте серьезный вид. Это все.

– Но что вы собираетесь делать, господин инспектор?

– Блефовать, – Мэллори усмехнулся. – И надеюсь переиграть Гарольда Филипса.

18

Ник повесил трубку и вышел из телефонной будки под проливной дождь. Мэллори выразился яснее ясного. Он должен немедленно прервать допрос Фолкнера и вернуться в полицейское управление, хотя уверен, что Мэллори ошибается. Однако приказ есть приказ, и его неисполнение будет иметь самые фатальные последствия. Делать нечего. Ник вздохнул и побрел к своему «мини-куперу». Он уже достал из кармана ключи… Как вдруг прямо у него над головой раздался звон бьющегося стекла, и градом посыпались осколки. Из окна квартиры Фолкнера вылетел стул и, описав эффектную дугу, рухнул на мостовую.

После ухода Ника в мастерской воцарилось молчание. Первым его нарушил Фолкнер, который подошел к бару и налил себе двойную порцию джина.

– Я уже чувствую, как веревка щекочет мне шею. И, надо сказать, ощущение чертовски неприятное.

– Прекрати, Бруно! – вспыхнула Джоан. – Это совсем не смешно.

Фолкнер застыл, не донеся до рта бокал.

– Неужели ты принимаешь этот бред всерьез?

– А как я должна его принимать?

Скульптор повернулся к Моргану.

– Ну, а ты?

– К сожалению, Бруно, положение действительно скверное.

– Невероятно! – Фолкнер залпом осушил бокал и вышел из-за стойки бара. – Как давно мы с тобой знакомы, Джек? Лет пятнадцать или даже больше? Сделай одолжение, скажи, когда ты впервые начал подозревать во мне преступные наклонности?

– Бруно, зачем ты привел сюда эту несчастную девушку? – спросила Джоан. – Зачем?

Фолкнер перевел взгляд с нее на Моргана – и обратно. Фиглярская усмешка исчезла с его лица.

– Господи, да вы действительно в это поверили!

– Не будь смешным, Бруно.

Джоан повернулась к нему спиной, но он схватил ее за плечи и развернул к себе.

– Ты боишься допустить эту мысль до своего сознания. Но я читаю ее в твоих глазах!

– Бруно, мне больно!

Фолкнер отпустил ее и подошел к Моргану.

– Джек…

– Ты не можешь себя контролировать, Бруно, и я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Когда ты сломал челюсть Пирсону, нам пришлось оттаскивать тебя от него вчетвером.

– Спасибо на добром слове!

– Бруно, посмотри правде в глаза. Миллер располагает достаточным количеством фактов, чтобы отправить тебя за решетку. Пока это лишь косвенные улики, но в суде они будут выглядеть очень скверно.

Фолкнер передернул плечами.

– Это твое личное мнение.

– Согласен. Но давай взглянем на дело так, как прокурор представит его присяжным. Прежде всего, твоя вспыльчивость и склонность к агрессии. Когда ты сидел в Уэндсвортской тюрьме, врачи пришли к заключению, что тебе необходима помощь психиатра. Ты отказался от лечения. Уже одного этого достаточно.

– Продолжай. Это просто захватывающе.

– Посреди ночи ты приводишь к себе в мастерскую проститутку и платишь ей десять фунтов за три минуты позирования.

– Чистая правда.

– Я верю в это, потому что хорошо тебя знаю. Но нужно быть совершенным идиотом, чтобы вообразить, будто в Англии найдутся присяжные, которые проглотят такую сказочку!

– Значит, вы не оставляете мне никакой надежды, господин адвокат?

– Подожди, я еще не закончил. После ухода Грэйс Паккард ты тоже выходишь. Ты покупаешь сигареты в баре на Риджент Плэйс, а несколько минут спустя ее убивают в каких-нибудь ста шагах оттуда. И у тебя в кармане ее перчатки. Ты понимаешь, какие выводы из этого сделает прокурор?

– А как насчет пропавших десяти фунтов? Зачем мне лгать?

– Для отвода глаз. Чтобы запутать следствие, бросив тень на другого.

– И ты в это веришь?

– Присяжные поверят.

Фолкнер опять подошел к бару, взял бутылку и налил себе еще джина.

– Логично, Джек. Однако в твоей версии есть, по меньшей мере, два слабых пункта. Ты делаешь особый упор на тот факт, что у меня при себе были перчатки Грэйс Паккард. Но ты забыл, что они были у меня до убийства. И в любом случае, эти перчатки являются важной уликой лишь тогда, если мы примем, что девушка стала жертвой Дождевого Любовника.

Морган кивнул.

– Вот видишь. Значит, если Дождевой Любовник – это я, я должен был убить и остальных, что еще нужно доказать. Возьмем хотя бы ту женщину, которая была убита два дня назад. Последние двое суток я работал почти без перерыва и даже не выходил из мастерской.

– Но труп найден всего в паре кварталов отсюда. Ты мог выйти из дома через черный ход и вернуться в течение часа, никем не замеченный. Так утверждал бы прокурор.

Фолкнер усмехнулся.

– А ты не забыл, Джек, что именно ты сообщил мне об этом убийстве, причем до того, как информация о нем просочилась в прессу? Это было сразу же после твоего прихода. Я одевался у себя в спальне, а ты стоял на том самом месте, где стоишь сейчас.

– Это правда, – согласился Морган. – Тогда я еще взял газету и увидел, что она за пятницу… – Внезапно он напрягся и побледнел. – Да, это был вечерний выпуск, пятница, двадцать третье. Последний номер. – Морган посмотрел на Фолкнера. – Но ведь ты не выписываешь газет, Бруно.

– Ну и что?

– Как же к тебе попала эта газета, если ты два дня не выходил из дома?

Джоан вскрикнула, а Фолкнер впервые за все время казался смущенным и сбитым с толку. Он поднес руку ко лбу, точно пытался собраться с мыслями.

– Сейчас припомню… Я устал… у меня разболелась голова. Дождь стучал по стеклу… – он говорил, будто сам с собой. – Я подумал, что от свежего воздуха мне станет легче. К тому же у меня закончились сигареты. Ну вот, я и вышел.

– А газета?

– Я купил ее у какого-то старика на углу Элбани-стрит.

– Это рядом с Джубили Парк.

Опять повисла напряженная тишина, только где-то в отдалении зловеще и глухо зарокотал гром.

Фолкнер покачал головой.

– Ты должна мне верить, Джоан, слышишь? Ты должна мне верить!

Молодая женщина повернулась к Моргану:

– Уведи меня отсюда, Джек! Прошу тебя…

Лицо Фолкнера исказилось от ярости.

– Я был бы идиотом, если бы позволил тебе сейчас уйти.

Он грубо схватил ее за руку. Джоан вырвалась и, потеряв равновесие, задела этюдник. Листы с набросками разлетелись по комнате, и один из них упал к ногам Джоан. Это был последний эскиз – группа из четырех статуй с дорисованной пятой.

Джоан попятилась. В глазах у нее было отвращение и ужас. Морган поднял рисунок и протянул его Фолкнеру.

– Как ты это объяснишь?

Вместо ответа скульптор оттолкнул его в сторону и схватил Джоан за плечи.

– Выслушай меня! Просто выслушай! Это все, о чем я прошу.

Джоан в панике влепила ему пощечину.

– Оставь ее, Бруно!

Джек попытался их разнять. И тут на Фолкнера накатило. Он зарычал и ударил Моргана, который упал боком на стойку бара.

Джоан бросилась к двери, но открыть ее не успела. Фолкнер настиг ее в два прыжка и схватил за воротник плаща.

– Ты не уйдешь, сука! Потому что я тебя убью!

Его руки стиснули ее шею. Джоан, хрипя, упала на колени. Через мгновение все было бы кончено, но подоспевший Морган рванул Фолкнера за волосы. Скульптор взвыл от боли и выпустил свою жертву. Прежде чем он опомнился, Морган схватил со стойки кувшин с холодной водой и плеснул ему в лицо. Фолкнер застыл, ловя ртом воздух Морган, пошатываясь, подошел к Джоан и помог ей подняться.

– Ты в порядке?

Она кивнула. Тогда он повернулся к Фолкнеру.

– Значит, это было так? Ты так ее убил?

Мгновение Фолкнер смотрел на них пустыми глазами. Потом расхохотался.

– Ладно! Ведь вы именно это хотели услышать, правда? Так получайте – и можете кричать на всех перекрестках!

Он схватил стул, поднял его над головой и обрушил на оконную раму.

Дверь Нику открыл Джек Морган. Джоан рыдала в кресле у камина. Фолкнер стоял возле бара с бутылкой в руке.

– Что случилось? – спросил Ник.

Морган облизнул пересохшие губы. Было видно, что ему тяжело говорить.

– Валяй, Джек! – Фолкнер посмотрел на них со своей обычной усмешкой. – Понимаете, сержант, дело в том, что мы с Джеком вместе ходили в школу, знаете, такую старомодную, с принципами. И теперь мой чувствительный друг мучается от перспективы стать доносчиком.

– Бога ради, Бруно!

– Было бы из-за чего. – Фолкнер подошел к Нику и протянул ему руки. – Я сознаюсь в убийстве Грэйс Паккард. Можете взять меня под стражу, сержант. За поимку столь опасного преступника вас повысят в чине.

Ник спросил:

– Вы отдаете себе отчет в серьезности того, что сейчас сказали?

– Перед вашим приходом он признался мисс Хартманн и мне, – вмешался Джек Морган. Он повернулся к Фолкнеру. – Не говори больше ничего, Бруно, в этом нет необходимости.

– В таком случае, я вынужден доставить вас в полицейское управление. – Ник вынул из кармана наручники и защелкнул их на запястьях у Фолкнера.

Тот скривился.

– Это доставляет вам удовольствие, правда?

– Не вижу повода лить слезы, – сухо ответил Ник, беря его под локоть.

– Если хочешь, я поеду с тобой, – предложил Морган.

Фолкнер улыбнулся и мгновение казался совсем другим человеком – тем, кем он мог стать, если бы его жизнь сложись иначе.

– Спасибо, Джек. Настоящие друзья познаются в беде.

– А не лучше ли вам остаться с мисс Хартманн? – спросил Ник.

Джоан подняла покрасневшие от слез глаза.

– Не стоит обо мне тревожиться. Я справлюсь сама.

– Тогда хотя бы возьми мою машину. – Морган положил ключи на стойку бара.

– Ты ничего не скажешь мне, дорогая? – спросил Фолкнер.

Джоан отвернулась, ее плечи вздрагивали. Фолкнер опять рассмеялся.

Ник подтолкнул его к выходу, от души жалея, что не может дать мерзавцу хорошего пинка. Морган закрыл дверь, из-за которой доносились отчаянные рыдания Джоан.

19

В комнате для допросов было тихо. Стоящий у двери дежурный полицейский с равнодушным видом ковырял в носу. За окном опять послышались раскаты грозы – на сей раз ближе и громче.

В это мгновение дверь открылась. Мэллори молча прошел к окну и застыл, вглядываясь в дождь. Инспектор Уэйд занял место в конце стола и терпеливо ждал со сложенными и переброшенными через руку брюками.

Гарольд почувствовал, как у него стиснуло горло. Он нервным жестом дернул воротничок рубашки и умоляюще посмотрел на Брэди, закрывшего дверь за дежурным полицейским, который незаметно вышел в коридор. Вид у ирландца был хмурый и озабоченный. Их взгляды встретились всего на минуту, после чего Брэди отвел глаза.

– Что ты сделал с десятью фунтами? – не поворачиваясь, спросил Мэллори.

– С десятью фунтами… – пролепетал Гарольд. – С какими? Вы о чем?

Мэллори посмотрел на него.

– С теми самыми, которые были у девушки за подвязкой. Куда ты их девал?

– Я в жизни не держал в руках таких денег!

Мэллори будто не слышал его.

– Будь поумнее, ты бы уничтожил банкноту. Но на умника ты не похож. Где ты мог разменять ее в такое позднее время? В баре? Или, может быть, в привокзальном буфете? Ты говорил, что был там.

Гарольд съежился.

– Чего вы от меня хотите?

Мэллори снял телефонную трубку.

– Это старший инспектор Мэллори из Скотланд-Ярда. Я хотел бы немедленно связаться с администратором буфета при Центральном вокзале. Меня интересует, не разменивал ли кто-нибудь вчера вечером десятифунтовую банкноту. Да, десятифунтовую.

Гарольд вскинул голову. Глаза его лихорадочно блестели. К нему вернулась прежняя задиристость.

– Вы только даром теряете время. В субботний вечер через их руки могло пройти полдюжины десятифунтовых банкнот, о чем вам отлично известно. Это не доказательство.

– Увидим.

Гарольд выпрямился на стуле и сжал кулаки.

– С меня довольно! Если вы официально предъявляете мне обвинение, я требую адвоката. Если нет, я больше не останусь здесь ни минуты.

– Сделай одолжение, продли этот срок до пяти минут, – усмехнулся Мэллори.

Гарольд уставился на него непонимающим взглядом.

– Чего вы добиваетесь?

– Я жду парня из лаборатории, который должен вот-вот подойти. Мы хотим взять у тебя кровь для анализа.

– Кровь? Зачем?

Мэллори кивнул Уэйду. Тот положил брюки на стол.

– В лаборатории твои брюки подвергли различным тестам, которые показали, что вчера вечером ты был с женщиной.

– Но я же в этом признался!

– Вскрытие тела Грэйс Паккард выявило, что непосредственно перед смертью она имела с кем-то половые сношения.

– Это был не я.

– Это легко проверить. Достаточно несложного анализа. – С этой минуты Мэллори начал блефовать. – Не знаю, известно это тебе или нет, но по сперме можно установить группу крови.

– Ну и что?

– Во время вскрытия тела Грэйс Паккард была взята проба семени мужчины, с которым она имела сношения. В данную минуту в лаборатории проводится анализ этой пробы, а она характеризуется определенной группой крови. Сейчас сюда придет сотрудник лаборатории, чтобы взять у тебя кровь. Через несколько минут мы установим, какая группа у тебя. А может быть, ты сам это знаешь?

Гарольд смотрел на Мэллори дикими глазами. Внезапно он почувствовал, что воздух в комнате сделался тяжелым, и ему нечем дышать. Он начал трясти головой, все быстрее и быстрее, попробовал встать, но покачнулся и рухнул на стол, молотя по нему кулаками, как ребенок в истерическом припадке.

– Сука! Проклятая шлюха! Она не должна была надо мной смеяться!

Гарольд расплакался, а Мэллори стоял, опершись руками о стол, и смотрел на него сверху вниз.

И тут в дверь постучали. Дежурный полицейский вручил Брэди листок бумаги. Тот передал его Мэллори, который прочел записку с ничего не выражающим лицом, потом смял ее и швырнул в корзинку.

Это было сообщение от доктора Даса. Миссис Филипс спокойно умерла во сне четверть часа назад. И слава Богу!

– В общем, сержант, все так, как я и говорил.

Ник набрал в легкие воздуха.

– А есть какая-нибудь возможность, что произошла ошибка?

– Это исключено. Филипс признался в убийстве. Из его показаний следует, что он какое-то время ждал возле дома Фолкнера, пока не увидел их обоих. Когда Грэйс Паккард вышла, он последовал за ней. Так они добрались до Доб Корт, где объяснились и, очевидно, как-то помирились, поскольку она согласилась иметь с ним сношения и отдала десять фунтов.

– А что случилось потом?

– Это одному Богу известно, а мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Вероятно, между ними опять вспыхнула ссора, на сей раз из-за Фолкнера и его денег. Филипс утверждает, что после того, как Фолкнер так его унизил, он не мог допустить, чтобы Грэйс с ним переспала. А деньги были явным доказательством того, что это имело место.

– И потому он ее убил?

– Должно быть, девушка стала над ним насмехаться. Тогда он вышел из себя и начал ее бить. Разумеется, он не хотел ее убивать. Такие, как он, никогда этого не хотят. Кишка тонка.

– И вы думаете, что присяжные ему поверят?

Мэллори усмехнулся.

– С его-то репутацией? Да никогда в жизни!

В это мгновение зазвонил телефон. Инспектор снял трубку, минуту внимательно слушал, потом опять опустил трубку на рычаг.

– Ну вот, имеем еще один гвоздь в крышку его гроба. Администратор привокзального буфета нашел официантку, которая разменяла вчера десятифунтовую банкноту. Скорее всего, она опознает Филипса, поскольку он их постоянный клиент. К тому же она утверждает, что он был у них в без четверти одиннадцать.

– Боже, какой идиот! – не сдержался Ник.

– Все они такие. И в этом наше счастье.

– Но тогда я не понимаю, зачем Фолкнеру понадобилось ломать комедию.

– Так давайте его сюда, и попытаемся это выяснить.

Мэллори уселся поудобнее и начал набивать трубку, а Ник открыл дверь и пригласил войти ожидавших в коридоре Моргана и Фолкнера.

Фолкнер выглядел как человек, у которого в жизни нет никаких проблем. Он со скучающим видом стоял посреди кабинета, слегка покачиваясь на каблуках и небрежно сунув руки в карманы элегантного плаща.

Мэллори закончил набивать трубку, щелкнул зажигалкой и лишь тогда поднял голову.

– Господин Фолкнер. Здесь у меня документ, подписанный Гарольдом Филипсом. Он признался в убийстве Грэйс Паккард. Что вы можете сказать по этому поводу?

Скульптор пожал плечами.

Вперед выступил Джек Морган.

– Это правда, господин инспектор?

– Стопроцентная. Нам удалось разыскать банкноту, которую ваш клиент дал девушке. Прежде чем пойти домой, молодой Филипс разменял ее в привокзальном буфете.

Морган побагровел.

– Что ты вытворяешь, Бруно? Какого черта ты сказал нам, что убил Грэйс Паккард?

– Разве я это говорил? – Фолкнер с сомнением покачал головой. – Насколько мне помнится, все было наоборот. Это ты назвал меня убийцей. Видите ли, господин инспектор, – обратился он к Мэллори, – мой друг, как всякий юрист, склонен верить в непогрешимость своей аргументации. Поэтому, когда он пришел к выводу, что я и есть то самое шило, которого в мешке не утаишь, ему не оставалось ничего иного, как найти тому доказательство.

– Выходит, ты сыграл с нами одну из своих дурацких шуточек! – Морган в ярости тряхнул его за плечи. – Хоть понимаешь, до чего ты довел Джоан?

Фолкнер выглядел невозмутимым.

– У нее был выбор. Джоан могла поверить мне, однако предпочла твою версию. Я уверен, что с тобой она будет счастлива. Я могу идти, господин инспектор?

– И даже должны, – ответил Мэллори.

В дверях скульптор обернулся и посмотрел на Ника. Его губы кривила обычная ироническая усмешка.

– Сожалею, сержант, но, похоже, ваше продвижение по службе откладывается. Что ж, возможно, в следующий раз вам повезет больше.

После его ухода настало неловкое молчание. Морган простоял минуту, бездумно глядя в пространство. Потом, не говоря ни слова, повернулся и выбежал из кабинета.

Ник вынул из кармана бумажник, достал из него купюру в один фунт и положил на стол перед Мэллори.

– Я ошибся, – сказал он просто.

– Я не в претензии. Бруно Фолкнер действительно крайне неуравновешенный и опасный человек, который, к сожалению, пока остается на свободе.

– И все же я был не прав.

– Не берите себе в голову. – Мэллори встал и потянулся за плащом. – Если знаете какой-нибудь подходящий бар, открытый в воскресенье после полудня, приглашаю вас на запоздалый ланч. Прокутим эти незаслуженно полученные деньги.

Когда они вырулили с паркинга, ливень усилился. Ник знал неплохой и не очень дорогой итальянский ресторанчик, который недавно открылся в одном из северных кварталов. Они миновали здание больницы и углубились в тесный лабиринт улочек, направляясь ко вновь застроенной Иннер Ринг-стрит.

Залитый дождем город был пуст. Дворники едва справлялись с работой, не успевая смахивать воду с лобового стекла. Ехали молча. Впрочем, Ник, подавленный тем, что произошло, все равно был не в состоянии ни о чем думать и вел машину, как автомат.

Они свернули в очередную улицу. И тут Мэллори вдруг схватил его за плечо.

– А это еще что такое?

Ник инстинктивно нажал на тормоз. Посреди мостовой валялся мотоцикл, возле которого сцепились двое мужчин. Один из них был патрульным в черном шлеме и тяжелом непромокаемом плаще. Второй мужчина был в одной рубашке и брюках. Босиком.

Изловчившись, он сбил патрульного с ног и, вскочив на его мотоцикл, с ревом помчался вдоль улицы.

Ник крутанул руль и развернул машину поперек проезжей части, пытаясь преградить дорогу беглецу. Тот резко свернул в сторону. Мотоцикл занесло, и он оставил вмятину на дверце «мини-купера». Перед Ником мелькнуло искаженное гримасой лицо. Бомбардир Дойль! Ну, уж этого он не упустит! Он рванул машину с места, вылетев на тротуар, едва не врезался в старомодный газовый фонарь и ринулся в погоню.

А в это самое время Джек Морган подъехал к дому Фолкнера. На его стук открыла Джоан Хартманн. Она была очень бледна, с опухшими от слез глазами, однако вполне владела собой. Через руку у нее было переброшено несколько платьев.

– Это ты. Джек… А я вот собираю вещи.

Морган кивнул. Для него не было тайной, что Джоан время от времени оставалась здесь на ночь. Он медленно проговорил:

– Бруно не убивал Грэйс Паккард.

Она повернулась.

– Что?..

– Когда мы приехали, полицейские как раз допрашивали ее парня. Он во всем сознался. И это подкреплено доказательствами.

– Но ведь Бруно сказал… – у нее сорвался голос.

Морган осторожно обнял ее за плечи.

– Я знаю. Но это неправда. Он просто хотел над нами поиздеваться. Похоже, вся эта история его забавляла.

Джоан прошептала:

– Он никогда не переменится…

Морган покачал головой.

– Боюсь, что нет.

– А где он сейчас?

– Вышел за минуту до меня. И я видел, что он пошел пешком, несмотря на дождь.

– Тогда нам нужно торопиться. Я только соберу вещи.

– Ты не хочешь с ним увидеться?

– Ни за что на свете.

Это было сказано тоном, не терпящим возражений. Стоя в дверях спальни, Морган смотрел, как Джоан раскладывает на постели свои платья и еще какие-то мелочи, вынутые из ящика туалетного столика.

Потом она подошла к стенному шкафу. Одно из отделений было по самый верх набито чемоданами. Джоан попыталась вытащить какой-нибудь из них, но безрезультатно.

– Давай лучше я, – предложил Морган. Он взял нижний чемодан за ручку и потянул на себя. – Однако он не пустой. Здесь что-то есть.

Он положил чемодан на кровать, отпер замочки и откинул крышку…

Джоан Хартманн вскрикнула от ужаса.

Внутри была черная лаковая сумочка, шелковая косынка, нейлоновый чулок и туфелька на высоком каблуке.