Текст книги "Любовник Дождя"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

6

Бомбардир выскочил через калитку на тылах дома, где жила Дорин, и помчался, петляя, как заяц, из улицы в улицу. В пылу возбуждения он даже позабыл, что бежит босиком.

Добежав до конца очередной улицы, Бомбардир замер. Он услышал мужской голос: «Девять пятьдесят два на связи», осторожно выглянул из-за угла и увидел припаркованную у обочины патрульную машину и мотоцикл. Сидящий на нем полисмен разговаривал через опущенное стекло с водителем. Бомбардир попятился и бросился в противоположную сторону. Но он не успел добежать и до середины улицы, когда из-за угла с ревом вылетел мотоцикл. Полицейский сразу же заметил беглеца и прибавил скорости. Бомбардир метнулся в сторону и нырнул в узкий проход между домами.

Он очутился в маленьком дворике, обнесенном каменной стеной. В углу была какая-то хозяйственная пристройка, похожая на прачечную. Подтянувшись на руках, Бомбардир взобрался на покатую крышу, когда в проулке раздался полицейский свисток. Дойль быстро перепрыгнул на стену и соскользнул на землю по другую сторону – как раз в ту минуту, когда полицейский въехал во двор.

Попетляв еще минут десять, он добрался до Джубили Парк. Но тут его настиг вой сирены. Потом к ней присоединилась еще одна. Бомбардир усмехнулся. Это был обычный маневр полиции, старающейся измотать и заморочить преследуемую жертву, подавить ее психику. Да только не на того напали, ребята! Он – стреляный воробей, так что с ним такой фокус не удастся.

Бомбардир подался назад и свернул в первый попавшийся переулок. По левую сторону от него тянулась высокая стена с массивными деревянными воротами. Надпись на них гласила: «Транспорт – Генри Кроузер и Сыновья». Пожалуй, это было подходящее место, и на сей раз ему повезло. Ворота не были заперты, так что достаточно лишь толкнуть створку…

На вымощенном булыжником подворье выстроились в ряд четыре грузовика. В глубине, за ними, темнел дом. Из-за неплотно задернутых занавесок в окне нижнего этажа пробивался свет.

Заглянув в щель, Бомбардир увидел сидящую у камина старую женщину, которая смотрела телевизор. В правой руке она держала сигарету, а в левой – бокал с чем-то, похожим на виски. Бомбардир почувствовал острую зависть по поводу того и другого и впервые с тех пор, как покинул квартиру Дорин, ощутил пронзительную боль в израненных ногах. Морщась, он заковылял к расположенной под углом к дому пристройке и через открытую дверь проник внутрь.

Было темно, но он разглядел, что помещение загромождено цистернами с маслом и грудами железа. Над полом, на высоте примерно трех метров, была устроена деревянная платформа с грузоподъемником. Должно быть, когда-то здесь держали лошадей, однако потом конюшню переделали под мастерскую или гараж. Дверь распахнулась под напором ветра, и внутрь полетели брызги дождя. Зато отсюда хорошо просматривался и двор, и дом. Бомбардир уселся на рулон старой парусины и принялся энергично массировать ступни.

Услышав скрип ворот, Дойль выглянул наружу. Кто-то быстро пробежал через двор. В полосе света, падающей из дома на крыльцо, стояла девушка в плаще и повязанной на деревенский лад косынке. Было видно, что она сильно промокла. Через мгновение дверь закрылась, и девушка исчезла.

Бомбардир прижался к стене, вглядываясь в пелену дождя. Голод все ощутимее грыз ему желудок, но пока приходилось терпеть. Позже, когда в доме погаснут все огни, у него будет случай убедиться, не утратил ли он своих прежних навыков. Много ему не нужно: ботинки, что-нибудь пожевать да плащ. А там, если удастся добраться до Ринг-стрит, где водители-дальнобойщики останавливаются перекусить и отдохнуть, он заберется в кузов какого-нибудь грузовика – и к утру, даст Бог, будет уже в двухстах милях отсюда.

Внезапно он вздрогнул, ослепленный лучом света из окна, соседнего с окном гостиной. Бомбардир увидел девушку, стоящую на пороге комнаты, которая, должно быть, была ее спальней. В это мгновение опять хлопнули ворота, и Дойль отвернулся, всматриваясь в темноту: ему показалось, что кто-то вошел во двор. Но все было тихо, и он снова принялся наблюдать за окном спальни.

Поскольку от улицы ее отгораживала высокая стена, девушка даже не задернула занавесок и, уверенная, что никто ее не видит, сбросила мокрую одежду.

Бомбардир смотрел на нее во все глаза. Последние два с половиной года единственной женщиной, с которой он имел возможность общаться, была его тетка, семидесятилетняя ирландка, по доброте душевной навещавшая племянника раз в месяц.

Тем временем девушка вытерлась большим белым полотенцем и критически осмотрела себя в зеркале. Затем начала одеваться.

Подойдя к туалетному столику, девушка принялась расчесывать волосы. Пожалуй, это наиболее женственное изо всех женских занятий, и Бомбардир ощутил какую-то странную тоску, даже грусть. Он начинал испытывать ностальгию по самым обыденным вещам.

Девушка повязала волосы фиолетовой лентой и вышла, погасив свет. Бомбардир мечтательно вздохнул. Но в следующее мгновение прислушался и напрягся: кто-то тихо шел через двор.

Дженни Кроузер, почитавшая себя весьма здравомыслящей и самостоятельной особой, родилась двадцать лет назад в графстве Йоркшир. Она никогда не бывала в Лондоне, однако полагала, что в своем вязаном мини-платьице и темных чулках могла бы без стеснения прогуливаться даже по Вест-Энду.

– Ну что, согрелась? – спросила у нее бабушка, когда Дженни вошла в комнату.

Девушка кивнула, протянув руки к огню.

– Ой, как здорово!

– Послушай, детка, я не понимаю, как ты можешь носить такое короткое платье – у тебя же попку видно.

Дженни рассмеялась.

– Ах, бабушка, в этом-то и весь смысл!

Старая женщина, несколько сбитая с толку, мысленно вернулась к дням своей молодости, отшумевшей полвека назад а девушка взялась за пустое ведерко.

– Схожу, принесу немного угля – напьемся чаю.

Уголь хранился в сарайчике слева от входной двери. Когда Дженни вышла на крыльцо, полоса света, упавшего во двор, в совершенстве обрисовала сквозь ажурную вязку платья ее бедра. Постояв минутку, глядя на дождь, девушка накинула на плечи старый плащ и торопливо сбежала по мокрым ступеням. Она уже потянулась к двери сарая – и тут какое-то смутное чувство грозящей опасности подсказало ей обернуться. Дженни успела только краем глаза заметить темный силуэт и белое пятно лица под кепи, когда чьи-то огромные лапы схватили ее за горло.

Бомбардир, видевший это из своего укрытия, бросился к краю платформы, на мгновение повис, уцепившись за подъемник, и спрыгнул на землю. Подбежав к насильнику со спины, он ударил его по почкам. Тот выпустил девушку и оглянулся. На мгновение Бомбардир увидел его лицо, искаженное гримасой боли. Потом незнакомец сделал молниеносное движение и обрушил на голову противника удар такой силы, что Дойль, потеряв равновесие, отлетел к грузовику и упал на колени. Мужчина бегом пересек двор и выскочил за ворота. Его шаги быстро затихли в маленькой улочке.

Бомбардир еще не оправился от шока, когда услышал голос бабушки Кроузер:

– Только шевельнись – и станешь на голову короче!

Старая женщина целилась в него из спиленной двустволки, способной проделать в человеке дыру размером с кулак.

Дженни Кроузер метнулась вперед, держась рукой за шею.

– Это не он, бабушка! Я не знаю, как он сюда попал, но успел вовремя.

Бомбардир был поражен. После такого происшествия даже самая крутая из его знакомых девчонок должна была биться в истерике. А этой хоть бы хны!

– Я что-то вроде ангела-хранителя, – буркнул он. – Оказываюсь поблизости, если кто-то влип в историю.

Дженни окинула его внимательным взглядом и фыркнула, зажимая рот ладонью.

– И откуда же ты прилетел?

– С крыши.

– А не позвонить ли нам в полицию, дружок? – осведомилась бабушка Кроузер.

Бомбардир остановил ее жестом.

– Ну, зачем беспокоить их из-за такой мелочи, мэм? Вы же знаете, как это бывает в субботний вечер. Человек выпьет пару кружек пива, да и подастся за хорошенькой девчонкой. Иногда – есть такой грех – может себе и лишнего позволить. Но если попадет в лапы к легавым, они размалюют, будто какое чудовище, на страх всем старым теткам. А ведь я ни сном, ни духом…

– Ну-ка, погоди! – перебила его бабушка Кроузер. – Босой мужчина в тельняшке и брюках… Я знаю, кто ты такой! – Она с оживленной миной повернулась к Дженни. – О нем только что было сообщение по телевизору. Это Бомбардир Дойль.

– Бомбардир Дойль? – переспросила девушка

– Боксер. Твой отец частенько ходил на его матчи. Этого типа не раз привлекали за дебоширство, а сейчас он должен отсиживать пятилетний срок в Мэннингемской тюрьме. Вчера его доставили в больницу, поскольку думали, что он болен, а он возьми да и сбеги.

Бомбардир криво усмехнулся.

– Такой уж я скверный парень.

– Ну, об этом я пока судить не могу, – серьезно заметила Дженни. – А вот вижу, что ноги у тебя сбиты в кровь. Теперь далеко не убежишь. Пойдем-ка лучше в дом. – Она осторожно взяла у старой женщины обрез. – Все в порядке, бабушка. Он не кусается.

– Ты кое о чем забыла, – напомнил Бомбардир.

Дженни обернулась.

– Да? И о чем же?

Дойль указал на ведерко.

– Ты ведь пришла за углем. А это мужское дело, как любила говаривать моя тетушка.

Девушка улыбнулась.

– Знаешь, твоя тетушка мне симпатична.

– Ты бы ей тоже пришлась по вкусу.

Бомбардир выпрямился, держа наполненное ведерко. Внезапно он пошатнулся и упал бы, если бы подбежавшая Дженни с неожиданной силой не подхватила его под локоть.

– Ну, пойдем, герой, на сегодня ты уже достаточно навоевался, – сказала она и втащила его в теплый дом.

7

Склонившись над этюдником, Бруно Фолкнер, наморщив лоб, набрасывал эскиз. В дверь позвонили, но он продолжал работать. Через пару минут звонок раздался снова – на сей раз более настойчивый. Скульптор тихо выругался, потом прикрыл набросок чистым листом и пошел открывать.

На пороге стоял инспектор Мэллори, а рядом с ним – Ник Миллер.

Мэллори улыбнулся.

– Мистер Бруно Фолкнер? Позвольте представиться. Я – старший инспектор Мэллори из уголовной полиции Скотланд-Ярда. А с детективом, сержантом Миллером, думаю, вы уже знакомы.

Фолкнер не выразил особого удивления, только зрачки у него слегка расширились, когда он взглянул на Ника.

– И что все это значит? – спросил он насмешливо. – Вы хотите вручить мне приглашение на бал полицейских?

Мэллори был сама любезность.

– Извините за вторжение, сэр, но я хотел бы знать, могу ли задать вам пару вопросов?

Фолкнер иронически поклонился и отодвинулся в сторону, пропуская их в мастерскую.

– Прошу, господа. Чувствуйте себя, как дома.

Мэллори начал спокойным, деловым тоном:

– Мы ведем следствие по делу некой мисс Паккард, мистер Фолкнер. И у нас есть основания думать, что вы можете нам помочь.

Скульптор закурил и пожал плечами.

– Я понятия не имею, что это за особа.

– Сегодня вечером она была вместе с вами на приеме у Джоан Хартманн, – вмешался Ник.

– Ах, так вы имеете в виду Грэйс! – Фолкнер усмехнулся. – Тогда все ясно. Значит, змея обнаружила, что умеет кусаться. Вы получили официальную жалобу?

– Боюсь, я не совсем вас понимаю, – ответил несколько сбитый с толку Мэллори. – Грэйс Паккард убита. Ее тело обнаружено около часа назад недалеко отсюда, на улице Доб Корт. У нее сломана шея.

На мгновение воцарилась тишина. Оба полицейских внимательно наблюдали за Фолкнером, ожидая его реакции. Он поднес руку ко лбу и вообще производил впечатление человека непритворно потрясенного. Потом пробормотал:

– Вы не хотели бы чего-нибудь выпить, господа?

– Нет, спасибо, – холодно ответил Мэллори.

Скульптор подошел к камину и бросил в огонь недокуренную сигарету.

– Вы сказали, что ее нашли около часа назад?

– Да.

Фолкнер машинально глянул на часы, которые показывали тридцать пять минут двенадцатого.

– В какое время она ушла отсюда? – быстро спросил Мэллори.

Скульптор резко повернулся.

– А кто вам сказал, что она вообще здесь была? – Он с раздражением посмотрел на Ника. – Вы что, приставали с расспросами к Джоан?

Ник покачал головой.

– Когда я звонил мисс Хартманн, прием был еще в самом разгаре. Я разговаривал с горничной, которая и сказала мне, что девушка ушла вместе с вами.

– Ладно. Она действительно у меня была, но не больше десяти минут.

– Тогда Грэйс Паккард убили сразу же после того, как она вышла отсюда, – уточнил Мэллори.

– И это опять дело рук Дождевого Любовника?

– Мы пока не уверены. Скажем так: данное преступление укладывается в общую схему.

– Две жертвы за два дня, – с кривой усмешкой заметил Фолкнер, который, судя по всему, уже оправился от первого потрясения. – Однако он мастак.

Ник посмотрел на него, неприятно удивленный. Похоже, что Фолкнера забавляет весь этот кошмар. Интересно, что за штука у него вместо сердца?

– Надеюсь, вы не имеете ничего против, если я спрошу, являюсь ли первым в списке подозреваемых?

– Пока наша беседа носит сугубо частный, неофициальный характер и преследует единственную цель помочь следствию, – осторожно ответил Мэллори. – Но вы, разумеется, имеете право связаться со своим адвокатом.

– Мне бы не хотелось вытаскивать его с вечеринки, – буркнул Фолкнер. – Пусть повеселится. А я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы вам помочь.

– В начале нашего разговора вы обронили странную фразу, – заметил Ник. – Что-то насчет змеи, которая обнаружила, что умеет кусаться. Как это следует понимать?

– Я объясню вам все по порядку. В последние дни я очень много работал и совсем забыл о дне рождения Джоан. Мой друг, Джек Морган, заехал ко мне, чтобы об этом напомнить. По дороге мы заглянули в бар «Королевский Герб», что на улице Лэзер. И когда мы там сидели, появилась эта девушка, Грэйс Паккард.

– И она заигрывала с вами? – спросил Мэллори.

– О нет, напротив, это я ее подцепил. Она ждала своего бой-френда, который опаздывал, и я решил пригласить ее на вечеринку.

– Зачем?

– Потому что Джоан имеет обыкновение приглашать одних надутых снобов. А эта девчонка сумела бы разворошить их муравейник, она как раз такого типа. Впрочем, можете расспросить об этом своего коллегу, который, насколько я мог заметить, уделил ей немало внимания. Маленькая потаскушка – смазливая мордашка, ноги от ушей и юбка, едва прикрывающая задницу.

– Когда я уходил, вы не успели пробыть на вечеринке и двадцати минут, – прервал его Ник. – Вижу, надолго вы там не задержались…

– Да, всего на каких-нибудь полчаса.

– И девушка ушла вместе с вами?

– Боже милостивый, ведь это вам уже известно! – раздраженно бросил Фолкнер и повернулся к Мэллори. – Так вы абсолютно уверены, что не хотите выпить, инспектор?

– Нет, благодарю.

– А я выпью. – Скульптор подошел к бару и потянулся за бутылкой. – Видите ли, дела неожиданно приняли неприятный для меня оборот.

Мэллори оставил эти слова без внимания.

– Вы сказали, что она пробыла у вас не больше десяти минут.

– Да.

– А точнее?

– Если бы я, как вы намекаете, привел ее сюда, чтобы с ней переспать, эта несчастная шлюшка была бы еще жива. Однако я этого не делал.

– Тогда с какой целью вы ее пригласили?

– Чтобы она мне позировала. – Фолкнер залпом выпил рюмку виски и налил себе еще одну. – Я предложил ей пять фунтов, и она согласилась.

Мэллори переглянулся с Ником, а Фолкнер продолжал:

– Как вы знаете, я – скульптор. Эта группа на подиуме у вас за спиной – композиция, над которой я сейчас работаю для нового проекта Сэмпсона. Она называется «Духи Ночи». Собственно, пока это еще только модель из гипса и проволоки. Я подумал, что для завершенности необходима пятая фигура. И чтобы в этом убедиться, привел сюда Грэйс, велев ей встать рядом с остальными скульптурами.

– И заплатили за это пять фунтов?

– Вообще-то, десять. Я был заинтересован в том, чтобы немедленно проверить свою идею на практике. А девушка оказалась под рукой.

– Ну и как? – поинтересовался Мэллори.

– Я еще не принял окончательного решения. А что намерены делать вы?

– Будем продолжать расследование. И не исключено, что нам придется опять вас побеспокоить.

– Да ради Бога! Я всегда к вашим услугам.

Ник и Мэллори направились к выходу, но, прежде чем открыть им дверь, Фолкнер вдруг спросил:

– А кстати, господин инспектор, что с ее парнем? Кажется, его зовут Гарольд или что-то в этом роде…

Мэллори остановился.

– Не понимаю, о чем вы.

Фолкнер усмехнулся.

– Думаю, будет лучше, если мы проясним ситуацию. Видите ли, он заявился в ту самую минуту, когда мы уходили из «Королевского Герба», и принялся качать права. В итоге дошло до небольшой стычки. Так, ничего особенного, но, похоже, он был зол на Грэйс куда больше, чем на меня.

– Вот как? – заметил Мэллори. – Мы примем это к сведению.

Когда Мэллори вышел, Ник хотел последовать за ним, но Фолкнер тронул его за рукав.

– Еще пару слов по личному делу, сержант. На будущее держитесь подальше от моей невесты. И благодарите Бога, что вы, легавые, при исполнении двадцать четыре часа в сутки, не то я объяснился бы с вами иначе!

Однако Ник не дал ему себя спровоцировать.

– Спокойной ночи, господин Фолкнер, – бросил он холодно и вышел.

Скульптор захлопнул дверь. Когда раздражение улеглось, он вернулся к своему этюднику и снял лист бумаги, под которым был эскиз, изображавший группу из четырех фигур.

Фолкнер взял карандаш и решительными движениями принялся набрасывать пятую.

8

Вечеринка близилась к концу, и гости уже разошлись. Остались только Джек Морган и Фрэнк Марлоу, которые сидели у бара вместе с Джоан и ее теткой за последним бокалом.

Когда раздался звонок в дверь, Джоан вздрогнула:

– Кто бы это мог быть?

– Не иначе как Бруно вернулся, чтобы просить у тебя прощения, – кисло заметила Мэри Бересфорд.

– Это уже не поможет… теперь точно, нет. – Джоан нервно переплела пальцы. – Пусть подождет.

Позвонили еще раз, и Фрэнк Марлоу сделал попытку подняться.

– Возможно, будет лучше, если открою я.

Однако Джоан его удержала.

– Не нужно, я сама.

Она открыла дверь и увидела стоящего на пороге Ника Миллера.

– Ах, это ты… – пробормотала она растерянно.

– Я могу войти?

– Конечно… – Джоан заколебалась. – Только почти все уже разошлись. Мы как раз собирались выпить по последней и распрощаться. Присоединяйся.

– Думаю, не стоит, я здесь по службе.

Она вся напряглась.

– Что-нибудь с Бруно?

Ник быстро покачал головой.

– Нет. Я с ним только что разговаривал. Сегодня здесь была девушка, Грэйс Паккард. Это он ее привел?

К ним подошел Джек Морган.

– Да, но она давно ушла. Послушай, Ник, а в чем, собственно, дело?

– Как я уже сказал, я только что разговаривал с Фолкнером. Так вот, Грэйс была у него в мастерской и ушла около половины одиннадцатого. А четверть часа спустя ее обнаружил дежурный полисмен в паре кварталов оттуда.

Мэри Бересфорд издала сдавленный вскрик, а Марлоу прошептал:

– Она мертва?

– Да. Ее убили. У нее сломаны шейные позвонки – вероятно, в результате сильного удара, нанесенного сзади.

– Дождевой Любовник! – выдохнула Мэри Бересфорд.

– Возможно. Убийцы такого типа обычно действуют по определенному шаблону. Убийство Грэйс Паккард по некоторым аспектам напоминает последнее преступление Дождевого Любовника. – Ник повернулся к Моргану: – Вы были здесь все это время?

– Да, с тех самых пор, как пришел в половине девятого или около того.

– Я могу это подтвердить, – быстро добавила Джоан. – Мы все можем.

– Минуточку, – вмешался Марлоу. – Мы должны рассматривать ваш визит как официальный?

– Это лишь предварительный опрос. – Ник подошел к Джоан. – Я узнал от твоего жениха, что он здесь долго не задержался. Довольно странно, если учесть, что сегодня твой день рождения…

– Бруно сам устанавливает для себя правила приличия, – ответила она спокойно.

Но тут встряла Мэри Бересфорд.

– Бога ради, Джоан! Сколько можно его выгораживать! Он не задержался, поскольку его выставили.

– Вот как? Почему же?

– Да ведь вы были здесь и сами все видели. Этот хам подцепил в баре какую-то девицу и притащил сюда специально, чтобы испортить прием!

– Тетя, прошу тебя… – начала Джоан.

– Это правда! – Глаза старой леди сверкнули гневом. – А потом он напился и принялся крушить мебель.

Джек Морган указал на обломки деревянной колоды, лежащей на стойке бара.

– Последнее достижение Бруно.

– Каратэ?

– Да. А теперь представь, что он угостил бы так кого-нибудь в челюсть.

Ник, сам имевший коричневый пояс, мог точно сказать, чем бы это закончилось. Он перевел взгляд на украшенное синяком лицо Фрэнка Марлоу.

– А это тоже его работа?

– Послушайте, – раздраженно начал Марлоу. – Не знаю, к чему вы клоните, однако если думаете, что я подам на него жалобу, то ошибаетесь. Да, мы немного повздорили, но это обычная вещь, когда имеешь дело с Бруно.

Ник кивнул.

– А потом он ушел вместе с Грэйс Паккард. Наверняка, это было тебе неприятно, Джоан.

– Один Бог знает, сколько ей пришлось от него вытерпеть! – воскликнула Мэри Бересфорд. – Так вы говорите, что он привел эту особу к себе домой?

– Да, но она пробыла у него не больше десяти минут. Об этом свидетельствует время, когда было обнаружено тело. Фолкнер утверждает, что заплатил ей десять фунтов за то, что она ему позировала. Как по-вашему, это правда?

Фрэнк Марлоу хрипло рассмеялся.

– Да! И в этом весь Бруно. Он обожает подобные штучки.

Джоан была очень бледна, но голос ее прозвучал спокойно:

– Ведь я говорила тебе, что к нему неприменимы обычные нормы и правила.

– Бруно сейчас работает над исключительно трудным проектом, – вмешался Джек Морган. – Самым важным из того, что он до сих пор создал. Когда он только начинал работу, предполагалось, что скульптура будет всего одна, но теперь композиция разрослась до четырех фигур. И сегодня Бруно пришла идея добавить для равновесия еще пятую.

Ник кивнул.

– Да, он говорил.

– Тогда к чему эти вопросы? – резко бросила Джоан.

Ник удивленно сдвинул брови.

– Прости?..

– Должна ли я сделать вывод, что мой жених у вас на подозрении?

– Это всего лишь формальность, Джоан. Но ее необходимо соблюсти. Думаю, ты и сама понимаешь.

– Отнюдь, – ответила она холодно. – Зато я знаю другое: я приняла тебя в этом доме как гостя, потому что считала другом. А ты использовал меня для своих полицейских махинаций.

Ник почувствовал острый прилив раздражения.

– Это неправда. И если уж на то пошло, ты пригласила меня совсем по иной причине. Мой брат занимает влиятельный пост на телевидении. А ты боялась, что под конец сезона студия не продлит контракт на съемки твоего сериала.

– Да как вы смеете! – прошипела Мэри Бересфорд. – Я подам жалобу вашему начальству!

– Это как вам угодно, мэм. – Ник улыбнулся и взял сигару из стоящей на столе шкатулки. – Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что мое годичное жалованье сержанта полиции, вкупе с некоторыми специальными выплатами, составляет тысячу триста восемьдесят два фунта. И с этой суммы я исправно плачу налоги, сознание чего дает мне чудесное чувство независимости. Особенно, когда приходится общаться с людьми, подобными вам. – Он повернулся к Джоан Хартманн. – Нравится это тебе или нет, но я обязан довести до твоего сведения некоторые неприятные факты. Грэйс Паккард была убита через час после того, как ушла отсюда вместе с твоим женихом. И не надо разыгрывать простушку или оскорбленную невинность. Его показания необходимы для следствия.

– Погодите, – вмешался Джек Морган. – Я – адвокат Бруно Фолкнера. Почему вы допрашивали его в мое отсутствие?

– Об этом спросите у него самого. Разумеется, мы не отказали бы ему в праве воспользоваться услугами адвоката. – Ник повернулся и пошел к двери. – Вероятно, по долгу службы, нам придется увидеться опять, мисс Хартманн, – заявил он уже с порога официальным тоном. – Так что буду весьма признателен, если смогу связаться с вами в ближайшие дни.

– Но у мисс Хартманн завтра важная деловая встреча в Лондоне! – воскликнул Фрэнк Марлоу.

– Что ж, не могу запретить ей ехать в Лондон. Однако, будет очень жаль, если в ее отсутствие господину Фолкнеру вдруг понадобится помощь. – И Ник вышел, закрыв за собой дверь. Что ж, по крайней мере, ему удалось сбить с них спесь.

После ухода Ника на несколько минут воцарилось напряженное молчание. Первым его нарушил Фрэнк Марлоу.

– Не нравится мне вся эта история. Она скверно пахнет.

– Согласен, – откликнулся Джек Морган.

Джоан ушла к себе в комнату и вернулась одетая в кожаный плащ.

– Джек, ты на машине?

– Да.

– Хорошо. Подбросишь меня до дома Бруно.

Мэри Бересфорд положила руку ей на плечо.

– Бога ради, Джоан, не делай глупостей! Держись от всего этого подальше.

Джоан резко повернулась к ней.

– Ты ведь не любишь Бруно, тетя? Ты всегда его терпеть не могла и потому охотно веришь, что он каким-то образом замешан в это дело. Но я никогда не поверю!

– Может быть, и мне поехать с вами? – предложил Фрэнк Марлоу.

– Не стоит, так будет лучше. Но я попросила бы тебя побыть здесь, пока мы не вернемся.

– Хорошо, я подожду.

Когда Джек Морган открыл дверь, Мэри Бересфорд в последний раз попыталась образумить племянницу.

– Джоан, – сказала она резко, – ты должна меня выслушать. Это для твоего же блага. Подумай о своей карьере. Ты не можешь быть замешана в подобном скандале!

Однако Джоан оставила ее слова без внимания.

– Ты готов, Джек? – спросила она. И вышла первой.

Всю дорогу до дома Фолкнера они проделали в молчании, и лишь когда Морган остановил машину и заглушил двигатель, Джоан коснулась его плеча.

– Джек, ты знаешь Бруно дольше и лучше, чем кто-либо из нас. Скажи, ты допускаешь, чтобы он…

– Это исключено, дорогая, – ответил он твердо. – Конечно, у Бруно есть свои странности, и он может позволить себе выкинуть какую-нибудь штуку. Но я ни секунды не верю в намеки Миллера. Его предположения просто абсурдны.

Джоан вздохнула.

– Именно это я и хотела услышать.

Однако они напрасно потеряли время, поскольку никто не ответил на их настойчивые звонки и стук. После пяти минут бесплодных усилий Морган мягко сказал:

– Пойдем, Джоан. Сегодня ночью у всех нас и так было более чем достаточно потрясений.

На этот раз Джоан сдалась.

– Хорошо, Джек, отвези меня домой. Но завтра утром попробуем опять. Я отменю поездку в Лондон.

А по другую сторону двери Бруно Фолкнер прислушивался к их удаляющимся шагам. Его опять мучили эти проклятые боли. Голова просто раскалывалась. Он проглотил несколько таблеток, которые прописал врач, и запил солидной порцией виски.

Стоя у окна, он вглядывался в ночь. Потом прижался лбом к стеклу, по которому стекали струи дождя. Однако облегчение не приходило. Внезапно он почувствовал, что начинает задыхаться. Воздух! Вот что ему нужно, чтобы избавиться от этой кошмарной боли – свежий ночной воздух!

Он схватил плащ и выбежал из дома.