Текст книги "Любовник Дождя"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

13

Лал Дас, о котором так нелестно отозвался Брэди, был высоким худым индусом. Доктор медицины и член Королевского Общества терапевтов, он мог занять престижное место в солидной клинике. Однако предпочел этому скромную практику в одном из самых бедных и неблагополучных по медицинским показателям кварталов. Лал Дас был также известен как хороший нарколог, и Ник иногда пользовался его услугами.

Сейчас он как раз окончил завтракать и читал воскресное приложение к газете. Увидев Ника, доктор Дас улыбнулся и указал ему на стул.

– Выпьете кофе?

– Спасибо. Не откажусь.

– У вас ко мне какое-нибудь дело, или вы случайно проезжали мимо?

– Вам недавно звонили, чтобы получить сведения о состоянии здоровья миссис Филипс с Нарша Плэйс.

Дас кивнул.

– Да. Но офицер, который со мной говорил, был не слишком любезен. Он не пожелал объяснить, в чем дело, поэтому я отказался выдать ему требуемую информацию. Отношения между врачом и пациентом должны основываться на доверии и полной конфиденциальности. Только в исключительных случаях я могу посвятить постороннее лицо в дела пациента или историю его болезни.

– Подозрение в убийстве для этого достаточное основание? – спросил Ник.

Лал Дас вздохнул.

– Я должен знать немного больше. Тогда решу, как быть.

– Хорошо. Подозреваемый – сын вашей пациентки, Гарольд Филипс. Или он тоже ваш пациент?

На лице у индуса появилось брезгливое выражение.

– К счастью, нет. Это на редкость мерзкий субъект.

– У него была подружка по имени Грэйс Паккард. Вы когда-нибудь ее видели?

Дас покачал головой.

– Ее убили вчера вечером. Само собой, Гарольда вызвали для дачи показаний. Нам стало известно, что незадолго до трагического события между ними вспыхнула ссора. Убийство было совершено около четверти одиннадцатого. А Филипс заявил, что вернулся домой около половины десятого. Он говорит, что его мать уже лежала в постели, поэтому он принес ей чай и сам тоже пошел спать.

– Значит, его алиби – мать, – заметил Дас. – А что вы хотите от меня?

– Видите ли, дело выглядит подозрительно. Двое полицейских сразу же после полуночи отправились на Нарша Плэйс, чтобы доставить Гарольда в участок. Им пришлось стучать в дверь добрых пять минут, прежде чем он подал какие-то признаки жизни, а его мать вообще не появилась. Он сказал, что она неважно себя чувствует и спит, как младенец. А один из детективов утверждает, что невозможно спать при таком шуме.

– Разве что под действием снотворного, – заметил Дас.

Ник кивнул.

– Такого, как, например, канбутал. Я знаю, что это сильное средство, но мне известно также, что его не выписывают при обычной бессоннице.

Дас встал, подошел к камину и достал из ящичка сандалового дерева короткую черную сигару.

– Я скажу вам кое-что, однако при условии сохранить это в тайне. Вы правы относительно канбутала. Его применяют в тех случаях, когда пациент не может уснуть из-за очень сильных болей. Оказываемое действие аналогично наркозу. Так что сами понимаете.

– Тогда миссис Филипс должна быть серьезно больна.

– У нее рак в последней стадии.

На мгновение в комнате повисла тишина, как если бы вдруг повеяло кладбищенским духом. Потом Ник вздохнул и спросил:

– Гарольд об этом знает?

– Даже сама миссис Филипс не догадывается. Она уже много лет страдает астмой. И теперь думает, что это обострение ее обычной болезни. В действительности же недуг быстро прогрессирует. Это уже дело дней.

– А каковы последствия действия канбутала? Ее можно разбудить?

– Это зависит от дозы. Миссис Филипс принимает на ночь две капсулы. Она приходит на прием раз в неделю и получает рецепт, которого хватает на такой срок. Кстати, в последний раз была у меня вчера утром.

– Меня интересует, может ли больная проснуться через час или два после того, как приняла две капсулы.

– Смотря что понимать под словом «проснуться». Ибо то, что случилось после пробуждения, может восприниматься ею, как продолжение сна. А, скорее всего, она этого вообще не вспомнит.

Ник встал.

– Это очень ценная информация. В самом деле.

Они вышли в холл. Дас открыл дверь.

– Вы намерены арестовать молодого Филипса? Против него есть какие-то конкретные улики?

– Я должен его еще раз допросить. Больше сказать пока ничего не могу. Вы, наверное, знаете, что инспектор Грант находится в клинике после автомобильной катастрофы? Поэтому следствие теперь ведет старший инспектор Мэллори из Скотланд-Ярда. Если вас интересуют обстоятельства дела, обратитесь к нему.

– Меня заботит только спокойствие миссис Филипс. Надеюсь, что вы до последней возможности постараетесь скрывать от нее серьезность ситуации. А если захотите о чем-нибудь расспросить, я, как лечащий врач, должен при этом присутствовать.

Ник кивнул.

– Я сейчас еду за Гарольдом. И, само собой, мне придется задать его матери несколько вопросов. Вы можете отправиться со мной. Не вижу к этому никаких препятствий.

– Хорошо. Только я поеду на своей машине. Подождите меня у входа.

– Как вам будет удобно, – ответил Ник, усаживаясь в свой «мини-купер».

Брэди ждал у газетного киоска на углу Нарша Плэйс. Когда Ник притормозил, он перебежал под проливным дождем через улицу, распахнул дверцу и плюхнулся на сиденье.

– А ты быстро! – сказал он Нику. – Я вот только что освободился. – Он достал перчатки. – Отец Грэйс Паккард сразу же их опознал. Это его подарок дочери ко дню рождения. Они их вместе покупали. Он даже помнит, в каком магазинчике.

– Неплохо, – откликнулся Ник. – А я видел Даса. И он рассказал мне все о канбутале. Его прописывают, когда пациент не может спать из-за сильных болей.

Брэди присвистнул.

– Значит, дела у старушки неважные.

– Похоже на то. Кстати, Дас едет следом. Он заглянет к миссис Филипс – на тот случай, если ей вдруг станет хуже.

– Понимаю, – кивнул Брэди.

У них за спиной раздался звук клаксона. Это подъехал Дас. Ник свернул к Нарша Плэйс и остановился перед домом номер десять.

Когда Гарольд открыл им дверь, на его лице промелькнуло выражение страха, которое тут же сменилось развязной усмешкой.

– Опять вы?

– Это полицейский инспектор, сержант Миллер, – официальным тоном представил Ника Брэди. – Он хотел бы задать тебе пару вопросов.

– Понятно. – Гарольд с удивлением глянул на доктора. – А вы здесь зачем?

– Меня тревожит состояние твоей матери. Сейчас для нее опасны любые волнения, поэтому я решил, что побуду рядом.

Когда они вошли в дом, Ник сказал:

– Вам лучше одеться, мистер Филипс. Мы должны поехать в управление.

У Гарольда задергалась щека.

– Но я уже был там вчера. В чем дело?

– Не беспокойся, приятель, – Брэди похлопал его по спине. – Тут выяснились кое-какие новые факты, а старший инспектор Мэллори считает, что ты можешь ему помочь. Только и всего.

– Ладно. Я буду готов через пять минут.

Гарольд вышел, а Брэди взял с буфета коробочку с канбуталом.

– Вот эти таблетки.

Дас открыл коробочку и вытряхнул ее содержимое на ладонь. Он нахмурился.

– Я дал ей рецепт вчера в половине третьего пополудни. А она успела принять уже три капсулы. – Он ссыпал капсулы обратно. – Я должен ее осмотреть.

– Хорошо, – сказал Ник. – Я пойду с вами.

– Это необходимо?

– Да. Речь идет о проверке алиби Гарольда. Но, конечно, лучше, если вы будете рядом.

– Я тоже так думаю. Но было бы еще лучше, если бы вы получили нужную информацию, не подвергая допросу больную женщину. Так ли обязательно тревожить ее в нынешнем состоянии?

– Я постараюсь сделать все как можно более деликатно.

Было видно, что Дас неоднократно здесь бывал и хорошо знает дорогу. Когда они поднялись по лестнице, доктор без колебаний открыл выходившую на площадку дверь. В спальне, большой и мрачной, были до половины спущены шторы. Мебель – очень старая, красного дерева, 8 основном, викторианской эпохи. Бронзовая кровать имела ценность музейного экспоната, но вряд ли ее хозяйка об этом догадывалась. Она лежала, откинувшись на подушки, с закрытыми глазами и склоненной на бок головой. Пергаментная кожа туго обтягивала кости. У нее был вид человека, одной ногой уже стоящего в могиле. Ник сразу это понял, поскольку ему не однажды случалось видеть умирающих. Смерть притаилась рядом, в тени, чтобы, как добрый друг, избавить старую женщину от мучений.

Дас присел на край постели и осторожно коснулся плеча больной.

– Миссис Филипс!

Она разлепила веки и уставилась на него невидящими глазами. Потом вздохнула и слабо улыбнулась.

– Доктор Дас…

Мягкий голос индуса действовал успокаивающе.

– Как вы себя чувствуете, миссис Филипс? Сегодня вам немного получше?

– А какой сегодня день, доктор?

Женщина казалась рассеянной и ошеломленной, и Ник подумал, что это из-за действия лекарства.

– Воскресенье, дорогая. Сейчас утро воскресенья.

Больная заморгала и перевела взгляд на Ника.

– А кто вы? – спросила она.

Ник подошел ближе и улыбнулся.

– Я – приятель Гарольда, миссис Филипс. Мы договорились встретиться с ним вчера вечером, но он почему-то не пришел. Вот я и решил к нему заглянуть, посмотреть, все ли в порядке.

– Он должен быть дома. Гарольд – славный мальчик. Принес мне чай…

– А когда это было, миссис Филипс? – мягко спросил Ник.

– Когда?.. – она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Думаю, вчера. Да, это было вчера… вечером, после того как он вернулся… – она вздохнула. – Память у меня теперь стала никудышняя.

– Так это Гарольд сказал вам, что принес чай вчера, миссис Филипс?

– Не знаю… не помню… Он славный мальчик… – она закрыла глаза. – Славный мальчик…

В это мгновение дверь открылась, и на пороге появился Гарольд Филипс.

– Что здесь происходит? – спросил он со злостью.

– Твоя мать тяжело больна, – ответил Дас. – Ее нужно немедленно поместить в клинику. – Он указал на коробочку с капсулами канбутала. – Ты знаешь, что она увеличила дозу? Разве я не предупреждал тебя, что это опасно и может иметь фатальные последствия?

Гарольд побледнел. Брэди подошел к нему сзади и взял под локоть.

– Пойдем, сынок.

Они вышли из комнаты. Ник последовал за ними.

– Вчера вечером вы были в этой одежде? – спросил он у Гарольда.

– Да. – В глазах у парня, как он ни храбрился, опять появился страх. – Эй! А в чем, собственно, дело?

– Забирай его, – велел Ник Брэди и повернулся к Дасу, который тихо притворил дверь в спальню.

– Ситуация складывается для него не наилучшим образом, правда, сержант?

– Да, у парня проблемы. Но это все, что я могу сейчас сказать. А что будет с его матерью? Я могу чем-нибудь помочь? – в свою очередь спросил Ник.

– Об этом не беспокойтесь. Здесь есть телефон. Я вызову «скорую» и подожду, пока они приедут. А вы меня потом проинформируете, как обстоят дела, хорошо?

Ник кивнул.

14

В полицейском управлении Ник и Брэди отвели Гарольда в комнату для предварительных допросов, где, без всяких церемоний, стянули с него брюки.

– Эй! – закричал он. – Вы что себе позволяете? Это нарушение моих прав! Я буду жаловаться!

– Ребята из лаборатории должны провести несколько тестов, – пояснил ему Брэди. – Если все пройдет хорошо, тебя тут же отпустят. Ты ведь хочешь этого, сынок?

Но Гарольд продолжал вопить и отбиваться.

– Идите к дьяволу! Кончайте свои дурацкие штучки!

В это мгновение в дверь постучали, и вошел дежурный полицейский с парой переброшенных через руку форменных брюк.

– Лучше одевайся и делай, что тебе велят, – посоветовал Ник, бросая парню брюки. – А то будет хуже. – Он повернулся к Брэди. – Мне нужно кое-что выяснить, Джек. Увидимся позже.

Медицинское заключение о состоянии здоровья Фолкнера, которое должны были прислать из Лондона, лежало на столе. Ник быстро его просмотрел. Потом перечитал еще раз, уже без спешки. Закончив, он несколько минут сидел неподвижно, задумчиво глядя в пространство. Наконец встал и отправился к Мэллори.

Старший инспектор что-то искал в картотеке и с раздражением посмотрел на вошедшего.

– Долго же вы возились, сержант! Ну и что скажете?

– Филипс сейчас в комнате для предварительных допросов. Его брюки забрали в лабораторию на экспертизу. Я знаю, что инспектор Уэйд собирался привлечь к этому серолога из Института судебной медицины. Так что скоро должны быть результаты.

– А вы видели его мать?

Ник вкратце рассказал о том, что произошло на Нарша Плэйс.

– Похоже, она долго не протянет.

– Значит, Гарольд мог разбудить ее в любое время, когда принес чай. Из того, что говорит врач, следует, что в нынешнем своем состоянии она не знает, было это вчера или сегодня, – констатировал Мэллори.

– Вроде так, – согласился Ник.

– Отлично! – Мэллори потер руки. – Пусть немного передохнет, а потом я за него возьмусь. Не думаю, чтобы малый долго запирался.

– Вы говорите так, будто его вина уже доказана.

– Вы еще молоды, сержант, и поэтому я скажу вам кое-что для вашего же блага. Так вот, за свою жизнь я расследовал больше убийств, чем вы съели бифштексов. У меня чутье на такие дела, и я ручаюсь, что убийца Грэйс Паккард – Гарольд Филипс.

– А что с Фолкнером? – спросил Ник. – По-моему, его все же пока нельзя вычеркнуть из списка подозреваемых. Ведь вы читали рапорт полицейского Дуайра?

– Я знаю, что вы хотите сказать, – ответил Мэллори. – Дуайр видел Фолкнера в баре на Риджент Плэйс непосредственно перед моментом, когда было совершено убийство.

– И Фолкнер умолчал об этом при допросе.

– Ну, в подобных обстоятельствах это вполне естественно.

Ник достал перчатки и бросил их на стол перед Мэллори

– Это принадлежало Грэйс Паккард. Фолкнер случайно обронил их в баре.

Мэллори нахмурился.

– Значит, вы были там сегодня утром?

– Да. Когда Брэди рассказал мне о рапорте Дуайра, я подумал, что еще успею заглянуть в бар и задать пару вопросов его хозяину.

– Разве я не достаточно ясно сказал вам, чтобы вы немедленно доставили ко мне Филипса? – резко спросил Мэллори.

– Но я задержался всего на десять минут. И, может быть, вас заинтересует то обстоятельство, что когда перчатки выпали у Фолкнера из кармана, он сказал хозяину бара, будто они принадлежат его невесте, Джоан Хартманн? Как вы думаете, почему?

Мэллори фыркнул.

– Потому как не хотел, чтобы выплыло, что он был с другой женщиной. Или подобное объяснение кажется вам чересчур простым?

– Но ведь общеизвестно, что он провел этот вечер в компании Грэйс Паккард. И все, кто был на дне рождения у Джоан Хартманн, включая ее саму, видели, что они ушли вместе. Зачем же, в таком случае, лгать хозяину бара?

– Вы придаете слишком большое значение мелочам, сержант.

– Но это совсем не мелочь. Если вы помните, инспектор Уэйд сказал, что после каждого очередного убийства Дождевой Любовник забирал у своей жертвы какую-нибудь вещь. А в данном случае этого не произошло. Но можем ли мы быть так уверены теперь, когда знаем о перчатках?

– Значит, мы опять возвращаемся к версии о Дождевом Любовнике? – спросил Мэллори. – Нет, все это как-то не клеится. Слишком много различий и неувязок.

– Согласен, – ответил Ник. – Однако я по-прежнему считаю, что Фолкнер еще многое должен нам объяснить. Он был с Грэйс Паккард, а причины, по которым привел ее ночью к себе на квартиру, чересчур эксцентричны, чтобы не вызвать подозрения.

– Вовсе нет, – возразил Мэллори. – Если послушать людей, которые хорошо его знают, такое поведение отнюдь не является для Фолкнера чем-то из ряда вон выходящим. Даже наоборот.

– Но у нас есть двое свидетелей, утверждающих, что он находился в непосредственной близости от места преступления всего за каких-нибудь пару минут до совершения убийства. И он солгал Харкнессу насчет перчаток, – настаивал Ник.

– А зачем он заходил ночью в бар? – спросил Мэллори. – Харкнесс вам об этом сказал?

– За сигаретами.

– И такое случилось впервые?

– Нет. Он покупает их там довольно часто, причем в самое неожиданное время.

– А вы понимаете, как это использует ловкий адвокат?

– Согласен, – вздохнул Ник. – Все это только разрозненные улики. Однако слишком много фактов накладываются друг на друга, чтобы ими пренебречь. Взять хотя бы проявления агрессивности, странные для человека его круга. Кстати, у меня есть медицинское заключение на этот счет.

Он протянул документ Мэллори. Но тот отмахнулся.

– У меня сейчас нет времени на чтение. Изложите вкратце.

– Хорошо. Шесть лет назад Фолкнер попал в аварию во время автомобильных гонок в Брэндз Хэтч. Он получил серьезную травму черепа: осколки кости вонзились в мозг. Ему чертовски повезло, что он вообще выкарабкался. И с тех пор у него появились эти приступы агрессивности. Психиатры, осматривавшие его в период тюремного заключения, пришли к выводу, что такое поведение является прямым следствием повреждения мозга, в значительной мере вызванного осколками кости, которых хирурги не смогли извлечь. Агрессивность Фолкнера еще усилилась во время отбывания им срока. Он неоднократно затевал драки с другими заключенными и даже избил охранника. В итоге ему было предложено пройти курс лечения в психиатрической клинике. Однако он отказался.

– Хорошо, хорошо, я сдаюсь! – Мэллори поднял кверху обе руки, будто и в самом деле сдавался. – Идите и побеседуйте с ним, сержант. Делайте, что хотите. А я пока займусь Гарольдом.

– Благодарю, господин инспектор.

Ник был уже на пороге, когда Мэллори его окликнул:

– И все же ставлю фунт за то, что Грэйс Паккард убил Филипс.

– Это достаточно крупная ставка, господин инспектор.

– И пять к одному против Бруно Фолкнера.

– Ну что ж, я не люблю даром брать деньги, но если вы настаиваете… – Ник улыбнулся и тихо прикрыл за собой дверь.

А в это самое время, только в другом квартале, человек, прозванный Дождевым Любовником, просматривал воскресную газету. На второй странице он увидел фотографию Шина Дойля и сразу же его узнал. Он долго разглядывал снимок, думая о девушке, которая стояла в дверях, окруженная ореолом света посреди мрака и проливного дождя. С ней еще не кончено, но сперва необходимо избавиться от того человека. Разумеется, можно позвонить в полицию и, не называя себя, сообщить, где прячется Дойль. Но тогда возникает опасность, что они заодно арестуют и девушку как его пособницу и укрывательницу…

Дождевой Любовник нахмурился. И тут его осенило. Это было так просто и вместе с тем гениально, что он рассмеялся. И продолжал смеяться все время, пока надевал кепи, застегивал плащ – и даже, когда вышел на улицу под дождь.

Певец оказался индусом, симпатичным и бородатым. Увидев Ника, он приветливо улыбнулся.

– Не желаете зайти?

– Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. А сейчас разыскиваю Бруно Фолкнера. Вы не знаете, где он может быть? Я стучал к нему, но никто не ответил.

Индус засмеялся.

– По воскресеньям Фолкнер разбивает кирпичи.

– То есть?

– Каратэ, приятель. Он ходит тренироваться в клуб «Кардон» А если под рукой нет кирпичей, раскалывает черепа. – Индус выразительно постучал себя по лбу. – У него не все в порядке с головой. Даже травку курить не нужно.

Ник кивнул.

– Спасибо за информацию. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

На протяжении многих лет Ник Миллер с увлечением занимался дзюдо и каратэ. В обоих этих боевых искусствах он добился коричневого пояса, и только завал со служебными обязанностями помешал ему достичь дальнейших успехов. Несмотря на то, что Ник тренировался в полицейском спортивном клубе, ему случалось бывать и в клубе «Кардон». Знал он и тамошнего старшего тренера – Берта Кинга.

Сейчас на татами было две группы. Кинг вел занятия в одной из них. Это был сухонький, невзрачный с виду человек, с желтой пергаментной кожей. Его большая голова смешно контрастировала с маленьким туловищем. Но у него был четвертый дан в дзюдо и айкидо, а в его бойцовских качествах Ник мог убедиться на собственном опыте.

Кинг встретил Ника широкой улыбкой.

– Здравия желаю, сержант! Что-то вы давно к нам не заглядывали.

– Все времени нет, Берт. Служба. Я ищу человека по имени Бруно Фолкнер. Он здесь?

Улыбка Кинга несколько подугасла, но он указал рукой на соседнюю дверь.

– Там.

– А вы, я вижу, о нем не слишком хорошего мнения? – спросил Ник, который умел использовать любую возможность для получения нужной ему информации.

– На мой взгляд он слишком груб и жесток. И, говоря по правде, с некоторых пор я подумываю о том, чтобы выставить его из клуба. Он не в состоянии себя контролировать. Заводится с полуслова.

– А как насчет его профессиональных способностей?

– Второй дан в каратэ. Здесь он силен, а, кроме того, хорош во всяких трюках на публику. Ну, там, раскалывание кирпичей, деревянных досок и тому подобное. Зато в дзюдо абсолютный ноль. Он тренируется один. Если хотите, я провожу вас к нему.

На Фолкнере был старый, вылинявший от многократных стирок костюм. Но выглядел он весьма внушительно и эффектно, когда стоял в углу перед огромным зеркалом, отрабатывая бесконечные разминочные приемы, без овладения которыми ни один спортсмен не имеет шансов достичь хоть каких-нибудь результатов в каратэ.

Появление Ника вызвало у него гримасу.

– А я не знал, Берт, что ты пускаешь сюда легавых. Надо будет подумать, не сменить ли мне клуб.

– Сержант Миллер здесь всегда желанный гость, – холодно ответил Кинг. – И, на твоем месте, я был бы с ним осторожен на татами. Тебя может ждать неприятный сюрприз.

Подобная оценка способностей Ника была сильно преувеличена, судя по тому, что он только что видел.

Фолкнер усмехнулся.

– Не стоит меня провоцировать.

Кинг вышел, а Фолкнер быстрым движением пригладил волосы.

– Вы являетесь ко мне в любое время суток: на завтрак, обед и ужин. Это становится утомительным.

– Увы, служба! – Ник достал из кармана перчатки Грэйс Паккард. – Узнаете?

Скульптор вздохнул.

– Естественно. Я оставил их вчера в баре Сэма Харкнесса, на Риджент Плэйс. Должно быть, обронил, когда искал мелочь, чтобы расплатиться. Сэм еще удивился, как у меня оказалась такая вульгарная вещь.

– А вы ответили ему, что это перчатки вашей невесты.

– Да, сержант, и признаю, что это было не слишком хорошо с моей стороны. На самом деле, это перчатки Грэйс. Она забыла их у меня в мастерской.

– Но почему вы не сказали Харкнессу правды?

– Ох, сержант, не стройте из себя дурака! С какой стати я должен обсуждать с ним свои личные дела?

– Раньше вы не были столь щепетильны.

Лицо Фолкнера потемнело от гнева.

– У вас еще имеются вопросы? Потому как я хотел бы продолжить тренировку.

– По-моему, на сегодня вы уже достаточно натренировались. А вопросы у меня есть. И даже чертовски много. Вам придется объясниться, господин Фолкнер.

– Неужели? Может быть, я уже арестован?

– Пока нет. А там будет видно.

– Значит, я еще вольная птица? – Фолкнер посмотрел на часы. – Я пробуду здесь около двадцати минут. Потом приму душ, оденусь, поймаю такси и отправлюсь домой. Если уж мне не избавиться от общения с вами, то мы будем беседовать только у меня дома и больше нигде. А пока желаю здравствовать.

Он повернулся, прошел по циновкам к зеркалу, стал в позицию и принялся отрабатывать удары.