Текст книги "Страж-2"

Автор книги: Джеффри Конвиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Макгвайр только покачал головой, жалея этого несчастного человека, потерявшего все и опустившегося на самое дно.

– Может быть, я смогу как-то помочь вам, мистер Келлерман? – осторожно спросил он.

– Ну, раз уж вы так спрашиваете. Конечно. Итак, что вам нужно? Получить некую информацию? Я согласен ее представить. Но тогда и вы будете мне кое-что должны.

– Что же?

– Мне сейчас нужны только зелененькие. Чтобы свести концы с концами. Я же не могу вечно шататься по улицам и жить на подаяние. Нужна некоторая передышка.. Да и надеяться на доброго волшебника не приходится. – Он немного помолчал, а потом лицо его озарила блаженная улыбка. – Впрочем, тут я, наверное, ошибаюсь: добрый волшебник уже сидит в моей конуре.

Макгвайр незамедлительно вынул из кармана пятидесятидолларовую бумажку и аккуратно положил ее на простыню рядом с Келлерманом.

– Этого будет недостаточно, – предупредил тот. Священник достал еще одну такую же банкноту и положил ее поверх первой.

Келлерман проворно схватил обе купюры и сунул их под подушку.

– Следующий дозняк будет принят во имя Христа-Спасителя, – торжественно пообещал он.

Макгвайр терпеливо ждал, когда у Келлермана пройдет очередной приступ смеха. Чарли в истерике катался по кровати, но очень быстро успокоился и затих, с трудом переводя дыхание.

– Может быть, поговорим о деле? – предложил наконец священник.

– Конечно, святой отец, – охотно отозвался Келлерман, стряхивая с одеяла таракана. – Задавайте вопросы, и я, как смогу, отвечу на них.

– Вам известен человек по имени Артур Селигсон? – спросил Макгвайр.

Келлерман нахмурился, напрягая память.

– Я точно не уверен… – задумался он. – Но фамилия вроде бы знакомая.

– Вы должны его вспомнить, – подсказал священник. Келлерман углубился в воспоминания, бормоча что-то себе под нос. Несколько раз он уже открывал рот, намереваясь что-то сказать, но потом снова задумывался. Память урывками возвращала его в прошлые годы. Макгвайр молча наблюдал за ним и молился про себя, чтобы мозги у Чарли хоть ненадолго заработали и он смог поведать священнику о событиях давно минувших лет.

Прошло десять долгих минут, и наконец Келлерман с победным видом приподнялся на локтях в своей грязной постели. Для начала он попросил достать окурок из пепельницы, чтобы ему стало полегче. Священник отыскал среди «бычков» самый длинный, и, сунув его в рот Келлерману, поднес спичку.

Табак оказался настолько отвратительным, что от едкого дыма у Макгвайра защипало глаза.

– Все. Я вспомнил его, – гордо объявил Чарли, счастливый от того, что память на сей раз не подкачала. – Он приходил в «Суарэ». Ну, и стал вроде как постоянным членом нашего клуба. Раз в неделю он бывал у меня – это точно. А то и чаще… Он был неглупым парнем и весьма привлекательным.

– Попробуйте описать его, – попросил Макгвайр.

– Волосы темные. Среднего роста. Достоинства крупные.

– Какие еще достоинства? – не понял священник. Келлерман хихикнул.

– Мужские, разумеется. Я любил иногда потискать его, но, конечно, ничего серьезного у нас с ним произойти не могло – так только, шутки ради. Потому что у Селигсона был очень ревнивый любовник, и с ним было лучше не связываться.

– А кто был его любовником?

– Один педрила по имени Джек Купер.

Макгвайр тут же вынул блокнот и записал это имя.

– Значит, как я уже говорил, – продолжал свой рассказ Келлерман, – этот красавчик заходил ко мне раза два в неделю, чтобы повидаться со своим Купером. А тот работал у меня.

– И сколько времени все это продолжалось?

– Не меньше года. Но потом Селигсон внезапно исчез. И больше не заявлялся. Так я его и не видел.

– И больше вы о нем ничего не знаете? – разочарованно произнес священник.

– Ничего. А что вам еще нужно? Понимаете, святой отец, ведь тогда, в шестидесятых, голубые не ходили так открыто, как нынче. Одни прятались по квартирам. Другие сшивались в барах. Но с виду нельзя было и сказать, что перед тобой педик. В основном им приходилось вести Двойную жизнь. В обществе они носили маску. А у меня в «Суарэ» ее снимали. Врубаетесь? Так вот я сразу понял: если хочешь, чтобы дела у тебя шли хорошо, – не задавай глупых вопросов. Ну, я никогда и не лез особенно в их отношения. Лишь бы они не забывали меня и платили денежки. А там хоть кол на голове теши. Ну, конечно, самые постоянные клиенты еще могли мне довериться, но случайные посетители – боже упаси. Они приходят и уходят – и какое мне дело до того, как дальше складывается их судьба!.. Рано или поздно все они переставали посещать клуб. Некоторые уезжали в другие города, кто-то просто менял квартиру, чтобы замести следы. А отдельные даже умудрялись жениться, хотя должен сказать, что таких как раз можно было по пальцам пересчитать. В основном ведь педики начинают активно принимать наркотики и дохнут от этого. Да я ни о ком из них практически и не знал ничего… Впрочем, кому какое дело до них! Пошли они ко всем чертям. Еще помнить о таких отбросах!..

– А что стало с Джеком Купером? Келлерман откинулся на подушке, продолжая усердно дымить окурком.

– Понятия не имею. В 1968 году он пришел ко мне, заявил, что уезжает из города, и попросил дать ему расчет. У нас не принято спрашивать, куда именно, раз он сам не сказал, ну, я и не стал интересоваться…

– А где же тогда был Артур Селигсон?

– Бог его знает. Селигсон к тому времени уже и носа не показывал в клубе. Да и сам Джек говорил как-то, что потерял с ним связь. Видите ли… Селигсон, вообще-то, был бисексуалом. И все время, пока встречался с Джеком, жил у какой-то бабы… Может быть, он решил, что пора завязывать с голубыми, да и женился на своей крале. Не исключено, что теперь у него целый выводок потомства, а сам Артур превратился в степенного папашу и ходит на службу с девяти до пяти, крутится от зарплаты до зарплаты, а по вечерам, вздыхая, вспоминает своего брошенного любовника.

– Ну, а Джек Купер?

– А этот засранец скорее всего уже откинул копыта. Впрочем, мне и на него наплевать.

– А вы не знаете, как фамилия той девушки, у которой жил в те годы Артур? – попробовал нащупать нить Макгвайр.

Но Келлерман лишь рассмеялся.

– Да вы шутите над стариком, святой отец! Видите, сколько времени мне потребовалось, чтобы вообще вспомнить, кто такой этот Селигсон. А теперь вы еще хотите, чтобы я припомнил имя какой-то вшивой бабенки? Да я и слышал-то о ней всего пару раз краем уха.

Макгвайр поднялся с табурета.

– Ну да, конечно. Ведь столько воды уже утекло… – с пониманием кивнул он.

Келлерман лишь пожал плечами.

– Так вы уверены, что ничего больше не можете добавить к тому, что сказали? – на всякий случай спросил священник.

– Абсолютно уверен. Так же, как и в том, что мне сейчас очень нужно поправить здоровье укольчиком…

Макгвайр быстро написал в блокноте номер телефона, потом вырвал листок и протянул его Келлерману:

– Если вы вдруг вспомните еще что-нибудь – позвоните по этому телефону. Понимаете, для меня все это сейчас очень важно…

– С превеликим удовольствием, – улыбнулся Чарли. Макгвайр застегнул пальто.

– Еще раз спасибо за информацию, – сказал он, поворачиваясь к двери.

– Был счастлив помочь.

– Да, кстати, – вдруг спохватился Макгвайр. – А кем работал у вас этот Джек Купер?

– Старина Джек? Ну, часть времени он торчал за стойкой…

– А другую часть? – замер Макгвайр.

Келлерман снова закатился от смеха. Макгвайр застыл на месте, заинтригованный столь необычной реакцией на самый, казалось бы, невинный вопрос.

– Так что он еще делал у вас в клубе? – повторил священник.

Келлерман молча указал в угол, где стояла картонная обувная коробка, перевязанная крест-накрест бечевкой. Он попросил Макгвайра принести ее к нему на кровать и открыть. Внутри находилось, наверное, не меньше тысячи разных фотографий. Келлерман начал перебирать их, и священник невольно придвинулся ближе.

Неожиданно Чарли замер, вынул одно фото и, снова рассмеявшись, закрыл коробку. Теперь он держал в руках всего один снимок и внимательно всматривался в него, не переставая улыбаться.

– Все верно, сэр, – важно произнес он. – Вот это и есть Джек Купер. Так вам все еще интересно, чей он занимался в моем клубе, кроме коктейлей?..

Макгвайр кивнул. И тогда Келлерман вручил ему фотографию. Макгвайр осторожно взял ее в руки, а потом подошел ближе к задернутому окну и при слабом свете, падающем через щель между шторами, попытался разглядеть ее.

Через несколько секунд он вновь повернулся к Келлерману. То, что он увидел на снимке, потрясло его до такой степени, что священник чуть не выронил фотографию. Сейчас он готов был кричать и биться головой о стену.

Ибо ему открылась страшная истина.

Глава 22

Колеса неприметного черного седана буксовали в грязи, с трудом проталкивая машину вперед по разбитой колее старой проселочной дороги. Автомобиль трясло так, что отец Макгвайр несколько раз ударился головой о потолок. Рядом с ним сидел Бирок с напряженным и сосредоточенным выражением лица. В руках он держал фонарь и маленький блокнот. Кроме них, в машине ехали еще трое. Все были в черных костюмах, плащах и таких же шляпах. Небо затягивали густые мрачные тучи. Вокруг не было видно ни зги. Дорога шла по унылой заболоченной местности где-то в районе Вестчестера, недалеко от Нью-Йорка. Но за последние полчаса им не попалось ни одного жилья, ни одного дорожного указателя – довольно странное место для захоронения, организованного при содействии Главного судмедэксперта Нью-Йорка, давшего свое согласие на погребение жертвы убийства в этом районе. Но Бирок не мог ошибиться – он сумел проследить за криминалистами, и теперь был абсолютно уверен, что труп из компактора покоится именно здесь.

– Сколько нам еще ехать? – нервно спросил Макгвайр.

– Уже недалеко, – ответил шофер, взглянув на развернутую карту. – Мили три-четыре… Не больше десяти минут.

Макгвайр посмотрел на часы и кивнул. В тот же момент машина, дернувшись, въехала на более-менее сносный участок дороги, посыпанный крупным щебнем. Ямы и выбоины остались позади, водитель прибавил газу, и вскоре они подъехали к броду через неглубокую речку, за которым свернули к старой заброшенной мельнице. Как только они миновали ее, машина снова затормозила и, наконец, остановилась.

– Это там! – сказал Бирок, указывая пальцем в темноту за окном.

И тут все разглядели неподалеку высокий ржавый забор и мощные ворота, запертые на цепь с висячим замком. Вокруг не было ни души, все скрывала зловещая тьма. Макгвайр опустил стекло. В воздухе пахло гнилью, и тишина казалась напряженной еще оттого, что не было слышно ни привычных сверчков, ни шума, производимого ночными животными, вышедшими на охоту.

Немного подумав, шофер переставил машину под растущие неподалеку густые деревья, чтобы в случае чего ее не было заметно с дороги.

– Только не хлопайте громко дверьми! – предупредил Макгвайр. – И если надо будет что-то сказать, говорите шепотом.

Все пассажиры один за другим выбрались из автомобиля. Бирок открыл багажник, достал оттуда увесистый рюкзак, а потом включил фонарь и направил луч света на запертые ворота.

– Пошли, – тихо сказал Макгвайр.

Земля под ногами совсем раскисла от затяжных дождей, и на подошвы ночных путешественников тут же налипли огромные комья грязи. Подойдя к забору. Бирок остановился, вынул из рюкзака гигантские кусачки, перекусил ими цепь и открыл ворота. Он первым вошел внутрь и, когда все оказались на его стороне, снова закрыл створки ворот, повесив цепь таким образом, чтобы случайно проходящие мимо люди не сомневались, что все в порядке, и не могли заподозрить, что цепь уже перекушена.

Бирок зашагал впереди всей группы, ведя ее по темной аллее из старых могучих кленов. Кладбище сплошь заросло сорняками: здесь давно уже не ступала нога человека – никто больше не заботился об этих могилах, и они находились в полной заброшенности. На дорожках блестела раскисшая глина, а единственным источником света был здесь карманный фонарик Бирока.

Словак снова остановился и, достав блокнот, развернул его, сверяясь со схемой, которую начертил на днях, выслеживая похоронную бригаду из полицейского морга. Он показал схему Макгвайру, прочертив на ней пальцем остаток маршрута, а потом снова пошел вперед, безошибочно находя дорогу в хитроумном лабиринте кладбища. Остальные молча брели за ним, не обращая внимания на мрачные ряды поросших мхом надгробий и склепов. Макгвайр шел в этой цепочке последним. Он проникся атмосферой торжественности и печали, которая обычно посещает людей в таких местах. Но остальные не чувствовали никаких особых перемен в настроении, словно и не ведали вовсе, что им предстоит сейчас сделать.

– Мы правильно идем? – спросил священник, когда Бирок на секунду замешкался, а потом резко свернул, выбрав другую тропинку.

Тот коротко кивнул в ответ.

– Да, – чуть слышно буркнул словак.

Неожиданно он снова остановился, сошел с тропинки и присел возле камня, на котором стоял только кладбищенский номер и больше не было никаких надписей.

– Здесь, – сказал Бирок.

Макгвайр вытер рукавом взмокший лоб.

– Прекрасно, – прошептал он. – Начинайте. Трое мужчин достали из рюкзака складные саперные лопатки и без дальнейших объяснений принялись копать землю в указанном месте.

– Из медицинской карточки следует, – тем временем тихо шептал Бирок священнику, – что у него в коленной чашечке после операции в 1962 году оставили металлический штифт, который удерживает ее на месте. Его должно быть видно. А еще у него характерный перелом четвертого правого ребра – там должен быть окостеневший ложный сустав. Макгвайр кивнул.

Звук втыкающихся в землю лопат негромким шелестом разносился по кладбищу. Несколько минут мужчины работали без передышки, и наконец все услышали долгожданный звук – штыки лопат ударились о дерево.

– Есть! – радостно сообщил шофер, высовываясь из ямы.

Макгвайр заглянул внутрь вскрытой могилы. На глубине трех футов отчетливо виднелась деревянная крышка.

– Открывайте! – скомандовал он.

Мужчины подняли гроб и выставили его наружу, потом достали из рюкзака гвоздодеры и принялись один за другим вытаскивать из крышки кривые гвозди. Отец Макгвайр отступил немного назад, наблюдая за их работой. В голове его рождались звуки заунывного церковного хора, перед глазами мелькали огни свечей – все это всплыло из самых дальних уголков памяти, воскресившей перед ним обрывочные картины из какого-то голливудского фильма ужасов, который он видел давным-давно, в детстве, и сейчас почему-то вспомнил.

Наконец водитель и его помощники аккуратно сдвинули крышку гроба.

Макгвайр взглянул на груду обожженной гниющей плоти, и тошнота волной подступила к самому горлу.

– Проверяйте, – велел он Бироку.

Тот сразу же ухватил труп за колено. Клочья обугленного мяса рассыпались у него на ладони. Он скривился, но не отступил, решив все же найти этот злосчастный металлический штифт.

Неожиданно высоко в небе прогремел гром.

– Что это? – испуганно вскрикнул Бирок, подняв глаза вверх.

– Тише! – шикнул на него священник, тоже с тревогой вглядываясь в темное небо.

Остальные невольно попятились и в ожидании грозы спрятались под старыми кленами. Макгвайр не стал ничего говорить им, а снова повернулся к Бироку.

– Быстрее! – громким шепотом произнес он.

Бирок снова запустил руку в гроб.

И опять над головой оглушительно грохнуло, заставив содрогнуться непрошенных гостей кладбища. Бирок испуганно прикрыл ладонью глаза. Но Макгвайр грубо схватил его за воротник и чуть не ткнул лицом в гроб.

– Если вы не в состоянии выполнить это, то отойдите, и я все сделаю сам! – рассердился он на словака.

– Простите, святой отец, – пробормотал насмерть перепуганный Бирок, пытаясь совладать с собой.

И тут хищный зигзаг молнии прорезал черное небо. Все сжались, ожидая раската грома, но стояла полная тишина.

Бирок снова решительно ухватился за ногу трупа.

Неожиданно глаза Макгвайра обожгло ослепительным светом. В лицо пахнуло нестерпимым жаром. Края одежды священника задымились и стали обугливаться.

Молния угодила прямо в гроб, и он тут же запылал ярким пламенем. Бирок так и не успел отскочить, и в мгновение ока сгорел вместе с гробом, как клочок бумаги.

Чейзен знал, что они задумали, и не замедлил помешать отважным гробокопателям. Он никогда бы не позволил им исследовать злосчастный труп!..

– Господи! – закричал во весь голос отец Макгвайр, и ему ответил раскатистый гром.

Оставшиеся в живых со всех ног бросились к автомобилю. Потрясенный священник, почти ничего не видя перед собой, механически поплелся за ними по грязной скользкой тропинке к выходу с кладбища. Но он не успел: остальные оказались проворнее и, ловко прыгнув в автомобиль, тут же тронулись с места, оставив его в полном одиночестве среди могил. Священник закричал что-то вслед машине, но его уже никто не слышал.

Небо хмурилось, гром продолжал греметь, а молнии то и дело заливали округу зловещим мертвенным светом. Макгвайр повернулся и, закрыв лицо руками, беспомощно скорчился от отчаяния и невыносимого ужаса.

Молнии стали сверкать с такой частотой, что казалось, будто все небо озарено их пугающим светом.

И вот раздался оглушительный взрыв, будто вся энергия бури соединилась в один поток – точно такой же, как тот, что безвозвратно унес монсеньера Франкино. И этот огненный бич обрушился с неба на мчащийся прочь от кладбища автомобиль, объяв его ослепительным пламенем. В ушах Макгвайра зазвенело от страшного грохота, и он замер с раскрытым ртом, наблюдая, как горящие куски металла разлетаются в разные стороны. И тут же, словно по волшебству, гром стих, и небо вновь потемнело. Гроза прошла так же внезапно, как началась. Вокруг воцарилась прежняя тишина, не нарушаемая ни одним посторонним звуком.

Священник, пошатываясь, вышел на дорогу. Он никак не мог прийти в себя и поверить, что его одного пощадили, оставив почему-то в живых.

Слезы ручьями текли по его лицу, клочья одежды развевались от слабого ветерка. Несколько секунд он постоял в растерянности, а потом решительно зашагал по грязной мокрой дороге, облизывая пересохшие губы и вытирая руками лицо в разводах копоти и красноватой глины. Макгвайр молился, чтобы быстрее настало утро.

Глава 23

– В дверь звонят, дорогой! – крикнула Фэй и, обвязав вокруг груди банное полотенце, уселась на диван. Она всего несколько минут назад вылезла из-под душа и не успела еще до конца обсохнуть. – Ты посмотришь, кто там?

– Где? – не совсем еще соображая, что происходит, спросил Бен, высовываясь из ванной.

– В дверь кто-то звонит, – нетерпеливо повторила Фэй.

Наконец он понял, в чем дело, на секунду скрылся за дверью и тут же вышел, облаченный в длинный махровый халат. – Я же предупреждал Сорренсона, чтобы он не приходил так рано! – проворчал Бен, поглядывая на большие настенные часы в спальне. – Еще и восьми нет.

Наконец он прошел через гостиную и из прихожей громко спросил:

– Кто там?

– Отец Макгвайр, – раздалось в ответ.

– Макгвайр? – словно не веря своим ушам, переспросил Бен, растерянно открывая дверь столь раннему визитеру.

– Доброе утро, Бен, – поздоровался священник. – Можно войти?

– Да, разумеется… – запинаясь, ответил тот. А потом отступил назад, с изумлением разглядывая священника.

Макгвайр оторвал окровавленные руки от дверного косяка и нетвердой походкой вошел в квартиру. Ботинки его были облеплены комьями глины, лицо вымазано в грязи и перепачкано кровью. От одежды пахло горелым.

– Где ребенок? – хрипло спросил он, проходя в гостиную.

– В спальне, – недоуменно ответил Бен.

– И Фэй тоже там?

– Ну да…

– Пусть они придут сюда.

– Да что с вами стряслось, святой отец? – все еще колеблясь, взволнованно спросил Бен.

– Делайте, что вам говорят!

Бен только пожал плечами и скрылся за дверью, через несколько секунд появившись вместе с Фэй и маленьким Джои.

– Отец Макгвайр! – схватилась за сердце Фэй, как только увидела, в каком состоянии нагрянул к ним ранний гость. Она кинулась к священнику и начала обнимать его, не обращая внимания на запекшуюся кровь и комья грязи. Судя по всему, Бен успел уже предупредить ее, что с их другом, вероятно, что-то случилось. – О, я так рада вас видеть!.. Я даже поссорилась недавно с Беном из-за того, что он не дал мне поговорить с вами, когда вы ему звонили. Ну а теперь… – Она молча разглядывала священника, пораженная его видом. – Мне лишь остается надеяться, что с вами все в порядке…

Макгвайр взял ее за руку и отвел к дивану.

– Присядьте сюда, пожалуйста. Я хочу поговорить с вами и с Беном.

Фэй нервно облизала губы.

– Конечно, святой отец. Говорите же!..

– Несколько дней назад, – начал Макгвайр, не сводя глаз с Бена, – я спрашивал вас о Джои. – С этими словами он взял малыша у Фэй, поцеловал его в щеку и нежно погладил по взбившимся светлым волосам, приводя и в порядок. – Так вы и сейчас будете настаивать на том, что он родился в клинике пресвитерианской церкви в Нью-Йорке?

– А в чем, собственно, дело? – заволновалась Фай, – Так или нет? – продолжал давить Макгвайр. Бен кивнул.

– Все верно, – подтвердил он. Тогда Макгвайр повернулся к Фэй.

– Теперь я хочу спросить вас. Где родился ваш сын, миссис Бэрдет?

– Бен же сказал… В клинике пресвитерианской церкви, – повторила она слова мужа.

Макгвайр подошел к дивану и приблизил ребенка сначала к Фэй, потом к Бену. Он наслаждался сейчас недоумением Бэрдетов. Потом вернул малыша матери.

– Никакого сходства с вами, вам так не кажется? – ухмыльнулся священник.

– Я не понимаю, на что вы намекаете, – огрызнулась Фэй, – но сходство здесь, по-моему, бесспорное. Он же моя копия! А носик – совсем как у отца.

Макгвайр лишь горько усмехнулся.

– Да, носик, вероятно, и в самом деле, как у его отца… Но только совсем не как у Бена. А если он в чем-то и напоминает вас, то это сходство чисто случайное. Ну, может быть, теперь вы заговорите наконец?

– Наступила пауза. – Ну, хорошо… Если вы предпочитаете слушать меня, так слушайте: ребенок родился в штате Массачусетс. Его настоящая мать живет сейчас в Нью-Гемпшире, а отец где-то в средних штатах. Вы усыновили этого ребенка! Фэй, вы никогда не были беременны. Ваша беременность – это сплошная фальшь и уловка перед соседями. У вас никто никогда не рождался. Да попросту и не мог родиться!

Макгвайр сглотнул, ощущая, как страх начал волнами закрадываться в душу. Теперь ему приходилось прилагать изрядные усилия, чтобы голос не дрожал и на лице сохранялось спокойствие и уверенность. В эту квартиру он пришел, обуреваемый весьма противоречивыми чувствами, но и это должно было остаться не замеченным супругами.

Фэй прижала к себе ребенка, Бен подошел к ней и нежно обнял ее за плечи.

– Ну и что? – запальчиво произнес он. – Допустим, ребенок был усыновлен, так в чем же тут преступление? И какая кому разница, в конце концов?

– Какая разница? – вскипел Макгвайр, чувствуя, что жилы на шее вздулись и натянуты теперь, как веревки. – У Фэй Бэрдет не могло быть детей вообще! Потому что на самом деле она – мужчина. Мужчина, имя которого раньше было Джек Купер – трансвестит и имитатор женщин. Быть может, самый изощренный в своем богомерзком искусстве…

С этими словами Макгвайр швырнул на колени Фэй фотографию, которую ему любезно подарил Чарли Келлерман.

– Посмотрите лучше сюда!

Фэй мельком взглянула на карточку.

– Это Джек Купер, который носит сейчас имя Фэй Бэрдет. Здесь он снят в женской одежде перед выходом на сцену клуба «Суарэ» в 1966 году.

Бен уставился на священника. На лице его смешались ненависть и страх.

– Так вот, Джек Купер и есть Фэй Бэрдет! – повторил священник, приближаясь к Бену вплотную. – Теперь вы не станете отрицать этого?

– Если бы об этом стало известно, у нас бы отобрали ребенка! – в отчаянии выкрикнула Фэй.

– Так вы еще отрицаете? – грозно сдвинул брови Макгвайр.

– Нет, – беспомощно произнес Бен.

– Итак, вы встретились в «Суарэ» в 1966 году. Бен назвался Артуром Селигсоном – он всегда прикрывался этим псевдонимом, когда посещал бары для гомосексуалистов, чтобы не выдать себя в другой жизни, где у него была девушка. Вы стали проводить вместе время. Сначала это были просто дружеские встречи, но постепенно ваша дружба переросла в нечто большее. Джек при этом продолжал работать в клубе барменом и выступать на сцене как трансвестит. Через год Артур Селигсон исчез неизвестно куда, ну, а после него, разумеется, уволился и Джек Купер. – Тут он схватил Бена за руку. – Так вот вы и есть Артур Селигсон. А вы, – он повернулся к Фэй, – Джек Купер! По крайней мере так было раньше.

Бен стоял, боясь пошевелиться. Он был бледен как смерть. Теперь их тайна была раскрыта. Конечно, они предполагали, что рано или поздно это произойдет, и Бен был готов к разоблачению в любую минуту. Он повернулся к священнику и заговорил:

– Ну, хорошо. Пусть вам все стало известно. Да, Фэй действительно была когда-то Джеком Купером. И мы усыновили ребенка. Но ведь Фэй – настоящая женщина в душе! И так было всегда… Так что же вы намерены теперь сделать – объявить всему миру, что мы голубые?.. Но ведь если бы это стало известно властям, нам никогда не разрешили бы усыновить Джои, а если станет известно теперь – у нас отнимут нашего мальчика. Святой отец, кому нужна ваша правда? Ведь все эти годы мы были так счастливы!.. Фэй – моя настоящая жена. И мы воспитаем Джои ничуть не хуже, чем любые другие родители. И он вырастет хорошим парнем, безо всяких отклонений. Ну какая вам разница, кто есть кто?..

– Ах, какая разница?! – взревел священник, отступая назад. – Да кроме того, что вы все эти годы грешили против Господа Бога, ваше вероломство и ложь чуть не поставили под угрозу существование всего человечества!.. Еще немного – и погасла бы последняя искра надежды! Хорошо еще, что Бирок успел помочь мне и выяснить истину, царство ему небесное.

– Бирок?.. – чуть слышно повторил Бен.

– Труп в компакторе, как вы помните, был мужской, – продолжал священник. – И поэтому мы с Франкино справедливо решили, что Чейзен принял вид того самого мужчины, которого он убил. А когда при помощи Стража мы выяснили, что Чейзен находится здесь, на десятом этаже, круг подозреваемых сузился до предела. Значит, он мог превратиться только в Сорренсона, Дженкинса, Батилля, Макса Вудбриджа или в Бена Бэрдета! Но, попавшись на вашу удочку, мы не учли, что Фэй – тоже мужчина, тем более что Чейзен так талантливо разыграл чуть позже сцену изнасилования в подвале, после которой, если и были еще какие-то подозрения, они сразу рассеялись. – С этими словами Макгвайр подошел к Фэй, которая все это время наблюдала за ним с совершенно бесстрастным лицом. – Так вот, настоящая Фэй Бэрдет – или Джек Купер, если угодно, – и была убита тогда в подвале Чарльзом Чейзеном. Именно ее тело там и нашли!

А вот душа ее отлетела прямиком в ад, чтобы присоединиться там к легионам Сатаны, которым она должна была, по нашему замыслу, противостоять. Так что вы и есть Чарльз Чейзен! – закончил священник, обращаясь к Фэй. – Вы – Сатана! – Он выждал несколько секунд, а потом гневно указал на Фэй пальцем. – И я проклинаю тебя! Я проклинаю каждый миг твоего презренного существования! Ты – наказание и бич человечества! Ты приносишь одни несчастья и бедствия! Ты – мерзкое, гнусное и подлое исчадье ада! Будь же ты проклят во веки веков!

Фэй ничего ему не ответила. Более того, она вообще никак не отреагировала на тираду священника, неподвижно сидя перед ним на диване.

В наступившей тишине Бену показалось, что каминные часы стали тикать как-то особенно громко. И снова отец Макгвайр осыпал проклятиями то существо, которое приняло форму его жены.

Бен встал между ними и взял Фэй за руку. На лице его выступили капли пота. «Неужели это правда? – переспрашивал он себя. – Наверное…» – Это так? – просто спросил он, с ненавистью глядя на восковое лицо Фэй с безразличными пустыми глазами. Но она отдернула руку и повернулась к священнику.

– Проклинаю тебя! – еще раз выкрикнул отец Макгвайр.

И тут Фэй с такой силой расхохоталась, что в серванте зазвенела посуда. Ребенок заплакал и стал давиться слезами. Но Фэй направилась не к нему, а к мужчинам, продолжая громогласно смеяться. Лицо ее стало на глазах искажаться, как расплавленный воск, принимая самые разнообразные очертания. В воздухе запахло серой, а потом Бену почудилось, что совсем рядом что-то сильно гниет.

– Фэй! – исступленно закричал он. Но теперь уже он обращался не к тому существу, что находилось сейчас у него в квартире… Он вспомнил свою настоящую Фэй, погибшую в подвале, и, упав на колени, в отчаянии закрыл лицо руками.

Теперь стало меняться и само тело Чейзена, еще недавно имевшее форму Фэй. Кожа сделалась тонкой и хрупкой, начала трескаться, и через минуту перед ними стоял уже сам Чарльз Чейзен в том виде, как его встретил Франкино в старом особняке пятнадцать лет назад.

Неизвестно откуда налетел ветер, сметая все на своем пути, поднимая в воздух бумаги и опустошая пепельницы…

Со стен попадали картины, но ветер не утихал. Макгвайр схватился за решетку камина, чтобы устоять на ногах. Бен накрыл своим телом малыша.

Чейзен не переставал дико хохотать и, стоя в дверях, упивался произведенным эффектом.

Свет померк. В квартире царил хаос, повсюду валялась перевернутая мебель. Наконец Бен и Макгвайр отважились посмотреть на Чейзена. Он стоял, опершись о стену. И вдруг начал таять в воздухе и исчез. Вместе с этим прекратилась и буря. Наступила полная тишина, словно ветра не было и в помине.

Бен начал укачивать ребенка, стараясь успокоить его и бормоча какую-то незатейливую песенку. Малыш все еще сильно дрожал.

– Бен, – укоризненно произнес отец Макгвайр. – Все это произошло только из-за вас. Вы виноваты в том, что у вас не осталось теперь времени, чтобы справиться с Чарльзом Чейзеном.

– Да к черту вашего Чейзена! – разозлился Бен. – Плевать мне на него! И на все, что у вас тут творится!..

– Вы лжете самому себе, Бен, – покачал еловой священник.

– Да идите вы!..

– Вам не может быть безразлично все это, если вы, конечно, еще верите в Бога и продолжаете любить Его, – терпеливо увещевал Макгвайр.

– Да никакого Бога не существует! – отрезал Бен.

– И Сатаны, выходит, тоже? Не обманывайте себя, Бен. Вы же только что видели его своими глазами. И смею вас уверить, что Бог тоже существует так же реально, – продолжал священник.

– Фэй умерла! И если она должна была стать вашим Стражем, то теперь никакого Стража больше не будет! – в отчаянии прокричал Бен, с трудом сдерживая подступающие рыдания.

Макгвайр подошел к нему ближе.

– Но у вас ведь остался сын… И надо дать ему возможность прожить хорошую, достойную жизнь. А у него есть такой шанс… Вы же не станете лишать своего ребенка полноценной жизни?.. Так что альтернатива еще остается…