Текст книги "Отличный Город"

Автор книги: Джеффри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

– Чего не знаю, того не знаю. – Скарфинати развел руками. – Ну все, мне пора.

– Постойте, – остановил я его. – Если я все же вернусь в свою реальность, где мне найти тот корабль, с Анотиной?

Скарфинати горько рассмеялся:

– Ты что, и впрямь поверил в эти небылицы?

– Но это ведь воспоминание! – возразил я.

– Память обманчива… – Он покачал головой. – Вся эта история имеет весьма мало общего с реальностью. Потому я и не хотел будить Анотину. Полагаю, верить в ложь для нее менее мучительно… У Белоу в те времена недостало бы смелости для подобных подвигов, и разум Анотины вовсе не замирал. За время обучения в Репарате она прижила от Белоу ребенка. Думаю, подлец по-своему любил сына, но тот слишком остро напоминал ему о гибели сестры, и Белоу, вместо того чтобы смириться с реальностью, изобрел наркотик, позволявший о ней забывать. Чистая красота помогала ему успокаиваться в присутствии Анотины. И никаких чудес не было. Однажды Белоу просто стащил Книгу памяти и бросил свое семейство.

– А что стало с вами? – спросил я. Скарфинати усмехнулся:

– Мерзавец знал, что пока я жив, ему от меня не скрыться. В ночь своего побега он подсыпал снотворное в мой ужин и перерезал своему учителю горло. Будь на его месте кто другой, я бы заподозрил неладное, но Белоу… Я привык думать о нем как о сыне. И до сих пор хочу спасти…

Старик не окончил фразу, и вскоре я понял почему: темная полоса крови ожерельем обвила его горло. Скарфинати схватился за шею и пробулькал какое-то проклятье. Затем медленно поднялся на ноги и, пошатываясь, исчез во тьме.

27

Остаток ночи прошел беспокойно. Анотина то вскрикивала во сне, то ломала руки. Что до меня, то после встречи со Скарфинати спать я уже не мог. Если старик не соврал, то Анотину, возможно, еще удастся спасти. Но ведь он сам предупреждал: память обманчива… Скарфинати мог и вовсе оказаться галлюцинацией, порождением красоты. Вероятность нашей случайной встречи практически сразу после опыта с песочными часами стремилась к нулю. И с какой стати в памяти Белоу он отбывал ссылку не где-нибудь, а именно в этом лесу?.. Мысли без толку носились по кругу, словно Создатель верхом на своем кресле.

К рассвету я окончательно запутался и решил, что если по ходу путешествия мы окажемся в степях Харакуна, то я все же заскочу ненадолго в город и попробую разыскать Книгу памяти. В конце концов, остров разрушен и шансов найти заветную вакцину практически нет. А с высказыванием Скарфинати о том, что для Анотины спокойнее будет верить в сказку, показанную песочными часами, я согласился безоговорочно.

Когда она проснулась, я немедленно признался в своих похотливых поползновениях этой ночью.

– Я так устала вчера… – сонно молвила она. – А что за сны мне снились! Скарфинати и все эти странности в Репарате…

Она покачала головой.

Я снова попросил прощения, но Анотину мои извинения лишь озадачили. То, что мой проступок она не сочла за оскорбление своего достоинства, повергло меня в тоску, лишний раз напомнив, что Анотина – плод воображения, а не женщина во плоти, как бы мне этого ни хотелось. Связь между чистой красотой и сексом превратилась в змею, кусающую свой хвост, – повторяясь раз за разом, она разрушала мое восприятие. Пока я не думал о телесных утехах, Анотина была для меня реальна и любима, но как только мною овладевало желание, я видел иллюзорную маску насквозь.

– Идем, Клэй! – кликнула Анотина. – Посмотри, какой лес!

Она потянула меня за руку, и мы вступили под сень дубов и сосен.

Мир и покой, казалось, царили здесь вечно. Сквозь купы деревьев проблескивало солнце, пуская зайчики на ковре из опавших иголок и листьев. Пытаясь обмануть тревожные мысли, я принялся показывать Анотине разные травы и грибы, свойства и названия которых были мне знакомы. Она с искренним любопытством расспрашивала, для чего пригодно каждое из растений, а я детально описывал соответствующие телесные хвори и умственные расстройства.

– Взгляни-ка, – воскликнул я, наклонясь, чтобы сорвать розовый побег папоротника, притаившийся меж обнаженных дубовых корней. – Вот эта трава вызывает амнезию, полное забвение. Стоит принять чайную ложку – и память уже не будет беспокоить.

Анотина очаровательно округлила глаза:

– Тебе и такое доводилось прописывать?

– Было дело, – хвастливо отозвался я. – Один парень, у него вся семья погибла на пожаре, был так убит горем, что не желал жить.

– И что же, помогло?

– Он долго выпрашивал у меня это снадобье. Я поначалу отказывался, но бедняга так тосковал, что я все же приготовил ему отвар.

– И он обрел счастье?

Я увлеченно продолжал рассказ, не замечая в голосе Анотины дрожащих ноток:

– Три года несчастный пытался выяснить, кто он и что с ним стало. Имена жены и детей он узнал, но вот их лица и проведенные вместе годы так и не вспомнил.

Анотина больше не задавала вопросов. Я понял, что сморозил глупость, и запоздало прервал свою дурацкую лекцию по фармакологии. Дальше мы шагали молча, и я не раз замечал, как Анотина подносит руку к лицу, словно для того, чтобы поправить волосы. Думая, что я не смотрю в ее сторону, она тихонько утирала слезы.

Некоторое время спустя мы вышли к той самой тропинке, о которой говорил Скарфинати. Она петляла по лесу, кружась и вихляя без причины, словно была проложена деревенским выпивохой. Тем не менее я счел за лучшее никуда с нее не сворачивать. Анотина мурлыкала себе под нос мотивчик из музыкальной шкатулки Нанли, и я позабыл о времени, растворившись в прелести ее голоса и завораживающей монотонности мелодии.

Около полудня мы наткнулись на лесное озерцо, которое тропинка прорезала ровно посередине, на манер узкого земляного моста. Уставший и вспотевший после долгого перехода, я предложил искупаться. Анотина хоть и пожаловалась на слабость, но согласилась, что это отличная мысль. Сбросив одежду на берегу, мы окунулись в прохладную воду.

Озеро приняло меня в свое лоно, и я стал медленно, словно утопленник, погружаться на дно. Там, в тишине и темноте, я вспомнил, как точно так же уходил под воду в Вено – в тот злосчастный день, когда взорвалась стальная птица. Я словно воочию увидел наше поселение и свой скромный домик на опушке леса. Перед глазами проплывали лица соплеменников, о которых я, казалось, не вспоминал долгие годы. Дженсен и Рон, мои роженицы и дети, которых я считал своими, – все они безмолвно взывали о помощи.

Эти тревожащие душу образы всплыли со мной к поверхности, но как только я прорвался сквозь водную гладь в атмосферу памяти Белоу, то не мог уже думать ни о чем, кроме Анотины. Я стал озираться по сторонам и даже вздрогнул от неожиданности, когда она вынырнула из глубины за моей спиной. С совершенно серьезным лицом, не говоря ни слова, Анотина подплыла ко мне и обвила мою шею руками. Упругая грудь нежно прижалась к моему телу, стройные ноги обвились вокруг него. Кончики темных волос Анотины закручивались в спиральные узоры на поверхности воды, когда я слился с ней в поисках момента. О берег заплескались волны, и в самый разгар нашей страсти она рассказала мне сон.

– Я была парализована настоящим, скована нетающим льдом в трюме бесприютного корабля. Дыхание остановилось, пульса не было, сердце не билось – я могла лишь смотреть сквозь прозрачные стены своего гроба. Время не имело надо мною власти, и то, что проходило перед глазами, я видела только в настоящем – все сразу. Лица матросов, спускавшихся поглазеть на меня, Белоу во время ежегодных посещений, обезьянка, которую капитан купил в одном из путешествий, крушение корабля во время шторма, вулканы и кракены на дне моря, странных людей-амфибий, которые спасли меня, великий город земляных курганов, где моему застывшему изображению поклонялись… И тебя, Клэй. Ты тоже был там… – прошептала она, забившись в агонии, показавшейся мне предсмертной.

Сразу после этого Анотина уплыла прочь.

– Это была история любви в пределах момента! – крикнула она мне и нырнула в глубину.

Я еще не выбрался из воды, а красота уже сжимала меня в объятьях. Мы оделись, не вытираясь, чтобы тела оставались прохладными даже в полуденный зной. Когда под ногами зазмеилась тропа, я был свеж и собран. В сердце снова пульсировала боль односельчан – та, что я ощутил, дрейфуя в глубине озера. Под действием наркотика она явилась мне так же ясно, как Вуд или Ищейка, как сцены из песочных часов, расцвеченные отблесками любви с Анотиной. На сей раз то была всего лишь мысль, но мысль столь отчетливая, что я остановился как вкопанный. Каким оно будет, наше будущее? В какие уголки памяти нам суждено забрести, пока она не разрушится окончательно?..

Я обернулся к Анотине, но в эту самую секунду она прижала ладонь ко лбу и с тяжелым вздохом упала в мои объятия.

– Что с тобой? – перепугался я.

– Слабость… – еле слышно отозвалась она. – Голова кружится, рук и ног не чувствую.

Ресницы на полуприкрытых веках моей возлюбленной отчаянно трепетали. Я подхватил ее под руки и отвел в сторону от тропинки. Обнаружив поросший травой пятачок, показавшийся мне достаточно мягким, я уложил ее на землю и опустился на колени рядом.

– Давай отдохнем, – попросила Анотина, – Только одну минуточку!

На этом ее веки сомкнулись совсем, и она не то задремала, не то уснула вечным сном.

Я запаниковал, не зная, что предпринять – будить ее или дать выспаться?

– Анотина! – позвал я, отбрасывая волосы с ее лица, и с облегчением обнаружил, что она ровно дышит. Вскочив на ноги, я принялся нервно расхаживать вокруг. Что-то мне подсказывало, что дело скверное. Сколько ни убеждал я себя, что Анотина всего лишь отдыхает, самые худшие опасения и не думали исчезать. Красота лишь усилила страх, и вскоре мое исступленное кружение превратилось в бешеную скачку.

– Просто спит, просто спит, – повторял я вслух. Сменив направление, я стал курсировать между тропинкой и Анотиной. Чей-то голос за моей спиной произнес:

– Она не спит, Клэй.

Я резко обернулся. На земле, подле моей Анотины, виднелась туманная фигура. Фигура была мужская, и притом знакомая. Я сощурился, и дух, оказавшийся призраком доктора Адмана, обрел резкость.

– Доктор… – выдавил я, чувствуя, как на затылке приподнимаются волосы. – Как вы-то здесь оказались?

– Пока жива память, воспоминания не умирают, – был ответ. – Я пережил частичное уничтожение путем сознательного забвения, но Белоу не в силах искоренить меня совсем. Часть меня будет существовать, покуда существует он сам.

От встречи с восставшим из мертвых доктором к горлу подступили слезы. Здравость моего рассудка вновь подвергалась серьезной угрозе, и я с трудом смог продолжать беседу.

– Я столько уже пережил, – пожаловался я. – Что с ней?

– Послушай меня, Клэй, – серьезно сказало привидение. – Анотина теряет силы, потому что оторвана от острова. Ты лишишься ее, если ничего не предпримешь.

– Я сделаю все что угодно! – в отчаянии воскликнул я – Вот только что?!

– Ступай к развалинам города и найди Книгу, – велел доктор. – А потом уничтожь страницу, как приказал Скарфинати.

– Откуда вам известно про Скарфинати? – удивился я.

– Я знаю все, что знают умершие, – объяснил он.

– Но как же я уйду? – Я взглядом указал на Анотину.

– Тебе нужно спешить. Я посижу с ней, но учти: надолго остаться не смогу. Пребывание здесь требует огромных усилий. А теперь – иди.

Анотина приоткрыла глаза.

– Доктор… – сказала она слабым голосом. Тот улыбнулся в ответ.

Я подошел к ней и опустился на колени.

– Мне нужно ненадолго уйти, – виновато произнес я. – Ладно?

– Не уходи, Клэй. Останься со мной, – прошептала Анотина. В ее зрачках мелькнул страх.

– Я ненадолго. А когда вернусь – тебе станет лучше.

– Обещай, что вернешься, – попросила она.

– Клянусь. – Я вытащил из кармана скомканную вуаль и вложил в ее ладонь. – Сохрани это до моего возвращения. Это и будет моей клятвой.

Пальцы Анотины слабо стиснули зеленую вуаль, когда я наклонился к ее губам. Прежде чем я успел поднять голову, она обвила мою шею руками и вновь притянула к себе. Я щекой почувствовал ее дыхание.

– Я верю в тебя, – прошептала Анотина.

– Пора, Клэй, – напомнил доктор. – Поторопись.

Я поднялся и побежал. У первого поворота дорожки я бросил взгляд назад: Анотина лежала на траве, рядом колыхался полупрозрачный доктор. Она, кажется, опять уснула, Адман же, как тогда, у постели умирающей сестры Белоу, все оглаживал свою бороду.

Путь по извилистой тропке до степей Харакуна занял то ли несколько минут, то ли несколько часов. Паническая тревога за Анотину, шок от неожиданного появления доктора, убийственная неопределенность и фантастичность происходящего – все смешалось в какое-то месиво, обильно приправленное чистой красотой. Я не мог даже думать о том, какова моя цель. Единственное, что я твердо помнил, – надо добраться до развалин города.

Свернув с тропинки, я перелез через поваленное дерево, продрался сквозь какой-то кустарник и наконец очутился на бесплодной равнине. Стоило мне ступить на потрескавшуюся землю, заросшую ржавой травой, как в голове тревожным звоночком задребезжала мысль о вервольфах.

Проделать такой огромный путь – и все ради того, чтобы вернуться к тому, с чего начал! На миг вся эта суета показалась мне лишенной всякого смысла… Но что еще мне оставалось делать? Только продолжать начатое.

– Проклятые оборотни, – пробормотал я и решительно направился к видневшимся вдалеке развалинам.

Солнце было еще высоко, и жара в голой степи стояла невыносимая. Исчерпав все запасы пота, я начал поджариваться. Ступни горели, язык превратился в вату. Степной ветер был и благословением и проклятьем: немного спасая от жары, он шелестел в сухой траве, заставляя меня вздрагивать от страха.

Нечего и говорить, что мой бойкий аллюр продержался совсем недолго и вскоре сменился заплетающейся иноходью. Я приковал взгляд к полуразрушенной башне Верхнего уровня и выжимал из себя все, что мог. Город дрожал в знойном мареве – похожий на сказочное королевство, поглощенное морем. Я плыл сквозь пекло с упорством идущего на нерест лосося и через несколько часов, уткнувшись лбом в городскую стену, приземлился на мягкое место.

Двигаясь вдоль стены, я в конце концов наткнулся на приличную дыру и вошел. Привалившись к большому валуну, чтобы отдохнуть и немного остыть в его тени, я даже рассмеялся, не веря своему везению. Красота давным-давно вышла из меня с потом, вместе с ней прошли страх и замешательство. Теперь я точно знал, что нужно делать: найти Книгу, и как можно скорее. Медлить было нельзя, день уже клонился к вечеру. Я обещал Анотине вернуться и нарушать обещание не собирался.

Собравшись с силами, я вышел из укрытия и зашагал по улице. Насколько мне было известно, она вела в ту часть города, где в руинах моей реальности располагалась лаборатория Белоу. Однако не успел я сделать и двадцати шагов, как за спиной послышался странный звук – будто что-то постукивало по коралловой мостовой. Прежде чем я обернулся, до меня донесся специфический запах. За ним последовало рычание, и перед моим мысленным взором нарисовалась тощая фигура свирепой волчицы: серебристая шерсть, голова с заклепками, а в глазах – жгучее желание вырвать у меня сердце.

28

Ради того чтобы провести меня по развалинам города в качестве пленника, Грета поднялась на задние лапы. Она шла чуть позади, ненавязчиво подталкивая меня в затылок кончиками длинных когтей. Судя по хищному гортанному ворчанию, которое она при этом издавала, ей стоило огромных усилий не прикончить меня на месте. Я покорно следовал в направлении, указанном ее когтями. В другой раз я бы, наверное, не смог сделать и шагу от ужаса, но в ту минуту для меня было кое-что поважнее смерти. Мне нужна была Книга памяти, и Грета вела меня прямо к ней.

Когда мы добрались до лаборатории, волчица втолкнула меня в дверь. Я споткнулся и упал на колени. Это место практически ничем не отличалось от той лаборатории, где мы с Мисриксом искали вакцину. Разница была лишь в одном: здесь никогда не хозяйничали вервольфы. Были целы стеклянные колбы с порошками и растворами – во время моего предыдущего визита они раскрашивали всеми цветами радуги стены и пол. Похожее на маяк сооружение оказалось на месте, точно так же как операционный стол и электрический стул. Целые гнезда проводов вились под потолком, а на одном из столов я заметил строгое женское лицо в обрамлении растрепанных волос – оно смотрело на меня сверху вниз из огромного цилиндра, полного жидкости.

Потом в поле зрения появилась рука, и я услышал смех Белоу. Он помог мне подняться.

– Вот так чудо! – воскликнул он со смехом. – Неужто это сам физиономист Клэй к нам пожаловал?

Я кивнул. Несмотря на значительную потерю волос и некоторое уменьшение в размерах по сравнению с тем временем, когда город был цел, Белоу казался полным жизни и выглядел, пожалуй, моложе моего.

– Я всегда подозревал, что ты вернешься. Должно быть, жизнь в вашем захолустном поселке скучновата?

– Вовсе нет, – возразил я.

– А я, как видишь, – он широким жестом обвел лабораторию, – без дела не сижу.

– Вы всегда были не в меру деятельны, – дерзко заметил я.

Белоу смерил меня строгим взглядом, а после разразился хохотом.

– А я ведь теперь семейный человек, Клэй, – сообщил он.

– Да ну? – отозвался я, чтобы хоть что-то сказать.

– Я думал, ты хоть чуточку удивишься, – разочарованно произнес он.

– Я здесь по делу, – пояснил я.

– Ах до чего же я рад тебя видеть! – воскликнул Белоу. – Идем ко мне, там и поговорим.

Следом за ним я вышел из лаборатории и завернул за угол. Во дворе, на участке земли, расчищенном от вездесущих обломков, выстроились в ряд десять больших клеток, и в каждой сидело по человеку. Впрочем, обитатели двух последних уже не были людьми – в них начался процесс трансформации в волков. Завидев нас, узники самыми жалобными голосами стали умолять выпустить их на волю.

– Спокойствие, джентльмены! – обратился Белоу к пленникам. – Или кто-то желает отдохнуть на электрическом стуле?

Это предложение вынудило узников прекратить стоны и съежиться в глубине своих клеток.

– К чему это зверство? – спросил я, с трудом сдерживая негодование.

– Ну-ну, Клэй! – Белоу погрозил мне пальцем. – Эти люди явились в мой город с вполне определенной целью – грабить и мародерствовать. Они преступники. А я помогаю им стать полезными для общества существами.

– А что вы сделали с теми двумя? – указал я.

– То же, что ждет и остальных. Грете нужна пара. Кто лучше защитит город, чем свора вервольфов? Подумай, какой урок я им преподношу! Из подлых воров они превращаются в доблестных стражей.

– Омерзительно, – сказал я.

– Давай не будем судить друг друга. Идеологические разногласия не должны мешать старой дружбе. Предлагаю просто согласиться не соглашаться друг с другом.

Как ни тяжело было закрыть глаза на увиденные страдания, я вынужден был признать, что мне здесь уже ничего не изменить. Эти люди станут волками, и я сам убью многих из них. Главное сейчас – Книга.

– Хорошо, – кивнул я.

– И правда, до чего хорошо! – Белоу широко улыбнулся и потрепал меня по плечу.

Огибая завалы, мы шли по улице, направляясь к Министерству Знаний.

– Говорят, ты заделался ботаником? – снисходительно улыбнулся Белоу.

– Я собираю травы и другие целебные дары леса.

– Как примитивно… – скривился он. – Но ты ведь еще принимаешь роды! Вот это я теперь, став отцом, еще могу оценить.

Я решил проявить вежливое любопытство:

– У вас мальчик или девочка?

– Сын, – ответил Белоу, сияя от гордости. – Вот увидишь, мы с ним похожи как две капли воды.

– Жажду познакомиться, – кивнул я. – А кто мать?

– О-о! Дикая и необузданная, темная и загадочная, но с райским сердцем.

– И кто же это?

– Глушь Запределья, – торжественно провозгласил Белоу. – Мой сын – демон. Тот самый, которого я привез из провинции. Но поверь, Клэй, я не лгу, говоря, что люблю его всем сердцем… Я знаю, о чем ты думаешь. Но ты не можешь себе представить, как он теперь изменился! Говорит человеческим языком. Не ест мяса. Читает. Думает! Клэй, он хороший парень. Уверен, вы друг другу понравитесь. Возможно, это благодаря белому плоду… Разрушив все, что я имел, он подарил мне бесценный дар – способность любить. Для сына я готов на все.

– Я потрясен. – Ничего нового я не узнал, но услышать такие слова от Белоу было настоящим чудом. – Как его зовут?

– Мисрикс. Я назвал его в честь одного мудреца, жившего триста лет назад. Это был великий человек, таким когда-нибудь станет и мой мальчик. – Белоу остановился и стиснул мою руку. – Клэй, постарайся не реагировать на его демоническую внешность. Прошу, обращайся с ним как…

– Как с равным? – подсказал я.

Создатель кивнул, и мы продолжили путь. Всю дорогу он довольно своеобразно расспрашивал меня о повседневной жизни в Вено. Интересовался судьбой знакомых, которые могли быть до сих пор живы, а также спросил о местонахождении Арлы и Эа.

Добравшись до Министерства Знаний, мы не стали пробираться внутрь через общественные купальни. Вместо этого Белоу извлек откуда-то ключ, и мы чинно, сквозь боковую дверь, вошли в ту часть громоздкого сооружения, которая совершенно не пострадала от взрывов.

Белоу провел меня вниз, в подвал, а оттуда – в одну из комнат знакомого мне коридора со множеством дверей. В моей реальности за одной из этих дверей лежал он сам, иссушенный сонной болезнью. Я чуть не свихнулся от мысли, что если пройти по коридору в эту комнату и подождать подольше, то можно встретиться с самим собой.

Помещение, куда привел меня Белоу, за исключением отсутствующих окон, было точной копией гостиной на летучем острове, где я впервые встретил Анотину. Я сел за стол. Белоу любезно предложил мне стаканчик «Сладости розовых лепестков» и пододвинул пачку «Сто к одному», коробок спичек и пепельницу.

– Чувствуй себя как дома. Я сейчас вернусь, – бросил он, оставляя меня одного.

Я старался держаться спокойно, понимая, что мой единственный шанс добрать до Книги – ждать подходящего момента. Но пока я тут вел светские беседы, Анотина спала и, наверное, истаивала в чистое воспоминание, которое я уже никогда не смогу обнять… Вино и сигареты были для меня сейчас не развлечением, а лишь средством унять тревогу.

Наконец дверь открылась, и Белоу вошел.

– Клэй, хочу представить тебе моего сына, Мисрикса, – объявил он.

Я встал и протянул руку. Из-за спины Создателя выдвинулся демон: голова опущена, мощные лапы сложены на груди. Будь это первая наша встреча, я бы точно с криками ринулся вон из комнаты. Но поскольку к виду демона в очках мне было не привыкать, Белоу был поражен моей выдержкой. Вежливым кивком я предложил Мисриксу обменяться рукопожатиями.

– Отличные очки, – похвалил я. – Ты выглядишь весьма интеллигентным молодым человеком.

– Очки! – фыркнул Белоу. – Согласись, это уже чересчур.

– Нет, серьезно, – запротестовал я.

– Спасибо, – отозвался Мисрикс, обнажая клыки в застенчивой улыбке.

Он уселся за стол вместе с нами, и я спросил его, какие книги он читает. Демон сразу проникся ко мне симпатией и принялся детально излагать содержание последних прочитанных им томов. Вскоре Белоу перебил его.

– Знаешь, Клэй, он ведь большой поклонник физиогномики! – похвастался он.

– Твой отец гений, – сообщил я Мисриксу и краем глаза заметил, что Белоу расцвел в улыбке.

От предложенной сигареты демон отказался, но я заметил, как он занервничал, оттого что этот скользкий вопрос прозвучал в присутствии отца.

Наконец Белоу отпустил Мисрикса, приказав ему отправляться в лабораторию и присмотреть за узниками. Когда тот удалился, Белоу обернулся ко мне:

– Ладно, Клэй, ты вел себя безупречно. Что тебе нужно?

– Я знаю, что вы работаете над вирусом некой болезни, погружающей людей в сон, – начал я.

– Отлично, Клэй! – Создатель хлопнул в ладоши. – Вижу, мы оба не прочь пошпионить.

– Мне нужна вакцина, – заявил я. Белоу ухмыльнулся и поскреб подбородок.

– Вакцина… – промолвил он. – Что ж, я могу тебе ее дать.

Я не поверил своим ушам:

– Можете?!

– А почему бы и нет? Но для начала давай, как в старые добрые времена, отведаем на брудершафт красоты. Я усовершенствовал состав, теперь он куда мощнее прежнего. Малюсенькой капли, разведенной дистиллированной водой, довольно, чтобы достичь того же эффекта, который прежде давал целый шприц концентрата. Составишь мне компанию – и я расскажу тебе все, что хочешь.

Я был бы полным кретином, если бы не заподозрил неладное, но выбора у меня не было. К тому же приближался час, когда мне так или иначе нужно будет заглушить зов привычки.

– Хорошо, – кивнул я. – Как в старые добрые времена.

Создателя моя готовность, казалось, несколько озадачила, однако в следующий миг он хлопнул в ладоши, и из небытия появились два шприца.

– Кое-что еще помню, – ухмыльнулся он, подавая мне шприц.

Белоу молниеносно всадил иглу в вену на шее – в прошлом он не раз проделывал это на моих глазах. Мне было сложнее: я несколько лет не держал в руках шприца и замешкался на минуту, обдумывая процесс. Затем закатал рукав, согнул руку и сжал кулак. Стоило мне взять в руки шприц, как былой навык не замедлил вернуться. Игла вошла в вену легко, как ключ в замочную скважину.

После занятий любовью с Анотиной действие наркотика проявлялось не сразу. С инъекцией все было иначе: здесь красота вливалась прямо в кровь. Когда на столе валялись два пустых шприца, а мы таращились друг на друга затуманенным взором, Белоу спросил:

– Откуда ты узнал о сонной болезни?

– Оттуда же, откуда я знаю про стальных взрывающихся птиц, – ответил я и расхохотался. Наконец-то я знал больше Создателя!

– Ты что, балуешься магией? – Белоу подозрительно вскинул бровь.

– Нет, вашими мозгами, – отрезал я. – Ну же, вы обещали мне вакцину.

– Ты уже получил ее, – ответил он.

– Я еще не настолько не в себе, – сказал я. – Где она?

– Я только что дал ее тебе, – повторил Белоу.

– Да нет же… – упрямо начал я, и тут до меня дошло. – Красота? – упавшим голосом спросил я. – Это красота?

Он кивнул.

– У красоты много свойств. Когда человек бодрствует, она дарит забвение, когда спит – напоминает, что пора проснуться.

– Нет! – взмолился я.

– Раз уж ты пронюхал про птиц и сонную болезнь, позволь рассказать тебе остальное. Именно чистая красота должна была стать вакциной, ибо после того, как население Вено будет инфицировано сонной болезнью, в один прекрасный день на сцене появлюсь я и, излечив всех, стану героем. Люди научатся уважать меня – ведь я спасу их родных и близких. К тому же таким образом красота станет в Вено неотъемлемой частью существования, а я – самым необходимым человеком, поскольку только мне известен секрет ее приготовления.

– Вы хотите распространить эту страшную привычку? – ужаснулся я.

– Называй это как хочешь.

– Но зачем?!

– Я хочу, чтобы твой народец полюбил моего сына, но знаю, что этого не случится, пока я не заставлю вас силой. Я должен убедить людей воспринимать Мисрикса как полноправного члена общества. Я ведь не бессмертен и хочу знать наверняка, что у моего сына впереди нормальная жизнь. Если он останется со мной, он сделается таким же сумасшедшим, как я, и после моей смерти ничто не удержит его от возвращения к прежним диким нравам.

– То есть вы делаете это ради любви? – поразился я.

– Это мой отпрыск, – высокопарно отозвался Белоу. – Поскольку у тебя, Клэй, детей нет, я надеюсь, что ты поймешь всю глубину моих чувств.

Я попытался вразумить его:

– Но в этом нет никакой нужды! Люди и так примут Мисрикса в свои ряды, оценив его добродетели.

– Не говори глупостей, Клэй. Они выманят его из города, затравят собаками и убьют.

– Вы толкуете о любви, – горько сказал я, – а сами насаждаете тиранию, рабство и смерть.

– Мне уже поздно меняться, – Белоу развел руками. – Должно быть, есть и другой путь, но я устал, чтобы начинать все сначала. Истина в конце круга, Клэй. Теперь мы оба это знаем. Но и для тебя уже слишком поздно. Я не могу позволить тебе разрушить мой замысел. К несчастью, я; кажется, забыл разбавить твою дозу красоты. Когда ты очнешься, я буду делать из тебя волка. Приятно было с тобой поболтать. Послезавтра ты, как и остальные воры, станешь моим защитником.

Он встал, нетвердой походкой подошел к двери и вышел. Я вскочил на ноги, сделал два шага, и мой мозг взорвался.