Текст книги "Во власти страха"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 16

Около полуночи Билли Хейвен вымыл посуду после ужина, протер все, что нельзя было выбросить, хлорной известью, чтобы удалить следы ДНК. Она была опасна для него – как яды, которые он извлекал и очищал.

Он снова сел за шаткий стол в кухонном углу своей мастерской рядом с Канал-стрит и раскрыл потрепанный блокнот – Заповеди. Данные, в известном смысле, рукой Бога, как каменные скрижали Моисею.

В блокноте примерно на десятке страниц красивым беглым наклонным почерком Билли подробно описывалось, как должна протекать Модификация, кому суждено умереть, когда и что делать, каких рисков избегать, на какие идти, что использовать в своих интересах и как справляться с неожиданными изменениями. Будь Книга Бытия наставлением к действию, подобно Заповедям Модификации, в ней можно было бы прочесть:

День третий, 11 часов 20 минут. Создать листопадные деревья. Так, у тебя семь минут на создание вечнозеленых…

День шестой, 6 часов 42 минуты. Время для создания лосося и форели. Действуй!

День шестой, полдень. Займемся делом Адама и Евы.

Естественно, это напомнило ему об Очаровательной Девушке. Он мысленно представил себе ее на миг – лицо, волосы, чистую белую кожу, потом отогнал отвлекающий образ, как откладывают драгоценный моментальный снимок умершей возлюбленной – бережно, из суеверного страха причинить любимой боль, если уронишь рамку.

Листая страницы, он запоминал, что делать дальше. Остановясь, подумал, что Модификация заметно усложнилась. Продолжая чтение, он не раз задавался вопросом, не слишком ли далеко зашел этот процесс. Но потом возвращался мыслью к страницам главы в «Серийных городах», которую украл из библиотеки в тот день, и вспоминал все удивительные – нет, потрясающие – сведения, которые в ней открывались.

Эксперты правоохранительных органов единодушно высказывают мнение о Линкольне Райме: его величайшим даром была способность предвидеть, как поведут себя дальше преступники, которых он преследует.

Билли думал, что это та самая цитата, но уверен не был, так как Хлоя Мур, уже покойная, случайно вырвала часть фразы из книги.

Предвидеть…

Так что план Модификации должен быть тщательно разработан. Люди, которым он противостоит, слишком умны, чтобы допускать в работе небрежность, они не упустят ни малейшей улики.

Билли еще раз просмотрел план завтрашнего нападения. Запомнил место, запомнил время. Казалось, все было в порядке. Мысленно он отрепетировал нападение: он уже побывал на этом месте и теперь представлял себе его, ощущал его запах. Отлично. Он готов. Потом Билли взглянул на наручные часы. Он чувствовал усталость.

«Интересно, как идет расследование гибели Хлои Мур?» – вдруг подумал Билли и включил радио, надеясь услышать новости. Ранее сообщалось, что она недавно поселилась в Куинсе, работала продавщицей в модном бутике в Сохо, была найдена мертвой в туннеле возле подвала. «Да ну, – в недоумении подумал Билли, – вряд ли он был таким уж модным. Китайское дерьмо, слишком дорогое, рассчитанное на негритянских шлюх из Джерси и мамаш, обеспокоенных приближением среднего возраста».

Поначалу фамилия Хлои не называлась – до уведомления ближайших родственников. Слушая это, Билли думал: «Какими же садистами могут быть полицейские! Сообщить, что молодая женщина из Куинса убита, и не назвать ее фамилии? Сколько родителей, дети которых живут в этом районе, начали отчаянно звонить по телефону?»

Теперь, ожидая последних известий, он слышал только рекламу. Неужели никому нет дела до бедной Хлои Мур? Хлоя Мур, Хлоя мур-мур…

Он расхаживал перед террариумами взад-вперед. Белые листья, зеленые, красные, синие…

Потом, как это часто случалось, глядя на растения, составлявшие его общество, он подумал об Олеандре. И об Олеандровой комнате.

Билли был не рад этой мысли, но ничего не поделаешь. Он мог бы…

Ага, вот и новости. Наконец-то. Скандал в городском совете, небольшая железнодорожная авария, экономический обзор. Потом в конце концов новые сведения о гибели Хлои Мур. Сообщались дополнительные подробности, некоторые факты. И в итоге делался вывод, что нападение по своему характеру не было сексуальным. (Разумеется, не было. Билли возмутило, что эта тема возникла. Ох уж эти средства массовой информации!) Приводилось даже его примерное описание. Значит, кто-то видел его возле люка.

Он продолжал слушать сообщение. По-прежнему ничего не говорилось о татуировке и яде. Билли это не удивило. Он читал о полицейских процедурах при проверке признаний. Полицейские расспрашивают людей, взявших на себя вину за какое-нибудь преступление, о необычных подробностях, и, если те не могут ответить, их отпускают, сочтя сумасшедшими. Поразительно, сколько людей сознается в преступлениях, которых не совершали!

Ничего не сказали и о слове «второй». Но оно, разумеется, будет у них бельмом на глазу. Какое сообщение хотел послать этот загадочный преступник? Однако Заповеди Модификации требовали, чтобы полицейские не могли понять его сообщения на первых нескольких жертвах.

Билли выключил радио и зевнул. Скоро спать. Он проверил электронную почту, отправил несколько писем, прочитал входящие сообщения, потом посмотрел на часы и решил, что пора отдыхать.

В ванной он протер раковину и зубную щетку хлорной известью – снова удаляя ДНК, – вернулся в комнату и плюхнулся в постель. Достав из-под подушки Библию, установил на груди.

Несколько лет назад у Билли произошел кризис веры, очень серьезный. Он верил в Иисуса и Его могущество. Но еще он верил, что его предназначение – использовать свой талант тату-мастера. Проблема заключалась в предостережении, содержащемся в Книге Левит: «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накладывайте на себя письмен. Я Господь».

Прочитав это, Билли несколько недель пребывал в унынии, ломая голову, как преодолеть этот конфликт. Одним из доводов было, что Библия полна таких несоответствий: к примеру, в той же главе написано: «В одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся». Однако Богу за другими неотложными делами наверняка было не до того, чтобы отправлять людей в ад за такую одежду.

Билли задавался вопросом: не имел ли Он в виду, что будущие поколения истолкуют Библию по-новому, приведя в соответствие с современным обществом? Но это казалось ему подозрительным, напоминая судей Верховного суда, говоривших, что Конституция живая и должна меняться, чтобы соответствовать временам. Так думать опасно.

В конце концов и на это явное противоречие нашелся ответ. Билли рассудил так: в Библии еще говорится «не убий». Но Священная Книга полна примеров открытых убийств – в том числе боен, устроенных самим Всемогущим. Как, например, уничтожение к вящей славе Господней неверных, поддержание ценностей веры и десятки других примеров.

В Книге Левит, понял Билли, Бог имел в виду, что накладывание письмен допустимо лишь при определенных обстоятельствах, как и лишение жизни. А какие обстоятельства могли быть важнее, чем миссия, которую Билли выполнял в настоящее время? Чем Модификация?

Он раскрыл Библию и остановился на стихе в Книге Исход, который читал много раз:

Когда дерутся люди, и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, какую наложит муж той женщины, и он должен заплатить оную при посредниках. А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб.

II
Подпольщик
Среда, 6 ноября, полдень

Глава 17

Утро прошло в лихорадочной деятельности, стараниях определить по уликам, представленным Сакс, место, где Икс мог проживать или устроить охотничьи угодья.

Райм разъезжал перед доской в кресле-каталке, ощущая шеей и челюстью толчки, когда кресло переезжало через электрические провода, протянувшиеся по полу гостиной.

Элизабет-стрит, 237

● Жертва: Хлоя Мур, 26 лет.

– Никакой видимой связи с Икс

– Изнасилования не было, но были касания кожи

● Икс 5–11

– Белый мужчина

– Хрупкого или среднего сложения

– Вязаная шапочка

– Темное пальто до бедер

– Темный рюкзак

– Надевает бахилы

– Отпечатков пальцев нет

– Профессиональный татуировщик, возможно, бывший

– Возможно, использует для татуировки иглы с регулируемой длиной

– Использует линию крови для обрисовки контура изображения

– Не местный; возможно, из сельской местности

– Использует книгу, чтобы изучить технику расследования и перехитрить Райма и полицию?

– Одержим кожей

– Возможно, сделает мишенью полицейских

– Организованный преступник: будет заранее планировать нападения

– Возможно, возвращается на место преступления

● Причина смерти: отравление цикутой, введенной в организм татуировкой

– Из пятнистого болиголова

– Источник неизвестен

– Концентрация в восемь раз выше обычной

● Обездвижена пропофолом

– Как раздобыт? Доступ к медицинским принадлежностям?

● Выколото слово «второй» – древнеанглийским шрифтом, окаймлено фестонами

– Часть сообщения?

– Оперативная группа в управлении полиции это проверяет

– Фестоны сделаны методом надрезов – рубцеванием – и, возможно, имеют какое-то значение

● Портативная тату-машинка использована как оружие

– Возможно, «Америкэн игл»

● Хлопковые волокна

– Грязно-белые

– Возможно, вырваны из рубашки Икса во время борьбы

● Лист из книги

– Возможно, вырван из кармана Икса во время борьбы

– Возможно, книга издана массовым тиражом в 1996–2000 годах

– Книга «Серийные города». Он интересовался главой 7 °Cобирателе Костей

– Психологическая связь с Собирателем Костей? Месть?

– Использует книгу, чтобы изучить технику расследования и перехитрить Райма и полицию?

– Одержим кожей

– Возможно, сделает мишенью полицейских

● Возможно, использовал роллер-щетку для удаления следов с одежды перед нападением

● Наручники

– Обычные, выявить источник невозможно

Фонарик

– Обычный, выявить источник невозможно

● Клейкая лента

– Обычная, выявить источник невозможно

Трасологические следы

● Окись азота, озон, железо, марганец, никель, серебро, бериллий, хлорированный углеводород, ацетилен

– Возможно, принадлежности для газосварки

● Тетродотоксин

– Яд из рыбы фугу

– Снадобье для зомбирования

– Мельчайшие дозы

– Не применялся на жертве

● Стерокобелин, моча 9,3 г/л, хлорид 1,87 г/л, натрий 1,17 г/л, калий 0,75 г/л, креатинин 0, 67 г/л

– Фекальный материал

– Возможно, предполагает одержимость подземельем

– С мест будущих убийств под землей?

● Хлорид бензалкония

– Четвертичные аммониевые соединения, дезинфицирующее средство

● Латексный клей

– Используется для наложения повязок, в строительстве и для других целей

● Инвудский мрамор

– Пыль и мелкие крошки

● Взрывчатка товекс

– Возможно, с места взрывных работ

Райм повернулся к Амелии Сакс – она смотрела в окно на утро с дождем и снегом, очевидно, все еще встревоженная вчерашним сообщением о том, что Пам отправляется в кругосветное путешествие со своим кавалером, а по возвращении собирается жить вместе с ним.

– Сет славный молодой человек, – объясняла Амелия Райму прошлой ночью, когда они лежали в его роскошной постели, свет был погашен, и сильный ветер дул в окна, – чтобы встречаться с ним. Но не жить вместе в гостинице в Марокко или Гоа. Может быть, он Мистер Совершенство, а может, и нет. Как знать?

– Думаешь, это пройдет?

– Нет. Она настроена решительно.

– Как и ты. Вспомни, твоей матери не понравилось, что ты встречаешься с калекой в кресле-каталке.

– Будь ты марафонцем, все равно бы ей не нравился. Никто не мог соответствовать ее меркам. Однако теперь ты ей нравишься.

– Именно это я и имел в виду.

– Сет мне нравится. Через год будет нравиться больше.

Райм улыбнулся.

Она спросила:

– Что думаешь по этому поводу?

– Ничего особенного.

Райм прожил с женой несколько лет. Вскоре после несчастного случая он развелся (по его собственному настоянию, не жены), но этот брак и без того был обречен. Какое-то время он думал, что любит жену, но их отношения испортились по причинам, которые он не мог определить, представить в количественной форме и проанализировать. Так же, как не умел анализировать свои отношения с Сакс. Это работало, потому что работало. Выразиться лучше он не мог. Надо признать, Линкольн Райм в своем положении не был способен давать романтические советы.

Ну а кто, собственно говоря, был способен? В любви нет свидетелей и экспертов.

Сакс добавила:

– И я вела разговор не лучшим образом. Слишком покровительственно. По-матерински. Пам пришла в раздражение. Следовало быть объективной, рациональной. Но нет, я утратила контроль над собой.

Утром Райм заметил, что Сакс все еще сильно обеспокоена, и подумал, что нужно сказать что-нибудь ободряющее, но потом, к его облегчению, профессиональное отодвинуло личное на задний план.

– Здесь что-то есть, – крикнул Пуласки с другого конца лаборатории, где он сидел, глядя на монитор. – Думаю… – Он замолчал и нахмурился. – Чертов Интернет. Только-только начал получать какие-то ответы…

Райм увидел, что экран покрылся морозным узором.

– Ничего, ничего, включи еще раз.

Пуласки застучал по клавишам. На большом экране появились карты, схемы и списки искусственных и природных материалов.

– Новичок, ты скоро станешь настоящим ученым, – сказал Райм, глядя на записи.

– Рон, что у тебя? – спросил Мел Купер.

– Наконец-то хорошие новости. Похоже на то.

Глава 18

Поездка семьи Гарриет Стэнтон в Нью-Йорк, которой ждали несколько лет, обернулась не так, как планировалось. Все испортило случайное происшествие, которое могло навсегда изменить ее жизнь.

Гарриет стояла перед зеркалом в номере отеля, где провела беспокойную ночь, и оглядывала свой костюм – темный, но не черный, а синий. Она едва не выбрала черный цвет, но это был бы неудачный выбор.

Сняв с костюма несколько шерстяных нитей, Гарриет стряхнула с него пыль – отель оказался не таким хорошим, как в интернет-рекламе, но с умеренными ценами, а бережливости в семье Стэнтонов, происходящей из городка, где представление о комфорте создавала гостиница «Холидей инн»[9]9
  «Холидей инн» – компания в отельном бизнесе, имеющая разветвленную сеть недорогих отелей в США и за рубежом.


[Закрыть], придавали большое значение.

Решительное лицо пятидесятитрехлетней Гарриет с узкими плечами и фигурой, напоминающей грушу (правда, изящную), было румяным и обветренным от работы в саду, от игр с детьми на заднем дворе, от пикников и барбекю. Однако она не придавала внешности большого значения, и морщины, вызывавшие у нее беспокойство, располагались не на лице, а на юбке – от них, во всяком случае, она могла избавиться.

Учитывая ее местожительство, она вполне могла бы и не замечать такого несовершенства. Но это было не в характере Гарриет. Для нее существовал правильный подход и неправильный – лентяйский, дурной. Она расстегнула молнию и сбросила юбку, легко соскользнувшую по бежевым трусикам.

Одной рукой она ловко разложила дешевую гладильную доску (о, Гарриет умела управляться с домашней утварью) и включила плохонький утюг, прикрепленный к доске проволокой. Неужели кража бытовых электроприборов такая уж серьезная проблема в Нью-Йорке? И разве кредитные карточки постояльцев не находятся в распоряжении отеля?

Что ж, это другой мир, совсем не такой, как дома. В ожидании, пока нагреется утюг, Гарриет мысленно повторяла слова, произнесенные вчера мужем, когда они шли по холодным улицам Нью-Йорка.

– Погоди, Гарриет, погоди. – Он остановился на улице, между магазином игрушек «Сворс» и Мэдисон-авеню, и ухватился за фонарный столб.

– Что, дорогой? – Гарриет обернулась.

– Извини. Ивини меня. – Муж, бывший старше жены на десять лет, выглядел смущенным. – Я неважно себя чувствую. Что-то здесь. – Он коснулся груди. – Здесь.

«Такси или “Скорую”? – стала лихорадочно размышлять она. – Конечно, звони по номеру девять-один-один. Не медли».

Через двадцать минут они были в кабинете неотложной помощи ближайшей больницы. Диагноз – легкий инфаркт миокарда.

– Что? – спросила она.

– Похоже, сердечный приступ.

Странно. Это у человека с низким уровнем холестерина, никогда не курившего сигарет, только изредка сигары, имевшего рост шесть футов два дюйма, худощавого и крепкого, как столб, за который он ухватился в начале приступа? В охотничий сезон он каждый выходной охотился в лесу на кабанов и оленей. Помогал друзьям строить игровые комнаты и гаражи. Легко взваливал на плечо сорокафунтовые мешки с мульчой и плодородной почвой и относил их от пикапа к сараю.

– Это несправедливо, – пробормотал Мэттью, выслушав диагноз. – Мы мечтали о поездке в этот город, и смотрите, что вышло. Чертовски несправедливо.

Врачи отправили его в больницу, находившуюся примерно в получасе пути к северу от их отеля, очевидно, лучшее в городе учреждение по лечению сердечных заболеваний. Прогноз был оптимистичным, завтра его планировали выписать. Никакой операции не требовалось. Ему нужно было следить за давлением, всегда носить с собой нитроглицерин и ежедневно принимать по таблетке аспирина. Однако в целом врачи, похоже, оценили приступ как легкий.

Чтобы проверить, нагрелся ли утюг, она плюнула на тефлоновую поверхность. Слюна зашипела и скатилась. Гарриет обрызгала юбку водой и разгладила складки.

Одевшись, она снова посмотрелась в зеркало. Отлично. Решив добавить немного цвета, Гарриет повязала на шею красно-белый шарф. Превосходно. Ярко, но не кричаще. Она взяла сумочку, вышла из номера и спустилась в вестибюль на лифте. Снаружи, когда он проезжал каждый этаж, звякала цепочка.

Выйдя на улицу, Гарриет осмотрелась и остановила такси. Сообщив водителю название больницы, села на заднее сиденье. В салоне дурно пахло, и она решила, что таксист, какой-то иностранец, давно не мылся. Это был штамп, но верный.

Несмотря на снег с дождем, она опустила стекло, готовая вступить в спор, если водитель возразит. Но он не возражал. Казалось, он забыл о ней – да и вообще обо всем. Нажал кнопку счетчика и тронулся.

По пути Гарриет думала о больнице. Медсестры казались внимательными, врачи профессиональными, хотя по-английски говорили с акцентом. Не нравилась ей только то, что палата Мэттью в медцентре Верхнего Манхэттена находилась на цокольном этаже, в конце длинного, тускло освещенного коридора и казалась захудалой и неуютной. А вчера вечером, когда она пришла навестить мужа, там никого не было.

Глядя на шикарные таунхаусы слева и Центральный парк справа, Гарриет старалась справиться с беспокойством из-за предстоящего посещения неприятного места. Она думала, что, возможно, этот сердечный приступ был предзнаменованием и стоит ждать еще худшего. Но в итоге сочла эти мысли суеверными, достала телефон и отправила мужу сообщение, что едет.

Глава 19

С перекинутым через плечо рюкзаком, в котором находились машинка «Америкэн игл» и смертельный яд, Билли Хейвен свернул в боковую улицу, шедшую мимо большой стройплощадки, – он избегал пешеходов. То есть свидетелей.

Войдя в вестибюль поликлиники, примыкающей к комплексу медицинского центра Верхнего Матхэттена, он, не поднимая головы, направился к лестничному колодцу. Билли изучил это место и точно знал, куда идти и как добраться туда незамеченным. Никто не обращал внимания на худощавого молодого человека, в Нью-Йорке много худощавых молодых людей – художников, музыкантов, неудачливых актеров. Он очень походил на них. Только в рюкзаках у тех лежало не то, что у него.

Билли прошел через пожарную дверь и стал спускаться по лестнице. Достигнув уровня подвала, он направился, следуя указателям, к собственно больнице по длинному, тускло освещенному коридору. Коридор был безлюден – похоже, мало кто из работников знал о его существовании. А может, они знали об этом маршруте, но предпочитали ходить из поликлиники в больницу по улице, где не только можно купить кофе или пиццу, но и маловероятно, что тебя затащат в уборную и изнасилуют.

Ведущий к больнице туннель был длинным – в несколько сот футов – и окрашен в серый цвет, ассоциирующийся с военными кораблями. Трубы шли поверху. Там было темно, потому что в больнице, возможно с целью экономии средств, лампочки ввернули только в каждый третий патрон. Видеокамер охраны не было.

Билли понимал, что нельзя терять время, но должен был сделать одну остановку. Этот поворот он обнаружил накануне, когда проверял, будет ли выбранный путь в больницу безлюдным. Табличка на двери заинтриговала его. Ему просто необходимо было войти. И он вошел, понимая, что времени в обрез, и чувствуя себя, как ребенок, удравший с уроков, чтобы походить по магазину игрушек.

Большая комната с дверной табличкой «Образцы» была темной и освещалась лишь лампами запасного выхода, отбрасывающими жутковатый розовый свет на ее содержимое: множество сосудов, заполненных частями тела, плавающими в желтой жидкости – предположительно формальдегиде.

Глаза, руки, печени, сердца, легкие, половые органы, груди, ступни. И целые зародыши. Билли обратил внимание, что большинство образцов датировано началом двадцатого века. Возможно, тогда студенты-медики изучали анатомию на трупах, а нынешние избрали компьютерные изображения высокой четкости.

У стены находились сотни полок с костями. Билли вспомнил о громком деле, над которым Линкольн Райм работал несколько лет назад, о преступлениях Собирателя Костей. Однако кости мало интересовали Билли Хейвена. Принцип кости? Нет, это звучит хуже, чем Принцип кожи. Никакого сравнения. Теперь он расхаживал взад-вперед по проходам, разглядывал сосуды высотой от нескольких дюймов до трех футов. Останавливался и смотрел в глаза нескольким отрубленным головам. Билли казалось, что они принадлежали уроженцам южных островов, по крайней мере, он хотел в это верить, потому что с восторгом обнаружил татуировку: крест прямо под предполагаемой линией волос.

Билли воспринял это как добрый знак. Слово «татуировка» происходит от полинезийского или самоанского татау – так называется процесс украшения нижней части мужского торса замысловатыми геометрическими фигурами, именуемый неа (а женского – малу). Этот процесс длится неделями и очень мучителен. Те, кто терпит до конца, получают специальное звание и почитаются за мужество. Тех, кто даже не пытается, называют на островах Самоа «голыми», и они становятся отверженными. Однако самое позорное клеймо достается тем мужчинам и женщинам, которые начали эту процедуру, но не закончили, так как не смогли вытерпеть боль. Они вынуждены нести это клеймо всю жизнь.

Билли нравилось, что они так серьезно относились к татуировке. Он решил, что мужчина, на которого он смотрел, вытерпел неа и стал гордостью своего племени. Пусть и язычник, он был смелым, хорошим воином (хоть и не настолько умным, чтобы его голова не оказалась на стальной полке в Новом Свете).

Билли взял сосуд одной рукой и подался вперед, между ним и отрубленной головой было всего несколько дюймов – толстого стекла и тонкого слоя жидкости.

Он вспомнил одну из своих любимых книг – «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса. В романе речь шла об английском докторе, оказавшемся после кораблекрушения на острове, где он начал хирургическим путем соединять людей и животных. Гиено-люди, леопардо-люди… Билли читал и перечитывал эту книгу, как некоторые дети «Гарри Поттера» или «Сумеречную сагу».

Разумеется, вивисекция и рекомбинация представляли собой высшую ступень Модификации. И «Доктор Моро» был превосходным примером применения Принципа кожи.

«Ладно. Пора возвращаться к действительности», – упрекнул себя Билли. Он подошел к двери и посмотрел сначала в один, потом в другой конец коридора. По-прежнему никого. Он продолжил путь к больнице и наконец оказался в здании. Запах моющего средства и плесени из поликлиники перебила смесь запахов мягких дезинфицирующих средств – спирта, лизола, бетадина. Были и запахи другие, отвратительные для многих, но не для Билли: гниющей кожи, кожи, распадающейся под воздействием инфекций и бактерий, кожи, превращающейся в золу… возможно, под воздействием лазеров в операционных.

А может, больничные работники сжигают удаленные ткани и органы в печи. Подумав об этом, он невольно вспомнил нацистов, которые находили коже жертв холокоста практическое применение, делая из нее абажуры и книжные переплеты. И тех, кто придумал систему татуировки, самой простой и самой значительной в истории.

Принцип кожи… Билли сделал глубокий вдох и ощутил еще один запах – очень неприятный. Что это?

О да, он понял. Когда в медицинской сфере задействовано столько иностранцев, в больничную еду добавляют карри и чеснок. Отвратительно.

Билли наконец оказался в центральной части больницы, в подвале третьего яруса. Здесь не было ни души. Превосходное место, куда можно привести жертву для смертельной модификации, подумал он.

В лифте могли быть видеокамеры, поэтому он нашел лестничный колодец, вошел в него и стал подниматься. В следующем подвале, второго яруса, остановился и осмотрелся. Это оказался морг, но трупов сейчас не было. Очевидно, сегодня медикам еще не удалось никого убить.

Он поднялся еще на один ярус и оказался на цокольном этаже с палатами пациентов. Посмотрев через грязное стекло пожарной двери, затянутое тонкой металлической сеткой, увидел яркое пятно, затем уловил движение: спиной к нему по коридору шла женщина.

Он заметил, что ее юбка и пиджак темно-синие, а шарф вокруг шеи – красно-белый, из блестящего шелка, выделяющийся на синем фоне, словно флаг. Она была одна. Билли бесшумно вошел в дверь и пошел следом. Он обратил внимание на ее мускулистые ноги, открытые юбкой длиной до колена, на тонкую талию, на бедра. Каштановые с вкраплениями седины волосы были закручены в тугой узел. Хотя сквозь колготки виднелись несколько лиловых вен у лодыжки, ее кожа была превосходной для пожилой женщины.

Билли возбудился, сердце его заколотилось, кровь запульсировала в висках и еще в одном месте. Кровь. Олеандровая комната… кровь на ковре, кровь на полу. «Прогони эти мысли. Сейчас же! Думай об Очаровательной Девушке».

Он так и сделал, и возбуждение ослабло. Но ослабеть не значит исчезнуть. Иногда возбуждению невозможно не поддаться, какими бы ни были последствия. Олеандр…

Он ускорил шаги, настигая ее сзади. Осталось тридцать футов, двадцать пять… Билли сократил дистанцию примерно до пятнадцати футов, потом до десяти, до трех, неотрывно глядя на ее ноги, и тут услышал сзади требовательный женский голос:

– Эй ты, в шапочке! Это полиция! Брось рюкзак. Руки за голову!