Текст книги "Слеза дьявола (др. перевод)"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Джеффрис поправил свои дорогие дизайнерские очки и просмотрел листок.

– Вот дьявол! Значит, он собирается сделать это снова?

– Похоже на то, – ответила ему женщина.

Кеннеди между тем изучающе разглядывал обоих агентов.

Кейдж базировался на Девятой улице, где находилась центральная штаб-квартира ФБР, в то время как Лукас была настоящей оперативницей – агентом по особым поручениям, приписанным к Вашингтону и округу Колумбия в целом. Ее начальник уехал, и потому именно на ее долю выпало руководство расследованием стрельбы в метро. Кейдж был старше и обладал обширными связями в Бюро, Лукас – моложе, зато выглядела более циничной и полной энергии. Джерри Кеннеди занимал пост мэра округа уже три года и успешно справлялся со своими задачами, основываясь не на опыте и связях, а на здоровом цинизме и решительности. А потому его только радовало, что командовала операцией Лукас.

– Этот идиот даже писать грамотно не умеет, – пробормотал Джеффрис, снова вплотную поднося листок к своему холеному лицу. У него было ужасное зрение – наследственный семейный недуг. Изрядная доля зарплаты молодого человека доставалась матери и ее другим детям: еще двум сыновьям и двум дочкам, обитавшим на юго-востоке округа. Доброе дело, о котором Джеффрис никому не рассказывал. Он хранил это в такой же тайне, как и тот факт, что его папашу в свое время застрелили на Третьей Восточной улице, когда он пытался купить дозу героина.

Для Кеннеди он олицетворял будущее в политической жизни округа Колумбия.

– Есть версии? – спросил молодой помощник.

– Пока никаких, – ответила Лукас. – Мы задействовали программу идентификации лиц, совершавших преступления с применением насилия, окружную полицию, спецов по поведенческому анализу из Квонтико, а также силы полиции округов Фэрфакс, Принц Уильям и Монтгомери. Но зацепиться все еще не за что.

– Господи Иисусе! – только и ответил Джеффрис, сверяясь с часами.

Кеннеди тоже бросил взгляд на часы в бронзовом корпусе, стоявшие на его столе. Начало одиннадцатого.

– 12.00 часов… Что за странная фраза? Почему не написать просто «полдень»? – принялся вслух размышлять он, не понимая, почему шантажист воспользовался шкалой времени, принятой скорее в Европе или среди военных. – Нам осталось всего два часа.

– Тебе придется выступить с заявлением, Джерри. И очень скоро, – сказал Джеффрис.

– Да знаю я, – огрызнулся Кеннеди.

Ну почему это должно было случиться именно сегодня? И почему здесь?

Он снова посмотрел на Джеффриса. Пока чересчур молод, подумал он, но перед ним открывается путь к блестящей политической карьере. Очень толковый и быстро соображает. Но сейчас привлекательное лицо Джеффриса исказила кислая гримаса, и мэр понял, что у помощника в голове вертится тот же вопрос: почему именно сегодня?

Кеннеди посмотрел на бланк приглашения пронаблюдать за новогодним салютом со специальной площадки на крыше торгового центра. Он вместе с Клэр, своей женой, должен был сидеть там в полночь рядом с конгрессменом Полом Ланьером в окружении прочих крупных хищников из вашингтонского зверинца.

И сидел бы, не случись всего этого.

«Почему сегодня? Почему в моем городе?»

– Что вы предпринимаете для его поимки? – спросил он затем.

Ему ответила Лукас. Быстро и четко.

– Мы на связи с тайными осведомителями и агентами Бюро, работающими под прикрытием, у которых есть информация о террористических ячейках внутри страны и за рубежом. От них пока не поступало ничего полезного. К тому же, по моему мнению, мы имеем дело не с террористами. Все это выглядит как классическое вымогательство денег. Я отрядила группу аналитиков, которые изучают случаи шантажа, имевшие место в прошлом, чтобы выделить черты сходства. Они рассматривают любые угрозы, которые получали власти округа или отдельные чиновники за последние годы. Пока ничего аналогичного не обнаружено.

– Мэру ведь тоже угрожали, если помните, – вмешался Джеффрис. – По поводу дела Мосса.

– Что за дело? – пожал плечами Кейдж.

– Это активист-разоблачитель из Совета по образованию, – ответила Лукас. – Мне приходится заниматься его охраной.

– Ах, этот Мосс! – снова пожал плечами Кейдж.

– О тех угрозах нам известно, – сказала Лукас, обращаясь к Джеффрису. – Мы их тоже приняли во внимание. Но никакой связи с нынешними событиями не обнаружили. Тогда это были заурядные звонки с руганью из телефонов-автоматов. Никто не вымогал денег и вообще не выдвигал никаких материальных требований.

«Заурядные звонки», – раздраженно подумал Кеннеди. Только что же в том заурядного, когда твоя жена снимает трубку в три часа ночи и слышит: «Закрой расследование Мосса, или, б…ь, ты – труп. Как и он сам»?

– Следуя стандартным процедурам, – продолжала Лукас, – мы проверяем номера всех машин, припаркованных в районе здания городского совета. То же относится к автомобилям в кварталах, примыкающих к площади Дюпона. Уже осмотрен район, где указано оставить деньги, участок окружного шоссе, а также отели, многоквартирные дома, передвижные домики и коттеджи, расположенные рядом.

– Не очень-то вы оптимистичны, – буркнул Кеннеди.

– Для оптимизма нет повода. У нас нет свидетелей. По крайней мере показаниям которых можно доверять. А в подобных делах без очевидцев обойтись очень трудно.

Кеннеди изучил записку еще раз. Странно, что у этого безумца и убийцы такой аккуратный почерк. Обращаясь к Лукас, он спросил:

– Стало быть, как я понимаю, вопрос теперь только один – должен ли я заплатить?

На этот раз Лукас предпочла, чтобы ответил Кейдж.

– По нашему мнению, если вы не заплатите выкуп или мы срочно не получим достоверную информацию об этом Диггере и его местонахождении, остановить его к четырем часам дня нам не удастся. У нас нет никаких наводок.

– Это не значит, что мы рекомендуем вам заплатить, – поспешно добавила Лукас. – Просто такова наша оценка возможного развития событий, если вы этого не сделаете.

– Двадцать миллионов, – задумчиво повторил цифру мэр.

Без предварительного стука в кабинет стремительно вошел рослый мужчина лет шестидесяти в сером костюме.

«Тебя только не хватало, – подумал Кеннеди. – Это как еще одна баба на общей кухне».

Член конгресса США Пол Ланьер пожал мэру руку, а потом представился агентам ФБР. На Уэндела Джеффриса он не обратил ни малейшего внимания.

– Пол возглавляет Комитет конгресса по управлению округом Колумбия, – уточнил для присутствовавших Кеннеди.

Хотя округ Колумбия по-прежнему пользовался известной автономностью, конгресс с недавних пор решил забрать себе прерогативу распоряжения его финансами и выделял средства на нужды Вашингтона, как осторожный папаша выдает карманные деньги слишком расточительному школьнику. А со времени скандального дела Мосса Ланьер превратился для Кеннеди в нечто вроде постоянно приставленного к бухгалтерии аудитора.

От Ланьера ускользнула слегка пренебрежительная интонация реплики мэра, хотя, как показалось, Лукас уловила ее.

– Не могли бы вы посвятить меня теперь в подробности ситуации? – попросил конгрессмен.

Лукас повторила свой отчет еще раз. Ланьер слушал стоя, пиджак его костюма от братьев Брук был надежно застегнут на все три пуговицы.

– Почему здесь? – спросил он затем. – Почему именно в Вашингтоне?

Кеннеди мысленно рассмеялся. Этот чурбан сумел украсть даже его риторические вопросы.

– Мы не знаем, – ответила Лукас.

– И вы действительно считаете, что он сделает это снова? – поинтересовался Кеннеди.

– Да.

– Надеюсь, Джерри, ты не рассматриваешь всерьез возможность выплаты денег? – спросил Ланьер.

– Я обдумываю все варианты.

Ланьер посмотрел на него с сомнением.

– А ты понимаешь, как это будет воспринято со стороны?

– Нет, и мне на это глубоко плевать, – резко ответил мэр.

Но конгрессмен продолжал своим профессионально поставленным баритоном:

– Это расценят как серьезную политическую ошибку. Как уступку террористам.

Кеннеди посмотрел на Лукас, которая сказала:

– Нам следует все хорошенько обдумать. Ведь существует теория цепной реакции в шантаже. Стоит заплатить одному вымогателю, как тут же объявятся другие.

– Но ведь об этом никто не знает, ведь так? – Кеннеди кивнул на записку.

– Кое-кому о ней уже известно, – возразил Кейдж. – А уже очень скоро о ней будут знать все. Подобные вещи невозможно хранить в секрете долго. У таких записок, фигурально выражаясь, есть крылышки. Можете мне поверить.

– Крылышки, – повторил мэр, которому слово показалось отвратительным, и это вновь заставило его порадоваться, что в этом шоу ведущей была Лукас. И он обратился к ней: – Что вы сможете сделать для его поимки, если мы все-таки заплатим?

Лукас вновь не замедлила с ответом:

– Наши технари начинят сумку с деньгами специальными детекторами. Двадцать миллионов потянут килограммов на сто. Такой груз нельзя просто сунуть под сиденье машины. Мы сделаем все, чтобы отследить преступника до его логова. Если повезет, сумеем схватить и его самого, и стрелка – этого Диггера.

– Если повезет, – скептически повторил Кеннеди. Она красивая женщина, подумал он. Хотя на самом деле мэр, который был женат уже тридцать семь лет и при этом ни разу не изменял своей супруге, знал, что истинная красота заключена не в Богом данных чертах лица, а порой всего лишь в выражении глаз, изгибе губ, даже в случайно принятой позе. А лицо Маргарет Лукас оставалось сурово-бесстрастным с того самого момента, когда она вошла в кабинет. Ни улыбки, ни сочувственного взгляда. Вот и сейчас в ее голосе звучал металл, когда она бросила завершающую реплику:

– Но вы должны понимать, что никаких гарантий мы дать не можем.

– Конечно. Мне и так ясно, что не можете.

– Двадцать миллионов, – задумчиво повторил цифру Ланьер – человек, отвечавший за городской кошелек.

Кеннеди поднялся, с грохотом отодвинув кресло, и подошел к окну. Посмотрел на бурую траву внизу и деревья, на ветках которых остались лишь редкие, скрученные, мертвые листья. Этой зимой погода в северной Виргинии выдалась в последние несколько недель до странности мягкой. Прогноз предсказывал, что нынче ночью выпадет первый настоящий снег, но сейчас воздух все еще оставался теплым и сырым. В кабинет проникал с улицы запах гнилой растительности, и это наводило тоску. Через дорогу располагался сквер, в центре которого стояла огромная и темная модернистская скульптура, которая очертаниями всегда напоминала Кеннеди печень.

Он мельком бросил взгляд на Джеффриса, который понял намек и встал рядом. Советник всегда пользовался лосьонами после бритья, и их было у него не менее двадцати на выбор.

– Что, Уэнди, давит ответственность, а? – шепотом спросил мэр.

– Мяч сейчас в ваших руках, босс, – отвечал Джеффрис, который всегда был с ним предельно откровенен. – Стоит вам выронить его, и нам обоим крышка. Придется уйти, и это в лучшем случае.

В лучшем случае…

А ведь после заварухи с Советом по образованию Кеннеди считал, что хуже быть просто не может.

– И до сих пор ни одной зацепки, – сказал он. – Ничего.

А двадцать три человека мертвы.

И они знали, что психопат собирается снова убивать в четыре часа, а потом еще и еще раз.

За окном продолжал задувать до странности теплый ветер. Еще несколько сухих коричневых листьев, кружась, упали на землю.

Он повернулся к своему столу. На бронзовых часах было двадцать пять минут одиннадцатого.

– По моему мнению, платить не надо, – заявил Ланьер. – Вполне вероятно, что как только он узнает о вмешательстве ФБР, то наложит в штаны от страха и скроется в неизвестном направлении.

– Держу пари, он знал, что им займется ФБР, еще до того, как начал действовать, – возразила агент Лукас.

Мэр оценил ее сарказм, а Ланьер снова остался глух к таким нюансам.

– Вот уж не думал, что вы сторонница выплаты выкупа, – обратился к ней конгрессмен.

– А я и не сторонница.

– Но вы уверены, что он продолжит убивать, если ему не заплатят?

– Именно так.

– Что ж… – Ланьер только развел руками. – Где здесь последовательность или логика? Как вы полагаете, платить не нужно… Но убеждены, что убийства продолжатся.

– Верно.

– Не очень-то вы помогаете нам сделать правильный выбор.

– Этот человек готов убить столько людей, сколько понадобится, чтобы получить деньги, – сказала Лукас. – И никакие переговоры с ним невозможны.

– Если мы заплатим, это осложнит вашу задачу? – спросил Кеннеди. – Вам станет сложнее поймать его?

– Нет, – ответила она и почти сразу, в свою очередь, задала вопрос: – Так вы заплатите или нет?

Записка белела в свете настольной лампы. Кеннеди вдруг померещилось, что сама бумага излучает белое сияние.

– Нет, платить мы не станем, – сказал Ланьер. – Мы займем твердую позицию, как всегда, имея дело с террористами. Мы бу…

– Я заплачу выкуп, – перебил его Кеннеди.

– Уверены? – спросила Лукас с таким видом, словно его решение для нее не имеет никакого значения.

– Уверен. Сделайте все, чтобы схватить его. А город готов заплатить.

– Секундочку, – снова вмешался конгрессмен. – С чего это вы так заторопились?

– Я вовсе не заторопился, – сказал мэр. – Свое решение я принял практически с самого начала. Как только получил эту мерзость.

Он ткнул пальцем в записку.

– Но, Джерри, – сказал Ланьер с грустной усмешкой, – ты не можешь принимать такие решения.

– Вообще-то может, – возразил Джеффрис, который к своему имени на визитных карточках прибавлял титулы доктора права и магистра юридических наук.

– Это прерогатива конгресса, – упрямо настаивал Ланьер.

Тут уже даже Кейдж не выдержал:

– Вовсе нет. Это исключительно в компетенции властей округа. По пути сюда я проконсультировался у генерального прокурора.

– Да, но мы контролируем деньги, – огрызнулся Ланьер, – а я не дам разрешения ассигновать хотя бы цент.

Кеннеди бросил взгляд на Джеффриса, который колебался всего несколько секунд.

– Двадцать миллионов? Такую сумму мы можем вытащить сами из своего бюджета и провести как непредвиденные расходы. – Он усмехнулся. – Но только деньги придется взять из резервного фонда Совета по образованию. Только их счета достаточно ликвидны.

– Неужели это единственный источник?

– Увы. У остальных либо гроши, либо вообще долги.

Кеннеди даже помотал головой от удивления. Вот ведь ирония судьбы! Деньги на спасение жизней жителей города оказались доступными только потому, что разразился скандал, не позволивший их разворовать.

– Джерри, это идиотизм, – кипел Ланьер. – Даже если им удастся арестовать этих людей, скоро у кого-то еще появится соблазн попробовать. Никогда не делай уступок террористам. В Вашингтоне все следуют этому правилу. Разве ты не читаешь меморандумов, которые выпускает государственный департамент?

– Нет, не читаю, – ответил Кеннеди. – Мне их почему-то забывают присылать. Уэнди, займись вопросом с деньгами. А вы, агент Лукас… Очень прошу, схватите эту мразь.

Сандвич оказался сносным на вкус.

Но не более того.

Гилберт Хавел решил, что, как только получит деньги, отправится в «Жокей-клуб» и закажет там настоящий стейк. Филе-миньон. И бутылку шампанского.

Он допил кофе, продолжая следить за зданием городского совета.

Начальник полиции округа прибыл, но очень скоро уехал. Десятка полтора репортеров и телевизионных групп отогнали от главного входа и велели ждать у бокового. Те явно остались недовольны. Затем парочка, с виду очень напоминавшая агентов ФБР, тоже скрылась внутри и пока не выходила. Значит, операцию поручили вести сотрудникам Бюро. Что ж, он знал, что так и будет.

Пока никаких сюрпризов.

Он посмотрел на часы. Самое время отправляться к себе на съемную квартиру и позвонить в компанию, сдающую в аренду вертолеты. Ему еще многое предстояло подготовить. Он составил тщательный план, как ему беспрепятственно забрать двадцать миллионов, а схема бегства с деньгами была еще более хитроумной.

Хавел расплатился по счету мятыми однодолларовыми купюрами, надел куртку и кепку. Выйдя из кафе, он пошел вдоль тротуара, двигаясь быстро, но глядя по-прежнему себе под ноги. Станция метро «Площадь Правосудия» располагалась тут же, прямо под зданием городского совета, но Хавел предвидел, что она будет сейчас наводнена полицейскими и агентами в штатском, а потому направился к Пенсильвания-авеню, где собирался сесть на автобус в сторону юго-восточного района округа.

Белый мужчина, голова которого накрыта капюшоном, как ходят черномазые.

Да, в жизни есть чему посмеяться!

Гилберт Хавел добрался до конца бульвара и свернул на улицу, прямиком ведущую к Пенсильвания-авеню. Ему нужно было перейти на противоположную сторону. Дождавшись, когда для него загорится зеленый сигнал светофора, он ступил на пешеходный переход. Но внезапно боковым зрением ощутил, как что-то темное быстро надвигается на него слева. Повернул голову, и тут же мелькнула мысль: черт возьми, он же не видит меня! Не видит, не видит…

– Эй! – только и успел выкрикнуть Хавел.

Водитель многотонного грузовика просматривал накладную и, не снижая скорости, проскочил на красный свет. Он поднял взгляд в самый последний момент и ужаснулся. С оглушительным визгом сработали тормоза, но инерция продолжала тащить машину прямо на Хавела. Шофер в панике орал:

– Боже, нет! Боже!

Передний бампер грузовика вмял Хавела в припаркованный легковой автомобиль, буквально расплющив тело. Водитель выскочил из кабины и в шоке пялился на дело своих рук.

– Он не смотрел по сторонам! Я не виноват!

Но потом увидел сигнал светофора, изобличавший его. Какие-то двое людей уже бежали к месту происшествия. Не долго думая шофер преодолел овладевший им было паралич, запрыгнул в кабину, сдал грузовик назад, а потом умчался дальше по улице, скоро исчезнув за углом.

Случайные прохожие, двое мужчин лет тридцати, приблизились к телу Хавела. Один из них склонился и пощупал пульс. Второй просто стоял рядом, не в силах отвести глаз от растекавшейся по асфальту лужи крови.

– Этот грузовик… – пробормотал он. – Взял и просто уехал. Скрылся, и все. Он мертв? – спросил он потом приятеля.

– Да, – ответил тот. – Мертвее не бывает.

3

Где же он?

Маргарет Лукас лежала на своем плоском животике на гребне холма, с которого открывался превосходный вид на окружное шоссе.

Машины двигались по нему густым и быстрым потоком.

Она посмотрела на часы и снова подумала: «Ну где же ты?»

У нее уже болела кожа на животе, свело спину, саднило в локтях.

Не было никакой возможности разместить командный пункт операции хотя бы немного ближе к месту, где они оставили деньги. Как бы они ни замаскировались, если вымогатель находился где-то поблизости, он непременно заметил бы их присутствие. Вот и приходилось лежать здесь на этих неровных камнях в джинсах, куртке и бейсболке с козырьком, повернутым назад, как снайпер или какой-нибудь гангстер. И так продолжалось уже час.

– Звучит как вода, – заметил Кейдж.

– Что?

– Все эти машины.

Он тоже лежал на животе рядом с ней, и их бедра почти соприкасались. Так молодая пара могла бы лежать на пляже, любуясь закатом. Но они пристально следили за полем в ста метрах от них, за местом, где положили деньги, рядом с поворотом на улицу Висельников, – да, именно так – Висельников, и ирония в этом названии была столь очевидна, что ни у кого язык не повернулся пошутить по этому поводу.

– Сама знаешь, как это бывает, – продолжал Кейдж. – Что-нибудь взбредет в голову и, как ни стараешься не думать об этом, ничего не получается. Вот и для меня сейчас весь этот транспортный поток звучит как шум воды.

Лукас никакого шума воды не слышала. Только гул двигателей грузовиков и легковых автомобилей.

Где этот подонок? Его дожидались двадцать миллионов баксов, а он не торопился их забрать.

– Где же он, черт его возьми? – пробормотал еще один голос. Он принадлежал мужчине лет тридцати с военной стрижкой и выправкой. Леонард Харди служил в управлении полиции округа Колумбия и был включен в оперативную команду, потому что, хотя всем руководили люди из ФБР, не включить в группу хотя бы одного местного копа всем казалось неправильным с политической точки зрения. Обычно Лукас резко возражала против участия офицеров других подразделений в работе ФБР, но поскольку ей уже приходилось сталкиваться с Харди лично, когда его приписывали к офису Бюро, расположенному рядом с городским советом, на этот раз она ничего не имела против его присутствия – лишь бы вел себя, как всегда, тихо, не высовывался и не мешал взрослым делать свое дело.

– Почему он опаздывает? – снова подал голос Харди, явно не ожидая ответа. Своими ухоженными руками с безукоризненно подстриженными ногтями он продолжал строчить заметки для своего будущего доклада начальнику окружной полиции и мэру.

– Есть что-нибудь? – Лукас повернула голову и шепотом обратилась к Тоби Геллеру, курчавому молодому агенту, одетому в джинсы и в точно такую же двустороннюю темно-синюю ветровку, что была на ней самой.

Геллеру тоже уже перевалило за тридцать, но у него оставалось неизменно радостное лицо совершеннейшего ребенка, которого интересовали только предметы, содержащие микросхемы внутри. Он поочередно просматривал изображения на трех портативных видеомониторах, установленных перед ним. Потом ввел какую-то команду в компьютер-ноутбук и снова уставился на мониторы.

– Ноль, – ответил он. А ведь если бы рядом с сумками, в которых лежал выкуп, зашевелился хотя бы даже енот, приборы Геллера тут же зафиксировали бы его движение.

После того как мэр распорядился выплатить шантажисту выкуп, деньги проделали к месту назначения не самый прямой путь. Сначала Лукас и Геллер попросили помощника Кеннеди доставить наличные к неприметному дому на Девятой улице, где всего в паре кварталов от штаб-квартиры ФБР округа располагался небольшой гараж без всякой вывески.

Там Геллер переложил выкуп в два огромных ранцевых рюкзака, изготовленных фирмой «Системы безопасности Берджесса», ткань которых только с виду казалась обыкновенной, а на самом деле была вся пронизана нитями окисленной меди – то есть представляла собой сплошную и очень эффективную антенну. Передатчики таились в нейлоновых ручках, а батарейки питания – в резиновых прокладках, прикрепленных к дну. Такая сумка передавала сигнал джи-пи-эс более четко, чем телекомпания Си-би-эс транслировала свои передачи, а заглушить сигнал мог лишь слой металла толщиной в десяток сантиметров.

Кроме того, Геллер сменил стандартную банковскую упаковку каждой из сорока пачек стодолларовых купюр на обертки собственного изобретения с почти невидимыми глазу проводками, закатанными внутрь. Даже если бы преступник вздумал переложить пачки в другую тару или разделил их между своими сообщниками, Геллер все равно способен был отследить деньги в радиусе почти ста километров.

Сумки положили в поле, как и требовал автор записки. Потом агенты удалились. И началась слежка.

Лукас в свое время изучала курс психологии поведения преступников. Вымогатели и шантажисты – похитители людей нередко пугались и выходили из игры, так и не забрав выкупа. Но она была уверена, что убийца, для которого ничего не значили жизни двадцати трех человек, не отступит от своего плана в последний момент. И потому не могла понять, почему он до сих пор даже не приблизился к вожделенным деньгам.

Она вспотела. Для последнего дня года было слишком тепло, а в воздухе витали тошнотворно сладкие запахи. Как осенью. А Маргарет Лукас ненавидела осень. Она предпочла бы сейчас лежать в глубоком снегу, чем иметь дело с этой погодной аномалией.

– Ну где же ты? – бормотала она. – Где?

Почувствовав, как онемели мышцы ног, слегка сменила позу. Ее тело было мускулистым, но излишне сухим – ни слоя жирка, чтобы защитить от неприятного соприкосновения с каменистой почвой. Она еще пристальнее всматривалась в поле, хотя прекрасно понимала, что сложнейшая аппаратура Геллера уловила бы появление подозреваемого задолго до того, как его смогли бы разглядеть ее серо-голубые глаза.

– Угу, – сказал вдруг в микрофон Сид Арделл – крепкого телосложения агент, с которым Лукас нередко доводилось работать вместе, а потом прижался к наушнику и вслушался. Закивал своей лысой белесой башкой и посмотрел на Лукас.

– Точка «Чарли» вышла на связь. По их словам, никто с дороги в сторону леса не сворачивал.

Лукас только хмыкнула в ответ. Стало быть, ее теория могла оказаться неверной. Она-то предполагала, что преступник подберется к деньгам с западной стороны через густую лесопосадку, протянувшуюся метрах в семистах от окружной магистрали. Он приедет на «хаммере» или «рейнджровере», схватит одну из сумок, пожертвовав второй из соображений безопасности, и снова скроется среди деревьев.

– А что на точке «Браво»? – спросила она.

– Проверю, – ответил Сид, которому частенько приходилось работать под прикрытием из-за своей внешности – соответственно одетый, он один в один напоминал типичного наркоторговца или члена банды «Ангелы Ада». Из всех офицеров, задействованных в засаде, он, несомненно, был самым терпеливым – за все время ожидания его почти 120-килограммовая туша едва ли хотя бы раз сдвинулась с места. Сейчас он вызвал по рации опергруппу, занимавшую позицию с южной от поля стороны.

– Там тоже ничего. Какие-то детишки на квадроцикле, но никого старше двенадцати лет.

– Надеюсь, наши люди не спугнули их? – спросила Лукас. – Я имею в виду детей.

– Нет.

– Хорошо. Нам лучше не совершать таких ошибок.

Прошло еще какое-то время. Харди без устали писал.

Геллер что-то выстукивал на клавиатуре компьютера. Кейдж маялся. Сид оставался спокойным, как танк.

– Твоя жена, наверное, злится, – обратилась к Кейджу Лукас. – Из-за того, что тебе приходится работать в праздник.

Кейдж пожал плечами. Это был его любимый жест. Из его пожатий плечами можно было бы составить целый словарь – столько различных значений умел он в них вкладывать. Кейдж имел звание старшего агента при центральной штаб-квартире ФБР и, хотя по работе ему случалось бывать во всех концах страны, в основном его использовали при расследованиях, связанных с округом Колумбия, а потому Лукас приходилось взаимодействовать с ним достаточно часто. Как и ее начальнику тоже – специальному агенту по особым поручениям, руководителю регионального вашингтонского отделения ФБР. Однако на этой неделе Рон Коэн находился где-то в джунглях Амазонки, в первый раз за шесть лет взяв отпуск, и потому операцию пришлось возглавить Маргарет Лукас, причем она получила это назначение во многом благодаря рекомендациям Кейджа.

Она с сочувствием отнеслась к тому, что Кейджу, Геллеру и Сиду приходилось работать, когда вся страна уже отдыхала. Наверняка они что-то намечали на сегодня со своими девушками или женами. Что до Леонарда Харди, то она была только рада видеть его сейчас рядом. У него имелась особая причина для того, чтобы стараться чем-то себя занять в выходные дни, и это, кстати, послужило дополнительным доводом в пользу включения его в опергруппу, расследовавшую дело «Метстрел».

У самой Лукас был уютный дом в Джорджтауне – антикварная мебель, все для вышивки и вязания, коллекция вин (довольно бессистемная), библиотека из почти пятисот томов, фонотека, включавшая без малого тысячу компакт-дисков, и лабрадор-полукровка по кличке Жан-Люк. Словом, там имелось все для того, чтобы с комфортом провести праздничный вечерок, но за все три года с тех пор, как она обзавелась своим жильем, Лукас не сделала этого ни разу. Вот и сегодня, пока ей не пришло сообщение о назначении главой операции «Метстрел», она тоже планировала не сидеть дома, а взять под свою личную охрану Гари Мосса, того самого работника Совета по образованию, который разоблачил махинации с «откатами» при строительстве школьных зданий, чем вызвал громкий скандал. Тайком воспользовавшись диктофоном, Мосс записал несколько весьма откровенных разговоров, изобличавших махинаторов. Однако тем стало известно об этом, и уже на следующий день ему в дом подбросили зажигательную бомбу, а в пожаре чуть не погибли обе его дочери. После этого он отправил свою семью к родственникам в Северную Каролину, а сам был вынужден смириться с необходимостью федеральной охраны. За нее как раз и отвечала Лукас, как и за расследование поджога. Но теперь, с появлением Диггера, Мосс на какое-то время стал для нее просто скучающим обитателем очень дорогой конспиративной квартиры, которая, как ни удивительно, располагалась по тому же адресу на Девятой улице, что и местное отделение ФБР.

Снова взгляд в сторону поля. Никаких признаков появления вымогателя.

– Быть может, он сам затаился в засаде? – предположил еще один агент из ее команды, прятавшийся за стволом дерева. – Мы можем прочесать периметр, если прикажете.

– Нет.

– Но ведь это стандартный прием, – настаивал он. – Мы могли бы воспользоваться пятью или шестью обычными машинами. Он ничего не заподозрит.

– Слишком рискованно.

– Вы уверены?

– Да, уверена.

Краткие и резкие реплики в разговорах с подчиненными создали Лукас в Бюро репутацию высокомерной зазнайки. Но она сама полагала, что слыть высокомерной не так уж плохо. Это вселяет дополнительную уверенность в твоих партнеров. Да и от внимания начальства не ускользает тоже.

Она отвела взгляд в сторону, когда сквозь легкий треск в наушниках услышала, как ее вызывают по имени.

– Слушаю вас, – сказала она в микрофон, узнав голос заместителя директора Бюро.

– Возникла проблема, – сказал тот.

Она не любила драматических предисловий.

– Что еще за проблема? – спросила она, мало заботясь о том, что это могло прозвучать грубовато.

– Некоторое время назад рядом с городским советом случилась автомобильная авария, – сообщил заместитель. – Виновник скрылся с места происшествия. Погиб белый мужчина. Умер, не приходя в сознание. Никаких документов при нем не обнаружили. И вообще почти ничего, кроме ключей от квартиры без указания адреса и небольшой суммы денег. Полицейский, которому поручили разобраться, слышал о вымогательстве и, поскольку наезд произошел в двух шагах от здания совета, предположил возможную связь с этим делом.

Остальное она мгновенно поняла сама.

– Они сравнили отпечатки пальцев? – спросила она. – Погибшего и того типа, который написал записку.

– Именно так. И мертвец оказался автором записки. Сообщником стрелка.

Лукас помнила ту часть записки, где говорилось примерно следующее:

Если вы меня убьете, он продолжит убивать…

Диггер на свободе и нету способа его остановить.

– Вам необходимо найти стрелка, Маргарет, – сказал начальник. Потом сделал паузу, очевидно, для того, чтобы посмотреть на часы. – И у вас на это осталось всего три часа.

«Неужели это подлинник?» – гадал Паркер Кинкейд.

Он склонился над прямоугольником бумаги, вглядываясь в него сквозь массивное десятикратное увеличительное стекло. Джоан уже несколько часов как уехала, но ощущение растерянности после ее визита все не покидало его, как ни старался он забыться в работе.