Текст книги "Слеза дьявола (др. перевод)"

Автор книги: Джеффри Дивер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Паркер и все остальные склонились над планом Джорджтауна.

Потом он внезапно посмотрел на часы и спросил:

– Сегодня в театрах проводятся детские утренники?

Лукас порывисто схватила его за руку.

– Да. Я видела объявления в сегодняшнем номере «Вашингтон пост».

Любитель музыки Тоби Геллер тут же вспомнил, что театр Мейсона расположен в пяти минутах ходьбы от «Времен года».

Паркер развернул лежавшую на столе газету и прочитал, что там давали «Щелкунчика». Спектакль начинался в два и должен был закончиться около четырех часов. Переполненный театр – как раз то, что было нужно Диггеру. Паркер сказал Лукас, чтобы та немедленно связалась с Бейкером и распорядилась отправить всех оперативников туда.

– Всех до единого?

– Абсолютно всех!

Не ждите пощады, Кинкейд, если ошибаетесь…

Но он не ошибся. Хотя теперь должен был признать, что рисковал очень сильно… Они, конечно, сумели спасти жизнь многим людям, но жертв избежать не удалось. А стрелок снова ушел.

Паркер снова посмотрел на записку вымогателя. Человек, написавший ее, мертв, но сам по себе этот листок бумаги продолжал жить своей жизнью. И словно издевался над ним. Он почувствовал безумное желание схватить пинцет и вонзить его в самое сердце записки.

У Кейджа еще раз зазвонил телефон, и он ответил на звонок. Несколько минут разговаривал, и, судя по выражению лица, новости были неплохие. Потом он дал отбой.

– Это был один «мозгоправ». Преподает криминалистическую психологию в Джорджтауне. Утверждает, что располагает информацией об имени.

– Имеется в виду Диггер? – спросил Паркер.

– Да. Он уже едет к нам сюда.

– Хорошо, – отозвалась Лукас.

– Но что теперь? Что нам делать дальше? – поинтересовался Кейдж.

Лукас колебалась и, немного подумав, обратилась к Паркеру:

– Каково ваше мнение? И не обязательно ограничивать свой взгляд только содержанием записки.

– Что ж, – сказал он, – я бы первым делом проверил, не была ли ложа в театре, откуда хотел стрелять Диггер, пуста. И если была, то не потому ли, что его сообщник целиком выкупил в ней места заранее, чтобы обеспечить стрелку идеальную позицию. В таком случае он мог заплатить кредитной картой…

Лукас молча кивнула в сторону Сида, который раскрыл свой сотовый, связался с Джерри Бейкером и передал вопросы ему. Потом дождался ответа и отключил телефон.

– Неплохая версия, – сказал он.

– Но только преступник выкупил билеты еще две недели назад и расплатился наличными, – догадался об остальном Паркер.

– Три недели назад, – поправил агент, потирая ладонью свою бритую голову. – За наличный расчет, разумеется.

– Черт, так я и думал! – в сердцах сказал Паркер.

Но ничего не поделаешь. Им надо было двигаться в расследовании куда-то дальше. Он пролистал записи, которые сделал во время разговора с Линкольном Раймом.

– Нам нужны карты. Подробные и точные. Не такие, как эта. – Он показал на туристический план города, которым они воспользовались, когда просчитывали, куда мог отправиться Диггер из «Времен года». Нам необходимо разобраться в происхождении микрочастиц на записке, – продолжал он. – И по возможности максимально сузить район города, где ее могли написать. То есть где у преступника было временное пристанище.

Лукас посмотрела на Харди.

– Согласна, – сказала она. – Если бы нам это удалось, то команда Джерри и местные полицейские смогли бы заняться опросом населения. Показать всем его фото, не замечал ли кто этого человека в одном из домов или квартир.

Она передала Геллеру снимок лица трупа, сделанный в морге.

– Распечатай это, пожалуйста, в ста экземплярах, Тоби.

– Будет сделано.

Паркер просмотрел список веществ, которые сумел выделить Райм. Гранит, глина, кирпичная пыль, сера, пепел… Откуда все это могло взяться?

В дверях лаборатории снова появился юный клерк, который прежде доставил записку. Тимоти, вспомнил его имя Паркер.

– Агент Лукас?

– Слушаю вас.

– Есть пара вещей, о которых мне велели вам сообщить. Сначала о Моссе.

Гари Мосс. Паркер еще не забыл сводку происшествий, где говорилось о чудом спасшихся из огня детях.

– Так вот, он, похоже, слегка тронулся умом. Заметил уборщика и решил, что это наемный убийца, которого к нему подослали.

Лукас нахмурилась.

– А кто это был? Один из наших людей?

– Да. Обыкновенный парень из технического персонала. Мы его, естественно, проверили. Но Моссом овладела паранойя. Он требует, чтобы его вывезли из города. Считает, что так для него безопаснее.

– Нет. Сейчас мы никак не можем этого сделать. Увы, но не он сейчас приоритет для нас.

– Мне просто велели вам передать, – сказал Тимоти.

Лукас осмотрелась и на какое-то время задумалась. Потом взглянула на Лена Харди:

– Не могла бы я попросить вас заняться им ненадолго, детектив?

– Меня?

– Да, пожалуйста.

Харди был заметно расстроен. Похоже, он воспринял это как еще одну легкую пощечину. И Паркер вспомнил, что самым трудным в работе начальника отдела было не разгадывать тайны анонимных писем, а избегать ситуаций, которые задевали чувствительные души его подчиненных.

– Что ж, если так надо, – после паузы сказал Харди.

– Огромное вам спасибо. – Лукас даже одарила его улыбкой. Потом повернулась к Тимоти: – Вы упомянули о чем-то еще, если не ошибаюсь?

– Сообщение от начальника охраны здания. Там внизу ждет какой-то мужчина. Добровольный свидетель.

– И что с того?

– Он утверждает, что располагает информацией о стрелке из метро.

Как только в городе совершалось громкое преступление, вспомнил Паркер, «чайники» всех мастей внезапно вылезали из щелей как тараканы – некоторые, чтобы взять на себя вину, другие – чтобы дать вымышленные показания. Поэтому на первом этаже здания ФБР были предусмотрены сразу несколько комнат для бесед с подобными субъектами. Стоило любому «добровольцу» явиться сюда, как его тут же отводили в одно из таких помещений, где правдивость его слов определяли опытные мастера допросов.

– Документы проверили? Кто такой? – спросила Лукас.

– Утверждает, что он журналист, который пишет серию статей о нераскрытых убийствах. Водительские права и страховка в порядке. Никаких проблем с законом в прошлом. Они уже прогнали его через два этапа проверки.

– Что он говорит о Диггере?

– По его словам, этот тип уже совершал убийства прежде. В других городах.

– В других городах? – переспросил Сид Арделл.

– Да, так он говорит.

Лукас подняла взгляд на Паркера.

– Думаю, нам будет лучше выслушать его, – сказал он.

II
Подкидыш-оборотень

«Первый шаг для того, чтобы сузить круг подозреваемых в авторстве анонимного письма, состоит в том, чтобы выявить его принадлежность к определенной национальности, классу или социальной группе. В дальнейшем работа сводится к определению индивидуальных особенностей личности каждого из оставшихся подозреваемых, их классификации и оценке».

Эдна У. Робертсон, «Основы изучения документов».

12

– Стало быть, теперь он объявился в столичном округе, не так ли? – сказал мужчина.

Они собрались внизу в приемной «В», что было указано на двери приятной глазу округлой литерой. Но сами сотрудники Бюро в шутку называли это место «голубой пыточной» по пастельному цвету, преобладавшему в интерьере.

Паркер, Лукас и Кейдж сидели по противоположную сторону видавшего виды стола от этого крупного телосложения человека с растрепанными седыми волосами. По первой же фразе Паркер заключил, что он не из этих мест. Выдавали прононс и слова «столичный округ». Обитатели Вашингтона чаще пользовались официальным названием – округ Колумбия.

– О ком вы говорите? – спросила Лукас.

– Вы прекрасно это знаете, – ответил мужчина чуть даже игриво. – Я называю его Мясником. А как зовете его вы?

– Кого?

– Убийцу с умом человека и сердцем дьявола. – Теперь в его голосе зазвучали драматические нотки.

Конечно, этот человек мог все-таки оказаться очередным городским сумасшедшим, но Паркеру показалось, что он подобрал для Диггера достаточно точное описание.

На Генри Чизмане была чистая, но изрядно поношенная одежда. Белая сорочка обтягивала изрядных размеров живот, на шее – полосатый галстук. Вместо спортивной куртки он носил пиджак от серого, в тонкую полоску, костюма. На столе перед ним лежал ободранный чемоданчик-дипломат. Между ладонями он крутил стакан с водой, в которую добавили льда.

– Вы хотите сказать, что человек, устроивший стрельбу в метро и театре, известен вам под кличкой Мясник?

– Да, тот, что непосредственно стрелял. Имя его сообщника я не знаю.

Лукас и Кейдж некоторое время молчали. Она внимательно вглядывалась в лицо посетителя, гадая, откуда Чизман узнал о том, что у Диггера был напарник. О гибели неизвестного преступника прессе не сообщали.

– Почему вас все это интересует? – спросил Паркер.

Чизман открыл дипломат и достал несколько старых экземпляров газеты «Хартфорд ньюс таймс». Все они были датированы прошлым годом. Он указал на статьи, которые написал. Он был (по крайней мере до недавнего времени) криминальным хроникером.

– Сейчас я взял отпуск по собственному желанию, чтобы написать документальную книгу о Мяснике, – с важным видом объяснил он. – Можно сказать, иду по его кровавым следам.

– Книгу о реальных убийствах? – спросил Кейдж. – Неужели публике нравится такое чтиво?

– О, читатели этот жанр просто обожают. Сплошные бестселлеры. Взять ту же Энн Рул. А книга Теда Банди… Неужели не читали?

– Может, и попадалась, – уклончиво ответил Кейдж.

– Народ просто глотает документальные книги о преступниках. Показательно для настроений в нашем обществе, как вы считаете? Наверное, о самом этом феномене стоило бы написать исследование. Почему такие книги столь популярны.

– И что же этот Мясник, о котором вы упомянули? – перебила его Лукас.

– Так его прозвали в Бостоне. В самом начале года, – вернулся к основной теме Чизман. – А одна газета присвоила ему кличку Дьявол.

«Слеза Дьявола», тут же вспомнилось Паркеру. Лукас посмотрела на него, и он догадался, что ее, по всей видимости, посетила та же мысль.

– Что произошло в Бостоне? – спросил Паркер.

Чизман оглядел его, заметил пропуск посетителя, на котором не значилось никакого имени. Паркер был представлен Кейджем Чизману как мистер Джефферсон, гражданский консультант.

– Там обстреляли ресторан быстрого питания. Он называется «Люсиз такос».

Паркер не слышал об этом преступлении или просто забыл, даже если о нем сообщали в новостях. Но Лукас подтвердила:

– Четверо убитых, шестеро раненых. Преступник подъехал к ресторану и открыл стрельбу из автоматической винтовки сквозь витрину. Немотивированное преступление.

Паркер предположил, что сводки криминальных происшествий по стране она прочитывала от корки до корки.

– Если не ошибаюсь, – продолжала Лукас, – никакого описания внешности преступника тоже получить не удалось.

– О, это тот же человек. Можете не сомневаться. И вы совершенно правы – никакого словесного портрета. Только смутные предположения. Скорее всего мужчина был белым. Но не обязательно. Возраст? За тридцать или за сорок. Рост? Средний. Вес? Средний. Это мог быть кто угодно. Нисколько не похож на «качков» с длинными волосами, заплетенными в «конский хвост», которых нам показывают в криминальных сериалах. Таких легко вычислить. Но не Мясника… Он напоминает любого прохожего на улице. И это пугает больше всего, верно?

Лукас хотела задать вопрос, но Чизман опередил ее:

– Вы сказали, что преступление не имело мотива?

– Так говорилось в базе данных Программы учета преступлений с применением насилия.

– А известно ли вам, что ровно через десять минут после того, как Мясник закончил поливать пулями витрину ресторана, убивая женщин и детей, был ограблен ювелирный магазин, расположенный всего в шести километрах оттуда?

– Нет. Об этом ничего не сообщалось.

– Но вы же понимаете, что в момент ограбления вся полиция города уже собралась у ресторана? – продолжал Чизман. – И поэтому, хотя владельцу ювелирного магазина удалось нажать на потайную кнопку сигнализации, первая патрульная машина никак не могла прийти ему на подмогу за обычные четыре минуты. Она прибыла только через двенадцать. За это время грабитель убил владельца и случайного покупателя. А они были единственными свидетелями.

– Вы считаете, что грабитель был сообщником Мясника?

– А вам это не кажется очевидным? – вопросом на вопрос реагировал Чизман.

– Нам нужна вся информация, какой вы только располагаете, – со вздохом сказала Лукас. – Но у меня почему-то сразу возникло такое чувство, что вы явились сюда не просто для того, чтобы исполнить свой гражданский долг.

Чизман рассмеялся.

– Что конкретно нужно от нас вам? – спросила Лукас.

– Доступ, – мгновенно ответил он. – Всего лишь доступ.

– К нашим данным?

– Естественно. Но только для моей будущей книги.

– Тогда ждите здесь. – Она поднялась и жестом показала Паркеру и Кейджу, чтобы они последовали за ней.

Практически в соседней с «голубой пыточной» комнате на первом этаже здания за сложной с виду панелью управления сидел Тоби Геллер.

По поручению Лукас он отслеживал их беседу с Чизманом на шести мониторах одновременно.

Сам Чизман не мог даже предположить, как внимательно за ним наблюдают, потому что ФБР не использовало в помещениях для допросов прозрачных с противоположной стороны зеркал, какие нам обычно показывают в любом городском полицейском участке. Вместо этого на стенах там висели три репродукции картин художника-импрессиониста. И отбирал их не специалист по оформлению интерьеров и не психолог-консультант, а лично Тоби Геллер вместе с парой своих коллег из отдела связи и телекоммуникаций. И далеко не случайно они остановили свой выбор на произведениях Жоржа Сера – пионера техники пуантилизма в живописи. Шесть крошечных точек на трех репродукциях маскировали миниатюрные видеокамеры, объективы которых были направлены так умело, что можно было видеть буквально каждый уголок в комнате для допросов.

Звук также фиксировался тремя цифровыми диктофонами, один из которых был подключен к компьютеру, с программой, распознающей слова и звуки, издаваемые человеком, прежде чем достать оружие. Разумеется, как и любого посетителя, Чизмана тщательно обыскали и проверили детектором на наличие огнестрельного или холодного оружия, но в работе ФБР ни одна предосторожность не считалась излишней.

Однако Лукас попросила Геллера уделить особое внимание не столько вопросам безопасности, сколько анализу полученных данных. Стоило Чизману упомянуть о каком-либо факте – как, например, об ограблении в Бостоне, – и Геллер моментально отправлял информацию дежурившей наверху в их отделе Сьюзан Нэнс, а та, в свою очередь, связывалась с бостонским отделением для окончательной проверки.

Чизман так и не отпил ни глотка воды со льдом из стакана, который поставил перед ним Кейдж, но он несколько нервно сжимал его пальцами, что делали многие, впервые оказавшись на допросе в ФБР. А стакан между тем имел слой особо чувствительного покрытия, микросхему, батарейку и передатчик. Уже в оцифрованном виде отпечатки пальцев Чизмана попали в компьютер Геллера, который проверил их на предмет возможных совпадений по универсальной автоматизированной базе данных.

Одна из камер была вмонтирована в репродукцию, пожалуй, самого известного полотна Сера «Воскресная прогулка на острове Гран-Жатт» – картины настолько сложной и интересной по композиции, что практически каждый визитер либо не сводил с нее взгляда, либо часто всматривался в нее. Скрытая в ней камера была направлена прямиком на радужную оболочку глаза посетителя, а компьютер с помощью полученных данных определял «степень правдивости» в его показаниях – иными словами, отчасти заменял более сложный детектор лжи. По тем же причинам Геллер одновременно проводил автоматический анализ стрессовых интонаций в голосе.

Именно в эту полутемную комнату Лукас и привела сейчас Паркера с Кейджем.

– Есть уже что-нибудь? – спросила она.

– Секундочку, – ответил Геллер. Пальцы его при этом отбивали сумасшедшую чечетку по клавиатуре компьютера.

В этот момент его телефон зазвонил, и Лукас включила громкую связь.

– Тоби? – раздался женский голос.

– Давай докладывай, – сказал тот. – Со мной офицеры из руководства операцией.

– Привет, Сьюзан. Это Маргарет. Расскажи нам, что удалось выяснить.

– Хорошо. Начну с пальчиков. Проверка не показала в прошлом приводов, арестов или судимостей. Имя Генри Чизмана подлинное, как и указанный им адрес в Хартфорде, штат Коннектикут. Дом он купил двенадцать лет назад. Налог на недвижимость выплачен в срок, но последний взнос по ипотеке он сделал в прошлом году. Переданное мне фото соответствует снимку на его водительских правах с точностью до девяноста пяти процентов.

– Это нормально? – спросил Кинкейд.

– Мое собственное фото сейчас соответствует только на девяносто два процента, – объяснила Нэнс. – Просто потому, что я отрастила чуть более длинную прическу.

Потом продолжила:

– Его послужной список, полученный через службы налогообложения и социального обеспечения, показывает, что он работает журналистом с 1971 года, однако в свое время в течение нескольких лет не декларировал практически никаких доходов. По его собственноручно написанной анкете, в это время он нигде не числился в штате и трудился как свободный журналист. Можно сказать, что он устраивал себе достаточно долгие творческие отпуска. Причем жить на деньги жены он тоже не мог – когда-то был женат, но уже давно числится разведенным. В этом году не внес последний квартальный взнос, что обычно делал аккуратно. Из чего опять-таки следует, что сейчас он снова не имеет постоянного источника поступления средств. Около десяти лет назад использовал значительные суммы из своей медицинской страховки. Похоже, серьезно лечился от алкогольной зависимости. На последнем рабочем месте в хартфордской газете его оклад составлял пятьдесят одну тысячу долларов в год, но он ушел оттуда примерно десять месяцев назад. Сейчас живет, очевидно, на какие-то сбережения.

– Он ушел, был уволен или попросился в бессрочный отпуск по собственному желанию? – спросил Кинкейд.

– В этом вопросе нет полной уверенности, – ответила Нэнс. – Из-за праздника мне также не удалось добыть сведений об использовании им кредитных карточек в полном объеме, но я выяснила, что он остановился в отеле «Ренессанс» под своим подлинным именем. И заселился он туда после прибытия дневным рейсом из Хартфорда. Авиакомпания «Юнайтед экспресс». Причем билет не был куплен заранее. Он забронировал себе место в самолете только в десять утра сегодня.

– Значит, решил лететь, как только узнал об утренней стрельбе в метро, – в задумчивости сказала Лукас.

– И билет взял в один конец? – спросил Паркер, опередив Лукас на мгновение.

– Да.

– Ну и какой вывод мы сделаем из всего этого? – Лукас посмотрела на собеседников.

– Чертов журналюга на наши головы! Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, – проворчал Кейдж.

– А каково ваше мнение? – Она обратилась к Кинкейду.

– Мое мнение? – переспросил он. – Мне кажется, нам надо его использовать. При анализе документов мне нужна по возможности вся информация об их авторе.

– Но только если вы уверены, что он действительно автор, – скептически заметила Лукас. – У меня сложилось впечатление, что он немного не в себе. Неужели мы в настолько отчаянном положении?

– Да, – ответил Паркер, глядя на цифровые часы над монитором компьютера Тоби. – Боюсь, что так оно и есть.

* * *

Снова оказавшись в душноватой комнате для допросов, Лукас обратилась к Чизману:

– При условии, что мы будем разговаривать пока не для печати… И только когда кризис будет нами успешно ликвидирован…

Чизман едва не рассмеялся над ее излишней, как ему казалось, осторожностью, но жестом показал, что она может продолжать.

– При соблюдении этих условий мы сможем обеспечить вам доступ к нашим материалам и свидетелям, чтобы вы использовали их в своей книге. Я только пока не уверена, в каком объеме. Но могу обещать предоставить некоторую эксклюзивную информацию.

– Вот! Я услышал любимое слово. Эксклюзивность. Только об этом я, собственно, вас и прошу.

– Но все, что мы сообщим вам сейчас, – охладила его пыл Лукас, – должно оставаться сугубо конфиденциальным.

– Согласен, – живо отозвался Чизман.

Лукас кивнула Паркеру, который задал первый вопрос:

– Вам о чем-нибудь говорит кличка Диггер?

– Диггер?[2]2
  Кличка образована от английского глагола to dig – копать; digger – существительное, основное значение которого «землекоп».


[Закрыть] – Чизман помотал головой. – Нет. Диггер, как тот забавный жучок-землеройка из компьютерной игры? Хотя скорее от слова «могильщик», должно быть.

– Нам самим это неизвестно. Но это кличка стрелка, которого вы называете Мясником, – пояснила Лукас.

– Я назвал его Мясником вслед за бостонской газетой. «Нью-Йорк пост» окрестила его Дьяволом. А в Филадельфии прозвали Оставляющим вдов.

– Так, значит, в Нью-Йорке и Филадельфии он тоже побывал? – В голосе Лукас теперь звучала неподдельная тревога.

– Господи! Настоящий серийный убийца, – пробормотал Кейдж.

– Похоже, они с напарником двигаются с севера на юг вдоль побережья, – сказал Чизман. – Куда направляются? Во Флориду, чтобы отойти от дел и отдохнуть? Едва ли. Думаю, гораздо вероятнее, что укроются где-нибудь на островах.

– Что конкретно произошло в других городах? – спросил Паркер.

– Дело фирмы «Интернэшнл биверидж», – сказал Чизман. – Слышали о таком?

Только Лукас, как обычно, оказалась в курсе.

– Президента компании похитили или что-то в этом духе, верно?

– А можно подробнее? – попросил Паркер, в очередной раз поражаясь ее памяти.

Чизман посмотрел на Лукас, и та кивком согласилась, чтобы рассказ продолжил он.

– Полицейский отчет довольно запутанный – там кое-что осталось неясным. Но вкратце дело было так. Мясник взял в заложники семью президента компании у них в доме. Через жену они передали сумму выкупа. Он согласился заплатить…

– Там фигурировала записка? – спросил Паркер в надежде получить в свои руки еще один документ для анализа.

– Нет. Все делалось по телефону… Ну так вот. Президент говорит преступнику, что готов заплатить. А сам первым делом звонит в полицию. Те, понятно, окружают дом, снайперы-шмайперы, раскручивают операцию на всю катушку и ждут только, чтобы президент доставил сумку с наличными. Тот едет в банк, но как только для него открывают сейф, один из клиентов достает пистолет и открывает стрельбу. Убивает всех, кто в тот момент был в банке. Президента «Интернэшнл биверидж», двоих охранников, троих кассиров, двоих дежурных менеджеров. Запись с видеокамеры показала, что с ним был сообщник, который вошел внутрь сейфовой двери и вышел с полной сумкой денег.

– А в доме никого не оказалось, – предположила Лукас, вдумываясь в преступную схему.

– Никого в живых. Мясник – или Диггер – уже давно расстрелял всю семью. По всей видимости, сразу после того, как жена созвонилась с мужем.

– Да, они нанесли удар по самому уязвимому месту в делах о похищении людей, – сказал Паркер. – У полиции появляются шансы, если дело доходит до переговоров или до передачи денег. Но они не довели до этого.

Он не поделился вслух еще одной своей мыслью: о том, насколько превосходным был план; четкое решение труднейшей задачи при том, конечно, условии, что для тебя убивать людей не проблема.

– На записях с камер службы безопасности банка может быть что-то для нас полезное? – спросил Кейдж.

– Если только вас интересует цвет лыжных шапочек, под которыми они скрывали лица.

Кейдж пожал плечами, что в данном контексте означало: я спросил просто так, на всякий случай.

– А что было в Филадельфии? – поинтересовалась Лукас.

Чизман цинично осклабился.

– О, там все было отработано так же четко. Началось с того, что Диггер захватил автобус с пассажирами. Тихо сел в него и через глушитель выстрелил вдоль ряда сидений. Одной пулей уложил троих. А потом сообщник потребовал выкуп. Городские власти согласились заплатить, но установили наблюдение, чтобы схватить его. Однако сообщник знал, где именно держит свои счета городской совет. Как только охранники, которым поручили доставить деньги, вышли из дверей банка, Диггер застрелил их из засады, и оба исчезли.

– Вот об этом я точно не слышала, – призналась Лукас.

– И не могли. Об этом вообще не сообщалось. Шестеро мертвых, а деньги тю-тю, как вы думаете?

– Массачусетс, Нью-Йорк, Пенсильвания, Вашингтон, – еще раз перечислил Паркер. – Вы правы. Он продвигался к югу.

– Продвигался? Почему в прошедшем времени? – нахмурился Чизман.

Паркер бросил взгляд на Лукас, и та сказала:

– Потому что он мертв.

– Что?! – Новость откровенно потрясла Чизмана.

– Речь о сообщнике, а не о Диггере.

– Как это произошло? – почти прошептал Чизман.

– Его сбил грузовик, скрывшийся с места аварии. Сразу после того, как он подбросил записку о выкупе. И прежде, чем смог забрать деньги.

Лицо Чизмана надолго окаменело. Оно и понятно, подумал Паркер. Прощай надежда на эксклюзивное интервью с преступником. Потом глаза здоровяка заметались по комнате. Он поерзал в кресле и спросил:

– Что они хотели провернуть на этот раз?

Лукас не слишком горела желанием распространяться на эту тему, но Чизман догадался и сам.

– Мясник расстреливает людей, пока город не выплачивает выкуп… Но теперь деньги забрать некому, и Мясник продолжит бойню. По мне, так это вполне в их духе. Вы хотя бы представляете, в каком районе у него логово?

– Расследование идет полным ходом, – устало ответила Лукас.

Чизман уставился на одну из репродукций. Сельский пейзаж. Стакан с водой продолжал быстро крутиться у него между ладонями.

– Как вы узнали, что они объявились здесь? – спросил Паркер.

– Я отслеживаю все преступления, где людей хладнокровно убивают. Это не так уж часто случается. В основном когда для преступника сам смысл жизни начинает сводиться к убийству себе подобных. Как у Банди, или Гейси, или Дэмера. Но большинство представителей преступного мира прибегают к убийствам только в крайних случаях. А что же Мясник? Ему это раз плюнуть. Поэтому когда я узнаю, что в каком-то из городов было совершено убийство сразу нескольких человек как часть плана ограбления или вымогательства, я сразу же отправляюсь туда и пытаюсь поговорить со свидетелями.

– Почему же до сих пор никто не связал эти преступления между собой? – спросила Лукас.

Чизман только развел руками.

– До сих пор считалось, что это совершили разные люди. Да и число жертв прежде можно было счесть относительно небольшим. О, не сомневайтесь, я разговаривал с полицией в Уайт-Плейнз и в Филадельфии. Но они только отмахнулись от меня.

Он с горьким смехом обвел взглядом своих собеседников.

– Да и вы, не будь у вас на руках… Сколько теперь? Трупов тридцать? Стали бы вы меня слушать?

– Вы можете нам сообщить что-то о самом Диггере? – спросил Паркер. – Его вообще кто-нибудь сумел хотя бы однажды разглядеть?

– Нет, – покачал головой Чизман. – Он – облачко пара. Вот оно есть, а вот – и растворилось. Он подобен призраку. Его…

Но терпение Лукас иссякло.

– Послушайте, милейший, мы тут пытаемся раскрыть серьезные преступления. Если вы нам чем-то можете помочь, будем весьма признательны. Если нет, то нам лучше вернуться к своим делам.

– Простите, конечно, я все понимаю. Но поймите и вы. Я жил поисками этого человека почти целый год. И это похоже на подъем по скале. Она может быть в километр высотой, но все, что вы видите перед носом, это небольшой кусок камня в десяти сантиметрах от вас. Между прочим, как мне кажется, у меня есть объяснение, почему никто его не замечает.

– И почему же? – спросил Паркер.

– Потому что свидетелям бросаются в глаза эмоции. Они легко запомнят отчаявшегося грабителя, который начинает пальбу, потому что его загнали в угол. Или копа, от страха стреляющего не пойми куда. Или крики женщины, которую ударили ножом. Но спокойствие… Оно остается вне поля зрения.

– А Диггер всегда совершенно спокоен?

– Невозмутим, как сама смерть, – ответил Чизман.

– И вы ничего не знаете о его привычках? Пристрастиях в одежде или в пище? О свойственных ему пороках?

– Ровным счетом ничего. – Но самого Чизмана, казалось, больше занимало сейчас другое. – Могу я поинтересоваться, что вы узнали о его сообщнике? Я имею в виду погибшего в аварии.

– С ним нам тоже не повезло, – ответила Лукас. – Никакого удостоверения личности при нем не оказалось, а отпечатки пальцев нигде не числятся.

– А не мог бы я… Не разрешите ли вы мне взглянуть на тело? Оно ведь еще в морге?

Кейдж решительно покачал головой.

– Извините, – поддержала его Лукас, – но это уже будет грубым нарушением законной процедуры.

– Пожалуйста! – В его голосе слышалась почти мольба.

Но на Лукас такие вещи не действовали.

– Нет, – коротко отрезала она.

– Тогда, быть может, покажете хотя бы фото? – не унимался Чизман.

После некоторого колебания Лукас открыла папку, достала снимок, сделанный на месте аварии, и подала ему. Его потные пальцы оставили на глянцевой поверхности жирные отпечатки.

Чизман долго разглядывал снимок. Потом спросил:

– Могу я оставить его себе?

– Когда закончится расследование.

– Конечно. – Он вернул фотографию. – Мне бы очень хотелось сделать репортаж в стиле «Вместе со следственной бригадой».

То есть чтобы он повсюду таскался за руководителем операцией.

Но Лукас снова помотала головой:

– Нет. Этого разрешить я вам не могу, извините.

– Но я бы мог реально помочь, – пытался уговаривать Чизман. – У меня порой возникают оригинальные версии, какие-то мысли, полезные для дела.

– Нет, – твердо сказал Кейдж.

Бросив последний взгляд на фото, Чизман поднялся. Пожал всем на прощание руки и сказал:

– Я остановился в отеле «Ренессанс». В самом центре. Буду пытаться разыскать свидетелей. Если попадется что-то стоящее, дам вам знать.

Лукас поблагодарила его, и все вместе они проводили Чизмана до помещения охранников здания.

– У меня есть еще одно соображение, – сказал вдруг он. – Не знаю, какие сроки он (кивок головы в сторону папки Лукас, пояснявший, что речь о погибшем) для вас установил. Но теперь, когда его нет в живых, контролировать Мясника… то есть Диггера, больше некому. Вы же понимаете, что это означает?

– Что? – спросила она.

– Он может продолжать убивать. Даже после того, как минует последний срок.

– Почему вы так считаете?

– Потому что это – единственное, что он умеет делать хорошо. Стрелять в людей. А каждый из нас любит заниматься тем делом, в котором мы специалисты. Таков закон жизни, или я не прав?

* * *

Они снова собрались в комнате наблюдения, где Тоби Геллер колдовал над своим компьютером.

– Что нам известно об остальных преступлениях, упомянутых Чизманом? – спросила Лукас по громкой связи.

– Я не смогла дозвониться до следователей в Бостоне, Уайт-Плейнз или Филадельфии, – доложила Нэнс. – Но дежурные офицеры подтвердили, что все эти дела еще не закрыты. При этом клички Мясник никто из них не припоминает.