Текст книги "Зеркальный oбpaз[Mirror Image]"

Автор книги: Джефф Мариотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Когда вход освободился, Деррил провел их в здание. Тяжелые двери открывались в сторону лестничной площадки, которая оказалась удивительно маленькой по сравнению с огромным домом. Но Деррил говорил, что дом использовался для сдачи в аренду, поэтому мистер Гейтс вряд ли стал бы жертвовать большим пространством для лестничной площадки. Пайпер заметила, что мраморный пол испещрен царапинами и покрыт грязью.

– Когда в тысяча восемьсот девяносто седьмом году Гейтс умер, крыло, которое он занимал, перестроили под жилые квартиры, включая и подвальный этаж, на чем он сам настаивал с тех пор, как прибыл сюда со среднего запада, где торнадо гораздо опаснее, чем землетрясения. У него не было наследников, и он не оставил завещания, так что в конце концов муниципалитет завладел домом. В действительности городу в этом месте не нужен был такой большой дом, но даже в то время жилье для людей с низкими доходами шло нарасхват.

– Значит, вода, – заговорил Лео, пока они углублялись в темное, пахшее плесенью здание, – в поисках самого низкого места…

– …устремилась в подвальный этаж, в котором не было канализации, – закончил Деррил.

– Вот это был потоп, – сказала Пайпер.

– Это еще не самое худшее, – сказал Деррил. Он провел их к низкому дверному проему, по мнению Пайпер едва достигавшему шести футов высоты и выходившему на узкую лестницу. – Пол здесь внизу из чистого бетона, не очень ровно уложенного. В нем появились трещины. Вода устремилась в трещины. Дворник подумал, что ему придется заниматься основательной уборкой и откачивать воду, но когда он спустил сюда необходимое оборудование, воды уже не было. А это значит, что она ушла под пол.

Они начали спускаться по узкой лестнице. С одной стороны деревянные перила были привинчены болтами к блочной стене. Лестничную площадку освещала пара лампочек, подвешенных на голом проводе. Снизу им навстречу устремился затхлый, тошнотворно сладкий запах.

– Фу, – пробормотала Пайпер, – как противно.

– И дворнику не давал покоя вопрос о том, что же может скрываться под бетоном? – поинтересовался Лео. Мастер на все руки давал себя знать.

– Дворник просунул палец в щель и потянул – бетон отломился, – сказал Деррил. – Он лишь слегка прикрывал грязный пол, и к тому же не очень ровным слоем. Когда вода пропитала грязь и бетон, он стал рыхлым, и тот парень мог поднимать его целыми кусками.

– Мы знаем, что в этой истории шла речь о костях, – заметила Пайпер. – Мы видели по телевизору.

Деррил подошел к бетонному полу, уцелевшему у нижних ступеней лестницы, и указал на что–то, но Пайпер пока не могла ничего разглядеть. Она спустилась пониже и, подавшись вперед, заглянула через край сплошного бетонного пола в ров, который был там вырыт.

И тут же пожалела об этом.

Как говорил Деррил, бетонный пол вытаскивался сравнительно маленькими кусками, которые были сложены вдоль стены по периметру. Осталась грязь, которую, похоже, потревожила вода, а затем и рабочие с лопатами, совками и щетками, валявшимися поблизости. На рабочих, женщинах и мужчинах, были сплошные комбинезоны, закрывавшие лица и предохранявшие от всякой заразы, которая могла быть там внизу. «Чего никак не скажешь про нас, – подумала Пайпер. – Кто знает, чем мы тут дышим?» Команда работала, стоя на четвереньках и тщательно, миллиметр за миллиметром, разгребала землю, пока не натыкалась на кости. Куда бы Пайпер ни смотрела, везде она замечала выступавшие из земли кости. Они были отнюдь не такими чистыми и белыми, как скелеты в кабинетах врачей, а бурыми от земли, в которой покоились, и показались ей невероятно древними.

И человеческими. Несомненно, они представляли собой останки людей.

– Деррил, – начала она, – сколько…

– Точно установлено, что их сорок шесть, но счет продолжается, – ответил Деррил. – Только черепа или достаточное количество частей скелета гарантирует правильность подсчета жертв.

– Жертв? – спросил Лео. – Разве это не предположение всего лишь?

– Это незарегистрированное кладбище, – объяснил Деррил. – Никто законным образом не хоронил там пятьдесят человек. Это место преступления или, по крайней мере, то, что его скрывает. Место, где следы убийства прятали посредством захоронения тел. Так что это жертвы.

– Ты знаешь, как давно это случилось? – спросила Пайпер.

– Мы все еще проводим анализы, – ответил Деррил. – Но полагаем, что это произошло в двадцатом веке. Пожалуй, это не много объясняет, правда? На стыке веков, возможно, в тысяча девятьсот четвертом или тысяча девятьсот пятом году. Приблизительно в это время.

Пайпер заметила, что Лео почти впал в транс. Он уставился на бурую землю, кости и людей, выкапывавших их, но взгляд его был такой, словно он сквозь все это видел нечто другое, такое, чего Пайпер не надеялась уловить.

– Лео! – позвала она.

Он захлопал глазами и закивал головой, будто только что проснулся.

– Извини.

– В чем дело?

– То же самое ощущение, которое появилось тогда. Оно говорило, что здесь что–то… не совсем естественно.

– И что?

– Это ощущение вернулось, – ответил Лео. – Оно отчетливое.

Деррил повернулся к ним и заговорил тихо, чтобы его не слышали другие.

– Если ты считаешь, что здесь есть сверхъестественное, попытайся разобраться в этом, – сказал он. – Ребята, вы не можете оставаться здесь без меня, а мне пора уходить. Если найдете что–нибудь, дайте мне знать, прежде чем начнете действовать. Я говорю серьезно.

– Я поняла, Деррил, – кивнула Пайпер. – Пусть тебя это не беспокоит.

– Там, где Зачарованные, всегда возникает повод для беспокойства, – возразил Деррил. – Однако сейчас я должен заняться собственными заботами.

– Более серьезными, чем эти? – спросила она.

– Более неотложными, – уточнил он. – Эти убийства произошли примерно сотню лет назад. Но вчера мне поручили разобраться в убийстве, которое произошло вчера. Третье подряд.

Пайпер догадалась, что он скорее всего имеет в виду убийство, о котором тоже сообщили по телевидению. Речь шла о трех женщинах, которые были «предположительно убиты». Но Лео и виду не подал, что им что–то известно.

– Какое убийство? – поинтересовался он.

– Похоже, случайное, подвернулся удобный случай. Никакого видимого мотива. Молодую женщину закололи ножом по пути на работу в ресторан. У нее ничего не взяли, свидетелей нет. Прежнего дружка, который мог затаить зло против нее, нет, да и в момент убийства не было ревнивого ухажера. Насколько нам известно, у нее, похоже, не было врагов, Но кто–то жестоко отнял у нее жизнь, прямо на улице. Многократные ранения ножом, которого мы не нашли и не можем опознать. Никаких следов или отпечатков пальцев – на месте преступления ничего не нашли, если не считать, что убитая вся промокла.

– Промокла? – спросила Пайпер. – Но вчера вечером был туман, верно?

– Дело не только в тумане. Выглядит так, будто ее обдали или пропитали чем–то. Влажные участки на воротнике, на плече, рукаве.

– Ничего не понятно, – заметил Лео.

– Вот именно, – подтвердил Деррил. – Именно поэтому мне сейчас пора уходить. Это ужасное преступление, и оно совершилось. Мы считаем, что тот, кто совершил вчерашнее убийство и прежние два, на этом не остановится.

К радости Пайпер, вернувшись в особняк, они там никого не застали. После такого мрачного утра ей меньше всего хотелось начинать еще одну глупую перепалку с Фиби по поводу этого дурацкого письма Агнес. Она и Лео расположились на диване, с которого в то утро смотрели телевизор и услышали рассказ про тела. Казалось, что прошла целая вечность.

– Ты думаешь о том же, что и я? – поинтересовался Лео.

– Такого почти никогда не бывает, – откликнулась Пайпер. – Если не считать моментов, когда мы пребываем в романтическом настроении. Но если ты сейчас в подобном настроении…

– Я просто задаю вопрос, нет ли здесь совпадения.

Пайпер не могла понять ход его мыслей.

– Где именно?

– Я говорю о телах в доме Гейтса, – ответил он, – и о деле, которое расследует Деррил, – убийство вчера вечером и еще два до него.

Она покачала головой:

– Мне кажется, это всего лишь убийства.

– Однако мне так не кажется, – сказал Лео. – Что он говорил? Нет мотива, нет свидетелей, они даже не знают, каким орудием совершено убийство, просто ее чем–то закололи. Он говорил, что кололи многократно.

– И почему же они сверхъестественные?

– В наше время полиция неплохо умеет собирать вещественные доказательства, – ответил Лео. Он снова уставился куда–то в пространство, словно пытаясь зрительно представить место, о котором говорил. – Даже очень хорошо. Что–то должно найтись. Если она пыталась защищаться, может быть, у нее под ногтями найдут следы кожи убийцы. Если он держал ее, пока наносил удары, а без этого он не мог бы вытащить оружие и нанести удар, должны быть отпечатки, волосы, пот, ДНК. Раз не оказалось свидетелей, значит, все произошло очень быстро. Должно быть, он довольно быстро исчез с места преступления и уж ни в коем случае не оставался там, чтобы мелкой расческой удалить каждый кусочек кожи, который помог бы опознать его. И если одно такое убийство показалось странным, то куда как странно, если это происходит три раза подряд.

– Лео, вижу, ты к чему–то пришел, – сказала Пайпер. Казалось, по непонятной причине все вокруг пытались втянуть ее в дела, которые не обязательно должны ее волновать: письмо тети Агнес, а теперь предчувствия Лео. – Все же Деррил говорил, что убийства в доме Гейтса совершены сотню лет назад. Как это вяжется с убийствами, совершенными на этой неделе?

Он рассеянно кивнул:

– Знаю. Я не утверждаю, что они точно связаны. Я просто спрашиваю: а что, если они связаны? Я чувствую участие сверхъестественных сил при убийстве в доме Гейтса и допускаю то же в случае последних убийств.

Ей еще не хотелось уступать, но, по крайней мере, она начинала допускать, что он может быть и прав.

– Если они связаны, тогда я скажу, что Силе Трех пора вступить в игру.

– Похоже на то.

– Возможно, мы найдем убийцу, – сказала Пайпер. – Поищем?

Оба поднялись на чердак, и Пайпер развернула карту Сан – Франциско, которую они хранили как раз для подобных случаев. Держа хрустальный маятник над самой серединой карты, она сосредоточилась, стараясь избавиться от всего, что мешало видеть место преступления таким, как его описал Деррил, добавляя к этому несколько географических деталей, почерпнутых из сегодняшней газеты. Заметка была очень коротенькой, словно перепечатанной из полицейского журнала приводов, но в ней значился адрес и прилагался маленький портрет самой последней жертвы – Джулии Тилтон.

– Надеюсь, – бормотала Пайпер, этого достаточно, чтобы выйти на того парня.

Она знала, что никакой гарантии нет, особенно при полном отсутствии данных на убийцу. Но, как говорил Лео, полиция не нашла ни единой вещественной улики, так что она находилась приблизительно в тех же условиях.

Пайпер сосредоточилась, направляя свою энергию сквозь хрусталь. Внутренним взором она почти видела место преступления, круто поднимающуюся улицу, темные здания, отчаянную спешку, чтобы не опоздать на работу, туман…

Цепочка натянулась, и хрусталь начал двигаться.

– Что–то есть, – тихо пробормотала она. Рядом чувствовалось присутствие Лео, напряженно смотревшего на карту.

Хрустальный маятник завис над Эмбарка–деро, до предела натягивая цепочку, за которую она держала его.

– Похоже на Бэттери и Ломбард, – взволнованно произнесла она.

Но пока она говорила, хрустальный маятник резко качнулся и повис над парком Голден Гейт.

– Нет, постой. Парк.

Но маятник снова качнулся, дошел до Ноб Хилл, остановился и снова двинулся, теперь к Уэстерн Эдишен, затем проделал весь путь обратно, дойдя до Рашен Хилл.

– Ничего не понимаю, – сказала Пайпер. – Похоже, мы напали на след того, кто бывает сразу во многих местах.

– Или перемещается с невероятной скоростью, – добавил Лео.

– Вот именно, – подтвердила Пайпер с усмешкой в голосе. – Мы гонимся за Неуловимым Гонзалесом. Ничего сверхъестественного: это просто мышь из мультфильма. – Она положила бесполезный хрустальный маятник. – Он не работает. Если маятник обнаружил преступника, значит, тот оказался вездесущим.

Она встала в подавленном настроении. Лео обнял ее. Ей стало легче.

А снаружи на город снова опускался туман…

ГЛАВА 4

На Юньен–сквер царил обычный хаос. Даже в этот прохладный туманный день там было полно народу. Подняв головы, туристы взирали на мемориальную башню, причину воздвижения которой Пейдж не совсем помнила, но полагала, что та как–то связана с каким–то адмиралом Дьюи. Уличные музыканты захватили тротуары и скамейки, мим рассердил прохожих своей пародией на них. Улица перед гостиницей Святого Франциска была забита такси и лимузинами, а множество флагов над лестничной площадкой обвисли под тяжестью впитанной влаги и не развевались на ветру. На тротуарах вокруг гостиницы было полно пешеходов, многие возвращались из универмагов «Мейси» и «Нейман Маркус» с пакетами в руках или из таких бутиков, как «Гуччи» и «Армани», выстроившихся вдоль улиц. Воздух пропитали запахи, по которым

Пейдж узнавала город: выхлопных газов и табака, экзотических блюд и разных сортов кофе, подававшегося в ресторанах, множества духов и одеколонов. Это был настоящий интернациональный город, и на его улицах Пейдж видела людей любой расы и внешности.

Она плотней прижимала свитер к телу, чтобы уберечь тепло, и пожалела о том, что не надела юбку подлиннее или даже брюки. Вдруг она взглянула на витрину магазина и заметила красивого молодого человека, с восхищением смотревшего на ее ноги, и тут же вспомнила, почему надела короткую юбку. «Если у тебя они есть, то демонстрируй их», – считала она.

К сожалению, «Мейси» был переполнен. Из–за распродажи народу там оказалось больше обычного. Такое можно ожидать лишь в сезон отпусков, когда возникала мысль, что там больше разгоряченных тел, чем в некоторых маленьких странах. Обычно она сюда не ходила, но в этом магазине можно было найти кое–какие предметы одежды, которые ей нравились, включая по–настоящему великолепные остроконечные ботинки, какие она просто обожала. Но когда удавалось подойти поближе к вещам, цены оказывались недоступными. Почему–то даже после того, как она перебралась к Пайпер и Фиби в оставленный им бабушкой особняк, Пейдж никак не удавалось отложить сколько–нибудь денег к концу месяца. Кончилось тем, что она бросила ходить по магазинам и решила где–нибудь поесть подешевле. Отведав салата, она возвращалась на работу, ожидая появления подвесной вагонетки, идущей вдоль улицы Пауэла.

Конечно же на углу улиц Пауэла и О’Фарелла было битком народу. Люди неслись во все стороны, наталкивались на нее, извинялись, а иногда в последний момент все же избегали столкновения. Пейдж ждала, уклоняясь и улыбаясь прохожим, и старалась не попадаться на их пути. Она знала, что ждать подвесную вагонетку – не самый лучший выбор, до конечной остановки внизу надо было преодолеть половину пути, а к тому времени, когда вагонетка добиралась до первой остановки, она была набита до отказа. Можно пройти пару кварталов и сесть в автобус, но ей хотелось сперва сесть в вагонетку. Так веселее и быстрее, если она хотела хотя бы сдвинуться с места.

Обходя слепую женщину с белой тростью в руке и чудесными серебристыми волосами, Пейдж заметила еще одну женщину, стоявшую на углу и говорившую по сотовому телефону. Маленький мальчик держался за свободную руку женщины, а другой рукой бросал красный резиновый мячик о тротуар. Мячик отскакивал, мальчик ловил его и бросал снова. Ему, на взгляд Пейдж, было не больше трех лет, симпатичный светловолосый малыш с озорной улыбкой и огромными голубыми глазами. «Расти и становись хорошим человеком», – пожелала ему Пейдж.

Пока она на него смотрела, мальчик в очередной раз бросил мяч, но не поймал его. Мяч отскочил, попал в чью–то коленку и покатился вниз. Мальчик вырвал руку из руки матери и бросился за ним.

Мать, похоже, и не заметила, что мальчишка убежал, и продолжала болтать. Пейдж повернулась и следила за мальчиком, который сделал несколько робких шагов в сторону мяча. Он был достаточно большим, чтобы самостоятельно ходить, но слишком маленьким, чтобы следить за движением транспорта на оживленных улицах в центре города. Его ноги были недостаточно длинными, чтобы догнать мяч. Если мяч и дальше будет так прыгать, то он может докатиться до самой улицы Эллис. А если малыш последует за ним на поперечную улицу, то не доживет до своего четвертого дня рождения.

Она быстро огляделась, проверяя, не обращает ли кто–нибудь на нее внимания. Пока что в толпе никто не заметил, в какой сложной ситуации оказался мальчик. Каждый был слишком занят собой, чтобы обратить внимание на то, что происходит перед ним на уровне колен, а туман слишком сгустился и не давал возможности видеть далеко. Удостоверившись, что за ней не наблюдают, Пейдж заставила мячик плавно вернуться прямо мальчику в руки. Тот с восторгом смотрел, как мяч возвращается, поймал его, крепко прижал к себе обеими руками и расплылся в довольной улыбке. С присущей юности наивностью он даже не пытался понять, как это все случилось, и, рассмеявшись, подбежал к матери. Как раз в это мгновение на улице О'Фарелл загорелся зеленый свет, и женщина, снова взяв сына за руку, направилась к площади. Она так и не узнает, что мальчик отлучался.

«Меня это не слишком радует, – заключила Пейдж. – Жаль, что я не могу дать ей знать, к чему могла привести ее беспечность». Однако она не могла придумать ничего такого, что бы не выдало ее секрета или чему поверили бы. Сейчас самое главное заключалось в том, что мальчик в безопасности. Может быть, если не его мать, то хоть он чему–то научился.

Пейдж отвернулась и, заглянув в витрину магазина, заметила отражение молодого человека, выходящего из тумана и с дружелюбной улыбкой приближавшегося к ней. «Какое лицо!» – подумала Пейдж и повернулась, чтобы лучше разглядеть его. Его мерцающие глаза были серые, почти того же цвета, что и туман. Решительный подбородок, твердая линия челюсти, рот застыл в какой–то нелепой улыбке, казавшейся и милой, и обезоруживающей. Он был высокого роста, с густыми светлыми волосами и крепкого сложения, которое подчеркивала серая шелковая рубашка с короткими рукавами и брюки.

– И идет прямо ко мне, – пробормотала она. Она все пыталась убедить себя в том, что ошиблась, когда тот остановился перед ней и заговорил:

– Какой замечательный поступок ты совершила!

Она решила разыграть дурочку:

– Что я сделала? Что вы имеете в виду?

– Сама знаешь, – сказал он, жестом демонстрируя игру в мяч. – Малыш, мячик. Это был героический поступок. Я восхищен.

– Извините. – Пейдж продолжала гнуть свое: – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Не бойся, – сказал он. Пока он говорил, его улыбка ничуть не изменилась. – Я тоже из таких.

– Из каких?

Он наклонился и шепнул так, чтобы только она могла расслышать:

– Колдунов.

– Вы колдун? – вздрогнув, спросила она. Затем, спохватившись, добавила: – Я не знала, что настоящие колдуны существуют.

– Конечно же существуют, – подтвердил он. – Я Тимоти.

Она подумала, что он протянет ей руку, но он этого не сделал. Он держал руки в карманах брюк Он подался вперед в неуклюжем полупоклоне:

– Я Тимоти, и я колдун.

– Я Пейдж, – представилась она. – Пейдж Мэттьюс.

– И ты ведьма.

– В ваших устах это звучит как заклинание. – Она нервно рассмеялась. – Как бы то ни было, я не ведьма.

– Пейдж, я видел, что ты сделала. – Он снова жестами изобразил происшедшее. – Это было великолепно.

– Но…

– Мне ты можешь признаться, – прервал он. – Ведь колдовство не является секретом для других колдунов, верно?

В тот момент подошла подвесная вагонетка, и Пейдж подумала, что избавилась от неловкого разговора с этим очень привлекательным молоды человеком. Но вагонетка была переполнена и даже не замедлила ход на остановке.

– Послушай, здесь, где мы стоим, как раз кафе, – сказал Тимоти. – Давай сядем за столик на улице, выпьем по чашке кофе и поговорим.

– О чем? – спросила она, снова притворяясь дурочкой.

Он просто придвинул к ней стул и жестом пригласил сесть.

– Но мне пора на работу, – робко возразила она.

– Это займет всего несколько минут, – настаивал Тимоти. – Ты все равно пропустила вагонетку.

– Но я могу успеть на автобус.

– Следующий автобус придет через десять минут. Ты не опоздаешь.

Ей самой с трудом верилось, что она так яростно пытается избавиться от этого парня. Он был просто красавец, и в обычной ситуации она приложила бы максимум усилий, чтобы познакомиться с ним. Однако то обстоятельство, что он узнал в ней ведьму, испугало ее больше, чем она могла бы представить. «Разве ты не хотела, чтобы нашелся парень, понимающий тебя? – спрашивала она сама себя. – А может быть, это как раз тот парень?»

Но вместо того чтобы заводить с ним знакомство, ей хотелось бежать.

Однако она так не поступила. На минуту он исчез в кафе, а она сидела и ждала, глядя, как вереница тел проходит мимо толпы, заполнившей тротуар, и растворяется в тумане, обволакивавшем их, словно толстые нити паутины. Даже единственный свободный столик в этом кафе, который им удалось занять, скорее напоминал ей не случайность, а заговор, сеть, с целью поймать ее в ловушку. И главное, она не возражала против этого…

Через мгновение он снова появился у столика. Она даже не слышала, как он подошел. В руках у него ничего не было. Его лицо выражало полное смятение.

– Я забыл, когда пригласил тебя выпить кофе, – пробормотал он. – Дело в том, что сегодня утром я вышел из дому и забыл прихватить бумажник. – Он похлопал по карманам брюк, словно в доказательство своих слов. – Это так унизительно.

– Ничего страшного, – успокоила его Пейдж. – На этот раз я плачу.

Она встала, а он занял стул напротив нее.

– Я буду охранять наш столик, – сказал он.

Она бросила на него взгляд, проходя через вращающуюся дверь. Внутри мягко лилась джазовая музыка из спрятанной где–то стереосистемы, а запахи кофе, корицы и парного молока щекотали ей ноздри. Здесь была тьма народу, за столиками сидели целые семьи и оживленно разговаривали, одинокие любители кофеина листали «Кроникл», молодые парочки не видели никого, кроме себя. Пейдж встала в очередь и вспомнила, что забыла спросить у Тимоти, чего ему взять.

«Ладно, – подумала она, – он меня тоже не спрашивал. Так что, пожалуй, выпьет то, что я принесу, и будет доволен».

Через несколько минут она вернулась через вращающуюся дверь, держа в каждой руке по бумажному стакану с горячим каппучино. Она поставила их на столик и села.

– Замечательно, – сказал Тимоти, улыбаясь. – Спасибо. Извини меня.

– Никаких проблем, правда, – сказала она. – Это всего лишь кофе.

– Кофе и принцип, – сказал он. – Если я приглашаю, то должен платить за угощение.

Пейдж отпила горячего кофе и сменила тему, чтобы ему не пришлось больше оправдываться из–за пустяков.

– Значит, ты действительно колдун? – задала она вопрос.

Он улыбнулся ей и поднял свою чашку с кофе, не прикасаясь к ней, над столом на несколько дюймов и снова бережно опустил ее.

– У меня получается, – сказал он. – Увидев, что мальчик потерял мяч, я уже собирался предпринять кое–что, но ты меня опередила.

– Что бы ты сделал?

– Я пытался вспомнить заклинание, чтобы остановить мяч. Тогда либо мальчик поймал бы его, либо я вернул бы мяч ему.

– Это наверняка получилось бы.

– Но не так элегантно, как у тебя. – Он снова улыбнулся и прикоснулся своей чашкой к ее чашке, как бы чокаясь. – Это было великолепно. Ты, должно быть, обладаешь огромной силой.

Пейдж вспомнила, что ей говорили о Силе Трех. Согласно «Книге Теней», Зачарованные были самыми могучими ведьмами всех времен. То есть пока они были вместе. Если что–то случилось бы с одной из них, тогда они потеряли бы Силу Трех и их способностям был бы нанесен серьезный урон. Именно поэтому они должны все время проявлять осторожность, кругом водилось много колдунов и демонов, которые с удовольствием вырвали бы одну из их рядов, ослабив остальных. Вот почему чрезвычайно важным стало то обстоятельство, что она нашла своих сестер после смерти Прю. Это означало, что Сила Трех продолжает существовать.

Итак, даже ели он сильно подозревал в ней ведьму, она не скажет, что является одной из Зачарованных. По крайней мере, не раньше, чем узнает его получше. Намного лучше.

«А идея узнать его получше, – подумала она, – вроде как начинает становиться привлекательной».

Она отхлебнула кофе, пена попала ей на нос, и она рассмеялась, смахивая ее.

– Это хорошо, мне нравится, – сказал Тимоти. Он пристально разглядывал ее, словно она могла испарится в любой момент, разумеется, она могла выкинуть такой номер, но не собиралась сообщать от этом Тимоти.

– Что ты имеешь в виду?

– Смех, – ответил он. – У меня такое ощущение, что в твоей жизни еще не наступил самый счастливый день.

– У меня все в порядке, – возразила она.

– Нет, не в порядке.

– Эй, чей это день? – спросила она, снова рассмеявшись.

– Твой, – ответил Тимоти. – Однако сопереживание, пожалуй, одна из моих скромных способностей. Я чувствую некоторые вещи и могу сказать, что твой день был главным образом скверный.

Она пыталась заглянуть в его глаза, проверить, сможет ли сказать о нем что–либо подобное. Однако сопереживание, догадывалась она, не являлось одной из ее сильных сторон.

– Ладно, – выговорила она наконец. – Ты прав. День у меня был не из лучших.

– Что случилось? – спросил он. – Ладно, я лезу не в свое дело. Дурная привычка. Рано проявляю слишком большой интерес. Особенно если мне кто–то понравился.

– Ты впервые меня видишь. Как я могу тебе нравиться?

– Я подошел к тебе, потому что наблюдал, как ты спасла ребенка. И ты красивая. Почему ты не должна нравиться?

Она опустила глаза и смотрела в чашку. Она не понимала, почему этот парень такой напористый. Более того, она не верила, что может сопротивляться такому энергичному парню, особенно если он отвечает большинству ее требований. «Мужественный, красивый, разбирается в колдовстве, не капризничает, я уже перечисляла, что он мужественный?»

Она решила, что лучше всего сможет переменить тему, если вернется к его первому вопросу.

– У меня семейные проблемы, – сказала она, понимая, что этим выдает не слишком много секретов.

– Родители?

– Родные сестры. Они ссорятся, но не хотят говорить мне из–за чего. А это наводит на мысль, что я тому причиной.

– Если бы ты не была причиной, каждая захотела бы привлечь тебя на свою сторону.

«Он и в самом деле быстро соображает», – подумала она.

– Точно.

– Значит, ты ничего не знаешь о причине ссоры?

– Думаю, тут может быть что угодно, – ответила она. – Пейдж ветрена. Пейдж не хлопочет по дому. Не соблюдает приличия. Пейдж говорит, не подумав, – похоже, что–нибудь в этом роде.

Она заметила, что Тимоти больше не улыбается. Он нахмурился, уголки его рта опустились, а гладкий лоб, словно только что вспаханное поле, избороздили складки.

– Ты не должна быть столь строгой к себе, – сказал он. – У меня сложилось мнение, что ты критикуешь себя гораздо больше, чем твои сестры.

Она пожала плечами, отпила еще глоток кофе.

– Мне пора идти, надо успеть на этот автобус, – сказала она.

У него был растерянный вид.

– Я не хочу быть назойливым. Ты просто говори мне, если я перехожу границы, и я тут же буду вести себя скромно. Я это хорошо умею. У меня большой опыт.

Настала очередь Пейдж улыбаться:

– А теперь кто строг к себе?

– Вот видишь, – ответил он, сверкнув улыбкой, пронзившей ее до кончиков пальцев. – Иногда мы все так поступаем. Просто не следует придавать этому слишком большого значения.

– Обычно я не такая, – сказала она. – Нет, иногда такое бывает, когда я серьезно принимаюсь за что–нибудь. Но чаще я веселая, понимаешь? Такая веселая, что другим становится от этого плохо. Особенно если подобное случается рано утром.

– Что ж, у тебя есть многое, что может осчастливить, – заявил Тимоти.

– Ты так думаешь? – Она не понимала, как он пришел к такому выводу, но решила, что стоит выяснить, были ли у него на это причины или он просто подыгрывает ей. Она надеялась на последнее.

– Разумеется. Ты красива и явно не жалуешься на здоровье. Одежда на тебе смотрится великолепно. У тебя есть заботливая семья, которая готова ссориться из–за тебя и в то же время жалеет тебя. У тебя есть работа, которая тебя волнует так, что ты боишься опоздать на нее после обеда. Ты сильная ведьма и пользуешься своими способностями ради благородных целей. Твоя жизнь мне кажется просто замечательной.

Значит, и то, и другое. Он подыгрывал ей… но как! Все сказанное звучало так правдиво и хорошо. Ей особенно не на что было жаловаться. Да, в универмагах наряды часто были ей не по карману. Но ведь есть гораздо более важные дела, чем шикарные новые ботинки.

А работа, которую он упомянул, и в самом деле неплохая, но ей не удастся надолго сохранить ее, если она опоздает. Пейдж встала.

– Тимоти, я очень рада, что встретила тебя.

– Пейдж, я тоже рад, – ответил он. – Рад, что видел, как ты помогла тому мальчику. Тебе и вправду надо уходить?

– Я должна идти, – сказала она.

– Мне можно… как–нибудь позвонить тебе?

«Как–нибудь очень скоро», – с надеждой подумала она, но не знала, как поступить. Он доказал, что обладает некоторыми способностями, но ей не хотелось подтверждать его подозрения, хотя он и видел ее в деле.

– Если боишься, что я выдам твой секрет, тогда не надо, – сказал он, словно читая ее мысли. – Вообще–то я очень осторожный.

В конце концов Пейдж достала ручку из ранца, записала номер рабочего телефона на салфетке, сложила ее и пододвинула к нему. Он не сразу взял салфетку, и Пейдж отпустила ее. Тогда он сгреб салфетку и засунул ее в карман. Она заметила, какой влажной стала салфетка, когда он дотронулся до нее, и подумала, что он, наверно, пролил кофе себе на пальцы.

– Это хорошая черта, – заметила она. – Я имею в виду осторожность.

– Я тоже так думаю.

– До встречи, Тимоти. – Она повернулась к нему спиной до того, как он успел ответить или удержать ее еще одним томным взглядом или обворожительной улыбкой, и вышла из кафе. Автобусная остановка находилась в двух кварталах отсюда, но в такой толпе ей не хотелось рисковать и переноситься туда или прямо на работу. Если бы на ее пути попалась малолюдная улица или частный подъезд, она рискнула бы, а так придется ехать на автобусе и немного опоздать. Ведь не убьет же ее Коуан. Устроит небольшой разнос и тут же забудет, обратив свой гнев на что–нибудь другое.

Потребуется нечто большее, чем бессмысленная ярость Коуэна, чтобы сейчас испортить ей настроение. Она встретила точно такого парня, в существование которого не верила, парня, готового принять ее такой, какая она есть, парня, с которым она может говорить обо всем, который без колебаний встанет на ее сторону и поддержит, несмотря ни на что. У Пайпер был Лео, у Фиби – Коул, а теперь… вполне возможно, у нее будет Тимоти.