355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джефф Мариотт » Зеркальный oбpaз[Mirror Image] » Текст книги (страница 2)
Зеркальный oбpaз[Mirror Image]
  • Текст добавлен: 18 апреля 2017, 20:30

Текст книги "Зеркальный oбpaз[Mirror Image]"


Автор книги: Джефф Мариотт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА 2

Пайпер проснулась с ощущением, будто не сомкнула глаз. После устроенной Фиби на чердаке сцены она лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту под аккомпанемент храпа Лео – если честно, то Лео не то чтобы храпел, а просто дышал громче, чем имел на то право простой смертный, тем более смертный, отошедший в мир иной полвека тому назад и возвращенный на землю оберегать сестер – и освещать темноту. Что касается Пейдж, то Фиби не права. Тут не могло быть двух мнений, и сам факт, что Фиби затронула эту тему, вызвал в ней неожиданную ярость. «Если бы Пейдж была шпионкой или предательницей, – размышляла она, – то мы сейчас уже знали бы об этом». Да, она не совсем хорошо знает Пейдж – определенно не так, как знала Прю, которая ведь, в конце концов, всю жизнь была ее старшей сестрой. «Но она же не Мата Хари», – рассуждала Пайпер.

Душ помог немного прийти в себя. Сейчас, надев мягкий хлопчатобумажный зеленый топик и джинсы, Пайпер сидела за столом, склонившись над чашкой кофе, – поднять ее и выпить было выше ее сил. Кофе начал остывать, и она думала, что хорошо было бы встать и подойти к микроволновой печи, или направить чашку туда, воспользовавшись крохотной долей собственной колдовской силы, или ускорить движение молекул до такой степени, чтобы согреть почти остывшую жидкость. «Личная выгода, – думала она, – большое ведьмовское табу». И решилась на старомодный, требующий больших затрат энергии способ.

Пейдж и Фиби тоже находились в веселой желтой кухне особняка. Пейдж у разделочного стола намазывала маслом подрумяненный бублик, а Фиби яростно размешивала в стеклянном кувшине апельсиновый сок, только что приготовленный из замороженного концентрата. Пайпер собиралась спросить Фиби, злится! ли та на весь штат Флориду или только на растущие в нем апельсины, но сдержалась. В это утро у нее не было большого настроения шутить. Особенно в присутствии Пейдж.

Она и Фиби спустились вниз раньше Пейдж и, вполголоса обсудив все, решили ничего не говорить Пейдж о ночных событиях на чердаке, по крайней мере, до тех пор, пока сами во всем не разберутся. Либо сама Фиби не разберется, ибо Пайпер вообще не желала возвращаться к письму.

Разумеется, это означало, что она ни о чем другом не думала.

Однако Пейдж, казалось, впитывала царившее в комнате напряжение и попыталась нарушить его.

– Итак, сегодня днем я решила нагрянуть в Мейси, – заявила она. На ней была короткая красная юбка и топик из искусственного шелка с вырезом в форме буквы V. – Знаете, там состоится широкая распродажа, которая бывает два раза в год. Кто–нибудь хочет пойти со мной? – Когда никто не отозвался, Пейдж продолжила: – Неужели я опоздала на чьи–то похороны? Что с вами обеими стряслось сегодня утром?

– Мы просто устали, – ответила Пайпер, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее. Она сняла свой кофе с микроволновой печи и бросила злобный взгляд в сторону Фиби. – Не выспались.

– Ты могла бы и выпить кофе, вместо того чтобы расхаживать с чашкой в руках, – сказала Пейдж.

– Бывают такие дни, когда никакого кофе не хватит, – пробормотала Фиби. Она выглядела настолько же усталой, насколько себя чувствовала утомленной Пайпер, и надела к завтраку поношенный тренировочный костюм.

– О господи, ребята, – взволнованно сказала Пейдж. – Вы какие–то раздраженные.

– Извини, – буркнула Пайпер, отнесла подогретый кофе к столу и села спиной к сестрам.

Однако Пейдж не собиралась сдаваться.

– Не знаю, что с вами, ребята, – продолжала она. – Я что–нибудь не то сделала?

– Среди нас нет ненормальных, – ответила Фиби.

– Да, и женщин тоже. А также брюнеток.

– Пейдж! – произнесла Пайпер, даже не оборачиваясь. – Мы все раздражены сегодня утром. Пожалуйста, не будем больше говорить об этом. Ладно?

– Как хочешь, – ответила Пейдж, и в ее голосе явно прозвучала обида. Она завернула бублик в салфетку и направилась к двери. – Я все равно опаздываю на работу. До встречи.

Она стремительно вышла и громко хлопнула дверью.

– Ее нельзя обвинять за то, что она хочет знать, – сказала Фиби.

– Это ты ее подозреваешь, – возразила Пайпер.

– Я никого не подозреваю. Меня просто беспокоит мое видение. Если бы это случилось с тобой, ты бы тоже забеспокоилась.

– Теперь уже видение? – поинтересовалась Пайпер. – Вчера вечером мне показалось, что это был сон.

– Сон, видение, какая разница. Это приключилось со мной во сне и обладало присущей сну внешней логикой, что не очень–то много значит. Однако по воздействию и ясности это было видение. И оно привело нас к тому письму. Именно поэтому я верю ему. Письмо действительно оказалось в том самом месте.

Пайпер пила кофе и не обращала внимания на Фиби. Она понимала, что спор продолжается частично по ее вине. Она заняла твердую и решительную позицию, заключавшуюся в том, что Пейдж, несмотря ни на что, заслуживает доверия. Всякий раз, когда Фиби пыталась убедить ее, что письмо, вероятно, заключает в себе некую ценность, Пайпер упрямилась. А Фиби тогда еще больше настаивала на своем. Пайпер подозревала, что Фиби догадывается об этом, однако обе так цеплялись за свое, что даже и не думали искать выхода из тупика. Что–то показалось ей странным, необычным в том, как они отстаивали свои убеждения и изо всех сил цеплялись за них. Но она никак не могла понять сути дела и в конце концов решила: все это происходит по той причине, что Фиби явно ошибается.

– Я иду наверх, – спустя какое–то время заявила Фиби, – посмотреть, что «Книга Теней» может сказать нам о дорогой старой прапрапрабабушке Агнес.

– Сделай милость, – ответила Пайпер. Она прислушалась к шагам Фиби на лестнице и почувствовала огромное облегчение от того, что может остаться одна.

Это облегчение длилось всего три минуты, в течение которых она поняла, что будет неотступно думать о споре, если только не постарается выбросить эту тему из головы. Она вошла в соседнюю комнату и включила местные утренние новости. В ее повседневной жизни не было недостатка в скверных новостях – невинные люди, оказавшиеся в беде, угрожавшие нападением демоны и нескончаемая борьба со злом, так что ей казалось бессмысленным и, возможно, даже излишним часто получать дополнительную порцию плохих новостей по телевидению. Она плюхнулась на украшенный цветочным узором диван, поставила чашку с кофе на стол, который для удобства именовался кофейным, и нажала на кнопку пульта дистанционного управления.

Экран оживился рекламой службы междугородной телефонной связи, изображавшей человека, который представлял собой доведенный до абсурда образ комедианта. Пайпер поймала себя на мысли о том, будет ли его устранение способствовать делу борьбы добра со злом. «В конце концов, он посягает на разум и хороший вкус всякого невинного человека, имевшего несчастье настроиться на эту программу».

Замерцал свет, и рядом с ней на диване появился Лео.

– Я обожаю этого парня, – хихикнув, сказал он. Пайпер пригвоздила его стальным взглядом, но решила не развивать тему. К счастью, реклама закончилась.

– Откуда ты взялся? – спросила она.

Лео направил взор к потолку.

– Никак не забудешь старые замашки ангела? – спросила она. – Ведь досюда всего двадцать четыре или двадцать семь шагов, а?

– Нет, вверх по лестнице, – ответил он.

– Так, значит, ступеньки тебе больше не по душе?

– В доме царит такое напряжение, что мне не хотелось наскочить на Фиби или Коула, – объяснил он. – Вам, ребята, надо разобраться во всем этом. И поскорее. Как случилось, что дела так быстро приняли столь скверный оборот?

Пайпер пожала плечами и глубоко вздохнула.

– Не знаю, – ответила она. – Такое иногда случается. Скоро мы это забудем. Мы редко спорим больше двух дней. И это тоже пройдет.

– Лучше раньше, чем позже. Еще неизвестно, когда вам троим придется сплотить свои силы.

Она устремила на него еще один испепеляющий взгляд:

– Знаю.

Что–то на экране привлекло ее внимание. Хорошенькое дело, она включает телевизор, чтобы забыть о сестрах, и тут появляется Лео – и все начинается снова.

«…вчера вечером заколота насмерть в Ноб Хилле, – говорила телеведущая с красивой прической. На экране появилась картина, снятая предыдущим вечером, – яркие огни освещали огороженное место на тротуаре, где специалисты из полиции искали ключи к разгадке случившегося. – Многие предполагают, что это может быть делом рук серийного убийцы, и жертва, похоже, убита точно так же, как две предыдущие, обнаруженные за последние несколько дней. У полиции все еще нет ответа на вопрос, кто и почему предположительно убил Джулию Тилтон, Шарлену Уэллс и Гретхен Уинтер».

– Предположительно убил, – процитировала Пайпер. – Поскольку их зарезали, то, пожалуй, точнее будет сказать, что их убили бесспорно.

«Вчера на месте развлечений обнаружено еще одно ужасное преступление, мрачным голосом говорила ведущая. На экране появилось новое изображение, на котором следователи в комбинезонах, масках от пыли и очках вытаскивали из земли бурые кости. – После того как в результате прорыва труб было затоплено жилое здание девятнадцатого века под полом подвального этажа найдено захоронение трех дюжин человеческих скелетов. Следователи все еще собирают кости и осколки костей, пытаясь установить точное количество погибших и опознать их. Как утверждают эксперты, костям, похоже, по крайней мере сотня лет, а может быть, даже больше. Мы будем информировать вас по мере поступления новых данных».

– Ох, – вздохнула Пайпер. – Кто может захоронить такое количество людей под жилым зданием?

– Никто, действующий в рамках закона, – ответил Лео. – Если только в то время обычаи захоронения не были иными, чем сегодня. Я бы сказал, что это похоже на сцену массового убийства столетней давности.

Пайпер молчала некоторое время, на душе у нее и так было не слишком весело, а два сообщения, завершившие новости, повергли ее в еще большее уныние.

– Похоже, в то время тоже были серийные убийцы, – заметила она. – Джек – Потрошитель, верно?

– Да, их было несколько, – ответил Лео. – Джек – Потрошитель – самый знаменитый, но были и другие. Холмс из Чикаго. Да и Джон Уэсли Хардин, старый бандит с запада, подпал бы под определение, которым мы пользуемся сегодня. Но…

Он не договорил.

Пайпер слегка ткнула его локтем в ребра:

– Но?..

– Не знаю, – угрюмо ответил он. – Просто какое–то ощущение после увиденного на экране, такое чувство, будто здесь приложили руку неземные силы.

– Работа для Зачарованных?

Лео нехотя кивнул:

– Вполне возможно. Во всяком случае, нам надо узнать об этом побольше.

«Как здорово, – думала Пайпер. – Похоже, моим сестрам и мне придется действовать сообща, хотим мы этого или нет. – Она взглянула на Лео. – Откуда только он знает обо всех этих ужасах?»

«Книга Теней» помогала, но часто и разочаровывала. Почти все, что сестрам Холлиуэл могло понадобиться для непрекращающейся борьбы с силами тьмы, заключалось на ее страницах. Но тексты в ней все время менялись, и поэтому найти что–либо было весьма нелегко. Иногда книга сама открывалась на необходимой странице, иногда смысл казался неясным* и искать в ней какую–либо ссылку было все равно что найти в «Войне и мире» имя, которое можно произнести, не сломав язык.

Когда Фиби впервые нашла здесь, на чердаке, огромный том в кожаном переплете и прочитала заклинание, оживившее Силу Трех в ней и в ее сестрах, она пришла в страшное возбуждение. Неожиданное появление призрака Мелинды Уоррен, их родственницы, сожженной на костре сотни лет назад, только прибавило ей смятения. Однако с тех пор, по мере того как они уверовали в свои силы, и особенно в мрачное время, наступившее после смерти Прю, Фиби находила утешение на чердаке около книги. Иногда казалось, что ей как младшей сестре (хотя эта роль с тех пор отошла к Пейдж, младшей как с точки зрения возраста, так и опыта в колдовстве) требовалось ощущение связи, которое она обретала здесь, чувства преемственности со всеми женщинами рода Холлиуэлов, жившими до нее. Слабый свет, проникавший сюда сквозь витражные окна, приятная дружба с книгой в коричневом кожаном переплете, на котором рельефно выступал позолоченный орнамент из трех переплетенных дуг – заключенные в кольцо три связанные друг с другом арки, даже заплесневелые запахи старых вещей, самой истории, вселяли успокоение.

Однако, листая «Книгу Теней», Фиби не могла найти ничего конкретного о прапрапрабабушке Агнес. Книга заключала в себе главным образом заклинания и наставления в разных ведьмовских делах, но сестры время от времени находили в ней отрывки из семейной истории, когда им требовалось узнать о чем–либо таком. Но сейчас Фиби все больше впадала в отчаяние по мере того, как, листая страницу за страницей, она не находила в книге ничего. Словно самое имя Агнес было стерто.

Наконец Фиби пришлось произнести заклинание, чтобы вызвать конкретную информацию:

Страницы слева

И страницы справа!

Вызовите прошлое тети Агнес

Из небытия.

«Книга Теней» на мгновение озарилась собственным светом, страницы затрепетали и открылись на таком месте, которого раньше в ней не было. Фиби в этом не сомневалась. Там оказалась запись еще одной родственницы, Филиппы Холлиуэл, о которой она никогда не слышала. Почерк был старомодный и трудно читаемый, но то же можно сказать и о письме Агнес. Фиби продиралась через этот почерк. И в самом низу страницы нашла ссылку, которую искала.

«Агнес впервые вошла в этот дом в тот день, когда восстала против нас, – гласили похожие на паутину каракули. – Мы проявили вежливость, ибо она одна из нас, но не более того. Она опозорила семью Холлиуэлов, и среди нас много таких, кто не расположен простить ей, и они не простят. Агнес, как говорится, пожинает то, что сама посеяла. И остальным нет дела до того, нравится ей это или нет».

Фиби закрыла книгу. «И это все? – удивилась она. – Единственное упоминание, которого удостоила прапрапрабабушку «Книга Теней»?»

Значит, старая Агнес была на ножах с остальными членами семьи. «Это неплохо знать, – подумала Фиби, – но никак не помогает прояснить предупреждение, которое она припрятала в старом комоде». В некотором смысле это, возможно, даже подкрепляет точку зрения Пайпер. Если Агнес была своего рода нарушительницей спокойствия, возможно, ее предупреждение ложно. Или оно скорее всего имело отношение к тому, что натворила эта женщина, восстановив против себя всю семью. Тогда это не больше чем пройденный этап истории. У нее вдруг возникло искушение вызвать саму Агнес, но она тут же отмахнулась от него. Если между Агнес и остальными Холлиуэлами образовалась пропасть, то Фиби этим могла навлечь беду.

Фиби села на пол, чувствуя себя одинокой и потерянной. Было время, когда Пайпер выступала в роли миротворца, вмешиваясь всякий раз, когда Фиби спорила с Прю, а что греха таить, последнее случалось часто. Пайпер теперь сама стала камнем преткновения и, поскольку Пейдж была главным предметом спора, не осталось сестер, к которым она могла бы обратиться. Коул встал на ее сторону, но ему больше ничего не оставалось. Ей бы найти беспристрастного человека, на котором можно проверить свои выводы, но такого не было. Оставалось действовать в одиночку.

В Бюро социальных проблем Боб Коуан, босс Пейдж, был во власти приступа дурного настроения. Похожие дни случались и раньше,

и сегодняшний, судя по всему, оказался именно таким, когда босс был готов придираться к работникам, а сам доходить до белого каления. «Наверно, чтобы стать начальником, требуется вспыльчивый характер и способность затаить обиду, – думала Пейдж. – Просто нужно обладать верным соотношением наглости, снисходительности, властности, чтобы обращаться с людьми так, словно те являются вашей личной собственностью и обязаны считать вас своим благодетелем и обращаются к вам за наставлениями и руководством».

Возможно, мистер Коуан, по крайней мере, так и рассуждал. Он определенно рассматривал вверенную ему контору как своего рода феодальную вотчину, а себя как феодала, несшего ответственность за свое личное владение. Пейдж не сомневалась в том, что если бы это не возбранялось, он в качестве законной меры наказания ввел бы колодки, а возможно, и смертную казнь за такие прегрешения, как ненадлежащее оформление документации, незаполнение степлера скобами, когда те кончались, и прежде всего за непочтительное поведение в присутствии его светлости.

Пейдж подумала, что она придает слишком большое значение его выпадам в ее адрес, имевшим место сорок минут назад. Честно говоря, она забыла отметить время встречи в его календаре, в результате чего две нуждающиеся семьи пришли к мистеру Коуану в одно и то же время.

Положительной стороной в характере Коуана, побуждавшей Пейдж оставаться здесь, а не искать новую работу, возможно, такую, которая сможет обеспечить прожиточный минимум в Сан – Франциско, являлось то, что он не только был изворотлив и находил средства для оказания помощи людям, но и проявлял напористость в достижении этого, невзирая на обстоятельства. Иногда он был тираном, но при этом стремился к тому, ради чего, по мнению Пейдж, стоило страдать. Иногда люди нуждались в помощи, в совете, ждали, чтобы кто–то подтолкнул их в правильном направлении. И не их вина, что удача отвернулась от них, что среди имущих и неимущих они оказались в числе последних. Боб Коуан понимал это и проверял свои убеждения на передовом рубеже повседневной борьбы. Но, рассердившись на него, Пейдж уже не могла успокоиться.

Как бы там ни было, она знала, что сегодня не на шутку разозлилась на своих сестер, и теперь переносила свое раздражение на других. И особенно на Коуана. Она не поняла, что сегодня утром происходило в доме, однако, это без сомнения, было как–то связано с ней. Фиби и Пайпер демонстрировали ей притворную вежливость и в то же время сверлили друг друга глазами, словно обмениваясь кинжальными ударами, когда им казалось, что она не видит… Что – то определенно беспокоило обеих сестер Холлиуэл. И возможно, их возлюбленных тоже – Лео и Коула было почти не видно этим утром. «Почему они не могли откровенно поговорить со мной? – недоумевала она. – Ко мне ведь можно запросто подойти. Разве не так?»

Нет, сестры всегда охотно говорили с ней и весьма откровенно, если ее поведение беспокоило их. Значит, на этот раз их беспокоили не такие простые вещи, как ее дурные привычки. Случилось нечто серьезное. Нечто тревожное.

«Как раз поэтому они должны открыто обо всем сказать, – раздумывала Пейдж, – а не ходить вокруг да около и портить себе и мне настроение».

Чем больше она думала об этом, тем больше расстраивалась. Она поймала себя на том, что с нетерпением ждет обеденного перерыва, но не потому что задумала пойти поглазеть на наряды, которые были ей не по карману, а потому что хотелось хоть на какое–то время оказаться в другом месте. И если она там оторвет кому–нибудь голову, то потерпевшим, по крайней мере, будет незнакомец, а не коллега по работе.

Сейчас она была бы этому весьма рада.

ГЛАВА 3

– Коул, я должна ей все сказать, – настаивала Фиби. Она вернулась в свою комнату, где ее дожидался дружок – бывший демон. Коул был высок, смугл и чертовски красив. Помня, как он почти в мгновение ока превратился в Белтазора и чуть не погубил сестер Холлиуэл, она признавала, что в этой черте плохого мальчика есть нечто привлекательное. При условии, что тот не станет слишком плохим.

– Что сказать? – спросил он, расхаживая перед кроватью, на которой сидела Фиби. – Мне казалось, ты так ничего и не узнала.

– Почти ничего, – согласилась Фиби. – Но ведь это само по себе говорит о чем–то, правда? Если семья настолько невзлюбила старую Агнес, что в «Книге Теней» о ней почти нет упоминаний, то это значительная информация.

– Скорее значительное отсутствие информации, – пробормотал Коул. – Я бы не стал называть ее полезной. Но если хочешь рассказать Пайпер, валяй. Она твоя сестра. Только не удивляйся, если ты ее ни в чем не убедишь.

– Коул, Пайпер не такая, – возразила Фиби. – По крайней мере, не всегда. Хотя, пожалуй, сегодня все может случиться.

Коул только пожал плечами.

– Ха–ха! – рассмеялась Пайпер. – Ты опять за свое.

Фиби и Коул нашли Пайпер и Лео внизу в кухне разговаривающими о чем–то важном, чем они не считали нужным поделиться. Фиби рассказала им, как мало она узнала из «Книги теней»: прапрапрабабушка натворила что–то и настроила против себя остальных членов семьи Холлиуэлов, а если семья нашла в себе силы простить ей, то это по неизвестной причине не нашло отражения в книге. Фиби обнаружила, как трудно вообще найти что–либо об Агнес, и ей пришлось прибегнуть к волшебству, чтобы добыть даже эти скудные сведения.

Ей пришлось с неохотой признать, что Коул точно угадал ответ Пайпер.

– Итак, это полностью опровергает твою теорию, не так ли? – спросила Пайпер. – По – моему, если бы нам было нужно серьезно отнестись к этому предупреждению, тебе не кажется, что оно исходило бы из более достоверного источника?

– У нас нет доказательств, что ей нельзя доверять, – ответила Фиби, осознав безнадежность своего возражения уже после того, как высказала его.

– Ну, конечно, в таком случае все остальные Холлиуэлы, вероятно, были плохими, а Агнес – единственным хорошим человеком. Послушай, Фиби, если семья отвернулась от нее, должно быть, она сделала что–то плохое. Очень плохое. А если она такая плохая, то я не понимаю, как мы можем ей поверить, что Пейдж замышляет недоброе, даже если считать предостережение относящимся к Пейдж, а как раз с этим мы не можем согласиться.

– Пайпер, мне понятна твоя точка зрения. – Фиби развернула один из стульев и уселась на него верхом. – Ты же знаешь, я с самого начала считала Пейдж членом нашей семьи.

– Вопреки моему совету, – добавил Коул.

– Что ж, в то время ты здесь был не самым большим авторитетом, – заметил Лео. Сказать, что Коул и Пейдж не сразу почувствовали симпатию друг к другу, значило бы ничего не сказать.

– Мы все приняли Пейдж как члена семьи, – заявила Пайпер. – Поэтому неразумно отвергать ее сейчас.

– Это нечестно! – завопила Фиби. – Ты же знаешь, что я хотела сказать совсем другое! Я только сказала, что меня вынудили заглянуть в этот комод. Я это и сделала, и мы там нашли письмо. Пайпер, подобные вещи не происходят просто так, без всякой причины. Ты же знаешь, что так не бывает. Нам просто следует разобраться, вот и все.

– Со дня смерти тети Агнес прошло… не знаю сколько… по меньшей мере, прошли многие десятки лет, правда? Прежде мы о ней даже не слышали, и, похоже, этому есть веская причина. Почему мы должны подозревать свою сестру просто из–за того, что старушка могла написать и спрятать неизвестно когда? Это древняя история. Не будем ворошить ее.

Слова Пайпер, словно нож, вонзились в сердце Фиби. Ей было невыносимо даже намекнуть на то, что Пейдж нельзя полностью доверять. На нее давило огромное чувство вины за то, что она снова заговорила на эту тему. Но чем больше Пайпер пренебрегала ее идеей, тем больше она убеждалась, что здесь что–то есть. Пейдж появилась почти ниоткуда, и они приняли ее потому, что она приходилась им сводной сестрой. Возможно, из веры сестер в Силу Трех можно извлечь выгоду, чтобы потом повернуть все против них.

– Фиби, Пайпер права, – твердо заявил Лео. – Я бы сразу обнаружил, если бы Пейдж оказалась не той, за кого выдает себя. Она дочь вашей матери, а ее отец – ангел. По ней это заметно.

– Но еще не значит, что ей можно доверять. Когда–то ты не заметил демона во мне, – возразил Коул.

– Может быть, я просто не хотел замечать, – отрезал Лео. – Я хотел довериться впечатлениям Пайпер и ее сестер.

– Но тебе не захочется сделать это сейчас? – спросил Коул.

Сидевший за кухонным столом Лео поднялся, и от несвойственного ему грозного взгляда его лицо помрачнело. Фиби знала, что Коулу, прежде творившему зло, свойственно быть грозным, а Лео – улыбающимся.

– Я доверяю Пайпер и одной из ее сестер, а с другой у меня возникли небольшие затруднения.

– Вполне возможно, что твое доверие больше зависит от привязанности, нежели от фактов, – заметил Коул. Он расхаживал взад–вперед, как делал, когда был окружным прокурором. – В роли прокурора мне все время приходилось бороться с этим. Обвиняемые изо всех сил стараются быть более симпатичными, чем судейские, поэтому присяжные обычно отворачиваются от обвинителей и занимают сторону обвиняемых. Лео, это может сыграть важную роль, чрезвычайно важную роль. Тебе следует отбросить свои привязанности и взглянуть на факты.

– Факт заключается в том, что ни у тебя, ни у Фиби фактов нет.

– Неправда! – не выдержала Фиби и ударила кулаком по столу. Она с трудом сдерживала слезы отчаяния и гнева. – У меня было предчувствие, так? Оно привело меня к комоду, который мы все видели миллион раз, но не обращали ни малейшего внимания. А это было такое отчетливое видение, что я не могла проигнорировать его. Я разбудила Коула, мы поднялись наверх и тут же распотрошили этот комод.

– Знаю, – сказала Пайпер. – Я помню, что проснулась, когда вы подняли шум. Но это было не предчувствие, а, как ты тогда говорила, сон.

– Как тебе угодно. Я тоже люблю поспать, – заявила Фиби. – Ты хочешь сказать, что я выскочила из постели ради какого–то пустяка?

– Вряд ли, – согласилась Пайпер.

– Вряд ли. Письмо оказалось там, и оно настоящее. Оно у меня в комнате. Можешь почитать, если хочешь. Агнес была настоящей. Допустим, ее невзлюбили, но она существовала. Значит, возможность, что Пейдж не следует полностью доверять, тоже существует.

– Хорошее начало, – подбодрил ее Коул. Он взглянул на Лео и Пайпер, которые насторожились и казались немного смущенными. – А каков вердикт жюри?

Пайпер собиралась было ответить, но Лео сжал ей плечо и сам взял слово:

– Жюри объявляет перерыв. Вы, ребята, пришли сюда как раз в тот момент, когда мы собирались уходить. Мы дали вам достаточно времени, но нам действительно надо быть в другом месте. Мы вернемся к этому как–нибудь в другой раз.

Прежде чем Фиби и Коул успели возразить, замерцал свет, словно вокруг костра вспыхнули и погасли искры, Лео и Пайпер растворились и устремились в другое место, воспользовавшись силой ангела.

– Что ж, не очень–то любезно, – заметила Фиби.

Коул откашлялся и сел за стол, потирая правый кулак левым, словно собираясь кого–то ударить.

«Весьма возможно, – подумала Фиби, – что у него возникло такое желание».

* * *

Пайпер и Лео появились у дома, в котором когда–то давно произошло преступление, ставшее главной новостью этим утром. Чтобы держать любопытных на расстоянии, полиция обнесла старое здание желтой лентой, поддерживаемой подпорками. Несколько полицейских машин и фургонов было припарковано здесь под разными углами. Полицейские в форме, похоже, скучали, переговаривались или стояли, скрестив руки на груди и глядя в пространство. Пайпер быстро обвела взглядом присутствующих, проверяя, не заметил ли кто, как они прилетели сюда. Никто ничего не заметил, и это было хорошо. Лео мог, конечно, заставить людей забыть виденное, но практически никогда не применял этот прием, потому что они могли при этом запамятовать и другие, более важные события, такие, как дни рождения жен или собственные имена.

Ей не хотелось исчезать, не сказав Фиби, куда и зачем они направляются. Но ведь им пока не было известно, действительно ли здесь происходит нечто сверхъестественное. Существовала лишь догадка Лео, но он и сам не очень полагался на нее. Учитывая свои взаимоотношения с Фиби и то, как она отвергала предположение последней, ей не хотелось говорить об этом с сестрами до тех пор, пока она не узнает, что здесь произошло.

Трехэтажное здание представляло собой сооружение конца века из красного песчаника. Пара магазинов занимали нижний этаж, а верхние, похоже, были жилыми помещениями. Неподалеку, повыше, на склоне холма стоял дом, обшитый вагонкой, в котором, видимо, проходил капитальный ремонт. Его внешнюю стену окружали строительные леса, и с ее поверхности содрали краску. Окна и витрины были заклеены перед покраской.

Из широкой двойной двери старого дома выходила процессия женщин и мужчин, несшая к ожидавшим фургонам закрытые на молнию резиновые мешки с останками. Пайпер поморщилась.

– Этот дом называется особняком Гейтса, – раздался позади них голос. Они обернулись и увидели Деррила Морриса, детектива из полиции, одного из немногих смертных, знавших, что сестры Холлиуэл – ведьмы. Пайпер всегда считала его красивым мужчиной, а бледно–голубая рубашка под темно–синим костюмом хорошо контрастировала с его смуглой кожей. Однако сейчас это была совсем неподходящая одежда. Брюки испачканы и под коленками засохла грязь. Уместнее казались бы джинсы или комбинезон, какие носили работяги, занятые похоронными мешками. – По имени Германа Гейтса, предпринимателя, жившего в девятнадцатом веке. Это не родственник Билла. Он построил этот дом в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году с кабинетом врача и аптекой на первом этаже и квартирами наверху. Он жил в одном крыле здания и сдавал другое, что как раз и позволило ему разбогатеть, а нам, остальным, остаться в бедняках. Этот дом – лучший экземпляр в своем роде и лучший из переживших землетрясение тысяча девятьсот шестого года.

Любой житель Сан – Франциско, как и большинство американцев, знает об этом землетрясении. Оно сровняло с землей большие участки города, а вспыхнувшие пожары, которые нельзя было укротить по причине нарушения водоснабжения, довершили остальное. Хотя город существует с середины тысяча восьмисотых годов, большинство нынешних зданий появилось примерно после тысяча девятьсот шестого года.

– У него жутковатый вид, – прокомментировала Пайпер.

– И это говорит женщина, живущая в доме, полном ведьм, – откликнулся Деррил.

– Но не жутких ведьм. Добрых ведьм.

– Самых лучших, – добавил Лео.

Пайпер прижалась к нему, наслаждаясь приятным ощущением и идущим от него ароматом.

– Спасибо.

– Итак, у вас появился к этому профессиональный интерес? – спросил Деррил. – Или просто нездоровое любопытство?

– Предчувствие, – отозвался Лео. – Меня охватило странное ощущение, когда я увидел репортаж по телевидению.

– Хотите взглянуть? – спросил Деррил.

Как раз такого предложения и ждала Пайпер.

– А можно, Деррил?

– Похоже, здесь занято так много народу, что никто не обратит внимание еще на двоих, особенно если они вместе со мной. Пошли.

Деррил приподнял желтую ленту, и они нырнули под нее. Им пришлось подождать, пока работники пройдут через дверь с еще одним похоронным мешком. Лео спросил:

– Деррил, что здесь произошло?

Деррил кивнул на соседнее здание.

– Ремонт в доме, в том, обшитом вагонкой, – объяснил он. – Его красили уже столько раз, что в тех местах, где удалось снять все слои, он похож на мешок с мармеладом. На прошлой неделе пришли водопроводчики, а трубы, которыми они занялись, лопнули. Видно, им не меньше лет, чем самому зданию. Хлынула вода, потекла вниз по холму и проникла в дом Гейтса. А он, как я говорил, представляет собой исторический памятник.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю