Текст книги "Беседы с Джедом №1 (ЛП)"

Автор книги: Джед МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

В основном этим я и занимаюсь.

– Но теперь ты спрашиваешь меня, – говорю я, – а я отвечаю тебе, что самость не знает ответа на загадку бытия. Знать себя – это не просветление, потому что твоё я – это выдумка. Практика самоисследования помогает тебе открыть не истинное я, а истину не-я.

– Это не то, что говорили мои другие учителя, – говорит она. – Они говорили, что есть истинное я и что когда я по-настоящему достигну его, моим опытом станет безусловная любовь, так? Тогда я буду свободна от страданий, а моё сердце будет широко открыто.

– Всё, чему ты научилась, просто прибавилось к накопившемуся засору, который ты должна прочистить, если хочешь двигаться вперёд. Это значит, что ты должна принять сознательное решение перестать усиливать засор и сосредоточиться на прочистке своих труб. В конце концов, весь процесс пробуждения – это на самом деле всего лишь сантехническая проблема.

– Merde [дерьмо], – говорит она.

– Точно. Всё накопившееся дерьмо образовало затвердевшие слои, которые сдерживают тебя и ослабляют энергетический поток до тоненькой струйки. Чем больше препятствий тебе удастся устранить, тем шире ты раздвинешь свои законные границы. Единственные знания, которые нужны – те, которые действуют как инструмент для прочистки труб. Всё это целиком – просто вопрос прочистки засоров, а роль большинства учителей и учений духовного супермаркета в том, чтобы создавать, защищать и усиливать эти засоры. Это правильная и необходимая функция царства сновидений, но здесь мы говорим о чём-то другом.

– Если вы говорите правду, то я очень сильно ошибаюсь во всём, – говорит она. – Это было бы большим разочарованием.

– Разумеется, ты ошибаешься во всём, – отвечаю я. – Все ошибаются во всём и всё время, это определяющая черта жизни в царстве сновидений. Нельзя быть правым в фальшивом контексте, а ведь любой контекст фальшив. Царство сновидений – просто искусственный контекст вроде театра или видеоигры. «Я» не становится истинным, оно становится всё менее и менее фальшивым, и как раз этим ты сейчас занимаешься и отсюда твой дискомфорт.

Мы идём в тишине, пока она, как я предполагаю, размышляет над моими мудрыми словами, а я тем временем пытаюсь вспомнить слово из десяти букв, означающее несварение желудка, третья, четвёртая, восьмая и десятая буква «s».

– Говорю вам, я не испытываю особого дискомфорта, – говорит она грозно, словно это я виноват.

– Значит, ты говоришь не с тем человеком.

– Ладно, тогда, может, мне следует поговорить с правильным человеком, верно? Может, мне следует поговорить с человеком, который не будет мне рассказывать, что меня нет, потому что, говорю вам, для меня это звучит бессмысленно.

– Злость – это хорошо, но не трать её на меня.

– Не надо мне говорить, на кого мне тратить свою злость, – говорит она. – У меня вас много. Семь лет вот этого, и что я имею? Ничего!

– Ничего – это и есть подлинная цель, но ты ещё не там. Тут всё ещё есть ты, так кто получит ничто. Ты всё ещё ты, но теперь ты обнаруживаешь, спасибо самоисследованию, что у тебя даже этого нет. Духовные штуки могут и не вести туда, куда ты думаешь, но ты далеко зашла.

* * *

Мы продолжаем нашу прогулку. Ради собственного развлечения и чтобы дать ей что-нибудь нейтральное, на чём можно сосредоточиться, я вкратце рассказываю ей о том, что Сартр называл изменой, Камю философским самоубийством, и что я называю отречением. Во всех трёх случаях это означает уступку своей суверенности в пользу какого-то стороннего посредника или силы, потому что свобода обнаружить собственный путь слишком пугающа. Если говорить точнее, мы боимся пойти внутрь и выскакиваем оттуда под любым предлогом, лишь бы путь повернул наружу. Можно указать на буддизм или нью-эйджевскую духовность как ясные примеры такого потворства желанию самосохранения. Ещё одним хорошим примером было бы то, чем ты занимаешься прямо сейчас.

Мы не хотим свободы и мы не хотим брать на себя ответственность за самих себя. Медицина, религия, правительство, да и вообще все общественные институты существуют для того, чтобы позволить нам передать ответственность за себя другим, чтобы мы могли расслабиться в наших безопасных, уютных маленьких клетках и чувствовать довольство от этой веры, основанной по большей части на декоративных элементах и дизайнерских приёмах с оптическими иллюзиями, убеждающими нас, что мы контролируем свои жизни. И для человеческого состояния, и для функционирования царства сновидений жизненно важно, чтобы мы боялись и малейшего дуновения свободы и гнушались ей. Нет ничего хуже этой штуки, которую представляют в приукрашенном виде и страстно желают, но никогда не достигают. (Если только ты не сидишь в настоящей тюремной камере или в какой-нибудь ещё дерьмовой тесноте, потому что тогда желать свободу действительно хорошо).

Конечно, здесь актуальна моя постоянная оговорка: я говорю в контексте пробуждения от заблуждений и обращаюсь к предполагаемой аудитории искателей истины или, по крайней мере, тех, кто активно интересуется реальностью просветления. Только в контексте пробуждения быть неправильным неправильно. В любом другом контексте быть неправильным абсолютно правильно, причём без малейшей доли иронии или осуждения. Нормальные люди абсолютно правы, что избегают свободы, сжигают любую ересь, угрожающую им свободой, делают святилища из своих клеток и притворяются, будто они не свободны покинуть их. Вот так устроена жизнь, так это работает, вот что ты, якобы, должен делать. Те, кто поступает иначе, кто совершает рискованные путешествия внутрь вместо безопасных походов наружу, – мошенники и мятежники, они скорее взломают игру, чему будут играть в неё, чего бы им это ни стоило.

По моему опыту, практически все духовные искатели настаивают на поиске чего угодно, лишь бы оно не вело внутрь. Вот почему ученики никогда не бывают готовы задавать вопросы, и вот почему я перестал играть роль учителя. Отношения учителя-ученика по сути своей невоплотимы в жизнь, если только обе стороны не настроены двигаться наружу, что как раз является правилом духовного рынка.

* * *

– Представь себе мастера бонсай, – говорю я ей, – самого лучшего. Супермастера всех времён и народов, ладно?

– А бонсай это что? Миленькие деревца?

– Да, японское искусство выращивания миниатюрных деревьев. Значит, мастер бонсай стар и бородат, очень проницателен и очень мудр, но он не всегда был таким. Когда-то он был молод, сообразителен и целеустремлён, как ты сейчас. Быть умным и целеустремлённым совершенно нормально, но это же даёт шанс найти выход из дурдома, что уже не так нормально. Этот молодой человек не был каким-то нью-эйджевским интерьерным дизайнером, он действительно был полон энергии, но он эту энергию на самом деле не использовал, потому что его ум и целеустремлённость были мудро перенаправлены на тихое искусство выращивать микрокустики. Таким образом, реальная угроза эго была устранена, и представление продолжилось.

– По-вашему, это означает, что жизнь этого человека, полная сосредоточенности и преданности, и его достижения в искусстве – всё было напрасным?

– Точно. Это деятельность внутри царства сновидений. Она никуда не ведёт. Это единственное, что имеет значение.

– И ничего не значит, что он очень проницателен? И что он великий мудрец?

– Разумеется, ничего. Опять же, это его статус в царстве сновидений. Он просто ещё один из бесконечных вариантов эго-самости, ничем не лучше и не хуже любого другого. Просто ещё одна маска из папье-маше. Это единственное различие, которое нам нужно распознать.

– И кто же этот кукловод-заговорщик? – спрашивает она. – Кто спасает бонсайщика от его опасных юношеских порывов?

– Его эго, конечно, или другими словами, он сам себя спасает, или его самость спасает себя, или Брахман спасает Атман, что-то вроде этого. При любом развитии событий у бонсайщика мало шансов устоять против самого себя.

– Кто же тогда победитель в этом соревновании? – настаивает она.

– Бонсайщик выигрывает, потому что он уже вставал на бессмысленный путь саморазрушения, но был спасён для осмысленной и драматичной жизни. В молодости он упражнялся в силе сосредоточенности, что представляло собой экзистенциальную угрозу для эго-самости, поэтому его сосредоточенность мягко переключалась на что-нибудь безопасное. Его защитили от склонности к побегу, и он продолжил жить увлекательную и увлекающую жизнь в своей маленькой клетке со своими деревцами: большая рыба в маленьком пруду вместо безрыбья в безбрежном пруду. Смысл жизни, ради которого он был спасён, был бессмысленным, да, но все цели бессмысленны: лечить рак, растить детей, писать духовные книги, спасать мир, ухаживать за маленькими деревьями, делать конфеты из дерьма – без разницы; всё это безопасные и бессмысленные микродрамки. Смысл даже не обсуждается, поэтому иллюзии смысла должно быть достаточно. Это всё просто драма ради драмы.

– И я теперь на бессмысленном пути самоуничтожения? Вы это имеете в виду?

– Я говорю, что твоя эго-самость пытается предотвратить бессмысленный путь самоуничтожения, а ты сопротивляешься. Ты тонешь и отбиваешься от своего спасителя. Я спрашиваю, действительно ли ты этого хочешь?

– А мой прекрасный спаситель это вы?

– О нет, я просто счастлив наблюдать, как ты борешься и тонешь. Это твоё эго, а спасти тебя пытаются выбранные тобой учителя.

– Но я выбрала самоисследование.

– Самоисследование ведёт к истинному я. Но твой маленький ублюдок перехитрил тебя и привёл к обнаружению не-я.

– Ох, спасибо, маленький ублюдок, как мило, что я сейчас тону. Это то, чем угрожает мне процесс самоисследования?

– Как и в случае любых других вопросов, самоисследование ведёт не к ответу, но к уничтожению самого вопроса. Вопрос такой: «Кто я?»; а ответ – никто. Ты разодрала маску самости из папье-маше в поисках истинного я, но раздирала ли ты её маленькими полосками или большими кусками, в конце концов ты приходишь к открытию, что внутри ничего нет. Ты добралась до этого этапа самоисследования только что.

* * *

Мы идём вдоль узкой полосы деревьев среди сонных полей. Вороны притворяются, что не видят нас. Я души не чаю в воронах, но если они когда-нибудь отрастят большие пальцы, время человека подойдёт к концу.

После долгой паузы я чувствую, что её нужно отвлечь от мыслей, поэтому ещё немного играю сравнением с папье-маше.

– Ты можешь украсить свою маску, что делает большинство людей. Это включает в себя внесение таких изменений, которые воспринимаются другими людьми, или, вернее, как ты воспринимаешь своё восприятие другими людьми. Сделай себя красивой, умной, сильной, богатой, имей что-то за душой, имей мнение, вот это всё.

– Что является просто тщеславной суетой, да?

– Всё снаружи суета, да, самореализующая самостность. Ещё ты можешь приводить себя в подобающий вид для невидимой сущности, которая является посредником или силой, наблюдающей, как мы полагаем, за нами, судящей нас. Даже если мы не даём ей имя, например, Бог, Аллах, мать или Старший Брат, всё равно большинство из нас ощущает, что мы под наблюдением. Это просто ещё один тип зрителя, которому мы можем адресовать наше выступление, как будто за счёт веры, что на нас смотрят, мы можем поверить в своё существование и что мы есть такие, какими воображаем себя.

– Я не уловила смысла в последней части, – говорит она.

– Нам нужно верить, что у нас есть публика, – пытаюсь я ещё раз, – это что-то вроде зеркала тщеславия. У нас в принципе нет способности к самооценке, поэтому мы должны принимать эту оценку от других, даже если мы должны вообразить этих других, будто они видят нас такими, какими мы желаем быть увиденными.

– Всё становится довольно запутанно, я вижу, – говорит она.

– Находить смысл в этой эго-самости – вот что запутанно, а это просто ленивое времяпрепровождение за досужей прогулкой. Значение имеет не то, как работает фальшивый механизм, а лишь то, что он фальшив. Нет никаких причин разбирать и исследовать препятствия, которые вызывают у нас духовные запоры, – только прорываться сквозь и двигаться к следующему.

– Это не ведёт ни к чему из того, что мне нравится, – говорит она.

– А это ещё одно верование, от которого, ты, возможно, хотела бы избавиться – миф о блаженстве: вся идея в том, что свобода и счастье идут рука об руку. Ключ к счастью – это удобное ограничение, а не свобода. Мы верим, что свобода – это счастье, но боимся настоящей свободы пуще смерти. Инфраструктура фальшивого я – это грубое сдерживание, маска, клетка. Кто-то однажды сказал, что жизнь – это вопрос закапывания в нору, и это истина эго-бытия. Искусственная природа эго-самости требует конкретности в размерах и очертаниях, во времени и пространстве, в вере и понимании. Размеры чьей-то клетки – это размеры чьего-то бытия, потому что в действительности это одно и то же. Маска эго из папье-маше не обитает в клетке, она и есть клетка. Эго – это набор фальшивых ограничений, но истина не ограничена ничем. Что останется от надутого шара, если убрать всю резину? Ничто и всё, верно?

– Этого уже много для одного раза, – говорит она. – Я не понимаю, как такая вещь, как эго, может оставаться целой и не развалиться.

– Эмоции, вот клей. Эмоционально заряженные верования – вот всё, из чего состоит личность, и все твои верования можно переключить, как выключатель, или сжечь дотла; и снова встаёт вопрос: что же там назвать тобой? Эго-самость – коллекция мнений и верований, удерживающихся вместе связующей силой эмоциональной энергии. Когда энергия иссякает, эта маска из папье-маше проваливается обратно в ничто, из которого возникла: мусор к мусору, отбросы к отбросам.

* * *

Вот как выглядят в этой метафоре просветление и смерть. Когда маска эго-самости разрушена, есть этап, когда отделённая самоосознанность, пребывавшая внутри оболочки, поддерживает свою форму и целостность, будто это эмоциональная энергия удерживала её в целости, а не оболочка, или оболочка была просто эмоциональным силовым полем, в первую очередь. Когда структурная герметичность эго-маски нарушена, утечка конечной осознанности назад в бесконечное сознание происходит не сразу. Отделённая осознанность, которая была изолирована под маской, теряет свою форму медленно, как тающий в океане айсберг. Вот где я сейчас в процессе воссоединения с целым. Я потерял все свои углы и заострения. Я округлый и гладкий, следую по течениям и плыву с приливом. Я утратил и индивидуальность маски, и форму шарика. И ещё, претерпев процесс пробуждения из царства сновидений и ещё будучи в своём теле, я смог только ускорить естественный процесс воссоединения, который в самом конце должна претерпеть любая эго-самость, – утрату искусственных характеристик.

То же самое со смертью, я полагаю. Транспортное средство физической самости исчезает, а потом, со временем, распадается эмоциональная склейка эго-самости. Возможно, это объясняет феномен привидений: эго-самости, которые потеряли свои тела, всё ещё остаются до некоторой степени скреплены эмоциями. Возможно, поэтому они не сразу исчезают, их эмоциональная энергия всё ещё сильна за счёт мощных привязанностей или неразрешённых проблем.

Впрочем, ты можешь это сделать и по-другому: с умирающей эго-самостью и живым телом, это и есть просветление.

Нельзя быть мёртвым. Мёртвый – это не состояние бытия, как и небытие не является состоянием бытия, как ноль не является количеством. Ты, возможно, думаешь, что какая-то часть тебя живёт вечно, и ты прав, но та часть тебя абсолютно внеличностна, так что бессмертие на самом деле не твоё. Подумай о маске из папье-маше. Убери затвердевшую корку и что останется? То, что остаётся, когда маска исчезает, – это то, что было до её создания. Ты можешь называть это бесконечным сознанием или истиной, но ты не можешь назвать это собой, потому что не было никакого тебя до маски, и не будет после. Ты просто искусственно отделённая часть бесконечной осознанности, временно изолированная и определённая недолговечной эмоциональной целостностью эго-маски.

* * *

– Интересно, мне нужна новая практика? – спрашивает она. – Постоянное вопрошание «кто я?» больше не даёт ответа.

– Таких больших успехов ты можешь достичь только в своём уме-обезьянке, – отвечаю я. – Пришло время перенести твою практику из головы на бумагу. Записывай. То, что ты делаешь в голове, годится либо для неграмотных, либо ради осуществления подсознательного желания потерпеть неудачу. Ты можешь думать в миллион раз лучше снаружи своей головы, чем внутри, как лазер ярче лампочки.

– Теперь я не знаю, сколько мне ещё хочется думать.

– Тогда это хорошо бы записать и выяснить. Чего ты хочешь? С одной стороны, ты можешь захотеть быть поосторожнее. Твой ум, когда ты действительно начинаешь его использовать, похож на поджигателя, которым ты не управляешь. Как ты думаешь, что делает поджигатель в мире, состоящем из завес? Всё может довольно быстро пойти вразнос.

– Поджигатели, лазерные лучи, бомбы, маленькие ублюдки. С меня довольно, – говорит она. – Мне всё равно, что там выйдет из-под контроля. Меня очень утомило отсутствие результатов. Пока что весь результат – это ещё больше ничего, а я бы хотела хоть раз найти что-то, а не ничего.

– Попробуй записывать, – предлагаю я, – пусть даже наугад, просто посмотреть, как пойдёт. Начни с одной вещи и дай ей превратиться в другую, пусть станет тем, чем захочет. Ты не должна знать, откуда начинать, просто начни. Ты не должна знать, куда идти, просто иди. Начни процесс и позволь ему взять верх. Когда ты увидишь что-то тёмное и пугающее, смело иди туда. Если тебе не нравится писать, попробуй проговаривать. Отправляйся туда, где тебя точно никто не услышит и говори, и стенай, и проповедуй, и вопрошай, и требуй, и ори, и просто позволь выйти всему, что хочет выйти.

– Теперь это звучит, будто я снова в самом начале.

– Привыкай к этому. Это путешествие состоит из шагов. Когда заканчиваешь один, ты оказываешься в начале следующего. Каждый шаг – это целый процесс и, насколько я помню, ни один из них не весел.

* * *

А голосом сработает? Я не знаю. Это сработало для Бретт, которую мы видели в «Духовной войне». Весь её процесс, казалось, заключался в прогулках вокруг пруда, произнесении речей и бреда обо всём, что представало перед ней, убийства демонов, швыряния бомб, проклятий, криков, убийства отца, и упорных размышлений. Pondering – вот как следует это назвать.[16]16
  Pond (англ.) – пруд, pondering – размышление – Прим. перев.


[Закрыть] А после скольких-то месяцев и лет, которые это заняло, она была Готова.

Сработает ли для тебя процесс духовного самопереваривания [spiritual autolysis]? Я не знаю. Я бы счёл, что это сработает для большинства искателей за одну сессию или даже меньше, потому что у большинства не так уж много жгучего недовольства, а есть просто своего рода эгоистическое желание быть просветлённым, потому что это звучит круто, что-то вроде быстрой машины или красивого тела на духовном уровне. Хочешь вызвать в себе недовольство, которого в данный момент не испытываешь? Зачем? Если твой маленький ублюдок спит, дай ему поспать. Если он проснётся, ты довольно скоро узнаешь об этом. Духовное самопереваривание, письменное или устное, – это способ переработать то, что хочет выйти наружу. Если ты не горишь изнутри, то тебе не нужно ничего перерабатывать. Нет никакого риска, это же не сейчас или никогда. Неправда, что нет такого времени, как настоящее, всё время настоящее. Если ты не должен этого делать, то зачем впрягаться? В этом нет светлой стороны.

Человеческая взрослость, с другой стороны, это целиком светлая сторона. В отличие от просветления, в интегрированном состоянии есть смысл и оно желаемо всеми.

Что бы ты ни хотел совершить – достичь просветления, интеграции или просто почистить себя изнутри – по-моему, всё это начинается одинаково: ты должен отправиться внутрь и выполнить масштабную уборку. Самопереваривание – это способ лучше думать и более полно использовать ум, настроив его на сосредоточенность и связность, что является единственным способом, который даёт шанс устоять против эмоций. Тебе не нужен терапевт, лекарства, поддержка группы или даже друзей. Сотри эти блевотно-эмоциональные письма своим родителям, напиши письмо, полное ненависти, Богу, отпусти грехи своим врагам или попроси прощения у тех, против кого ты согрешил. Смысл не в том, чтобы излечить, простить, найти искупление или открыть своё сердце, это процесс пробивания засора из ментально-эмоциональной грязи в твоём организме, чтобы ты мог родиться из предродового состояния в саморождённое, чтобы жить подлинной жизнью. Если тебя тянет назад необработанный ментально-эмоциональный мусор, то не имеет значения, как глубоко он сидит, ты должен нырнуть к нему и выплюнуть его или вывести его наружу любым способом – выпиши, выкричи, выпотей, высри, вытошни, кому какое дело. Единственное, что важно – избавиться от него.

Ты должен насильно изгонять старые верования и чувства или навсегда застрянешь в детской стадии развития, в которой торчишь, возможно, прямо сейчас, и независимо от того, чего ты достиг в жизни, ты никогда не будешь подлинно живым, потому твоё развитие будет стоять на месте, пока ты не родишься в своё законное состояние бытия.

Я говорил это уже много раз. Именно поэтому ты здесь, именно этого ты на самом деле хочешь. Именно поэтому ты читаешь это. Интеграция подобна мини-просветлению или предпросветлению, и это, возможно, состояние подлинного мистика. Есть цена, которую надо заплатить, конечно, но после того, как ты отпустишь всё, что должно быть отпущено, ты увидишь, что это никогда и не было по-настоящему твоим, так что цена на самом деле – ноль. Врата без врат и всё такое.

Те, кто не перерождён от плоти к духу, не рождены вовсе, и если это относится к тебе, ты можешь игнорировать мои слова, отрицать их или – вооружиться авторучкой. Ты всё равно умрёшь, так какого чёрта?.. Разумеется, не имеет значения, что ты делаешь, и ты не можешь спасти себя, потому что нет никакого себя, которое можно спасти; но почему бы не поиграть в хорошую игру? Почему бы не всплыть и не проверить – вдруг лёд можно сломать?

Там, наверху, совсем другой мир.

* * *

В качестве эпилога к этой истории упомяну, что женщина, с которой я совершал эти прогулки много лет назад, была одной из тех немногих, кому я имел честь помочь в успешном путешествии. Её звали Маришель.