Текст книги "Беседы с Джедом №1 (ЛП)"

Автор книги: Джед МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Я горячо киваю, соглашаясь.

– Я знаю, да. Возможно, во мне нет ничего духовного, но я говорю вам очевидную истину, если сравнить её с изощрённой ложью, которой кормят вас все эти гуру и духовно подкованные учителя. Какое это имеет значение, если то, что я говорю вам, – истинно. Просто гипотетически, какое это имеет значение, если абсолютно бездуховный парень прав, а все возлюбленные учителя и седобородые гуру набиты чушью? Вот уже тысячу лет неудача постигает искателей, куда более усердных чем вы, а вы уверены, что хотите продолжать следовать по тому же пути, что они?

Здесь происходит битва между умом и сердцем, и сердце всегда выигрывает, потому что у сердца есть силы, а у ума нет, если только он не склонит сердце к содействию, что, уверяю вас, единственный способ чему-то случиться. Ненависть против страха, вот как это действует, и теперь это честная схватка. У страха всё ещё есть преимущество, потому что ненависть черпает силы из страха, но теперь мы все на одной игровой площадке – на поле Курукшетра[10]10
  Курукшетра – поле, на котором состоялась битва между Кауравами и Пандавами, одно из центральных событий, описанных в древнеиндийском эпосе «Махабхарата».


[Закрыть], верно? Вот где оно разыгрывается, вот где происходит битва. Полностью внутри. Абсолютно в глубине. Там нет никого, кроме тебя, и никогда не было. Две огромные армии стоят друг напротив друга. Каждый воин с обеих сторон – один из аспектов тебя, и они все должны умереть. Нет ничего, кроме этой битвы. Любая другая духовная деятельность – чепуха. Никакие медитации, знания, исследования сознания или ещё что-то не имеют никакого значения, только эта битва между двумя воюющими армиями внутри тебя. И что заставляет эту внутреннюю войну выглядеть вот так? Разумеется, она выглядит как самоубийство, потому что это оно и есть. Одна сторона тебя пытается умереть, а другая – выжить. Это продолжительный бой со множеством жертв и кучей боли.

На самом деле нет смысла объяснять всё это, но я объясняю многие вещи, которые нет смысла объяснять. Вы поймёте всё самостоятельно, либо не поймёте вовсе. Сперва сделайте это, любой из вас, а потом расскажите мне, что вы думаете обо всех этих наставниках и гуру с их закрытыми глазами и успокоенными умами. Вы их захотите придушить. Вы не поверите, что верили им.

Конечно, мы все любим покой и искренность, и если таково ваше желание, то духовный супермаркет жаждет угодить вам, но если вы подумываете стать искателем истины, серьёзным человека, то я скажу, как это выглядит. Это выглядит как медленное и очень болезненное самоубийство, а в итоге не остаётся ничего, чем можно похвастаться.

Хорошо. Спасибо за комментарий. У кого-нибудь есть ещё что-нибудь? Ничего?

Знаете, собираться в группу вроде этой – это манёвр уклонения: эго прикрывается духовностью ради того, чтобы упредить любую возможность пробуждения. Исходя из чего могу вам сказать, что духовные учителя любят объяснять что-то, будто они учат вас пробуждению, будто единственное, что стоит между вами и пробуждением – это ещё большее знание или лучшее понимание, но это так называемое знание и понимание – верования, мнения, неверные знания – формируют барьер между царством сновидения и пробуждённым состоянием. В том числе и поэтому вы собираетесь в группы. Всякий раз, когда вы вот так приходите сюда, вы находите спасение от угрозы пробуждения. Вот зачем вы приходите сюда – не для того, чтобы приступить к растворению своей эго-самости, но чтобы помочь ей углубить окоп. Если бы вы хотели пробудиться, то отправились бы делать это самостоятельно, а не сбивались вместе, как испуганные овцы, дрожащие от волчьего воя вдалеке.

Все религии и духовность – это на самом деле система содержания под стражей, удерживающая вас на безопасном расстоянии от дальних рубежей царства сновидений. Вы приходите сюда не пробудиться, как притворяетесь, вы приходите сюда, чтобы остаться спящими, вот что довольно любопытно, да? Вы здесь просто потакаете тщеславию, ищете счастья, находите внутренний покой, и так далее. Нет, правда, я не ожидаю, что вы все отправитесь домой и начнёте настоящий процесс пробуждения просто потому, что какой-то крикливый мудак сказал вам, что ваша духовная жизнь – это откровенное жульничество, но кто знает? Может, один из вас и прислушается. Может, сегодня один из вас, укладываясь спать, подумает: «Боже, неужели я правда занимаюсь чепухой? Я занимаюсь всей этой духовностью из страха? Я лгу себе во всём? Я правда просто боюсь перемен? Я отчаянно держусь за что-то, что на самом деле не моё? В чём смысл моей жизни, если всё это враньё?».

Вот что происходит, когда маленький ублюдок начинает будить вас изнутри, и если ему удастся накрутить вас, то жизни, какой вы её знали, придёт конец. Раздастся звук горна, и начнётся битва. Если это произойдёт, в течение нескольких лет вы будете переживать яростный внутренний конфликт, а вслед за этим десять лет будут обрабатываться последствия, но потом вы познаете внутренний покой, который можно найти только в абсолютном разрушении. И самое забавное в этом, что на подсознательном уровне вы уже знаете всё это, другими словами, ваша эго-самость знает это, и поэтому вы на самом деле здесь: убедиться, что ничего настолько ужасного, как пробуждение из царства сновидений, не может с вами случиться. Ну а может и нет. В любом случае, это пища для размышлений.

Ещё о чём-нибудь хотите поговорить? Думаю, встреча проходит хорошо. Ещё вопросы? Эй? Да не вскакивайте вы все так сразу.

7. Иоланда Перивинкль

Я просто хочу быть лёгкой и приятно провести время. Если мы доберёмся до беспокойной части – ладно, но пока мы можем не беспокоиться.

Маришель

Я хочу говорить правильно, но мне не интересно убеждать вас в чём бы то ни было. Убеждение ничего не значит для меня, я просто веду разговор по своим собственным причинам. Я хочу говорить так хорошо, насколько это возможно. Я не пытаюсь вас ни в чём убедить, я просто говорю, чтобы выговориться. У меня есть свои причины говорить, и в этот раз говорить хорошо.

* * *

Я не нуждаюсь в чьём-то уважении или согласии. Я согласна сама с собой, вот и всё. Всё, о чём я должна беспокоиться, – это говорить правильно, а это не проблема для меня, потому что моя основа не в коме. Моя основа правильна, так что всё правильно. Все остальные, вроде всех этих знатоков, о которых вы думаете, у них несовершенная основа, так что неважно, насколько они умны, раз у них во входных данных ошибка, то и на выходе не может быть ничего правильного. У меня нет ошибок во входных данных, в этом моё преимущество.

* * *

Мои выводы не основаны на вере, что кома – это реальность. Никто из тех, кто думает, что кома это реальность, никогда ни в чём не может быть прав. Если бы вы поняли одну эту вещь, это изменило бы всё, но, возможно, вы не хотите всё менять, что тоже нормально.

* * *

Вы не можете согласиться с этим, но я не позволю вашему несогласию мешать мне это сказать. Пока я говорю верно, ничто другое не имеет значения. Кроме этого, мне не о чем беспокоиться. Поверьте, если весь мир станет смеяться надо мной, у меня это вызовет зевоту. Равно как если мир поднимет меня на самый высокий пьедестал. Какое мне дело? Я не поменяю своих планов на ланч ни по одной из этих причин. Мнение на меня не действует. Вы не понимаете этого, но если бы понимали, мне даже не пришлось бы это говорить. Вот насколько это очевидно.

* * *

Понять что угодно очень легко. Хитрость в том, чтобы не верить тому, чего не знаешь, правильно? Сделайте это, и не останется больше загадок. Вы создаёте много загадок, просто веря в то, чего не знаете. Ни в чём нет настоящей загадки. В это трудно поверить, я знаю.

* * *

В коме нет фактов, так что если вы думаете, что есть какие-то факты, которые нужно искать, то вам следует ещё немного подумать. Когда вы включаете свет, вы же не обнаруживаете всё разнообразие фактов обо всём, вы просто впервые видите то, что реально, а не то, во что вы верите. Вам может не понравиться то, что вы увидите. Это нормально: сидеть в темноте с кучей друзей.

* * *

Вы не можете сказать, что я неправа, потому что я на самом деле не говорю ничего. Всё говорите вы, я ничего не говорю. Так что если вы хотите сказать, что я неправа, то вы говорите только то, что вы хотите остаться в своей коме, о чём мне уже известно. Это для вас вопрос жизни и смерти – оставаться в своей коме. Я понимаю это.

* * *

Вы и я, сидящие здесь, мы можем показаться кому-то очень похожими, но для меня вы не такие же. Вы застряли в маленькой хорошенькой коме, а я тут на воле. Вы ошибаетесь во всём, а я ни в чём не могу ошибаться. Я знаю, что это звучит для вас неправильно, но меня не беспокоит, как это сейчас звучит для вас. Я пытаюсь сказать что-то правильное. Я могу беспокоиться из-за вас или могу говорить правильно. Я не могу делать и то и другое сразу.

* * *

Ладно, ещё одно: это у нас тут не разговор сейчас. Вы можете так думать, но вы и я сейчас не в одной и той же реальности, потому что вы в коме, а я нет. Я помню достаточно из своего времени комы, чтобы понять, что некоторые вещи, которые я говорю, могут огорчить, но для огорчения нет причины, есть только причина, чтобы пробудиться, если вы хотите пробудиться, или остаться в коме, если хотите. Что вы сделаете, не имеет значения.

* * *

Думаю, вы полагаете, что вы реальны, так как я с вами говорю, но на самом деле, нет. У меня нет мнения на ваш счёт. Просто потому что то, что я здесь, в коме, делаю что-то в коме, не погружает меня в кому, как вас или как меня когда-то. Я всё ещё могу быть здесь, но это не то же самое. Я на самом деле не здесь. Кстати, вы тоже.

* * *

Вы думаете, всё именно такое, каким вы его видите, но есть объяснение намного проще. Если вы хотите знать всё, просто откройте глаза и посмотрите. Но вы не знаете, что ваши глаза закрыты и что вы в коме, вот в чём проблема. Может быть, я сосчитаю до трёх и щёлкну пальцами – и вы пробудитесь, но у вас так не получится. Есть только один способ, и он не слишком весёлый. Если у вас есть о чём ещё поговорить, я бы поговорила.

* * *

Вы не знаете, что прямо сейчас вы в коме, вы думаете, что живёте в реальности. Суть комы в том, что вы думаете, будто она реальна. Пока вы думаете, что она реальна, вы рабы комы, в которой живёте. Я не в коме. Я знаю, где я, и вас здесь нет.

* * *

Я думаю, что разговор о том, почему у нас не может быть разговора, намного интересней, чем разговор, который вы хотите вести. Вы хотите, чтобы я рассказывала то, что имеет смысл для вас, но я вам для этого не нужна. Я не слишком хороша для этого. Возможно, моё дело здесь – говорить вам то, что не имеет для вас смысла. Но главное для вас не то, чтобы вам понравилось то, что я говорю. Это не для ваших мнений или верований. На самом деле для обратного, по-моему.

* * *

Я хочу быть очень мягкой и дружелюбной, пока говорю с вами. Я знаю другие способы, и мне они не нравятся, даже если они на самом деле лучше. Я просто хочу быть лёгкой и приятно провести время. Если мы доберёмся до беспокойной части – ладно, но пока мы можем не беспокоиться.

* * *

Я даже разговаривать не могу с теми, кто думает, что они человеческие существа. Это как говорить с пнём. Зачем говорить с пнём? Когда ты включаешь свет, все человеческие существа исчезают. Люди, которые думаю, что они человеческие существа на самом деле не живые, по-моему. Я вижу их на рынке, в кафе или на улице и думаю о них как о декорациях, как о фоне или чём-то таком. Очевидно же, что нельзя говорить ни с кем таким. Это как – перестань на минутку быть Иоландой Перивинкль, чтобы с тобой можно было поговорить, ладно? Не знаю, откуда я взяла это имя, но теперь вы знаете, что я имею в виду.

* * *

Вы спрашиваете, как освободиться от эго, но это неправильный вопрос. Это вопрос, который вам не нужен, из традиции, которая вам не нужна. Нет традиции, которая помогает людям выйти из комы, я вполне уверена. Любая традиция всегда должна вести к обратному. Может, вы правда хотите обратного, но если вы хотите выйти из комы, вам не нужна помощь или друзья. Сделать всё самому – единственный способ.

* * *

Традиции вам нужны, потому что вы хотите вернуться в безопасное место. Это нормально – хотеть такое, и традиции могут вам с этим помочь, но когда приходит время идти, ты идёшь один. Нет никого, кто бы в этом помог. В этом никто не поможет. Я могу рассказать вам что-то, но идти вы должны в одиночестве.

* * *

У вас может быть начало, середина и конец, или у вас может быть конец, начало и середина, или середина, конец и начало. Середина – это хорошее время для начала или конца, а начало может быть концом, и этот порядок может меняться. Для начала быть концом не так весело, но не всегда всё бывает весёлым. Здесь не так много правил, как вы думаете, по крайней мере, уж точно не те правила, о которых вы думаете.

* * *

Вопрос, как можно освободиться от эго, похож на вопрос, как можно освободиться от тела. Зачем вам освобождаться от тела? Кто-то сказал вам, что это плохо – иметь тело? Мне кажется, это прекрасно – иметь тело. Посмотрите на все эти прекрасные штуки, которые можно сделать с телом, которые нельзя сделать без него. Может, однажды у вас не будет тела, ну что ж, хорошо, тогда вы сможете делать что-то другое, но сейчас у вас есть тело, так что вы можете делать что-то с телом. Если у вас нет тела, как вы узнаете, какая сейчас температура? Можете съесть суп без тела? Спорим, не можете. Можете хотя бы понюхать суп? Не думаю, у вас же нет носа. Вы даже не можете сказать, горячий ли суп, и надо ли сперва на него подуть, верно? Нет губ. Не надо так быстро отказываться от губ. То же самое с эго.

8. Духовный анархист

Он чувствовал, что вся его жизнь была чем-то вроде сновидения, и иногда он удивлялся, чей же это сон и получают ли те, кто его смотрит, удовольствие.

Дуглас Адамс

Я сижу с Карлом и его детьми-близняшками Джоном и Клэр. Мы устроили дружеский обед, чтобы отметить их роли в «Теории всего». Брат с сестрой сейчас учатся водить машину, что делает их как-то старше, чем они есть. Джон и Клэр принимали самое энергичное участие в моих делах, когда я жил за их гаражом и писал книгу, и теперь они, кажется, ещё энергичнее из-за того, что я обессмертил их в книге, словно они унаследовали долговое обязательство на твоё духовное благосостояние.

Они заканчивают с пиццей, постепенно утихомириваясь, но вдруг снова оживают.

– У меня есть маленький ублюдок? – спрашивает ни с того ни с сего Клэр.

– Ага, а как насчёт меня? – добавляет Джон.

– У меня же есть, верно? – спрашивает Клэр.

– Как у меня может не быть? – спрашивает Джон.

– Думаю, я слышу своего иногда, – говорит Клэр.

– Мой говорит мне, что я не пробуждён, – говорит Джон.

– Если я послушаю его, стану просветлённой? – спрашивает Клэр.

– Так всё начинается? – спрашивает Джон.

Карл искоса смотрит на меня, словно это моя вина.

* * *

Маленький ублюдок – это личность внутри личности, настоящий искатель позади фальшивой витрины, которую ученики проецируют наружу. Маленький ублюдок – подстрекатель, духовный анархист, сумасшедший ненавистник чепухи, который хочет сжечь всё дотла, чтобы посмотреть, что останется, а потом сжечь и это тоже. В разговорах с якобы духовными людьми у меня всегда складывалось впечатление, что внешняя личность – это просто замаскированная оболочка системы эго-защиты этой личности. Все духовные искатели вовлечены в этот самообман и именно поэтому они терпят неудачу в достижении провозглашаемой цели – пробуждения; и добиваются успеха в достижении негласной цели – остаться спящим.

Внутренняя мотивация духовного искателя очень отличается от той, которая демонстрируется снаружи. Внешняя личность – это просто косметический слой, наложенный на структурный каркас эго. Порабощённые своими собственными эгоистическими императивами, они вовлечены не в погоню за пробуждением, но в заговор против него. Я знаю, это странно, а тебе должно быть ещё страннее, потому что ты, вероятно, вовлечён в этот самообман прямо сейчас. Правда же?

Это настолько распространённый феномен, что он действительно определяет современного духовного искателя. Искренность и степень преданности не значат ничего. Практики и техники не значат ничего. Знание и понимание не значат ничего. Единственная вещь, которая что-то значит, заключается вот в чём: суицидальный маньяк внутри тебя способен заманить тебя на край бездны и толкнуть в спину, пока ты в неё вглядываешься.

Такова традиционная жульническая природа динамики учителя-ученика. В подлинной динамике учителя-ученика на самом деле вообще очень мало динамики, потому что путешествие не требует никакой помощи. Так же, как падение со скалы: как только ты сделал этот первый трудный шаг, всё остальное происходит само. В фальшивой динамике может потребоваться взаимодействие с учителем, но подлинная динамика – это всегда сольное исполнение.

Большинство людей, который приближаются ко мне, чтобы задать вопрос или попросить помощи, разыгрывают роль искателей истины, а не ищут истину на самом деле. С моей стороны это не вызывает возражений, потому что я всё-таки получаю, что хотел. Я никогда не жаждал успеха в качестве духовного помощника. Я работаю ради книг и все эти взаимодействия служат книгам, независимо от того, какие плоды они принесли, если принесли вообще.

Твоё эго готово на всё, чтобы выжить. Оно может заставить тебя поверить во всё, что угодно, но оно не будет стремиться к собственной кончине. Если ты понимаешь это, то понимаешь и то, что духовный супермаркет сказочно успешен в выполнении функции предохранения эго, заключающейся в том, чтобы много обещать и ничего не давать, и ты поймёшь, почему миллиарды искали и столь немногие нашли. Что ещё важнее, ты обретёшь ценное представление о своей собственной ситуации.

* * *

Как только я пришёл к пониманию, что ученики никакие не искатели и что духовность просто тщеславное развлечение, замешанное на страхе, я также понял, что где-то глубоко внутри у каждого ученика светит слабый луч надежды, который я теперь называю маленьким ублюдком. Маленький ублюдок – это настоящий искатель, крошечный аспект нас самих, который ненавидит бесконечный лес заблуждений и хочет сжечь его, пусть даже он сам сгорит вместе с ним. Как только я осознал, что он там, я начал адресовать свои слова не столько внешней личности, сколько задиристому маленькому ублюдку внутри. Искатель никогда не бывает подлинным, потому что личность всегда основана на эго, а эго никогда по доброй воле не навредит себе. Маленький ублюдок – единственная надежда, хотя чья это надежда – остаётся занимательным вопросом.

Маленький ублюдок – это проблеск незапятнанной честности. У него есть ясность, но нет силы. Единственная сила в царстве сновидений – это эмоция, и пока маленький ублюдок не достучится до неё, он никак не может быть чем-то бо́льшим, чем легчайший раздражитель, с голоском таким тихим, что его не услышать за гулом постоянного самопроецирования эго. Он Давид, чей камешек истины может свалить казалось бы несокрушимого гиганта. Он твой внутренний герой, одинокий маленький повстанец, противостоящий Дарту Вейдеру, звезде смерти и миллионной армии клонов и показывающий им всем средний палец.

Крутой чувак.

Если он сможет каким-то образом воспользоваться силой эмоций, то, возможно, маленький ублюдок вырастет большим и крепким и обретёт свои собственные права и влияние. Эмоции, которые ему нужны, не из приятных, вроде любви и счастья, но из диких, например, ненависть и ярость. Только ненависть к собственной лжи может превозмочь страх собственного небытия.

* * *

Итак, есть ли внутри Джона и Клэр маленький ублюдок? Уже то, что они задаются вопросом, есть ли он у них, подсказывает, что он есть. Какой конфигурации должна быть личность, чтобы в ней не было толики сомнения? Есть ли уверенный в реальности сновидения человек, в котором не завёлся бы голосок, шепчущий в самое ухо: «Это всё чушь. Это всё чушь»? Но что насчёт Джона и Клэр? Подпрыгивает ли их маленький ублюдок и размахивает ли рукам, пытаясь привлечь к себе внимание? На самом деле, нет. Я знаю, как это выглядит, и это не тот случай. Но это не означает, что там нет его, сидящего в темноте, одинокого и сбитого с толку.

– Конечно, – говорю я им, – возможно, это он вас и мотивирует, ребята, крошечный внутренний демон вызывает внутри вас беспокойство, вроде занозы в уме, да? Ну, вот такой этот маленький ублюдок, он та заноза в уме, которая говорит, что вы не в порядке. Все остальные могут твердить, что всё просто отлично, но этот голосок в голове продолжает говорить, что нет.

Карл смотрит на меня недвусмысленно. Я знаю, что он хочет сказать. «Не завлекай моих детей так далеко во всё это. Их мать меня убьёт, если я не привезу их домой нормальными». Я понимаю это, наши игры невинны. Джон и Клэр не нарушают приличий, их интерес несерьёзен. Если бы я заведовал химчисткой, они бы проявили такой же интерес к невозгораемым растворителям. Я просто минутная забава.

С другой стороны, если в Джоне и Клэр есть маленький ублюдок и он пытается привлечь моё внимание, то с моей стороны было бы разгильдяйством развеять их интерес как незрелый или всего лишь вежливый. Только то, что они юны, ещё не означает, что они вне игры, и у меня нет никаких обязательств перед их родителями в этом отношении. Маленький ублюдок, возможно, здесь, у них внутри, просит у меня дать ему что-нибудь, с чем можно работать, что-то, что он может использовать, чтобы разжечь из искры пламя. Если маленький ублюдок просит, то я обязан ответить по кое-каким таинственным причинам. Если ответ игнорируется или остаётся незамеченным, то это не моя проблема, но не ответить было бы неправильно. Я подстрекатель и друг поджигателей. Если кто-то просит огня, я даю его. Вопрос в том, как я могу обеспечить тайную поддержку рождающемуся повстанческому альянсу в этих детях? Могу я дать Джону и Клэр что-нибудь, огнеопасное – если им так хочется – или не давать, если им не хочется?

Да, могу.

* * *

– Как выглядит маленький ублюдок? – спрашивает Джон.

– Как нам узнать, есть ли он у нас? – спрашивает Клэр.

– Можешь дать пример? – говорит Джон.

– Образец, – говорит Клэр.

Я некоторое время размышляю. Мне нравится использовать общеизвестные истории, когда есть такая возможность, и это означает кино. Ты, например, смотрел «Матрицу», и этот способ растолковать аллегорию пещеры Платона куда проще, чем предлагать почитать Платона. Мне на ум приходят два фильма, которые могут помочь с описанием маленького ублюдка, но один из них – «Как преуспеть в рекламе» – сложноват, поэтому я останавливаюсь на втором.

– Есть такой довольно известный фильм, где мы видим, что случается, когда маленький ублюдок находит опору, когда он рождается в мир и становится полновесным персонажем, а не писклявым демоном. Это как дать рождение своему внутреннему духовному наставнику. Так поступил я сам, и это, возможно, единственный способ, которым кто-либо когда-либо пробуждался: не с внешним гуру, а выпустив на волю своего внутреннего.

– Что за кино? – спрашивает Джон.

– Что за персонаж? – спрашивает Клэр.

– Тайлер Дерден, – говорю я.

– Крууууууто! – говорит Джон.

– «Бойцовский клуб»! – говорит Клэр.

* * *

Твой маленький ублюдок не спит внутри тебя, он пытается привлечь твоё внимание, надеясь однажды подложить бомбу под всю твою дерьмовую жизнь, как Тайлер Дерден поджёг квартиру Эдварда Нортона. Твой маленький ублюдок знает, что ты полон чуши и что тебя не должно быть. Это он пытается разбудить тебя, и это он тот, кого эго продолжает подавлять любой ценой, потому что эго – соломенное чучело и смертельно боится огня. Если в руки этого маленького ублюдка когда-нибудь попадёт огонь, он попытается сжечь твой дом дотла вместе с тобой внутри. У эго, в свою очередь, много слоёв защиты, так что – да начнётся битва.

* * *

Мы сидим и уже несколько минут болтаем обо всех возможных параллелях из «Бойцовского клуба», в том числе о духовных проповедях Тайлера на тему восстания, разоблачения фальшивого я и сдачи. Джон и Клэр мгновенно понимают, о чём я говорю. Они видели этот фильм, по их словам, кучу раз, и излагают параллели более красочно, чем смог бы я. Они мгновенно распознают, как безымянный персонаж Эда Нортона катился по спирали вниз, как его бессонница и депрессия стали причиной его срывов, которые ослабили его эго-защиту и позволили выйти наружу маленькому ублюдку Тайлеру. Им даже я не был нужен для этого, им хватало и самих себя.

– …сделал бомбу в буквальном смысле…

– …буквально взорвал жизнь Эда Нортона!

– …сдача, перерождение…

– …еретик, анархист, поджигатель…

– Он не маленький ублюдок, это просто так началось…

– Правильно! Тайлер стал духовным учителем…

– Он всегда впереди, всегда тащит за собой Нортона.

– Волочит его.

– Но Нортон хороший ученик.

– Ему нравится это.

– Он хочет это.

– Но он сопротивляется.

– А кто бы не стал сопротивляться?

– Это был он всё это время.

– Ага, это на самом деле только он.

Их отец грозно смотрит на меня, размышляя, не испортил ли я ему детей. Я тоже размышляю и примечаю, где расположены выходы.

– Нортон разваливался на части, и это дало маленькому ублюдку шанс выйти, – говорит Джон.

– Родиться, – говорит Клэр.

– А потом он полностью берёт верх, – говорит Джон.

– Разрушает всё, – говорит Клэр.

– Произносит все эти речи, – говорит Джон.

– Настоящие уроки, не просто болтовня, – говорит Клэр.

– Как с Лу, – говорит Джон.

– Разбивает лимузин, – говорит Клэр.

– Убирает руки с руля, – говорит Джон.

– Отпускает штурвал, – говорит Клэр.

– Поцелуй, – говорит Джон.

– Это твоя боль, – говорит Клэр.

– Твоя обожжённая рука, – говорит Джон.

– Вот она, – говорит Джон.

– Посмотри на неё, – говорит Клэр.

– Помнишь, что он сделал с тем блондином? – говорит Джон.

– Он хотел уничтожить что-нибудь красивое, – говорит Клэр.

– Проект «Разгром», – говорит Джон.

– Просветление, – говорит Клэр.

– Но нет никакого настоящего Тайлера, – говорит Джон.

– Это Эд Нортон всё время, – говорит Клэр.

– Ого, – подытоживает Джон.

– Ага, – подытоживает Клэр, – ого.

Они смотрят на меня, словно пришла моя очередь говорить, но они, судя по всему, сами неплохо справились. Я напоминаю себе посмотреть фильм ещё раз на предмет сделать из него главу, что, кажется, вполне возможно.

* * *

Зачем Тайлер создавал армию? Чтобы разрушить существующие институты. Зачем Тайлер хотел разрушить существующие институты? Этими рушащимися зданиями представлено разрушение тюрьмы, в которой Эд Нортон провёл всю жизнь. Прежде чем мог появиться новый Эд Нортон и начать новую жизнь, старый Эд Нортон должен был умереть, Тайлер Дерден должен был умереть, а тюрьма фальшивого я должна была быть разрушена. В последней главе, когда Нортон стреляет себе в рот, он совершает своего рода самоубийство, убивая и Тайлера и собственное предыдущее я, и появляется как новое я в новом мире. Гора была горой, потом какое-то время не была горой, потом это снова гора. Он Готов. Старое я убито, и старый мир разрушен. Он и Марла наконец вместе, потому что они держатся за руки и наблюдают, как фальшивые ограничения прошлого съёживаются до руин, освобождая путь к новому и более открытому будущему.

Весь фильм – это простое и умно изложенное иносказание, наподобие «Джо против Вулкана», «Шоу Трумэна», «Плезантвиля» и так далее, но так получилось, что этот фильм показывает, как выглядит успех маленького ублюдка, а это то, о чём мы говорим, так что вот вам.

* * *

А теперь, раз уж есть такой запрос, я собираюсь испортить Карлу детей. Я собираюсь задать им вопрос, который может изменить течение всей их жизни. Я собираюсь так накрутить их, что Карл со своей женой захочет врезать мне по носу при следующей встрече. Может, мне и не надо этого делать, но я не могу это не сделать.

– Знаете, ребята, какое-нибудь большое озеро?

Есть такое озеро, и они мне о нём рассказывают. На самом деле я тоже знаю. До него отсюда всего пятнадцать миль, и я провёл там много времени. Оно около четырёх миль в самом широком месте.

– Ладно, – говорю я, – а что если вы возьмёте лазер, нет, пусть это будет леска, и натянете её от одного берега до другого, на четыре мили. Озеро спокойно. Вы натягиваете леску в полуметре над водой с обеих сторон и держите её туго натянутой. Каково расстояние между леской и водой посередине озера?

– Серьёзно? – спрашивает Клэр.

– Что-то вроде научного эксперимента? – спрашивает Джон.

– Да, или, может быть, загадка, – говорю я.

Карл заглядывает в телефон, не обращая на нас внимания, но даже если бы он меня останавливал, это не имело бы значения.

– Леска в полуметре над водой посередине озера, – говорит Джон.

– Вода плоская, – говорит Клэр.

– Уровень, – говорит Джон.

– Ладно, вот что я думаю, – говорю я. – У меня просто была такая идея, что посередине леска должна быть в паре метров под водой.

– Это смешно, – говорит Клэр твёрдо.

– Не может быть, – подтверждает Джон.

– Значит, если озеро было бы сорок миль в ширину, – спрашиваю я, леска не была бы в сотне метров под водой посередине?

– Никогда, – говорит Клэр.

– Не может быть, – повторяет Джон.

– Леска прямая, – говорит Клэр.

– Вода ровная, – говорит Джон.

– Не имеет значения, насколько широкое озеро, – говорит Клэр.

– Они должны оставаться параллельными, – говорит Джон.

– Понятное дело, – говорит Клэр.

– Ага, – говорит Джон, – понятное дело.

– Так, значит, если отъехать на шестьдесят миль от берега, Статуя Свободы всё ещё будет видна?

– Если день ясный, – говорит Клэр.

– А разве нет? – говорит Джон.

– Ладно, – говорю я, – спасибо, что помогли понять. Значит, вы ребята, говорите, что Земля плоская, а не круглая. Очень храбро с вашей стороны занимать такую противоречивую позицию. Люди, должно быть, думают, что вы и правда сумасшедшие.

Джон и Клэр молча пялятся на меня, но я на самом деле говорю не с ними. Я говорю с их маленькими ублюдками, как меня и просили. Я предполагаю, что вызов, брошенный их предубеждениям на таком базовом уровне, приведёт их к тому, что они бросят вызов другим предубеждениям, более важным, что даст их собственным Тайлерам Дерденам больше жизненной силы, с которой можно вступать в более серьёзные битвы. Может, и нет, но может и да.

Карл медленно поднимает взгляд.