Текст книги "Повелитель молний (Королевская кружевница)"
Автор книги: Джанет Линфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
52
Лихорадочно работавшей Маргарет никогда еще полет времени не казался таким стремительным. Не успела она оглянуться, как до приезда герцога осталось всего пятнадцать дней.
Ожидаемый визит французского герцога считался тайным, но в Гринвиче о нем знал даже истопник, и разговоры об Алансоне можно было услышать на каждом шагу, в любом закоулке.
За последнюю неделю страсти во дворце накалились чуть не до предела. Борьба между сторонниками и противниками этого брака не унималась, и несчастная королева под силой доводов, выдвигаемых то одними, то другими, едва ли не каждый день меняла свое решение.
Среди всей этой кутерьмы Маргарет пыталась сохранять спокойствие и неустанно трудилась. Конечно, создание школы пришлось отложить. Закончив копировать узор, Маргарет уже начала плетение. Ежедневно в ее комнату приходила помочь советом Бертранда, так как по временам молодая кружевница вставала в тупик.
Вот и сегодня она вдруг отбросила в сторону коклюшки и, устало выпрямив спину, расстроено пожаловалась подруге:
– Ничего у меня не выходит в этом месте. Наверное, я неправильно поняла стежки.
– Ты волнуешься, потому что торопишься, – мягко успокаивала ее Бертранда. – Но ты все правильно поняла, я ведь проверяла. Твое понимание техники безупречно. Я очень довольна тем, как ты справляешься с такой сложной работой.
Маргарет склонилась головой на плечо Бертранды, и та погладила ее по щеке слабой худой рукой.
– Ах, Бертранда, – вздохнула Маргарет, – что бы я делала без тебя? Ты так меня поддерживаешь, я перед тобой в вечном долгу.
– Не выдумывай, ma petite chere, не будь тебя, я бы уже не смогла наслаждаться тем, что больше всего на свете любила делать, но уже… никогда не смогу…
При этих словах она вдруг судорожно вздохнула и резко склонилась на стуле. Испуганная Маргарет обхватила ее.
– Ты больна, ma tante! – с отчаянием воскликнула она. – И уже давно. Сколько раз я просила, позволь послать за доктором.
Бессильно прислонясь к молодой женщине, та с трудом перевела дыхание.
– Не поможет мне доктор. У меня очень сильные боли вот здесь. – Бертранда медленно коснулась рукой правой груди, в первый раз признав, что в самом деле больна. Раньше она всегда объясняла свое недомогание усталостью и возрастом. – Как видишь, капитан был прав, настаивая, чтобы школу вела ты. У меня действительно совершенно нет сил.
Со слезами на глазах Маргарет выслушала горькое признание, что только сильное ухудшение здоровья могло вынудить на это ее мужественную подругу.
– Но мы можем… помогать друг другу, – шептала Бертранда, пересиливая боль. – Мне легче… когда ты плетешь кружева… а я надеюсь, что поддерживаю тебя… твою решимость… Ты… закончишь это дело, поверь мне.
Она тихонько пожала руку Маргарет, и та неуверенно взялась за коклюшки.
– Да, да, для меня это самое утешительное. – Старая француженка закрыла глаза, и на ее бледных губах заиграла слабая улыбка. – Это перестукивание как будто уносит меня от боли, и я представляю, как растет и расцветает кружево.
Так Маргарет работала около часу, заставляя себя торопиться, время от времени с болью поглядывая в посеревшее лицо подруги, умоляя Господа не дать ей понести еще одну невосполнимую утрату.
Вдруг в дверях замаячила чья-то фигура, и Маргарет подняла глаза.
– О, Тим, это ты, – улыбнулась она синеглазому мальчугану. – Каждый раз, как тебя вижу, у меня становится легче на сердце. Ты выглядишь уже получше. Видно, плохим аппетитом не страдаешь?
– У-у, Маргаритка, лучше не спрашивай. Ем без конца, а меня все равно тянет поближе к кухне. Уж я столько дров переколол, чтобы меня не гоняли.
– Ну и ешь на здоровье. Надеюсь, ты там ничего не тащишь? Еще один раз – и нам придется расстаться. Помнишь наш уговор? Все необходимое тебе я куплю сама, если, конечно, сочту необходимым. А уж то, что мальчишкам твоего возраста не положено, даже не проси.
– Увы, Маргаритка, я все помню, – удрученно вздохнул Тим, – не волнуйся, больше этого не будет, раз я дал слово.
– И, пожалуйста, не зови меня при дворе Маргариткой, это неприлично. Называй меня мадам.
Огорченный Тим шумно шмыгнул носом. Маргарет понимала его: на него один за другим сыпались запреты – не кради, не ругайся, а теперь называй ее мадам, когда он в душе относится к ней, как к подружке.
– М-м, мадам, – выдавил он и вопросительно посмотрел на нее, ожидая одобрения. Сдерживая улыбку, Маргарет кивнула, и он продолжил: – Так мы пойдем сегодня к тому старому джентльмену? Ох, и грозный он на вид, того и гляди, перережет горло, если ему не угодишь.
– Пойдем, только позже. – Не будь Маргарет так расстроена, она бы рассмеялась, такую комичную пару должны были представлять собой ее дед и Тим. – И помни, если ты хочешь стать подмастерьем, тебе нужно произвести хорошее впечатление на капитана. А для этого ты должен, как следует слушаться старого графа, ведь в случае чего он станет всем на тебя жаловаться, понял?
– А не пойти ли нам к графу сейчас? Можно взять Пэйшенс, если она уже проснулась, – раздался вдруг голос Бертранды.
Маргарет обернулась и с облегчением увидела, что та уже распрямилась и выглядит гораздо лучше, видно, приступ прошел.
Молодая женщина заглянула в переднюю комнату, где с удивлением обнаружила свою дочку не спящей, а раскачивающейся в одной рубашонке на лошадке-качалке, которую ей подарил Джонатан. Маргарет быстро одела дочку.
– Ну, пойдемте, познакомим дедушку с Тимом и заодно посмотрим, как он принимает горькое лекарство.
Этот ежедневный ритуал доставлял Маргарет какое-то озорное удовольствие, как и вообще возможность помыкать властным дедом, внезапно оказавшимся беспомощнее ребенка.
– А сказки? – Пэйшенс потянула Маргарет за рукав. – Дедушка расскажет?
– Посмотрим, есть ли у него настроение. Может, если хорошенько попросишь, он согласится.
К всеобщему удивлению, оказалось, что ее дед знает множество сказок и, если хотел, мог заставить долго безмолвствовать зачарованную ими Пэйшенс.
Новый слуга графу не понравился. Он сурово нахмурился, когда Маргарет подала горький настой, и выпил его, сморщившись. На Тима он даже смотреть не хотел.
– Зачем мне нужен этот оболтус? Что прикажете с ним делать?
– Дедушка, Тим целиком в вашем распоряжении. Требуйте от него все, что вам нужно.
Граф поставил на столик пустую кружку и нехотя щелкнул пальцами.
– Давай делай что-нибудь, бестолочь! Убери это и принеси мою накидку.
– Маргаритка, он теперь всегда будет меня так называть? – жалобно спросил Тим, исполнив приказание графа.
– А ты и есть бестолочь, и я буду тебя так звать, пока не докажешь другое, – сварливо ответил дед вместо Маргарет. – И не смей так фамильярно обращаться к моей внучке. Она мадам Кавендиш, заруби это себе на носу. Ты должен научиться ко всем во дворце обращаться подобающим образом, особенно когда прислуживаешь. А иначе тебя посадят на две недели под замок на хлеб и воду, понял? Стань прямо. Смотри мне в глаза и скажи: «Да, милорд».
Привыкший беззаботно распоряжаться собой, Тим, видимо, больше всего испугался угрозы своей свободе и, потрясенный, вытянулся, поедая графа глазами.
– Вот так с ними и нужно обращаться, – решительно заявил граф. – Я знаю этих негодных мальчишек. А вы, мадам, можете вернуться к работе. У вас важное дело, – дед со значительным видом смотрел на Маргарет. – Насколько я представляю, пропажа манжеты должна держаться в секрете, однако даже я, безотлучно находясь в этой самой комнате, знаю обо всем. Так что научитесь получше хранить тайны. Идите прочь, чего вы ждете? И вы тоже, мадемуазель, – приказал он Бертранде, не в состоянии скрыть своего удовольствия от возможности распоряжаться. – Никто не должен оставаться без дела. Вы ведь можете наматывать нитки или еще черт знает, что вы там делаете. Тим, согрей мне вина! Нет уж, – поднял он руку, прежде чем Маргарет успела возразить. – Не смей даже напоминать мне, что можно, а что нельзя. А ты, бездельник, что медлишь? Пойди на кухню и принеси молодого сидра. Уверен, что это не вызовет вашего возражения, мадам Приставала.
– А я – тоже? – тоненько спросила Пэйшенс, решившая, что, как и все, должна немедленно заняться каким-нибудь делом.
Дед бросил на правнучку притворно строгий взгляд, в котором можно было заметить гордость.
– А вы, мисс, будете упражняться в умении вести себя тихо, поскольку это для вас самое трудное. Когда мастер Бездельник вернется, я расскажу тебе сказку. Тим, прежде чем ты уйдешь…
Мальчуган остановился на полдороге к двери и быстро обернулся:
– Милорд?
– Не смей нигде говорить о кружеве, не то я убью тебя своей рукой. – В подтверждение граф показал кинжал, вытянув его из-под подушки.
Маргарет ахнула.
– Немедленно уберите это, дедушка. Вы не должны…
Она с изумлением обернулась к неожиданно рассмеявшейся Бертранде.
– Ну, Маргарет, вот теперь мне ясно, что твой дед выздоравливает. Я так рада!
Граф откинулся на подушки, заметно утомленный, хотя ни за что не признался бы в этом.
– Пришли ко мне этого… своего мужа, когда он сможет, – приказал он Маргарет. – Мне нужно с ним поговорить.
Дни мелькали, как во сне, и вот уже до назначенного срока оставалось двенадцать дней. Маргарет часами не вставала из-за стола, и работа медленно, но верно продвигалась.
Рано утром, войдя в комнату деда с чашкой целебного настоя, она застала там поразительную сцену.
Ее муж сидел на кровати рядом с дедом, опиравшимся на подложенные подушки. Через всю комнату один за другим со свистом пролетали кинжалы, брошенные рукой Тима, и вонзались в стену, на которой была укреплена мишень для стрельбы из лука. Двое раскрасневшихся, как мальчишки, мужчин бурно обсуждали каждый бросок, даже не заметив появления Маргарет.
– Опять даже в мишень не попал! – орал граф. – Вот тебе твоя самоуверенность!
– Тим, дай еще раз покажу, как надо размахиваться. – Джонатан вскочил и отвел мальчишку назад. – Вот так, резче, резче.
– Пусть еще раз попробует! – крикнул граф. – Ведь у него уже получилось два раза.
Закусив губу, Тим замахнулся, как его учили, и с силой швырнул кинжал, который на этот раз попал чуть ниже центра мишени.
Мужчины захлопали в ладоши.
– Попробуй теперь двумя одновременно, – велел граф. – Покажите ему, капитан.
Чувствовалось, что старик еле удерживается, чтобы самому не включиться в игру.
Улучив момент, когда ей не грозила опасность быть пригвожденной к стене, Маргарет решительно шагнула вперед.
– Вы с ума, наверное, посходили, все трое. Сообразили, где заниматься своими играми. А если кинжал полетит в дверь?! Вы хоть подумали, что в любой момент кто-нибудь может сюда войти?!
Мужчины смутились, огорошенные ее нападением. Только Тим смело подошел к ней забрать кружку.
– Мадам, позвольте мне самому прислуживать его милости. И прошу простить, но это я попросил обучить меня искусству метания кинжала. Обещаю вам, больше этого не будет.
Несмотря на раздражение, Маргарет не могла не подивиться бойкой и складной речи мальчугана, не говоря уже о том, что он, по всей видимости, успел расположить к себе и деда, и мужа.
Сменив гнев на милость, она подошла к кровати.
– Простите, дедушка, что накричала на вас. Понимаю, что вам скучно целыми днями лежать без дела, но согласитесь, что вы придумали безрассудную забаву.
– Ладно, Маргарет, не будем об этом, – ворчливо уступил дед. – Тим, убери кинжалы на место. А ты, внучка, садись рядом. У нас для тебя есть новость. Капитан, прошу вас.
– Манжета у Роберта, – коротко начал Джонатан. – Джейн Шелтон украдкой взяла ее из шкатулки и передала виконту, который поклялся, что берет манжету только на время для невинной шутки, которая понравится ее величеству.
Маргарет изумленно уставилась на него.
– Но почему же она не призналась, когда обнаружили пропажу? Мы с ног сбились, где только не искали.
– Просто побоялась гнева королевы, ты ведь помнишь, в каком она была состоянии. А когда я узнал, для кого ты плетешь новую манжету, я поговорил с Джейн, потому что у меня были некоторые основания… Впрочем, сейчас это неважно. Короче она призналась, что манжета пропала по ее вине.
– Значит, я могу больше не корпеть над ней? – обрадовалась Маргарет. – Пусть Джейн потребует вернуть ее, и дело с концом.
– Нет-нет, Маргарет. Тебе придется закончить работу, хотя я знаю, как ты устала. Дело в том, что после того, как поднялся шум, Джейн попросила Роберта немедленно принести манжету, но он заявил, что сюрприз еще не готов, и умолял подождать.
– Ничего не понимаю… Какой может быть сюрприз?
– Думаю, манжета давно у испанцев, поэтому-то Роберт и не смог отдать ее Джейн, – заявил граф. – Но напрашивается такой вопрос – как они собираются ее использовать?
– Мы можем только гадать, но ожидать надо самого худшего, – Джонатан нахмурился. – Мне кажется, настал момент заняться Робертом. В последнее время он что-то зачастил к испанцам, видимо, развязка стремительно приближается.
– А почему бы просто не арестовать его, чтобы как следует допросить? – живо поинтересовалась Маргарет.
– Здесь надо действовать очень осторожно. Понимаешь, мы хотели его использовать, чтобы он сообщал нам о планах испанцев. Но, чтобы вынудить Роберта работать на нас, необходимо прижать его к стенке. А на сегодня у нас нет ничего, кроме его довольно частых посещений испанской резиденции. Да он может придумать любое оправдание, вплоть до ухаживания за дочкой посла. Ведь всем известно, что он ни одной юбки не пропустит. – Джонатан презрительно усмехнулся.
– И этот подлец чуть не обставил меня! – вдруг взорвался граф. – Я-то, старый осел, за его землями и родством с королевой ничего не видел. Наши предки в гробу перевернулись бы, если бы грязный предатель стал моим зятем!
Видя его гнев на самого себя, Маргарет удержалась от злорадного замечания и обратилась к мужу:
– Так что же делать?
– Гм-м… Собственно… мы поэтому тебе все и рассказываем, что хотели попросить об одном одолжении, – смущенно сказал Джонатан, вертя в пальцах один из кинжалов.
Маргарет не верила своим ушам. После решительных требований держаться в стороне от его дел он сам обращается к ней за помощью?!
– Конечно, я постараюсь сделать все, что в моих силах, – скрывая ликование, сдержанно сказала она. – Что же от меня требуется?
– Необходимо обыскать дом Роберта, – Преодолев неловкость, деловито заговорил Джонатан. – К сожалению, наши попытки сделать это в отсутствие Роберта не увенчались успехом. Нам даже не удалось проникнуть в дом. Поскольку он живет один, не считая слуги, о котором я скажу особо, на всех окнах очень крепкие ставни, и они постоянно заперты. Мои ребята не нашли ни одной лазейки, чтобы проникнуть в дом, не привлекая внимания слуги. Теперь о нем. Где только Роберт нашел этого цепного пса, ума не приложу! Здоровенный детина, злой, как сто чертей, и ни на шаг из дома, если хозяин в отлучке. Не поддается ни на какие приманки, вплоть до смазливой девушки, к несчастью, в этом он – полная противоположность виконту.
– Я все-таки не понимаю, какова моя роль?
– Нужно, чтобы ты сумела прийти в гости к Роберту, конечно, под каким-то удобным предлогом, – включился граф, избавляя ее мужа от необходимости изложить униженную просьбу, – и улучить момент для обыска. Слава Богу, весь дом обшаривать не нужно. Нас интересует только его обувь.
– Обувь? Почему именно обувь?
– Вот этого мы не можем сказать, ты сама узнаешь, если повезет, – виновато сказал Джонатан. – Так ты согласна? Сможешь что-нибудь придумать?
– Постараюсь, – уклончиво ответила Маргарет, хотя ее мозг уже лихорадочно искал возможную причину визита.
– Черт побери! – Джонатан вдруг с досадой стукнул кулаком по спинке кровати. – Не будь этот предатель таким слабаком, мы просто как следует поговорили бы с ним в Тауэре, и он на блюдечке приносил бы нам все сведения. Тогда мы не подвергали бы тебя этой опасности. Но он может выдать себя испанцам, как трусливый заяц, и мы останемся с носом. И, как назло, я не могу пойти вместо тебя, ведь, кажется, заклятых недругов в гости не приглашают?
– Не переживай так, Джонатан. Все будет хорошо, я уверена. Теперь, когда я замужняя дама, я не боюсь Роберта.
– Но будь очень осторожна и не забывай о слуге.
– Извините, сэр, – вдруг почтительно вмешался Тим. – Может быть, я послежу, когда виконт останется один, и дам знать ее милости?
– Нет, приятель, идея хорошая, но лучше я пошлю на это кого-нибудь из моих людей. Ты мне понадобишься для другого дела.
Джонатан повернулся к жене:
– А теперь, Маргарет, иди к себе, ты и так потеряла много времени. Обдумай все как следует и ответь мне. Тогда мой человек скажет тебе, когда можно идти, договорились?
Маргарет снова уселась за работу, и в такт быстрому перестукиванию коклюшек одна за другой торопливые мысли теснились в голове, подталкивая ее к верному решению. По временам на губах возникала бессознательная улыбка, когда она думала о лестном доверии мужчин.
53
Пара жгучих глаз усиливала в Маргарет безотчетное ощущение тревоги. Накануне эти же глаза неотступно преследовали ее, когда она танцевала на балу, данном королевой в честь испанской торговой делегации. Глаза принадлежали тому самому человеку, который остановил ее у испанского посольства. Безусловно, он тоже узнал молодую женщину и теперь, вероятно, пытался понять, что делала в доме посла одна из фрейлин королевы, одетая как простолюдинка, и без обязательного сопровождения.
Подозвав прислугу, вошедшую в приемный зал, Маргарет встала и забрала поднос, чтобы отвлечься. Обслужив в первую очередь королеву, Маргарет двинулась вдоль заваленного бумагами стола, предлагая вафли и фрукты участникам переговоров.
Мужчины говорили и говорили. Вот уже несколько дней каждая сторона выдвигала одно за другим требования, которые по тем или иным причинам не устраивали противоположную. Елизавета, главенствующая на переговорах, проявляла живейший интерес ко всем деталям. Все усиленно обмахивались веерами в безуспешных попытках освежить знойный августовский вечер. Черные глаза пристально следили за каждым шагом Маргарет, заставляя ее волноваться.
И все-таки странно, что он вызывал ее беспокойство. В нем как будто не было ничего особенного. Дон Луис де Альварес, испанский дворянин и преуспевающий купец, представлял интересы своей страны на торговых переговорах. Изборожденное морщинами лицо, седина на висках, оттеняющая угольную черноту волос, простая и строгая одежда. Тем не менее, за высоким лбом и в глубине черных глаз Маргарет ощущала что-то зловещее.
Нелепая выдумка, выбранила себя Маргарет за тревогу, вернувшись на свое место за креслом королевы. Мысли ее обратились к оставленной работе. Сделано немногим более половины, а времени осталось так мало. Если бы можно было, она и здесь продолжала бы плести кружево.
Из-за болезни других фрейлин – одна сломала ногу, другая сильно простудилась, напившись в жару ледяной воды, – ее величеству пришлось скрепя сердце отвлечь Маргарет от важного задания ради соблюдения приличий на официальных переговорах.
Джонатан посоветовал и Джейн Шелтон сказаться больной, чтобы иметь возможность как можно больше времени бывать с Робертом. Капитан имел с девушкой очень серьезный разговор. Из предосторожности и, не желая ее расстраивать, он ни словом не обмолвился о подозрительных связях Роберта с испанцами. В основном Джонатан напирал на стремление королевы обуздать легкомысленного и слабовольного племянника, для чего та и решила сочетать его браком с такой умной и рассудительной девушкой, как любимая фрейлина. Капитан уверил Джейн, что ее величество не рассердится, если узнает, что, отлынивая от своих обязанностей при дворе, девушка старалась отвлечь своего жениха от какого-нибудь нелепого поступка перед свадьбой.
Бедная влюбленная девушка, со вздохом подумал Джонатан, что она нашла в этом надутом павлине? Даже не сумев скрыть своей радости от предложения капитана, Джейн застенчиво попросила разрешения обратиться к нему за советом, если что-то будет не так в поведении Роберта. Джонатан мог только радоваться тому, что не успел сам попросить сообщать ему обо всем необычном, что она заметит.
– Мадам Кавендиш, вы не слушаете меня! Маргарет вздрогнула.
– Тысяча извинений, ваше величество. Что вы изволили сказать?
– Я попросила вас проводить дона Альвареса. Он изъявил желание осмотреть теннисный корт и сад во время нашего небольшого перерыва.
Застигнутая врасплох, Маргарет встала, подчиняясь воле королевы, досадуя, что за своими размышлениями пропустила момент, когда испанец излагал свою просьбу, а то могла бы изобрести какой-нибудь благовидный предлог, чтобы отказаться. Меньше всего ей хотелось оставаться с этим человеком наедине.
Когда она проходила в дверь, ладонь Альвареса фамильярно коснулась ее спины. Несмотря на жару, ледяной холод пронзил женщину от этого прикосновения.
– Вам нравится ваше пребывание в Англии, сэр? – спросила она, надеясь бесстрастным тоном удержать его в рамках чисто светского разговора.
– Очень, я поистине упиваюсь роскошными видами, которые предо мною предстают.
Альварес бесцеремонно уставился на ее низко открытую грудь, давая понять двусмысленность своего ответа.
– Долго ли вы намерены здесь оставаться?
– Вынужден ждать, пока не выполним поручение его величества короля Филиппа. Кто знает, сколько это займет?
Он быстро пожал плечами, и Маргарет почудилось в этом движении что-то от гибкого и сильного зверя.
Они молча шли по усыпанным гравием дорожкам парка. Указывая сложенным веером, Маргарет привлекала его внимание к причудливо подстриженным кустам, которым искусные садовники придали формы разных животных. Она избегала смотреть в его сторону, однако постоянно чувствовала на себе взгляд испанца, подстерегающего ее, как кошка мышь, чтобы задать вопрос, которого она боялась.
– А вот и крытый теннисный корт. Маргарет распахнула дверь и вошла первой.
Как обычно в это время дня, когда жара становилась непереносимой, просторное помещение пустовало. Оно представляло собой вытянутый прямоугольник, вход в который был устроен в длинной стене.
– Взгляните, здесь есть галерея для зрителей. По-видимому, нисколько не страдая от жары и духоты, Альварес неторопливо обошел гулкое, нагретое солнцем помещение, знакомясь с его устройством. Тем временем Маргарет пыталась сообразить, где здесь может быть выход из потайного туннеля, однако при беглом осмотре обнаружить это оказалось невозможным. Она заметила только на противоположной от входа стене небольшую дверь, за которой, вероятно, находилась комната для переодевания. Но вряд ли в часто посещаемой комнате находилась дверь в потайной ход: любой мог бы давно ее обнаружить.
Альварес закончил осмотр и приблизился к ней мягкими, словно крадущимися шагами.
– А знаете, я нахожу некоторые обычаи англичан весьма любопытными.
– В самом деле? – сухо спросила Маргарет, почуяв какой-то подвох.
– Я удивлен тем, что ваши женщины повсюду появляются одни, без сопровождения, в нашей стране это не принято. В Испании женщина с положением и подумать не смеет, чтобы покинуть дом без нескольких мужчин в качестве охраны и женщин, чтобы обеспечивать приличия.
– Но у нас точно такой же обычай, что касается знатных леди. Женщины же из простонародья обычно ходят без сопровождения.
– Разве фрейлина королевы – не знатная леди? Право, мне трудно в это поверить. А между тем недавно мне посчастливилось вот так, лицом к лицу, прямо на улице встретить одну из них без охраны, в одежде, которую носят простолюдинки. Впрочем, если женщина не придает значения собственному достоинству… Тогда она могла привыкнуть гулять без должного сопровождения, вообще делать что вздумается, – например, доставлять на дом товары, а? Что скажете, мадам, такое возможно?
Вот он, вопрос, который он должен был задать! Маргарет сделала вид, что не понимает намека.
– Может быть, вам, как испанцу, покажется странным, – надменно проговорила она, – но в нашей стране ее величество выбирает себе приближенных по заслугам, а не по рождению. Человек любого класса может завоевать ее благорасположение.
– Ах, простите, я, кажется, оскорбил нежный английский цветок! Ведь маргаритка ваша тезка, не так ли? Позвольте мне исправиться, мадам.
Он нагло, самым интимным образом сжал ее руку, вкрадчиво вглядываясь в ее лицо мерцающими черными глазами.
Ничего не говоря, ответив ему неуступчивым взглядом, Маргарет выдернула руку и поспешила к выходу.
– Я хочу показать вам арену для турниров. Думаю, вы найдете ее более интересной, чем корт, – предложила она с холодной любезностью и пошла вперед, прочь от его испытующего взгляда.
Маргарет догадывалась, что, не ответив на вопрос, заставила его сделать опасный для нее вывод, что она посещала резиденцию посла с целью, не вполне невинной.
Стараясь соблюдать приличия, Маргарет проводила Альвареса к турнирной арене, после чего они повернули назад. Неожиданно навстречу им из боковой аллеи вышли Мари с Пэйшенс, которая с радостным криком побежала к матери.
С восторженными восклицаниями испанец подлетел к девочке и как-то очень ловко заставил Мари удалиться. Испытывая глубокую неприязнь, которую не могла побороть, Маргарет взяла Пэйшенс за руку и повела Альвареса к фонтану, решив, что на этом мучительная прогулка закончится.
Джонатан размашисто шагал по Гринвич-парку в поисках жены. Он только что встретился с двумя молодыми людьми, которые присутствовали на переговорах под видом секретарей знатных вельмож. На самом деле юноши, прекрасно знающие испанский язык, должны были вылавливать интересующие тайный совет королевы сведения из разговоров испанцев между собой. До сих пор ничего ценного выудить не удалось, виновато доложили молодые люди капитану. Ободрив их несколькими словами, он велел им быть на переговорах до конца. Затем поинтересовался, где мадам Кавендиш, и получил ответ, что она сопровождает одного из гостей в прогулке по парку.
Поразительно, до чего все нескладно получается, озабоченно размышлял Джонатан, незаметно для себя ускоряя шаги. Чего стоит одна его сегодняшняя вылазка с Тимом в это жуткое подземелье!
Зная, что именно сегодня в час дня Маб должна принести испанцам яд, они решили нагрянуть в логово с утра, чтобы захватить старую колдунью с ее смертельным зельем.
Долго, согнувшись в три погибели в низких грязных переходах, карабкался Джонатан вслед за ловким мальчуганом с фонарем. Наконец они добрались до отвратительного логова, и что же? Да, они застали там старую колдунью, но это уже был труп, распростертый на колченогом столе. Более мерзкого зрелища Джонатану не приходилось видеть. Оглядев помещение, Тим заявил, что бродяги – покинули притон: в подвале не было даже стула, на котором еще недавно, подобно королеве подземелья, восседала злобная старуха. Ни тряпья по углам, служившего нищим постелью, ни мешков на стенах, где они обычно хранили объедки и огрызки для своих жалких трапез. Видимо, боясь притронуться к покойнице, бродяги оставили только стол, по какой-то причине ставший для ведьмы смертным одром. Преодолевая брезгливость, Джонатан осторожно коснулся торчащей из-под грязных лохмотьев тощей ноги и заключил, что смерть наступила, по меньшей мере, ночью. Он кивнул Тиму на выход, и они поспешили выбраться на поверхность через ближайший люк.
Здесь, отдышавшись, они держали совет. Джонатан исключал простое совпадение смерти старухи в тот самый день, когда готовый яд должен быть доставлен заказчику. Тим согласился, что старуха была живучей, как кошка, и вовсе не собиралась так скоро отдавать концы, судя по алчности, с которой требовала все больше денег от членов шайки, и по скаредности, сказывавшейся во всем укладе убогого быта.
Оставалось предположить, что испанцы опередили капитана, получив яд и, может быть, с его помощью умертвив опасную свидетельницу. Вопрос, как они узнали дорогу в логово, решился очень просто: скорее всего кто-то проследил за Тимом после одного из его посещений резиденции посла.
В надежде узнать что-нибудь от самих заговорщиков с помощью известного Джонатану потайного отверстия он устремился к жилищу посла. Но и там ему не повезло, так как хозяев дома не было.
Джонатан подводил безрадостные итоги. Замысел заговорщиков неизвестен. В руках испанцев манжета и яд – он мог настигнуть ничего не подозревающую жертву в любую минуту.
Джонатан свернул с широкой аллеи и направился к манящей своей прохладой мраморной скамье под деревьями. Усевшись в приятной тени и сняв шляпу, он стал обмахивать ею разгоряченное жарой и ходьбой лицо, продолжая раздумывать.
Приказание проверять все королевские кушанья и напитки капитан отдал сразу после возвращения из города, когда заходил к себе переодеться и почиститься после путешествия по лондонским катакомбам. Что еще он может предпринять, чтобы защитить жизнь ее величества? Корсет, слава Богу, готов, и Елизавета уже два раза надевала его, но жаловалась, что в нем тяжело и жарко. Значит, снова нужно время, чтобы как-то довести корсет до ума, а его-то, времени, чертовски не хватало.
Остается надежда на Маргарет. Джонатан чуть не рассмеялся вслух. Здорово все сошлось: и безопасность королевы, и его злосчастная судьба зависят от нежной своевольной женщины с золотыми волосами и янтарными сияющими глазами! Да, на Маргарет вся надежда. Боже, как она нужна ему! Пусть в минуты их сладостной близости он только на короткое время освобождается от тягостного гнета мрачных воспоминаний, но эти мгновения были залогом того, что когда-нибудь они сольются в долгие минуты и отмоют его от скверны своей чистой и светлой волной.
Вдруг из-за густой живой изгороди за спиной до него донесся мелодичный голос Маргарет. Она рассказывала кому-то о фонтане и его золотой статуе Аполлона. Обрадованный Джонатан вскочил на ноги, надевая шляпу, но неожиданно услышал мужской голос, задавший какой-то вопрос.
Джонатан окаменел, вслушиваясь в этот голос, но, не видя за кустами его обладателя.
Омерзительную сырость каменной камеры, нечеловеческую боль и непереносимое унижение от сознания собственного бессилия воскресил в нем звук зловещего голоса.
С криком Джонатан бросился за угол шпалеры кустов и увидел их вдвоем, как в самом страшном ночном кошмаре – дьявол и Маргаритка!
– Ты! – только и смог выговорить Джонатан, вложив в это восклицание всю силу ненависти, столько времени душившей его, и положил ладонь на эфес шпаги.
– Пэйшенс, пойди сюда! – Маргарет протянула к дочери руки, потрясенная искаженным яростью лицом мужа и смертельным вызовом, прозвучавшим в его голосе.
Чтобы избежать тяготившего ее общения с Альваресом, Маргарет затеяла с дочкой веселую игру, бросая в бассейн мелкий гравий, когда вдруг из-за кустов внезапно возник Джонатан. Видимо, Пэйшенс тоже испугало его лицо, потому что она тут же бросилась к матери, которая обхватила ее обеими руками, закрывая от неясной опасности.
