Текст книги "Повелитель молний (Королевская кружевница)"
Автор книги: Джанет Линфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
В растерянности Маргарет остановилась, потом начала обследовать площадку. Начав справа, она нащупала один за другим два хода, более узких. Третий оказался таким же широким, как тот, по которому она пришла, и был, видимо, его продолжением. Повернув от него налево, она обнаружила еще два узких ответвления и снова широкий ход.
Подумав, она сообразила, что именно отсюда вышла к площадке.
Маргарет постояла, пытаясь сориентироваться. Судя по направлению и длине широкого туннеля, где-то под ней должен был находиться крытый теннисный корт, расположенный недалеко от реки. Интересно, может, один из этих ходов ведет к реке? Однако сейчас не время заниматься исследованиями. Подумав, она предположила, что Джонатан мог пойти по главному туннелю, и двинулась по нему, но уже через два шага… наткнулась на человека.
Кто-то грубо обхватил ее, прижав к бокам обе ее руки и… Почти одновременно в гулком пространстве раздались два удивленных вскрика:
– Маргарет!
– Джонатан!
– Господи милостивый, о чем ты только думаешь! – гневно воскликнул Джонатан.
– Как ты узнал, что это я? – виновато спросила Маргарет.
– По запаху, как же еще?
– И я по запаху, а еще я видела, как ты вошел в этот ход.
– Ты мне все испортила, – сердито буркнул Джонатан. – Придется возвращаться.
И он молча потащил за собой присмиревшую жену.
Когда они оказались в своей комнате и Джонатан зажег свечу, Маргарет уныло сказала:
– Опять я влезла не в свое дело. Извини, что помешала тебе.
– Спасибо, что хоть извиняешься. Воображаю, что было бы, если бы я влез в твои кружева. Ты бы мне голову оторвала.
Маргарет забралась на кровать.
– Я не претендую на то, чтобы сражаться или выслеживать кого-то, но обещай, что ты скажешь, если тебе вдруг понадобится моя помощь. Я, например, так же поступлю.
– В самом деле? А как насчет завтрашнего собрания в гильдии? Значит, ты не против, если я…
– Ну, уж нет, Джонатан Кавендиш! – вскричала она. – Это совсем другое дело. Я хочу, чтобы Бертранду приняли в гильдию именно за ее искусство и за те доходы, которые она может принести, а не потому, что кто-то хлопотал за нее. Я отказываюсь играть в ваши игры.
Джонатан кивнул с язвительной усмешкой.
– Понятно! А я говорил тебе в Клифтоне и повторяю сейчас, что не вижу для тебя никакой роли в моем деле, поэтому прошу оставаться в стороне. Вам это понятно, мадам Кавендиш?
Маргарет обиженно натянула одеяло до самого подбородка.
– Мне все понятно. По-моему, ты был бы очень доволен, если бы я вообще не вылезала из постели!
Джонатан посмотрел на соблазнительные выпуклости жены и принял деланно суровый вид. Она, конечно, недалека от истины, и ему безумно хотелось сейчас же оказаться рядом с ней, но он должен был снова ее покинуть.
Вместо ответа он прошел к сундуку и начал рыться в нем в поисках старого одеяла.
– Ничего удивительного, что мне не нравится приемный зал королевы, – заговорила Маргарет, надеясь как-то разрядить обстановку. – Я говорила тебе, что за мной кто-то наблюдал через дырочку в гобелене, где изображены паломники? А теперь, оказывается, там еще и потайной ход, да какой длинный. Поэтому ты и должен охранять эту комнату?
Джонатан что-то неразборчиво пробурчал, с головой нырнув в сундук.
– Интересно, куда ведут все эти боковые ходы и основной туннель? – продолжала Маргарет. – И еще хотела бы я знать, кто, кроме королевы, знает про него?
– Позвольте доложить, – вдруг закричал Джонатан, с ожесточением выдергивая найденное, наконец, одеяло, – что знает его Роберт Вестон! Но тебе что за дело?! Я ведь сказал, чтобы ты ни во что подобное не вмешивалась!
– Я только подумала, что если Роберт знает, то он может рассказать испанцам, – оторопев, сказала Маргарет.
– И ты, конечно, уверена, что, кроме тебя, это никому не пришло в голову, да? Так вот, не волнуйся, у меня тоже есть на плечах голова, благодаря которой я кое-что соображаю. И поэтому распорядился охранять приемную днем и ночью.
С этими словами он покинул комнату, сильно хлопнув дверью.
Вернувшись в приемные покои, Джонатан устроился на ларе, предварительно набросив на его деревянный верх одеяло. Но сегодня он не ожидал новых событий: продолжение разыгрывается уже за стенами дворца.
Оставшись одна, Маргарет никак не могла устроиться в постели поудобнее. Проворочавшись без сна какое-то время, она села на кровати и вздохнула. Хорошо бы поговорить с кем-нибудь, но Бертранда и Мари далеко. Поколебавшись, Маргарет снова накинула шаль, нашла сброшенные туфли и вышла в коридор.
47
Маргарет толкнула дверь в комнату деда. Около его кровати горела свеча, и она разглядела под одеялом его сгорбленное тело.
– Никак не могу уснуть, – говорила она, подходя ближе. – Раньше в таких случаях я разговаривала с отцом. Разумеется, вы никак не подходите на эту роль, но мне нужен хоть кто-нибудь, так что вам придется меня выслушать. Мне, конечно, повезло, что вам некуда деться.
Не услышав его протеста, Маргарет довольно улыбнулась.
– Подвиньтесь, – приказала она, словно расшалившийся ребенок. – Я хочу сесть.
Будь дед здоров, она не позволила бы себе не то, что сесть на его постель, даже войти к нему без разрешения. Но сейчас он лежал неподвижно, и только одеяло медленно и ровно шевелилось от его дыхания, что было уже хорошим признаком. Цвет лица стал розовым. Доктор сказал, что у графа камни не в печени, а в желчном пузыре и они скоро выйдут.
Маргарет бесцеремонно уселась на краю его постели.
– Это о Джонатане, отец. Вы не будете против, если я ненадолго представлю, что разговариваю с отцом?.. По правде сказать, я очень хотела, чтобы вы мне его заменили, когда приехала в Йоркшир. Вы даже показались мне в чем-то похожим на него. Очень умным, убедительным в своих доводах, хоть и не всегда. Я надеялась, что вы будете любить меня, как он, ведь вы так обрадовались моему приезду.
Признаюсь, что ошиблась в вас, но насчет своего первого впечатления я не заблуждаюсь. Только ваша радость была вызвана совсем другими причинами. Я не сразу это поняла, вам удалось ловко обвести меня вокруг пальца.
Особенно я была уверена в вашей любви, когда стала беременной. – Маргарет устремила невидящий взгляд перед собой, вспоминая. – Вы меня баловали, я видела, с какой гордостью вы смотрели на мой растущий живот. Нет, нет! – Она подняла руку, как если бы унимала его возражения. – Не отрицайте этого. Вы невероятно гордились мною. И не только потому, что, как вы думали, я вынашивала вашего правнука. Вам нравилось, что я спорила с вами, а когда мне удавалось разбить ваши доводы, пусть изредка, потому что с вами вообще трудно спорить, вы хмурились, но по глазам было видно, что довольны. Потому что вам было со мной интересно, мой ум возбуждал ваш. Ничего удивительного! Ведь от моей матери и теток, не говоря уж о кузинах, вы не слышали ни слова возражения, а это невыносимо скучно, я понимаю. Но вы сами виноваты, слышите? – Маргарет обратилась к изголовью кровати. – Вы считали их безмозглыми курицами, и, чтобы не раздражать вас, они и вели себя соответственно. А догадайся вы дать им какое-нибудь серьезное поручение или хотя бы поговорить с ними, они были бы счастливы доказать, на что способны… Да, но к чему я говорю об этом?
Маргарет обескуражено опустила голову, затем встала и принялась расхаживать по комнате.
– Наговорила здесь всякого, но неважно. Все равно вы не слышали. – Она смущенно усмехнулась. – Пришла поговорить о муже, а вместо этого… Мне очень нужен кто-нибудь, кто любил бы меня. Так жалко, что мы с Бертрандой не живем вместе. Кроме того, в чем я действительно нуждаюсь…
Она остановилась, глядя в темное окно, и замолчала.
– Я так скучаю по отцу, – наконец выговорила Маргарет. – И я надеялась, что Джонатан… Вы наверняка сказали бы, что я просто глупа, если смогла вообразить такое. Как я сказала, я очень хотела любить вас, – продолжала она укоризненно, стоя спиной к кровати и обращаясь к остывшему камину. Она сняла с каминной полки гладкий кусок кварца и задумчиво вертела его в пальцах. – Я так восхищалась вашим сильным характером, удивительной выдержкой. Не то чтобы я сравнивала вас с отцом, я не могу предать его память, но… Вот, нашла слово! Вы такой же сильный, как был отец, только по-другому, это понятно? Поэтому я и хотела заслужить вашу любовь.
Маргарет положила камень на полку.
– Теперь я понимаю, как естественно было для вас отвергнуть мои наивные чувства. У вас вместо сердца камень. Разве вы могли кого-нибудь любить? Куда там! Вам дороги только ваша власть и ваши желания.
Вот хотя бы этот страшный пожар в Клифтоне. Ведь вы не из любви спасали этих людей и имущество, а только потому, что это ваши люди и ваше имущество. И вы испытывали не счастье оттого, что спасли чью-то жизнь или отстояли от огня чей-то дом, а удовлетворение, что сохранили свое состояние и выручили своих людей. Вы обладаете властью, упиваетесь ею, и больше вам ничего не нужно. Да есть ли еще что-нибудь, что затрагивало бы ваше черствое сердце?!
– Вот ты и затрагиваешь.
С возгласом удивления Маргарет обернулась на скрипучий сердитый голос.
Открытые глаза деда были устремлены на нее. Он пытался сесть.
– Черт побери, внучка, помоги мне, а не стой, разинув рот.
Маргарет не двинулась с места.
– И что же вы слышали из того, что я говорила?
– Достаточно.
Пыхтя от усилий, дед нашел удобное положение и погрузился в подушки.
– Подойди ко мне.
Она не пошевелилась.
– Ну, хорошо, тогда пошли за пером и бумагой! – сердито выкрикнул дед. – Я пошлю записку в свой городской дом слугам, чтобы сказать, где найти Гильса. Он привезет Пэйшенс.
– Но сейчас глубокая ночь.
– Ничего, я напишу письмо, а ты отправишь его с кем-нибудь с самого утра, – проворчал он.
– Правда? – недоверчиво спросила Маргарет, опасаясь нового подвоха.
– Правда, – просипел дед, очевидно, не очень довольный вынужденной уступкой. – Может, переборешь свое проклятое упрямство и подойдешь наконец?
Маргарет медленно приблизилась к кровати и остановилась на некотором расстоянии.
– Черт побери, я хочу, чтобы ты была здесь. – Он ударил по краю постели. – Садись.
Маргарет настороженно изучала лицо деда, пытаясь понять, что он затеял. Он не вызывал ее доверия, но не стоило особенно его раздражать, решила она, ведь Пэйшенс пока в его руках.
– Мне не нравится, когда мне приказывают, как собаке.
Она присела на его кровать бочком. Дед поправил подушку и испытующе посмотрел на внучку.
– Ничего не хочешь уступать, да? Вижу, что не хочешь. Твой капитан сказал, что ты такая же упрямая, как я. А я бы сказал, что вдвое больше.
Он фыркнул и поднес к носу табакерку, чтобы вдохнуть свежий запах измельченной хвои сосны и кедра.
– Ты и вправду думаешь обо мне так, как только что наговорила?
– Разумеется, особенно, что касается вашей любви к власти.
– Да нет у меня никакой власти, глупая девчонка! – вспыхнул старик, затем взял себя в руки и угрюмо посмотрел на нее. – Ты мне здорово напоминаешь одну женщину.
– Вашу жену Маргарет?
– Господи, конечно, нет. Я говорю о своей любовнице Элен.
– Очень лестно, что вы сравниваете меня с непристойной женщиной.
– Не смей говорить так об Элен! Она была дочерью деревенского молочника, и все у нее было хорошо, пока я не стал ее покровителем. Но она не была развратной, она встречалась только со мной. Ну и настрадалась тоже из-за меня. Чертовы идиоты эти деревенские ханжи, как они ее презирали и поносили! Да она была лучше любого из них, сохраняя достоинство и верность мне.
– А на бабушке вы женились до того, как познакомились с Элен, или после?
– Я встречался с ней еще до женитьбы и потом продолжал видеться.
Маргарет нахмурилась.
– Так вы могли жениться на Элен и не сделали этого? Вы разрушили ей жизнь.
Дед и удивил, и возмутил Маргарет. Полюбив всего один раз в жизни, он ничего не сделал ради любви.
– Разумеется, я не женился на ней. Мне нужно было управлять состоянием, продолжать династию. Я не мог взять в жены незнатную женщину, в нашем роду это не принято.
– И вы никогда не хотели пойти против правил? – с вызовом спросила Маргарет.
Дед замялся всего на миг, но она заметила это.
– Ага, хотели! Может, вы слишком поздно поняли, что любите ее? Уже после того, как женились на Маргарет? Мир ее праху, моей бедной бабушки. Кого мне больше всего жаль, так это ее, ведь ей пришлось жить под вашей железной пятой.
Ее жестокосердый, непреклонный дед почувствовал себя неловко. Возможно ли, что ей удалось его пронять?
– Что же случилось с Элен? – спросила Маргарет более мягко.
– Умерла от лихорадки.
Дед смотрел, словно внутрь себя, и ей стало его жалко.
– Ну, не будем вспоминать старое. Слава Богу, – оживленно заговорила она, – вам уже получше. Но вам нельзя сразу вставать. Я буду ухаживать за вами. Буду следить, чтобы вы ели пищу, которую назначил врач, и вовремя принимали лекарство.
На лице деда появилось выражение такого ужаса, что Маргарет рассмеялась – каково ему было оказаться полностью в ее власти!
– Можете не утруждать себя, мадам Кавендиш! – прорычал он, выпрастывая ноги из-под одеяла.
Он встал и тут же тяжело рухнул на стоящий рядом с кроватью столик, на морщинистом лбу выступили крупные капли пота.
– Я же сказала, вам еще рано вставать. – Маргарет торопливо помогла ему улечься и снова укрыла. – Имейте в виду, я не потерплю никаких возражений.
Дед молча закрыл глаза, видимо, примиряясь со своим новым положением.
– И вот что, вам необходимо поменять белье. Но этим я займусь чуть позже, сначала принесу перо и бумагу. Мне не терпится, чтобы вы написали письмо Гильсу.
– Еще бы, – сварливо пробурчал дед, не открывая глаз, – я и не сомневался.
48
Утром Маргарет проснулась от лучей солнца, щекочущих лицо. Она сладко потянулась, ощущая на веках их ласковое тепло, наполнившее ее беспричинной радостью.
Наконец медленно открыла глаза и прямо над собой увидела плывущий в воздухе огромный мыльный пузырь, переливающийся всеми цветами радуги. Еще не совсем проснувшись, Маргарет улыбнулась ему, как вдруг волшебный шар лопнул и обрызгал ее лицо мельчайшими каплями. Она вскочила и тут же услышала осыпавший ее серебристым дождем веселый смех дочки.
Маргарет быстро обернулась и увидела у окна Пэйшенс, сидящую на коленях Джонатана, который выдувал через согнутый колечком палец целую флотилию радужных пузырей.
– Пэйшенс! – Маргарет спрыгнула с кровати и чуть не упала, запутавшись в длинной ночной рубашке. – Мой ангел, ты снова со мной!
Она схватила дочь на руки, смеясь и плача одновременно, и стала покрывать ее бесчисленными поцелуями. Девочка обняла маму, чмокнула несколько раз подряд в лицо и вытерла ее глаза мягкой ладошкой.
– Не плачь, мамочка! Лучше посмотри, какие пузыри делает волшебник для Пат.
– Вижу, радость моя, они очень красивые, словно из перламутра. Ах, дорогая моя девочка, мама так скучала по тебе, так беспокоилась!
Не в силах выпустить из рук свое сокровище, Маргарет уселась с дочкой на кровати и продолжала ласкать и тискать ее, нашептывая всякие нежные словечки, а шаловливая девочка повторяла их со счастливым смехом, нежась в уютных объятиях.
Растроганно улыбаясь, Джонатан некоторое время любовался ими, затем вышел в соседнюю комнату.
– Гильс! – вдруг радостно воскликнула Пэйшенс, через мамино плечо увидев вошедшего.
Маргарет обернулась и, застыдившись, попыталась прикрыться одеялом.
– Как видите, ваша маленькая подопечная с мамой, – сказал Джонатан, вводя в комнату улыбающегося старика. – Гильс очень хотел проститься с Пэйшенс, – объяснил он жене, – он уезжает в Клифтон.
– Уезжает? – радостная улыбка малышки сменилась недовольной гримаской. – Хочу, чтобы Гильс был здесь.
Она выскользнула из объятий матери и подбежала к старику. Остановившись перед ним, девочка, едва доставая ему до колена, важно скрестила на груди руки и повелительно посмотрела на слугу.
– Давай скакать на лошадке. И завтра скакать. И потом тоже.
С изумлением Маргарет наблюдала, как он усадил ее дочку на спину и стал на четвереньках передвигаться по комнате, повинуясь каждому приказу маленькой хозяйки. Для матери это было новостью, ничего подобного раньше Пэйшенс себе не позволяла.
– Уверен, что проказница переняла это у деда, – сказал Джонатан, заметив растерянность жены и присаживаясь рядом. – Дети ведь очень наблюдательны и сообразительны. Мастер Гильс, вы испортите девочку своим баловством.
Старик ловко стянул с себя ребенка и, кряхтя, встал, держа ее на руках.
– Да, капитан, конечно, – он шаркнул ногой, застенчиво глядя в пол. – Только ведь это для того, чтобы она не плакала. Миссис Крандл… женщина, которая готовила и стирала нам, сэр… ей никак не удавалось ее развеселить, а уж как она старалась… Ну, вот, значит, мы и начали играть в лошадки.
У Маргарет сжалось сердце, когда она представила, как ее дочка плакала и звала маму.
– Понятно, но теперь все позади, – подчеркнул Джонатан. – Ну, как, Маргарет? Убедилась, что с дочкой все в порядке?
Вероятно, ее улыбка оказалась неуверенной. Она подняла на мужа вопрошающие глаза:
– Ничего, что она зовет тебя волшебником?
– Ну что за глупости, пусть зовет. Девочка просто прелесть. От нее сразу веселеет на сердце.
– Если бы ты знал, какое облегчение слышать это, дорогой. Оливер находил ее надоедливой, и мне приходилось следить, чтобы она не попадалась ему на глаза.
– Со мной тебе не придется думать об этом. А мы с тобой, коза, попозже пойдем навестить прадедушку… Да не обидит он тебя, – успокоил он собравшуюся заплакать Пэйшенс. – Ну, поворчит немного, и только. А теперь пойдем, может, найдем свежего молока и хлеба с медом на завтрак. Кстати, тебе кто-нибудь сказал, что я – твой новый папа?
– Ты? – изумленно протянула Пэйшенс, и ее глаза округлились.
Джонатан подхватил девочку на руки, а она обняла его за шею и не сводила с волшебника потрясенного взгляда. Уже подойдя к двери, он бросил на жену многозначительный взгляд.
– Нам нужно будет поговорить после твоего визита к королеве. А ты, дружище, – Джонатан хлопнул старика по плечу, – извини меня за прошлое.
Гильс непроизвольно потрогал скулу и сконфузился.
– Не стоит, сэр, вы не виноваты. Я ведь доставил вам с миледи столько неприятностей. Да ведь тоже не по своему желанию, ваша милость, – покаянно обратился он к Маргарет. – Дедушка ваш велели, пришлось выполнять приказ.
Как могла, Маргарет успокоила доброго старика. Оставшись одна и одеваясь для визита к королеве, она с тревогой думала о предстоящем разговоре с мужем.
49
Старый и малый – Гильс и Пэйшенс – улеглись на дневной отдых в передней комнате.
– Мадам, мне нужна ваша помощь, – деловито обратился Джонатан к жене, когда они снова оказались одни в спальне.
Так неожиданно начался разговор, которого Маргарет почему-то боялась.
– В самом деле? – не сдержала Маргарет своего удивления. – Вот уж не думала, что ты…
– Может, на этот раз попробуем обойтись без лишних рассуждений? Мне нужен план резиденции испанского посла. Ты говорила о потайном отверстии. Нарисуй, как его найти.
Бросив этот приказ, Джонатан прошел к шкафу переодеться. Маргарет готова была вспылить и наговорить резкостей, но, глядя на старательно избегавшего смотреть на нее мужа, догадалась, каких трудов стоило Джонатану попросить ее о помощи.
Взяв бумагу и чернила, она принялась тщательно чертить план расположения комнат в доме, в спальне крестиком отметила потайное отверстие.
– Не забудь, что глазок за картиной, я не стала ее обозначать, – объясняла Маргарет, продолжая усердно трудиться над чертежом. – Хорошо, если бы ты мог сначала убедиться, что они в этом зале, рядом со спальней, чтобы зря не рисковать. Ведь в нее ты можешь попасть только со стороны сада, сзади дома. Но у меня создалось впечатление, что деловые встречи они проводят именно там. Самое главное, ты должен…
– Достаточно, – бесцеремонно прервал ее Джонатан, подходя и забирая бумагу. – Теперь, пожалуйста, постарайся забыть, о чем мы с тобой говорили. Я сейчас ухожу в город, но успею вернуться, чтобы проводить тебя в гильдию.
Он уже был в камзоле и всовывал кинжал в специальную петельку на поясе. Маргарет не придала этому значения, так как он никогда не выходил без него. Но когда Джонатан взял и пистоль, она встревожилась.
– Я вполне могу пойти на собрание одна.
Не зная, как задать вертевшийся на языке вопрос, она подошла к недавно купленной подушке для кружева и начала бесцельно перебирать коклюшки.
– А вот Бертранда и Мари дорогу не знают, поэтому лучше зайди за ними. Впрочем, тебе вообще незачем на него ходить, ты же знаешь. А подруг я сама могу проводить.
Джонатан прилаживал пистоль под плащом, но сразу отвлекся.
– Маргарет, ты снова заходишь…
– Нет, это именно ты заходишь слишком далеко! – взорвалась она и в сердцах отшвырнула коклюшки. – Да, я не хочу твоей помощи, но ты-то как со мной обращаешься? Как будто я какая-то вещь… не знаю… просто ящик с бумагами… Открыл, достал нужную, закрыл и поставил на место. Да еще требуешь, чтобы я все забыла. А я не ящик, я не могу забыть, понимаешь? Даже спасибо не сказал!
– Спасибо, – остановил он поток ее слов. – Прежде чем ты обвинишь меня во всех смертных грехах, позволь напомнить, что ты подвергалась огромной опасности. Я э самом деле очень благодарен тебе за сведения, потому что они сэкономили мне время и силы. Но я не имею ни малейшего желания, чтобы…
– Я постоянно слышу о твоих желаниях. А мои тебя хоть сколько-нибудь интересуют? Хотя зачем я спрашиваю? Тебе только и нужно, чтобы я, как кукла, сидела дома и целыми днями мечтала о новых платьях. Ты так напоминаешь мне деда…
– С которым ты опять сражаешься не на жизнь, а на смерть, – снова прервал жену Джонатан. – Как ты можешь рассчитывать, чтобы старик выздоровел, если постоянно раздражаешь его?
– Да он просто пользуется любым предлогом, чтобы накричать на меня, – запальчиво возразила Маргарет.
– Странно, а весь дворец слышит не только его крик, – язвительно заметил Джонатан, и она вдруг остыла.
– Ну, как на него не кричать? Ведь ему нужно мыться, согласен? Вот. А он шумит все время, пока я его мою. Он отказывается есть овощи, как велел доктор, и требует баранину и вино, а я, конечно, не соглашаюсь, потому что ему это вредно, особенно сейчас. Или что было сегодня. Ты знаешь, как Пэйшенс привязана к Гильсу. Я думала взять ей няню, но она настаивает, чтобы с ней был старик. Ну, я и сказала, что надо попросить об этом прадедушку. Дед так разозлился, так рычал на нее, хотя, надо сказать, она и виду не подала, что испугалась, а требует свое – и все тут.
Маргарет невольно улыбнулась, вспомнив расхрабрившуюся дочку, которая требовала своего любимого Гильса.
– Спрашивается, зачем было кричать, когда все равно в Клифтоне сейчас Гильсу делать нечего, и он с удовольствием возится с ребенком? И потом дед все-таки сдался, но можно было сделать это тихо и спокойно, разве не так?
Джонатан недовольно покачал головой.
– Не вижу ничего забавного в том, чтобы изводить беспомощного старика. Ты могла бы с большим уважением относиться к нему.
– Он не беспомощный, а упрямый старик. Совершенно не слушается и, если за ним не следить, снова заболеет. Нравится ему или нет, а я намерена ухаживать за ним и заботиться о нем… – Увидев, как муж похлопал себя по бедрам, проверяя, удобно ли прилажено оружие, Маргарет неожиданно проговорила: – И о тебе тоже.
Сделав шаг вперед, она обняла оторопевшего Джонатана и подставила лицо для поцелуя. Джонатан осторожно коснулся ее губ, но она не дала ему отделаться легким поцелуем на прощание и, страстно прижимаясь к его крупному сильному телу, коснулась его языка своим. Джонатан не выдержал и, шутливо зарычав, схватил ее на руки и отнес в постель.
В мгновение ока оба оказались обнаженными. Маргарет показалось, что она попала в яростный вихрь, который закружил ее, не давая сообразить, что происходит. Но все чувства были крайне обострены, заставляя ее гибкое тело содрогаться от страсти под жгучими ласками мужа. Руки и губы Джонатана умело разжигали ее возбуждение, и вскоре они вместе взлетели на вершину блаженства.
Джонатан вновь с восторгом ощутил, как исчезает мрак в его душе и ее омывает неземной блистающий свет… Если бы только этот свет остался с ним навсегда!
Утомленные, они потом долго лежали молча, неподвижно. Наконец Маргарет повернулась на бок и провела мизинцем по его щеке.
– Хорошо, что ты сбрил усы и бороду. Теперь ты выглядишь прежним Джонатаном.
Он засмеялся и сладко потянулся.
– Не завидую тому Джонатану, ведь ему и не снилось такое блаженство.
Маргарет спрятала лицо в его плечо и нежно прижалась к мужу, а он тихонько ласкал ее.
– Маргаритка, ты позволишь помочь тебе в гильдии, если понадобится?
Она с благодарностью подумала, что он все-таки заставил себя спросить, а не просто объявил о своем намерении.
– Только если Бертранде откажут. Но я уверена, что они согласятся, когда посмотрят образцы, которые мы с ней отобрали.
– Значит, если все пойдет не так, скажи мне «да», хорошо?
Получив ее согласный кивок, Джонатан наградил Маргарет долгим поцелуем.
– Что за удовольствие иметь такую сговорчивую жену!
Маргарет не имела ни малейшего желания вступать с ним в спор, она приникла к его груди, желая продлить блаженство.
Однако через несколько минут, тяжело вздохнув, Джонатан поднялся и начал одеваться.
– Джонатан, ты далеко собрался? – спросила погрустневшая Маргарет.
– Да так, – спокойно ответил тот. – Пройдусь по городу, посмотрю, где что происходит.
– Но это неправда, дорогой! Я вижу, как ты напряжен. Ты собираешься пойти к испанцам, и сам говорил, как это опасно, но даже ничего не скажешь на прощание!
– Маргаритка, – нежно проговорил Джонатан, присаживаясь рядом и гладя ее по руке. – У меня много опасных дел, и я не хочу нагонять на тебя тоску своими прощаниями. Просто ты должна понимать, что со мной вполне может случиться… что-нибудь нехорошее.
– И не подумаю жить с этой мыслью! Я знаю, чему быть – того не миновать, но предпочитаю думать, что с тобой все будет хорошо. И потом, почему обязательно я должна стать вдовой, а не жена твоего инквизитора?
Он усмехнулся и, поднявшись, продолжил одеваться.
– Именно потому, что он инквизитор, то есть член католического церковного суда. А священники у них никогда не женятся.
– И этот отвратительный жестокий зверь – священник?! Как его имя?
– Не знаю. Все, что мне о нем известно, это что в нидерландской инквизиции он очень влиятельное лицо. Меня он считал еретиком и поэтому осудил на самую жестокую казнь.
– Что ж, кто бы он ни был, я не согласна отдать тебя ему. Я намерена с ним бороться, Джонатан Кавендиш, и я добьюсь, что он исчезнет из твоей жизни!
– К сожалению, он слишком глубоко сидит во мне, – с горечью признался Джонатан.
– Был ли он здесь минуту назад? – Маргарет соскочила с кровати и, схватив его за руки, жадно всматривалась в его лицо. – Когда мы… ну, ты знаешь, о чем я… тогда ты думал о нем?
Джонатан резко притянул к себе жену.
– Нет! – хрипло сказал он и жадно впился в ее губы. – Я перестал о нем думать, освободился от него. Вот почему ты мне нужна, Маргаритка. Ты заставляешь меня забыть обо всем, кроме тебя, и за это я благодарю Бога!
Он ушел, оставив Маргарет в смятении. Выбор, представший перед ней, был не из легких: или частая близость с мужем, а значит, скорая беременность и разлука, или черная мгла в глазах любимого, одолеваемого гибельной жаждой мщения.
