Текст книги "Лужёная глотка"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 10

Дождь постепенно перешел в морось, небо заволокло тяжелыми тучами, свет – невесть что: то ли сумрак, то ли сумерки. Собственность Хукера находилась на сельской дороге, вдоль которой то тут, то там попадались маленькие автомастерские и сопутствующие им заведения. Недвижимость представляла собой классический шлакоблочный склад, поменьше того, что мы использовали ранее. Склад был окружен бетонной площадкой, которая упиралась в три отсека с задней стороны и в дверь спереди. За пределами площадки росла чахлая трава и лежала непроходимая грязь. А еще дальше виднелся лес.

Хукер подъехал с задней стороны склада и остановился. Мы вышли и стали обходить строение. Остановились, лишь заметив участок грунта у дальнего угла, который недавно перекапывали. Небольшой холмик, от которого в воздухе витал запах свежевспаханной земли. На окрестной грязи отпечатались подошвы ног и следы шин. Следы уже смывало дождем.

– Твою мать, – произнес Хукер. Прозвучало скорее как вздох, чем ругань.

Я с ним совершенно была согласна.

– Как такое случилось? – спросила я его. – Это же настоящий кошмар. Я на такое не подписывалась.

Хукер развернулся и, пробираясь через месиво, пошел к внедорожнику. Я побрела за ним, не глядя, куда ступаю. Я и так была по щиколотку в грязи. Волосы пали безжалостной жертвой дождя и облепили лицо. Джинсы промокли до трусиков. А сама я продрогла до костей.

Бинз высунулся, когда Хукер открыл боковую дверь. Он нацепил на морду взволнованное выражение типа «А что сейчас будет?», демонстрируя всем своим видом желание принять участие в приключении.

– Прости, парниша, – сказал Хукер. – Слишком грязно. Придется тебе остаться в машине.

Какая ирония. Этот пес обожал валяться в грязи, а ему пришлось торчать в машине. Я же хотела остаться в машине, а мне приходилось барахтаться в грязи.

Я взяла лопату и фонарик и пошла за Хукером к могиле. Встала на изготовку, воткнула лопату в грязь и отбросила шмат земли почти на десять футов в сторону. А потом просто снова и снова втыкала лопату и отбрасывала эту проклятую грязь. В какой-то момент я подняла взгляд и увидела, как Хукер смотрит на меня.

– Ты так упорно копаешь, словно собираешься что-то разрушить, – сказал Хукер. – И у тебя то самое выражение на лице, словно тебе в задницу врезались трусы.

– У меня стринги. Они и так всегда врезаются.

– О, черт, – поморщился Хукер. – Не хочу, чтобы ты мне об этом говорила. Я только о том и буду думать.

– Лично я счастлива бы отвлечься, поскольку слишком паршиво то, о чем нам приходится думать.

В общем-то, я копала, как демон, потому что страшно бесилась. Нет в мире справедливости. Все ведь началось, как доброе деяние, а не должны добрые дела вот так заканчиваться. Где же награда за хорошее поведение? Где удовлетворение?

Я ткнула лопату в грязь и попала на что-то твердое. Не на камень. Камень бы звякнул. А тут раздалось глухое бух, от которого у меня дыхание сперло в груди. Я потянула лопату назад: к ее концу прицепился оборванный кусок ткани. На меня снизошло оцепенение, и я застыла с лопатой в руках, повисшей в футе от земли. В нутро проник ледяной ужас, пульс забился в ушах, и сознание померкло. Я услышала, как кто-то зовет Хукера. И догадалась, что это я.

Очнулась я на заднем сиденье внедорожника, надо мной, тяжело сопя, стоял Бинз. Позади собачьей башки маячило лицо Хукера. Оба обеспокоено смотрели на меня.

– Думаю, я нашла Берни, – сообщила я Хукеру.

– Знаю. Ты вдруг побелела и шлепнулась лицом прямо в грязь. До чертиков напугала меня. Ты в порядке?

– Не знаю. А что, похоже, что я в порядке?

– Ага. Чуточку чумазая, но мы тебя умоем, и будешь, как новенькая. Ты можешь дышать носом?

– Ага. Теперь, когда мы его нашли, что с ним делать?

– Мы должны убрать его отсюда, – ответил Хукер.

– Ни за что! Это просто ужасно. Дождь и эта грязь, тело, наверно, все в червях.

– Я совершенно уверен, что для опарышей еще слишком рано, но кое-какие божьи твари водятся. Большая сосущая гадость.

У меня в голове снова зазвонили колокола.

– Я чувствую себя грабителем могил, – пожаловалась я.

– Милочка, да мы делаем ему одолжение. Вряд ли ему хотелось быть похороненным позади моей мастерской. Он меня не любил. Мы положим его в отличный чистый мусорный мешок и увезем в местечко получше. Мы даже могли бы купить ему цветы.

– Цветы – это было бы здорово.

Мне показалось, что Хукер закатил глаза, но я могла и ошибиться. У меня все еще стояла пелена в глазах.

– Оставайся с Бинзом, – приказал Хукер. – Я могу и сам закончить.

Я лежала совершенно тихо, давая время своей голове проясниться. Бинз плюхнулся рядом и лежал, теплый и надежный такой. Когда к губам и пальцам вернулась чувствительность, я выползла из машины. Все так же было темно и моросило. Ни луны. Ни звезд. Ни уличных фонарей. Только различалась степень темноты неба и здания.

Хукера я услышала раньше, чем увидела. Он тащил Берни. Кажется, он тянул Берни за ноги, но трудно было сказать, поскольку тот был в мешке и перемотан шнуром.

– Какая-то странная форма для тела, – сказала я Хукеру.

– Ага, понятия не имею, как он таким стал. Должно быть, лежал сложенным в багажнике, когда началось трупное окоченение. Единственное, как я понял, рука у него распрямилась, когда он начал раздуваться.

Я залепила рот рукой и внушила себе, что сейчас не лучшее время для истерики. Истерику я закачу позже, когда найду ванную комнату, запрусь и заглушу свои вопли, спуская воду в унитазе.

У зада машины пританцовывал Бинз, гавкая и не сводя взгляда с Берни.

– Мы не можем положить его назад, – заявила я Хукеру. – Бинз захочет с ним поиграть.

Мы взглянули на крышу, а потом на Берни. Он придавал мешку странную угловатую форму.

– Тяжелый он, – смирился Хукер. – Придется тебе помочь мне поднять его наверх.

Я робко потрогала мешок.

– Думаю, это его голова, – сказал Хукер. – Может, тебе лучше подойти сюда и взяться за ноги.

Я стиснула зубы и схватилась за то, что, как я надеялась, было ногой. И после долгих маневров мы водрузили-таки Берни на верхний багажник. Не уверена, получилось бы у нас, не будь он таким окоченелым. Хукер привязал для надежности тело пружинным проводом, и мы отступили и оглядели дело своих рук.

– Неплохо, – вынес вердикт Хукер. – И не подумаешь, что труп. Словно мы замотали мотоцикл или типа того. Посмотри, разве не похоже, что у него торчат рукоятки руля?

Я снова прижала ладонь ко рту.

Хукер кинул лопаты в заднее отделение внедорожника и закрыл дверь.

– Давай сматываться.

Десять минут спустя мы все еще катили без приключений. Мусорный мешок трепало ветром, но провод держал его крепко. Мы ехали по живописным дорогам, избегая магистрали, Хукер рассудил, что водрузить обратно на крышу Берни, на случай, если придется этим заняться, куда легче на сельской дороге.

– Куда мы едем? – спросила я.

– Обратно в Конкорд. Мой изначальный план состоял в том, чтобы оставить его где-нибудь, где его бы нашли. На крыльце Уэво или, может, отвезти его обратно к его дому. Но сейчас думаю, я не хочу, чтобы его нашли немедленно. С моим везеньем, на него непременно наткнутся Родригес и Лукка. И снова захоронят в такой же неглубокой могиле. А во второй раз я не хочу его выкапывать. Мне все еще хочется оставить его во владениях Уэво, но положить его куда-нибудь, где есть морозильник. Я тут раздумывал, не положить ли его в автобус. Наши автобусы припаркованы в мастерской, где они подключены к электричеству. Кондиционеры работают беспрерывно, чтобы не было затхлого воздуха, и фанера не потрескалась. Уэво делает наверно то же самое. Мы можем положить Берни в автобус Шлепка. До февраля Шлепок его использовать не будет. Нам нужно только установить температуру пониже.

Раскрыв рот, я в изумлении таращилась на Хукера.

– Что? У тебя есть идея получше? – спросил Хукер.

Владения Уэво просто огромны. Акры зеленых газонов и идеально подстриженных кустов, сверкающие белые двухэтажные блочные здания, служившие домом офисам Уэво, машинам, транспортерам и мастерским, в которых собирались эти машины. Петляя между зданиями, мы подъехали к гаражу и, как предсказывал Хукер, там стояли на своих местах шесть автобусов, подключенных к электричеству. Автобусы не были освещены, не горело ни одной лампы, даже боковых огней. Здания в целях охраны заливал свет, но до стоянки освещение не доходило.

Хукер припарковался, мы вышли и осмотрели Берни. Он не стал хуже. Мусорный мешок был еще целехонек.

– Ты сними шнур, а я возьму полотенце, – предложила я Хукеру. – Не хочу, чтобы Берни намочил весь автобус Шлепка.

Автобусы снабжены кодовыми замками, но все на стоянках используют один и тот же универсальный код. Я надеялась, что ничего не меняется, когда автобусы ставят на прикол. Я набрала стандартный набор нулей и облегченно перевела дух, когда замок открылся. Потом зажгла фонарик, влезла внутрь и пробралась в ванную комнату в самом конце. Схватила два больших полотенца, одно оставила на кровати, другое взяла с собой.

– Ладно, давай, – скомандовал Хукер.

Мы потащили Берни на себя, и он свалился. Куда легче стаскивать его вниз, чем поднимать наверх. Хукер взялся за предполагаемую голову Берни, я – снова за ноги, и мы попытались впихнуть его в автобус.

– Дверь слишком узкая, – сообщила я Хукеру после нескольких попыток. – Давай повернем его по-другому.

– Милочка, мы его как только не поворачивали.

– Это все торчащая штука. Должно быть, его рука. Она просто не проходит в дверь.

– Иди посмотри, не найдется ли какой жирной смазки. Может, когда он станет скользким, тогда проскочит.

Я взяла фонарик и прошлась по шкафчикам, но они оказались пустыми. Я проверяла холодильник, когда услышала стук, словно бейсбольной битой врезали по стволу дерева.

Я дошла до двери и выглянула:

– Что это было?

– Не знаю, но думаю, что сейчас он пройдет.

– А что у тебя за спиной?

– Лопата.

– Отвратительно. Это же надругательство над трупом.

– Я отчаявшийся человек, – оправдался Хукер.

Мы затащили Берни в автобус, я вытерла мусорный мешок насколько могла на лестнице, и мы на тележке отвезли Берни в спальню, где устроили на кровати.

– Может, стоит вытащить его из мешка, – предложила я. – Мне не нравится, что кто-нибудь откроет его и подумает, что он мусор.

– Нет! – запротестовал Хукер. – Уж поверь мне. Ты не захочешь этого делать. Ему лучше в мешке. Гораздо лучше.

Хукер уменьшил температуру, и мы закрыли дверь. Потом прогуляли Бинза, чтобы он размялся и позадирал лапу, забрались скопом во внедорожник и направились на брошенную фабрику, которую Хукер не купил.

На фабрике все было, как мы оставили. Никаких штормовых отрядов полиции. Никаких мигалок или огораживающей место преступления желтой ленты. Нашу тайную нору еще не раскрыли. Внутри здания было темным-темно и холодно. Зато сухо. И туалет работал. Я прихватила сумку с одеждой и переоделась в ванной. Когда я вышла, Хукер уже был одет и кормил Бинза.

Мы забрались во внедорожник, съели жареную курицу, запивая ее пивом, потом опустошили до блеска коробки печенья.

– У нас есть план на завтра? – спросила я.

– Ага. Похитить Родригеса и Лукку и выбить из них дерьмо.

– А зачем нам это делать?

– Добыть сведения. А после, как получим информацию, мы заставим их признаться во всем. Я все вычислил. Я могу поставить мобильник на запись видео и послать признание в полицию.

– А это законно?

– Наверно, нет. Полиция собственноручно выбьет из этой парочки признание, чтобы сделать его совершенно законным. Наше видео – скорее руководство «Как раскрыть преступление без несправедливого ареста Хукера и Барни».

Я проснулась и обнаружила, что лежу втиснутой между Бинзом и Хукером. Внутри здания, где Хукер припарковал машину, было тускло, но за открытыми гаражными дверями ярко сияло солнце. Бинз еще спал, тесно прижавшись ко мне широкой теплой спиной, ровно и глубоко дыша. Хукер держал меня мертвой хваткой. Ногу он закинул на меня сверху, крепко обняв руками. Одну руку сунул мне за пазуху блузки, держа в ладони грудь.

– Эй, ты проснулся? – позвала я.

– Нет.

– Ты сунул руку мне в блузку… опять.

– У меня руки замерзли, – оправдался Хукер. – А твои прелести такие приятные и теплые.

– На минуту я подумала, что ты дружески расположен.

– Кто, я? – И легко прошелся большим пальцем по соску.

– Прекрати! – Я вывернулась из-под него и села. – Я есть хочу.

Я выбралась из машины и помылась, как могла, над раковиной. Вымыла волосы и взбила их, чтобы высушить, пальцами. Хукер воспользовался моей зубной пастой, но не стал испытывать судьбу во второй раз с розовым станком, поэтому стал немного похож на только что спустившегося с гор.

Мы заехали в придорожную закусочную «Макдональдс», и когда Хукер забирал пакеты с едой, его узнали.

– О боже ж мой, – воскликнула девушка в окошке. – Ты Сэм Хукер. Тебя ищет полиция.

Хукер вручил пакеты и кофе мне.

– Простите, – сказал он девице. – Он мой кузен. Семейное сходство. Иногда нас путают. Случается, я даже подписываю за него автографы.

– Я слышала, он настоящая задница, – поделилась девица.

Хукер поднял стекло и поехал прочь.

– Отлично вышло, – сказала я Хукеру.

Он срезал по Спидуэй Бульвар и стал искать место, где укрыться. Утро было воскресное, и стоянки у торговых центров пустовали. Условий затеряться для нас не было. Наконец, мы выбрали одну из парковок у какого-то ресторанчика и встали там.

– Итак, сколько ты понимаешь в этих делах с допросами? – спросила я.

– Я смотрю СиЭнЭн.

– То есть? Все, что ты знаешь о похищениях и допросах, ты почерпнул из СиЭнЭн?

– Милочка, я зарабатываю на жизнь, водя тачки. Случая не представилось столкнуться с допросами.

– А как насчет выбивания дерьма из народа?

– Тут кое-какой опыт имеется, – признался Хукер.

– Нам понадобится кое-какое оборудование, если мы собираемся похитить Родригеса и Лукку, – заявила я. – Может, стоит обзавестись какой-нибудь веревкой, чтобы связать их. И резиновой дубинкой, чтобы ты мог их бить.

– Резиновая дубинка мне без надобности. А вот веревка может пригодиться. И несколько пончиков не помешают.

Хукер нашел придорожный «Данкен Донатс» и заказал дюжину разнообразных пончиков. Когда он потянулся за пакетом, его снова узнали.

– Эй, да ты Сэм Хукер, – сообщила очередная девица. – Можно попросить автограф?

– Конечно, – откликнулся Хукер. Подписал салфетку и дал деру, вернувшись на Спидуэй.

– Не стал крутить заезженную пластинку про кузена? – спросила я.

– В этот раз показалось так лучше всего.

Мы закончили есть, Хукер подбросил меня в магазин «Уол-март», где я обзавелась веревкой, несколькими цепями и замками, наволочками (потому что СиЭнЭн показывали, что террористы носят наволочки) и второй фонарик. Несколько минут спустя мы вернулись на парковку у мотеля и стали одним глазом смотреть на заднюю дверь, а другим на «таурус». Ничего не происходило.

– Чего они нас не ищут? – возмутился Хукер.

– Может, они взяли выходной на воскресенье.

– Если ты громила, у тебя не должно быть выходных. Все это знают. Я ведь могу и в воскресенье принести кучу неприятностей. Типа могу пойти в полицию. Поговорить с прессой.

– Все только потому, что про тебя забыли в воскресенье?

– Все могло бы случиться, – гнул свое Хукер.

– Тебе стоит им позвонить. Скажи им, чтобы тащили сюда свои ленивые задницы.

Хукер ухмыльнулся:

– А что? Мне нравится. Неплохая мысль. – Он позвонил в отель и спросил Родригеса. – Привет, – поздоровался Хукер, когда Родригес откликнулся. – Как дела? Мне просто интересно, чем вы, парни, занимаетесь? Я-то думал, что вы меня ищете. Рэй не придет в восторг, узнав, что вы протираете штаны, устроив себе выходной.

– Кто это? – спросил Родригес.

– Боженьки, и скольких парней вы ищете? – намекнул Хукер.

– Где ты?

– Я в торговом ряду. Подумываю пойти в кино. Слопать кусок пиццы.

– Настоящий наглец ты, да?

– А пока не вижу, о чем мне беспокоиться.

– Вот же задница.

Хукер отключил телефон.

– Двое людей из трех не могут ошибаться, – заметила я ему.

Мы пригнулись на сиденьях и стали ждать, выйдут ли Родригес и Лукка на работу. Трудно поверить, что Хукер отправится смотреть кино или есть пиццу, но меня бы на их месте здоровое любопытство принудило бы проверить, так ли это.

И, конечно же, и пяти минут не прошло, как из задней двери появились Родригес и Лукка, забрались в «таурус» и рванули с места.

– Они вышли из отеля, потопали прямо к машине, – прокомментировал Хукер. – Даже не взглянули на нас.

– Наверно, решили, что мы не такие дураки, чтобы сидеть здесь.

– Вот все время со мной так, – возмутился Хукер. – Люди вечно недооценивают мою тупость.

Двадцатичетырехэкранный кинотеатр примыкал к торговому ряду. Хукер наблюдал, как «таурус» поворачивает на служебную дорогу и останавливается у светофора. Загорелся зеленый цвет, и «таурус» пересек Спидуэй Бульвар.

– Еще раз в торговый ряд, – поддав газу, произнес Хукер.

Наверно, эту дорогу Хукер бы уже нашел с завязанными глазами.

Родригес и Лукка уже вышли из машины и направлялись ко входу в кинотеатр, когда на стоянку завернули мы.

– Что теперь? – спросила я. – Ты собираешься их переехать? Или взять на мушку?

– Гонщикам не положено давить людей. Ты не теряешь очки, но можешь очутиться на прекрасных казенных харчах.

– А что, это нормально – похитить их под дулом пистолета?

– Похищение в инструкциях вообще-то не упоминается.

Хукер проехал по проходу и остановился позади «тауруса».

– Не можешь что-нибудь сделать с их тачкой, чтобы она не завелась?

– Конечно, могу.

Я вышла и подергала дверь «тауруса». Не заперто. Я подняла капот и отсоединила шланг и несколько проводков. Потом снова залезла во внедорожник, Хукер проехал еще одну проезжую полосу и припарковался.

– Это часть твоего плана, да? Вывести из строя машину, чтобы они не смогли уехать? – уточнила я.

– Милочка, у меня нет никакого плана. Просто я хотел как-то их достать.

Полчаса спустя Родригес и Лукка профланировали обратно к машинному ряду. Они болтали, и каждый нес по стакану напитка. В руках у Лукки была коробка с пиццей. Они сунули ее в машину. Прошло пару минут. Хукер все время улыбался.

– Поверить не могу, что ты балдеешь от всего этого, – заявила я. – Нас разыскивает полиция. Мы почти похитили парочку убийц. А ты развлекаешься, глядя на этих типов.

– Веселиться стоит при каждом удобном случае, – возразил Хукер. – В любом случае, это отвлечет их немного от их игр. Пусть поломают голову над чем-нибудь, помимо наших персон.

Открылись двери машины, и Родригес с Луккой вылезли из нее. Они открыли капот и сунули под него головы.

– Наверно, не отличат прокладку от водяного насоса, – предположил Хукер.

Расстроенные, они захлопнули капот и, оглядываясь, встали расстроенные – руки в боки.

Сейчас и я уже наслаждалась их видом.

– Вот же мы их озадачили.

Родригес вытащил мобильник и позвонил куда-то. Сплошные кивки головой. Потом с несчастным видом взглянул на часы. Я не специалист по чтению по губам, но мне было очевидно, что он именно говорил в телефон.

– Какая досада, – съехидничал Хукер. – Сами ничего сделать не могут, и технической службы им скоро не видать.

Родригес захлопнул телефон и еще раз огляделся вокруг. Потом уставился прямо на нас, и мое сердце замерло, прежде чем он отвел взгляд.

– Он нас не вычислил, – поделилась я.

– Может, они не первые в списке громил.

– Да уж, они двух человек убили. Возможно, трех. Представь, сколько народу бы они положили, будь они на вершине хит-парада.

– По меньшей мере, больше трех, – согласился Хукер.

Родригес провел ладонью по голому черепу и снова посмотрел на часы. После короткого разговора Родригес устроился за рулем, а конечлен Лукка вернулся в торговый пассаж.

– Разделяй и властвуй, – процитировал Хукер. – Легче их обработать по одному. Давай, шевелись.

Мы вышли и проследовали к «таурусу». Хукер вынул оружие, а другой рукой взялся за ручку двери. Рывком распахнул дверь и наставил пушку на Родригеса.

– Выходи, – приказал Хукер.

Родригес взглянул на него, потом перевел взгляд на пистолет.

– Нет, – коротко ответил громила.

– Что значит «нет»?

– Не выйду.

– Не выйдешь – застрелю.

Родригес таращился снизу на Хукера:

– Черта с два. Ты не стрелок. Спорим, ты никогда не стрелял.

– Я охочусь, – возразил Хукер.

– Да неужели? И на кого, на кроликов?

– Иногда.

Я чуть не скривилась:

– Отвратительно.

– Женщинам не понять, что такое охота, – сказал Родригес Хукеру. – Нужно иметь яйца, чтобы охотиться.

Я закатила глаза.

– А теперь, когда вы, двое охотников на крупную дичь, нашли друг друга, как насчет того, чтобы выйти из машины?

– Забудь, – коротко заявил Родригес.

– Ладно, – я повернулась к Хукеру. – Застрели его.

Хукер распахнул глаза:

– Сейчас? Здесь?

– Сейчас! Просто нафиг застрели его.

Хукер огляделся вокруг:

– Здесь же люди…

– Мне уже осточертело, – заявила я. – Дай-ка мне пистолет.

– Нет! – воскликнул Родригес. – Не давай ей оружие. Я выхожу. Боже, она чуть не убила Лукку упаковкой с содовой.

Мы с Хукером отступили на шаг, и Родригес вылез из машины.

– Руки на капот, – скомандовал Хукер.

Родригес повернулся и положил руки на машину, я прощупала его сверху вниз. Вынула оружие из наплечной кобуры, пистолет, пристегнутый к лодыжке, и мобильник.

Зазвонил телефон у Хукера.

– Да? – ответил он. – Угу, угу, угу. – Он переминался с ноги на ногу. – Угу, угу, угу. Да без проблем. Я буду там. Готов уже сесть в самолет.

– Кто это? – спросила я, когда он закончил разговор.

– Скиппи. Хотел удостовериться, что я помню о званом обеде. Сказал, что обвинение в убийстве меня не освобождает от него.

Было воскресенье, и Скиппи наверно уже в Нью-Йорке, готовится для недельной рекламной компании с десяткой победителей НАСКАР. И законным образом беспокоится, почему в Уолдорфе у него по комнатам попрятано только девять парней. Наверно, в этот момент его большие пальцы порхают над «БлэкБерри», набирая статью в защиту нас с Хукером, которую можно тиснуть в средства массовой информации по первому требованию.

Хукер подошел к машине и открыл багажник.

– Залезай, – предложил он Родригесу.

Тот побледнел:

– Ты шутишь.

Родригес вспомнил о Берни Миллере. Подумал о том, как легко же застрелить парня в багажнике. А я решила, что мне нравится наблюдать, как Родригес смиряется со своей участью. Это вам не кино. Здесь настоящая жизнь. И стрелять людей нехорошо. Особенно, когда ты сам парень, от которого собираются избавиться.

– Я могла бы застрелить тебя сейчас, – сказала я. – Будет легче сунуть тебя в багажник с парой пуль в башке.

Я поверить не могла, что говорю это. Я, которой приходилось просить кого-нибудь, если нужно было прибить паука. И ведь не только говорила все эти долбанные крутые слова… я ведь почти в них верила.

Родригес взглянул на багажник:

– Никогда раньше не забирался в багажник. Я буду чувствовать себя идиотом.

Догадываетесь, что это одна из тех ситуаций, когда и яйца не помогут, а?

Хукер нетерпеливо хмыкнул и поднял пистолет, и Родригес спешно полез головой вперед в багажник. Он выставил задницу и стал похож на Винни Пуха, застрявшего в норе Кролика, и я чуть было не рассмеялась. Не сколько потому, что это было смешно, а потому что была на грани истерики.

Мимо по дороге в торговый пассаж шла стайка старшеклассников.

– Эй, да это же Сэм Хукер, – узнал один из них. – Привет, чувак!

– Эй, чувак, можно мне автограф?

– Конечно, – отозвался Хукер, передавая мне пистолет. – Ручка есть? – спросил он подростка.

– А что с парнем в багажнике? – поинтересовался один школьников.

– Мы его похищаем, – ответил Хукер.

– Отлично! – одобрил парнишка.

Подростки ушли, а мы закрыли крышку над Родригесом.

– Ты садись во внедорожник, я поведу «таурус», – приказал Хукер. – Заберем его на фабрику.

Я подсоединила шланг и провода в «таурусе», запрыгнула в свою машину, Хукер задом вывел «таурус», и мы отчалили.