Текст книги "Невеста для капитана"

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Опять послышался грохот, и Стефани вздрогнула.

– Я, пожалуй, пойду на камбуз.

Он удержал ее руку.

– Я хочу продолжить этот разговор позже.

Стефани спросила себя, о чем он хочет узнать еще, но тут же почувствовала, что в ее вопросе таится боязнь и опасение чего-то.

– Ого, похоже, тебя опять надо будет разговорить, – сказал Иван, улыбаясь. – Спроси себя, что страшного случится, если ты придешь в мою каюту в десять часов вечера. Я покажу тебе мой гороскоп.

– Ну разве можно отказаться от такого предложения?

Когда пришло время обеда и все усаживались за стол, солнце стояло уже низко и было закрыто плотной завесой облаков. К вечеру якорь бросили в закрытой со всех сторон маленькой бухте, и шхуна была совершенно неподвижна. Моросил мелкий дождик, покрывая палубу и все вокруг тонкой пленкой влаги. В окружении серого неба и такого же моря судно казалось особенно уютным и почти живым существом, благодаря жизнерадостности своих пассажиров. В носовой каюте зажгли все фонари. А воздух в ней был насыщен запахом жареной индейки и ароматом приправ. Атмосфера всеобщего веселья и дружеских разговоров перекатывалась волнами, подобно тем, что тихо плескались о деревянный корпус шхуны. Стефани заняла свое место за столом еле живая от усталости, но счастливая оттого, что смогла устроить такой пир. Стол был великолепен. Без лишней скромности она считала, что даже Люси не справилась бы с работой лучше.

Мистер Пиз накладывал себе картофельное пюре и поливал куски индейки горячим соусом.

– Это просто прекрасно. Похоже на жертвоприношение.

Миссис Пиз рассматривала свой рогалик.

– Эти рогалики очаровательны, они так искусно сделаны. Они похожи на… – Лицо ее стало пунцовым, и она положила это кулинарное творение обратно на тарелку с тихим вздохом.

Мистер Пиз тоже внимательно разглядывал рогалик.

– Они похожи на мужской член. – Его лицо расплылось в широкой ухмылке. – Черт меня побери, если нет.

Стефани, взглянув на свой рогалик, зажала рот рукой, еле сдерживая смех.

– Я не умею их делать, – спокойно объяснила Мелоди. – Они у меня разваливаются.

Эйс снял темные очки. Два рогалика на его тарелке лежали рядышком.

– А мои рогалики влюбились, – сказал он.

Мелоди бросила на него возмущенный взгляд.

– Они не влюбились, они похотливо восстали. – И она махнула ножом для масла у него перед носом. – Твои рогалики надо кастрировать, негодяй.

Эйс вернул очки на место.

– Послушай, это не я наделал этих похабных загогулин. Не надо валить с больной головы на здоровую.

– Ты говорил, что любишь меня и хочешь жениться!

Эйс пожевал кусок индейки.

– Да, но не говорил, когда.

В десять часов вечера Стефани, поежившись, постучала в дверь капитанской каюты.

– Не смогла отказать себе в удовольствии взглянуть на мой гороскоп, да? – спросил Иван, приглашая ее войти.

Кровать была аккуратно застелена белоснежными простынями и красным шерстяным пледом. Горел маленький электрический светильник. Иван сел на постель и похлопал ладонью рядом с собой.

Стефани присела на самый краешек и сложила руки на коленях.

– Так ничего не получится, – сказала она, – я чувствую себя скованно. Возможно, кто-нибудь стоит за твоей дверью и подслушивает.

– Возможно, все спят глубоким сном после твоего сытного обеда.

Она уселась поудобнее и пощелкала суставами пальцев.

– Итак, о чем ты хотел поговорить? О сексе?

– Предпочитаешь перейти прямо к делу?

– Да, – она тихо вздохнула, – не будем ходить вокруг да около.

– Ты уверена, что хочешь говорить именно об этом?

– Абсолютно. – Она вскочила с койки и зашагала по каюте. – Секс занимает все мои мысли последние несколько часов. Я думала о нем всю вторую половину дня и решила, что этот вопрос надо, наконец, прояснить.

– Ого-го!

– Да-да. Я спрашивала себя, хочешь ли ты оказаться со мной в постели.

«Деловой подход, – подумал Иван и с трудом удержался от улыбки. – Наверняка ее интересует, влюбился ли я в нее».

– Это риторический вопрос или предложение?

– Полагаю, риторический вопрос, впрочем, разве от этого будет зависеть ответ?

– Уверен, что нет.

«Она решила завести роман, а я оказался подходящей кандидатурой», – заключил Иван. Но он все же надеялся, что в этом было нечто большее. «Стефани – не та женщина, которая склонна к беспорядочным связям. Она решила, что я ей нравлюсь и, возможно, даже немного в меня влюбилась», – думал Иван. Он же хотел большего. Хотел, чтобы она полюбила его по-настоящему, как он любит ее. Влюблялся он и раньше и знал, что быть влюбленным и любить – вещи разные. Быть влюбленным, значит, испытывать приступы влечения, когда темнеет в глазах, а плоть изнывает. Это новизна, похоть, охота. Чистая старомодная любовь – более глубокое чувство. Раньше он не был столь привередлив, но на этот раз хотел, чтобы его именно любили. Ему не нужно было легкое времяпровождение, но любовь, которая случается раз и на всю жизнь. Он не надеялся, что Стефани сознавала это. Она решила предложить ему совершенно конкретное занятие, но он должен быть уверен, что первая ее ночь будет прекрасна. Он не хотел, чтобы у нее остались неприятные воспоминания и сожаление о содеянном.

– Стефани, ни один мужчина не может быть настолько глуп, чтобы отказаться лечь с тобой в постель, но…

– О, черт! Опять эти «но». Ты прямо, как Стив. Ты считаешь, что я ни на что не гожусь?

– Да нет же!

– Но в постель со мною ты не ляжешь. Так тебя понимать?

– Я хочу с тобой в постель, хочу…

– Так что?

К вопросу надо было подойти деликатно. Он подбирал нужные слова, и в каюте воцарилось долгое молчание.

– Ты хотя бы не собираешься читать мне лекцию о падении нравов? Послушай, святоша, я решила завести роман. Долгие двадцать девять лет я блюла свою невинность. А теперь ты мямлишь неизвестно что. Ты, в конце концов, мужчина или нет?

Не то она все говорит. Он выпрямился и взъерошил пальцами волосы.

– Стефани, ты не должна заводить интрижку, после которой просто делают еще одну зарубку на спинке кровати.

«Ну же, Расмусен, напряги свои извилины». Он болезненно скривился, не находя нужных слов.

– Ты решил довольствоваться болтовней.

– Извини, я впервые в таком положении, когда пытаюсь уговорить женщину не ложиться со мной в постель.

– Ну и повезло же мне. Какая честь! Учти, что я и сама еще не совсем решила прыгнуть к тебе в койку. Я еще, может, передумаю. Возможно, я предпочту Эйса. А может, дам объявление в газету. Господи, никогда не думала, что избавиться от девственности будет так сложно. Видимо, придется обратиться к какому-нибудь извращенцу. Уж он-то не станет дожидаться.

– Не смешно.

Стефани плюхнулась на кровать.

– Я сейчас заплачу.

Иван поправил за спиной подушку, привлек ее к себе и крепко обнял.

– Стеффи, ты доверяешь мне?

Она на мгновение задумалась.

– Да.

– Тогда не думай о сексе.

– Тебе легко говорить.

Он почувствовал, как его обдало жаром, и прикусил язык, чтобы удержаться от колкого замечания.

Стефани вздохнула.

– Знаешь, я так долго этого боялась. Я заставляла себя быть холодной. Я решила лишить себя этой радости.

– Чего же ты боялась?

– Всего. Можешь звать меня Стефани – заячий хвост. Я потеряла мужество, необходимое полицейскому, потом поняла, что потеряла его навсегда. Все эти обеды с цыплятами, ничего не значащие вечера со Стивом. Я была, как ребенок, который при малейшей опасности натягивает на голову одеяло. Я боялась разорвать этот круг, порвать с родителями, боялась близких отношений с мужчинами.

– Трудно порой верно оценить ситуацию, будучи поглощенным чем-то одним. Требуется время. Ты занималась тем, что было для тебя самым важным в тот момент, и как бы отложила остальное на потом. Так всегда бывает. В этом нет ничего удивительного. Я понимаю тебя.

Стефани доверчиво прильнула к его плечу.

– Спасибо. Это была сделка с судьбой. Я перестала обращать внимание на свою личную жизнь, объясняя это тем, что работа отнимает слишком много времени. У меня не было друзей. Я жила очень замкнуто. Я перестала быть общительной, боялась, что мне причинят боль.

– А теперь?

– Теперь мне о многом хочется узнать. До сих пор я будто стояла, прижавшись носом к витрине кондитерской, и вот, наконец, мне позволили войти, а я не могу решить, что сперва попробовать. Ты понимаешь меня?

– И что за сладости у тебя в начале списка?

Стефани задумалась, повернулась в его объятиях и взглянула ему прямо в глаза.

– Я думаю, не сомневаясь, что под номером один там ты.

– О!

– О? И это все, что ты можешь сказать? Я только что призналась, что горю желанием попробовать тебя, а ты не находишь лучшего ответа, чем «О». Я открыла тебе душу, забыла о стыде, а ты мне бросаешь свое «О». Ну что ты за пират?! Почему ты меня не насилуешь? Почему меня вообще никто никогда не насилует? – Она кричала, и щеки ее разрумянились. – Посмотри на меня! Я в истерике. Это ты меня такой сделал. Я никогда не была истеричкой. – Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и поджала губы. – Ну ладно, я пошла. Завтра мне будет смертельно стыдно, и я оценю твое молчание. Где-нибудь через год мне полегчает и, может быть, мы станем просто друзьями. А пока держись от меня подальше.

Стефани сидела на крыше носовой каюты, скрестив ноги по-турецки. Она вся сжалась под капюшоном своей куртки и щурилась от мерно падающей с неба измороси. Кругом было темно. Ни звезд, ни луны, ни света из-под крыш кают. Все спали. Завтра они возвращаются в Камденскую бухту, каждый к своим делам. Завтра она разыщет Стенли: Шелтона и, наконец, починит свой туалет. А в воскресенье проспит до полудня. Стефани заметила тень на дальнем конце шхуны и поняла, что Иван тоже поднялся на палубу и смотрит на нее. Она испытывала смешанное чувство. Три дня он только смотрит на нее. Как низко он пал! Конечно, она сама на этом настояла, но все равно выглядел он глупо. И как могла она, бывший полицейский, довериться этому человеку.

Иван двинулся в ее сторону, словно призрак сквозь туман, очень загадочный и немного неуклюжий. Остановившись рядом, Иван засунул большие пальцы в карманы джинсов.

– Не спится?

– Не хочется.

– Прощаешься с морем?

– Что-то вроде.

На самом деле она не могла уснуть. Ей хотелось завести корабельный роман, а преуспела она лишь в постановке пьесы, в которой лишь одно-единственное действующее лицо. Она поднялась на палубу посидеть под дождем, зализывая раны и жалея себя. Заодно она думала тяжкую думу о Иване Расмусене.

– Сегодня вечером связался с Люси. Она сказала, что в понедельник выйдет с нами в море.

Стефани взглянула на него. Его серые глаза смотрели насмешливо, и было в них что-то, что он не договаривал.

– Ну и?

– И она не вышла замуж.

– Что?! – Стефани вскочила на ноги, настолько поразила ее эта новость. – Что ты хочешь этим сказать? Она все еще невеста? Что случилось?

– Похоже, у них была большая драка, и Люси сказала ему, чтобы он шел куда-нибудь подальше.

– О Боже, как она могла со мной так поступить? Он туалет-то мне собирается чинить?

Иван криво усмехнулся.

– Не знаю. Мне не показалось, что у них есть общие друзья.

– Значит, я работала напрасно. Зря мучилась всю эту чертову неделю.

Улыбка сошла с губ Ивана, он взял ее за руки и притянул к себе.

– Я бы не сказал, что ты делала это зря.

«Ну да! Сейчас он выдаст речь о кораблях, идущих сквозь непроглядную ночь, или о мужественных пиратах, ищущих приключений, – подумала она с горечью. – Сейчас он поцелует меня так, чтобы я почувствовала всю глупость своих слов, а потом скажет об этом с дрожью в голосе. Может, его со Стивом познакомить?»

– Ты только не заплачь, – сказала она с издевкой, но ее слова и ей самой были не по душе.

– Ты на что злишься?

Он еще спрашивает. Конечно, она злилась. Вначале он ею пренебрег, оттолкнул и унизил. А в последние три дня и близко не подошел, проявляя деликатность и давая ей возможность успокоиться. Но она не успокоилась, а с каждым днем становилась все более раздраженной.

– Нет, с чего бы это мне злиться? Я практически предложила тебе себя и была немедленно отвергнута. Разве тут есть на что злиться? Все эти разговоры о пиратах, насилующих хорошеньких женщин, а потом – ничего. Ничего! – Она вырвалась из его рук и подошла к борту. – С какой стати мне злиться?

– Ну зачем же так кричать и размахивать руками?

– Я не кричу. – И тут она почувствовала, что летит через борт и погружается в воду ногами вперед. Вынырнув, она стала ругаться на чем свет стоит.

Иван бросил девушке спасательный круг:

– Как ты, в порядке?

– Я выгляжу в порядке? Я тут в воде. Я тону.

Он спустил веревочный трап и нырнул к ней.

– Хватайся за трап и выбирайся быстрей, пока одежда не потянула тебя ко дну.

– Убери от меня руки, маньяк. Ты пытался убить меня.

– Послушайте, леди, я околеваю в холодной воде, полностью одетый, и пытаюсь спасти вас. Давай, не дури, взбирайся по этой чертовой лестнице.

Стефани начала подниматься, не переставая ругаться.

– Ты толкнул меня! Мне следовало бы тебя арестовать за покушение на жизнь.

– Я не толкал тебя. Что это тебя везде все толкают? Знаешь, что я думаю?

– Не хочу знать. Не подходи ко мне.

– Ну ты и фрукт.

– Еще один шаг, и я закричу, – сказала она.

Иван скинул туфли и снял свою намокшую шерстяную рубашку.

– Опять начинаешь кричать? А между ног ударить меня не хочешь? Может, мне пару ребер сломаешь, а?

– Хорошо, что напомнил.

– Давай, давай.

Стефани посмотрела на него страшными глазами.

Иван улыбнулся.

– Ну, я жду.

– Это просто смешно!

Он зашел за переднюю надстройку и поманил ее пальцем.

– Иди сюда, Стефани.

– Еще чего! Я не собираюсь с тобой драться.

«Придумал тоже, – подумала она. – Они будут кататься по палубе, а когда выбьюсь из сил, он опять бросит за борт. Нет уж, дудки».

Она развернулась и спустилась на камбуз. Единственный фонарь тускло освещал помещение. Огонь в печи почти угас. Стефани раздула его и бросила несколько поленьев.

Иван последовал за ней и глянул на койку Эйса.

– Этот малый спит когда-нибудь в собственной постели?

– Он наверстывает упущенное с Мелоди.

– Они стоят друг друга.

Стефани разулась и стянула свитер, оставшись в намокшей футболке.

«А я, – спросила она себя. – Стою ли я Ивана Расмусена? Мне что, Стива не хватало? – Она выжала на себе низ футболки и отступила от лужи. – Два сапога – пара. Везет же мне!»

Иван разделся до пояса и взялся за ремень своих джинсов.

Стефани взглянула на него и почувствовала, как паника охватила ее. Господи, он собирается раздеться! Голый Иван Расмусен! Мечта всех женщин. Именно этого она и хотела, не так ли? Стефани с трудом сглотнула и решила, что роман – это одно, а раздевание догола – совсем другое. Тем более что он, кажется, решил обойтись без прелюдий. А что, если наброситься на него? А вдруг он опять ее отвергнет?

«Господи, Стефани, – подумала она, – ты – дура». Нет, она не станет нападать на него. Скорей всего она начнет заикаться, потеть или, того лучше, начнет выяснять отношения. Она уперла руки в бока и поглядывала на него сквозь струйки воды, стекавшие с мокрой челки.

– Что ты делаешь?

– Одежду снимаю. Если ты успела заметить, она насквозь мокрая. Мокрая потому, что я с дуру прыгнул в воду, чтобы спасти тебя. Ума не приложу, что меня толкнуло. Ты вполне способна позаботиться о себе сама. Тебя уже бросали в Хадсон-ривер, а может быть, и выкидывали с третьего этажа или волокли по полным крыс помойкам. – Он рукой согнал воду с волос. – Наверное, чертовски трудно быть в твоих глазах героем.

Стефани сердито посмотрела на него.

– Мне нужен не герой.

– А кто тебе нужен?

Она и сама этого толком не знала. На самом-то деле начать можно и с героя. Небольшого такого. Конечно, ничего общего с Суперменом или Данди Крокодилом. Она посмотрела на Ивана. «А он выглядит достаточно геройски. Особенно в этих промокших голубых шортах в обтяжку. Может, даже более, чем надо», – размышляла она, покусывая нижнюю губу.

– Ты и это снимешь, не так ли? – спросила она с надеждой.

«Она нервничает. Маловато опыта общения с голыми мужчинами», – подумал он. Ему это нравилось. Он не хотел делить ее ни с кем ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Глубоко сидящие глаза его сузились, а голос приобрел оттенок вкрадчивости и коварства. Уголки губ чуть приподнялись.

– А как же быть с моим героизмом?

Она почувствовала, как тело ее затрепетало от нахлынувшего вдруг желания.

– Раз тебе его хватило, чтобы бросить меня в воду, то достаточно будет и для того, чтобы продемонстрировать мне свое голое тело.

Он пересек комнату и взял пару свитеров с койки Эйса.

– Просто для сведения повторяю еще раз: я не бросал тебя в воду. Ты сама себя толкнула. – Он знал, что играет с огнем, но не мог отказать себе в удовольствии подразнить ее. Она была потрясающа в гневе. – Я вот подумал, что могу предъявить тебе претензии. Я знаю, что ты без ума от моего тела, но это выходит за всякие рамки приличий. Если тебе так уж хочется меня раздеть… – Он еле успел увернуться от летящего кофейника.

– Вон! – закричала Стефани, указывая пальцем на люк. – Вон! Вон! Вон! Пока я не начала бросать ножи!

Иван стоял на мостике и смотрел на покидавших его судно пассажиров. Он ждал Стефани, спрашивая себя, не потеплеет ли ее взгляд во время расставания. Их отношения за завтраком были ледяными, да и за обедом ненамного лучше. Он выпрямился, увидев ее выходящей из камбуза с рюкзаком, заброшенным на одно плечо. Она, не замечая его, быстро прошла мимо с независимо поднятым подбородком.

– Пока, – сказал Иван.

Стефани прищурила глаза и искоса бросила на него быстрый взгляд, даже не замедлив шага.

Он слегка улыбнулся. Может быть, он недооценил ее чувства к нему.

Они, должно быть, были достаточно серьезными, если она так рассердилась. Девушка, не оборачиваясь, стала взбираться на холм, и Иван почувствовал, как она вся кипит от злости. Забавно было смотреть на нее. «И это только начало, – подумал он. – Зимы в Мэне долгие. Будет приятно заняться таким непростым дельцем. Стефани Лоу обречена». К нему подошли мистер и миссис Пиз.

– Нам отдыхалось великолепно, – сказал мистер Пиз. – Мы обязательно вернемся через год.

Но миссис Пиз выглядела менее оптимистично.

– В следующий раз я возьму свои сердечные капли. Эта девушка с голубыми волосами и ножом мясника в руке отняла у меня два года жизни. А от вида пиратской жены я чуть не лишилась жизни, так она была похожа на настоящее привидение. Должна признаться, я была до смерти перепугана, увидев ее в первый раз стоящей на носу шхуны. Но потом я поняла, что это трюк. Вероятно, вы делаете это с помощью видеосъемки или чего-нибудь вроде этого.

Иван кивнул.

– Да, именно так мы это и делаем. С помощью видеосъемки. – Он помог миссис Пиз сойти на причал, недоумевая, кто это так над ней подшутил. Конечно, в круизе было несколько постоянных клиентов, не считая Стефани и Эйса, которые знали о тетушке Тесс.

Хотя возможно и другое объяснение…

Глава 6

Люси Петерсон была счастливой обладательницей целой копны вьющихся голубых волос. Рядом с ней Синди Лаупер показалась бы просто лысой. А она была всего на год младше своей кузины Стефани и на дюйм ниже ее, если не считать прическу.

– Не убивайся, – сказала она Стефани. – Починю я тебе твой туалет. Все будет отлично.

– А ты когда-нибудь пробовала?

– Нет. Но если этот тупица Стенли может, то и я тоже смогу. Вот увидишь.

– До сих пор не пойму, почему ты не могла выйти за него хоть ненадолго. Только на то время, чтобы он успел заняться моим туалетом. Ведь за тобой должок.

Люси с отвращением повела носом и засунула руку в бачок.

– Не знаю, что ты все жалуешься. Да большинство женщин дали бы себе отрезать палец, лишь бы недельку провести с Иваном Расмусеном.

– Если бы я вынуждена была провести с ним еще одну неделю, то сама отрезала бы себе палец, лишь бы избежать этого.

Люси посмотрела на кузину.

– Что произошло? Он домогался тебя?

– Не знаю. Сначала мне показалось, что да, а потом – вроде, как и нет.

– Расскажешь?

– Нет.

– Ну, как хочешь. Можешь не говорить. Но ты не совершила никакой глупости! Например, не влюбилась в него?

Стефани вздохнула. «Конечно, влюбилась». С ней вышло, как с путешественником, который четыре года шел по пустыне, пил одну протухшую воду и вдруг наткнулся на источник с ледяной кока-колой.

– Господи, Стефани, он же скользкий, как угорь. Сколько я его помню, девушки всегда, как чумные, бегали за ним, но он неизменно бежал на два шага впереди. – Она что-то засунула в бачок и покрутила рукой. В лицо ей ударил фонтан воды.

– Перекрой быстренько воду!

Вода била в потолок и стекала по стенам вниз, пока Стефани искала кран.

– Знаешь, что я думаю? – спросила Люси, вытирая лицо рукавом.

– Я думаю, он сломался окончательно.

– Дела идут неважно, – сказал Иван, стоявший позади них, прислонившись к косяку двери.

При звуке его голоса Стефани аж подпрыгнула.

– Что ты здесь делаешь?

– Мне надо кое-что обсудить с тобой. Мелоди там, на галерее, играла на гитаре и крикнула мне, чтобы я вошел.

Люси и Стефани недоуменно смотрели друг на друга.

– Пойду позову ее, – сказала Люси.

Иван заглянул в смывной бачок.

– Она представляет собой живописное зрелище со своими голубыми волосами и электрогитарой в руках. Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы в субботу входили в бухту, так это она.

– Она не вписывается в имидж моей гостиницы. Я хочу, чтобы у отеля была репутация спокойного, достойного заведения, овеянного дыханием истории.

Стефани бросила на пол банное полотенце, чтобы собрать воду.

– Соседские ребятишки зовут ее Эльвирой.

– Я думаю, она сейчас как раз переживает трудный возраст. Это видно по ее поведению.

– Да уж. И что ты думаешь мне надо делать?

– Запри ее в подвале до тех пор, пока ей не стукнет сорок.

Стефани выжала полотенце в ведро и вспомнила, что зла на Ивана. «Нет ничего страшнее обиженной женщины, – подумала она. – Это как раз я и есть, немного обиженная и жестоко униженная всем этим». И она не переставала спрашивать себя, что из ее разговора с Люси он успел подслушать и невольно содрогнулась, пытаясь вспомнить, достаточно ли ясно прозвучали ее слова о разочаровании по поводу его безразличия к ней. Она разогнула спину и постаралась принять надменный вид.

– Так ты сказал, тебе надо поговорить со мной?

– У меня к тебе деловое предложение.

– Деловое предложение! – Она надеялась, что он облегчит страдания ее оскорбленного самолюбия, а у него, видите ли, деловое предложение. Ох, уж эти мужчины! Она плотно сжала губы и прищурила глаза.

– Жду не дождусь, когда меня надуют.

Иван, сделав вид, что ничего не слышал, принялся изучать сливной бачок снаружи.

– На прошлой неделе был последний круиз в этом сезоне. «Саваж» не выйдет в море до весны.

Это уже было ей известно, Люси перебралась в Хабен вчера вечером. Стефани предоставила в ее распоряжение свободную комнату на тех условиях, что та будет одновременно и шеф-поваром, и мойщицей бутылок.

– Ну и что?

– А то, что мне негде жить. Я подумал, что, может быть, ты сдашь мне комнату.

– Нет.

– Подумай хорошенько.

– Я сказала «нет».

Иван стоял, засунув руки в карманы.

– Туалет испорчен. Бачок треснул и ремонту не подлежит, и кто-то сломал поплавок.

Брови ее поползли вверх.

– Ты разбираешься в сантехнике?

Иван еле удержался от улыбки.

– Немного разбираюсь. И еще я знаю, что тебя ждет нелегкое время. Непросто будет сводить концы с концами, пока следующим летом туристы опять не наедут в Камден. Я буду платить тебе за комнату наравне со всеми и к тому же в порядке помощи могу выполнять любую работу, ведь я на все руки мастер.

Черт! Ей, конечно, нужны деньги и такой помощник. Вопрос в том, нужен ли ей Иван Расмусен. Она решила, что лично он ей нужен, как дырка от бублика. Не хватало, чтобы он вертелся у нее под ногами день и ночь. Свою девственность она, возможно, и сбережет, но может распрощаться с душевным покоем.

– Это еще не все. Могу подсластить пилюлю. У тебя в доме совсем нет мебели, а моя свалена в кучу и лежит без дела. Если ты позволишь мне пожить здесь, я разрешу тебе ею пользоваться целый год бесплатно.

Стефани что-то недовольно пробубнила про себя. У Ивана была прекрасная мебель. Бесценный антиквариат, отчасти древнее самого дома. Каминные часы, еще одни часы, принадлежавшие аж дедушке, кровать из красного дерева, с пологом, восточные ковры, за которые она много бы отдала, холсты с портретами капитанов и всех их капитанских жен, Продолжать можно было бы до бесконечности.

– А почему ты хочешь занять комнату именно здесь? Мне кажется, тебя больше подойдет отдельное жилье.

– Здесь я себя чувствую уютно и пока просто не представляю, что бы хотел иметь в качестве жилища. – Это была правда. Его дом так быстро выставили на продажу, что он даже не успел подыскать себе что-нибудь подходящее. Он просто передал весь свой скарб на хранение и переехал в «Саваж». Сейчас, когда закончился сезон активной навигации, у него появилось время поразмыслить о накопившихся проблемах. «Неудивительно, что тетя Тесс разбушевалась, – подумал он, глядя вокруг. – Хабен строился как родовое гнездо Расмусенов, и теперь она чувствует себя такой же неприкаянной, как и я». Он улыбнулся тому, что приписал призраку человеческие чувства. Ребенком он постоянно с ней разговаривал, хотя она никогда ему не показывалась. Ее видели только женщины дома, но он не терял надежды и продолжал обращать к ней свои искренние монологи.

Стефани заметила взгляд Ивана, блуждавший по холлу и окнам, выходившим на океан. Наблюдая за ним, она вдруг почувствовала, как летят в бездонную пропасть ее независимость и показная холодность. Пытаясь успокоить свою попранную гордость, она оправдывалась дедушкиными часами, якобы перевесившими чашу весов, но в глубине души знала, что это лишь жалкое оправдание. Она испытывала к Ивану огромное влечение и глубокое сильное чувство.

«Он неотразим, черт бы его побрал, – подумала она. – Этот негодяй делает со мной, что хочет, и, похоже, эта зима будет самой длинной в моей жизни». Она поймала себя на том, что скрежещет зубами от напряжения, и сделала сознательную попытку расслабиться.

– Ладно, – сказала она, опасаясь, что он услышит обреченность в ее вздохе. – Уговор такой: я пользуюсь твоей мебелью целый год, а ты съезжаешь первого июня. Люси занимается стряпней, Мелоди уборкой, а ты будешь мистер Золотые руки. Теперь, когда у мебя есть мебель, можно давать рекламу. Не думаю, что клиентов будет много, но сейчас нам и мало сгодится.

Иван довольно усмехнулся и, наконец, позволил себе полюбоваться своей новой хозяйкой. Взъерошенные каштановые волосы, полное отсутствие косметики, хотя щеки и пылают румянцем, фланелевая рубашка в красную клетку с закатанными рукавами и джинсы с дырами на коленях. Она была красива, а он безнадежно в нее влюблен. Иван положил свою руку ей на шею, привлек к себе и жарко поцеловал в губы.

– Я привык спать в хозяйской спальне, – заявил он, – а унитаз придется купить новый.

Стефани стояла, как парализованная. Он опять ее целовал, и ей это нравилось. Черт! Она настоящая идиотка. Она смотрела, как он не спеша спускается по лестнице, потом сосчитала до десяти и пнула унитаз ногой.

– О Господи! – воскликнула Мелоди. – Свиная отбивная. А вы когда-нибудь видели хоть одну из этих свиней? Они большие. Очень большие. Их кормят химикатами, которые вызывают рак. А потом откармливают гормонами, стероидами и антибиотиками. Так что, если вы съедите много этих отбивных и заболеете, то лекарства вам не помогут, потому что у вас уже выработался к ним иммунитет. Они их держат в пятидесяти маленьких загонах с тысячами других свиней. Потом набивают ими грузовик и везут через всю страну. Когда довозят до бойни, ноги у них переломаны, там их подвешивают за переломанные задние ноги и…

– Я думаю, не стоит продолжать, все и так все поняли, – сказал Иван. – А как насчет салата?

– Люси положила себе кусок отбивной.

– Не хочу, чтобы эта свинья умерла понапрасну.

Стефани сдвинула свою отбивную на край тарелки и налегла на пюре.

– О пюре, я надеюсь, ты ничего такого не расскажешь.

– Картошка есть картошка. Что тут скажешь? Хотя… хотя химия вездесуща.

Мелоди подцепила на вилку кусок огурца и посмотрела вокруг.

– Как приятно есть в настоящей столовой, за настоящим столом! Акустика-то какая! А мебель! Ей самое место в этом доме.

«Непросто было ее заполучить», – подумала Стефани. Дом и мебель, действительно, были созданы друг для друга. Нет больше эха, гулявшего по пустым комнатам. Часы тикают с успокаивающей монотонностью. Гравюры и полотна сделали интерьер завершенным. Потребовалось всего два дня, чтобы мебель и Иван въехали в дом, и изменения были разительными. Хабен приобрел обжитой вид. В нем стало хорошо, как в раю, и дело было не только в его архитектуре. Обстановка стала неотъемлемой частью сооружения, и как ни не хотелось признаться в том Стефани, присутствие Ивана в доме было как нельзя кстати.

– Сколько же задниц, вы полагаете, сидело на этом стуле? – спросила Мелоди. – Я так думаю, что целое столетие – одни задницы. А теперь к этому списку добавилась и моя. Это заставляет меня поверить, что я действительно существую. Я чувствую себя в одном ряду со всеми призраками прошлого.

Люси озадаченно посмотрела на Стефани.

– Все призраки задниц прошлого, – повторила она.

– Я что-то не очень поняла. Может, кто-то объяснит?

Мелоди, ничего не ответив, глянула на Ивана своими большими глазами с темными кругами под ними.

– И Тесс чувствует себя теперь более счастливой. Что, достала она вас?

Иван намазал маслом овсяное печенье.

– Ты разговаривала с ней?

– На днях я встретила ее на галерее и чуть в штаны не наложила.

Иван кивнул.

– Передавай ей от меня привет.

Стефани, наконец, нерешительно взялась за свою свиную отбивную, отрезала кусочек, тщательно рассматривала его на кончике вилки и решила, что не так уж и голодна.

– Ну вот, сегодня я сдала комнату.

Она вытащила листок бумаги из нагрудного кармана своей рубашки и прочла:

– «Мистер и миссис Платц из Ланхэма, штат Мэриленд». Вероятно, кто-то из пассажиров «Саваж» рассказал им о Хабене. Приезжают полюбоваться осенней листвой. Вокруг так красиво. Они останутся довольны приемом, я надеюсь. Будут завтра.

Иван, Мелоди и Люси одновременно повернули головы и посмотрели в большое окно, выходившее на гавань.

– Листвы-то никакой и нет, – сказала Люси. – Еще на прошлой неделе она пожухла, штормовой ветер и ту сорвал.

– Ты уверена? – Стефани была озабочена одним – не думать об Иване, а думать о чем-то другом времени у нее уже не оставалось. Она подошла к окну, чтобы посмотреть на деревья. «Она права». – Слишком поздно. Клиенты уже выехали. К тому же нельзя сказать, что листвы нет совсем. Она просто вся на земле, – заметила она рассудительно. Стефани начала убирать со стола. – Так как у нас будут постояльцы, я хочу, чтобы завтра к ужину все привели себя в порядок. Мелоди, я понимаю, что это нарушит твой стиль, но хочу, чтобы волосы у тебя были какого-то одного цвета. И не играй, пожалуйста, на электрогитаре на галерее. Да, и не рассказывай гостям своих историй о свиных отбивных и сломанных ножках.