Текст книги "Убийца на вечеринке с шампанским (= Любитель Шампанского, Убить, чтобы остаться)"

Автор книги: Джадсон Пентикост Филипс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– А отпечатки пальцев?

– Ни одного, – ответил Гарви. – На щебеночно-асфальтовом покрытии подъездной дорожки к коттеджу никаких следов шин автомобиля. Соседи никого не видели. Машина Маршалла в гараже. На данный момент это все.

Куист взглянул на Лидию и Бобби Хиллиарда. У них не возникло никаких вопросов.

– Продолжай, Дэниел.

– Я посетил офисы Сейбола и Либмана. Рыдающие секретарши. Глубокий мрак. Одна и та же история в обоих местах.

– Какая история?

– Джонни попросил Сейбола встретиться с ним в Чикаго. Срочно. Джонни попросил Либмана встретиться с ним в Нью-Йорке. Срочно.

– Черт возьми, Дэн, ты рассказываешь нам...

– Я сам с трудом переварил это, – ответил Гарви. – Все выглядит странно. Одно и то же в обоих местах. Джонни звонил не сам; он ни с кем не разговаривал, насколько известно. По словам секретарши Сейбола, звонил мужчина. Она уверяла, что это был Эдди Уизмер, хотя признает, что тот мужчина не назвал своего имени. Он звонил по просьбе Джонни, как он сказал. Джонни хотел, чтобы Сейбол встретился с ним в Чикагском аэропорту, – указал время. "Передайте мистеру Сейболу, – сказал голос, – что речь идет об особом шампанском". Секретарша знала, что Сейбол не может выехать; ему нужно было оставаться на месте из-за работы. Но когда она передала послание, Сейбол позеленел и приказал ей заказать билет на самолет до Чикаго.

– Ты говоришь, что услышал ту же самую историю в офисе Либмана?

– Верно. Мужчина не назвал себя, сказал лишь, что звонит по поручению Джонни Сандза. Джонни хотел, чтобы Либман встретился с ним в Нью-Йорке, сразу после благотворительного вечера в "Гарден". Либман должен был позвонить ему в "Гарден", чтобы уточнить время и место. Секретарша не знала, удастся ли ей найти Либмана. Он куда-то уехал поиграть в гольф с клиентом. Мужчина сказал, что это срочно, нужно сказать Либману, что речь идет "об одном особом шампанском". Она разыскала Либмана, и он бросил свою игру в гольф и заказал билет в "Город развлечений".

– Она тоже подумала, что звонил, вероятно, Эдди Уизмер?

– Нет. – Гарви хмыкнул. – Она не упоминала об этом, так что я сам задал вопрос. Она по-девичьи покраснела и сказала, что, если бы это был Эдди, она узнала бы его голос. Подозреваю, она знает голос Эдди немного лучше, чем ей хотелось бы признаться.

– Девушка подумала, что это местный звонок?

– Откуда им было знать, Джулиан? В наше время можешь звонить хоть из Хобокена, а голос звучит так, будто находишься в соседней комнате. Никаких промежуточных операторов. Но мое предположение номер один: звонки были местные. Никто не прикончил бы Маршалла, копа, находясь от него на далеком расстоянии. Вот так все складывается, Джулиан. Маршалла убили предположительно во время завтрака в пятницу утром – неизвестно, в какое время он завтракал. Звонки двоим другим были сделаны в пятницу во второй половине дня. У нашего человека была уйма времени, чтобы попасть в Чикаго раньше Сейбола. Хватало времени послать телеграмму на диспетчерский пункт в аэропорту с чикагского телефона. Уйма времени после этого, чтобы долететь до Нью-Йорка и заняться Либманом.

– И Джонни, – напомнил Куист.

– И тобой! – уточнил Гарви. – Кто-то убирает всех, связанных с делом Трент, и, весьма похоже, убирает всякого, кто встает на его пути. И сейчас на очереди К-у-и-с-т. Поэтому я вылетаю первым самолетом, на который удастся достать билет, – заявил Гарви. – Пусть кто-нибудь прикроет тебя с тыла, парень. Наш приятель с шампанским не дурачится.

Лицо Джонни Сандза утратило все краски. Оно выглядело осунувшимся и постаревшим.

– Майк Маршалл! Трудно поверить, – выдавил он.

– Но придется, – сказал Куист.

Они находились в апартаментах Джонни в "Бомоне". Эдди отправился к бару, чтобы приготовить выпивку. Пункт за пунктом Куист прошелся по отчету Гарви. Джонни слушал молча, уголки его рта подергивались. Он залпом осушил принесенную Эдди выпивку и протянул пустой стакан, чтобы тот немедленно наполнил его.

– Я пару раз назначал свидание этой цыпочке из конторы Либмана, подтвердил Эдди. – Слава богу, что сделал это, а то вы подумали бы, что я...

– Не сходи с ума, Эдди, – почти зло оборвал его Джонни и окинул Куиста загнанным взглядом. – Если бы ты не знал меня, Джулиан, и услышал все это, стал бы ты удивляться, что я пытаюсь убрать всех, кто вместе со мной был связан с делом Трент?

– Вероятно, не стал бы, – согласился Куист.

– Этому человеку, кто бы он ни был, известно все, – заметил Эдди. – Как он узнал, что вы собираетесь остановиться в Чикаго, босс? Только вы, я и агент по продаже билетов в аэропорту знали об этом.

– Это тот самый человек, который знает о записке, хотя мы думали, что о ней не знает никто, – ответил Джонни. – Слишком нереальна эта подтасовка фактов.

– Давайте не делать тайны там, где в этом нет необходимости, предложил Куист. – Кто-то не уехал с твоей вечеринки в ту ночь или оставался в твоем доме, не присутствуя на вечеринке. Зная тебя, я, например, могу сказать, что в дом с улицы мог попасть кто угодно. Например, дружок Беверли Трент, который вымогал деньги, а сейчас, когда источник иссяк, приступил к мести. Никакой тайны. Человек был там – один из гостей или незнакомец, разыскивающий Беверли. Что касается вопроса, откуда он узнал, что ты остановишься в Чикаго, так он мог стоять позади тебя в очереди у окошка билетной кассы.

– Вот чего я не понимаю, – прервал его Эдди. – Те звонки Максу и Луи были сделаны в пятницу днем, как говорит мистер Куист. Мы еще не решили, пока не прибыли в аэропорт Лос-Анджелеса, что остановимся в Чикаго, чтобы повидаться с Джен. Откуда же он узнал об этом за день до вас, босс?

Джонни прижал к глазам кончики пальцев.

– Дело было не совсем так, Эдди. Я позвонил Джен в Чикаго в четверг вечером, чтобы узнать, не захочет ли она встретиться со мной, если я остановлюсь там. Я не говорил тебе, Эдди, потому что знал, что ты, как наседка, попытаешься отговорить меня.

Эдди выглядел обиженным.

– Я разыграл перед тобой в аэропорту сцену, чтобы ты подумал, будто эта мысль только что пришла мне в голову. – Джонни посмотрел на Куиста. – Ты думаешь, мой телефон в доме в Беверли-Хиллз прослушивается?

– Этот человек знал все, – пожал плечами Куист.

Джонни посмотрел на свои часы.

– Ты все еще планируешь идти на вечер к Мариан Шир, дружище?

– Если ты пойдешь, – кивнул Куист. – Мне не по душе мысль, что ты будешь шататься в одиночку, пока мы не узнаем кое-что еще.

Джонни рассмеялся:

– В одиночку? Я беру с собой трех куколок.

– Безопасность в количестве, – заметил Эдди.

Куист поставил свой стакан и поднялся. Черты его лица обострились. Взгляд голубых глаз, остановившихся на Джонни, был холоден.

– Я не руковожу детективным агентством, Джонни, – сказал он. – У меня нет штата крутых парней, которые могли бы охранять тебя. Хочешь знать мое мнение?

– Конечно, дружище. Ты единственный, кому я доверяю. Ты это знаешь. – У Джонни был измученный вид.

– Случится одно из двух, Джонни. Или, возможно, это две стадии одного плана. Неизвестный методически убирает всех, кто имел хоть какое-то отношение к вечеринке с шампанским, вечеринке, которая повлекла за собой перемещение тела Беверли из твоего дома в ее квартиру. Сейбол, Либман, полицейский, который кое-что знал об этом. Смотри правде в глаза: остались еще Эдди и ты.

– Господи! – воскликнул Эдди.

– Если это просто какой-то маньяк, который мстит за то, что случилось с Беверли Трент, или Луизой Хауптман, можешь считать, что он идет за тобой по пятам. Я думаю, первым наступит черед Эдди.

– Почему я? – Голос Эдди упал до шепота. – Я никак не был связан с тем вечером. Я был в Акапулько.

– Вы помогали прятать концы в воду, – объяснил Куист, внешне не проявляя никаких чувств. – Вы будете первым, Эдди, потому что, как мне кажется, у него особые планы относительно Джонни. Джонни предстоит заплатить за все. Неизвестный был в Голливуде в пятницу утром. Именно он мог заняться Маршаллом, копом. И он же явно заманил Сейбола в Чикаго, а Либмана – в Нью-Йорк, ведь он был в аэропорту, когда застрелили Сейбола, и за рулем взятой напрокат машины поблизости от того места, где был сбит Либман. У машины помято крыло. Исходя из этого, можно предугадать: все, что случится с вами, Эдди, будет выглядеть так, будто это сделал Джонни. Потом поступит донос на Джонни, его обвинят в убийстве; история Беверли Трент станет достоянием общественности. Налицо мотив: заставить замолчать каждого, кто знал, что действительно случилось с Беверли. Есть и возможность – он был там и в то время, где и когда происходило преступление. Тебя шантажировали, Джонни, и это оборвало твою карьеру. Ты не знаешь, кто является шантажистом, но ты понимаешь, что это должен быть один из тех, кто был в курсе дела: Сейбол, Либман, коп, Эдди. Искусно составленная программа. А для тебя, Джонни, придумана дополнительная пытка. Мучительная смерть. Умереть неожиданно и внезапно – не самое худшее. Но медленная смерть, уничтожающая твою гордость, твою репутацию, публичное обнародование всех секретов твоей жизни, которые раскопает искусный обвинитель, ожидание в камере смертников, разрушение всего, чем ты дорожишь, – все это станет для тебя сущим адом по сравнению со смертью, приятель.

Глаза Джонни были закрыты, лицо исказила гримаса боли – или это был страх?

– Кто это может быть, Джулиан? – пробормотал он. – Скажи, Христа ради, кто это может быть?

Куист проигнорировал его вопрос.

– У тебя есть только одна возможность выбраться из этой истории, сказал он.

Глаза Джонни широко открылись.

– Этот герой, как охваченный безумием мартовский кот, вероятно, даст тебе шанс. Он ясно даст тебе понять, что ты в его руках, и тогда ты снова начнешь платить – большие, громадные деньги, пока из тебя не выжмут все до последней капли. Ты будешь знать, что, если откажешься, с тобой покончат немедленно – в суде или на углу улицы, в зависимости от того, что покажется предпочтительней этому маньяку.

– Так зачем ты рассказываешь мне все это? – с болью в голосе спросил Джонни. – Это ведь только догадки!

– Я рассказываю тебе это в надежде, что до смерти напугаю тебя, Джонни. Ассоциация Джулиана Куиста не имеет необходимого оборудования, чтобы справиться с этим делом. Мы разобрались с твоей историей, но мы не сумеем защитить тебя.

– Так посоветуй, что делать, – попросил Джонни.

– Для начала я отослал бы Эдди на длительные каникулы куда-нибудь в Тимбукту. Он останется там под вымышленной фамилией, пока этого парня не прищучат. Затем ты пойдешь к копам и выложишь им все: правду о Беверли Трент. Ты не убивал ее, ты только перевез ее тело в другое место. Разразится грандиозный скандал, но ты останешься жив. Полиция, ФБР станут охотиться за твоим парнем. Они защитят тебя, пока будут идти поиски. Раньше или позже они найдут этого типа – у него должна быть какая-то связь с Беверли Трент или с ранним периодом ее жизни, когда она была Луизой Хауптман. Как только его найдут, ты снова начнешь дышать свободно.

– А ловушка – то, как он подстроил эти убийства, чтобы они выглядели, будто именно я совершил их?

– Ты пойдешь к полицейским до того, как он сделает это. Поверь, они не так глупы, чтобы их можно было обмануть.

– Дай мне подумать...

– В этой игре ты можешь умереть, пока думаешь, – предостерег его Куист.

Джонни сидел очень спокойно. Эдди, облизывая пересохшие губы, наблюдал за ним. Наконец Джонни заговорил:

– Мне хотелось бы обсудить это с Эдди. О своем решении дам тебе знать на вечере у Мариан Шир.

– Если ты не пойдешь в полицию, Джонни, – предостерег его Куист, считай, что я больше не имею к этому отношения.

– Зачем нам идти на этот вечер? – спросила Лидия. Она потягивала сухой мартини, стоя у бара в квартире Куиста. На ней был очень элегантный брючный вечерний костюм.

"Ей к лицу любая одежда", – подумал Куист. Он налил себе мартини.

"Куисту так идет синий шерстяной костюм и белый свитер с высоким воротом", – думала Лидия.

Они действительно красивая пара.

– Я обещал Джонни, – ответил Куист. Он поднял свой стакан. – Твое здоровье.

– Но если он не захочет идти в полицию?

– Мы вежливо пожелаем ему доброй ночи и пойдем куда-нибудь еще.

– Не хочешь вернуться сюда?

– А тебе хотелось бы?

Она улыбнулась:

– Больше всего остального.

– Тогда вернемся, – согласился Куист. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты чудесно пахнешь.

– Хотела сделать вам приятное, сэр, – ответила она.

– Дозволено ли мне сказать, что в этой области ты всегда попадаешь в яблочко, куколка. – Он посмотрел на свои часы. – Дэн должен вскоре прилететь с побережья. Я оставил ему записку, чтобы он без приглашения явился на прием к Шир. Чувствую, он знает сейчас больше, чем знал сегодня утром, или, по меньшей мере, у него есть какие-то разумные предположения.

Мариан Шир, как выяснилось, была экспертом по устройству приемов. То, что Джонни называл ее "дворцом", переливалось огнями от погреба до чердака. Кругом были искусно расставлены роскошные цветы. Двое мужчин в белых пиджаках и две-три горничные в черных форменных платьях с гофрированными белыми передниками сновали с подносами, уставленными горячими и холодными закусками. Бары, обслуживаемые людьми в красных пиджаках, имелись на каждом этаже. Казалось, были учтены самые немыслимые пожелания – в частности, специально выделенный человек встретил Куиста и Лидию.

Это был энергичный темноволосый молодой человек, одетый в модный двубортный зеленый костюм, сшитый из материала, напоминающего бархат.

– Мисс Мортон? Мистер Куист? Я Дуглас Хедман. Мариан просила меня присматривать за вами. – Он взглядом ценителя окинул Лидию. – Она ждет вас наверху.

Лицо Хедмана показалось Куисту смутно знакомым. Потом он вспомнил: этот молодой человек был с Мариан в кабинете управляющего в "Гарден" в субботу вечером.

Хедман повел их наверх. Все гости выглядели так, будто они демонстрировали свои платья для журналов "Вог" или "Эсквайер". Сама Мариан Шир была окружена по большей части молодыми людьми. Самым старым среди них был Джонни Сандз, и все же он находился в центре внимания. Джонни стоял в окружении трех красивых девушек: блондинки, брюнетки и рыжей. Вероятно, их наняли в агентстве манекенщиц. Джонни, сияя от радости, попытался представить своих дам Куисту и Лидии.

– Это Долорес, а это – Бетси, а это – Клодин, – пояснил он, умудряясь каким-то образом обнимать сразу всех трех.

– Бетси – это я, – поправила его рыжеволосая. – А это – Клодин. – Она указала на блондинку.

– Я Долорес, – возразила блондинка. – Клодин – вот эта, – указала она на брюнетку.

– Имена, имена, имена, – рассмеялся Джонни. – Меня интересуют только размеры.

– Ты принял решение? – спросил Куист.

– О, конечно, дружище, – ответил Джонни. – Первым делом завтра утром последую твоему совету. Эдди не приехал, потому что упаковывает вещи: уезжает в отпуск. Он решил провести его в Венеции. Говорит, что всегда мечтал покататься на гондоле. А теперь обеспечь себя выпивкой и попытайся наверстать упущенное.

Мариан Шир пробралась через толпу, чтобы поздороваться с ними. Куист мысленно снял перед ней шляпу. Сколько бы ей ни было лет, она выглядела великолепно. Правильнее сказать, вы не задумывались о возрасте при взгляде на нее. Создавалось впечатление, что ей столько лет, на сколько она решила выглядеть. Куист знал, что по дороге домой Лидия спросит, кто создатель того сказочного вечернего туалета, в котором появилась Мариан. "Форма одежды свободная", – сказала она. Ее платье можно было назвать "свободным" только потому, что оно открывало чуть больше дозволенного достоинства ее фигуры, но это производило впечатление.

– Вижу, Дуглас нашел вас. Как замечательно, что вы пришли, – сказала она.

– Как мило с вашей стороны пригласить меня, – ответила Лидия.

Мариан взглянула на Куиста, а потом улыбнулась Лидии.

– Я тоже так думаю, – согласилась она. – Понимаете, дорогая, я только хочу сказать, что, если бы вас не было здесь, Джулиан, вероятно, оказался бы в опасности. Однако не переживайте. Я никогда не участвую в скачках, если знаю, что должна оказаться второй. Позвольте Дугласу обеспечить вас напитками. Буфет откроется сию минуту, а Джонни обещал выступить перед нами позднее.

На вечере оказалось много знакомых Куиста и Лидии. Молодой актер, которому Куист помог начать карьеру на Бродвее. Дама, игравшая заметную роль в движении "За свободу женщин". Именно Куист помог провести ей достаточно серьезную кампанию за выдвижение кандидата от демократов на выборах президента Соединенных Штатов. "У нас ничего не получилось в Нью-Хэмпшире, дорогие, но нас услышали все люди от побережья Атлантики до побережья Тихого океана" – так сказала Джад Уолкер, официальная представительница Нью-Йорка, учтивая дама, обладавшая старомодным очарованием. Еще парочка знакомых лиц. Мариан имела друзей во всех кругах, и ее вечер неожиданно оказался, насколько мог оценить Куист, достаточно интересным. Никто, похоже, не скучал. Никто не казался самодовольным или напряженным, даже Джонни, который имел все основания ощущать некоторое напряжение. Наоборот, Джонни в особенности чувствовал себя как рыба в воде, поскольку буквально был окружен тесным кольцом поклонниц, не считая своих трех куколок.

Куист и Лидия разговаривали с Джад Уолкер о благотворительном концерте в субботу вечером и о магическом воздействии Джонни на публику, когда кто-то взял аккорд на пианино, стоявшем в дальнем конце комнаты. Джонни стоял на стуле, и откуда-то появился его аккомпаниатор, Дон Эдвардс. В комнате немедленно воцарилась тишина, и Джонни запел.

"Мисс Отис сожалеет, что не сможет поужинать с вами сегодня вечером, мадам..."

– В мире есть только три человека, которые могут петь эти строки, сказала Джад Уолкер. – Ноэль Кауэрд, на свой собственный манер, Фред Астер и Джонни.

Джонни допел песню до конца. Раздался гром аплодисментов. Джонни поднял руки, прося публику успокоиться.

– Итак, мисс Отис здесь нет, – сказал он, – но ужин есть. Следуйте за мной, ребята! – Он поднял свою трубу, которая как бы случайно появилась на пианино. "Мисс Отис" превратилась в пляшущий джазовый ритм, когда Джонни, пританцовывая, направился к столовой, его золотая труба смотрела в небо.

Лидия почувствовала руку Дугласа Хедмана на своей руке, – он оказался ее кавалером. Только на одну секунду буфетный стол вызвал у всех восхищение, затем гости атаковали его. Человек в поварском колпаке резал великолепный ростбиф, изумительную ветчину, громадных размеров индейку. Там были горячие блюда в серебряных кастрюлях, холодные салаты, холодный лосось, по размерам напоминавший небольшую акулу, сыры, всевозможные виды оливок, приправ и соусов. Маленькие человечки в белых пиджаках обносили всех действительно великолепным бургундским.

– Интересно, догадывался ли Делберт Шир, как станут тратить его деньги, когда он умрет, – заметил Куист.

– Надеюсь, он не возражает, – отозвалась Лидия. – Кажется, я никогда не видела ничего подобного. Пожалуйста, не обращай на меня внимания, дорогой. Я сейчас перемажусь до ушей.

– Сохрани способность передвигаться, – посоветовал Куист. – Твой мистер Хедман находится на работе.

Уголком глаза Куист заметил, как Джонни тащит груду тарелок для своих трех куколок. Обычно сам Джонни ел очень мало. Он никогда не ел перед выступлением. Он мог напиться, но никогда не ел. А сегодня он собирался выступать.

Когда началось выступление, гости, пресытившиеся и счастливые, расположились на всех предметах меблировки, а многие уселись на полу. И Джонни запел. В тот вечер он отдал предпочтение Колу Портеру и Гершвину. Он пел одну за другой великолепные мелодии, приспосабливаясь к размерам комнаты, так что исполнение его выглядело чарующе интимным. Здесь не было ни времени, ни места для трубы. Он сам решит, когда остановиться, подумал Куист. Ни один из присутствующих здесь гостей не пошевелится, пока Джонни сам не закончит свое выступление.

Кто-то прикоснулся к руке Куиста, и он обернулся. Это была Мариан Шир. Что-то исказило отлакированное совершенство ее лица. Она выглядела расстроенной.

– Могу я оторвать вас на минутку, Джулиан?

Она увела его прочь от гостей в маленький холл рядом со старинным лифтом.

– Внизу полисмен, он спрашивает Джонни, – сказала она. – Не могли бы вы разобраться, в чем дело? Если Джонни прервет свое выступление, мой вечер пропал.

– Возможно, он припарковал машину во втором ряду, – предположил Куист.

Куист поискал Лидию и увидел, что Дуглас Хедман подошел к ней. Джулиан спустился на лифте вниз, в приемную. Только взглянув на ожидавшего мужчину, Куист почувствовал, как по спине побежали мурашки. Ему приходилось иметь дело с этим полицейским. Это был лейтенант Кривич из отдела по расследованию убийств, невысокий плотный мужчина, который пытался придать своему по-детски круглому лицу суровое выражение.

– Привет, Куист, – произнес он. – Честно говоря, именно благодаря вам я оказался здесь.

– Вот как?

– Знал, что вы связаны с Джонни Сандзом на профессиональной почве. Должен был разыскать его. Поймал по телефону одного из ваших людей человека по имени Гарви, и он сказал мне, что здесь вечеринка.

– Вы пришли не для того, чтобы попросить Джонни спеть на благотворительном балу в честь патрульных полицейских, – предположил Куист.

– Нет, не для этого. Сожалею, но мне придется прервать его. – Кривич поднял голову, прислушиваясь к голосу Джонни, доносившемуся с верхнего этажа.

– Не секрет, по какой причине? – спросил Куист.

– Очень скоро перестанет быть секретом. У Сандза есть друг, который остановился вместе с ним в отеле "Бомон".

У Куиста пересохло во рту.

– Эдди Уизмер, – сказал он.

– Да, – подтвердил Кривич. – Горничная вошла в номер Сандза, чтобы заправить постели. Кто-то напал на этого Уизмера. Голову разбили, как яйцо. Он очень, очень мертвый, Куист, и это не самоубийство.

– Я тоже так думаю, – произнес Куист без выражения. Он предвидел, что случится нечто подобное, и не успел предотвратить этого.

Кривич заинтересовался:

– Вы знали этого Уизмера?

– Очень хорошо. И он мне нравился. И я знал, что ему грозит опасность, но не смог убедить его уехать как можно скорее.

– Похоже, мне надо и с вами побеседовать, – сказал Кривич. – Вы не приведете ко мне Джонни Сандза?

Часть вторая

Глава 1

Мариан Шир ожидала на площадке лестницы, когда Куист поднялся наверх.

– Мне придется забрать Джонни, – заявил он.

– Мой вечер! – воскликнула она.

– Это серьезно, Мариан. Он не сможет вернуться. Его друг Эдди Уизмер... он убит.

– О боже!

– Постарайтесь хоть ненадолго удержать все в секрете. Я не хочу, чтобы слухи распространились до того, как Джонни уедет отсюда. Не думаю, что он будет в состоянии выдержать реакцию толпы.

– Конечно.

Куист, разыскивая Лидию, пробрался через комнату. Она сидела в кресле с высокой спинкой. Молодой мистер Хедман в буквальном смысле отгородил ее от остальных гостей. Куист присоединился к ним.

– Могу я поговорить с тобой одну минутку, крошка? – спросил он.

– Я принесу вам выпить, – предложил Хедман и вежливо оставил их наедине.

Куист ласково положил руку на плечо Лидии.

– Это Эдди, – сказал он. – Кто-то убил его в апартаментах Джонни в "Бомоне".

Тело Лидии словно окаменело. Широко открыв глаза, она смотрела снизу вверх на Куиста.

– Я должен сообщить об этом Джонни, а потом уехать с ним, – объяснил Куист. – Боюсь, тебе придется добираться домой без меня.

Лидия перевела взгляд на Дугласа Хедмана, который возвращался от бара с бокалом в руке.

– Думаю, мне предложат помощь, – заметила она. – Как, Джулиан? Кто?

Куист пожал плечами:

– Забили до смерти. Бог знает – кто. К счастью для нас, расследованием занимается наш старый друг Кривич. Он ждет Джонни внизу.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Не думаю. Единственное, о чем прошу: позаботиться о себе, любовь моя. В воздухе носится что-то ужасное.

– Я буду там, где ты сможешь связаться со мной, – ответила она. – У меня или у тебя?

– Лучше поезжай к себе. Бог знает, когда я вернусь домой и кто со мной приедет. – Он слегка потрепал ее по плечу и стал пробиваться сквозь толпу к пианино. Джонни в сопровождении громогласного хора исполнял "Калифорния, вот я и приехал". Куист наклонился над плечом аккомпаниатора Дона Эдвардса. Закругляйся, Дон, – сказал он. – Мне надо ненадолго увезти Джонни. Когда он уедет, продолжай некоторое время играть.

– Что случилось? – спросил Эдвардс.

– Эдди Уизмер пострадал, – ответил Куист. – Джонни надо поехать к нему.

– Тяжело ранен? – спросил Эдвардс, не сбиваясь с ритма на пианино.

– Тяжело, – ответил Куист. Хоровое пение подошло к концу, и гости веселились и требовали исполнить другие старые любимые песни. Куист взял Джонни под руку. – Выйдем на минутку, мне нужно поговорить с тобой, приятель, – сказал он.

Лицо Джонни раскраснелось от удовольствия, ему нравилось то, что он делал.

– Позднее, дружище, – отмахнулся он. – Я только что вошел в раж.

– Сейчас, – возразил Куист. Что-то в серьезном выражении его лица, в его голубых глазах убедило Джонни, что это важно. Он поднял руки, призывая гостей к молчанию.

– Освежусь, ребята. Через секунду вернусь с сенсацией. – Он вышел следом за Куистом в коридор. – Ты выбрал неподходящее время, Джулиан. Я как раз собирался как следует подзавести их.

– Эдди мертв, – сказал Куист.

Джонни окаменел. Краска сбежала с его лица.

– Эдди?..

– Его забили до смерти в твоих апартаментах в "Бомоне". Здесь полицейский, и он хочет видеть тебя. Задать вопросы.

Джонни наклонился, согнувшись почти вдвое, реакция была такая, будто он получил сокрушительный удар в живот. Короткий воющий звук вырвался из его глотки, крик боли, который за шумом голосов, доносившихся из комнаты, услышал только Куист. Дон Эдвардс играл на пианино печальную мелодию.

Джонни протянул руку и больно сжал запястье Куиста. Затем он выпрямился. Губы были плотно сжаты. Он медленно покачал головой, словно не верил в случившееся.

– Его нашла горничная, которая пришла застелить постели, – объяснил Куист. – Это все, что мне известно. Человек, который ведет следствие, внизу, ждет тебя. Лейтенант Кривич, и тебе повезло. Я имел с ним дело раньше, он порядочный человек.

– Дай мне секунду, – попросил Джонни сдавленным голосом. Он выпустил запястье Куиста, бессознательным движением руки пригладил волосы. – Этот ничтожный коротышка был моим лучшим другом. Господи, прости меня, ты был прав, Джулиан. Мне вчера надо было идти в полицию.

– Ты должен был сделать это.

Кривича ждала полицейская машина. Он не выразил никаких возражений против предложения Куиста поехать в "Бомон" вместе с ними. Не проронил лишнего слова, ограничившись коротким вежливым ответом, когда Куист представил его Джонни. И заговорил, когда они оказались в машине.

– Я понимаю, какой это удар для вас, мистер Сандз, – сказал он.

– Удар! Эдди был моим лучшим другом. Он был в прекрасном настроении, когда я расстался с ним – всего несколько часов назад.

– Когда точно это было?

– Около половины седьмого, – ответил Джонни. – Мне надо было прихватить трех куколок по дороге на вечеринку. Эдди не поехал, потому что собирался завтра в Европу. Я оставил его укладывать чемодан.

– Так оно и есть, – согласился Кривич. – Его наполовину собранный чемодан в спальне. Зачем он собрался в Европу? По делам?

– О боже, лейтенант, это такая длинная история!

– Мистер Куист упомянул, будто вы знали, что Эдди находится в опасности. Какого рода? Ему кто-то угрожал?

Джонни беспомощно посмотрел на Куиста.

– Это длинная история, лейтенант, – повторил Куист. – Но это четвертый друг Джонни, убитый за последние сорок восемь часов.

Кривич удивленно приподнял брови:

– Вы шутите?

– Один в Калифорнии, один в Чикаго, и два сейчас, здесь, в Нью-Йорке.

– Кто второй здесь? – спросил Кривич.

– Человек, которого сбила машина на Мэдисон-авеню рано утром в воскресенье. Адвокат из Калифорнии по имени Макс Либман.

Кривич нахмурился:

– Ничто в этом наезде не наводит на мысль о преднамеренном убийстве. Человек переходил через улицу, и какой-то пьяница или наркоман сбил его.

– Вы измените свою точку зрения, – возразил Куист, – как только я расскажу вам об этом, когда мы пройдем внутрь. – Полицейская машина подкатила к дверям отеля.

– Мне хотелось бы услышать обо всем сейчас, – заявил Кривич, не выказывая намерения вылезти из машины.

– Давай, Джонни, – обратился к нему Куист.

– Все? – спросил Джонни.

– Все, с самого начала, – посоветовал Куист.

И Джонни рассказал обо всем, начиная с вечеринки с шампанским и Беверли Трент и перейдя затем к шантажисту, своему уходу со сцены, а потом – к череде ужасных событий последних часов: Луи Сейболу – в Чикаго, Максу Либману – в Нью-Йорке, сообщению, полученному от Дэна Гарви относительно Маршалла, голливудского копа.

– И вы помогали ему скрывать все это, Куист? – спросил Кривич.

– Я впервые услышал обо всем рано утром в воскресенье, – ответил Куист. – Уговаривал Джонни обратиться в полицию, но он сопротивлялся, поскольку все это нанесло бы громадный вред его профессиональной карьере. Я предложил собрать для него кое-какие факты и в воскресенье днем послал Дэна Гарви в Голливуд. Там Дэн откопал новые факты: послания, полученные его друзьями якобы от Джонни, из-за которых Сейбол отправился в Чикаго, а Либман – в Нью-Йорк; смерть Маршалла, о чем мы не подозревали, когда приступали к расследованию. Все это убедило меня, что я не смогу больше помогать Джонни, если он не обратится в полицию. Мне показалось, что существует своего рода схема: убирали всех, кто знал правду о вечеринке с шампанским, оставляя Джонни под конец. Если я был прав, следующим предстояло стать Эдди. Я предложил отправить Эдди на некоторое время из города и сказал Джонни, что не желаю иметь ничего общего с этим делом, пока он не пойдет в полицию. Он обещал мне сегодня вечером, еще до вашего появления, что первым делом завтра с утра пораньше отправится в полицию.

– У окружного прокурора может возникнуть иная точка зрения на то, что вы скрывали жизненно важную информацию, – заявил Кривич.

– Я не сознавал, насколько она важна, вплоть до сегодняшнего вечера, оправдывался Куист. – Джонни имел право сам рассказать свою историю. Я его непрерывно подталкивал к этому.

– В гробу я видел окружного прокурора! – взорвался Джонни. – Кто-то убил Эдди. Теперь черед вашей работе, разве не так, Кривич? Меня заботит только одно: чтобы вы поймали сукиного сына, который сделал это.

Кривич открыл дверцу машины.

– Давайте поднимемся наверх, – предложил он.

Джонни не двинулся с места.

– Мне обязательно смотреть на него? – спросил он.

– Не сейчас. Тело у медэксперта. Позднее вам придется пройти процедуру официального опознания.