Текст книги "СурроСестры «Сигма» (ЛП)"

Автор книги: Дж. Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Когда на СурроСестру совершают нападение, это становится делом каждого, ― отвечает Кеке. – Как они проникли в монастырь? Я видела чертежи комплекса. В него не попасть.

Блейк не отвечает. Просто смотрит на Кеке, и ее ноздри раздуваются.

– Это сделал кто-то изнутри? ― вслух задается вопросом Кирстен.

– Никогда! ― говорит Блейк. – Такое невозможно.

Кеке наклоняет голову, задумавшись.

– Прежде чем предоставить доступ, они изучают подноготную каждого.

– Кто-то проник внутрь?

– Невозможно, ― отрицает Блейк.

Кеке скрещивает руки.

– Очевидно, что возможно.

Блейк вздыхает и кладет ладони на металлические поручни у изножья койки.

– Послушайте. Мы ведем собственное расследование.

– Серьезно?

– Как только у нас будет больше информации, мы сделаем заявление перед прессой.

Кеке поджимает губы. Я это уже слышала.

– Нашей главной задачей сейчас является обеспечение безопасности сестер, особенно нашей пациентки здесь. Она все еще в состоянии шока. И ее уж точно не стоит подвергать дополнительному стрессу, ― Блейк показывает на монитор сердечного ритма плода. – Если вы не хотите уходить по моей просьбе, сделайте это ради ребенка.

Проклятье. Кеке не может с этим поспорить. Плюс, у нее пересохло во рту, и она ощущает покалывание в теле из-за слишком высокого уровня сахара в крови. Им нужно убираться отсюда, но Кеке не сдастся так просто. Она твердо стоит на своем, скрестив руки.

Блейк вздыхает.

– Если вы уйдете быстро и тихо, я велю охраннику уйти.

– Предоставьте нам доступ в монастырь, ― просит Кеке.

Блейк выглядит искренне шокированной.

– Вы не можете говорить серьезно.

– Позвольте нам помочь с расследованием.

– Кеке супернастойчива, ― говорит Кирстен. – Поверьте мне, вы захотите иметь ее на своей стороне.

– Я считаю, что мы разберемся со всем сами и без вас, ― говорит Блейк, открывая для них дверь. – Последнее, что мне нужно, чтобы киберпапарацци совали свой туда, куда не просят. А теперь проваливайте, пока я не добилась вашего ареста.

Кирстен делает шаг, но Кеке не хочет уходить. Ей нужно опросить СурроСестру. Ее странным образом влечет к девушке, возможно, потому что та выглядит такой беззащитной, лежа на этих накрахмаленных белых простынях. Кеке ощущает желание защитить ее. Сколько ей лет? Семнадцать? Слишком юна, чтобы быть оторванной от семьи вот так: Кеке оборвала связи со своей семьей в пятнадцать, так что она знает, каково это. К тому же девушка слишком молода для беременности, но такова политика СурроСестер. Они принимают добровольцев как можно более младшего возраста, но чтобы не нарушить закон. Рождаемость начинает резко падать, когда исполняется девятнадцать, и они не могут так рисковать, не в стране, где менее одного процента женщин фертильны. Нет, если не хотят получить антиутопию, где нет молодого поколения, чтобы работать и толкать экономику вперед. Кто-то должен работать, чтобы платить за инвалидные кресла и подгузники для взрослых. Фертильных женщин необходимо как можно скорее найти и пристроить к работе: или постельному режиму, или чем еще там занимаются беременные СурроСестры, прежде чем их яйцеклетки выйдут из строя, как у остальных женщин.

И если кто-то выбрал своей целью этих немаловажных женщин, их ждет безрадостное будущее. Это касается каждого в стране. Кеке уверена, что поэтому она ощущает это покалывающее предчувствие. Эта история может стать главным событием года. Они начинают идти к двери, но «Сигма» выглядит такой опустошенной. Кеке ни за что не уйдет, не подарив ей какую-либо надежду. Аура отчаяния вокруг девушки не дает журналистке сдвинуться с места.

«Пох*й. Я займусь этой историей несмотря ни на что. Эта девушка заслуживает справедливости, СурроСестры ― чувствовать себя в безопасности, а я ― эту историю».

– Одобрят СурроСестры или нет, ― говорит Кеке девушке, бросив на Блейк взгляд искоса, – мы обязательно выясним, кто сделал это с тобой.

Глава 5

FLOWERGRRL

Мотоцикл Кеке с ревом подъезжает к буйно заросшей территории Жасмин. Створки ворот плавно открываются для нее, и она паркуется внутри. Шины ее мотоцикла давят крошечные пурпурные цветы, пахнущие перцем. Она опускает ногой подставку и спрыгивает на землю, снимает надувной шлем и убирает его под сидение. Подняв взгляд, она замечает Жасмин, стоящую перед своим домом на колесах и наблюдающую за ней. Кеке хочется сорвать с нее одежду, но она сдерживается. Лучше сначала обсудить дела.

– FlowerGrrl, ― мурлычет Кеке.

– Мне нравится, когда ты так меня называешь.

Растения вокруг них слегка покачиваются от теплого послеобеденного бриза. Здесь нет ни сантиметра бесплодной почвы. Кеке прикасается к лилии лимонного цвета, у которой тычинка похожа по форме на молнию. Электрическая лилия, сказала бы Кирстен, будь она здесь. Кирстен сошла бы с ума от этого места. У нее практически нездоровая одержимость растениями, а ее квартира в Иллово напоминает самые настоящие джунгли. Кеке любуется видом, приближаясь к Жасмин. Ароматы цветов переплетаются, создавая мелодию.

– Ты была занята.

– Ты же меня знаешь, ― отвечает Жасмин. – Не люблю сидеть без дела.

Похотливый серебристый блеск в ее глазах усиливает возбуждение Кеке.

– Пойдем внутрь.

Кеке идет следом за Жасмин в дом на колесах, любуясь талией девушки со спины, что стянут медным корсетом и поблескивающими металлическими деталями в ее прическе-улье. Викторианские иллюстрации запечатлены чернилами на бледной коже. Женщина знает, как сделать стимпанк сексуальным.

Дом усовершенствован. Как будто этим занялись Винсент Ван Гог и Генри Форд, испытав особую любовь к своему творению и украсив его шестеренками и коваными медными пластинами. Кеке иногда поддразнивает Жасмин, спрашивая, не сможет ли ее дом скоро летать. Она представляет, как у него вырастут гигантские пергаментные крылья как у дракона, и он упорхнет за горизонт.

Но у Жасмин нет времени на такие фантазии. Она мастерица стимпанка, флористка, занимающаяся генной инженерией, и глава «Альбы» – биопанк организации хактивистов, занимающейся разоблачением нечестных клиник и корпораций зла. Кеке познакомилась с ней благодаря своим связям в даркнете – сети, объединяющей правдоискателей, которые делятся или обмениваются информацией, дабы бороться со злом.

Кеке знает, что зло предстает не в облике демонов или проклятий. Зло на сто процентов имеет человеческое обличие, и это их работа бороться с ним. «Альба» и другие организации наподобие нее, наряду с индивидуальными борцами, такими, как она, делают все, что в их силах, чтобы искоренить корпоративные пороки и политическую коррупцию. В большинстве случаев, данные, которые они получают, бесплатны. Иногда их обменивают на игровую валюту, биоаппаратуру или секс. Отношения Кеке с Жасмин начались не так, но в тот день, когда они встретились, чтобы обменяться шпионским ПО с черного рынка, их обоих словно поразила молния. Они воспылали друг к другу страстью.

– Ты помнишь день, когда мы встретились? ― спрашивает Кеке.

Жасмин перестает настраивать свой принтер и поднимает взгляд.

– Конечно.

Тогда-то Кеке и замечает ее пальцы и хмурится.

– Ты поранилась?

Жасмин опускает взгляд на свои искра-пластыри.

– О! Нет.

Кеке подходит и целует кончики пальцев Жасмин.

– Я не ранена. Это мое последнее изобретение. Я все еще тестирую его.

Она трижды щелкает пальцами, появляется искра, а затем пламя.

– Вау! Круто.

Жасмин с секунду удерживает пламя, а затем задувает его.

Эти губы.

– Похоже на волшебство, ― замечает Кеке.

– Лучше, чем оно, ― отвечает Жасмин и подмигивает ей. Она поворачивается к принтеру. – Ты принесла отпечатки пальцев девушки?

– Я не смогла их получить. Одна из старших СурроСестер застала нас.

– Проклятье!

– Но не раньше, чем я получила это.

Кеке достает прозрачный пластиковый пакет из кармана своей кожаной куртки. Внутри находится повязка, коричневая от крови.

– О, очень хорошо.

Жасмин тянется на верхнюю полку и достает ДНК-набор. Она надевает биолатексные перчатки с красной корицей и приступает к работе: отщипывает небольшой фрагмент повязки и помещает в высокотехнологичную тестовую пробирку с прозрачной жидкостью, которую затем вставляет в принтер. Появляется голоэкран.

Джони Миэлке, гласит текст, далее приводится генетический профильный код суррогатной матери в виде трехмерного штрих-кода.

– Что тебе нужно? ― спрашивает Жасмин. – Отпечатки?

– Да. И скан радужки, если ты можешь.

– Я могу.

Жасмин вводит код, и экран из голубого становится зеленым.

– Ладно, хорошие новости. Принтер считал ДНК-код и успешно определил dynap-код. «Фандеркэтс» вперед.

– Боже, ты так сексуальна, когда работаешь, ― говорит Кеке.

Жасмин игнорирует ее, твердо удерживая взгляд на принтере, который начинает гудеть. В лотке оказываются три небольших клочка бумаги минутой спустя. Жасмин достает их и помещает в небольшой пластиковый рукав.

– Ты уже пользовалась силиконовыми отпечатками?

– Нет, ― отвечает Кеке.

– Они похожи на наклейки. Снимаешь заднюю сторону и наклеиваешь на свой палец. Я напечатала для тебя три штуки, просто на всякий случай.

Кеке изучает силиконовый рисунок, завиток напоминает ей раскрывающийся бутон.

Далее принтер выпускает еще два крошечных листка.

– А это работает как контактные линзы. Сними заднюю сторону, как с отпечатками, и добавь немного физраствора.

Кеке знает, как надевать линзы. Частью ее образа являются ярко-синие глаза ― этот цвет ненастоящий. Технологии производства линз невероятно поражают. Недавно она вложила десять тысяч блоксов в стартап в Кейп Республике, занимающийся разработкой маленьких линз, которые могут вырабатывать инсулин, постоянно замеряя уровень сахара в крови. Ей нравится ее татуировка, но она не будет скучать по уколам.

– Я все еще работаю над формулой линз, ― сообщает Жасмин. – Они неидеальны. Узор радужек начинает портиться через час или около того, так что, что бы тебе не нужно было сделать, поторопись.

– Большое спасибо, ― благодарит Кеке, убирая отпечатки и радужки в карман.

– Всегда пожалуйста.

Жасмин хлопает своими огромными ресницами, глядя на нее.

– Услуга за услугу?

– Конечно. Что мне для тебя сделать?

– Маленькая пташка напела мне, что у тебя есть для меня история.

Кеке поначалу пребывает в замешательстве. Она так сосредоточилась на истории с суррогатной сестрой «Сигма», что практически забыла обо всем остальном. Но затем она вспоминает. Она кое-что подслушала в онлайн-чате через новое кибершпионское приложение, которое сейчас тестирует. Пока этим слухам нельзя верить. Один слух – это еще не история.

– Истории пока нет. Не в данный момент. Я даже еще не уверена, есть ли она.

– Расскажи.

– Просто один слух из раздевалки.

– Все как я люблю! Чьей раздевалки?

– Дай мне денек, я разузнаю получше. Не хочу отправить тебя в погоню за призраками.

Жасмин выглядит разочарованной.

– Хорошо.

– Если все так, ты будешь первой и единственной, кому достанется информация, обещаю. Думаю, это как раз по твоей части.

– Ладно. Постараюсь быть терпеливой.

– А пока, ― говорит Кеке, протягивая руку к пуговицам на платье Жасмин, – у меня есть другие способы отблагодарить тебя.

Кеке расстегивает пуговицы медленно, ловко, одной рукой. Кожа цвета слоновой кости на шее Жасмин принимает розоватый оттенок. Она закусывает губу. Кеке поворачивает ее кругом, целует в шею и снимает ее теплый металлический корсет. Она опускает его на пол, оставшись на коленях, поднимает подол платья Жасмин и принимается целовать и покусывать ее бедра сзади. Жасмин делает шаг из корсета и наклоняется над столом, предоставляя Кеке отличный вид на ягодицы. Они бледные и совершенные, и то, где они встречаются наверху, под медно-ржавыми трусиками Жасмин, воспламеняет в Кеке сумасшедшее желание. Кеке снова принимается за бедра Жасмин, целует яростнее, привлекает к делу язык, прокладывает путь вверх по кремовой коже. Не достигнув верхней точки, Кеке останавливается и любуется похожей на персик задницей Жасмин. Кеке ощущает пульсацию внутри, похожую на вибрацию, словно таз превратился в огромный колокол, по которому ударили.

– Боже мой, я хочу тебя.

В голосе Кеке отражается желание к девушке, которая стонет, когда Кеке возобновляет свой путь.

– Не останавливайся, ― просит Жасмин, и Кеке повинуется.

Глава 6

Не зли богов искусственного интеллекта

Кеке оставляет свой байк под тенью старого дуба и проходит пешком последние несколько сотен метров до входа на охраняемую территорию монастыря. Двойные стены гладкие и высокие: по ним невозможно взобраться, даже при помощи крюка. Серебряный микроблеск в белой эмали заставляет поверхность сиять. Кеке ощущает жар, исходящий от стены, пока идет мимо.

Приблизившись к входу, она сбавляет скорость, поправляет непривычную для себя одежду. Она надеется, что ее походка идеальна: уверенная, целеустремленная, а не похожа на шатание. Наряд девушка подобрала верно: она взяла на прокат одеяние СурроСестры из магазинчика костюмов, консультант которого утверждал, что дизайн идентичен оригинальному, вплоть до слегка утяжеленного подола, прорезей под подмышками и перламутровых погонов. Кеке надела светлую соломенную шляпу, непримечательные белые леггинсы и белые кроссовки. Молочного цвета шелковый шарф.

Единственной недостающей частью ансамбля являлась отсутствующая медная булавка с надписью «СС». Кеке пыталась купить такую на «Марксете», но такой нет даже у лучших торговцев черного рынка. Продажа, подделка или даже нелегальное хранение являются уголовным преступлением. И, если не принимать во внимание угрозу получить тюремный срок, большинство из них считает такое аморальным, даже те, кто не гнушается торговать другой запрещенкой. Они рискуют попасть в трудовую исправительную колонию за продажу белого лобстера или «файерпауэр», но не торгуют медными булавками.

Кеке добирается до входа, слегка кивает головой в шляпе и солнечных очках стражнику у ворот и подходит к калитке для пешеходов. Произносит быструю молитву всем богам, которых знает, и прикладывает свой большой палец к сканнеру на панели биометрического доступа. Она на сто процентов уверена в способностях Жасмин в области биохакинга, но все равно нервничает. Что, если ее потовые выделения испортят силиконовый отпечаток? Что, если напечатанные линзы уже начали растворяться? Несмотря на тревогу, она пытается оставаться спокойной на случай, если охранник наблюдает за ней.

Из двух красных огоньков на панели, один становится зеленым. Далее она обращает взгляд вперед, глядя на сканер сетчатки. Второй огонек загорается зеленым, ворота издают дружелюбный сигнал и отворяются. Кеке ощущает прохладу облегчения, ступая на территорию и закрывая за собой ворота.

Ее облегчение быстро сменяется дурным предчувствием, когда она понимает, что обладая достаточным набором техники в арсенале, на территорию монастыря легко попасть. А говорят, что он неприступен.

Это плохо.

Число потенциальных подозреваемых только что увеличилось в геометрической прогрессии.

Пару лет назад, архитектурные планы комплекса просочились в сеть. Поднялась шумиха: общественность обеспокоилась безопасностью СурроСестер, но на планах было видно, что безопасность в монастыре была на уровне, и утечка точно бы отпугнула любого, кто замыслил проникнуть туда. По этому поводу даже вышла политическая сатирическая карикатура, опубликованная в «Эко. Ньюз»: что-то вроде веселой иронии, что комплекс СурроСестер непорочен. Тогда Кеке задумалась, а не была ли утечка спланированной, совершенной изнутри, стратегией, направленной на то, чтобы показать любого потенциальному нарушителю, что проникновение невозможно, чтобы предотвратить любые попытки.

Ну, это сработало. По крайней мере, на время.

Это работало много лет, но теперь СурроСестры оказались под угрозой. Кто вообще может хотеть причинить вред суррогатным матерям? Какой-нибудь религиозный сумасшедший? Отверженная девушка, которую к ним не приняли? Брошенный парень? Джони не казалась такой девушкой, у которой дома может быть ревнивый поклонник. На самом деле, Кеке будет удивлена узнать, что у Джони вообще окажется парень. Она казалась хорошей девочкой с этими блестящими волосами медового цвета и ясными голубыми глазами. Была красивой до нападения. Добродетельной. Дочерью, которой гордятся. Кеке никогда такой не была. По сути, как внутри, так и снаружи, Джони была ее противоположностью, но Кеке все равно ощущала необъяснимую связь с девушкой.

Шарф начинает душить Кеке. Слишком жарко, он завязан туго. Кеке ослабляет его, несмотря на то, что это значит, что теперь больше лица и шеи видно.

Девушка прокладывает путь по асфальтированной дорожке. Она длинная и идет под уклоном вверх, вьется между коротко стриженой травой и ухоженным садом: тут растет пурпурный ковыль и пышные суккуленты. Когда девушка достигает вершины холма, в поле зрения появляется главное здание: красивое строение в стиле постмодерн – огромный, суперстилизованный цветок лотоса. Позади него, насколько хватает глаз, установлены ветряные мельницы. Они снабжают энергией монастырь и прилегающую территорию. Не то, чтобы монастырь нуждался в энергии, Кеке видит огромное количество солнечных деревьев, поблескивающих под утренним солнцем. Девушка ускоряет шаг, не отрывая взгляда от главного здания.

Лепестки «лотоса» поворачиваются вслед за солнцем. Они закрываются в жаркие дни, как этот, чтобы внутри было прохладно и тенисто, а как только температура падает, здание расцветает. «Лепестки» раскрываются наружу и вниз, отражая лунный свет.

Кеке даже не будет пытаться попасть в «лотос». То, за чем она пришла, находится в центре безопасности.

У нее бешено колотится сердце. Ей всегда было любопытно, каково это находиться здесь, но она не верила, что когда-либо увидит это место своими глазами. Тут гораздо тише, чем она представляла. Где все СурроСестры? Возможно, они отдыхают в общежитии или заняты на уроках.

Матриарх СурроСестер, Солан, считает, что молодые женщины должны быть всегда заняты, так что ввела для них напряженное расписание из уроков и занятий. Они могут выбирать их по душе, но Кеке слышала, что они изучают среди прочего программирование, кунг-фу, блокс трейдинг (прим.: блочная торговля, также известная как порядок блокировки, представляет собой заказ или торговлю, представленную для продажи или покупки большого количества ценных бумаг), верховую езду и стрельбу из лука. Конечно, пока не зачинают. Беременным СурроСестрам доступно лучшее из лучшего: как награда за то, что отдали свою матку в аренду ради спасения населения от вымирания. Им позволено долго отдыхать и наслаждаться вкусной пищей, а также лениво прогуливаться в прекрасных садах под внимательным присмотром белых дронов безопасности.

Когда у Кеке нигилистическое настроение, она задается вопросом, почему все так отчаянно стремятся обратить кризис бесплодия. Конечно же, есть причина, по которой люди перестали размножаться? Некоторые утверждают, что природа восстановится, как только человечество будет стерто с лица земли. Это займет сотни лет, но случится. Как кто-то с черным легким, кто перестает курить и вдыхать загрязненный городской воздух. Растения захватят все, животные, которые сейчас находятся под угрозой вымирания, станут размножаться, а земля не взорвется от всего того, что сотворил с ней человек. Мать-природа временами преподает нам урок. Торнадо тут, цунами здесь, но на самом деле нам нужна катастрофа библейских масштабов ― что-то, что уничтожит большую часть населения планеты.

Или чума.

Давно пора случиться эпидемии.

Конечно, есть суицидальная болезнь. Она, кажется, набирает силу. Пока еще никто не понял, почему сейчас в тренде поиск новых способов расстаться с жизнью. Многие это сделали. Бариста, который делал Кеке кофе и даже не обмолвился и словом. Горячая парикмахерша-панк Жасмин. Странный парень, живущий в квартире напротив Котенка, от которого пахло тупостью и вонючими носками. Кирстен называет самоубийц «леммингами», что крайне веселит Кеке. Их объединяет темное чувство юмора.

«Что еще делать, кроме как смеяться, ― пошутила на днях Кирстен, ― когда жизнь преподносит вам лемминга?»

Кто-то выходит из здания Лотоса, так что Кеке опускает голову и продолжает путь. На женщине такая же форма, как и на ней, так что Кеке догадывается, что та является СурроСестрой. Боже, Кеке хотелось бы провести здесь неделю, понаблюдать за внутренним распорядком, за тем, как все работает, и поговорить с суррогатными матерями. Она бы отдала, что угодно, чтобы получить полноценный доступ сюда. Вскоре появляется еще одна женщина в белом, и еще одна. Они выделяются ярким пятном на фоне изумрудного травяного ковра, словно их клонировали на глазах у Кеке (сбой в матрице), но затем девушка понимает, что, скорее всего, у них просто закончился урок.

Дроны безопасности тоже вылетают из здания и кружат над СурроСестрами, как огромные белые осы.

– Эй! ― окликает ее мужской голос за спиной.

Охранник. Кеке замирает.

Проклятье!

– Эй! ― кричит он.

Кеке делает глубокий вдох и поворачивается. Какой максимальный срок дают за проникновение в монастырь СурроСестер?

Десять лет.

«Дыши».

Она поворачивается, чтобы посмотреть на него.

– Вы что-то уронили! ― кричит он, используя свои ладони как рупор, а затем показывает на землю между ними.

Так значит, он за ней наблюдал. Кеке смотрит на тропинку и видит, что уронила белый шарф. Нервы сделали ее небрежной.

«Бл*ть! Успокойся, твою мать, и будь более осторожна».

Она машет охраннику и наклоняется, чтобы поднять шарф, и впервые замечает, что трава неорганическая. Представляет собой супер естественное покрытие, что логично, учитывая засуху, но от этой мысли Кеке почему-то неприятно. Возможно, потому что она так долго не замечала, что трава ненастоящая. А может потому, что теперь она задается вопросом, что еще тут не то, чем кажется.

Дрон безопасности засекает Кеке и спешно направляется к ней. Кеке быстро поправляет шляпу и опускает голову, надеясь затенить лицо. Снова наматывает шарф вокруг подбородка и шеи и спешит по тропинке, бешено дыша. Дрон, в конце концов, теряет интерес и улетает прочь.

Тропинка ведет к женскому общежитию, затем ответвляется к главному саду, спортивным полям и конюшням. Кеке идет по пути к общежитиям, но затем сходит с тропы, чтобы обойти здание сзади. Если только они не изменили планировку, центр безопасности представляет собой небольшую комнату рядом с кухней.

По мере приближения, Кеке все лучше слышит стук кухонных принадлежностей из нержавеющей стали и ощущает отдаленный запах еды из кафетерия. «Столовская блевотина» ― так она это называет. Ее атакует сотня воспоминаний о времени, проведенном в интернате, большинство из которых ужасны. Консервативные воспитательницы неодобряли ни наличие собственного мнения, ни писательский талант, ни хорошие сиськи. Они всегда завидовали ее фигуре.

Наверное, поэтому у Кеке мурашки ползут от матушки Блейк.

Кеке вздрагивает.

Колючие простыни. Тонкие матрасы. Готовые горячие напитки в кипящих котлах, настолько разбавленные, что нельзя сказать чай, кофе это или просто грязная вода. И ужасная еда. М-да, еда. Неудивительно, что большинство девушек набирали по килограмму за семестр, потому как единственным способ избавиться от сильного грызущего голода ― запрятать кипу батончиков «Каракранч» под подушкой.

Хорошие воспоминания тоже были. Немного, но кое-что ей запомнилось. Как она ходила в город осенними днями, держась за руки с другой воспитанницей. Долгие дни, проведенные за чтением под раскидистым платаном. То, как она вместе ходила в душ с другими девушками, якобы для того, чтобы увеличить время в душе, но Кеке больше нравился сам процесс. Теплые струи воды, большие мягкие губки и пена, и все эти прекрасные молодые обнаженные тела вокруг. Иногда они целовались. Девушки называли это «тренировкой». Они «тренировались», чтобы быть готовыми, когда придет момент целовать мальчиков. Но для Кеке все было по-настоящему. Ее постоянно грыз голод, но не из-за еды, она была рождена с другим видом аппетита. Она забывала себя в тех горячих, влажных поцелуях. Языки, пальцы и скользкая кожа. Некоторые девушки задавались вопросами, не являются ли они лесбиянками или би, испытывая от этого удовольствие. Кеке никогда не ощущала проблем с самоопределением, она всегда знала, что является амбисекстром задолго до того, как это стало модным.

Кеке прогоняет тревожные мысли из головы.

«Да что со мной сегодня?»

Она совсем не в форме. Словно странности этого монастыря и того, что здесь происходит, просачивается в ее мозг. Ей нужно избавиться от задумчивости и сосредоточиться на текущей задаче. Девушка скользит в тень здания, стоящего позади кухни, и движется к двери на другой стороне. Конечно же, та заперта, чего и следовало ожидать. Кеке идет назад вдоль периметра и пытается открыть дверь кухни, которая не заперта. Журналистка проникает внутрь и осторожно прикрывает за собой дверь. Две женщины, одетые в поварскую одежду и с сетками на головах, возятся над блюдом, что стоит под разогревающей лампой, а третья, насквозь пропотевшая, сваливает кучу соевых сосисок на гигантскую сковороду. Шипение искусственного мяса скрывает шум шагов Кеке, пока та, наклонившись, крадется вдоль стены и проскальзывает в столовую. Оттуда она направляется в центр безопасности: по короткому коридору и налево, пока не замечает дверь, которую ищет. Она слегка приоткрыта, и девушке удается заглянуть внутрь и выяснить, что там никого нет. Центром безопасности управляет искусственный интеллект, так что нет необходимости в дюжине людей, просматривающих записи с камер наблюдения. Любая необычная активность отправит тревожное предупреждение напрямую в охранную фирму, и сразу же будет объявлен локдаун.

«Не поднимай тревогу», ― думает Кеке. Она слышит, как колотится ее сердце. Не серди богов искусственного интеллекта.

Пока она осматривает комнату и оборудование, ощущает запах поджаривающейся сои и чувствует позыв к рвоте. Чем быстрее она отсюда уйдет, тем лучше. Девушка извлекает свой «Xdrive» из-под язычка левой кроссовки, находит разъем в гудящем аппарате в центре комнаты и вставляет ее. Как мужчина в женщину. Разве не забавно, как все всегда сводится к сексу? Или, по крайней мере, так происходит у нее.

Она быстро вводит список команд, зазубренных наизусть, и информация начинает копироваться. Она точно не знает, что ищет, так что копирует данные за целый год. Все видео, документы и переписки, датированные 2021 годом, улетают на ее флешку. Она все еще слышит биение своего сердца. Почему она так нервничает? Возможно, из-за сочетания перспективы попасть в Крим-колонию, если ее поймают, воспоминаний об интернате и переживаний за Джони.

Данные скопированы на семьдесят восемь процентов, когда она слышит, как к ней приближаются голоса.

«Проклятье».

Она ищет место, где можно спрятаться, но комната настолько пуста, что тут негде скрыться. Девушка не может вытащить флешку, не прервав процесс копирования. Девушка ныряет под стол и прижимает колени к груди, стараясь сделаться как можно меньше. Если они просто пройдут мимо, никто ее не увидит, но, если решат подойти к устройству с этой стороны, сразу же обнаружат Кеке. Голоса становятся громче.

«Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо».

Отвратительный запах кухни сменяется запахом пота Кеке.

Десять лет в колонии.

Десять лет изоляции в заведении, которое в одиннадцать тысяч раз хуже, чем чертов интернат.

Десять лет придется шить маски от супербактерии, добывать нефть или изготавливать соевые сосиски. О чем Кеке только думала? Никакая история такого не стоит.

Переговаривающиеся женщины останавливаются у порога. Кеке сглатывает ком в горле, плотно зажмуривает глаза и ждет, когда ее найдут.

Глава 7

Пять минут до свободы

Женщины, все еще разговаривая, отходят от двери и позволя Кеке свободно вздохнуть.

«П*здец, еле спаслась».

Если бы только она могла унять бешеный стук сердца в ушах. Кеке вскакивает на ноги и извлекает флешку, снова прячет ее в кроссовок. Она проверяет коридор и, видя, что он пуст, пользуется моментом. Обратно к столовской блевотине, обратно к тропинке, которая выведет ее с территории к драгоценной Нине, самому сексуальному мотоциклу во всем южном полушарии. Ей удается незаметно покинуть кухню. Повара накрывают столы к обеду, так что Кеке даже не приходится красться, она просто бежит.

Прежде чем шагнуть в приятную прохладу, она быстро проверяет свой наряд, поправляет платье и шарф, надевает солнечные очки и шляпу. Пытается придать лицу расслабленное выражение, несмотря на то, что крайне взволнованна.

«Всего пять минут до свободы», ― думает она, начиная свой путь к главному входу, когда ее останавливает просвистевшая белая стрела, которая едва не попадает ей в грудь и вонзается в стену рядом.

«Какого…»

Кеке пригибается к земле и бежит, но нападающий пускает еще одну стрелу, и та пролетает так близко к щеке, что девушку оглушает ее свист. Кеке останавливается и поднимает руки.

– Не стреляйте!

К ней приближается СурроСестра. Кончик стрелы нацелен Кеке прямо в грудь, тетива натянута так туго, что практически звенит от напряжения.

– Ты сошла с ума? – сердито спрашивает Кеке. – Ты могла убить меня.

Во взгляде СурроСестры сквозит легкое безумие. Ее губы кривятся в улыбке.

– Я никогда не промахиваюсь с расстояния меньше десяти метров, – сообщает она.

Журналистка начинает думать, что та психопатка. Другие серийные убийцы тоже хвалятся перед жертвами своей меткостью?

– Поздравляю, – отвечает Кеке. – Твои родители должно быть гордятся.

Женщина смеется и опускает оружие. Кеке смотрит на ее развевающийся белый наряд, на сильные руки и видит перед собой кого-то среднего между греческой богиней и супергероем.

– Ты выбрала очень плохое время, чтобы проникнуть в монастырь, – говорит суррогатная сестра.

– Откуда ты знаешь, что я сюда проникла? – спрашивает Кеке. – Почему я не могу быть новой сестрой? На самом деле, разве это не безответственно с твоей стороны стрелять из лука в того, кто может быть новым пополнением в ваших рядах?

– Ты не из наших, – говорит женщина, бросая многозначительный взгляд на грудь Кеке, на которой отсутствует медная брошь «СС». – Это видно издалека. В обычных обстоятельствах, я бы еще могла тебе поверить, но…

– Но это не обычные обстоятельства, – замечает Кеке. – После вчерашнего взрыва.

– Да.

– Я понимаю, что вы приняли дополнительные меры, – говорит Кеке. – Но я здесь не затем, чтобы причинить кому-то вред. Наоборот…

СурроСестра наклоняет голову, словно пытается понять, говорит ли она правду.

– Я здесь, чтобы помочь. Я говорила с Джони. После нападения.