Текст книги "Спаситель (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)
Глава 2
Итака, штат Нью Йорк
– Добрый вечер, мэм. Я специальный агент Манфред из ФБР. Вы доктор Уоткинс?
Сара Уоткинс, наклонившись, изучила значок и документы в руках мужчины. Затем посмотрела через плечо. На подъездной дорожке к ее дому стоял темно-серый джип, прямо за ее машиной.
– Чем могу помочь? – спросила она.
– Значит, вы доктор Уоткинс? – Когда она кивнула, мужчина улыбнулся и убрал свое удостоверение личности. – Вы не возражаете, если я зайду на минуту?
По тихой улице двигалась новая «Honda Accord» ее соседа. Эрик Ротберг, который жил в двух домах, помахал ей рукой и замедлился.
Она махнула в ответ, чтобы успокоить его. Он продолжил свой путь.
– В чем дело?
– Дело касается доктора Томаса Маккейда. Вы работали с ним в «РСК БиоМед».
Сара нахмурилась.
– Он был одним из руководителей лаборатории. Но не в моем отделе.
– Я могу войти?
– Конечно. – Она отступила и включила гостеприимную хозяйку. – Желаете что-нибудь выпить? Может быть, кофе?
– Было бы здорово. День ожидается долгий.
Ее небольшой домик с тремя спальнями располагался на симпатичной улочке, заселенной молодыми семьями. Четыре года назад они вместе с женихом купили его в надежде, что скоро станут родителями.
Надо было давно его продать.
– Кухня там.
– Симпатичное место, одна живете?
– Да. – В серо-белой кухне она указала на круглый стол с тремя стульями. – У меня есть кофе в капсулах. Какую отраву предпочитаете… о, простите, неудачная формулировка.
Агент Манфред снова улыбнулся.
– Все нормально. И я не привередлив, любую, если в ней есть кофеин.
Он был одним из тех симпатичных лысоватых парней чуть за сорок, кто видел, что теряет волосы, но особо не парился. У него был огромный, хищный нос, как будто пару раз сломанный, и ярко-голубые глаза. Из одежды – свободные темные брюки, темно-синяя ветровка и черное поло с аббревиатурой ФБР, вышитой золотом на груди. На пальце виднелось темно-серое титановое обручальное кольцо, и наличие ободка успокаивало Сару.
– Так в чем дело? – Она открыла шкаф. – Я в курсе, что доктор Маккейд умер на прошлой неделе. Узнала об этом в лаборатории. Было объявление.
– Какова была его репутация в компании?
– Хорошая. Ну, он был важным начальником. И довольно давно. Но опять же, я не знала его лично.
– Слышал, что «БиоМед» – серьезная компания. Как давно вы там работаете?
– Четыре года, – она снова наполнила бак для воды. – Мы купили этот дом, когда переехали сюда и устроились в «БиоМед».
– Точно. Вы и ваш жених. Как его звали?
Сара замерла, поставив кружку на решетку. Агент откинулся на спинку стула из «Поттери Барн»[8]8
Pottary Barn – Сеть американских магазинов высококлассной мебели
[Закрыть] за столом из «Поттери Барн», вроде как совершенно расслаблено. Но его голубой взгляд был сосредоточен на ней, словно снимал все, что сейчас происходит, на видеопленку в своей голове.
Он знал ответы на все эти вопросы, подумала она.
– Его звали Герхард Альбрехт, – сказала она.
– Он тоже был врачом. В «БиоМеде».
– Да, – Сара повернулась и вставила в кофемашину капсулу «Старбакс Монинг Бленд[9]9
Кофе в капсулах производства Старбакс
[Закрыть]». Опустила ручку, раздалось шипение, а затем струйка полилась в кружку. – Да, был.
– Вы познакомились, когда оба работали в МИТ[10]10
Massachusetts Institute of Technology, MIT – университет и исследовательский центр, расположенный в Кембридже (пригороде Бостона), штат Массачусетс, США)
[Закрыть].
– Да. Мы были в программе «Гарвард-МИТ HST»[11]11
Harvard-MIT HST – Программа Гарвард-MIT в области наук о здоровье и технологий, или HST, является одной из старейших и крупнейших программ биомедицинской инженерии и подготовки врачей и ученых в Соединенных Штатах.
[Закрыть]. – Сара посмотрела на агента. – Я думала, вы хотели поговорить о докторе Маккейде?
– Мы дойдем до него. Мне интересен ваш жених.
Сара пожалела о том, что так вежливо предложила агенту кофе.
– А нечего о нем рассказывать. Сахар, молоко?
– Просто черный было бы здорово. Не хочу, чтобы что-то замедлило действие кофеина.
Налив кофе, она взяла кружку и села за стол напротив агента. Неловко сцепив руки, Сара чувствовала себя так, словно ее вызвали в кабинет директора. Только вот этот директор мог выдвинуть против нее какое угодно обвинение из разряда тех, что приводят к тюремному заключению.
– Итак, расскажите мне о докторе Альбрехте. – Он сделал глоток. – О, да, идеально.
Сара посмотрела на свой безымянный палец. Если бы они успели со свадьбой, она все равно носила бы кольцо, несмотря на то, что Герри был мертв уже два года. Но они пропустили то, что планировали четыре месяца, когда он умер в том январе. А что касается помолвки, то вместо кольца с бриллиантом они купили этот дом.
Когда ей пришлось отменять музыкальное сопровождение и кейтеринг, ей вернули депозиты, потому что узнали о произошедшем из новостей. Единственное, что не удалось полностью компенсировать, – ее свадебное платье, но продавцы в магазине для новобрачных не взяли с нее вторую половину стоимости. Она пожертвовала платье в фонд «Доброй воли» в тот день, что мог бы стать их первой годовщиной.
О, b еще костюм, который они купили для Герри в «Мэйси»[12]12
Мэйси – Macy's – одна из крупнейших и старейших сетей розничной торговли в США
[Закрыть]. Его вернуть не получилось, он все еще был у нее. Герри всегда шутил, что хочет быть похороненным в футболке «Да пребудет с тобой сила»[13]13
«Да пребудет с тобой сила» – фраза из «Звездных Войн», пожелание удачи джедаю, воину, отца сыну.
[Закрыть].
Она даже не догадывалась, что ей придется выполнить эту просьбу так скоро.
В первый год после его смерти все значимые праздники были связаны только с ним – его день рождения, день его смерти и годовщина свадьбы без самой свадьбы. Календарь был словно полосой препятствий. И все еще таким оставался.
– Мне нужно, чтобы вы были более конкретны, – услышала она свой голос. – О том, что вы хотите знать.
– Доктор Альбрехт работал с доктором Маккейдом, не так ли?
– Да. – Она закрыла глаза. – Работал. Его взяли в отдел инфекционных заболеваний после окончания университета. Доктор Маккейд был его руководителем.
– Но вы работали в другом отделе?
– Верно. В отделе генной и клеточной терапии. Я специализируюсь на раковой иммунотерапии.
У нее всегда было впечатление, что «БиоМеду» на самом деле нужен был один Герри, и они согласились нанять ее только потому, что он выставил обязательное требование. Конечно, он никогда не говорил об этом, и, в конечном счете, это не имело значения. Ее работа была более чем важной, и академические исследовательские центры по всей стране регулярно пытались переманить ее. Так почему же она осталась в Итаке? В последнее время Сара удивлялась этому и решила, что «БиоМед» был ее последней связью с Герри, последним выбором, который они сделали вместе… призрачным миражом будущего, которое они планировали сделать долгим, счастливым и полноценным.
И которое обернулось ничем.
В последнее время она начала понимать, что скорбь не отпускает ее, потому что она все еще жила в этом доме и работала в «БиоМеде». Она просто не знала, что с этим делать.
– Моя мать умерла от рака девять лет назад.
Сара сосредоточилась на агенте и попыталась вспомнить, к чему относился его комментарий. А, да, верно. Ее работа.
– Я потеряла свою от этой болезни шестнадцать лет назад. Когда мне было тринадцать.
– Поэтому Вы решили заниматься тем, чем занимаетесь?
– Да. На самом деле оба моих родителя умерли от рака. Отец от рака поджелудочной железы. Мать от рака груди. Так что в моих исследованиях есть элемент самосохранения. У меня ненадежный генофонд.
– Вы пережили много потерь. Родители, будущий муж.
Она посмотрела на свои неровные ногти. Они были обгрызены до самой кромки кожи.
– Горе, оно как холодное течение: к нему привыкаешь.
– Но все же, должно быть, смерть вашего жениха все еще ранит вас очень сильно.
Сара наклонилась вперед и посмотрела мужчине прямо в глаза.
– Агент Манфред, что вам нужно на самом деле?
– Лишь дополнительная информация.
– У вас удостоверение из отделения Вашингтона, не Итаки. В доме 75 градусов[14]14
24 градуса по Цельсию
[Закрыть], потому что я постоянно мерзну зимой, а вы даже не сняли ветровку и пьете горячий кофе. И доктор Маккейд умер от сердечного приступа, об этом писали в газетах, так утверждают представители «БиоМед». Поэтому мне интересно, почему специальный агент из столицы приехал сюда, имея при себе прослушивающее устройство для записи разговора, не уведомив и не спросив моего разрешения, и задает вопросы о человеке, который умер естественной смертью, так же как и мой жених два года назад от диабета, которым болел с пяти лет.
Агент отодвинул кружку и положил локти на стол. Он больше не улыбался. Не искал предлога для непринужденной беседы. Не ходил вокруг да около.
– Я хочу знать все о последних двадцати четырех часах жизни вашего жениха, особенно подробно – тот момент, когда вы пришли домой и нашли его на полу в ванной комнате два года назад. А потом мы увидим, что еще мне может от вас потребоваться.
***
Специальный агент Манфред ушел час и двадцать шесть минут спустя.
Закрыв за ним дверь, Сара повернула дверной засов и подошла к окну. Сквозь жалюзи она смотрела, как серый седан отъехал от ее дома, вырулил на снежную улицу и исчез с поля зрения. Она понимала, что просто хочет убедиться, что человек точно уехал, хотя, учитывая возможности правительства, любая приватность казалась лишь иллюзией.
Вернувшись на кухню, она вылила холодный кофе в раковину, гадая, действительно ли он хотел эту черную жижу или же заранее знал, что не будет пить кофе и не захотел тратить впустую сахар и молоко.
В конечном итоге Сара села за стол, как будто это каким-то образом могло помочь ей разгадать мысли агента. В классическом понимании допроса, он почти не выдал ей никакой информации, только показывал ей отдельные куски, словно пытаясь доказать, что знает всю предысторию, что сразу поймет, если она лжет ему. Однако, озвучивая лишь несколько незначительных фактов, полностью своих карт он предпочел не раскрывать.
Все, что она сказала ему, было правдой. У Герри был диабет первого типа, и он довольно хорошо справлялся со своим состоянием. Он постоянно измерял и контролировал уровень инсулина, но мог бы, конечно, старательней придерживаться диеты и регулярности в питании. Его единственная настоящая неудача, если можно было это так назвать, заключалась в том, что он не удосужился поставить себе инсулиновую помпу, он редко делал перерывы в работе и не хотел тратить время на ее «установку».
Словно его тело было домом, в котором нужно было установить кондиционер.
Тем не менее, он неплохо справлялся с уровнем сахара в крови. Конечно, случались сбои, и ей приходилось ему помогать пару раз, но в целом свою болезнь он контролировал.
До той ночи. Два года назад.
Сара закрыла глаза, и вот она снова идет домой, несет еду из индийского ресторана, бумажные пакеты висят на хрупких ручках в ее левой руке, пока она борется с входной дверью, пытаясь открыть ее ключом. Шел снег, и она не хотела опускать свой груз на пол, в сугроб, ведь чесночный наан и куриное карри и так почти остыли за время поездки по городу. Ей самой уже было жарко, она вспотела на велосайклинге, на который всегда ходила по субботам поздно вечером, и для которого ей так хотелось находить время на рабочей недели, но вовремя из лаборатории уходить не получалось.
Половина седьмого. Ага, как же.
Она помнила, как позвала его по имени с первого этажа. Герри остался дома поработать удаленно, потому что работа – это все, чем он тогда занимался, и хотя казалось скверным признавать это сейчас, после его смерти, но его постоянный фокус на проекте доктора Маккейда начал ее изматывать. Она всегда с пониманием относилась к преданности делу, науке, возможности делать открытия, что было присуще им обоим. Но в жизни должно быть что-то больше, чем выходные, которые выглядели как рабочая неделя.
Она снова позвала его по имени, заходя на кухню. То, что он не отвечал, начинало раздражать. И злило, что, скорее всего, он ее даже не слышал. И грустно от того, что они снова сидят дома. И не потому, что в Итаке зима, а потому что не было других планов. Не было друзей. Не было семьи. Не было увлечений.
Не было походов кино. Рестораны.
Никто не держался за руки.
Не было секса, на самом деле.
В последнее время они жили как соседи, которые приобрели общую недвижимость, оба ступали по дорожкам, ответвлениям одной и той же тропинки, что разошлись и шли параллельно, не пересекаясь.
До свадьбы оставалось четыре месяца, и она помнила, как думала о переносе даты. В тот момент они могли ударить по тормозам, и приглашенные смогли бы получить обратно свои деньги за авиабилеты и бронирование гостиниц в Итаке. Именно здесь решили провести церемонию и принимать гостей, потому что Герри не хотел терять время на поездку в Германию, где жила его семья, а у Сары умерли оба родителя, братьев и сестер тоже не было, так что в Мичигане, где она выросла, у нее никого не осталось.
Она сложила мешки на столешницу, и ее накрыла ужасная усталость… все потому что ей нужен был душ. Ванна была наверху, рядом с главной спальней и чтобы добраться туда ей пришлось бы пройти через его рабочий кабинет. Услышать, как он бьет по клавишам клавиатуры. Увидеть мерцание компьютерного монитора с изображениями молекул. Почувствовать холод игнора, который вымораживал больше, чем погода за стенами дома.
Той ночью она достигла границ своей приспособляемости. Столько раз она проходила мимо его импровизированного офиса с тех пор, как они поселились в этом доме. В начале, Герри всегда оглядывался, когда слышал, как она поднимается по ступеням и подзывал, чтобы показать ей что-нибудь, спросить о чем-нибудь. Но со временем, однако, все общение свелось к короткому «привет» через плечо. Которое потом превратилось в короткое хмыканье. А затем в полное молчание, даже если она стояла у него за спиной и звала его по имени.
Незадолго до Дня Благодарения, Сара поднималась по лестнице на цыпочках, чтобы не потревожить Герри, хотя это было глупо, ведь из-за его концентрации потревожить его было невозможно. Но если она не издает ни звука, значит, он не сможет ее игнорировать, правда? И ей не будет больно от разочарования.
Она не могла поставить себя в неловкое положение тем, что подвергает сомнению их отношения после долгих лет совместной жизни.
Той ночью, она застыла у кухонного стола, все еще отказываясь смотреть в лицо реальности своего абсолютного несчастья… но уже не в силах его отрицать. И этот порочный круг замкнул ее между желанием принять горячий душ и желанием упрятать голову в песок здесь, на первом этаже.
Если ей придется еще раз пройти мимо его кабинета, и ее снова проигнорируют? Она будет вынуждена что-то с этим делать.
В конце концов, Сара заставила себя подняться по ступенькам, а в такт ее шагам в голове билась фраза «не глупи».
Первым подозрительным признаком послужил вид пустого кресла перед монитором. Дальше – темнота в комнате, хотя это обычное дело, и мониторы компьютеров Герри давали достаточно света, чтобы позволять передвигаться по скупо обставленному пространству. Но он не так часто вставал со своего рабочего места.
Она сказала себе, что с положенного места его выдернул зов природы, и от этого у нее внутри поднялась волна раздражения – из-за его желания справить малую нужду им придется столкнуться и в ванной.
Что снова заставит ее закрыться в своей эмоциональной раковине.
Спецагент Манфред получил правдивое представление о сцене смерти. Она обнаружила своего жениха сидящим на плитке, напротив джакузи, ноги вытянуты, руки свернуты на бедрах, его инсулиновый браслет болтался на правом запястье. Голова откинута набок, а рядом валялась ампула с инсулином и игла. Его волосы или то, что осталось от светлых прядей а-ля Борис Беккер[15]15
Борис Беккер – немецкий теннисист, бывшая первая ракетка в одиночном разряде. Здесь упоминается из-за сходства светлого цвета волос и прически.
[Закрыть], лежали спутанными прядями, вероятно, от припадка, а на футболке с концерта «Dropkick Murphys»[16]16
«Dropkick Murphys» – американская кельтик-панк группа
[Закрыть] тянулась нитка слюны.
Она бросается к нему. Падает на колени. Плачет, умоляет, даже после того, как проверяет пуль на его яремной вене и не ощущает биения под холодной кожей.
В это трагическое мгновенье Сара простила ему все проступки, ее гнев исчез, словно его никогда и не было, раздражение и сомнения ушли вместе с его жизненной силой.
На небеса. Если такое место вообще существовало.
Она звонит 911. Приезжает скорая. Констатирует смерть.
Тело увезли, но тот момент прошел как в тумане; Сара не могла вспомнить, забрали ли его парамедики, сотрудники морга или же коронеры… Словно она получила травму головы, и у нее случилась амнезия по этому поводу и по другим. Однако она четко помнила, как звонит его родителям, как теряет самообладание, как только слышит голос с акцентом его матери. Плачет. Всхлипывает. Слышит, как его родители обещают вылететь ближайшим трансатлантическим рейсом, и обещает со своей стороны быть сильной и держаться.
И некому позвонить, чтобы получить поддержку для себя лично.
Причиной смерти послужила гипогликемия. Инсулиновый шок.
В конечном итоге родители Герри забрали его тело в Гамбург, чтобы похоронить на семейном кладбище, и вот, Сара осталась одна, в маленьком доме в Итаке с редкими напоминаниями о своем женихе. Герри не страдал накопительством и, к тому же, его родители забрали большую часть его вещей с собой. А, еще «БиоМед» направил своего представителя за системными блоками из его домашнего кабинета, оставив нетронутым лишь монитор.
После его смерти, Сара закрыла дверь этой комнаты и не открывала ее полтора года. А когда все-таки решилась переступить порог, трещины в доспехах всепрощения, в которые она себя облачила, появились сразу, как она увидела его рабочий стол и кресло.
И снова закрыла кабинет.
Вспоминать о Герри в любом негативном ключе подобно предательству по отношению к нему. И так было до сих пор.
Сара уже переживала такую личностную трансформацию, со своими родителями. Для живых и мертвых стандарты были разными. Живые были неоднородны, сочетая плохие и хорошие качества, полноцветные и трехмерные, они были способны как разочаровать, так и приободрить. Однако когда любимый человек уходит в мир иной, если ты на самом деле любишь его, то понимаешь, что разочарования исчезают и остается только любовь.
Пусть даже и усилием воли.
Фокусироваться на чем-то, кроме хороших воспоминаний, особенно когда дело касалось Герри, было просто неправильно… особенно с учетом того, что она винила себя в его смерти. На втором свидании он научил ее распознавать симптомы инсулинового шока и пользоваться глюкагоновым комплектом. Ей даже как-то пришлось смешивать раствор и вколоть его в бедро три раза, пока они учились в Кембридже: на свадьбе его двоюродного брата Гюнтера, когда он слишком много пил и почти не ел. Затем, когда попытался пробежать пять километров. И, наконец, после того, как принял большую дозу инсулина при подготовке к ужину в честь друзей, и у них спустило колесо на Сторроу Драйв.
Если бы она не стояла там, на кухне, перед чертовой индийской едой и не злилась на него, смогла бы она его спасти? Прямо в верхнем ящике у раковины хранился глюкагоновый комплект.
Если бы она пошла сразу наверх, чтобы принять душ, смогла бы она использовать его вовремя, а затем позвонить в 911?
Вопросы преследовали ее, потому что ответ на них всегда был положительным. Да, она могла бы купировать приступ. Да, он все еще был бы жив. Да, она несла ответственность за его смерть, потому что осуждала его за то, что он любил свою работу и считал своей целью спасать человеческие жизни.
Открыв глаза, Сара посмотрела на стойку. Она помнила, что после того, как увезли тело, полиция и медики уехали, и она позвонила в Германию, она велела себе что-нибудь съесть и пошла на кухню. Тишина в доме была настолько пронзительной, что крики в ее голове, казалось, могли услышать даже соседи.
Она входит на кухню. Застывает на месте. Видит два бумажных пакета, наполненных теперь совершенно холодной и застывшей едой.
Первая мысль была о том, как глупо было бояться поставить их на заснеженный порог, чтобы спокойно открыть дверь. Им в любом случае суждено было остыть.
Как некогда живому телу Герри.
Она снова плачет. Ее трясет. Ноги стали ватными. Она осела на пол и плакала, пока не прозвенел дверной звонок.
Служба безопасности «БиоМед». Двое. Они пришли за компьютерами.
Вернувшись в настоящее, Сара обернулась и посмотрела через арку, через гостиную, на парадную дверь.
Она была честна с агентом Манфредом. Она рассказала ему всю историю… ну, за исключением эмоциональных переживаний, подобных тем, что она испытала, когда звонила родителям Герри и ее срыва по поводу остывшей еды.
Она также упустила ту часть, что касалась ее чувства ответственности за его смерть – и не только потому, что не хотела делиться интимными подробностями своей потери с незнакомцем. Суть в том, что не было смысла даже намекать федеральному агенту, что, по ее мнению, она могла сыграть роль, хотя и неумышленно, в смерти Герри.
Кроме этих двух пунктов, оба из которых не были стопроцентно достоверными, она ничего не скрыла о естественной смерти, которая трагически произошла с диабетиком первого типа, который, без сомнения, придерживался графика приема инсулина, но забывал есть весь день.
Совершенно душераздирающий, но вполне обычный способ умереть для человека в состоянии Герри.
Нахмурившись, Сара подумала о том, что рассказала Манфреду. Со всем этим «сначала-потом-после-чего-а-затем», впервые за долгое время она переживала смерть Герри от начала до конца. За прошедшие два года у нее накопилось много воспоминаний, но все они были беспорядочным, бесконечным, несогласованным потоком моментов, спровоцированных всевозможными предсказуемыми и непредсказуемыми триггерами.
Но сегодня случился первый полный повтор фильма ужасов.
Именно сейчас она спрашивала себя, хоть и потратила множество часов на размышления о естественной природе смерти своего жениха…
…как получилось, что сотрудники «БиоМед» приехали за жесткими дисками прежде, чем она сообщила кому-нибудь в компании, что Герри мертв.
