Текст книги "Танцуй для меня (ЛП)"

Автор книги: Дж. К. Валентайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Чем могу быть полезен, мисс Харт?

Я вообще не собиралась говорить ему. Мой план заключался в том, чтобы выждать до последнего момента, а потом просто приписать свое имя в самом низу списка с финальными проектами, но Энни поставила меня в безвыходное положение, ничего иного мне сейчас не приходит в голову.

Сделав глубокий вдох, я быстро произношу:

– Я записалась позировать для модельного класса миссис Джексон, и это будет моим финальным проектом.

Выражение лица Рансома меняется столь быстро, что я не могу понять, о чем он думает. Краем глаза замечаю Энни, стоящую за дверью, она ловит мой взгляд и усмехается, поднимая вверх большой палец. Я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться ей в ответ. Именно Энни подтолкнула меня к этому. Пусть я и злюсь на нее, но мне кажется правильным разделить с ней эту тайну, зная при этом, что подруга всегда поддержит меня.

Когда она уходит, я переключаю все свое внимание на Рансома, который изо всех сил старается не встречаться со мной взглядом.

– Я думал, что этим займется твоя подруга.

– Она собиралась, но потом передумала. И так как ее место было свободно, а я все еще не определилась со своим выбором, то решила сама этим заняться.

Откинувшись на спинку стула, Рансом оглядывает меня снизу вверх, а его большой палец непрерывно щелкает по ручке в его руке. Чем дольше он делает это, тем сильнее я ощущаю нарастающее между нами напряжение. Он расстроен. Не нужно быть гением, чтобы понять это.

– Почему ты решила раздеваться перед кучей народу?

Я замираю, он, должно быть, шутит. Почему бы из всех в кампусе именно мне этого не сделать? Ведь это как раз по моей части. Некоторые могли бы даже назвать это прогрессом. Раньше я раздевалась лишь частично, теперь же предстану перед всеми полностью обнаженной.

– Я не стыжусь своего тела, – говорю я. – Плюс, за это платят.

– Значит, ты делаешь это ради денег?

– Любой студент не против заработать дополнительные деньги, если есть такая возможность, верно?

В глазах Рансома вспыхивает протестующий огонь, который ясно демонстрирует его несогласие.

– Если тебе нужны были деньги, то следовало попросить их у меня. Совершенно необязательно для этого выставлять себя напоказ перед похотливыми мальчишками из студенческого братства.

Я смеюсь.

– Ты в самом деле думаешь, что парни из студенческого братства будут посещать художественный класс, чтобы увидеть обнаженную девушку? Им стоит только поманить пальцем – и все девчонки в округе сбросят одежду к их ногам.

– Думаю, ты упускаешь один важный нюанс.

– Какой? Что ты можешь не одобрить мой выбор? Я не желаю мириться с этим, – бойко парирую я. – Считаю, что предельно четко обосновала свой выбор.

Из-за моего тона его темные глаза сужаются, но я упрямо не отвожу от них взгляда. Так как у него уже начинается следующее занятие, я откидываю назад волосы и принимаю более беззаботный вид.

– Можно на минуту взять твою ручку? Пока не забыла, хочу вписать свое имя.

Отметившись, я кладу ручку обратно ему на стол. Рансом не произносит ни слова, пока я покидаю аудиторию.

Тем же вечером, выходя на сцену, я сразу замечаю его скрывающуюся в тенях фигуру, что меня нисколько не удивляет.

К тому времени, когда заканчивает играть песня и я ухожу со сцены, желудок начинает трепетать от нервного предвкушения. Я почти уверена, что он ворвется в гардеробную, как в прошлый раз, но история не повторяется. К тому времени, как я успеваю освежиться и вновь отправляюсь в зал, чтобы начать разносить напитки, я уже полностью уверена, что правильно разгадала затеянную им игру.

Он собирается заставить меня попотеть.

Рансом – мастер в играх разума. Ему нравится наблюдать и ждать. Заставлять девушку нервничать, пока та полностью не окажется в его власти. Я одновременно люблю и ненавижу эту игру. Этот постоянный выброс адреналина, после которого мне крайне сложно возвращаться к реальности. Мои руки дрожат, когда я несу заказанные напитки к столику, что находится всего в нескольких футах от него.

И он вновь окутан тенями. Я постоянно задаюсь вопросом, почему он ведет себя так. Теперь я догадываюсь, что он просто боится быть узнанным. Профессор в стриптиз-клубе, вероятно, не лучший образ, чтобы произвести благоприятное впечатление.

Я чувствую на себе его взгляд, когда ставлю напитки перед посетителями. Двое мужчин среднего возраста со слегка тронутыми сединой волосами. Они одеты в испачканные краской темно-синие комбинезоны, из-за чего нетрудно догадаться, что они пришли сюда сразу после работы. Многие мужчины так поступают. Приходят сюда, чтобы немного выпить и насладиться хорошим шоу, это помогает им немного расслабиться.

– Как дела, ребята, наслаждаетесь вечером?

Я хватаюсь рукой за спинку стула и немного наклоняюсь вперед, соблазнительно опершись при этом на одну ногу. В таком положении моя задница особенно выделяется, создавая вместе с линией спины соблазнительный изгиб. Рансому нравится такое. Единственное, что ему не нравится, – когда руки другого мужчины касаются того, что принадлежит ему.

Я извлекаю данный урок довольно быстро, когда мужчина, за чей стул я держусь, внезапно обвивает рукой мою талию и с силой хлопает по правой ягодице.

Его улыбка с потемневшими от кофе зубами меркнет в тот же миг, что и моя, когда, толкнув меня в сторону, Рансом занимает мое место.

Я рухнула бы на задницу, если бы он не среагировал так быстро и в последнюю секунду не схватил меня за руку. Повернувшись, Рансом переместил свирепый взгляд своих потемневших глаз на мужчину, на лице которого сейчас читалось нечто среднее между удивлением, злобой и тенью испуга.

– Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, я вырву твою грязную лапу и засуну ее так глубоко тебе в зад, что ты всю оставшуюся жизнь будешь потирать то, что от нее останется. Ты меня понял? – предупреждающе рычит Рансом, и от его тона даже меня бросает в дрожь.

Мужчина кивает, его глаза широко раскрыты, и он, не моргая, смотрит на Рансома, который выдерживает его взгляд и после нескольких секунд поворачивается ко мне. Его рука по-прежнему крепко удерживает мою, поэтому Рансом легко утягивает меня прочь. Уборные есть только за баром, и я нерешительно улыбаюсь Бернис, чтобы она не вызвала из-за нас охрану.

Страх еще больше охватывает мое существо, когда меня толкают в мужской туалет. Пожилой мужчина стоит у раковины и моет руки, но когда Рансом бросает на него убийственный взгляд и приказывает свалить, тот, не раздумывая дважды, уходит прочь.

Как только мы остаемся одни, я сразу же оказываюсь прижатой к стене огромным, крепким телом Рансома, он словно подавляет меня. Когда он поднимает мои руки над головой и начинает одергивать вверх юбку, пока та не собирается вокруг моей талии, я продолжаю тяжело дышать, но причиной тому является уже вовсе не страх.

– Ты злишься на меня? – задыхаясь, выдавливаю я, пока его пальцы находят мой разгоряченный клитор. Все внутри словно закипает, когда он вводит палец в мою киску, и вскоре мне уже начинает казаться, что я сгорю на месте.

Зарывшись лицом в изгиб моей шеи, он резко произносит:

– Я злюсь на того ублюдка, который посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Это не совсем ответ на мой вопрос, но думаю, что большего от него я уже не смогу добиться. Рансом зубами царапает мне горло, затем обводит языком ключицы, прокладывая себе путь ниже, к налитой груди. Мне становится трудно соображать, когда он вот так целует меня.

– Мой босс не особо обрадуется, если узнает, что ты выгнал одного из посетителей. Для подобных случаев у нас и предусмотрена охрана.

Издав низкий недовольный рык, Рансом срывает с меня тонкие темно-зеленые трусики, словно они сделаны из бумаги, а затем втискивается между моих бедер. Его напряженный член упирается прямо в мою киску, из-за чего у меня вырывается стон.

– Хреновая у вас охрана, раз они так ленивы и медлительны.

– Они эффективны, когда это необходимо.

– Я только что спас от падения на пол их работника, а после потащил в уборную, предварительно угрожая расправой их клиенту. Прислушайся. – Он делает паузу и склоняет голову набок. В его глазах появляется опасный блеск, когда он смотрит на меня. – Что-то я не слышу топота маленьких ножек, которые спешат на помощь, не так ли?

Я закатываю глаза.

– Это потому, что я предупредила Бернис, что со мной все в порядке.

– Не слышал, чтобы ты проронила хоть слово.

– А ты не знал? Порою женщинам не нужны слова для эффективного общения, – ухмыляюсь я.

– Единственная женщина, с которой я проводил время, пока рос, была моя мать. Думаю, я не сумел овладеть данным мастерством.

Мне нравится улыбка, что расцветает на его лице. Это одновременно мило и возбуждающе и подчеркивает маленькие морщинки вокруг его глаз, которые напоминают о более озорной, беспечной стороне его характера. Он мне нравится и с этой стороны, но прямо сейчас гормоны внутри меня просто бурлят.

Я издаю стон прямо ему в губы, когда он целует меня, а его язык скользит по моим губам и проникает в рот. Отпустив мои руки, Рансом хватает меня за бедра и немного приподнимает. Словно исполняя хорошо поставленный танец, я обвиваю ногами его узкие бедра и запускаю пальцы в волосы, притягивая его голову ближе к себе, чтобы ощутить вкус поцелуя, в то время как он протискивает руку между нашими разгоряченными телами и расстегивает ширинку.

Его огромный член останавливается у входа во влагалище, а наш поцелуй становится более агрессивным. Я тяжело дышу, когда он резко отрывает свой рот от моих губ. Затем хныкаю, нуждаясь в большем, но он внезапно прекращает все прикосновения.

Я открываю глаза, когда осознаю, что он не предпринимает дальше никаких действий, и натыкаюсь на его пристальный немигающий взгляд.

– Никто, кроме меня, не смеет прикасаться к тебе.

Я хмурюсь из-за этой внезапной перемены в его характере.

– Хорошо, – осторожно соглашаюсь я.

– Я серьезно. Ты моя. Ты должна убедиться, что произошедшее снаружи никогда больше не повториться.

Я немного прихожу в себя от раздражения, бесит сам тот факт, что он смеет указывать мне.

– Ты ведь осознаешь, с кем разговариваешь? Я стриптизерша. Такое иногда случается.

Он медленно качает головой.

– Ты не понимаешь. Мне неважно, кто ты или чем занимаешься, подобное никогда не должно повториться вновь. Я не привык делиться, ясно? Ты моя, а значит, мои руки будут единственными, которые могут касаться этой задницы.

Не знаю, то ли мне прыгать от радости, то ли наоборот расстроиться от его поведения, присущего пещерному человеку.

– Ты предъявляешь на меня права?

– Милая, я заявил свои права с первого раза, когда увидел тебя на сцене.

Его рот впивается в мои губы. А наши зубы ударяются друг о друга от силы страсти. Одним резким толчком бедер, Рансом входит в меня. Я вскрикиваю, когда мое лоно с готовностью принимает его, и кончаю, сжимая его с такой силой, что Рансом почти сразу следует за мной.

Наше тяжелое дыхание эхом отдается от стен, пока мы с трудом приходим в себя. Его сердце колотится напротив моей груди, и я крепче прижимаю Рансома к себе. Нет ощущения лучше, чем Рансом после секса. В течение этих нескольких кратких мгновений он целиком и полностью принадлежит мне. Именно в такие моменты, когда он раскрывает свою мягкую сторону, женщина воистину может сбиться с пути.

Рансом прерывает мои тревожные размышления, когда отодвигается и ставит меня на ноги. Выгляжу я изрядно помятой. Одежда собрана вокруг талии, трусики свисают ненужным клочком ткани, а сперма Рансома стекает вниз по бедрам. Сегодня он не воспользовался презервативом, и я благодарю бога, что мне хватило здравого смысла принять противозачаточные. Рассматриваю свое отражение в зеркале: вся вишнево-красная губная помада размазана у меня по лицу, потому выгляжу я еще плачевней.

У Рансома такой же помятый вид, и он тоже испачкан красной помадой, но все равно выглядит так, что его хочется съесть.

– Знаешь, как бы мне ни нравились наши мимолетные свидания, все же стоило бы прекратить подобные встречи, – говорю я, попутно приводя себя в порядок.

Застегнув ширинку на брюках, Рансом встает возле раковины и поднимает руку вверх, чтобы опереться о стену. Его пиджак расстегнут, потому взору предстают белая рубашка и серебряная пряжка на черном кожаном ремне, что обернут вокруг его узких бедер. Он выглядит так, словно сошел с обложки журнала "GQ".

– Что ты имеешь в виду?

– Я говорю, что ради соблюдения общественных приличий, нам следует ограничиться лишь постелью. Может быть, твоей? Я ни разу не видела твою квартиру.

Между нами мгновенно становится невидимая стена, и я сразу понимаю, что сказала что-то не то, тем самым слишком надавив на него.

– И не увидишь.

Его резкий тон сбивает меня с толку, и я лишь недоуменно гляжу на него, пока он приводит себя в порядок. Рансом отказывается смотреть на меня, когда застегивает единственную пуговицу на своем пиджаке и направляется к двери.

– Извини, – решительно говорит он, – но у меня деловая встреча, на которой мне необходимо присутствовать.

Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. После всего произошедшего между нами я думала, что наши отношения начинают налаживаться.

Когда я наконец пойму, что секс не является волшебным решением всех проблем? Он никогда не поможет наладить отношения. Это как если временно заклеить дыру в тонущем корабле, от чего отнюдь ничего не изменится. Потому что, как только ты прекращаешь заклеивать дыру, вода начинает просачиваться вновь.

Немного придя в себя, я снова возвращаюсь в бар, при этом даже не утруждая себя поисками Рансома. Он давно ушел, а я не в настроении для того, чтобы гоняться за ним. Возможно, все к лучшему. Возможно, это тот самый сигнальный звоночек, который мне был необходим, чтобы отпустить то, чему никогда не суждено случиться.

Глава 19

Я не могу выбросить из головы выражение глаз Рансома, когда отклонила его предложение встретиться после занятий. Словно он не понимает, чем мог меня расстроить. По крайней мере, ему стоит признать, что уход от девушки в середине разговора, последовавшего за горячим и страстным сексом, – достаточная причина для возникновения проблемы. Хотя то, что он не осознает всего этого, не должно меня так сильно удивлять. Я только начала привыкать к новому Рансому, как вдруг передо мной вновь возник старый и бессердечный Рансом.

И, что хуже всего, мне нравятся обе его стороны. Мне нравится его властность, упрямство, то, как он всегда берет ситуацию под свой контроль, и одновременно мне нравится мягкая, почти домашняя сторона его личности.

Вот, где я совершила свою первую ошибку. Я позволила себе ощутить комфорт и забыла то, кем он являлся на самом деле. Чем именно являются наши отношения. Секс. Лишь хороший, но случайный секс. Случившееся в уборной является идеальным примером того, кем мы являемся на самом деле. Впредь мне стоит быть более благоразумной и не забывать об этом.

За неделю я потеряла лучшего друга и мужчину, которого считала своим парнем. Я буквально чувствую, как мой мир рушится. Умный человек ясно увидел бы, что одну из проблем навлекла на свою голову я сама, поэтому решить ее полностью в моих силах.

Но ума мне явно не хватает. Это же ясно. Иначе я не стояла бы в центре переполненного бара в пятницу ночью, заказывая новую порцию выпивки и деля столик с парнем, который, как я знаю, испытывает ко мне чувства... на которые я не смогу ответить взаимностью.

Моя жизнь подобна поезду, который мчится по не до конца проложенным рельсам. Однажды он доедет до конца и упадет в пропасть. Поэтому я должна ударить по тормозам уже сейчас, но мой здравый смысл, видимо, уснул за рулем.

Броуди вскакивает со своего места, когда я подхожу к нему с бокалами в руках.

– Я тут взяла нам выпить, – подчеркиваю я очевидное, усаживаясь на деревянный стул.

– Получается, нам не надо будет рано уходить из бара. – Броди стучит пальцем по виску. – Отличная идея, Джо.

Я изображаю поклон, насколько могу в сидячем положении.

– Ну, ты ведь знаешь, я всегда рада угодить.

Взгляд Броуди вспыхивает, и он оценивающе рассматривает мой внешний вид.

– Я уже говорил тебе, как хорошо ты сегодня выглядишь?

Осушив свой бокал, я смущенно отвечаю:

– Думаю, раз двадцать точно, но я никогда не устану это слушать. Так что смело можешь освежить мою память.

– Ты реально отлично выглядишь сегодня.

Я подмигиваю ему и сразу же начинаю жалеть об этом. Я обманываю его, давая ложную надежду. Должно быть, со мной и впрямь что-то не так, потому что своими действиями я наношу вред самой себе. Я становлюсь бесстыжей кокеткой. Возможно, именно по этой причине Рансом предупреждал меня о других мужчинах, так как знал, что я сама их провоцирую?

– Эй, – выкрикивает Броуди, пытаясь перекричать громкую поп-музыку в стиле кантри, – ты слишком много думаешь, а из-за этого здесь становится не так весело.

Поднимаясь, он протягивает мне руку. Я не успеваю придумать достойную причину для отказа, как он стремительно выталкивает меня на танцпол.

– Я не знаю эту песню, – кричу я. Такое чувство, что я попала на танцевальное соревнование, но при этом совершенно забыла к нему подготовиться. Все, в буквальном смысле все, словно посещали какой-то танцевальный класс, о котором я ничего не слышала. Они словно единое целое, которое синхронно исполняет одинаковые движения.

Броуди прижимает меня к своей груди, обводя взглядом окружающее нас пространство.

– Тебе и не обязательно знать ее, – рассеянно отвечает он. – Просто повеселись.

Испуганный вскрик срывается с моих губ, когда я внезапно оказываюсь среди других танцующих пар, быстро кружа по танцполу.

А затем происходит самое удивительное.

Я начинаю смеяться. Не знаю с каких пор, но я определенно начинаю получать от этого удовольствие, а, оглядевшись вокруг, замечаю, что все остальные тоже веселятся. Броуди улыбается так широко, как никогда ранее. Он сжимает мою руку крепче и кладет на свою грудь, я же сильнее сжимаю его плечо, пока мы пытаемся подобрать темп и подстроиться под звучащую в зале музыку.

– Ты когда научился так танцевать?

Я еле перевожу дыхание, но отдающееся в ушах сердцебиение вызывает весьма волнующие ощущения.

– Думаю, минут пять назад!

Мне очень сложно в это поверить, учитывая, насколько хорошо у него все получается. Однако, я понимаю, что он говорит абсолютно серьезно, когда замечаю его все еще направленный на окружающих взгляд.

– Ты хочешь сказать, что научился всему, просто глядя на танцующих вокруг?

– Ага, – отвечает Броуди с заразительной улыбкой.

– Ты и вправду сумасшедший! – качаю я головой.

Музыка обрывается именно в тот момент, когда я произношу последние слова, поэтому мой голос слышен на весь бар. Я краснею и начинаю кусать губы.

Плечи Броуди начинают сотрясаться от смеха. В этот момент я понимаю, что все еще держу его за плечо. Нервно улыбнувшись, я отпускаю его, разрывая контакт.

Броуди обвивает рукой мою талию, и мы направляемся к нашему столику. Но, не дойдя до конца, он вдруг наклоняется и прижавшись губами к моему уху произносит:

– Ты права. Я просто с ума схожу. По тебе.

У меня буквально отвисает челюсть, и я вскидываю голову вверх. Я готова изложить ему все тысячи причин, почему я не должна нравиться ему, почему нам стоит оставаться лишь друзьями, но все мои слова в буквальном смысле улетучиваются.

Внезапно губы Броуди впиваются в мои. Он не спрашивает у меня разрешения. Не тратит времени на уговоры для ответного поцелуя. Он просто делает это. Поглощает меня. Мое тело непроизвольно льнет к нему, а я сама сильнее погружаюсь в поцелуй.

И вот так запросто я втягиваю себя в любовный треугольник.

В голове шумит, словно только что взорвалась бомба. Слух медленно возвращается, как и способность мыслить. Как только я осознаю, что творю, быстро разрываю поцелуй, и Броуди приходится схватиться за стол, чтобы удержаться на ногах.

Знаю, должно быть, я выгляжу как девушка, которая узнала, что ее парень – убийца с топором, потому что выражение лица Броуди меняется от полного блаженства до маски озабоченности за долю секунды, которая у меня уходит на то, чтобы перебросить свою сумку через плечо.

– Мне нужно уходить, – выпаливаю я. – Мне так жаль, но это было ошибкой. Мне нужно идти.

Я оборачиваюсь в стремлении поскорее покинуть бар, но внезапно словно ступаю в зыбучие пески. Время замедляется, а в ушах вновь появляется гул. Передо мной, всего в нескольких шагах стоит Рансом. Его лицо лишено каких-либо эмоций, а это еще хуже, чем если бы он накричал на меня. Я чувствую, как мое сердце сжимается в стальных тисках.

Тем не менее у меня вырывается лишь потрясенный вздох. Словно рельсы обрываются, а мой поезд прямо у меня на глазах достигает конца дороги и падает с обрыва.

Не в силах больше наблюдать за разрушенными обломками прошлого, я заставляю свои словно налитые свинцом ноги двигаться и буквально вылетаю из бара, убегая от Броуди, от Рансома. От всего на свете.

Не оглядываясь.

* * *

Броуди догоняет меня у обочины дороги, и мне до боли стыдно пытаться объяснить ему, что творится у меня в голове. К счастью, он и не требует этого. Будучи джентльменом, он отвозит меня домой, и когда я желаю ему спокойной ночи, все на этом и заканчивается.

Однако, мне не так везет с Рансомом. Он объявляется вскоре после ухода Броуди и начинает колотить в дверь, так как не может открыть ее своим ключом. Я игнорирую его, пока один из соседей не грозит вызвать полицию.

Я вынуждена впустить его, либо же мне придется наблюдать за тем, как его арестовывают за нарушение общественного порядка, что, в свою очередь, приведет к целому ряду новых проблем. И вот мне приходится выслушивать его длинную трогательную речь о том, как ему было больно видеть меня, целующую другого парня, что абсолютно разнится с его обычным поведением, а потом он начинает осуждать мои моральные ценности, мою честность. Он спрашивает о моих чувствах к нему, хочу ли я порвать с ним, но мой ответ все тот же – я не знаю.

А что я должна ему сказать? Это правда. Я понятия не имею, на каком уровне сейчас находятся наши с ним отношения. Я никогда даже не задумывалась об этом. Эти отношения должны были быть простыми, без лишних обязательств. Черт, мы даже не должны были узнать имена друг друга. Вместо этого он причинил мне столько страданий, а я даже не знаю, нравится ли он мне, люблю ли я его или же просто влюблена в его образ. Вся моя жизнь словно пошла коту под хвост, и сейчас все, что я могу видеть, – это большие жирные вопросительные знаки над всем, что рушится вокруг меня.

Рансом опускается передо мной на колени с мучительным выражением на лице. Внутри у меня все опускается, в этом взгляде я вижу надежду, с которой не готова иметь дело прямо сейчас. Мне необходимо для начала разобраться в собственных чувствах.

– Я никогда бы не подумал, что ты способна на такое, но я мужчина и способен признать отчасти свою вину в этом.

Он удивляет меня. В Рансоме странным образом сочетаются разные черты характера, но я никогда бы не подумала, что он способен таким образом признать свою ошибку.

– Но это я поцеловала другого мужчину.

– Ты не поступила бы так, не дай я тебе повод, – утверждает он. – Я постоянно вел себя по-разному, знаю. И если быть полностью откровенным, мы никогда не должны были испытывать друг к другу чувства, поэтому с моей стороны было несправедливо просить тебя скрыть наши отношения от всех. – Окончательно разбитый, он протягивает руку и касается пальцами моего лица. – Скажи, чтобы я ушел, – и я сделаю это. Если от этого тебе станет легче, я уйду прямо сейчас, Джозефин.

Хочу ли я, чтобы он ушел? Я пытаюсь представить, каково больше никогда не чувствовать прикосновение его кожи к моей, никогда не слышать его огрубевший после занятий сексом голос, не знать сути истинной страсти, которую я вижу в его глазах каждый раз, когда он смотрит на меня.

Мое горло сжимается, и я отрицательно качаю головой.

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

Суть в том, что я хотела бы изменить множество вещей в наших отношениях. А начала бы с того, чтобы послала бы к чертям всю эту таинственность и рассказала бы о нас всем. Не помешало бы разобраться и с его раздвоением личности, но, как говорят, Рим строился не один день.

– Но и не хочешь, чтобы остался, – утверждает он, а я не могу не задаваться вопросом, что же такое он прочел на моем лице, чтобы сделать подобный вывод.

Мои легкие наполняются воздухом, пока в груди не становится тесно, и я тяжело выдыхаю.

– Я хочу, чтобы все было иначе.

Выражение его лица становится натянутым, и он резко убирает руку с моей вмиг похолодевшей щеки.

– Я не могу придать огласке наши отношения.

– Знаю, – опять вздыхаю я.

Не знаю, есть ли вина в выпитом алкоголе или в том, что я на ногах уже более двенадцати часов, но я вымотана. Вся моя жизнь была одним огромным секретом, начиная со стриптиза и заканчивая Рансомом, я уже не говорю о многих других вещах, о которых совершенно не хочу задумываться. С меня довольно.

Я продолжаю говорить, несмотря на то, что это разбивает мне сердце, я должна все высказать до конца.

– В этом то и проблема, Рансом. Ты никому не можешь рассказать о нас, а я не в силах больше хранить эту тайну. Слишком много всего навалилось и кажется вот-вот лопнет. Я лопну.

– Значит, это конец? Мы расстаемся? – Он расстроен, и я понимаю его чувства, но в первую очередь я должна подумать о себе. Слишком многим я жертвовала на протяжении всей своей жизни, пришло время получить хоть что-то взамен. И начну я со своей жизни. Я не хочу быть плененной тем, кто не ставит меня на такой же уровень, на который ставлю его я.

– Мне нужен кто-то, кто захочет прокричать на весь мир, что мы вместе, – объясняю я в надежде, что смогу хоть немного сгладить недопонимание между нами. – Не тот, кто стыдится, что нас увидят вместе.

– Я не стыжусь тебя, – сквозь зубы выдавливает Рансом.

Я наклоняю голову набок и при этом грустно улыбаюсь.

– Между нами только секс, Рансом. Это единственное, что мы делаем вместе. Мы никогда не ходили на свидания, никогда не целовались на людях, никогда никуда вместе не ездили. Мы не делали ничего из того, что делают настоящие пары.

– Однажды мы ездили вместе.

– Трижды, и все они не в счет, – говорю я, вспоминая тот случай, когда сломалась его машина, и еще один, когда сама была пьяна. Насколько я помню, в первый раз у него была встреча с "другом". Видимо, с той самой, с которой он явился в клуб несколькими часами позже для частного танца. Я замечаю, что случившееся тогда беспокоит меня до сих пор, когда я дольше задумываюсь об этом.

– Твоя подруга знает обо мне. Мои родители знают о тебе. Я пригласил тебя пойти со мной на ужин. – Его вкрадчивый голос полон мольбы – последняя попытка, чтобы повлиять на мое решение, но я непоколебима.

Я качаю головой. Встав, прохожу мимо него и направляюсь ко входной двери. Открыв ее, я остаюсь у дверного проема и бросаю на него многозначительный взгляд.

– Прости, но этого не достаточно.

Его взгляд полон ненависти, но злится он вовсе не на меня, а скорее на самого себя или на ситуацию. Я понимаю, что он сейчас чувствует. Я никогда не хотела, чтобы между нами все было кончено, но вот мы стоим в дверном проеме и расстаемся окончательно. Прощание причиняет мучительную боль, но это нужно сделать. Другого пути я не вижу.

Рансом стоит около меня, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не упасть к нему в объятья и попросить вернуться. Вместо этого я произношу:

– Ты же знаешь, я хотела, чтобы все было по-другому.

– Как и я.

Но реальность не изменить. Он по-прежнему является моим профессором, а я – его студенткой, и давайте посмотрим правде в глаза: эти отношения всегда были нездоровыми.

Рансом кивает, его взгляд колеблется между дверным проемом и моим лицом, словно он не уверен, сможет ли сделать первый шаг. И вот неожиданно, без всякого предупреждения, я оказываюсь в его объятиях, его рот обрушивается на мой, крадя дыхание и заставляя пробовать его необыкновенный вкус. Все мои чувства обостряются, потому что этот мужчина, именно этот мужчина – тот, кого я желаю. Кого всегда желала. Но он не принадлежит мне. И никогда не сможет принадлежать.

Он отпускает меня так же стремительно и просто уходит. Я наблюдаю, как он покидает мою квартиру, мою жизнь, и не знаю, что должна испытывать по этому поводу – чувство освобождения либо же ни с чем несравнимую печаль.

Глава 20

Одиночество не в моем характере. Я всегда обеспечиваю себе компанию, чтобы не уйти с головой в собственные мысли. Но это скорее инстинкт самосохранения, чем запланированное действие. Я нуждаюсь в ком-то, кто поймает меня, если я начну падать. Вот почему я решаю начать вести себя по-взрослому и перезвонить Энни.

Она сильно удивляется моему звонку. Еще бы. Я игнорировала ее с тех пор, как она сообщила мне, что уезжает из штата. Узнай подруга, по какой причине я звоню ей сейчас, то, вероятнее всего, послала бы меня куда подальше. На этой мысли меня накрывает чувство вины. Ведь я фактически использую ее, чтобы удержатся от еще более глупого поступка – попросить Рансома вернуться обратно.

Свернувшись калачиком на синем диване в стиле кантри¹¹, мы с Энни лежим лицом друг к другу в ее гостиной. Она словно сияет в своем теплом ворсистом белом свитере, в котором становится похожей на стройного Бигфута¹², и в черных узких джинсах.

– Я очень рада, что ты здесь, – говорит она, наверное, уже в десятый раз с тех пор, как я вошла в квартиру.

– Я тоже, – честно отвечаю я. Я никогда не чувствовала себя более уютно, чем рядом с этой девушкой. Она моя слабость.

Кончик ее носа краснеет, а на глазах выступают слезы, показывая ее истинные эмоции.

– Я и вправду так скучала по тебе всю прошлую неделю.

Я прочищаю горло и сажусь. Не представляю, как нужно вести себя во время таких душевных моментов, но ради нее я попытаюсь. Это меньшее из того, что я могу сделать. Я пытаюсь подобрать и высказать слова, исходящие из самой глубины моей души.

– Послушай, Энни. Я хочу, чтобы ты знала, что я поступила неправильно, закрывшись от тебя. И я ненавижу себя за то, что отталкивала тебя именно тогда, когда тебе предстояло принять самое важное и судьбоносное решение в своей жизни. Когда ты нуждалась в моей поддержке, я была настолько поглощена собой, что была не в силах отбросить в сторону свои собственные страхи и поддержать тебя. Я знаю, что никакие извинения не смогут меня оправдать, но это все, что я могу предложить. И надеюсь, ты примешь их.

Энни ласково улыбается, по-другому она просто не умеет. Ее глаза моментально наполняются слезами, которые тут же скатываются по разрумяненным щекам.