Текст книги "Танцуй для меня (ЛП)"

Автор книги: Дж. К. Валентайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Я наблюдаю краем глаза, как они переговариваются, и Рыжая, что стоит по-видимому ей огромных усилий, пытается убедить профессора Скотта отказаться от этой идеи, но то, как его взгляд постоянно скользит вверх, чтобы посмотреть на меня, говорит мне, что он планирует остаться на шоу.

Спустя несколько мгновений я вижу, как Рыжая вновь устраивается в своем кресле и скрещивает руки на вздымающейся груди, и я получаю ответ. С самодовольной улыбкой я присаживаюсь вниз перед ними.

– Это означает, что решение принято?

Профессор Скотт воздерживается от еще одного взгляда на Рыжую.

– Я хочу познать все.

Не мы, а я. Чувство маленькой победы охватывает меня, и мне хочется мурлыкать. Нет ничего сексуальнее, чем человек, который знает, чего он хочет, и не боится принять это. Вот почему я так полюбила его.

– Вы не будете разочарованы.

Я, как и сказала минуту назад, начинаю свою работу на шесте, кружась, ползая, лаская себя, пока точно не становлюсь уверенной, что полностью привлекла их внимание. Темные глаза профессора расширены до такой степени, что становятся абсолютно черными, зрачок полностью поглощает радужку глаза. Соскакивая со сцены и вставая перед ним на колени, вижу, как большая выпуклость быстро растет на внутренней части его бедра, словно готовясь к прыжку.

Я пытаюсь сосредоточить все свое внимание на нем, а не на раздраженной рыжеволосой женщине, наблюдающей за нами. Должно быть, трудно отказаться от контроля над ситуацией в пользу другой женщины, зная, что твой парень испытывает к ней сексуальное влечение. Но это не моя проблема. Прямо сейчас он принадлежит мне.

Он всегда принадлежал мне.

Эта мысль беспокоит меня, и я стараюсь похоронить ее прежде, чем начать рассматривать слишком серьезно. Блокируя проявление любых признаков нервозности, я, наконец, получаю возможность изучить все свои фантазии в отношении этого мужчины. Я кладу руки ему на колени и скольжу по его бедрам, чувствуя, как подрагивают его мощные мышцы. Я целенаправленно позволяю кончикам своих пальцев задеть его, словно из стали, член, его прерывистый вздох разжигает во мне страсть.

Когда мои груди выступают против его ног, я трусь о него и подползаю вверх, касаясь всего его тела, вдыхая богатое сочетание дорогого одеколона и бренди, что словно прилипли к его загорелой коже. Рыжая нехотя смещается в сторону, чтобы освободить больше пространства и избежать быть продырявленной моим каблуком, когда я поднимаюсь и сажусь на колени профессора Скотта, чтобы оседлать его. Не в силах устоять, я запускаю пальцы в его зачесанные назад волосы и хватаю прядь волос позади его шеи. Откинув голову назад, вращаю бедрами в такт музыки, при каждом движении моя киска трется о его стальной член.

Его низкий ропот одобрения заставляет меня желать, чтобы мы были в каком-нибудь другом месте. Там, где мы могли бы быть одни и он бы мог беспрепятственно касаться меня, быть во мне. Меня никогда особо не привлекал танец на коленях, но сегодня все иначе. Сегодня это худший вариант для поддразнивания. Я только-только начала, а мои трусики уже намокли.

Поднимая голову, я встречаюсь взглядом с профессором Скоттом и наклоняюсь вперед, прижимая свою грудь к его лицу. Я чувствую влагу от его языка, блуждающего в моем декольте, что зажигает водоворот желания внутри меня. Хоть это и против правил, я не буду делать ему выговор. Вместо этого я вознагражу его.

Откидываясь назад, я продолжаю соблазнительно двигать бедрами против него, поддерживая зрительный контакт, беру руками свои груди, сжимая их вместе, а потом провожу руками вверх, чтобы поднять волосы с шеи. Ловкими пальцами тяну за бантик на своем танцевальном наряде – и он спадает, предоставляя мою грудь его изголодавшимся глазам. Он никогда не позволял мне столько контроля, когда мы вместе, поэтому сегодня я намерена воспользоваться этим по максимуму.

Облизывая его губы, я вижу, как руки профессора дергаются по швам, но, как хороший мальчик, он не прикасается ко мне. Снова приподнимая свои груди, я сжимаю их вместе и сдавливаю соски так, как он бы мог это сделать, дразня их, пока их концы не затвердели. Нежные стоны, слетающие с моих губ, неподдельны. Я ощущаю каждое покалывание своей киски. Если бы я не знала, что Рыжая была против, я бы не остановилась на частном танце.

Член профессора напрягается подо мной, и, судя по темному взгляду его глаз, он более чем готов "взорваться". Как и я.

Сидя у него на коленях, я подношу груди к его лицу, придавая им форму чаши, чтобы предложить ему, и провожу сосками по его губам. Замечая вопрос в его глазах, я кусаю губы и киваю в знак одобрения. Мы оба хотим этого, и без колебаний профессор, открыв рот, смыкает его на соске моей правой груди. Ощущение его горячего, влажного языка на моей груди почти рушит меня, и я вырываюсь из его рта с громким причмокиванием. Его взгляд отображает предупреждение и разочарование. Это крайне возбуждает меня.

Поднимаясь, я поворачиваюсь спиной к нему. Цепляя пальцами стринги из прозрачной ткани, я медленно опускаю их вниз к лодыжкам. В этом положении профессору не придется гадать, как сильно я хочу его. Даже в плохом освещении он сможет увидеть, как для него испускает соки моя киска. Как и Рыжая, которая становится более взбешенной в этот момент.

Отбросив мокрые трусики в сторону, я сажусь ему на колени спиной к нему и начинаю тереться своей голой задницей о его промежность. Его член, словно ствол дерева, между моими ягодицами, и, твою ж мать, я не могу удержаться, проживая вновь то, как оно было, когда он вдалбливался в меня сегодня утром. Никто, кроме него, никогда не вызывал во мне такой реакции, это повышенное внимание грозит уничтожить меня.

Медленное вращение бедрами и прижатие ягодиц к его члену срывают с губ профессора всевозможные гортанные звуки. Я знаю, с этого ракурса ему виден каждый дюйм моего обнаженного тела. Мысль о том, чтобы позволить ему прикоснуться ко мне в ответ, соблазняет меня больше остального, что я когда-либо испытывала, но я быстро отгоняю ее от себя. Я хочу, чтобы профессор желал меня так же, как я жажду его. Я хочу, чтобы он ушел сегодня и представлял себе меня, когда трахает свою женщину. Я хочу, чтобы он чувствовал отвращение по отношению к другим.

Поэтому, дотягиваясь к напряженной точке между своих ног и заставляя обратить на себя внимание, я упорно тружусь, чтобы, как говорится, подвести нас обоих к краю. И затем я соскакиваю.

Позади меня дыхание профессора Скотта похоже на шипение сквозь зубы, а грудь тяжело вздымается за моей спиной. От него исходит жар, и когда он издает томительный стон, а тело бьет дрожь, улыбка расплывается на моем лице.

Вставая, я наклоняюсь и собираю части своего наряда. Начиная одеваться, я оборачиваюсь. Мои глаза тотчас опускаются на влажное пятно, что виднеется на темной ткани прекрасно выглаженных брюк профессора.

– Вы найдете полотенца за баром, если вам нужно привести себя в порядок, прежде чем покинуть наше заведение. Кота снаружи, если вы захотите запланировать какую-либо встречу на будущее. Просто скажите, что хотите видеть Кошечку.

Я ухожу, прежде чем любой из них может ответить. Бернис выходит из комнаты под номером три, держа в обеих руках чистящие средства, и мне приходится свернуть в сторону, чтобы не столкнуться с ней.

– Эй, Джо, ― зовет она, пытаясь привлечь мое внимание, но я не оглядываюсь.

Все, что она хочет сказать мне, может подождать. Я продолжаю идти к противоположному концу клуба и запираюсь в гардеробной, предназначенной только для сотрудников. Мое сердце неистово колотится в груди, когда я начинаю понимать, что на самом деле только что сделала.

Я только что заставила кончить своего профессора, даже не трахаясь с ним.

Глава 6

Следующим утром занятие напряженное, если не сказать больше. Хотя я не уверена, с чьей стороны больше: моей или профессора. Я держала голову опущенной и не поднимала взгляд с того момента, как зашла в аудиторию, не желая рисковать и заранее зная, что я увижу в его глазах.

Я провела всю ночь, размышляя над тем, что произошло в темной комнате, и понимая, что это было ошибкой. Мне нужно было развернуться и выйти в ту же секунду, когда мой взгляд упал на него, но искушение было слишком велико. Теперь, при свете дня, столкнувшись с тем, что произошло между нами, становится ясно, что секреты, подобные нашему, могут быть болезненно очевидными.

Несмотря на мои усилия держать раздельно обе стороны своей жизни, теперь они столкнулись, полностью разрушаясь. Все не как у Джей Ло в фильме "Госпожа горничная"². В реальной жизни проблемы достигают эпического размаха, и могу сказать, что комната вокруг меня смыкается в удушающей хватке, из которой меня спасет только гидравлический резак³.

Даже просто раздумывая над тем, как выкрутиться из сложившейся ситуации, я понимаю: возможности мои ограничены. Это единственный курс по искусству в колледже, а профессор Скотт ― единственный преподаватель, занимающий эту должность. И если я не хочу полностью свести на нет все, чем я занималась здесь четыре года, мне придется смириться и не отступать от намеченной цели.

Я ощущала на себе взгляд профессора Скотта в течение часа. Мое нежелание отрывать взгляд от ноутбука и принимать участие в обсуждение не означает, что я невнимательна. В действительности, все было наоборот. Я болезненно ощущаю каждую секунду, каждое слово, произнесенное глубоким голосом и слетающее с его губ. Я могла повторить все, что он сказал, настолько я была сосредоточена.

Я ровно до секунды знаю, когда должен прозвенеть звонок. Когда он раздается, я вскакиваю с такой скоростью, что у Энни нет шансов поспеть за мной. Ничего не могу поделать. Мне нужен воздух. Нужна дистанция.

Так продолжается всю неделю. Точно так же и на работе. Я ловлю себя на том, что разглядываю каждый темный угол, а все внутри меня сворачивается в узел, потому что я не знаю, хочу ли увидеть там скрывающуюся внушительную фигуру или нет.

Но профессор Скотт не замечает меня на занятиях и не показывается в клубе. Неделя проходит без инцидентов, и я начинаю расслабляться. Без сомнения, он ощущает себя так же не в своей тарелке, как и я. То, что произошло между нами, может вызвать скандал. За такое люди лишаются работы. Для нас обоих было бы лучше забыть ту ночь и все остальные.

Я отправляюсь в бар "DJ’s" рядом с кампусом и захожу в переполненный зал. Я надеюсь встретить Энни и кого-нибудь из друзей, чтобы выпить. Я ждала этого всю неделю. Мне необходимо расслабить натянутые нервы и повеселиться, иначе я взорвусь. После недели, которая была у меня, сейчас самое время.

Заметив нашу тусовку за столиком рядом со сценой, на которой местная группа играет кавер на песню "Возвращение к корням" Weezer, начинаю пробираться через толпу. Улыбка расплывается от уха до уха, когда я замечаю Энни, сидящую во главе стола с покрасневшими щеками и зажатым в левой руке бокалом пива.

Подойдя сзади, я обнимаю ее за шею, прежде чем она понимает, что это я. Она коротко взвизгивает и, подскочив со стула, обнимает меня.

– Ты это сделала!

– Ты пьяна! ― Я отодвигаю ее от себя, смеясь и вглядываясь в ее стеклянный взгляд и покрасневшие щеки.

Энни машет пальцем, когда мы обе садимся за стол.

– Навеселе, но не пьяная. Одним пивом нельзя напиться.

Я приподнимаю бровь.

– Ну, если ты так говоришь, куколка. Так, а где твой пупсик?

Я оглядываю стол, не замечая никаких признаков Джейсона.

– Он припоздает. ― Она закатывает глаза. Теперь я понимаю, почему вечеринка началась без меня.

Понимающе погладив ее руку, я открываю рот, готовясь сказать что-нибудь утешительное, но прежде чем успеваю вымолвить хоть слово, меня выдергивает со стула крепкая пара рук.

– Ты здесь и даже не поздоровалась?

Я смеюсь, когда вздох вырывается из моей груди.

– Броуди! Я не видела тебя, когда вошла. ― Я целую его колючую щеку. ― А даже если бы и увидела, ты же знаешь, вначале я поздороваюсь со своей девочкой, прежде чем с кем-то еще.

Он выше меня на шесть дюймов, и я могу заглянуть в улыбающиеся карие глаза Броуди, пока он разглядывает мои ноги. Его хитрая белоснежная улыбка с отчетливыми ямочками на щеках пользуется бешеным успехом у женского населения, и я должна заметить, что и у меня нет на нее иммунитета. Но я знаю Броуди с тех пор, как он был тощим первокурсником, и отношусь к нему как к брату.

– Я дольше тебя знаю. ― Он делает недовольную гримасу.

– Девочки вперед, ― говорю я, игриво ударяя его по руке кулаком. Парень возмужал благодаря футболу. Еще одна причина, от чего он такой сердцеед.

– Сначала друзья, а телочки потом. Ты собираешься тут зависнуть? Рио собирается петь в караоке и надеется, что ты присоединишься к нему.

– О нет! ― Я поднимаю руки и качаю головой. ― На сегодня с меня хватит.

– Что? Ты должна пойти. В июне ты была прекрасна.

Я сделала ошибку, спев "Переступить черту" однажды, когда Рио напоил меня, и с тех пор позволяла уговорить себя петь каждый уикенд. Сегодня я не сдамся.

Смеясь, я отхожу в сторону бара и вскидываю руки в воздух.

– Прости, но Джонни придется петь сегодня соло. Может, ты хочешь прийти ему на выручку? ― Показав ему средний палец, я разворачиваюсь и скрываюсь в толпе.

В баре становится еще более людно, если такое возможно. И громче тоже. Я пытаюсь перекричать музыку, чтобы обратить внимание бармена на себя, но ничего не получается. Мой голос кажется мышиным писком и не может осилить стоящий шум.

Я склоняюсь над стойкой, размахивая рукой, чтобы привлечь внимание престарелого мужчины-бармена, и чувствую прилив тепла за спиной. Повернув голову, я смотрю через плечо и вскрикиваю от неожиданности.

Профессор Скотт с призрением смотрит на меня, его темные глаза, как лазеры, прожигают меня. Мое дыхание сбивается, и я сползаю с барной стойки, пока пальцами ног не чувствую под собой твердый пол. Только один глоток воздуха разделяет нас. Сегодня он сменил свой сдержанный профессорский костюм на сексуальную темную одежду, явно сшитую на заказ. В черных брюках он кажется худее и выше, но мой взгляд притягивают мелкие розовые пуговицы на воротнике его рубашки, две из которых расстегнуты и открывают завитки на его груди. Это зрелище переносит меня обратно в VIP-комнату, и волна жара пробегает по моему телу.

Я вспоминаю его темный взгляд ― смесь угрозы и похоти. Этот же взгляд сейчас направлен на меня, только в десять раз более интенсивный. Взгляд мужчины, привыкшего доминировать в отношениях. Он излучает опасность, но не того рода, чтобы мне захотелось убежать. Скорее, он привлекает, вселяет ложное чувство безопасности, чтобы, показав то, что до этого даже представить было нельзя, оставить разодранной в клочья и в слезах.

Тем не менее, я, словно беспомощный мотылек, не могу не подлететь ближе. Я таю в его тепле. Я хочу быть сожженной.

Он дьявол за моим плечом.

Даже понимая все это, я не могу уйти.

– Ты выглядишь так, словно тебе надо выпить.

Его голос более низкий, чем обычно, и мне интересно, влияю ли я на него так же, как он на меня. Отпустив его руку, изучаю его сильный профиль, пока он заказывает нам напитки. Я даже не ощущаю, насколько поглощена этим занятием, пока он не ставит стакан перед моим лицом с понимающей ухмылкой на полных губах.

– Вот дерьмо, спасибо.

Я выпиваю жидкость янтарного цвета, задыхаясь, пока она обжигает меня внутри.

– Вообще-то, это было для меня. ― Я быстро моргаю, пытаясь сосредоточиться и понять смысл его слов, после того как жидкость обожгла мое горло. Он держит бутылку пива. ― Вот это было для тебя.

Мои щеки горят, и я начинаю смеяться, качая головой, и беру бутылку.

– Упс. Прости. Я куплю тебе еще один.

Вместо того, чтобы начать спорить, он изумленно наблюдает, как я пытаюсь привлечь внимание бармена. Предприняв несколько попыток, я наконец сдаюсь и поворачиваюсь к нему. С впечатляющим мастерством он, используя свой командный голос, просит парня повторить. Хотела бы и я в таких случаях иметь такой голос. Это не только чертовски сексуально, но еще и не может быть проигнорировано. По крайней мере, не тогда, когда такой голос использует профессор Скотт. И снова я переношусь в гостиничный номер, где он так легко командует моим телом и разумом.

После того как ему подают новую порцию охлажденного бренди, он смотрит на меня через стакан, словно пробуя на вкус.

– Итак, ты часто здесь бываешь? ― спрашивает он с намеком на веселость.

– Каждую субботу.

Его брови вопросительно поднимаются.

– Не работаешь по субботам?

Он пытается подколоть меня, но я не отвечаю на это.

– Не-а. Субботы ― мои выходные.

Я подчеркиваю "выходные", надеясь на какую-то реакцию, но ничего. Суббота ― это единственный день, который я по понятным причинам просила в качестве выходного, когда начала работать в клубе. Это настоящее начало дней отдыха, день, когда я позволяю себе расслабиться, забыть о работе, учебе и погрузиться в удовольствия, и я использую этот день на полную.

Он хмыкает и задумчиво кивает.

– Ты здесь с друзьями?

Я смотрю ему за голову, поднимаю подбородок, указывая на Энни и улыбающуюся и смеющуюся толпу вокруг нее, и все без меня.

– Похоже, вся банда в сборе.

Профессор Скотт смотрит через плечо, но они не вызывают у него интереса. Когда его взгляд снова встречается с моим, голод в его глазах стал бы очевиден для любого, и от этого предвкушения мой живот сжимается в клубок.

– Я никогда не был в этом заведении. Останься и выпей со мной.

Низкий тембр его голоса зачаровывает меня, но каким бы не было заманчивым предложение, я дала себе обещание, и мне надо его придерживаться.

– Прости, нет. Вероятно, это не самая лучшая идея, не согласен? Я должна возвращаться.

Забрав свое пиво, я отхожу от бара.

Схватив меня за руку, он удерживает меня на месте. Я жду, что он скажет что-то ― что угодно ― пока до меня не доходит, что вместо того, чтобы ждать, что он скажет, мне нужно сосредоточиться на том, чего он не говорит.

Все там ― в знакомых, дразнящих блеском глазах цвета оникса. Похоть. Интрига. Обещание. Это не только между нами. Отнюдь нет.

Я чувствую отпечатки его пальцев на своей руке еще долго после того, как ушла.

Глава 7

Я потеряла счет выпитому после седьмой бутылки. Раз уж семь ― это мое счастливое число, я не могу ошибаться. Выйти на сцену сегодня ночью кажется хорошей идеей с моей точки зрения, которая находится на уровне моего стула.

– Если ты не перестанешь так крутить задницей, ― упрекает Броуди, ― то сломаешь лодыжку.

Я смотрю на свои синие замшевые сапоги на каблуках и качаю головой. В ответ на это она начинает кружиться, что заставляет паниковать все мои органы чувств. Я развожу руки в стороны, чтобы придержаться за стены, чувствуя, что могу потерять равновесие.

– Эти сапоги никогда не причинят мне боли, ― невнятно бормочу я, зная, что права, потому что Элвис никогда бы не направил меня по неправильному пути.

Качая головой, Броуди возвращает свое внимание к сцене, где женщины дуэтом заканчивают исполнять свою версию "Ветер под моими крыльями".

Как раз в это время из-под меня выскальзывает стул.

Я взвизгиваю, начиная падать, но прежде чем кто-то за столом успевает среагировать, пара сильных рук подхватывает меня в самый последний момент. Я так счастлива, что не ушибла свою задницу, что цепляюсь за своего спасителя, словно репейник.

До того как понимаю, кто удерживает меня.

Черные, как непроглядная тьма, глаза свирепо смотрят на меня, словно я сделала что-то, что обижает лично его, и я отталкиваю руки профессора Скотта, неуклюже покачиваясь на ногах. Он такой джентльмен все-таки, что отказывается ослабить хватку на моей руке, пока не уверен, что я не повторю представление.

– Что вы до сих пор здесь делаете? ― Я счищаю всю пыль с одежды, какая только могла осесть на нее.

– Думаю, вопрос в том, что ты до сих пор делаешь здесь? Сколько напитков ты выпила за сегодняшний вечер? Потому что я насчитал семь.

Ну, какой смысл спрашивать, если он все равно будет отвечать за меня? Я вскидываю подбородок чуть выше.

– Я знаю свою норму.

Он наклоняется ближе, его губы оказываются рядом с моим ухом.

– Да? Тогда почему прямо сейчас тебя носит из стороны в сторону?

Словно в доказательство его точки зрения, комната наклоняется, и я отшатываюсь в сторону. Хватая меня за руки, профессор Скотт удерживает меня в вертикальном положении. Что хорошо, потому что я уверена, мои ноги стали резиновыми.

Может быть, он и прав.

– Давай, тебе уже достаточно на сегодня. Я отвезу тебя домой.

– Я пока не готова ехать домой. У меня выступление, и я не могу его пропустить.

– Единственное представление в твоем будущем ― это забраться в кровать и проспаться. ― Сфокусировавшись на чем-то у меня над головой, профессор Скотт говорит: ― Мы уходим.

Сбитая с толку, я оборачиваюсь посмотреть, к кому он обращается, и вижу Броуди, кивающего в знак согласия.

– Круто. Пусть кто-нибудь заедет ко мне утром, чтобы забрать ее машину.

– Погодите, вы двое знаете друг друга? ― спрашиваю я, продираясь сквозь туман, вызванный алкоголем.

– С кем, с Рансомом? ― спрашивает Броуди, поднимаясь со стула, чтобы присоединиться к нам в конце столика. ― Он учитель искусства.

Он говорит так, словно все об этом знают, что, может быть, так и есть. Мужчина великолепен. Нужно быть мертвым, чтобы не заметить его.

Рансом. Так вот какое у него имя. Оно... жаркое. Опасное, такое же, каким, я знаю, он может быть. Интересно только, что рассказал Рансом Броуди о нас. Тот факт, что Броуди не бьет его в данный момент по лицу, свидетельствует о том, что не слишком много.

– Он собирается отвезти тебя домой, хорошо, малыш? ― Огромная рука Броуди опускается мне на затылок и слегка покачивает мою голову. Волосы падают мне на глаза, и я раздраженно стряхиваю их. ― Мне нужны твои ключи, прежде чем ты уйдешь.

– Мои ключи? Что если я откажусь?

Броуди выдает мне свою фирменную кривую улыбку, давая понять, что я кажусь ему смешной.

– Ты в стельку пьяна, и я уже обо всем договорился. Сделай мне одолжение и пойди навстречу в кои-то веки. Я прослежу, чтобы твоя машина дождалась тебя, когда проснешься утром.

Я не уверена, что чувствую по отношению к нему, остающемуся у меня за спиной, но алкоголь начинает действовать, и мне нечего сказать для дальнейших возражений. В груди сжимает от симпатии к Броуди. Он такой хороший парень. Это чувство буквально выжимает из меня слезу. Я фыркаю и смахиваю ее, передавая ключи.

– Не повреди ее.

– Только если она меня не попросит. ― Ухмыляясь, Броуди быстро меня обнимает, после чего передает обратно Рансому. ― Мне все равно, попросит ли она тебя, не обижай ее. Ясно?

– Даю слово.

* * *

Я живу недалеко, и Рансом без проблем следует моим указаниям. Удивительно, учитывая, что я совершенно не помню, как добраться сейчас домой. Рукой на моем плече, чтобы помочь мне найти равновесие, он ведет меня к двери и, пользуясь ключами, впускает меня внутрь.

– Спасибо, что доставил меня домой в целости и сохранности, ― говорю я, когда вхожу и нащупываю выключатель.

– Тебе нужно еще чем-то помочь, прежде чем я уйду?

Я оглядываюсь на него, и то, как Рансом пренебрежительно хмурит брови, смущает меня. Я не уверена, надеется ли он, что я отвечу "нет", так что он сможет уйти, или хочет, чтобы я пригласила его зайти.

– Я буду в порядке, ― уверяю я его.

Вероятно, лучше ему уйти, как бы то ни было. Нет ничего милого в том, чтобы быть пьяной, и я почти уверена, что в ближайшее время буду поклоняться богу фарфора.

Я наклоняюсь, чтобы снять обувь, с трудом сохраняя равновесие. Держась за стену для опоры, я справляюсь, хоть и еле-еле. Звук закрывающейся позади меня двери пугает меня, и я вскидываю голову вверх.

– Я думала, ты ушел.

Рансом качает головой.

– Ты с трудом держишься на ногах. Я буду злиться на себя, если, по крайней мере, не останусь достаточно долго, чтобы убедиться, что ты добралась до своей кровати.

Я не знаю, что чувствую от того, что он пребывает в моем частном, личном пространстве. В отношениях, как наши, такого рода вещи не должны происходить. Он не должен знать моего имени, с кем я провожу свое время или где я живу. В недельный срок этот тщательно возводимый баланс был разрушен.

Тем не менее, доброта в его глазах удивляет. Что-то с ним не так сегодня, но что конкретно, понять не могу. У мужчины, которого я знаю, никогда не было взгляда, который я бы назвала любезным. "Хищный" больше подходит. Таким ли мужчиной он является на самом деле за пределами спальни? Не то чтобы я жаловалась. Какой девушке не нравится, чтобы о ней заботились?

Положив руку мне на поясницу, он подталкивает меня.

– Пойдем, давай уложим тебя в постель.

Придерживаясь моего руководства, мы вместе проходим по коридору, который соединяет мою крохотную гостиную со столовой и еще меньшей кухней, ванной комнатой и простейшей спальней. Тут такое крохотное пространство, что требуется всего несколько шагов, прежде чем мы оказываемся за дверью. Глядя на свою двуспальную кровать, я не могу решить, каким будет мой следующий шаг.

С одной стороны, я действительно хочу спать. С другой ― мне на самом деле нужна уборная. Будучи такой истощенной, как сейчас, я понимаю, что должна позаботиться об одном, прежде чем смогу справиться со вторым.

– Мне нужно... ― указываю я на ванную комнату позади нас, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.

Делая шаг назад, Рансом дает мне достаточно пространства, чтобы пройти.

– Пока ты разбираешься с этим, я принесу тебе стакан воды.

Я киваю, довольная, что он уступает мне пространство, и закрываю дверь. Проведя около пяти минут над унитазом, я понимаю, что не нахожусь в критической точке, успокаиваю себя и уделяю минуту, чтобы очистить лицо от макияжа и стянуть волосы назад. Закончив со своими делами, возвращаюсь назад в спальню и вижу Рансома, сидящего на краю матраса.

Его вид там заставляет мою кровь закипеть. К черту личное пространство. Мне нравится идея о нем в моей постели, о его дорогом одеколоне, пропитывающем мои простыни.

Он поднимается, когда я вхожу.

– Я нашел ведро под раковиной на случай, если оно понадобится тебе позже. Вода на столе. Может, нужно, чтобы я принес что-то из ванной комнаты, аспирин или тайленол?

Как невероятно... мило. Я обдумываю его предложения, не в силах скрыть улыбку на лице.

– Все отлично, ― говорю я ему. Я привыкла сама о себе заботиться, вот почему это приносит удовольствие. ― Это было очень любезно с твоей стороны. Спасибо.

Его глаза расширяются, а я подхожу ближе. Я кладу руки ему на грудь и приподнимаюсь на носочки, чтобы показать свою благодарность. Мои губы касаются его, и этот мимолетный контакт вызывает электрический разряд.

– Что ты делаешь, Джозефин?

Хватая меня за запястья, он отводит голову назад и отталкивает меня от себя. Строгий взгляд в его глазах сбивает с толку. Он отвергает меня?

– Я благодарила тебя. ― Я вновь пытаюсь сделать шаг к нему, но его стойкость убеждает меня держать дистанцию.

– Ты пьяна, ― говорит он, всецело отвергая меня. Какого. Черта.

– Рансом, я не на столько пьяна, ― заверяю я.

– Значит, я сделаю вид, что такова.

Опуская мои запястья, Рансом поворачивается ко мне спиной и начинает уходить.

– Рансом! Подожди, не уходи!

Даже не смотря на то, что голос в моей голове говорит, что мне лучше оставить его в покое, что так и должно быть, я не могу удержаться, чтобы не пойти за ним следом.

Подходя к входной двери, он оборачивается ко мне.

– Что же, по-вашему, сегодня должно было произойти, мисс Харт?

У меня отвисает челюсть от такой официальности, а язык заплетается в словах.

– Я... я не знаю. Ты бы остался на ночь, возможно?

Его голова опускается к груди, и он качает ею в недоумении.

– Я твой преподаватель. Ты моя студентка.

Он и в самом деле собирается ткнуть меня в эту карту? Я понимаю замешательство. Я тоже это чувствую. Но нет никакого смысла притворяться, что между нами ничего не произошло. Его рот блуждал по моим соскам всего несколько дней назад, а я хорошо знаю вкус его члена. Делать вид, что ничего из этого никогда не было, не означает, что оно просто пройдет. Я знаю. Я пыталась. И посмотри, куда это меня привело?

– Тогда зачем привез меня домой? Зачем вошел внутрь? ― возражаю я.

Запуская руки себе в волосы, он поднимает на меня взгляд, и я вижу, что внутри него идет борьба.

– Ты милая девушка, Джозефин. Я знал, что ты слишком много выпила сегодня вечером, и когда твой друг попросил меня сделать ему одолжение и отвезти тебя домой, я согласился. Я просто пытался помочь.

Конечно, пытался. Или, может быть, он подпустил меня ближе, чем намеревался, а теперь просто убегает. Куда же делся мой уверенный, принимающий все под свой контроль мужчина-загадка? Я гораздо больше предпочитаю его, чем стоящего передо мной мужчину. Если бы я только могла повернуть время вспять и выбрать иной путь.

Вместо того, чтобы быть услужливым мышонком, каким я всегда была для него, я начинаю злиться.

– Спасибо за всю вашу помощь, хоть я и поняла ее только сейчас.

Скрестив руки на груди, я пристально смотрю на него. Я просто хочу, чтобы он убрался из моего дома. Я еще не до конца простила его за то, что он привел ко мне ту женщину, я в ярости, что он проделал весь этот путь, чтобы просто уйти. Я чувствую себя дурой, бегая за ним, в то время, когда он явно не хочет, чтобы за ним гонялись.

Все, с меня хватит.

Вздохнув, Рансом открывает дверь. Его рука замирает на дверной ручке, когда он оглядывается на меня.

– Мне жаль, что я расстроил тебя. Ты привлекательная девушка и действительно очень милая, но я просто не могу пойти на такое. Когда ты проснешься утром, то тоже это поймешь.

Хоть его слова и правдивы, я не хочу их слышать.

– И, мисс Харт? ― Сожаление искрится в его темных глазах. ― Отныне, я думаю, будет лучше, если мы будем придерживаться формальностей.

По какой-то причине это действительно причиняет острую боль, почти такую же сильную, как осознание того, что он спал с другой женщиной. Как только он закрывает за собой дверь, я хватаю одну свою черную туфлю-лодочку и бросаю ее в дверь. Затем я защелкиваю замок, чтобы он не мог вернуться.

С этого момента Рансом Скотт умер для меня.

Глава 8

Мое отношение к жизни улучшается к утру понедельника. Проведя остаток выходных, выполняя домашнюю работу и погрязнув в жалости к себе, я решаю начать все заново. Ничего из прошлой недели не помешает мне двигаться вперед, и стоит только моим мыслям попытаться вернуться к прошлому, я заталкиваю их в маленький черный ящик в глубине своего сознания.

Этот план летит к чертям, как только я вхожу в аудиторию и вижу Рансома, который сидит за столом. Он одет неформально: коричневые брюки, светло-голубая рубашка на пуговицах и темно-синий свитер-безрукавка поверх нее. Его голова опущена, одной рукой он зарылся в растрепанные черные волосы, другой – что-то пишет красной ручкой.