Текст книги "Вампирская сага. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 14

После всего случившегося после заката солнца Сэм ощущала себя настоящей старой развалиной. Она больше не переживала насчет своих гостей, потому что в ней не осталось света даже для того, чтобы зажечь лампу.

– Хм, бурный денек? – Произнес Билли вместо приветствия. – Решила наверстать упущенное днем, пока мы дрыхнем?

Сэм никак не отреагировала на его шутку.

– Сэм, что случилось? – Билли присел на корточки рядом с ней. – Ты ужасно выглядишь.

Дэниэл остался стоять у дверей, осматривая ее издали.

– Мне кажется, дела действительно плохи. – Произнес он. – Нужно сообщить хозяину.

– Какому? – уточнил Билли.

– Я – не Саранд. – С презрением выплюнул Дэниэл. – У меня только один хозяин.

– Ты думаешь, она заболела? – Спросил Билли, с тревогой снова взглянув на Сэм.

– Она человек. – Пожал плечами Дэниэл, словно это все объясняло.

– Да, – согласился Билли. – Позвонишь Малькольму? Только… – Билли замялся, – он ведь все равно не сможет быстро прийти без помощи Дориана.

– Это ему решать. – Произнес Дэниэл и достал телефон.

– Сэм, у тебя что-то болит? – не успокаивался Билли, а Сэм была настолько уставшей, что не могла заставить себя говорить. Она ощущала себя выжатой и немой, у нее не было сил шевелить губами. Слишком дорого ей далось пробуждение. И если она не загнулась до сих пор, то, наверное, только потому, что до самого захода солнца лежала на руках у Габриэля, который нежно гладил ее по голове и тихо напевал ее мелодию. Осознание пришло, как вспышка: она поняла, что того света, что был в ней, и который она так щедро тратила сегодня, не хватает на поддержание ее сил, ей не хватает силы тьмы. Но она была настолько слаба, что не могла уже дотянуться до нее самостоятельно. Сэм действительно погибала. И если этой ночью в нее не вольют тонну тьмы, она не дотянет до утра, солнечного света и нежных рук Габриэля.

– Дориан, – прошептала она, – позови Дориана.

– Не Малькольма? – Билли был явно смущен. Наконец он сдался, глядя на нее. – Хорошо.

Пока Дэниэл в коридоре разговаривал с Малькольмом, он набрал Дориана.

– Господин? – Поприветствовал он его.

– Да, Билли? – Дориан едва ли ожидал его звонка.

– Сэм попросила позвать вас. – Сказал Билли. – Ей… очень плохо. Я не знаю, что, но с ней что-то совсем не так. – Сбивчиво пытался объяснить Билли.

Дориан застыл на том конце провода.

– Дориан? Вы там? – Билли нервничал.

– Я здесь. – Произнес Дориан, появляясь в комнате. – Сэм. – Он подошел к ней и коснулся ее руки.

– Сехи на тор даах. – Слова давались ей тяжело, но она ощутила его руку, его близость, и от одного этого ей уже стало чуть легче.

– Мара, ба каах. Ла такар дикет, Мара. – Он рванулся к ней, осторожно, но молниеносно беря ее на руки. Радужное облако вокруг них вспыхнуло, и темная сила полилась в Сэм, как кровь донора. Усталость стала отступать, веки перестали быть неподъемными, и она посмотрела в голубые глаза Дориана.

– Спасибо, что пришел.

– Я пришел бы к тебе откуда угодно. – Произнес он, неотрывно глядя на нее, и продолжая кормить ее тьмой. – Ты вспомнила?

– Да, Дориан. Я знаю, кто мы. – Сэм смотрела на него по-новому. Теперь она видела одновременно два лица: лицо ее человеческой любви и лицо любви бессмертной. Она помнила, как они встретились на границе света и тьмы. Как осветилось его лицо, а тени позволили увидеть ему ее, Мару. Как она не побоялась и протянула ему руку во тьму, и как их руки сплелись, сотворив с миром то, что случилось. Их любовь положила начало миру, такому, каким он был сейчас.

Казалось, комната вокруг не существует, и весь мир погрузился в безмолвие, теперь, когда они снова соединились.

– Мара, – он шептал на древнем языке слова нежности, и темные густые слезы лились из его глаз.

– Дориан, – она бережно провела руками по его лицу, и глаза ее сияли, как огонь. – Мир мой, сон мой, свет мой. Любовь моя.

Глава 15

– Тьма сидит у моих ног, – улыбнулась Сэм, запуская руку в пряди темных волос Дориана. Так непривычно было видеть его бледное лицо на фоне рассветного зарева.

– Знаешь, так странно быть на свету, – сказал он, подымая на нее глаза.

– Ты привыкнешь, как я привыкла к ночи.

– Я знаю, о чем ты все время думаешь. – Сказал он. – Я не против того, чтобы вампиры стали людьми. Только я не хочу принуждать их, они должны пойти на это добровольно.

– Так не обязательно должно быть, – сказала Сэм, чуть заметно помрачнев. – Это идея Габриэля. Я не могу представить себе Малькольма человеком, это все равно, что лишить его сути. Надо было сказать ему, что со мной все в порядке, – огорчилась она.

– Я сказал, – улыбнулся Дориан, и Сэм посмотрела на него с благодарностью. – А вот и Габриэль, – сказал Дориан, не оборачиваясь, и ангел появился на террасе.

Он замер, увидев их двоих вместе.

– Вы соединились. – Потрясенно произнес он.

– Ты чуть не убил ее вчера, – сказал Дориан, поворачиваясь к нему, в его голосе зазвучали нотки гнева.

– Если бы она умерла вчера, – произнес Габриэль, – она бы вернулась к свету. И все мы были бы спасены. – Он с досадой смотрел на влюбленных. – А теперь ворота закрыты.

– Ты готов был убить меня, лишь бы добиться своего? – пораженно спросила Сэм, а Дориан заметно напрягся, словно перед броском. Сэм успокаивающе коснулась его руки.

– Это был единственный выход. Но ты вспомнила быстрее, чем я думал. – Сокрушенно произнес Габриэль, опускаясь на террасу. Ему, похоже, было абсолютно наплевать, даже если бы Дориан разорвал его на части.

– Я думала о том, о чем ты говорил, Габриэль. Но я говорила тебе еще вчера, большинство вампиров, которых я знаю – живые, мыслящие существа, способные чувствовать, и я не могу разрушить их жизни только для того, чтобы открыть какой-то мифический путь к свету.

– Он не был мифическим, – Габриэль верил в то, что говорил. – Это был последний шанс. Теперь, даже если вы снова расстанетесь, потребуются века для того, чтобы такая возможность снова появилась.

– Мы не расстанемся. – Отрезала Сэм. – Мы едины, и тебе придется принять это, Габриэль.

– Нет, – он покачал головой. – Я принадлежу свету. А ты – ни то, и ни другое. Я больше ничего не должен тебе, я ухожу.

– Габриэль, ты ведешь себя, как ребенок.

– Я и есть ребенок, твой ребенок, если ты забыла. – Бросил он ей в лицо, затем развернулся и спрыгнул с террасы.

Сэм тяжело вздохнула, и, убрав руку Дориана с коленей, поднялась.

– Он вернется. – Сказал Дориан. – Вечность – это слишком долго для того, чтобы никогда больше не пересечься.

– Тогда почему у меня такое ощущение, что я предала его?

– Ты успела привязаться к нему.

– Я успела вспомнить его. – Грустно сказала Сэм. – Он – мое дитя.

– Они все – наши дети. – Сказал он, делая широкий жест рукой.

– Тогда, может, он прав в том, что я лишила их шанса на свет?

– Мы ведь живем в любви, почему они не могут жить в любви и мире с самими собой? – Возразил Дориан.

– Потому что в них неравные доли света и тьмы. Потому они ищут себе пару. Но представь, как трудно найти того, кто восполнит твои части света и тьмы до равенства? Настолько трудно, что почти невозможно. И это единственный шанс на счастье, который мы оставили им.

– А что нужно было сделать? Дать тебе умереть?

Сэм прошлась к краю террасы.

– Я бы растворилась в свете, ты во тьме. И они могли бы успокоиться в свете или тьме, устав от поисков счастья здесь.

– А мы? Что бы делали мы?

– Не соприкасались, не обретали форму, были бы сознательным светом и тьмой, как в самом начале.

– Тьмой и светом, несущим в себе боль. Потому что я не смог бы быть прежним. И каждый, ищущий во мне покоя, находил бы боль.

Она взглянула на Дориана. Он говорил правду, похоже, у них не было выхода. Она вернулась к нему и коснулась его руки, боль сразу утихла.

– Никогда не отказывайся от нас. – Произнес он.

– Не буду, – сказала она, но ее голос не был счастливым.

Глава 16

– Мак, – Сэм вошла в комнату, предварительно постучав в дверь, хотя и появилась в доме прямо посреди коридора всего в двух шагах от его двери.

– Мара, – он слегка склонил голову в знак почтения.

– Я не забыла, – произнесла она почти одними губами, и глаза ее едва ли были глазами безразличной королевы.

– Ты изменилась. – Спокойно сказал он, но это прозвучало, как удар для Сэм. – Ты теперь действительно Мара. – Он прошел в дальний конец комнаты, увеличивая расстояние между ними.

– У меня был выбор, – произнесла вслух Сэм то, что до сих пор мучило ее.

– О чем ты? – Повернулся к ней Мак.

– Умереть, – ответила она, опуская глаза, – и больше никогда не соприкасаться с тьмой.

Казалось, он побледнел от сказанных ею слов.

– Это было бы больше, чем смерть для нас. Для всех нас, для него. – Произнес он, имея в виду Нагару.

– Разве тебе было бы не легче знать, что я умерла, чем видеть меня такой? – Спросила Сэм.

– Чушь, – резко выдохнул Малькольм. – Мне было бы легче, если бы ты не мучила себя памятью своей последней человеческой жизни. Было бы легче, если бы в тебе не осталось ничего, кроме Мары. Если бы ты стала высокомерной и безразличной. – Он приблизился к ней вплотную, и в его глазах светилась боль. – Но ты приходишь, и в тебе так много любви, так много Сэм, ее глаза, ее улыбка, ее упрямство.

– Я и есть Сэм, пока не умру. – Сказала она, опуская голову. – Я пришла не для того, чтобы мучить тебя. А для того, чтобы встретиться с тобой и поговорить, чтобы ты знал, что со мной. Чтобы ты знал, что я дорожу тобой, что я ничего не забыла. Можешь казнить меня за это, Мак, но я не хочу расставаться с тобой.

– Твой друг оказался последним из детей света? – Малькольм сменил тему.

– Да, – кивнула Сэм. – Но он ушел, когда увидел нас с Дорианом, обвинив меня в предательстве. Он предпочел бы, чтобы я умерла.

– Он не понимал тебя. – Резко произнес Малькольм. – И это неудивительно, потому что он сам никогда не был человеком, он понятия не имеет, что такое тьма. Осуждает ее, не глядя, как принцип.

– Он – мое дитя. Если он так считает, это я создала его таким. – Произнесла Сэм.

– Я всегда считал тебя своим ребенком в чем-то. – Неожиданно произнес Малькольм, и горько усмехнулся. – Ты мне казалась такой маленькой и хрупкой.

Сэм не знала, что сказать, а повиснуть у него на шее она больше не имела права.

– Что ты думаешь делать с нами? Я ощущаю, что Нагара не возражает против равновесия. А единственное, что его явно нарушает – это наша раса.

– Ничего. – Сэм пробрало от одной этой мысли. – Я ничего не буду делать с вами.

– Благородно, – заметил Малькольм, – и глупо.

– Мак, – она наплевала на собственные запреты и подошла к нему вплотную, – я никогда не причиню тебе вреда. Ты дорог мне таким, какой есть. И я никогда не смогу считать тебя злом, или врагом.

– Даже если я уничтожу твое последнее дитя? – С вызовом спросил он.

– Даже. – Ответила Сэм. – Хотя ты должен знать, насколько сильно мне будет больно. – Сэм замолчала.

– Я знаю. Прости. – Сказал он, дотрагиваясь пальцами до ее лица и очерчивая линию ее скулы.

– Мак, если ты когда-нибудь захочешь увидеть свет дня…

– Ты сделаешь меня человеком? Мне нечего делать там, где нет человека по имени Сэм. – Обреченно произнес он.

– Мак, что я могу сделать? Скажи, и я сделаю.

– Отпусти меня. – Ответил он.

– Как?

– Я хочу, чтобы тьма поглотила меня.

– Нет! – Слова застыли на губах Сэм. – Пожалуйста, нет.

– Но это единственное, чего я хочу. – Ответил он.

– Мак, пожалуйста. – Он прижалась щекой к его плечу и заплакала.

– Не плачь, Сэм. – Он ласково провел рукой по ее волосам. – Ты не представляешь, насколько я люблю твои волосы и их запах, цвет твоих глаз, выражения твоего лица. Сэм, нельзя, чтобы эта пытка продолжалась вечно. Я хочу покоя.

– Я не могу, – простонала Сэм. – Я не могу больше никогда не видеть тебя. Никогда – это слишком долго.

– Может быть когда-нибудь, после долгого небытия, Нагара воскресит меня. – Сказал Малькольм, утешая ее.

– Ты сам в это не веришь. – Покачала головой Сэм, глядя в его глаза.

Он промолчал, но это было равносильно признанию.

– Я хочу отдать тебе одну вещь, – Мак подошел к столу и взял с него небольшую книгу в потрепанном кожаном переплете.

– Что это? – Удивилась Сэм, принимая ее из рук Малькольма.

– Твой дневник, – просто ответил он.

Сэм с недоверием и дрожью стала раскрывать книгу, но Мак остановил ее.

– Не надо, прочтешь потом. Я только хотел вернуть его тебе.

– Спасибо. Мак, я…

– Я тоже.

Сэм снова прижалась к нему, и на этот раз он обнял ее крепко в ответ.

Глава 17

Малькольм перебирал книги в библиотеке. Они были единственными, с кем он хотел попрощаться, кроме Сэм. Он всегда дорожил этими рукописями, фолиантами и старыми изданиями, зачастую существовавшими в единственном экземпляре в библиотеке Горолакса. Когда-то давно он подарил ему свои книги, потому что знал, что тот позаботится о них лучше, чем кто бы то ни было. Для Горолакса книги были его детьми, его жизнью, в то время как настоящей жизни он практически не знал, все время просиживая в подвале, в библиотеке. Малькольм проводил пальцами по знакомым корешкам, и прикосновения будили в нем старые воспоминания.

– Мак, – голос отразился от стен, и странное эхо поднялось к сводчатому потолку.

– Клер, не стоило приходить, – Малькольм был раздосадован тем, что она его отыскала. Он знал, что Клер в Готмунде, но надеялся, что ее благоразумия хватит, чтобы не встречаться с ним. – По-моему, мы уже обо всем поговорили в последнюю встречу.

– Если то, что ты едва не выставил меня из дома, может называться словом «поговорили», тогда да, мы отлично поговорили. – Клер начинала заводиться.

– Ты хочешь, чтобы я выставил тебя снова?

– Это не твой дом, Мак, это библиотека.

– Спасибо, я в курсе. – Ответил он, снимая с полки высокую толстую книгу.

– Нормандская поэзия? Зачем она тебе сдалась. – Усмехнулась Клер, блеснув зубами.

– Клер, сколько тебе на самом деле лет? – Спросил Мак и на этот раз не без любопытства.

– Такие вопросы даме не задают.

– Дамы не приходят снова после того, как их уже не один раз попросили уйти. – Мак сел за стол с книгой в руках, раскрыл ее и стал листать, просматривая текст, и не обращая никакого внимания на Клер, словно ее там и не было.

– Мак, – она уже стояла у стола. – Что у нас пошло не так?

– Клер, – он скривился. – Прошу тебя, не начинай снова. Я просто устал от отношений.

– Да, и я верила тебе, – она склонилась над столом, нависая над книгой и заглядывая ему в лицо. – У тебя действительно не было никаких отношений, до некоторых пор. Значит, табу снято? – Зло усмехнулась она и продолжила. – И ты снова свободен.

Мак напряженно молчал, хотя гнев подымался изнутри него все с большей и большей силой.

– Да, я в курсе происходящего. – Сверкнула глазами Клер.

– Клер, – голос его был тяжел, – прошу тебя по-хорошему, уйди, у меня мало времени.

– Мало для чего?

Он пожалел, что вообще заикнулся на эту тему.

– Ни для чего, – ответил Малькольм, подымаясь из-за стола.

Клер взяла книгу, лежащую на столе, в руки и прочла с той страницы, на которой она была раскрыта:

– И коснулась любовь онемевшего сердца, и пал я, сраженный, и меч свой я поднял лишь для того, чтобы не быть преградой любви…..

– Что это за чушь, – Клер рассеянно смотрела на страницы, затем перевернула несколько, и, наконец, узнала поэму. – О, боги… Ты что, решил… решил не мешать им? Покончить с собой?

– Вот этой сцены мне меньше всего хотелось, – мрачно заметил Малькольм, начиная нервно расхаживать вдоль ряда книг.

– Это не обязательно делать, – все еще потрясенно и растерянно произнесла Клер. – Это же глупо. Поедем со мной. И ты не будешь мешать им, ты забудешь их.

– Клер…

– Мы можем уехать на другой конец света. Мы будем устраивать вечеринки, такие вечеринки, что затмят все наши ночи. Мы будем купаться в крови и веселье.

– Клер, остановись. Мне не нужна кровь, мне больше ничего не нужно, и тем более, от тебя.

– Это все из-за нее, – с досадой произнесла Клер. – Ты по-прежнему любишь ее. Но неужели ты не понимаешь, кто она, и теперь так будет вечно.

– Вот поэтому я и хочу уйти.

– Мак, не надо… – Клер заплакала от бессилия.

– Тебе не остановить меня. Поэтому не омрачай мои последние минуты.

– Мак…

Но Малькольм уже успел сделать молчаливый призыв, и на пороге комнаты бесшумно возникли Лерой и Дэниэл.

– Проводите нашу гостью, – попросил Малькольм.

Клер вытерла слезы, решительно вздернула голову вверх, расправила плечи и с достоинством направилась на выход из библиотеки, лишь у самых дверей бросив на Мака короткий прощальный взгляд, в котором он узнал то лучшее, что было в Клер когда-то.

– Кто тебя обратил, Клер? – Спросил он, и она вместе с провожатыми задержалась в дверях.

– Данис. – Тихо призналась Клер.

– Растворившийся в свету?

– Да.

– Но ведь это означает, что ты…

– Что я – глава еще одной ветви? – Усмехнулась она. – Я очень долго никого не создавала. – Лицо ее стало серьезным, и на нем появилась отчетливая печать времени. – А потом было уже слишком поздно заявлять о себе. – Она пожала плечами. – Я выбрала самую безалаберную ветвь из всех и примкнула к ней.

– Но почему? Почему ты никого не создавала, не основала сразу свою ветвь?

Клер молчала, и только по ее лицу промелькнула тень боли, несмотря на то, что она отлично умела его контролировать.

– Как Данис обратил тебя? – Спросил Малькольм.

– Кажется, ты хотел, чтобы меня проводили, – холодно ответила Клер, снова беря себя в руки, и вышла прочь из комнаты.

Глава 18

– Малькольм хочет… – заговорила Сэм.

– Я знаю, – сказал Дориан. – Я ждал твоего согласия.

– Я согласна, – произнесла Сэм, и эти слова дались ей как никогда тяжело.

Дориан подошел к ней и взял ее на руки, прижимая к своей груди.

– Сэм, ему так будет лучше.

– Я знаю, только…

– Да?

– Ему не будет больно? – Спросила Сэм, вспоминая волны бушующего чернильного моря.

Дориан посмотрел на нее, как будто она сморозила какую-то глупость.

– Нет, он станет частью меня, так что тебе придется любить меня чуточку больше.

Она усмехнулась.

– Ты это нарочно.

– Сэм, – мягко сказал он. – Мы больше никогда никого не потеряем.

И он был прав, теперь все было в их власти.

Она не должна была, но почувствовала, когда Малькольма не стало. Было похоже на ощущение огромной дыры на том месте, где находилось сердце. Она потянулась к силе Нагары и увидела, что теперь у тьмы появился новый взгляд с глазами хаски.

– Мак, – прошептала она и осталась во тьме, вспоминая о нем. Она знала, что Дориан не станет беспокоить ее. Он знал, где она находится, так что позволит ей грустить сколько угодно, наплакать ему озера соленой воды во тьме. Что случится с чернильным морем, если его разбавить слезами? Сэм опустила глаза и посмотрела на низ своего живота. Связь с Дорианом больше не была обычной и плыла облаком вокруг ее тела. Так что теперь под пупком остался лишь растворяющийся во тьме обрывок того самого серебристого жгута, связывавшего некогда ее и Мака.

– Мак, – беспомощно прошептала она, дотрагиваясь до него пальцами.

И он стал переливаться в ее руке и пульсировать силой.

– Боже, – произнесла Сэм, и поняла, что теперь он растворялся не просто во тьме, а в той ее части, что была Малькольмом. Позволив тьме поглотить себя, он фактически восстановил их связь, и именно эта связь не позволяла его личности раствориться и исчезнуть полностью, она крепко держала каждую частичку того, что составляло Мака, на своих концах. И, насколько Сэм понимала, теперь эта связь не растаяла бы со временем, как случалось обычно, когда она подпитывалась только силой вампира, Сэм сама сейчас являлась отличным источником силы, для того, чтобы связь оставалась сколько угодно долго.

Она тихонько, почти на цыпочках, убралась из тьмы, со своим украденным даром, решив никому ничего о нем не говорить, и не тревожить понапрасну призрак Мака. Но чувствовала себя значительно более жизнерадостной, как ребенок, стащивший долгожданный пирожок из булочной.

Глава 19

Дождь стекал струями с козырька круглого здания, под которым спряталась Сэм. Казалось, улицы города еще немного и превратятся в реки, и жители буду вынуждены сменить машины на лодки с веслами.

Фанни, мокрая до нитки, влетела к ней под навес.

– Вот так великий потоп, – произнесла она, улыбаясь. – Привет.

– Привет, Фанни. – Сэм рада была ее видеть. – Ты так похудела. – Заметила она, глядя на Фанни.

– Есть немного, – она опустила глаза.

– Что, вам больше не дают есть гамбургеры? – Пошутила Сэм.

Но Фанни не засмеялась.

– Собственно, из-за этого я и звонила тебе. – Она присела на выступ в стене рядом с Сэм. – Будешь пиво? – Фанни достала из сумки бутылку.

– О, да ты с запасом, – усмехнулась Сэм, заметив в сумке еще пару бутылок. Сэм снова ощутила себя обыкновенной девушкой, сидящей под дождем с подругой, как в ее прошлой человеческой жизни.

Фанни тем временем открыла бутылку и жадно сделала несколько глотков из нее, не отрываясь.

– Неприятности? – Спросила Сэм, наблюдая за ней.

– Не люблю долгих вступлений и не умею их делать. – Сказала Фанни, вытирая рукавом рот. – У меня нашли рак в последней стадии. Это не лечится. В общем, мне недолго осталось.

Сэм была в шоке.

– Фанни, – произнесла она, не зная, что сказать.

– Как думаешь, – спросила Фанни, – после смерти что-то есть? Ну, там рай или что-то в этом духе, хорошее. Потому что, понимаешь, – на ее глаза навернулись слезы, – я ни черта хорошего не видела здесь, и если ничего не будет и там, то на кой черт это все нужно. – Слезы покатились по ее щекам, смешавшись с потекшей тушью.

– Фанни, – Сэм приобняла ее за плечи. Ей хотелось сказать, что все будет хорошо, но она сама ненавидела эту фразу. Ей так часто говорили ее, и никогда это не оказывалось правдой. – Фанни, я верю в то, что люди рождаются снова. – Вместо этого сказала она.

– Зачем? – Спросила Фанни, подымая на нее опухшие глаза.

Сэм пожала плечами.

– Просто так. Они рождаются вновь и вновь, и никуда не исчезают.

– А если я не хочу больше рождаться? – Спросила Фанни.

Сэм взглянула на нее испуганно, словно ее в чем-то уличили, потому что именно на этот вопрос у нее не было хорошего ответа.

– Если я не хочу больше. – Яростно продолжила Фанни. – Что у меня хорошего было в жизни, кроме этих чертовых гамбургеров и пары неудачных парней? Секса в подворотне рядом с фаст-фудом и в холодильнике. – Она криво усмехнулась.

– В холодильнике? – Сэм не удержалась.

– Да, с менеджером, который на тебя заглядывался. – Объяснила Фанни. – Когда ты исчезла, я подумала, не пропадать же парню.

– Ну да. – Согласилась Сэм. – И что было дальше?

– Да ничего. – Фанни пожала плечами. – Ты была права, что обходила его десятой дорогой. Обыкновенный самец, которому больше ничего не нужно, кроме секса. Кстати, как там поживает твой дядюшка Чарльз? – Спросила она.

– О, – Сэм уже и забыла о нем думать. – Понятия не имею. – Соврала она.

– И верно, – кивнула Фанни. – Он тоже был ненормальным. Ты сейчас с кем-то встречаешься? – Поинтересовалась она.

– Да, – ответила Сэм, не понимая, как разговор перескочил на нее.

– И кто он?

– Он – тот самый…

Фанни не дала ей договорить.

– Не может быть, – воскликнула она. – Тот самый, по которому ты скучала тогда?

– Да, – согласилась Сэм, удивляясь тому, что она помнила. Сэм сама уже забыла, что говорила с Фанни на эту тему.

– Счастливая, – вздохнула Фанни, немного грустно и одновременно радостно. – А я тут со своими страданиями.

– Фанни, друзья для этого и нужны, – Сэм склонила ее рыжую голову себе на плечо и стала гладить ее кудряшки.

– Мне просто страшно, Сэм, иногда так прямо до чертиков. Понимаешь, даже мысль о новом рождении не утешает меня. Может, потому, что я не верю. Или может потому, что сыта по горло своей нынешней жизнью, и зачем мне сдались еще десять или сто таких же.

– Но они ведь не будут точно такими же, у тебя всегда будет шанс.

– Шанс? – Фанни подняла голову и фыркнула. – Я ждала своего шанса годами в долбаной забегаловке. И он так и не пришел.

– А что бы ты хотела, чтобы было после? – Спросила Сэм.

– Покоя, – ответила Фанни, и добавила, немного подумав, – и света.

Сэм показалось, что ее больно ударили под дых. Пока она сидела рядом с Фанни, она успела посмотреть, может ли ей помочь, но это был тот случай, о котором Габриэль говорил «физически необратимые изменения». Ни тьма, ни свет не помогли бы, было слишком поздно.

Фанни сама не понимала, что пришла со своими вопросами, как нельзя более по адресу. И именно от Сэм зависело, что будет ждать людей после смерти, и она не оставила им выбора. Габриэль был прав, она предпочла свое личное счастье, пожертвовав счастьем всех своих детей. Что она могла теперь предложить Фанни? Бесконечную цепь смертей и рождений или… то, о чем она даже не хотела думать. Но она не могла просто сделать вид, что все так и должно быть, похлопать Фанни по спинке и отпустить домой, умирать с утешающими напутствиями. Если уж она не оставила людям другого выбора, нужно было иметь мужество предложить Фанни единственную альтернативу смерти.

– Фанни, – произнесла Сэм. – Я могу тебе предложить только покой и тьму.

– Это как? – Криво усмехнулась Фанни. – Зарыть меня поглубже?

– Нет, помнишь Чарльза. Дядюшку Чарльза, – исправилась Сэм, чтобы для Фанни звучало привычнее.

– Ну да. – Ответила Фанни, совершенно не понимая, к чему она клонит.

– Он не был человеком. – Сказала Сэм.

– Он был занудой, уже не молод. Насчет характера тебе виднее.

– Я не об этом. – Вздохнула Сэм. – Если уж мы заговорили о возрасте, ему было около пятидесяти.

– Да ну? – Фанни уставилась на нее с недоверием.

– И если бы он продолжал жить, ему было бы и шестьдесят, и восемьдесят, и сто, и сто шестьдесят.

– Он что, был бессмертным? – Спросила Фанни, криво улыбаясь.

– Он был вампиром. – Сказала Сэм. – И он не один такой. Их достаточно много.

Фанни некоторое время сидела молча, переваривая.

– Так вот почему он никогда не появлялся днем. – Свела она концы с концами. – И все эти его странности, и то, что он никогда не гулял с тобой днем. Ты убила его? – В ужасе спросила Фанни.

– Как ты пришла к такому выводу… Его убил такой же, как он. – Сказала Сэм.

– Они убивают друг друга?

– Иногда, когда кто-то из них нарушает их закон.

– У них есть законы, и правосудие, и общество? – Казалось, глаза Фанни сейчас покинут свое законное место.

– Фанни, Фанни, остынь, – попросила ее Сэм. – Да, у них есть некая разновидность общества, но едва ли похожая на наше.

– И они действительно спят в гробах и пьют кровь людей?

– Да, дневной свет смертелен для них. Но им не обязательно спать в гробах, просто вне досягаемости света. И да, они пьют кровь, вынуждены пить – это единственная их еда. Но при этом убивать не обязательно. Вернее даже, сейчас убийства людей запрещены.

– Вот это да, – протянула Фанни. – Ты ведь не прикалываешься надо мной, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей?

– Это было бы слишком жестоко.

– Вот и я так подумала. – Фанни все еще с недоверием смотрела на Сэм. – Они действительно обладают сверхчеловеческими способностями, не тонут, не дышат, могут летать? – Спросила она.

– Не тонут, не дышат. – Подтвердила Сэм. – Нет, я не видела, чтобы они летали буквально, просто некоторые из них могут очень быстро перемещаться, настолько быстро, что для человеческого глаза, кажется, словно они возникли из ниоткуда.

– Вот это да, – снова протянула Фанни. – А твой парень… – Она замялась, – он один из них?

– В общем, да. – Ответила Сэм.

– И они могут обратить человека, как в фильмах? – Фанни задумалась. – Но ты же не… – Она невольно посмотрела сквозь дождь, чтобы убедиться, что еще светло.

– Нет, я не вампир. – Улыбнулась Сэм. – Да, они могут обратить тебя, и ты станешь одной из них.

– И я смогу не дышать, сворачивать стены, перемещаться со скоростью ветра? – В восторге спросила она.

– Ну, со временем, да.

– И у меня будет гора этого времени? Ну, если я буду соблюдать их законы.

– Бесконечная гора.

– Тогда в чем подвох? – Неожиданно спросила Фанни.

Сэм не ожидала от нее этого вопроса и не сразу нашлась, что ответить.

– Ты никогда не увидишь больше света дня. – Сказала она. – Никогда больше не будешь есть обыкновенную пищу, пить пиво. Сможешь общаться с людьми, но никогда полностью не открываясь им. Будешь охотиться на них и пить их кровь.

– И у меня никогда не будет детей?

– Нет. – Сэм знала, что это так, но ей никогда этот вопрос не казался существенным до того момента, пока его не задала Фанни.

– И у меня не будет любви?

– Любовь есть, она есть везде. – Ответила Сэм. – Даже Чарльз любил и был предан, правда, не мне.

– И кто бы обратил меня? – Робко спросила Фанни. – Твой парень? Почему он не обратил тебя?

Фанни была права. Сэм предлагала ей то, чего бы никогда не приняла сама. Сама она предпочитала оставаться светом, тогда как ей не предоставляла никакого выбора. Выбор между смертью и смертью не был таковым.

– Нет, у меня есть много друзей. Они хорошие, они бы заботились о тебе. – Сказала Сэм, думая о Билли и Дэниэле. – Они могли бы даже сделать тебя… – Сэм едва не сказала слугой, и поняла, что это действительно так. Фанни могла быть спасена без обращения, если бы стала чьим-то человеком. Все процессы в теле слуги замедляются настолько, что практически не движутся: поэтому они не стареют, сила хозяина движется в них и делает их почти неуязвимыми, позволяя сочетать в себе часть свойств вампира, оставаясь при этом человеком. Но кто-то из вампиров должен был согласиться связать свою судьбу с ней. Она могла, но не хотела никого лишать свободы. Это было бы слишком жестоко – навязать такую связь. Связь более серьезную, чем брак. Все, что она могла сделать – познакомить их с Фанни. – Я должна познакомить тебя с ними. – Сказала она.

– Я понимаю, прости. Я умираю, а ты нет, и ему незачем торопиться. – Пробормотала она.

– Фанни, ты слышишь меня? – Спросила Сэм. – Я хочу тебя познакомить с одним из них. – Сэм думала о Билли, потому что Дэниэл по глупости был уже связан. Какой бы дурой ни была Дикси, но она не заслуживала смерти, а только так можно было разорвать их связь.

– Хорошо, – согласилась Фанни, и кто бы не согласился на ее месте. Даже просто увидеть перед смертью кусочек мира, о существовании которого ты не подозревал, уже было интересно.

– Вот мой адрес, – Сэм записала ей название улицы и дома на бумажке. – Приходи, как стемнеет.

– Хорошо, – сказала Фанни, засунула бумажку в сумку и ушла в дождь, оглядываясь на Сэм.

Недопитое ею пиво осталось сиротливо стоять рядом с Сэм.

– Что-то все становятся трезвенниками, как только узнают о вампирах, – пробормотала Сэм, глядя на бутылку.