Текст книги "Богохульство"

Автор книги: Дуглас Престон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 23

Двадцать минут двенадцатого пастор Расс Эдди ехал по новенькому асфальту горной дороги на видавшем виды пикапе, выпущенном в восемьдесят девятом году. Ветер, влетая в раскрытые окна, листал Библию, что лежала на соседнем сиденье. У Эдди от волнения и злобы громко колотилось сердце. Как выяснилось, деньги крал не Лоренцо. Однако он пил, нахальничал и чудовищным образом богохульствовал. К тому же сам себя убил – Эдди к его смерти не имел никакого отношения. А по большому счету все случилось так, как было угодно Богу. Он знал, что делает.

Пути Господни неисповедимы.

Эдди повторил эту строчку еще и еще раз. Всю свою жизнь он ждал знамения. Верил, что наступит день, когда Господь объяснит ему, в чем смысл его жизни. Дорога была долгой и тернистой. Бог отнял у него жену, ребенка и даже чувство собственного достоинства, но не наградил ни деньгами, ни успехом.

И в довершение всего впутал в дело с Лоренцо. Индеец оскорбил Господа неслыханно гнусным образом, и Господь на глазах у Эдди лишил богохульника жизни. Прямо у него на глазах! Но, как оказалось, вором Лоренцо не был, стало быть, Эдди несправедливо его обвинил. Что это значило? Какой смысл вкладывал в эту путаницу Бог? Чему пытался научить Эдди?

Пути Господни неисповедимы.

Пикап прогрохотал по блестящей асфальтовой дороге, проехал между песчаными холмами и свернул вниз, где среди тополей виднелись глинобитные домики. Справа, на удалении мили, тянулись две взлетно-посадочные полосы и высились ангары. Дальше, на самом краю столовой горы, располагался комплекс проекта «Изабелла», огороженный двойным забором.

Впрочем, сама «Изабелла» находилась глубоко под землей. Вход к ней, по-видимому, был где-то внизу, за оградой.

«Отец Небесный, пожалуйста, укажи мне верный путь», – молился Эдди.

На противоположном краю зеленой долины стояло длинное здание старой фактории Накай-Рок. К ней направлялись двое мужчин и женщина. Остальные ждали у дверей. Господь, будто специально для Эдди, собрал их всех в одном месте.

Глубоко вздохнув, пастор сбавил скорость и остановился перед зданием. Над входом висела табличка с выведенной вручную надписью: «Фактория Накай-Рок, 1888».

Внутри, за сетчатой дверью, находилось восемь человек. Приостановившись у порога, пастор постучал по деревянному косяку. Никто не отозвался. Эдди постучал громче. Один из мужчин обернулся, и Эдди замер, увидев его глаза необыкновенного голубого цвета – они словно били электрическим разрядом.

Хазелиус. Наверняка это он.

Расс прочел коротенькую молитву и вошел внутрь.

– Что вам угодно? – спросил голубоглазый.

– Меня зовут Расс Эдди. Я пастор миссии «Во Имя Твое», что неподалеку от Блю-Гэпа. – Говорил Эдди торопливо, а чувствовал себя глупо и ужасно неуверенно.

Ученый, тепло улыбаясь, отошел от стула, на спинку которого опирался, и приблизился к двери.

– Грегори Норт Хазелиус, – сказал он, радушно пожимая гостю руку. – Приятно познакомиться, Расс.

– Спасибо, сэр.

– Что вас привело к нам?

К горлу Расса поднялась удушливая волна. Придумал ли он, что говорить, когда ехал сюда по Дагвей? Внезапно подобранные заранее слова сами собой всплыли в памяти.

– Я наслышан о проекте «Изабелла», вот и решил познакомиться с вами, предложить вам услуги духовника. Мы собираемся каждое воскресенье в десять часов. Это в двух милях на восток от водонапорной башни.

– Большое спасибо, Расс, – сказал Хазелиус неподдельно дружелюбным голосом. – Мы обязательно посетим вашу церковь в ближайшее время. И, если пожелаете, проведем для вас экскурсию по «Изабелле». А сейчас, пожалуйста, простите, но у нас очень важное собрание. Может, приедете на следующей неделе?

К лицу Расса подступил жар.

– Да, сэр, то есть… нет. Подождите… Знаете, моих прихожан, да и меня самого, очень беспокоит то, что здесь происходит. Хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Прекрасно понимаю, Расс. Поверьте, я все понимаю. – Хазелиус взглянул на высокого угловатого и некрасивого человека, который стоял в двух шагах от него. – Позвольте представить вам Уаймана Форда. Его работа – общаться с местными жителями.

Форд приблизился, протягивая руку.

– Очень приятно, пастор.

– Да, но я бы хотел побеседовать с ним, а не с вами, – произнес Эдди писклявым, дребезжавшим от волнения голосом, указывая на отошедшего Хазелиуса.

Ученый обернулся:

– Прошу прощения, Расс. Поверьте, мы не желаем никого обидеть, но сейчас слишком заняты… Может, встретимся завтра, в это же время?

– Нет, сэр.

– Позвольте узнать, почему вы так стремитесь побеседовать немедленно?

– Потому что, насколько мне известно… вас постигла тяжелая утрата. По-моему, это нельзя оставлять без внимания.

Хазелиус внимательно посмотрел на пастора.

– Вы о гибели Петра Волконского? – тихо спросил он.

– Если Петр Волконский – это тот, кто покончил самоубийством, значит, да, сэр. Я говорю о нем.

Долговязый по имени Форд снова сделал шаг вперед.

– Пастор, я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Ученые готовятся к очередному запуску «Изабеллы». Доктор Хазелиус – руководитель группы. Он непременно побеседовал бы с вами, однако сейчас у него нет ни минуты свободного времени. Я же полностью к вашим услугам.

Эдди не желал, чтобы ему пудрил мозги какой-то там пиарщик.

– Я же сказал, что хочу задать вопросы ему, а не вам. Это ведь он объявил себя самым умным человеком на свете? А остальных назвал идиотами? Он изобрел адскую машину и бросил вызов Слову Божьему?

Последовало непродолжительное молчание.

– Проект «Изабелла» не имеет никакого отношения к религии, – произнес пиарщик. – Это чисто научный эксперимент.

В Эдди закипал гнев. Гнев на Лоренцо, на неверную бывшую жену, на суд по бракоразводным делам, на всю земную несправедливость. Наверное, примерно так себя чувствовал Иисус, изгоняя менял из храма.

Эдди указал на Хазелиуса дрожащим пальцем:

– Господь снова накажет вас!

– Довольно… – жестким тоном начал было пиарщик, но Хазелиус перебил его:

– Что значит «снова»?

– Я все про вас знаю, – заявил Эдди. – Читал и про вашу жену. Она фотографировалась обнаженной для журнала «Плейбой», выставлялась напоказ и жила в свое удовольствие, как вавилонская блудница! Господь покарал вас, забрав ее. Но вы и после этого не раскаялись в былых грехах.

Воцарилось убийственное молчание. Секунду-другую спустя пиарщик попросил:

– Уордлоу, будьте добры, проводите пастора за пределы территории.

– Нет, минуточку, – сказал Хазелиус и повернулся к Эдди с ужасающей улыбкой, от которой у того все заледенело внутри. – Значит, вы, пастор, занимаетесь здесь миссионерской деятельностью?

– Да.

– А к какой конфессии вы относитесь?

– Мы стоим особняком. Мы евангелисты.

– А сами вы кто? Протестант? Католик? Мормон?

– Ни первое, ни второе, ни третье. Мы возрожденные христиане, фундаменталисты.

– Что это значит?

– То, что мы впустили в наши сердца Иисуса Христа как Бога и Спасителя, возродились и встали на единственно правильный путь. Мы верим, что каждое слово в Священном Писании – пророческое и безошибочное слово Господа.

– Стало быть, по-вашему, протестанты и католики не настоящие христиане и Бог отправит их в ад. Верно я понимаю?

Эдди коробила сама мысль об изложении фундаментальных догм иными словами. Однако если самый умный человек в мире желал побеседовать на эту тему, Эдди вполне мог поддержать разговор.

– Если они не возродились, то – да.

– А евреи? Мусульмане? Буддисты? Индусы? А те, кто не знает, во что верить? Те, кто ищет свой путь, отчаявшиеся? Получается, им всем гореть в адском пламени?

– Да.

– Значит, большую часть обитателей этой жалкой планеты на самом отшибе невзрачной галактики ждут муки ада. В рай попадете лишь вы и горстка вам подобных личностей?

– Но вы же понимаете…

– Для того я и задаю вопросы, Расс, – чтобы понять. В общем, вы думаете, что большинство людей Бог отправит в ад?

– Да.

– По-вашему, это неопровержимая истина?

– Да. Это неоднократно подтверждается Священным Писанием. «Кто будет веровать и креститься, спасен будет».

Хазелиус повернулся к остальным ученым:

– Леди и джентльмены, перед вами насекомое… нет, бактерия, полагающая, что ей доподлинно известны помыслы Господа.

Лицо Эдди побагровело. От потуг придумать достойный ответ у него, казалось, закипел мозг.

Неприглядный человек по имени Форд повернулся к Хазелиусу:

– Грегори, пожалуйста, успокойся. Нам и так хватает проблем.

– Я всего лишь задаю вопросы, Уайман.

– Они могут повлечь за собой серьезные неприятности. – Форд снова повернулся к охраннику: – Уордлоу? Еще раз прошу, проводите мистера Эдди с нашей территории.

– Главный среди нас – Хазелиус, – ровным голосом произнес охранник. – Приказы я принимаю только от него. – Он взглянул на руководителя: – Сэр?

Хазелиус не ответил.

Эдди еще не высказал всего, что намеревался. Усилием воли он подавил злость, взглянул в голубые глаза и произнес с неколебимой уверенностью:

– Вы считаете себя умнее всех на свете. Но вы верите, что мир возник из-за какого-то случайного взрыва, после которого все атомы вдруг соединились и возникла жизнь – без малейшего Божьего участия. Умно ли это? Будь на то моя воля, я тотчас бы отправил вас в ад. Вы разожгли войну против веры, вы и ваши сатанинские теории! Все вы стремитесь отделиться от христианского государства, созданного нашими отцами-основателями, и превратить страну в общество секулярных гуманистов, где позволено любое безобразие: гомосексуализм, аборты, наркотики, добрачные сексуальные связи, порнография. Но ведь вы уже пожинаете плоды своих деяний. Один из вас наложил на себя руки. Вот к чему приводит богохульство и ненависть к Богу. Он повторно нашлет на вас небесную кару, Хазелиус. «Мне отмщение, и аз воздам».

Эдди замолчал, тяжело дыша. Ученый смотрел на него странным взглядом. Его глаза поблескивали и, казалось, превратились в лед. Он произнес неожиданно сдавленным голосом:

– По-моему, вам пора оставить нас.

Эдди не ответил. К нему направился здоровяк охранник.

– Идемте.

– Не надо, Тони, – сказал Хазелиус. – Расс выступил с речью, а теперь и сам понимает, что должен уйти.

Охранник все же подошел к пастору.

– Не беспокойтесь, – торопливо произнес Эдди. – Я мечтаю поскорее покинуть это безбожное место.

Из-за сетчатой двери вслед пастору донеслось:

– Бактерия выпустила жгутик и пришла в движение.

Эдди приостановился, прижал к сетке горящее лицо и прочитал:

– «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Евангелие от Иоанна, глава восьмая, стих тридцать второй.

Он резко повернулся и пошел к своему пикапу. Левая сторона его лица подергивалась от унижения и безграничного, ослепляющего гнева.

Глава 24

Сухопарый пастор прошел через парковку и остановился возле старого жалкого пикапа. С помощью единомышленников он наверняка нанесет «Изабелле» сокрушительный удар. Форд досадовал, что Хазелиус разжег ярость пастора, и чувствовал, что этим визитом дело не кончится.

Хазелиус с невозмутимым видом смотрел на часы.

– Опаздываем, – бодро сказал он, снимая с крючка белый халат. – Идемте. – Его взгляд остановился на Форде. – А ты, уж не обессудь, следующие двенадцать часов будешь куковать в одиночестве.

– Вообще-то я хотел бы пойти с вами, – ответил Форд.

Хазелиус надел халат и взял портфель.

– Прости, Уайман, но это невозможно. В Бункере каждый занимается своим делом. Работа идет в крайне напряженном режиме. Посторонние нам мешают, ты же понимаешь.

– Грегори, честное слово, я не намерен вам мешать. Но у меня свои задачи, и я считаю, что, дабы выполнить их должным образом, мне необходимо присутствовать при запуске.

– Что ж, хорошо. Но давай как-нибудь в другой раз, а? У нас море проблем, из-за этого мы все на грани срыва. До тех пор пока все не придет в норму, допускать в центр управления кого бы то ни было мы просто не имеем права.

– Тем не менее я сегодня же хотел бы спуститься в Бункер вместе с вами, – спокойно и твердо произнес Форд.

Хазелиус помолчал. Остальные напряженно наблюдали сцену.

– Каким образом запуск повлияет на выполнение твоих задач? – спросил Хазелиус.

– Меня наняли для того, чтобы я объяснил местным жителям, насколько безопасна «Изабелла», но сначала мне нужно самому в этом убедиться.

– Ты что же, сомневаешься в ее безопасности?

– Я знаю об этом исключительно с чьих-то слов.

Хазелиус медленно покачал головой.

– Я скажу людям навахо, что являюсь участником проекта, что от меня ничего не скрывают, но лгать им не намерен, – стоял на своем Форд.

– Как старший офицер безопасности, – внезапно подключился к разговору Уордлоу, – я хотел бы сообщить мистеру Форду о том, что он не имеет официального доступа к Бункеру. Тема закрыта.

Форд повернулся к нему:

– По-моему, не в ваших интересах ставить антропологу палки в колеса.

Хазелиус снова покачал головой:

– Уайман, я прекрасно тебя понимаю. Но беда в том…

– Если вы боитесь, что он узнает о хакерской программе, – перебила его Кейт Мерсер, – успокойтесь. Он уже в курсе.

Все в ужасе уставились на нее.

– Я обо всем ему рассказала, – заявила Кейт. – По-моему, он должен знать, в чем суть наших проблем.

– Что ж! Замечательно, – протянула Коркоран, поднимая глаза к потолку.

Кейт строго взглянула на нее:

– Уайман – член нашей команды. У него есть право знать. Я ручаюсь за него головой. Он никому не выдаст наш секрет.

Щеки Коркоран вспыхнули.

– А мне кажется, дело совсем в другом! В чем именно, все догадываются.

– Ты ошибаешься, – холодно возразила Мерсер.

Коркоран усмехнулась:

– Пожалуй, нет.

Хазелиус прокашлялся.

– Хорошо, хорошо. – Он повернулся к Форду и приятельским жестом положил руку ему на плечо. – Стало быть, Кейт тебе все рассказала?

– Да.

Хазелиус кивнул:

– Раз так… – Он задумался, взглянул на Кейт и улыбнулся ей. – Ты правильно сделала. Но ловлю тебя на слове. – Он взглянул на Форда: – Я знаю, что ты человек честный. Добро пожаловать в нашу команду! На сей раз – по-настоящему. Теперь и ты должен хранить тайну. – Его глаза пристально всматривались в Форда.

Тот старался сохранять спокойствие и не краснеть. На лице Кейт отразилось странное чувство: не то надежда, не то опасение, но определенно не гнев.

– Поговорим об этом позднее, Уайман. – Хазелиус убрал руку с плеча Форда и повернулся к Уордлоу: – Тони, похоже, мистер Форд все же составит нам компанию.

Охранник с бесстрастным лицом молчал.

– Тони?

– Да, сэр, – последовал сдержанный ответ. – Понял.

Проходя мимо, Хазелиус многозначительно посмотрел на Уордлоу. Тот ответил ему равнодушным холодным взглядом.

Глава 25

Огромная титановая дверь опустилась и с гулким грохотом автоматически заперлась. Перед лицом Кена Долби покачивался влажный воздух, пахнувший пещерами, мокрым камнем, теплым электронным оборудованием, машинным маслом и угольной пылью. Долби глубоко вдохнул хмельной, пьянящий запах. Запах «Изабеллы».

Ученые направились к «мостику». Долби остановил Хазелиуса.

– От магнита сто сорок поступил сигнал тревоги. Думаю, ничего страшного не приключилось. Поеду взгляну на него.

– Сколько на это уйдет времени? – спросил Хазелиус.

– Меньше часа.

Хазелиус дружески похлопал Долби по спине:

– Хорошо, Кен. Как только управишься, дай нам знать. Будем ждать от тебя вестей. С запуском повременим.

Долби кивнул и остановился посреди пещеры. Группа ученых скрылась в центре управления. Дверь за ними закрылась, и по огромному пространству разнеслось эхо.

В наступившей тишине Долби еще раз вдохнул ароматный воздух. Он возглавлял группу проектирования «Изабеллы» – давал указания дюжине инженеров, кандидатов наук, разрабатывавших отдельные подсистемы и суперкомпьютер. Команда была довольно большая, однако руководил ею с самого начала один он, поэтому знал каждый дюйм «Изабеллы», каждый ее изгиб, каждую вогнутость. Она была его творением, его машиной.

Овальный вход в туннель «Изабеллы» светился бледно-голубым сиянием. Извилистые ленты пара расползались во все стороны и постепенно исчезали. В туннеле, прямо возле входа, темнела сине-серая экранирующая оболочка из обедненного урана, за которой билось сердце «Изабеллы».

Нулевая точка, «Си-Зеро», размером с булавочную головку, где взрывались, сталкиваясь, пучки материи и антиматерии, которые неслись со скоростью света. При работе «Изабеллы» на полную мощность эта точка становилась самым ярким, самым горячим местом Вселенной – триллион градусов. «Если, конечно, не найдется немыслимо умных существ, которые придумали машину посерьезнее нашей», – с улыбкой подумал Долби.

Он надеялся, что таковых на свете нет.

Большинство энергии, возникавшей в нулевой точке во время взрыва, по знаменитой формуле Эйнштейна E = mc², тотчас снова материализовывалось, становясь россыпью экзотических субатомных частиц. Некоторые из них не появлялись с зарождения Вселенной, то есть почти четырнадцать миллиардов лет.

Долби закрыл глаза и представил себя атомом, который благодаря чудо-магнитам развивает скорость, близкую к скорости света. Он воображал, как несется по изгибам туннеля, ускоряясь все быстрее и быстрее… Картинки, мелькавшие перед его глазами, в который раз потрясали воображение. Вот мимо него, буквально в полудюйме, пронесся пучок антипротонов, на такой же немыслимой скорости, только в противоположном направлении…

Ему представился миг столкновения. В том самом месте размером с булавочную головку его пучок врезается во встречный, материя со скоростью света ударяет об антиматерию. Все аннигилируется, а он рождается заново – в виде новой частицы – и движется в каком-то направлении, а детекторы фиксируют и изучают его и всех его собратьев.

Десять триллионов частиц в секунду!

Долби открыл глаза, возвращаясь к действительности и чувствуя себя несколько глупо. Проверив, не завалялось ли в карманах монет или других металлических предметов, он прошел к тележкам. Сверхпроводящие магниты «Изабеллы» были в тысячи раз мощнее тех, что используют в магниторезонансных томографах. Они могли вытянуть никель прямо сквозь человека или вспороть ему живот пряжкой от ремня.

«Изабелла» была опасна и требовала к себе уважения.

Сев за руль, Долби нажал кнопку, включил сцепление и тронулся в путь на первой передаче.

Эти удобные тележки он спроектировал сам. Несмотря на то что скорость они развивали лишь до двадцати пяти миль в час, стоила каждая из них не меньше «феррари», главным образом потому, что изготавливали их из немагнитных материалов – пластика, керамики и диамагнитных сплавов. В каждой тележке имелись системы коммуникации, встроенный компьютер, сенсоры и контроллеры радиолокационного оповещения, датчики радиации и наличия металла, а также специальная платформа для транспортировки хрупких научных инструментов.

Долби пересек выложенный плитами пол, въехал в овальный проем и остановился.

– Здравствуй, «Изабелла».

По туннелю тянулась бетонная дорожка с углублениями для колес. Долби свернул на нее, добавил скорости и поехал дальше. Два ряда флуоресцентных ламп наверху освещали туннель зелено-голубым сиянием. Долби, не останавливаясь, стал рассматривать самую крупную трубу, отбортованную и скрепленную болтами через каждые шесть футов. Внутри поддерживался полный вакуум.

Долби поехал еще быстрее. Резиновые колесики, катясь по углублениям, чуть слышно пошептывали. Магниты располагались на расстоянии ста футов друг от друга, и каждый из них был охлажден до температуры четыре с половиной градуса выше абсолютного нуля. Они будто дышали паром. Долби то въезжал, то выныривал из туманного облака, сопровождаемый подобием вихря.

Слева то и дело мелькали стальные двери – входы в старые шахтерские туннели, точнее, запасные выходы, предусмотренные на случай аварии. Однако теперь аварий быть не могло. Теперь тут обитала «Изабелла».

Магнит 140 располагался в восьми милях от овального входа. На поездку до него уходило двадцать минут. Долби знал, что не стряслось ничего серьезного, и радовался возможности побыть один на один со своим детищем.

– Неплохо, – громко произнес он вслух, – для сына автомеханика из Уоттса. Правда, «Изабелла»?

Он задумался об отце, который мог отремонтировать любой двигатель в мире, но зарабатывал жалкие гроши. Было трудно поверить, что столь талантливый механик всю жизнь едва сводил концы с концами. Долби дал себе слово, что изменит положение дел, – и сдержал обещание.

В семилетнем возрасте он получил в подарок от отца набор «Юный физик». Спаяв и свинтив кучку пластиковых и металлических штуковин, он сделал настоящее радио, и ему показалось, что сотворилось чудо. К десяти годам Кен соорудил свой первый компьютер, а чуть погодя – телескоп. При помощи интегральных схем он подключил к телескопу компьютер и стал наблюдать за астероидами. Потом, используя электроннолучевую трубку старого телевизора, собрал настольный акселератор и осуществил мечту любого алхимика – то, что не удавалось, быть может, даже Исааку Ньютону. Долби бомбардировал электронами кусок свинцовой фольги, превратив сотню атомов свинца в золото. Его бедняга отец – упокой Господь его душу! – выкраивал из своих скудных заработков сколько мог и покупал сыну запчасти, инструмент и прочее. Кен Долби желал создать самую крупную, самую дорогую, самую умную машину в истории человечества.

Теперь его мечта сбылась.

«Изабелла» поражала совершенством. Портила все дело лишь какая-то сволочь, что сумела добраться до программного обеспечения.

Подъехав к магниту 140, Долби резко затормозил, достал специальный ноутбук из отсека для инструментов, подсоединил его к панели на магните, присел на корточки и, разговаривая сам с собой, ввел несколько команд. Он отвинтил металлическую пластинку с оболочки магнита, прикрепил к нему красными и черными проводками небольшое устройство и взглянул на компьютерный экран. Его лицо помрачнело.

– Чтоб тебя! – Криогенный насос изоляционной системы вот-вот выйдет из строя. – Хорошо, что я вовремя спохватился.

Он убрал инструменты, положил ноутбук в неопреновую сумку, сел за руль тележки и снял с приборной панели радиопередатчик.

– Долби.

– Уордлоу, – послышалось из динамика.

– Я бы хотел переговорить с Грегори.

Мгновение-другое спустя раздался голос Хазелиуса.

– Запускайте «Изабеллу», – сказал Долби.

– А сигнальная температурная лампочка до сих пор светится красным, – произнес Хазелиус.

Долби ответил после секундного молчания:

– Ты же знаешь, что я в жизни не подвергну риску свою машину, Грегори.

– Хорошо. Запускаем.

– Надо будет заменить криогенный насос, но спешить некуда. Этот выдержит как минимум еще два запуска.

Долби отключил связь, сцепил руки на затылке в замок, откинулся на спинку сиденья и положил ноги на верхнюю панель, что защищала приборную доску. В воцарившейся тишине он прислушался к едва уловимым звукам: система принудительного воздушного охлаждения что-то нашептывала, криогенный насос издавал приглушенное гудение, жидкий азот шипел, двигатель тележки, остывая, поскрипывал, охала и потрескивала и сама гора.

Долби закрыл глаза и замер в ожидании. Вот к прежним звукам добавился новый, похожий на пение низким звучным голосом.

«Изабелла» заработала.

«Я создал машину, способную заглянуть в момент сотворения. Вернее, повторить его», – подумал Долби, содрогнувшись от неописуемого изумления и благоговейного восторга.

Божественную машину.

«Изабеллу».