Текст книги "Флорентийский монстр"
Автор книги: Дуглас Престон
Соавторы: Марио Специ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)
Глава 33
Однажды чудесным весенним утром вводный курс был окончен. Я знал все известные факты и стал вторым после Специ специалистом по Монстру. Но на одну тему Специ наотрез отказывался говорить, а именно – кто, по его мнению, мог быть Флорентийским Монстром.
– Я думаю, – сказал Специ, – все, что у нас есть: сатанинские секты, богохульные приюты и тайные вдохновители заговора. Что дальше? – Он развалился на стуле и, коварно усмехнувшись, развел руками. – Кофе?
– С удовольствием.
Специ проглотил свою чашечку эспрессо одним глотком – этой итальянской привычки я так и не усвоил. Я пил свой кофе маленькими глоточками.
– Вопросы есть? – Глаза у него задорно блестели.
– Да, – сказал я. – Кто, по-вашему, был Монстром?
Специ стряхнул пепел с сигареты.
– Все перед вами. – Он обвел широким жестом груду бумаг на столе. – Что думаете вы?
– Сальваторе Винчи.
Специ покачал головой.
– Давайте встанем на точку зрения Филиппа Марло. Все дело в «беретте». Кто достал оружие для преступления 1968 года? Кто из него стрелял? Кто унес его с собой? И главное, что случилось с ним потом? Все здесь, перед вами, нужно только увидеть.
– Пистолет принадлежал Сальваторе Винчи, – рассуждал я. – Он привез его с Сардинии, он спланировал убийство 1968 года, у него была машина, он и стрелял.
– Браво!
– Значит, он и унес домой пистолет.
– Именно! Он всучил пистолет Стефано Меле для последнего выстрела, чтобы парафиновый тест выявил у того на руке следы пороха. Потом Меле отбросил оружие. Винчи его поднял и унес с места преступления. Он был не дурак. Не собирался оставлять полиции орудие убийства. Пистолет, из которого совершили убийство, опасен, баллистики могут привязать его к пулям, извлеченным из тела жертвы. Такой пистолет нельзя продавать или отдавать кому-то. Его следует либо уничтожить, либо тщательно скрыть. Нам известно, что пистолет не был уничтожен, стало быть, Винчи его спрятал. Вместе с коробками патронов. Через шесть лет оружие появляется, чтобы снова убивать, – в руках Флорентийского Монстра.
Я кивнул.
– Так вы полагаете – так считал и Ротелла, – что Монстром был Сальваторе Винчи.
Специ улыбнулся:
– Право? – дотянувшись до груды бумаг, он вытянул из нее доклад ФБР. – Вы его читали. Похоже на Сальваторе Винчи?
– Не слишком.
– Совсем не похоже. В докладе определенно утверждается одно: Монстр – импотент или почти импотент. Он страдает от дисфункции половых органов и не имел или почти не имел контактов с женщинами своего возраста. Он убивает для удовлетворения своего либидо, которое не может удовлетворить обычным путем. Веское тому доказательство – на местах преступлений не оставалось свидетельств насилия, домогательств, никакой сексуальной активности. Но Сальваторе был противоположностью импотенту – он был настоящим Приапом. И остальные психологические подробности в рапорте ФБР к Сальваторе не подходят.
– Если Сальваторе – не Монстр, то перед вами остается проблема, как пистолет попал к Монстру? – спросил я.
Вопрос повис в воздухе. Специ блеснул глазами.
– Украден? – предположил я.
– Именно! А кому было проще всего забрать пистолет?
Все подсказки были передо мной, но я не видел ответа.
Специ побарабанил пальцем по столу.
– У меня здесь не хватает очень важного документа. Я знаю, что он существует, со слов людей, которые его видели. Я все перепробовал, чтобы заполучить его. Не догадываетесь, что это за документ?
– Заявление о краже?
– В точку! Весной 1974 года, за шесть месяцев до двойного убийства в Борго Сан-Лоренцо, Сальваторе Винчи пришел к карабинерам оформить заявление.
«Дверь моего дома взломана, в него входили». Карабинеры спросили, что было украдено, на что он ответил: «Не знаю».
Специ поднялся и открыл окно. Поток свежего воздуха всколыхнул пласты голубого дыма под потолком. Он вытряхнул из пачки новую сигарету, сунул в рот и зажег, потом отвернулся от окна.
– Подумайте, Дуг. Этот чудесный парень, сард с глубокой, доставшейся от предков подозрительностью к властям, возможно, убийца, идет к карабинерам жаловаться на взлом, хотя ничего не было украдено. Зачем? И зачем вообще кому-то понадобилось грабить его дом? Это жалкое бедное жилище, там нечего взять. Кроме… возможно… «беретты» двадцать второго калибра и коробок с патронами?
Он стряхнул пепел с сигареты. Я сидел на краешке стула.
– Я умолчал о самой незаурядной подробности. Винчи назвал взломщика! Он обвинял мальчишку. Члена сардинского клана, близкого родственника. Как можно было сдать карабинерам такого человека? Зачем писать на него заявление, если он ничего не взял? Затем, что он боялся того, что сделает вор с этим пистолетом! Сальваторе Винчи хотел оставить свидетельство взлома, чтобы защитить себя. На случай, если парень, заполучив пистолет, сделает что-то… ужасное.
Специ подвинул ко мне пальцы, словно придвигая отсутствующий документ.
– Там, в этом заявлении, мы находим имя, которое Сальваторе назвал карабинерам. Имя вора. Этот человек, дорогой мой Дуглас, и есть Флорентийский Монстр.
– Кто же это?
Специ загадочно улыбнулся.
– Терпение. В 1988 году, после раскола между Ротеллой и Винчи, карабинеры официально устранились от дела. Но совсем забыть о нем они не могли. Они продолжали заниматься им тайно. И это они раскопали недостающий документ бог весть в каких пыльных архивах в подвале какой-то грязной казармы.
– Тайное расследование? А еще что-нибудь они нашли?
Марио улыбался.
– Многое. Например, после первого убийства, совершенного Монстром. Сальваторе Винчи прошел обследование в психиатрическом отделении больницы Санта-Мария-Нуова. Зачем – мы не знаем, результаты обследования, кажется, затерялись. Возможно, мальчик, укравший пистолет, все-таки сделал с ним что-то ужасное.
Он протянул руку, пошуршал бумагами и вытащил доклад ФБР.
– Ваше ФБР в этом документе приводит немало особенностей, которыми, вероятно, обладает Монстр. Давайте примерим их к нашему подозреваемому. Тут говорится, что преступник, вероятно, привлекался за мелкие преступления, но не за преступления, связанные с сексуальным насилием или членовредительством. За нашим парнем числятся угоны машин, нелегальное хранение оружия, взлом и поджог.
Специалисты предполагают, что во время семилетнего промежутка между преступлениями, с 1974 по 1981 год, Монстра не было во Флоренции. Наш человек уехал из Флоренции в январе 1975-го. Вернулся в конце восьмидесятого. Через несколько месяцев снова начались убийства.
Доклад предполагает, что в период совершения убийств преступник жил одиноко, а когда жил не один, то, возможно, с пожилой женщиной, бабушкой или тетей. Семь лет, пока он отсутствовал во Флоренции, наш подозреваемый прожил у тети. Через несколько месяцев после последнего убийства в 1985 году он познакомился с пожилой женщиной и переехал к ней. Правда, с 1982 по 1985 год он был женат, но, по сведениям карабинеров, тайно собиравших сведения, брак был расторгнут как «impotentia coeundi» – как не осуществившийся. Хотя, по правде сказать, ссылка на «impotentia coeundi» иной раз приводится в Италии как предлог для развода, даже если не соответствует истине.
Специалисты из ФБР говорят, что этот тип убийцы часто контактирует с полицией и стремится сбить следствие со следа или по крайней мере узнать новости. Наш подозреваемый предложил карабинерам работать у них осведомителем.
И, наконец, исследования историй серийных убийств часто обнаруживают в прошлом недостаток материнской любви и сексуальное насилие в семье. Мать нашего человека убили, когда ему был год. Он вторично перенес травму разлуки с матерью, когда из семьи ушла любовница его отца, долго заботившаяся о мальчике. Он жил в маленьком доме, где отец его проводил сексуальные оргии, в которых участвовали мужчины, женщины, а может быть, и дети. Требовал ли отец и его участия? У нас нет доказательств ни того – ни обратного.
Я начинал понимать, к чему он ведет. Специ глубоко затянулся и выдохнул дым.
– В докладе предполагается, что первое убийство он мог совершить в возрасте двадцати с небольшим. Однако ко времени первого убийства нашему человеку было всего пятнадцать лет.
– Разве это не снимает с него подозрений?
Специ покачал головой.
– В действительности многие серийные убийцы начинали в удивительно юном возрасте. – Он перечислил имена нескольких известных в Америке серийных убийц, называя возраст дебюта каждого: шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать, семнадцать. – Парень чуть не попался на первом преступлении 1974 года. Это была проделанная в панике работа импульсивного новичка. Он справился только потому, что убил мужчину с первого выстрела, однако это была случайность. Пуля попала в плечо, но потом, отвернув от кости, вошла в грудь и остановила сердце. У девушки было время выбраться из машины и бежать. Убийца стрелял ей вслед, но попал только в ногу. Ему пришлось добивать ее ножом. Затем он поднял труп и отнес за машину. Он пытался овладеть ею, но не сумел. Сексуальное бессилие, «impotentia coeundi». Тогда он подобрал виноградную лозу и воткнул ей в вагину. Он остался с трупом, ласкал его единственным орудием, приносившим ему возбуждение – ножом. Он, может, и хотел бы изнасиловать труп, но не мог. Тогда он сделал надрезы вокруг грудей и лобка, чтобы показать, что она теперь принадлежит ему.
Долгое молчание повисло в маленькой столовой. Окно в дальней стене выходила на те самые холмы, где скрывался Монстр.
– Тут сказано, что у преступника есть машина. У него есть машина. Убийства совершались в местах, хорошо знакомых убийце, рядом с его домом или местом работы. Если составить карту жизни и передвижений этого человека, все места до единого окажутся либо рядом с его жильем, либо знакомы ему.
Марио снова коснулся пальцем стола.
– Если бы мне только добыть то заявление о взломе…
– Он еще жив? – спросил я.
Специ кивнул:
– И я знаю, где он живет.
– Вы с ним не говорили?
– Пробовал. Однажды.
– И?.. – наконец не выдержал я. – Кто же это?
– Вы уверены, что хотите знать? – Марио подмигнул.
– Черт побери, Марио!
Специ сделал длинную затяжку и потихоньку выпустил дым.
– Мой осведомитель утверждает, что в 1974 году Сальваторе Винчи обвинил во взломе и проникновении в его дом своего сына. Своего сына! Антонио Винчи. Малыша, спасенного от отравления газом на Сардинии в 1961-м.
«Ну, конечно!» – подумал я и сказал:
– Марио, вы ведь знаете, что делать, верно?
– Что же?
– Взять у него интервью.
Глава 34
Со времени убийства в 1968 году Барбары Лоччи и ее любовника прошло более трех десятилетий, и из всех людей в живых остались только двое: Антонио Винчи и Наталино Меле. Остальные умерли или исчезли. Тело Франческо Винчи нашли связанным в запертом багажнике сгоревшей машины – он, по-видимому, встал не на ту сторону в мафиозных разборках. Сальваторе скрылся после оправдания в суде. Стефано Меле, Пьеро Муччарини и Джованни Меле давно умерли.
До интервью с Антонио Винчи мы решили поговорить с Наталино Меле, который в шесть лет оказался свидетелем убийства своей матери. Наталино согласился побеседовать с нами, выбрав местом встречи утиный пруд в парке Кашине во Флоренции, рядом со стареньким «чертовым колесом» и каруселью.
День был хмурый и тусклый, пахло прелой листвой и попкорном. Меле подошел, держа руки в карманах – грузный печальный мужчина чуть старше сорока, черноволосый, со взглядом человека, видевшего призрак. Когда его мать погибла, а отец попал в тюрьму, родственники сбыли его в детский дом: судьба, особенно жестокая в стране, где семья – это все. Он был один на свете.
Мы сели на скамейку, откуда были слышны ритм диско и громыхание карусели. Мы спросили, помнит ли он подробности ночи 21 августа 1968 года, когда убили его мать. Этот вопрос вывел его из себя.
– Мне было шесть лет, – пронзительно кричал он. – Что вы хотите услышать? Сколько времени прошло, разве я могу вспомнить что-то новое? Вот так они и спрашивали меня без конца: «Что ты помнишь? Что ты помнишь?»
В ночь преступления, сказал Наталино, он был так перепуган, что вовсе не мог говорить, пока карабинеры не пригрозили отвезти его обратно к мертвой матери. Четырнадцать лет спустя, когда следствие установило связь между убийством в 1968-м и преступлениями Монстра, полицейские снова начали допросы. Они немилосердно давили на него. Он был свидетелем убийства 1968 года, и они, как видно, думали, что он утаивает важную информацию. Допросы продолжались на протяжении года. Он снова и снова повторял им, что ничего не запомнил в ту ночь. Следователь совал ему в лицо снимки изуродованных жертв Монстра, крича: «Взгляни на этих людей! Это твоя вина! Это ты виноват, что не можешь вспомнить!»
Когда Наталино заговорил о тех беспощадных допросах, голос его наполнился мукой, зазвучал громче.
– Я говорил им, что ничего не помню. Ничего! Кроме одного. Одно я помню! – Он замолчал, переводя дыхание. – Все, что я и теперь помню – это как открыл глаза в машине и увидел перед собой маму – мертвую. Это все, что я запомнил. И, – добавил он дрогнувшим голосом, – это все, что я помню о ней.
Глава 35
Несколько лет назад Специ звонил Антонио Винчи по телефону и пытался договориться об интервью. Он получил категорический отказ. После этого мы обсуждали, как нам лучше подобраться к этому человеку. Решили заранее не звонить, чтобы не давать ему возможности вновь отказаться. Вместо того решили приехать прямо домой и назваться фальшивыми именами, чтобы избежать нового отказа и защитить себя от возможных претензий после публикации статьи. Я должен был представиться американским журналистом, работающим над статьей о Флорентийском Монстре, а Специ – моим другом, помогающим с переводом.
Мы подъехали к дому, где жил Антонио, в 21:40, достаточно поздно, чтобы наверняка застать его. Антонио жил в чистом рабочем районе на западе Флоренции. Многоквартирное здание выходило на улицу – солидное бетонное строение с садиком и велосипедной стойкой перед входом. В конце улицы, за рядом зонтичных сосен, виднелся остов заброшенной фабрики.
Специ нажал кнопку домофона, и женский голос отозвался: «Кто там?»
– Марко Тецци, – ответил Специ.
Нас впустили, ни о чем больше не спрашивая.
Антонио встретил нас в дверях. Он был в одних шортах.
Марио он узнал с первого взгляда:
– Ах, Специ, это вы? Я не расслышал имени. Давно хотел с вами встретиться.
Он гостеприимно усадил нас за кухонный стол и предложил особый сардинский спиртной напиток под названием «мирто». Его сожительница, молчаливая и неприметная женщина старше него годами, домыла под краном шпинат и вышла из кухни.
Антонио был красивый мужчина. Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки. В коротких курчавых волосах светилась седина, но тело было загорелым и мускулистым. Он излучал самоуверенность и обаяние рабочего человека. За легкой беседой о прошлом он словно невзначай поигрывал мускулами или проводил по ним ладонью, бессознательно любуясь собой. На левом предплечье у него был вытатуирован клевер-четырехлистник, на правом – переплетенные сердца. На середине груди красовался большой шрам. Говорил он низким приглушенным и проникновенным голосом, напоминая молодого Де Ниро в фильме «Таксист». Черные глаза были живыми и спокойными, наше неожиданное появление его, казалось, позабавило.
Специ непринужденно завязал разговор и достал из кармана диктофон.
– Можно им воспользоваться? – спросил он.
Антонио с улыбкой поиграл мускулами.
– Нет, – сказал он. – Я ревниво отношусь к своему голосу. Такой бархатистый голос с таким богатством интонаций нельзя запирать в коробку.
Специ спрятал диктофон в карман и пояснил, что я – журналист, пишу статью о Монстре для «Нью-Йоркера». Это интервью – одно из многих, рутинная работа, опрос всех, кто был связан с делом и еще жив. Антонио с виду удовлетворился этим пояснением и совсем расслабился.
Специ начал с вопросов общего характера, создавая атмосферу дружеской беседы и делая записки скорописью. Антонио пристально следил за ходом дела Монстра и потрясающе владел фактическим материалом. После ряда общих вопросов Специ стал подбираться к сути.
– В каких отношениях вы были с вашим дядей, Франческо Винчи?
– Мы были очень близки. Дружба между нами была крепче стали. – Помолчав минуту, он добавил нечто невероятное: – Специ, хочу порадовать вас сенсацией. Вы помните, Франческо арестовали за то, что он спрятал свою машину? Ну, так я был с ним в ту ночь! Никто до сих пор об этом не знал.
Антонио имел в виду ночь двойного убийства на Монтиспертоли, у замка Поппиано в июне 1982 года. Антонио жил тогда в шести километрах от места преступления. Именно то преступление привело к аресту Франческо Винчи как Флорентийского Монстра, а то, что он спрятал свою машину в зарослях примерно во время убийства, свидетельствовало против него. Это в самом деле была крупная сенсация: если Антонио в ту ночь был с Франческо, значит, у Франческо было алиби, которым он так и не воспользовался – и в результате напрасно провел два года в тюрьме.
– Но если так, значит, у вашего друга Франческо был свидетель защиты! – сказал Специ. – Вы могли помочь ему оправдаться и избежать тюрьмы! Почему вы молчали?
– Потому что не хотел впутываться в это дело.
– И позволили на два года засадить его за решетку?
– Он хотел прикрыть меня. А я доверяю системе.
«Доверяю системе»… Совершенно невероятное заявление в его устах! Специ продолжал:
– А в каких отношениях вы были со своим отцом Сальваторе?
Легкая улыбка на губах Антонио застыла, но лишь на мгновение.
– Мы всегда расходились во взглядах. Можно сказать, несовместимость характеров.
– Но были ведь конкретные причины, почему вы не ладили? Возможно, вы считали Сальваторе Винчи ответственным за смерть матери?
– В общем-то, нет. Хотя слухи до меня доходили.
– У вашего отца были необычные сексуальные пристрастия. Может быть, они были причиной вашей ненависти к нему?
– В то время я ничего о них не подозревал. Только позднее узнал о его… – Он помедлил. – …Причудах.
– Но вы с ним серьезно ссорились. Даже когда вы были совсем молоды. Например, весной 1974 года ваш отец подал заявление, где обвинял вас в ограблении дома… – Специ выдержал непринужденную паузу. Вопрос был критический – ответ мог подтвердить, что отсутствующий документ существовал в действительности. – Если Сальваторе Винчи в самом деле выдвигал обвинение против Антонио незадолго до первого убийства Монстра.
– Не совсем так, – отозвался Антонио, – поскольку он не мог утверждать, что я что-либо взял, мне предъявили обвинение в незаконном вторжении. В другой раз мы подрались, и я повалил его, приставил к горлу свой нож-скубу, но он сумел вырваться, а я заперся в ванной.
Мы подтвердили одну важную подробность – взлом и вторжение в 1974 году. Но Антонио, совершенно добровольно – едва ли не с вызовом – добавил еще одну важнейшую деталь: что он угрожал Винчи «ножом-скубой». Медэксперт по делу Монстра, Мауро Маурри, за много лет до того писал, что инструмент Монстра мог быть ножом-скубой.
Специ продолжал расспросы, кругами подбираясь к цели.
– Кто, по-вашему, совершил двойное убийство 1968 года?
– Стефано Меле.
– Однако пистолета так и не нашли…
– Меле мог продать его или отдать кому-то после выхода из тюрьмы.
– Невозможно. Пистолет был использован снова в 1974 году, когда Меле был еще в тюрьме.
– Вы уверены? Мне это не приходило в голову.
– Говорят, что в 1968-м стрелял ваш отец.
– Он был слишком труслив для такого дела.
Специ спросил:
– Когда вы покинули Флоренцию?
– В 1974-м. Сперва уехал на Сардинию, потом на озеро Комо.
– А потом вернулись и женились…
– Верно. Женился на подруге детства, но брак распался. Мы поженились в 1982-м, а расстались в 1985-м.
– Почему?
– Она не могла иметь детей.
Именно этот брак был аннулирован как не состоявшийся, «impotentia coeundi».
– А потом вы женились снова?
– Я живу с женщиной.
Специ спросил полушутя, как бы завершая интервью:
– Можно задать вам провокационный вопрос?
– Конечно. Не обещаю, что отвечу.
– Вопрос таков: если «беретта» двадцать второго калибра хранилась у вашего отца, то легче всего похитить ее было вам. Например, во время незаконного вторжения весной 1974-го.
Антонио ответил не сразу. Он, казалось, обдумывал ответ.
– Я могу доказать, что не брал ее.
– Как же?
– Если бы я ее взял, – он улыбнулся, – то пустил бы пулю в лоб отцу.
– Продолжая ту же линию рассуждений, – заметил Специ, – вас не было во Флоренции с 1975 но 1980-й, в те самые годы, когда не было убийств. Когда вы вернулись, они начались снова.
Антонио не дал прямого ответа на это утверждение. Он откинулся на спинку стула, широко улыбаясь:
– То были лучшие годы в моей жизни. У меня был дом, меня хорошо кормили, и все эти девушки… – Он присвистнул и сделал жест, обозначающий у итальянцев занятие любовью.
– Итак, – беспечно продолжал Специ, – вы не… Флорентийский Монстр?
Пауза был совсем короткой. Антонио ни на миг не перестал улыбаться.
– Нет, – сказал он, – мне больше нравятся живые киски.
Мы поднялись. Антонио проводил нас до двери. Открывая ее, он склонился к Специ. Он заговорил негромко, все тем же сердечным тоном, переходя на фамильярное «ты».
– Ах, Специ, совсем забыл сказать еще одно, – голос его стал жестким и угрожающим. – Слушай и запоминай: я в игры не играю!
