Текст книги "Флорентийский монстр"

Автор книги: Дуглас Престон

Соавторы: Марио Специ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

В Италии человеку, осужденному на пожизненное заключение, автоматически предоставляется право апелляции в суде ассизе с новым прокурором и новым судейским составом. В 1996 году, через два года после приговора, дело Паччани поступило на апелляцию в суд ассизе. Главным прокурором был Пьеро Тони, венецианский аристократ, любитель классической музыки, с лысиной, окруженной венчиком волос, свисавших на воротник. Председателем суда был пожилой представительный Франческо Ферри, юрист с долгой и достойной карьерой. Пьеро Тони не был заинтересован в подтверждении приговора Паччани, ему не приходилось спасать лицо. Одна из сильных сторон итальянской юрисдикции – процесс апелляции, при котором никто из прежних участников суда – ни прокурор, ни судьи – не могут свести счеты. Тони бесстрастно и объективно рассмотрел предъявленные Паччани обвинения и улики против крестьянина.

Он был ошеломлен.

– Следствие, – сказал он суду, – не будь оно столь трагичным, напоминает историю про «Розовую Пантеру».

Вместо того чтобы обвинять Паччани, Тони воспользовался своим выступлением на суде для критики расследования и опровержения доказательств, разбирая их с беспощадной логикой одно за другим и не оставив от обвинения камня на камне. Адвокаты Паччани, видя, что обвинение узурпировало все их аргументы, просто сидели в изумленном молчании, а когда пришла их очередь выступать, восторженно согласились со стороной обвинения.

Ход суда породил панику и напряженность среди следователей. Учитывая, что сам прокурор объявил Паччани нешшовным, крестьянина, разумеется, должны были оправдать, а для полиции это стало бы невыносимым унижением и потерей авторитета. Надо было что-то делать – и делать это пришлось главному инспектору Микеле Джуттари.

За шесть месяцев до того, в конце октября 1995 года, главный инспектор Джуттари получил в свое распоряжение солнечный кабинет, откуда с высоты открывался вид на реку Арно и американское консульство. Он принял дело Флорентийского Монстра у главного инспектора Перуджини, отбывшего в Вашингтон. «Сквадра Анти-Мостро» распустили, считая дело раскрытым, однако Джуттари вскоре предстояло восстановить эту особую следственную группу с прежними целями. Между тем он совершил геркулесов подвиг, перечитав все материалы дела: десять тысяч листов, в том числе сотни допросов свидетелей, массу отчетов экспертизы и технического анализа, а также все протоколы суда. Кроме того, он перебрал сейфы с вещественными доказательствами, изучая все, что было подобрано на местах преступлений, каким бы незначительным ни казался предмет.

Главный инспектор Джуттари обнаружил много пропущенных деталей и глубоких нераскрытых тайн. При этом он пришел к судьбоносному выводу: дело вовсе не было раскрыто. Никто, даже Перуджини, не представлял полномасштабной картины этого дела.

Микеле Джуттари был сицилийцем из Мессины: рисковым и красноречивым, вдохновенным романистом и знатоком сложных теорий заговоров. Он расхаживал повсюду с половинкой сигары «Тоскано» во рту, подняв воротник плаща, откинув назад густые блестящие черные волосы. Он поразительно напоминал Аль Пачино в фильме «Лицо со шрамом», и в самом деле, в его повадке и стиле просматривалось нечто киношное. Словно он все время чувствовал наведенную на него камеру.

Перебирая досье, Джуттари обнаружил важный, но не замеченный следствием ключ, указывавший, по его мнению, на нечто куда более зловещее, чем одиночный серийный убийца. Начал он с заявления Лоренцо Неси, что тот в воскресную ночь в километре от места убийства видел в красной машине (которая на самом деле была белой) с Паччани еще кого-то. Джуттари объявил охоту на эту таинственную личность. Кто это был? Что делал в машине? Участвовал ли в убийстве? Открыв правду – истинную правду, – Джуттари, нечего и говорить, оказал бы себе немалую услугу. Перу джинн использовал дело Монстра как ступень для хорошего карьерного продвижения, как, впрочем, и Винья. Дело Монстра скрывало в себе большие возможности.

Теперь, через полгода, нависшее над инспектором оправдание Паччани грозило разрушить все его новорожденные теории и тщательно разработанные планы. Главному инспектору предстояло каким-то образом приглушить оправдание Паччани. Он составил план.

Утром 5 февраля 1996 года главный прокурор Пьеро Тони потратил четыре часа на заключительную речь. Дело против Паччани, говорил он, не содержит ни улик, ни свидетельств, ни доказательств. Ни часть пистолета, ни патрон, подброшенный к нему на участок, не связывали его с убийством, и ни один из свидетелей не внушал доверия. Дело было дутым. С точки зрения Тони оставался темным главный факт обвинения: следствие не сумело объяснить, каким образом пресловутая «беретта» двадцать второго калибра, использованная в убийстве 1968 года, перешла из рук сардов в руки Паччани.

– Две половины улики не составляют целой, – громыхал Тони. – Они дают в итоге нуль!

12 февраля адвокаты Паччани, которым после выступления обвинения нечего было добавить, коротко подвели итог. На следующий день Ферри со своими коллегами удалились на обсуждение.

В тот самый день главный инспектор Джуттари надел свой черный плащ, поднял ворот, зажал в зубах половинку «Тоскано» и собрал своих людей. Их машины без особых значков вылетели от здания главного полицейского управления и понеслись к Сан-Кашано, где окружили дом Марио Ванни – бывшего почтальона, который так невразумительно говорил на первом суде и называл себя и Паччани «друзьями по пикникам».

Джуттари и его люди схватили Ванни и впихнули в машину, не дав бедняге времени даже надеть вставную челюсть.

Ванни, утверждали они, и был тем «вторым», которого видел в машине Лоренцо Неси. Они обвинили его в соучастии в убийствах, совершенных Паччани.

Время было выбрано точно. Утром 13 февраля, в тот самый день, когда суд должен был объявить приговор, газеты затрубили о новом аресте по делу Паччани-Монстра.

В результате просторный, похожий на бункер зал суда напоминал вулкан перед извержением. Арест Ванни бросал прямой вызов судьям, если бы они решились оправдать Паччани.

Едва началось слушание, в зал влетел запыхавшийся полицейский с пачкой бумаг. Его прислал главный инспектор Джуттари. Он потребовал разрешения высказаться. Председатель суда, Ферри, был раздражен внесенными в последнюю минуту изменениями, однако он холодно предложил представителю полиции сказать свое слово.

Тот объявил, что всплыли четверо новых свидетелей по делу Монстра. Он назвал их греческими буквами: Альфа, Бета, Гамма и Дельта. Из соображений безопасности, объявил он, невозможно назвать в суде имена. Их показания имеют первостепенное значение в деле – поскольку двое свидетелей, сообщил посланец потрясенным судьям, – присутствовали на месте преступления, были очевидцами совершенного Паччани убийства и даже признались в соучастии. Другие двое подтверждают их показания. Эта четверка свидетелей, молчавшая больше десяти лет, вдруг решила заговорить за двадцать четыре часа до окончательного решения судьбы Паччани.

Холодное молчание охватило зал. Даже ручки журналистов не шуршали по бумаге. Невероятное разоблачение – такое случается в кино, но не в жизни!

Если Ферри поначалу был раздражен, то теперь он вспыхнул. Однако же сохранил ледяное спокойствие, а голос его сочился сарказмом.

– Мы не можем выслушать Альфу и Бету. Здесь не урок алгебры. Мы не можем ждать, пока прокуратура поднимет завесу таинственности над их именами. Либо немедленно скажите нам, кто эти Альфа, Бета, Гамма и Дельта, и тогда мы пригласим их в суд и выслушаем их показания, либо мы проигнорируем ваше сообщение и не станем ничего предпринимать.

Полицейский отказался назвать имена. Ферри, разъяренный тем, в чем он видел препятствие работе суда, удалил полицейского вместе с его новостями. Затем он и другие судьи встали и удалились для вынесения приговора.

Позже высказывалось мнение, что Ферри попался в ловко расставленную ловушку. Представив свидетелей в нарочито оскорбительной манере, Джуттари спровоцировал отказ судьи выслушать их – и тем дал основания подать кассационную жалобу на вердикт Ферри в кассационный суд Италии.

Это было в одиннадцать утра. К четырем пополудни начали циркулировать слухи, что суд вот-вот объявит приговор. Во всех барах Италии телевизоры были настроены на один канал, и партии защитников и противников Паччани спорили и бились об заклад. С футболок с надписью «Я люблю Паччани» стряхнули пыль и снова надели.

Председатель суда Ферри, стоя, старческим голосом провозгласил полное и безусловное оправдание Паччани по обвинению в преступлениях Флорентийского Монстра.

Дряхлый крестьянин вышел на свободу. Позже он приветствовал доброжелателей из окна своего давно не крашенного дома. Адвокаты бережно поддерживали его с двух сторон, а он плакал и простирал руки, словно сам папа римский.

Публичный суд закончился, но суд общественного мнения не пришел к окончательному решению. Точно рассчитанный Джуттари арест Ванни и его гамбит в зале суда сделали свое дело. Паччани оправдали за преступление, которое он совершил на глазах двух человек, своих сообщников! Таков был глас общества: Паччани виновен, как же иначе! И все же суд его оправдал. Ферри попал под огонь критики. Многие говорили, что следует что-то предпринять, чтобы исправить этот промах правосудия.

Итак, Ферри отказался выслушать четверых свидетелей. Итальянский кассационный суд (эквивалент верховного суда) рассмотрел дело, отменил оправдание и открыл новый процесс.

Джуттари лихорадочно взялся за дело, подбирая свидетельства, готовясь к новому рассмотрению дела и процессу. Только на сей раз Паччани не был серийным убийцей-одиночкой. У него нашлись сообщники – «друзья по пикникам».

Глава 28

Специ и его коллеги приняли вызов: установить личности четверых «алгебраических свидетелей». Сорвать покров тайны оказалось несложно. Четверка оказалась подобрана из полоумных и отребьев общества. Альфой был умственно отсталый мужчина по имени Пуччи, Гаммой – проститутка по имени Гирибелли, алкоголичка в последней стадии, известная тем, что работала за двадцатипятицентовый стакан вина. Дельтой был сутенер по имени Галли.

Самым важным из них следовало считать Бету, сознавшегося, что он помогал Паччани убивать французских туристов. Этого звали Джанкарло Лотти, и он был из одного селения с Ванни, из Сан-Кашано. Все в Сан-Кашано знали Лотти. Его наградили расистским прозвищем Катанга – это итальянское жаргонное словечко можно перевести как «дикарь из джунглей», даже если им называют белого. Лотти был чем-то вроде деревенского дурачка классического типа, почти исчезнувшего в современном мире. Он существовал милостью односельчан, кормивших и одевавших его, дававших ему приют, а взамен забавлявшихся его безумными выходками.

Лотти околачивался на деревенской площади, ухмыляясь и окликая прохожих. Школьники часто дразнили его и устраивали над ним всякие шутки. Нередко они пугали его: «Катанга-Катанга! Беги-беги! На футбольном поле высадились марсиане!» И Лотти весело бросался удирать. Он вечно был блаженно пьян, поглощая два литра вина в день, а по праздникам и более того.

Специ, собирая информацию о Лотти, провел долгий день с хозяином траттории, бесплатно кормившим Лотти каждый вечер. Хозяин порадовал Специ забавными историями. Он рассказал, как однажды один из его официантов – тот самый, что в упомянутый вечер сунул даровую миску «риболитты» под собачьи челюсти и покрасневшие глаза несчастного юродивого – переоделся женщиной, соорудив шляпку из пары салфеток и напихав под рубаху тряпок, изображающих бюст. Вырядившись таким образом, официант покрутился перед Лотти, соблазнительно ему подмигивая. Лотти был сражен с первого взгляда. «Она» притворилась, будто согласна прийти на назначенное им ночное свидание в кустах. На следующее утро Лотти объявился в траттории, раздувшись от гордости, громко бахвалясь одержанной победой. Он ел и пил за двоих. Тут хозяин сказал, что Лотти просят к телефону. Лотти удивился, хотя ему польстило, что ему звонят в ресторан, как настоящему бизнесмену. Пошатываясь, он направился к аппарату. Звонил с кухни другой официант, назвавшийся отцом юной девицы.

– Если ты хоть пальцем тронул мою дочь, – орал самозваный отец, – я расквашу твое мерзкое рыло!

– Какую дочь, – забормотал перепуганный Лотти, у которого уже задрожали коленки. – Клянусь, не знаю я никакой дочери, вы уж мне поверьте!

Все тогда знатно повеселились.

Не так весело было, когда история, рассказанная Джуттари Лотти и другими алгебраическими свидетелями, просочилась в прессу.

Пуччи рассказывал, что десять лет назад они с Лотти возвращались во Флоренцию, чтобы провести там воскресный вечер 8 сентября 1985 года. В ту самую ночь, когда, по мнению следствия, было совершено убийство французских туристов, в ту ночь, когда Лоренцо Неси якобы видел Паччани с незнакомцем, они остановились на поляне Скопети, чтобы облегчиться.

– Я хорошо помню, – говорил Пуччи, – мы видели, как светлая машина остановилась в нескольких метрах от палатки, и у нас на глазах из нее вышли двое мужчин. Они стали орать на нас и угрожающе махать руками, так что мы поскорее убрались. Те двое угрожали убить нас, если мы сейчас же не уйдем: «Что вы здесь яйца выставили, убирайтесь оба, пока живы!» Мы испугались и ушли.

Пуччи заявил, что они с Лотти попали на место преступления в тот самый момент, когда оно совершалось. Лотти подтвердил его рассказ и добавил, что он твердо опознал обоих мужчин. Это были Паччани и Ванни – Паччани размахивал пистолетом, а Ванни держал нож.

Из слов Лотти следовало, что и в убийстве 1984 года в Виккьо также виновны Паччани и Ванни. Далее Лотти объяснял, что они неслучайно остановились в ту ночь помочиться на поляне Скопети. Он знал, что настало время очередного убийства, и задержался, чтобы помочь в нем. Да, говорил Лотти, он должен признаться, он не может больше держать этого в себе – он сам был одним из убийц! Вместе с Ванни он тоже был сообщником Флорентийского Монстра.

Признание Лотти было чрезвычайно важным для полиции. О нем, как о звездном свидетеле, проявили особую заботу. Его перевезли в тайное укрытие, как выяснилось позже – в главное полицейское управление Ареццо, прекрасного средневекового городка к югу от Флоренции. Прожив несколько месяцев в полицейских казармах, Лотти, рассказ которого поначалу пестрил противоречиями, понемногу согласовал свою историю с фактами, уже установленными полицией. Все же Лотти не сумел предоставить полиции ни единой надежной объективной улики, кроме тех, которыми они уже располагали. Первая версия рассказа Лотти, до того, как он пожил в Ареццо, во многом не совпадала с обстановкой на месте преступления. Например, он клялся, что видел, как Ванни разрезал палатку. Затем, по его словам, Паччани сквозь разрез проник в палатку. Кравешвили молнией проскочил наружу, а шестидесятипятилетний толстяк погнался за ним в лес, паля из пистолета, и убил выстрелом.

Все это не согласовывалось с действительностью. Прорез был всего семи дюймов в длину и сделан не в самой палатке, а в тенте от дождя. Проникнуть через него в палатку было невозможно. Все гильзы обнаружены у входа в палатку. Если бы все происходило так, как описывал Лотти, гильзы были бы разбросаны в направлении преследования. Первоначальное описание преступления, сделанное Лотти, противоречило не только свидетельствам, собранным на поляне Скопети, но и психологическому и поведенческому анализу, результатам аутопсии и реконструкции преступления.

Еще ненадежнее выглядело «признание» Лотти относительно убийства в Виккьо. Лотти уверял, что первым выстрелом девушку только ранило и что Ванни, чтобы на запачкаться, надел длинный пыльник. Затем он выволок визжащую девушку из машины, протащил к поляне, заросшей цветами и травой, где и прикончил ножом. Все это, опять же, не согласовывалось с фактами. Девушка была убита первой пулей, попавшей в мозг, и не успела даже вскрикнуть. Медэкспертиза установила, что все ножевые отметины нанесены после смерти. И ничто на месте преступления не указывало на присутствие более одного убийцы.

Наконец, существовал фундаментальный вопрос о времени убийства французских туристов. Следствие приняло за время преступления ночь на воскресенье. Естественно, Лотти утверждал, что дело было в воскресенье, и в показаниях Неси тоже фигурировала воскресная ночь. Однако многое, включая показания Сабрины Карманьяни, указывало, что убийство произошло в ночь на субботу.

Что заставило Лотти оговорить себя? Ответ прост. Лотти поднялся от деревенского дурачка до первостепенного свидетеля и пособника Флорентийского Монстра. Он привлек к себе внимание всей страны, его фото красовалось на первых страницах газет, следователи ловили каждое сказанное им слово. И сверх того, он получил бесплатную комнату и стол в Арреццо, где его, вероятно, щедро снабжали вином.

В дополнение к основной истории Джуттари со своими дознавателями добыли свидетельства сексуальных отклонений Ванни. Некоторые из этих свидетельств откровенно смехотворны. Одна история повествует, как экс-почтальон отправился на автобусе снять шлюху во Флоренции. Водитель автобуса слишком резко обогнул поворот, автобус накренился, и из кармана Ванни выпал вибратор. Он с грохотом катался по всему автобусу, а Ванни гонялся за ним на четвереньках.

«Второе расследование дела Флорентийского Монстра от поиска одиночного серийного убийцы перешло в расследование серии убийств, совершенных группой», – заявил прессе прокурор Винья. Вместо одинокого маньяка-убийцы по окрестностям Флоренции рыскала банда монстров – «друзей по пикникам».

Гирибелли, проститутка-алкоголичка, поведала следователям еще одну историю, которая впоследствии оказала большое влияние на расследование. Она заявила, что Паччани и его «друзья по пикникам» часто наведывались в дом самозваного друида или колдуна (в дневное время работавшего сутенером), где служили черные мессы и поклонялись дьяволу.

– В комнате, сразу как войдешь, – рассказывала Гирибелли, – стояли старые восковые свечи, на полу углем вычерчена пятиконечная звезда, всюду несказанная грязь и беспорядок, валяются презервативы, пустые бутылки. На большой кровати простыня со следами крови. Пятна величиной с лист писчей бумаги. Такие следы я видела каждое воскресное утро в 1984 и 1985 годах.

Названный ею колдун-сутенер умер за десять лет до того, поэтому проверить ее показания не удалось. Тем не менее Джуттари взял все это на карандаш и торопил следствие, уверяя, что он наконец на верном пути.

Председатель апелляционного суда Ферри, оправдавший Паччани, наблюдал за развитием нового следствия с гневом и отчаянием. Он оставил пост судьи, чтобы написать книгу, названную «Дело Паччани» и изданную в 1996 году.

В своей книге Ферри разоблачает показания «друзей по пикникам»: «Хуже всего не то, что их показания неправдоподобны, а их явная лживость. Эти двое (Пуччи и Лотти)… описывают подробности убийств, которые якобы видели собственными глазами, так, что эти подробности не согласуются с установленными фактами… Несомненно, Пуччи и Лотти заядлые наглые лжецы… Весьма трудно поверить, что в основе их рассказов лежат хотя бы крохи истины».

Судья продолжает: «Шум поднялся до небес… но поражает, что до сего дня никто не обличил вопиющей лживости рассказов Пуччи и Лотти – ни следователи, ни адвокаты, ни журналисты… И самое поразительное – и непонятно, как этого никто не заметил, – что Лотти содержится в неизвестном месте, где он спит, ест и, возможно, в основном пьет, вне досягаемости прессы, словно золотая курица, у которой можно время от времени выпросить золотое яичко. Таким образом и появляются его откровения – капля за каплей, с большим или меньшим количеством противоречий».

«Умственная податливость этих субъектов, полное отсутствие у них морали и надежда на безнаказанность и другие преимущества вполне объясняют их искаженные показания. Я не могу сохранять спокойствия перед лицом расследования, целиком отказавшегося от логики и правосудия, ведущегося пристрастно и основанного на признаниях, добытых сомнительными средствами», – заключает Ферри.

К сожалению, Ферри не отличался даром убеждения и пребывал в полном неведении относительно издательских дел. Он отдал свою книгу в крошечное издательство с плохим сбытом, и она была издана очень малым тиражом. Книга «Дело Паччани» канула в безвестность, практически незамеченная ни прессой, ни общественностью. Новое расследование дела Флорентийского Монстра под доблестным командованием главного инспектора Микеле Джуттари набирало ход, и никого не тревожили обвинения Ферри.

В октябре 1996 года Винья, главный прокурор по делу Монстра, был назначен директором отдела расследования мафиозной деятельности Италии – на самый влиятельный и престижный пост для работника юстиции. (Перуджини, как вы помните, дело Монстра привело в самый Вашингтон.) И другие люди, ответственные за то, что Паччани попал на скамью подсудимых, использовали его дело как карьерный трамплин. Высокопоставленный офицер карабинеров даже разработал на основании этого дела уникальную теорию уголовной юстиции, каковой и поделился со Специ.

– Вам не приходило в голову, – спросил он, – что суд над Паччани был попросту частью борьбы за власть?