Текст книги "Путеводитель вольного путешественника по Галактике"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

8

«Путеводитель вольного путешественника по Галактике» – в высшей степени замечательная книга. Она составлялась и исправлялась много раз на протяжении многих лет под руководством многих издателей. Информация ее собрана бессчетным количеством путешественников и исследователей.

Предисловие к ней начинается так:

«Космос велик. Очень велик. Вы даже не поверите, насколько ужасно жутко душераздирающе огромен этот космос. То есть, вы, конечно, можете считать, что ближайшая аптека находится слишком далеко от вас, но по сравнению с размерами космоса это просто смешно. Судите сами…» и т. д.

(Через некоторое время стилистика более или менее выравнивается, и «Путеводитель» начинает рассказывать о вещах, которые действительно следует знать – например, о том, что жители знаменитой прекрасной планеты Вифселамин стали заботиться о расхищении своей планеты десятью миллиардами туристов в год так серьезно, что разница между весом того, что вы съели, и суммарным весом ваших выделений во время пребывания на этой планете при вашем отбытии с нее изымается из веса вашего тела хирургическим путем, и поэтому жизненно важно всякий раз, посещая уборную на этой планете, требовать соответствующую квитанцию.)

Честно говоря, ошеломляющая огромность расстояний между звезд ставит в тупик умы, гораздо более мощные, чем ум автора введения к «Путеводителю». Многие из них предлагают вам представить себе на мгновение виноградную косточку, находящуюся в Рединге, и небольшой грецкий орех, находящийся в Йоханнесбурге, и другие подобные головокружительные картины.

Истина проста, и она заключается в том, что межзвездные расстояния недоступны человеческому воображению.

Даже свет, движущийся с такой скоростью, что большинству цивилизаций требуются тысячи лет, чтобы понять, что он вообще движется, летит от звезды к звезде долгое время. От звезды Соль до места, где некогда находилась планета Земля, он путешествует восемь минут; и еще четыре года до ближайшего звездного соседа звезды Соль, Альфа Проксимы.

До другого края Галактики – до Дамограна, например – свет летит несколько дольше: пятьсот тысяч лет.

Рекордное прохождение трассы такой длины занимает меньше пяти лет, но при такой скорости многого по пути не увидишь.

«Путеводитель вольного путешественника по Галактике» сообщает, что если набрать полные легкие воздуха, то можно продержаться в полном вакууме около тридцати секунд. Однако, далее в нем говорится, что из-за душераздирающе огромных размеров пространства вероятность того, что за эти тридцать секунд вас подберет другой корабль, равняется двум в степени двести шестьдесят семь тысяч семьсот девять против одного.

Исключительно по забавному совпадению, это также номер телефона на одной квартире в Излингтоне, куда Артур однажды попал на вполне неплохую вечеринку, и где он встретился с совсем неплохой девушкой, которую он, впрочем, не смог оттуда увести – она ушла с каким-то незваным гостем.

И хотя планета Земля, квартира в Излингтоне и телефон в ней сгинули, приятно все же сознавать, что они оказалось некоторым образом достойными упоминания благодаря тому факту, что через двадцать девять секунд Форд и Артур были спасены.

9

Заметив, что люк шлюза сам собой открылся и снова закрылся безо всякой видимой причины, компьютер тревожно пискнул.

Причины не было видно, потому что Причина ушла на обед.

В Галактике появилась дыра. Она была в точности ничтожную долю секунды длиной, ничтожную долю дюйма шириной и приблизительно немало миллионов световых лет протяженностью от одного конца до другого.

Когда она захлопнулась, из нее вывалилась и поплыла по вселенной куча бумажных колпаков и воздушных шариков. Из нее выпала целая толпа аналитиков маркетинга ростом в метр с кепкой, и все они тут же погибли, частично от удушья, частично от удивления.

Из нее также выпало двести тридцать девять тысяч яиц в мешочек, которые материализовались огромной колышущейся горой на голодающем Погрилле в системе Пансель. Весь народ Погрилля вымер от голода до последнего человека – тот умер спустя несколько недель от холестерола.

Та ничтожная доля секунды, во время которой существовала дыра, отобразилась во времени вперед и назад самым невероятным образом. Где-то в далеком-далеком прошлом она сильно ушибла небольшую случайную группу атомов, плывших по стерильной пустоте космоса, и заставила их соединиться вместе в самом невероятном и необычайном порядке. Эти порядки быстро научились копировать самих себя (что и было, в частности, невероятно и необычайно) и начали причинять серьезное беспокойство всем планетам, на которые они залетали. Так во Вселенной зародилась жизнь.

Пять стремительных водоворотов событий закрутились в буре беспричинности и выплеснулись на берег.

На берегу лежали Форд Префект и Артур Дент, и раскрывали рты, как выброшенные на сушу рыбы.

– Вот, пожалуйста, – пропыхтел Форд, пытаясь нашарить хоть что-нибудь на гладких булыжниках, мчащихся через Третий Предел Неведомого. – Я же говорил, что что-нибудь придумаю!

– Ну, да, – отозвался Артур, – конечно.

– И моя замечательная идея, – продолжал Форд, – заключалась в том, чтобы нас спас проходящий мимо космический корабль.

Реальная вселенная головокружительно прогнулась под ними. Множества мнимых беззвучно пролетали мимо, как горные серны. Первичный свет взорвался, разлетевшись по пространству-времени, словно объедки с пикника по поляне. Время распустилось, материя, напротив, завязалась узлами. Наибольшее возможное простое число тихо самозародилось в углу и исчезло навсегда.

– Чушь, – сказал Артур. – Шансы были астрономически малы.

– Работает – и не трогай, – отрезал Форд.

– Что это за корабль? – спросил Артур, под которым разверзлась бездна вечности.

– Не знаю, – ответил Форд. – Я еще не открывал глаза.

– Вот как? Я тоже.

Вселенная подпрыгнула, замерла, вздрогнула и вывернулась в нескольких неожиданных направлениях сразу.[5]5
  Здесь автор явно намекает на парадоксы, лежащие в основе квантовой теории. Я как раз недавно писал работу по этим делам и не намерен упускать возможность похвастаться своими познаниями. (Прим. перев.)


[Закрыть]

Артур и Форд одновременно открыли глаза и огляделись вокруг с плохо скрываемым изумлением.

– Вот те на, – сказал Артур. – Точь-в-точь саутэндский пляж.

– Вот как? Хорошо, что ты это сказал, – отозвался Форд.

– Почему?

– Да я уже подумал было, что сошел с ума.

– Одно другому не мешает. Может быть, тебе только показалось, что я это сказал.

Форд задумался.

– Ну, и что, ты сказал или нет? – спросил он наконец.

– По-моему, сказал, – ответил Артур.

– Хм. А может быть, мы оба сошли с ума?

– Ну, – рассудил Артур, – принимая во внимание ход событий, было бы безумием считать, что это Саутэнд.

– Но ты уверен, что это Саутэнд?

– Ну, да.

– Вот и я тоже.

– Следовательно, мы оба сошли с ума.

– Самое время…

– Вот и я так думаю, – обронил проходивший мимо шизофреник.

– Кто это был? – спросил Артур.

– О ком ты? О человеке с пятью головами и бузиновым кустом, увешанным копчеными селедками?

– Именно.

– Не знаю. Прохожий.

– Ясно…

Они сидели на набережной и с некоторым неудовольствием наблюдали за тем, как огромные дети грузно прыгали по песку, а по небу грохотали копыта диких мустангов, волочивших свежие партии укрепленных кронштейнов в Некоторую Проколотую Окрестность.

– Знаешь, что? – сказал Артур, кашлянув. – Если это и Саутэнд, то с ним происходит что-то очень странное.

– Ты имеешь в виду, что море стоит столбом, а дома ныряют и выныривают? – спросил Форд. – Мне это тоже показалось странноватым. Я бы даже сказал, – продолжил он после того, как Саутэнд с оглушительным грохотом разлетелся на шесть равных частей, которые принялись танцевать и легкомысленно вертеться друг вокруг друга самым непристойным и безнравственным образом, – что здесь вообще происходит что-то очень странное.

Дикий писк и вой волынок и скрипок прорезал воздух, из земли выскочили пирожки с котятами за десять пенсов, страшная зубастая рыба вылетела из-за туч, и Артур с Фордом решили спасаться бегством.

Они с трудом продирались через плотные стены звука, тьму веков, теснины духовной музыки, конгрессы дырявой обуви и несущих бредятину котов, как вдруг услышали женский голос.

Голос был весьма приятным и сочным, но произнес он всего лишь «Два в степени сто тысяч против одного, падает», – и больше ничего.

Форд скатился по лучу света и огляделся вокруг, пытаясь найти источник голоса, но не увидел ничего, чему можно было верить.

– Что это был за голос? – прокричал Артур.

– Не знаю, – крикнул в ответ Форд, – не знаю. Звучало это похоже на измерение вероятности.

– Вероятности? О чем ты?

– Вероятности. Ну, как шансы – два против одного, три против одного, пять против четырех. Она сказала, 2100000 против одного. Это, строго говоря, довольно маловероятно.

Миллионолитровая канистра с заварным кремом раскрылась над ними безо всякого предупреждения.

– А что это значит? – крикнул Артур.

– Что именно? Заварной крем?

– Нет, измерение вероятности!

– Не знаю. Не знаю я. По-моему, мы на каком-то космическом корабле.

– И нетрудно догадаться, – сказал Артур, – что это не палуба первого класса.

В ткани пространства-времени появились пузыри. Огромные безобразные пузыри.

– А-а-а-а… – заголосил Артур, почувствовав, что его тело размягчается и изгибается в непривычном месте. – Саутэнд тает!.. небо свивается в свиток!.. в пыльный вихрь!.. мои ноги утекают в заходящее солнце!.. и левая рука тоже куда-то течет!.. – Тут его поразила неприятная мысль. – Проклятье! Как я теперь буду ставить время на своих электронных часах?

Артур в отчаянии скосил глаза в сторону Форда.

– Форд! – окликнул он его, – ты превращаешься в пингвина! Перестань немедленно!

Снова раздался голос.

– 275000 против одного, падает.

Форд носился, взмахивая крылышками, вокруг проруби и крякал:

– Эй, вы кто? Вы где? Что происходит, и можно ли это как-нибудь прекратить?

– Просим сохранять спокойствие, – сказал голос, приятный, как голос стюардессы в авиалайнере, у которого осталось только одно крыло и два мотора, из которых один горит, – все в полном порядке.

– Да, конечно! – взбесился Форд. – Только я превратился в порядочного пингвина, а мой приятель вовсю лишается конечностей.

– Все в порядке, они уже вернулись, – сказал Артур.

– 250000 против одного, падает, – сказал голос.

– Следует признать, – заметил Артур, – что они длиннее, чем хотелось бы, но в целом…

– Скажите, пожалуйста, – пропищал Форд в бессильной птичьей ярости, вам не кажется, что вы должны нам что-то объяснить?

Голос кашлянул. Гигантский птифур ускакал куда-то вдаль.

– Добро пожаловать на борт звездолета «Золотое Сердце», – произнес голос.

* * *

– Просим сохранять спокойствие, – продолжал голос, – несмотря на все, что вы можете услышать и увидеть. Некоторые побочные эффекты могут оказаться неприятными, так как вы были спасены от неминуемой гибели с невероятностью порядка 2276000 против одного, а возможно, и гораздо выше. Сейчас наш двигатель работает на мощности в 225000 против одного, невероятность падает, и мы восстановим нормальное положение вещей, как только будем точно знать, какое положение вещей нормальное. Спасибо за внимание. 220000 против одного, падает.

Голос смолк.

Форд и Артур сидели в маленьком светящемся розовом кубике. Форд был сильно возбужден.

– Артур! – сказал он. – Это просто фантастика! Нас подобрал корабль с двигателем на Бесконечной Невероятности! Этого быть не может! Я столько слышал о нем! Все слухи всегда официально опровергались, но они все-таки построили его! Они построили Невероятностный Двигатель! Артур, это же… Артур? Что ты делаешь?

Артур навалился спиной на дверцу кубика, пытаясь удержать ее, но это ему плохо удавалось. Маленькие мохнатые лапки с чернилами на пальцах протискивались через щель; тонкие голоса за дверцей лопотали без умолку.

Артур повернулся:

– Там чертова прорва обезьян! Они хотят обсудить с нами сценарий «Гамлета», который они только что написали!

10

Двигатель на Бесконечной Невероятности – это чудесный новый способ перемещения на огромные межзвездные расстояния за ничтожную долю секунды безо всякой подпространственной тягомотины.

Открыт этот способ был по счастливой случайности, а затем исследовательский институт Галактического Правительства на Дамогране доработал его до методики управляемого движения.

Вот как, вкратце, было сделано это открытие.

Безусловно, принцип порождения небольших количеств конечной невероятности путем простого замыкания логических цепей субмезонного мозга Жужжик-57 в атомном векторном графопостроителе на мощном индукторе броуновского движения (например, хорошей кружке горячего чая) был уже хорошо изучен, и такие генераторы использовались для разогрева не клеящихся вечеринок, когда все молекулы нижнего белья хозяйки одновременно принудительно перемещались на полметра влево в соответствии с Теорией Неопределенности.

Многие именитые физики заявляли, что не могут согласиться с этой гипотезой, потому, что это – опошление науки; на самом деле, их просто никогда не приглашали на такие вечеринки.

Укрепляли их несогласие также и неизменные неудачи, которые терпели все, кто пытался сконструировать машину, способную генерировать поле бесконечной невероятности, необходимое, чтобы перебросить космический корабль через леденящие душу пространства между самыми удаленными друг от друга звездами. В конце концов они злорадно объявили, что такая машина принципиально невозможна.

Затем однажды один студент, оставшийся прибраться в лаборатории после одной особенно не клеившейся вечеринки, рассудил следующим образом:

Если, подумал он, такая машина принципиально невозможна, то, логически мысля, существует конечная невероятность создать ее. Следовательно, чтобы создать ее, достаточно выяснить точно, насколько невероятно ее создание, занести это число в генератор конечной невероятности, загрузить в него чашку хорошего горячего чаю и… включить его!

Так он и сделал, и, к своему огромному удивлению, получил долгожданный золотой генератор Бесконечной Невероятности прямо из воздуха.

Еще больше он удивился, когда, сразу после получения Премии Галактического Института за Высочайшую Одаренность, его линчевала обезумевшая толпа именитых физиков, которые поняли наконец, что единственное, с чем они действительно никогда не смогут согласиться – это с тем, что кто-то соображает шустрее, чем они.

11

Невероятностно-экранированная рубка «Золотого Сердца» выглядела, как всякая рубка обыкновенного космического корабля, за исключением того, что она была абсолютно чистой – корабль только что сошел со стапелей. Многие кресла еще были затянуты упаковочным полиэтиленом. Рубка была белой, в целом прямоугольных форм, размером с небольшое кафе. То есть, она была не совсем прямоугольная: две более длинных ее стены изящно изгибались параллельно друг другу, и все углы и выступы были скруглены восхитительно эффектным образом. На самом деле, рубка в форме обыкновенного параллелепипеда была бы намного проще и практичнее, но тогда дизайнеры обиделись бы. И теперь рубка выглядела восхитительно целеустремленной: большие экраны нависали над пультами систем управления и навигации на вогнутой стене, а длинные ряды компьютеров шли вдоль выпуклой стены. В одном из углов, сгорбившись, сидел робот, безвольно уронив свою отполированную до блеска стальную голову между отполированных до блеска стальных колен. Он тоже был совсем новенький, но, несмотря на превосходную конструкцию и полировку, почему-то казалось, будто части его в целом гуманоидного тела плохо стыковались друг с другом. То есть, на самом деле они были состыкованы наилучшим образом, но что-то в их положении намекало на то, что их можно было приладить друг к другу получше.

Зафод Библброкс нервно вышагивал по кабине, проводя руками по сверкающему оборудованию и хихикая от возбуждения.

Триллиан сидела над приборами, читая цифры. Это ее голос раздавался по корабельной трансляции.

– Пять против одного, падает… – говорила она, – четыре против одного, падает… три против одного… два… один. Вероятность один к одному. Мы достигли нормы. Повторяю: мы достигли нормы. – Триллиан выключила микрофон, но включила его снова и добавила с легкой улыбкой: – Все, с чем вы до сих пор не можете разобраться, с этой минуты является вашей собственной проблемой. Сохраняйте спокойствие. Скоро за вами придут.

Зафод бросился к ней:

– Триллиан! Кто это такие?

Триллиан развернула свое кресло к нему и пожала плечами:

– Обыкновенные парни, которых мы, судя по всему, подобрали в открытом космосе, – ответила она. – Сектор ZZ9 Плюральная Z Альфа.

– Конечно, Триллиан, все это очень мило, – запричитал Зафод, – но как ты думаешь, умно ли это делать в нашем положении? Мы все-таки как бы в бегах! У нас на хвосте, должно быть, пол-Галактики полиции – и мы останавливаемся подбирать стопщиков! Прекрасно, десять из десяти за стиль, но минус пара миллионов за благоразумие, не так ли?

Он нервно забарабанил по пульту. Триллиан быстро подвинула его руку, пока он не задел чего-нибудь важного. При всех достоинствах Зафода – его упрямстве, наглости и самоуверенности – он был совершенно не приспособлен к технике и легко мог каким-нибудь широким жестом взорвать весь корабль. Триллиан начинала подозревать, что основной движущей силой его бурной и удачливой жизни было то, что он никогда не задумывался о последствиях всего, что делал.

– Зафод, – сказала она терпеливо, – они дрейфовали в открытом космосе безо всякой защиты. Ты же не хотел бы, чтобы они погибли?

– Ну, конечно, не то, чтобы… Но…

– Не то, чтобы что? Не то, чтобы погибли, но что? – Триллиан наклонила голову и посмотрела искоса.

– Может быть, их мог бы подобрать кто-то другой.

– Еще секунда, и они были бы мертвы.

– Вот именно! Если бы ты дала себе труда немного подумать над проблемой, она решилась бы сама собой!

– И тебя бы это обрадовало?

– Ну… не то, чтобы обрадовало… Но…

– В любом случае, – сказала Триллиан, поворачиваясь обратно к пульту, я их не подбирала.

– Что ты хочешь сказать? А кто же их подобрал?

– Корабль их подобрал.

– А?

– Их подобрал корабль. Сам.

– А?

– Пока мы были в режиме Невероятности.

– Но это же невозможно!

– Ну, почему же? Просто очень-очень маловероятно.

– А-а… Ну, да.

– Короче, Зафод, – закончила Триллиан, похлопав его по плечу, – о гостях не беспокойся. Скорее всего, я думаю, они совершенно нормальные ребята. Я пошлю робота привести их сюда. Эй, Марвин!

Робот в углу встрепенулся, но тут же снова обмяк. Он с усилием поднялся на ноги, так медленно, будто был килограмм на пять тяжелее, чем на самом деле, и совершил то, что посторонний наблюдатель назвал бы героической попыткой пересечь кабину. Подойдя к Триллиан, он остановился, глядя куда-то за ее левое плечо.

– Я думаю, мне следует довести до вашего сведения, что у меня тяжелая депрессия, – сказал он. Голос у него был тихий и безнадежный.

– О, господи, – пробормотал Зафод и плюхнулся в кресло.

– Ну, вот, – сказала Триллиан теплым сочувственным тоном, – есть кое-какое дело, которое займет тебя и поможет выкинуть все это из головы.

– Ничего не получится, – промолвил Марвин. – У меня исключительно вместительная голова.

– Марвин! – пригрозила Триллиан.

– Хорошо, – вздохнул Мартин. – Что вам от меня нужно?

– Сходи во второй шлюз и приведи сюда двух гостей. Присматривай за ними по пути.

В микросекундной паузе и безупречно выверенных интонациях и тембре голоса, не выказывающих ни малейшей обиды, Марвин подавил в себе чувство высочайшего презрения и отвращения перед всем, что не чуждо человеку.

– Это все? – спросил он.

– Да, – твердо сказала Триллиан.

– Удовольствие небольшое, – промолвил Марвин. Зафод выскочил из своего кресла:

– Она не просит тебя получить удовольствие, – воскликнул он. – Делай, что сказано!

– Хорошо, – произнес Марвин голосом, похожим на похоронный звон большого надтреснутого колокола. – Я сделаю, что сказано.

– Очень хорошо! – сказал Зафод. – Молодец! Спасибо!

Марвин обернулся и поднял на него свои плоские красные треугольные глаза.

– Вам трудно со мной? – спросил он участливо.

– Нет-нет, Марвин, – промурлыкала Триллиан. – Все хорошо.

– Мне не хотелось бы думать, что вам со мной трудно.

– Не беспокойся об этом, – продолжала мурлыкать Триллиан, – чувствуй себя естественно, и все будет прекрасно.

– Вы уверены, что все в порядке? – переспросил Марвин.

– Да-да, Марвин, – промурлыкала Триллиан, – все совершенно замечательно. Надо научиться наслаждаться жизнью.

Марвин бросил на нее тяжелый электронный взгляд.

– Жизнь! – сказал он. – Они мне говорят о жизни!

Он безнадежно повернулся на каблуках и поплелся прочь из кабины. Дверь со щелчком и веселым гудением закрылась за ним.

– Зафод, еще немного, и я уничтожу этого робота! – прорычала Триллиан.

* * *

Энциклопедия Галактика определяет робота как механическое устройство, созданное, чтобы выполнять работу за человека. Отдел маркетинга Сирианской Кибернетической Корпорации утверждает, что робот – это «Твой приятель из пластика, с которым всегда классно!»

«Путеводитель вольного путешественника по Галактике» определяет отдел маркетинга Сирианской Кибернетической Корпорации как «толпу безмозглых кретинов, которых надо первыми поставить к стенке, когда начнется», с примечанием от редактора о том, что издательство принимает предложения от желающих занять вакантную должность корреспондента по вопросам роботов.

Любопытен тот факт, что издание Энциклопедии Галактика, которому посчастливилось попасть через искривление времени в наше время из следующего тысячелетия, определяло отдел маркетинга Сирианской Кибернетической Корпорации как «толпу безмозглых кретинов, которых первыми поставили к стенке, когда началось».

* * *

Розовый куб исчез из бытия, обезьяны унеслись в лучшие измерения. Форд и Артур очутились в трюме корабля. Трюм выглядел симпатично.

– Похоже, корабль-то – с иголочки, – сказал Форд.

– Откуда ты знаешь? – спросил Артур. – У тебя есть какое-нибудь устройство для определения возраста металла?

– Нет, я просто нашел на полу рекламные проспекты. Видимо, что-нибудь на тему «Вся Вселенная перед вами». Смотри-ка, я был прав!

Форд раскрыл один на первой попавшейся странице и показал Артуру:

– Тут написано: «Сенсационный прорыв в Физике Невероятности. Стоит двигателю корабля развить Бесконечную Невероятность, как корабль появляется в любой точке Вселенной. Вы – предмет зависти всех сверхдержав.» Вау, это и вправду штуковина для крутых.

Форд восторженно зачитывал технические характеристики корабля, время от времени присвистывая. Галактическая астротехника, начинал он понимать, шагнула далеко вперед за те годы, что он был не у дел.

Артур послушал немного, но, не в силах понять подавляющее большинство слов, которые произносил Форд, быстро заскучал и впал в задумчивость. Водя пальцами по ребрам непостижимых компьютерных стоек, он задумчиво протянул руку и нажал большую, зазывно-красную кнопку на ближайшей к нему панели. На панели тотчас же засветились слова «Пожалуйста, не нажимайте больше эту кнопку!» Артур вздрогнул.

– Слушай, – говорил Форд, все еще погруженный в проспект, – тут так нахваливают корабельную кибернетику! Новое поколение роботов и компьютеров от Сирианской Кибернетической Корпорации, оснащенное ПЧеЛ.

– ПЧеЛ? – переспросил Артур. – Что это такое?

– Тут написано: «Подлинно Человеческие Личности».

– Звучит препакостно, – заметил Артур.

– Так оно и есть, – произнес голос за их спинами. Голос был тихим и безнадежным, и сопровождался легким лязгом. Путешественники обернулись и увидели в дверном проеме глубоко печального железного человека.

– Что? – спросили они.

– «Препакостно» – точно подмечено, – продолжал Марвин. – Пакостно в превосходной степени. О чем тут говорить. Посмотрите хотя бы на эту дверь, сказал он, проходя в нее. Включив цепи иронии в своем голосовом модуляторе, Марвин процитировал из рекламного проспекта: – «Все двери на этом звездолете наделены веселым и жизнерадостным характером. Они рады открываться для вас и рады закрываться за вами с чувством удовлетворения и выполненного долга».

Дверь за Марвином закрылась, и все отчетливо услышали удовлетворение в ее голосе: «М-м-м-м-м-ах!» – сказала дверь.

Марвин посмотрел на нее с ненавистью; его логические цепи вибрировали от отвращения, и по ним проносились время от времени предложения применить по отношению к двери физическое насилие. Другие цепи отклоняли эти проекты со словами «Стоит ли труда? Какой смысл? И что изменится?». Еще третьи цепи занимались тем, что от скуки анализировали молекулярные компоненты двери и клеток мозга гуманоидов. На закуску они измерили уровень водородной эмиссии в данном кубическом парсеке космоса и снова отключились в глубокой скуке. Судорога отчаяния сотрясла тело робота, когда он снова посмотрел на людей.

– Идемте, – прогудел он. – Мне было велено привести вас на мостик. Мне, обладателю мозга величиной с планету, было велено привести вас на мостик. Как по-вашему, это стоящая задача? По-моему, нет.

Робот отвернулся и направился в сторону ненавистной двери.

– Простите, – спросил Форд, шедший за ним, – какому правительству принадлежит этот корабль?

Марвин проигнорировал его вопрос.

– Смотрите на эту дверь, – проговорил он. – Сейчас она снова откроется. Я это чувствую по тому невыносимому самодовольству, которое она испускает вокруг себя.

С легким благодарным вздохом дверь раскрылась, и Марвин шагнул в проем.

– Идемте, – позвал он.

Остальные путешественники последовали за ним, и дверь вернулась в свои пазы с довольным тихим щелчком и урчанием.

– Спасибо отделу маркетинга Сирианской Кибернетической Корпорации, – сказал Марвин и горестно зашагал по сверкающему изогнутому коридору, открывшемуся перед ними. – «Давайте строить роботов с Подлинно Человеческими Личностями!» – сказали они. И попробовали на мне. Я наделен Подлинно Человеческой Личностью. Это заметно по мне, не так ли?

Форд и Артур пробормотали что-то утешительное.

– Я ненавижу эту дверь, – продолжал Марвин. – Вам тяжело со мной?

– Так какому правительству… – снова начал Форд.

– Он не принадлежит никакому правительству, – ответил робот. – Он угнан.

– Угнан?

– Угнан? Угнан. – повторил Марвин.

– Кем? – спросил Форд.

– Зафодом Библброксом.

Нечто необычайное случилось с лицом Форда. По меньшей мере пять совершенно различных и противоречивых выражений потрясения и изумления наслоились на него, образовав полную кашу. Левая нога его, поднятая для шага, казалось, никак не могла снова найти пол. Он смотрел на робота и тщетно силился распутать лицевые мускулы.

– Зафод Библброкс?.. – переспросил он слабым голосом.

– Простите, если я сказал что-то не то. – Марвин потащился дальше по коридору. – Извините, что я дышу; чего, впрочем, я и так не делаю, поэтому сам не понимаю, зачем только я все это говорю; господи, как мне тяжело! Вот еще одна самовлюбленная дверь. Жизнь! Они мне говорят о жизни!

– Никто не говорил о жизни, – раздраженно проворчал Артур. – Форд, ты в порядке?

Форд смотрел на Артура.

– Этот робот сказал «Зафод Библброкс»? – переспросил он.