Текст книги "Смерть по объявлению"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Это «Китл-Кэтл»? – спросил Инглеби. – Ты меня удивляешь. Я думал, у нас с ним будут неприятности.

– Я тоже, – ответил Толбой. – Это было шотландское название? А люди понимают, что оно значит? Он что, предлагал называть женщин коровами? А набросок не кажется вам немного модернистским? Но Армстронгу удалось его как-то утвердить. Могу я выкинуть это в твою корзину для ненужных бумаг, мисс Росситер?

– Безусловно, – позволила леди, подставляя ему корзину для бумаг. – Все получает надлежащее внимание от нас и немедленно отправляется по месту назначения кратчайшими и точнейшими путями.

– Дай-ка посмотреть, – произнес Гарретт. – Я держу пари, что это для леди, а он – женатый человек, наверняка! Нет, ты не посмеешь. Толбой, старый черт, стой смирно. Скажите нам, от кого оно, мисс Росситер?

– К. Смит, эсквайр, – ответила мисс Росситер. – Ты проиграл пари.

– Что за незадача, но я подозреваю, что это все только камуфляж! Толбой наверняка держит целый гарем. Нельзя доверять таким симпатичным голубоглазым мужчинам.

– Заткнись, Гарретт, – взорвался Толбой, высвобождая себя из объятий Гарретта и давая ему подзатыльник. – Я никогда в жизни не встречался с таким количеством девушек в нашем отделе, как ты. И ничего от тебя не утаишь, даже корреспонденцию.

– Каким образом можно скрыть что-либо от рекламного агента? – требовал ответа Инглеби, подкладывая себе четыре кусочка сахара. – Мы всю свою жизнь задаем интимные вопросы совершенно незнакомым людям, и это никак не затрагивает наших чувств: «Мама, ваш ребенок уже научился обыкновенным привычкам?»; «Вас беспокоит чувство тяжести в желудке после принятия пищи?»; «Вас устраивает ваш стул?»; «Вы уверены, что ваша туалетная бумага безопасна и не содержит микробов?»; «Самые близкие ваши друзья не осмеливаются спросить вас об этом?»; «Вы страдаете от излишнего количества волос?»; «Вам нравится, когда они смотрят на ваши руки?»; «Вы когда-нибудь спрашивали себя об аромате вашего тела?»; «Если с вами что-то случится, будут ли в безопасности те, кого вы любите?»; «Зачем вы проводите столько времени на кухне?»; «Вы полагаете, что ковер чист, – но так ли это?»; «Вы уже стали жертвой перхоти?». Иногда мне даже становится интересно, почему они все однажды не соберутся и не пошлют нас куда-нибудь подальше?

– Они понятия не имеют о нашем существовании, – заметил Гарретт. – Все полагают, что рекламные объявления пишутся сами по себе. Когда я говорю людям, что работаю в рекламном агентстве, они всегда спрашивают, разрабатываю ли я дизайн плакатов, и никогда не думают о тексте.

– Они думают, что производитель сам пишет все тексты, – сказал Инглеби.

– Им бы следовало посмотреть некоторые предложения, выдвигаемые производителем.

– Да уж, – ухмыльнулся Инглеби. – Это кое-что не напомнило. Знаете одну идиотскую вещь, придуманную однажды «Дарлингс», – воздушная подушка для путешественников с куклой, которая сидит посередине с табличкой «занято».

– Для чего? – поинтересовался Брэдон.

– Ну, идея в том, что ты размещаешь подушку на сиденье в железнодорожном вагоне, и кукла как бы говорит о том, что место уже занято.

– Но подушка и без куклы будет говорить о том же.

– Вы правы, сэр, много всего, особенно бумаги. Бумага выкидывается огромными количествами, целыми мешками. Конечно, она отправляется на переработку, но такой перевод хорошей дорогой бумаги большое расточительство. Лучше бы использовать дешевую бумагу. Еще разные коробочки, обрезки, сломанные карандаши и тому подобное. Вы бы удивились, узнав, какое количество разнообразных предметов попадает в мусорные ящики. Иногда мне кажется, что леди и джентльмены приносят сюда все свои вещи просто для того, чтобы однажды их выбросить. Больше всего грязи скапливается на полу, – подытожила миссис Крамп. – Даже в корзинах для бумаг меньше мусора, хотя, слава богу, корзины делаются большими.

– Должно быть, я вам доставляю много хлопот.

– Ну что вы, сэр, это моя работа. Порой даже бывает интересно, что на сей раз придется обнаружить на полу и в укромных уголках кабинетов. Однажды я нашла две банкноты достоинством в фунт на полу в кабинете мистера Инглеби. Конечно же, я вернула ему их. Но теперь предупреждаю всех сотрудников, чтобы перед уходом они внимательно осматривали свое помещение и убедились в том, что ничего ценного не обронили случайно. А еще не так давно – как раз в тот день умер мистер Дин – я обнаружила что-то вроде камешка, он валялся в коридоре, выглядел как какой-то талисман или амулет. Я думаю, что он выпал из кармана бедного мистера, когда тот падал. Миссис Дулиттл сказала мне, что прежде видела эту вещь в его кабинете, поэтому я принесла его сюда, сэр, и положила в эту маленькую коробочку. Вот он, сэр. Забавная штучка, правда? Похожа какого-то жучка. Она лежала в самом темном углу под железной лестницей, и сначала я подумала, что это подумала, что это обыкновенная галька, как и та, другая.

– Какая другая?

– Та, маленькая круглая галька, которую я обнаружила на том же самом месте, только несколько дней назад. Я тогда подумала: «Как забавно находить здесь такие штучки, это делает интересней мою монотонную работу». Но я готова поспорить, что это предмет мистера Эткинса. В начале года, после болезни, он ездил на каникулы на море, а вы же знаете, как люди любят прихватить с собой что-нибудь на память – ракушки, камешки...

Брэдон сунул руку в карман.

– Что-то вроде этого? – Он вынул маленький гладкий кусок гальки, обтесанный водой.

– Да, очень похож, сэр. Позвольте спросить, вы нашли его где-то в коридоре?

– Нет, этот я нашел на крыше.

– Да? – удивилась миссис Крамп. – Там собираются мальчишки и играют в свои игры. Как только зоркий глаз сержанта перестает за ними следить, никогда не знаешь, что взбредет им в голову.

– Они ведь там тренируются, правда? Молодцы. Занятия физкультурой улучшают фигуру и помогают находиться в прекрасной физической форме. Когда они начинают обычно? Во время ленча?

– О нет, сэр. Мистер Пим не позволяет им заниматься после обеда. Он считает, что это вредит пищеварению, а это может отразиться на их работе. Мистер Пим у нас особенный. Каждый день в половине девятого он всегда на своем месте. Уже при полном параде: в костюме, при галстуке, как полагается. Минут двадцать он просто сидит, почти неподвижно, лишь потом приступает к выполнению своих обязанностей. После обеда любит послушать тихую музыку, затем посещает комнату мальчиков. Мистер Пим никому не позволяет ходить по офису в обеденное время. Это разрешается только мальчику, который обходит все кабинеты с дезинфицирующим средством.

– А, ну да, конечно! Спрей «Санфект» – и у вас проблем!

– Точно так, сэр, только он использует «Джейс флюид».

– А в самом деле, миссис Крамп, за нами тут неплохо присматривают, правда?

– Ода, сэр. Мистер Пим уделяет своим сотрудникам много внимания. Мистер Пим очень добрый джентльмен, хотя и начальник. Он заботится о благоприятном климате в коллективе и часто устраивает для нас разные вечера. Так, на следующей неделе, сэр, у нас будет чаепитие для обслуживающего персонала, которое проходит в столовой с разными конкурсами и забавными аттракционами. Мои маленькие дочки всегда с нетерпением ждут этого чаепития.

– Не сомневаюсь, – проговорил мистер Брэдон. – А еще я думаю, они любят выигрывать на них разные безделушки, например заколки или резинки для волос...

– Да, да, вы правы, сэр.

– Ну, я, пожалуй, пойду и не буду вам мешать.

«Очень милый джентльмен, – подумала миссис Крамп, – и приятный собеседник».

Все вышло точно так, как этого и ожидал мистер Уиллис. Он выследил их от «Булестина», и на этот раз точно знал, что остался незамеченным. Костюм члена Вэмгерихта черного цвета с капюшоном, покрывающим голову и плечи, он надел на свой обычный повседневный костюм. Затем укрылся в такси за удачно припаркованным фургоном в Ковент-Гарден [3]3
  Ковент-Гарден – площадь, где был расположен овощной и цветочный рынок в Лондоне; в настоящее время Лондонский оперный театр.


[Закрыть]и ждал, пока Памела Дин и Брэдон не появились. Все участники празднества ехали не в такси, а в огромном лимузине, за рулем которого сидел Брэдон. Процессия проехала к Ричмонд-стрит, продолжила двигаться на запад, пока не остановилась у огромного особняка, стоящего на берегу реки. Во время поездки к лимузину присоединились другие машины и такси, ехавшие в этом же направлении. Подъехав к дому, вереница машин припарковалась на просторной стоянке, на которой уже находилось бесчисленное количество транспортных средств. Брэдон и мисс Дин сразу же вошли внутрь особняка и ни разу не оглянулись.

Уиллис, дождавшись, пока они скрылись за дверью, вышел из машины. Его встретил слуга, который поинтересовался, является ли он приглашенным. Уиллис ответил, что его зовут Уильям Браун, и это показалось ему гениальной выдумкой. Очевидно, что это имя было в списке приглашенных гостей, поэтому слуга не стал протестовать и беспрепятственно пропустил Уиллиса в изысканно меблированный холл. Стоило Уиллису войти, как он чуть не натолкнулся на Брэдона, развлекающегося среди шумной и пестрой толпы. Одет он был в черно-белый костюм Арлекина, и его трудно было не заметить. Памела в костюме лебедя стояла неподалеку. Из соседней комнаты доносились звуки саксофона.

«Это место, – сказал про себя Уиллис, – просто рассадник порока». Чем дольше он здесь находился, тем больше восхищался тем, как все тут было организовано.

Без вопросов и без малейшего колебания для него открывалась любая дверь. Везде звучала музыка, лились океаны выпивки, не смолкал смех и кружились танцевальные пары. Воздух был пропитан атмосферой сексуальной свободы, и Уиллису показалось, что это и есть то, что называется оргиями. Он чувствовал себя несколько скованным и не знал, как бы ему остаться незамеченным на этом шумном празднике жизни.

Конечно, у него не было партнерши, но уже скоро Уиллис обнаружил себя среди компании молодых крикливо одетых людей и стал с интересом наблюдать за танцовщицами и танцорами, чья нагота, казалось, никого не смущала. Оригинальность их костюмов состояла в том, что на них были лишь шляпы с яркими перьями, монокли и высокие фирменные кожаные ботинки. Все гости вечеринки были обеспечены напитками, лившимися на них как из рога изобилия и способными ублажить самый изысканный вкус. Уиллис достаточно быстро захмелел и упустил из виду тех, ради кого здесь оказался. Осознав, что произошло, он понял, что из него мог бы получиться лучший детектив, если бы он не смешивал такое количество ликеров. Ему не давала покоя мысль, что Брэдон и Памела уединились в одной из боковых комнат, каждая из которых была плотно зашторена и меблирована зеркалом и кушеткой.

Уиллис с трудом вырвался из круга людей, толпившихся вокруг него, и стал обыскивать дом. Его костюм потяжелел и стал влажным, прямо из-под капюшона пот струился по его лицу. Он нашел огромную комнату, переполненную возбужденными пьяными парочками, но той, которую он искал, там не оказалось. Распахнув другую дверь, Уиллис оказался в саду. Звонкие крики и всплески воды привлекли его внимание. Мужчина спустился вниз по розовой аллее и увидел открытую площадку с большим фонтаном в центре.

Молодой человек с девушкой на руках пронесся мимо него к фонтану, они игриво боролись и окатывали всех истерическим хохотом. Его леопардовый костюм был немного порван в плечах, а в волосах торчали виноградные листья. Девушка извивалась, словно змея, и кричала, сливаясь смехом. Леопард был широк в плечах, мускулист, и ему не составляло никакого труда удерживать ее. В конце концов, весельчаки упали в воду, девушка поплыла к краю фонтана и стала выбираться. И тут Уиллис заметил черно-белого Арлекина.

Тот карабкался на групповую статую в центре фонтана: дельфины и русалки держали огромную раковину, из которой высоко била струя воды, обдавая всех вокруг прохладными брызгами. Его фигура поднималась все выше, сверкая в изумрудных каплях, как загадочное водное создание. Он ухватился за верхнюю часть фонтана, задержался на мгновение и с легкостью поднялся еще выше. Даже Уиллис почувствовал неподдельный приступ зависти и восхищения. Арлекин демонстрировал всем свои мускулы, и его движения были грациозными движениями атлета, для которого этот подъем не составил никакого труда. Лишь мгновение, и он уже был наверху скульптурной группы, струи фонтана разбивались о его красивое тело, разлетаясь сотнями брызг.

«Господи, – подумал Уиллис. – Либо этот парень канатоходец, либо он настолько пьян, что не понимает, насколько это опасно».

Послышались всплески аплодисментов, а девушка затряслась истерическим хохотом. Потом очень высокая женщина, в сатине, напоминающем рыбью чешую, протолкнулась вперед и встала на краю фонтана, ее светлые волосы обрамляли ее яркое лицо, словно ореол. Эта дама всегда была активным участником подобных сумасшедших вечеринок и не могла не оказаться здесь.

– Ныряй! – крикнула она. – Ныряй же! Чего ты ждешь? Ныряй, Арлекин!

– Заткнись, Дайана! – один из рядом стоящих мужчин схватил ее за плечи и прикрыл рот рукой. – Здесь же слишком мелко, он сломает себе шею!

Она оттолкнула его.

– Успокойся. Он нырнет. Потому что я так хочу. Иди к черту, Дики. Ты бы не осмелился, а он сможет! Я в этом уверена.

– Я, конечно, не осмелился бы. Остановись!

– Давай, Арлекин, ныряй!

Черно-белая фигура подняла руки и замерла на мгновенье.

– Не глупи, парень, – прохрипел Дики.

Но женщины, одержимые представлением так сильно кричали, что полностью заглушили его слова.

– Ныряй, Арлекин, ныряй!

Гибкое тело скользнуло через струи воды, коснулось поверхности и проплыло под водой, словно рыба. Уиллис затаил дыхание. Трюк был выполнен просто совершенно. Он даже позабыл на мгновение свою ненависть к этому человеку и стал бешено аплодировать вместе с остальными. Дайана бросилась вперед к пловцу, как только тот появился на поверхности.

– О, ты просто неподражаем! Восхитительно! Арлекин, я обожаю тебя! Забери меня к себе домой!

Арлекин наклонил к ней свое лицо в маске и поцеловал в губы. Мужчина, которого звали Дики, попытался его оттащить, но оступился и свалился прямо в фонтан, под вопли и дружный смех окружающих. Арлекин перевесил высокую девушку через плечо.

– Приз! – закричал он. – Это мой приз! Потом он мягко опустил ее на землю и взял за руку:

– Бежим! – прокричал он. – Бежим, и пусть попробуют нас догнать, если смогут!

Произошло настоящее столпотворение. Уиллис увидел сердитое лицо Дики, когда он пробегал мимо, и услышал, как тот проклинает все на свете. Кто-то схватил Уиллиса за руку. Он вырвался и побежал по алее из роз, вдогонку за Дайаной и Арлекином. Потом зацепился за что-то ногой и упал. Его кто-то обогнал и помчался дальше вперед. Уиллис приподнялся, обнаружил, что его голова запуталась в капюшоне; он начал лихорадочно стаскивать с себя ткань, пытаясь освободиться.

Кто-то дотронулся рукой до его плеча.

– Пойдемте, мистер Уиллис, – проговорил мягкий голос ему прямо ему на ухо. – Мистер Брэдон попросил, чтобы я проводила вас домой.

Наконец ему удалось скинуть капюшон со своей головы и встать на ноги.

Прямо перед ним стояла Памела Дин. Женщина сняла маску, и глаза ее светились озорством.

ГЛАВА 5
УДИВИТЕЛЬНЫЕ МЕТАМОРФОЗЫ МИСТЕРА БРЭДОНА

Лорд Питер Уимзи находился в гостях у мистера Паркера, своего зятя. Чарльз Паркер служил в Скотленд-Ярде и состоял в должности главного инспектора.

Уимзи по-домашнему расположился в большом уютном кресле, напротив него сидела его сестра. Леди Мэри Паркер была занята вязанием жилета. На подоконнике, поджав ноги и куря трубку, сидел сам мистер Паркер. На удобном столике аккуратно стояли пара графинов и сифон для содовой воды. На камине, свернувшись клубком, спал кот.

– Вот и ты стал одним из простых смертных рядовых служащих, Питер, – проговорила леди Мэри.

– Да. Я даже зарабатываю свои четыре фунта стерлингов в неделю. Забавно! Впервые я заработал собственный цент! Каждую неделю, когда я получаю конверт с деньгами, я смотрю на него с особой гордостью!

Леди Мэри улыбнулась и взглянула на своего мужа, тот тоже улыбнулся ей. Сложности, которые обычно могут возникнуть, когда бедный мужчина женится на богатой женщине, в их случае были сведены практически на нет усилиями Мэри. Она распоряжалась всем имуществом. А точнее, вверила все деньги своим братьям, чтобы те, в свою очередь, передали их ее детям. Также доверенные должны были выделять Мэри четверть той суммы, которая практически приравнивалась к заработкам ее мужа в течение этого периода. Таким образом, был установлен баланс, и никого не беспокоила очевидная ненормальность того, что мистер Паркер был почти полным бедняком по сравнению со своим маленьким сыном, Чарльзом-Питером, и своей дочерью, малышкой Марией-Лукастой, которые мирно посапывали в своих кроватках на верхнем этаже. Мэри нравилось управлять таким образом своим скромным доходом, это и правда приносило свою пользу. Сейчас она занималась патронированием своего богатого брата со всей ответственностью, которую человек чувствует перед другим, просто владеющим деньгами.

– Но в чем же все-таки дело? – поинтересовался Паркер.

– Если бы я знал. Я и ввязался во все это только из-за жены Фреда Арбатнота – Рейчел Леви, – откровенно признался Уимзи. – Она знакома со стариком Пимом, и, когда они вместе обедали, тот рассказал ей о найденном письме Виктора Дина. Женщина посоветовала Пиму пригласить какого-нибудь частного детектива, который бы взялся за расследование этого дела. Пим заинтересовался ее предложением и спросил, не может ли она кого-то порекомендовать. Рейчел ответила, что знает такого человека, и согласилась поговорить со мной. Конечно же, она не упоминала моего имени. Вот так все и было.

– Твой повествовательный стиль изложения, – проговорил Паркер, – хотя и интересен, но немного эллиптичен. Ты, не растолковывая начала, уже подходишь к Кониу и с трудом можешь остановиться.

– Мне всегда сложно остановиться, если речь идет Деле. Ну, слушай! В понедельник днем, двадцать пятого мая, если быть точным, молодой человек по имени Виктор Дин, работающий наборщиком в рекламном агентстве, компании с ограниченной ответственностью «Пимс паблисити», упал с железной спиральной лестницы в здании офиса, расположенном в части Саусхэмптон-роу и скончался на месте от полученных травм. У него были сломаны шейный позвонок и нога, обнаружены трещина в черепе и множественные ушибы и ссадины. Время трагедии, насколько точно это можно было определить, – 15.30.

– Хм, – отозвался Паркер. – Достаточно серьезные травмы для падения такого рода.

– И я думал так же, пока не увидел эту лестницу. Так вот, я продолжу. Через день после происшествия сестра пострадавшего послала мистеру Пиму фрагмент недописанного письма, которое она обнаружила в бумагах своего брата. В нем Дин предупреждал о том, что в офисе протекала какая-то интрига. Письмо датировано пятнадцатого мая, то есть было написано за десять дней до трагедии, и находилось в таком состоянии, будто автор хотел еще обдумать свои слова более внимательно. Теперь идем дальше. Мистер Пим человек редкой морали... Кроме, конечно, того, что относится к его профессии, цель которой, в общем-то, выдавать ложь за правду ради прибыли...

– А как насчет правды в рекламе?

– Конечно, какая-то правда в рекламе присутствует. В хлебе есть пшеница, но он не состоит из одной пшеницы. Правда в рекламе, – произнес лорд Питер отчетливо, – все равно что обрезки, которые хозяйка прячет подальше от приготовленного блюда. Еда всегда должна смотреться аппетитно для того, чтобы ее захотелось съесть. Все это наталкивает меня на мысль об очевидной разнице между предлогами «с» и «из». Представь, что ты рекламируешь лимонад или, к примеру, компот. Если ты скажешь: «Наш компот изготовлен только из свежесобранных груш» – это будет означать, что для его приготовления понадобились только груши и больше ничего, либо ты заведомо говоришь неправду. Если написать: «Он сделан из груш», не употребляя слово «только», стало быть, он в основном сделан из груш. Ну а если все же сказать: «Сделан с использованием груш», то это будет означать, что в напитке присутствует некоторая доля этих фруктов вместе с огромным количеством других компонентов. Самое интересное – это то, что закон при любом из вариантов этой рекламы будет на стороне рекламодателя. Таковы нюансы нашего родного языка.

– Возьми себе на заметку, Мэри, в следующий раз, когда пойдешь по магазинам, не покупай ничего, где не написано «только из». Посоветуйся с братом, он даст тебе отличные уроки особенностей английского языка. А теперь пусть он продолжит.

– Да. Так вот, молодой человек пишет предупредительное письмо. Прежде чем он успевает его закончить, он падает с лестницы и погибает. Не является ли это тем самым чертовым обстоятельством?

– Подозрительно, но возможно, это простое совпадение. Поскольку ты склонен все драматизировать, позволим этому случаю быть подозрительным. Кто видел, как он умер?

– Я бы сказал, падал. Имея в виду мистера Эткинса и миссис Крамп, которые видели падение снизу, и мистера Праута, наблюдавшего за происходящим сверху. Все их показания очень интересны. Мистер Праут сообщил, что ступени достаточно прочные и что пострадавший не двигался слишком быстро, в то время как другие сказали, что тот слетел, как мешок с картошкой, крепко сжимая в руках Атлас времен. Кстати, книгу потом с трудом удалось вытащить у него, так крепко были сжаты пальцы. Это тебе ни о чем не говорит?

– Только о том, что смерть наступила мгновенно, что обычно и бывает, если кто-то ломает себе шею.

– Верно. Но смотри! Ты спускаешься вниз, и вдруг твои ноги соскальзывают. Что происходит? Ты что, броситься головой вниз с лестницы? Или ты падаешь на попу и продолжаешь катиться вниз таким образом?

– Зависит от многого. Если я действительно поскользнулся, я бы, наверное, сел на попу. Но, если бы я споткнулся, я бы, наверное, слетел прямо головой вниз. Сложно сказать, если ты не знаешь, что на самом деле произошло.

– Хорошо, ты всегда знаешь, что ответить, – заметил Уимзи. – Тогда скажи мне, ты всегда сжимаешь мертвой хваткой то, что у тебя находится в руках, или ты все-таки бросаешь это и цепляешься за перила, чтобы спастись?

Паркер выждал паузу.

– Я бы, наверное, схватился бы, – медленно произнес он. – Если бы только я не нес поднос, полный фарфоровой посуды или еще чего-то подобного. И даже тогда... Я не знаю. Возможно, это просто инстинкт – вцепляться в то, что у тебя есть. Точно так же инстинкт – пытаться спасти свою жизнь. Даже не знаю, сложно сказать. Вообще все эти разговоры на тему того, что бы ты, или я, или любой другой разумный человек сделал, оказавшись в таком положении, по-моему, просто глупые.

Уимзи нахмурился:

– Поставь все-таки себя на мое место, Фома неверующий. Если смертельная хватка была просто мгновенным инстинктом, должно быть, Дин умер так быстро, что даже не успел подумать о возможности спастись. Теперь есть две причины смерти – сломанная шея от удара головой об пол и трещина в черепе, которая могла образоваться от ушиба об один из выступов перил. Падение с лестницы ведь не похоже на падение с крыши – у тебя всегда остается возможность как-то смягчить удар. Если он убился от удара о перила, то сначала он должен был упасть, а уже потом удариться. То же самое с еще большей силой падения, от которой несчастный ломает себе шею. Почему же, почувствовав, что он падает вниз, он не бросил все и не попытался спастись.

– Я понимаю, что ты всем этим хочешь сказать, – произнес Паркер. – Что он умер еще до того, как упал. Но это не очевидно. Мне кажется, он вполне мог споткнуться, упасть вниз со ступеней, сломать себе шею и умереть вследствие этого. В этом нет ничего невероятного.

– Тогда я попробую еще раз. Как насчет этого? В тот самый вечер миссис Крамп, уборщица агентства, находит в коридоре оникс, как раз под железными ступенями. Как ты видишь, камень совершенно гладкий и круглый. Он достаточно тяжелый для своих небольших размеров, так же как и выступы на лестнице. Также, как ты видишь, на камне есть небольшой скол, с одной стороны. Оникс принадлежал умершему, тот носил его как талисман в кармане пиджака или держал всегда перед глазами на своем столе во время работы. Что ты об этом думаешь?

– Вероятно, камень просто выпал из его кармана. Пока Дин падал.

– А скол?

– Если только его не было там раньше.

– Не было. Его сестра в этом уверена.

– Значит, он откололся при падении.

– Ты так считаешь?

– Да.

– Хотелось бы мне тоже так думать. Продолжим. Несколькими днями ранее миссис Крамп обнаружила небольшой кусочек гальки схожего размера с тем ониксом, и лежал он на том же самом месте. Как и тогда, под лестницей.

– Правда? – поинтересовался Паркер. Он спустился с подоконника и подошел к графину. – И что же она говорит по этому поводу?

– Говорит, что ей часто во время уборки офиса попадаются всякие странные предметы. Хотя в это трудно Хотя вы это трудно поверить, но это так. Миссис Крамп считает, что это камешек мистера Эткинса, который недавно проводил каникулы на море, поправляя свое здоровье.

– Ну и что с того? – спросил Паркер, медленно опустошая сифон.

– Что здесь такого, в самом деле? Этот другой кусок гальки, который я тебе показал, был найден мною лично на крыше уборной. Мне даже пришлось спускаться по водосточной трубе, чтобы его достать, и пожертвовать своими фланелевыми брюками.

– Правда?

– Ладно, капитан. Найдя его, я открыл великолепное место, откуда открывается голубой небосвод.

– Какой небосвод?

– Небосвод, который прямо над ступенями. Уборная как раз с заостренной крышей, как новые теплицы с окошками, которые открываются со всех сторон – знаешь, точно такие, какие все всегда открывают в жаркую погоду. А погода была действительно жаркая, когда Дин погиб.

– Ты меня наводишь на мысль, что кто-то просто скинул камень на него через этот стеклянный небосвод?

– Ты сам сказал это. Или, если быть точным, не просто камень, а конкретный камень, имея в виду тот оникс.

– А как насчет других камней?

– Я практиковался в бросании. Я обнаружил, что офис бывает практически пустым во время обеденного перерыва. Почти никто не выходит на крышу, кроме офисных мальчиков, которые там тренируются.

– Люди, которые живут в таких стеклянных фонарях, обычно не кидаются камнями. Ты что, хочешь сказать, что, кинув в парня таким маленьким камушком, ты можешь раскрошить его череп и сломать ему шею?

– Не из-за того, что ты его просто кинешь, конечно. А как насчет перевязи или рогатки?

– Ну, в таком случае тебе остается только расспросить людей из соседних офисов, видели ли они кого-либо, упражнявшегося, как Давид и Голиаф, на крыше Пима, и убийца будет в твоих руках.

– Не все так просто. Это здание намного выше всех остальных вокруг, кроме того, на крыше прочный каменный парапет трех футов высотой – для придания еще большей значимости, я полагаю. Чтобы скинуть камень на железную лестницу, тебе придется наклониться и сделать это из специальной позиции между двумя фонарями, и только так тебя никто не заметит – если только кто-нибудь не окажется на лестнице и не станет при этом пристально смотреть наверх... И, кроме Виктора Дина, очевидно, никто этого и не делал, бедный парень.

– Очень хорошо, тогда выясни, кто из членов коллектива часто остается на месте во время обеденного перерыва.

– Это сложно. Все расходятся, но никто не оговаривает специально, куда направится в час дня. Когда клерк из приемной уходит на обед, один из старших мальчиков на время занимает его место, на случай если вдруг поступит какое-то сообщение или посылка. Кроме того, есть малый, который в это время обходит помещения с чистящей жидкостью, но он никогда не выходит на крышу. Хотя каких-либо запретов нет, и туда может подняться кто угодно, например, в половине первого, и остаться там до тех пор, пока проделает все свои штучки. А потом просто спустится вниз по железной лестнице. Лифтер, конечно, находится всегда на своем посту, но его несложно обойти, оставшись незамеченным. Кроме того, лифт еще периодически спускается в подвал. Все, что нужно сделать этому человеку, – так это просто выждать время, а потом выйти из своего укрытия. Ничего особенного в этом нет. Точно так же могло быть и в день смерти Виктора Дина. Его убийца прошел через уборную, на которую можно выйти с лестницы. Если путь свободен, то он мог спокойно пробраться на крышу. Там притаился, подстерегая свою жертву. Увидев Дина, спускающегося по ступеням, он делает свое дело и уходит. Все крутятся вокруг тела, все пытаются поднять его, и парень в этот момент как ни в чем не бывало снова выходит из туалета. Просто, как две копейки.

– И что, никто не заметит, что его не было на месте в это время?

– Дорогой мой, если бы ты только знал рекламное агентство Пима. Там никого никогда нет на своем месте. Если кто-то не говорит с кем-то из отдела печати или не крутится рядом с наборщиками текста, тогда он, вероятно, задерживается в студии, разбираясь с выкладкой, или в отделе прессы обсуждает насущные вопросы; а если он не в одном из перечисленных мест, тогда уж точно бегает в поисках кофе или еще чего-нибудь. Слову «алиби» нет места в таком заведении, как агентство Пима.

– Но тогда это дело тебе тем более будет интересно, – заметил Паркер. – Но из-за чего могло произойти убийство в месте вроде этого?

– Теперь мы подошли ближе к сути вопроса. Молодой Дин общался с компанией де Момери.

Паркер присвистнул:

– Так он был грешником?

– Что-то вроде этого. Ну, ты же знаешь Дайану де Момери. Ей очень нравятся эти безответственные игры. Она еще та штучка, эта девчонка. Я довозил ее вчера до дома, так что немного познакомился с ней.

– Питер! – возмутилась леди Мэри. – Это полностью противоречит твоим моральным принципам, как ты только умудрился ввязаться в эту компанию? Мне стоило об этом задуматься ранее!

– Не волнуйся, я был на карнавале. Комедия масок. И тебе не нужно переживать за мою мораль. Молодая женщина была совершенно пьяная, я лишь отвез ее домой в маленькую квартирку на Гарлик-Мьюз. И оставил ее на диване в гостиной, на удивление ее горничной. Хотя ту уже, наверное, сложно чем-то удивить. Но зато мне удалось узнать немало о Викторе Дине.

– Минуточку, – перебил его Паркер. – А этот Дин принимал наркотики?

– По-моему, нет. И я готов поклясться, что дело было не в Дайане. Если исходить из того, что говорит его сестра, у Виктора была большая сила воли. Возможно, 0н и пробовал наркотики однажды, но потом ему стало плохо, и он отказался от этого. Да, я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Если он был наркоманом, то сам по себе мог свалиться с лестницы. Но не думаю, что эта версия сработает.