Текст книги "В когтях у хищника"
Автор книги: Дороти Иден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 7
В то утро мисс Фокс, как обычно, перехватила Дугала, когда он попытался незаметно прошмыгнуть в свой кабинет. Ее белоснежные накрахмаленные воротнички, блеск глаз за стеклами очков в черной оправе, проворные руки – все говорило о том, что их обладательница даже в девять утра во всеоружии и ждет от других того же.
– А, доброе утро, мисс Фокс, – вымолвил он обреченно. – Что-нибудь срочное?
– Мистер Майлдмей сможет приехать только после обеда. Утром у него строители или еще кто-то. Я сказала ему, что это важно, но он ответил, что все-таки не может.
– Ничего, мисс Фокс. – Со вчерашней почтой Дугал получил такие поразительные известия, что был немало озадачен. Что ж, с этим можно подождать.
– И вот кое-что еще, – сказала мисс Фокс, передавая ему письмо, написанное на обычной почтовой бумаге неразборчивым угловатым почерком.
Дугал прочел:
Задумывался ли кто-нибудь о том, чтобы немного поинтересоваться прошлым Айрис Мэтьюз, которая выходит замуж за Вашего клиента, мистера Саймона Майлдмея?
Подписи не было.
– Это еще что за послание?! – взорвался Дугал. – За кого, черт возьми, он – или она – нас принимает? За детективное агентство?
– Судя по почерку, – предположила мисс Фокс, – письмо написал доктор. В рецептах у них обычно точно такие же каракули.
– И какой же уважающий себя доктор, мисс Фокс, опустится до того, чтобы строчить анонимки?
– Ну, это не совсем обычная анонимка. У меня такое впечатление, что письмо послал человек, который кое-что подозревает, но, прежде чем открыться, хочет получить какие-либо, так сказать, доказательства. Иными словами, его подозрения и кажутся ему нелепыми, но все-таки не совсем лишенными смысла.
Слушая сложное объяснение мисс Фокс, Дугал нетерпеливо постукивал по столу ножом для вскрытия конвертов.
– Господи, да что тут подозревать? Если Саймону Майлдмею хочется жениться на женщине с прошлым, это его личное дело. Может, ему такие больше нравятся… Простите, мисс Фокс, это всего лишь предположение. Я одного не понимаю – с какой стати мы должны беспокоиться о Саймоне Майлдмее? Пусть он сам о себе побеспокоится.
– Я, собственно, и подхожу к нему исключительно как к наследнику имущества.
Порой юридический язык мисс Фокс выводил Дугала из себя. При этом ее проницательные глаза сверкали, и становилось ясно, что она употребляет его неспроста. У Дугала частенько возникало неприятное ощущение, что секретарша вертит им как хочет.
– А какое отношение имеет к этому Антония Вебб? – сухо спросил он.
– Не имею понятия. Но должна признаться, от этого письма мне стало как-то не по себе. Кто же все-таки эти люди?
– Обычные клиенты. Мы закончим дела с их имуществом и распрощаемся с ними.
– Вы никогда с ними не распрощаетесь, и всю жизнь будете иметь дело с этим имуществом, – не унималась мисс Фокс. – Мисс Вебб симпатичная? – спросила она.
Неужели и она туда же – пытается его женить? Как все-таки нелепо, что женщины сами стараются устроить за него его жизнь.
– Очень, – отрезал он. – Но это не имеет отношения к делу. Возьмите лучше стенографический блокнот, надо кое-что записать.
– Я подумала, – продолжала мисс Фокс, – что начать лучше всего с того, чтобы связаться с кем-нибудь, кто летел в Новую Зеландию вместе с мисс Майлдмеи и мисс Мэтьюз. Как я поняла, они встретились в самолете. Прошло ведь всего полгода, и, пожалуй, это будет не очень трудно выяснить. Надо бы запросить в авиакомпании копию списка пассажиров. – Секретарша поймала взгляд Дугала. – Мне кажется, это полностью в компетенции солиситора, который действительно работает в интересах своих клиентов.
– Ну, раз уж вы за это беретесь, – едко заметил он, – заодно поможете моей матери решить загадку – почему в нежилом крыле Хилтопа по ночам горит свет.
Глаза мисс Фокс сверкнули.
– А там горит свет? Интересно… – Она решительно остановилась. – Мистер Конрой, я не так любопытна, как вам, возможно, кажется. Просто я считаю, что это очень необычный случай и что нам следует быть готовыми к любым неожиданностям. – Помолчав немного, она торопливо добавила: – Я схожу за блокнотом.
Дугал устало подумал, что все они, несомненно, ждут только одну неожиданность – чтобы он влюбился в Антонию Вебб.
– Кстати, – спросил он, когда мисс Фокс вернулась, – а как вас зовут?
К его удивлению, секретарша зарделась.
– Бренда, – выдавила она.
Дугала немного рассмешило то, что ему наконец-то удалось смутить хладнокровную мисс Фокс и даже вогнать ее в краску. Хотя бы ненадолго он отвлекся от мыслей и о том человеке, о котором ему рассказывала Антония, и о том, которого он своими глазами видел на дороге в Хилтоп.
Когда же Конрой все-таки вспомнил мужчину, выходящего из такси, он задумался – а не этот ли незнакомец написал таинственное письмо? И хотел ли он специально кому-то этим навредить или действительно происходит что-то ужасное?
Размышляя над этим, Дугал решил воспользоваться советом мисс Фокс. Так и быть, он поручит ей разыскать кого-нибудь, кто летел вместе Айрис Мэтьюз и Лаурой Майлдмеи в одном самолете.
Глава 8
После того как, прогулявшись по магазинам. Айрис вернулась из города, с ней произошла заметная перемена. Возможно, причиной ее прекрасного настроения послужила всего лишь полоска тюля с розами, именуемая шляпкой. Какая женщина способна устоять перед легкомысленной дорогой шляпкой? Но только ли это невинное удовольствие заставило Айрис забыть о всех своих заботах и сиять от счастья? Или она радовалась, что наступил день ее свадьбы и все приготовления закончены? Впрочем, вполне возможно, она была довольна еще и оттого, что, по словам Саймона, рабочие наконец-то объявились и даже начали составлять смету расходов.
Как бы там ни было, из голоса Айрис совершенно исчезли резкие нотки, и она чуть не мурлыкала от удовольствия, словно сытая кошка. Антонии стало ясно, почему Саймон влюбился в нее.
Айрис показала ей свое приданое и откровеннее, чем когда-либо, заговорила:
– Знаешь, теперь у меня впервые будет настоящий дом. Поэтому я так с ним и ношусь. Мой отец умер, когда я еще была маленькой, и маме пришлось немало помыкаться…
Ее лицо тотчас помрачнело. Антония догадалась, что в жизни этой женщине, пожалуй, пришлось несладко.
Айрис поспешно улыбнулась, как будто уже сожалела, что сболтнула лишнее:
– Еще тогда, в детстве, я решила, что в один прекрасный день у меня будет такой дом, какой мне захочется. Я немало поскиталась по гостиницам, и в основном не самым лучшим. В общем, я решила, что когда-нибудь сама стану хозяйкой отеля.
– Да ты честолюбива, – заметила Антония.
– Пожалуй. Но обычно каждый получает то, что хочет, если, конечно, как следует постарается. – Айрис на минуту ушла в себя, но тут же отвлекшись от каких-то неприятных мыслей, весело спросила: – Как ты думаешь, понравлюсь я Саймону в этой шляпке?
– Саймону ты в чем угодно понравишься.
– Это точно. Какой он милый – совсем потерял из-за меня голову, – самодовольно добавила Айрис.
Антония попыталась вернуть разговор в прежнее русло:
– Скажи, а почему вы не стали искать себе дом в Окленде?
Склонившись над открытым ящиком, Айрис Доставала белье:
– Нам гам просто не понравилось. В Окленде так жарко. К тому же тогда как раз болела ваша тетушка… Мне не хотелось оставаться в этом городе. Я и так долго не могла оправиться после похорон.
Неожиданно Антония вспомнила, как ждала маленьком грязном ресторанчике незнакомца с хрипловатым голосом, который одновременно казался ей и зловещим, и чем-то озабоченным. Ей снова стало не по себе. Оказывается, не так просто выбросить этот случай из головы. Надо бы что-то предпринять… Ведь, судя по всему, этим дело не закончится. Зачем ему тогда вообще понадобилось ей звонить?
В четыре часа пришел Саймон. Он сильно спешил и, вопреки своей привычке, даже не остановился возле клетки поболтать с птичками.
– Айрис! – крикнул он на весь дом. – Айрис!
На лестнице тут же появилась Айрис. Казалось, встревоженный голос Саймона напугал ее.
Да она вся как на иголках, подумала Антония. Еще бы – ведь несколько месяцев этой молодой женщине пришлось ходить за умирающей. Бедняжка, она по праву заслужила все, что ей досталось.
– Мне надо с тобой поговорить, – сказал Саймон.
Айрис сбежала вниз, а Антония отправилась к себе и подошла к окну. От солнца комната казалась золотой. День выдался очень теплый. Трава на холме так высохла, что сквозь нее, словно кости, проступал камень. Узкая дорожка, петляя, бежала к блестевшим на солнце крышам Самнера. Море окаймляло кромку залива белой пеной. Там, на скалах, рыбачил Гасси. Айрис пожалела, что была с ним перед завтраком слишком строга, и сказала, что – раз уж такой чудесный день – она дает ему выходной и разрешает посвятить его любимому занятию. В конце концов, он ведь еще только ребенок. Нельзя ожидать от мальчишки слишком многого.
Антонии показалось, что при этих словах Айрис, наверное, вспомнила собственное тяжелое детство.
Белла гремела на кухне посудой, а из холла слышался несмолкаемый птичий щебет. Уединившись в столовой, Айрис и Саймон закрыли за собой дверь. О чем они там совещались, Антонию не интересовало. Она вдруг подумала, что сейчас впервые за весь день оказалась одна. Пожалуй, не стоит упускать прекрасную возможность еще раз заглянуть в ту загадочную комнату в пустом крыле, где прошлой ночью кто-то кричал.
Девушка бесшумно сбежала вниз по лестнице и, пройдя через холл, оказалась возле заветной двери в другое крыло. Теперь она нисколько не боялась. Все двери были открыты. Сегодня приходили рабочие. Они бы непременно заметили в комнатах что-нибудь странное.
Сквозь опущенные жалюзи в комнату пробивалась лишь узкая полоска света. Антония чуть-чуть приподняла их, чтобы получше все разглядеть. Ей казалось очень странным, что в комнате совершенно нет мебели – а ведь вчера кто-то провел здесь целую ночь.
В пыли на полу виднелись чьи-то следы, впрочем, их вполне могла оставить утром она сама, Айрис или, чуть позже, рабочие. Наклонившись, Антония коснулась пола – пыль оказалась перемешанной с песком. Как странно ведь здесь, на вершине холма, совсем нет песка. Конечно, его могли здесь просто рассыпать. Но зачем он понадобился в комнате? И кто мог бы случайно рассыпать его здесь? Если, конечно это и в самом деле произошло случайно…
Она провела пальцем по каминной доске и внимательно осмотрела его. Весь палец покрылся серой пылью, к тому же к нему прилип длинный седой волос.
Антония брезгливо стряхнула его. Но затем снова подняла и задумалась. Волос был дюймов одиннадцати длиной и слегка вился. Похоже, он принадлежал пожилой женщине.
Но ни одна такая женщина в Хилтопе не жила, тем более седая. У Айрис волосы почти белые, а у нее самой – рыжие. Даже у Беллы не было в волосах седины.
Конечно, этот волос мог остаться тут от прежних обитателей пансиона. Но Айрис говорила, что дом пустовал целых полгода, а перед этим в нем жила какая-то семья.
Антония почему-то чувствовала, что ее неприятная находка оставлена здесь совсем недавно. Она вспомнила слова Гасси: «Вон как вчера ночью разошлась». Айрис сказала, что он имел в виду ее. Но Айрис не кричала и не хлопала оконной рамой. Тогда кто же?
Стоя здесь в полной тишине, Антония ощутила страх. Ей показалось, будто тот несчастный голос где-то рядом и молит о помощи. Девушка лихорадочно соображала, к кому, если понадобится, может обратиться она сама.
На ум сразу пришел Дугал Конрой. Впрочем, после ее рассказа о злоключениях в Окленде, они вряд ли ей теперь поверит. Как бы в противовес своей матери с ее богатым воображением и фантазией, сам он, похоже, был слишком прозаичен. Уж если и обращаться к нему за помощью, так только с какими-нибудь неоспоримыми доводами.
Пока же у нее не было ничего, кроме телефонного звонка с предложением рассказать о смерти тети Лауры.
Как неприятно, что, стоя в таинственной комнате с неизвестно кому принадлежащим волосом в руках, она вспомнила сейчас именно тот зловещий голос в телефонной трубке.
Саймон и Айрис все еще были в столовой. К Антонии пришло вдруг неожиданное решение. Вчера Айрис уже показывала ей большую и немного старомодную кухню. Там стояла электрическая плита и стол, возле которого, казалось, всегда можно было найти Беллу. Она вечно смешивала какие-нибудь пудинги, готовила овощи или, ссутулясь, мыла посуду.
Сейчас Белла лущила горох. Увидев девушку, она подняла на нее свое изможденное лицо, и в ее глазах мелькнула тревога:
– Вам что-нибудь надо, мисс? Если вы за Гасси, я отправила его в постель.
– А что с ним?
– Да вот, свалился с камней, на которых обычно рыбачит. Хорошо еще, что он у меня здорово плавает, а то ведь и до беды недалеко. – Она поспешно добавила: – Мисс Мэтьюз отпустила его сегодня на рыбалку.
Антония догадалась, что Гасси доставляет своей матери немало головной боли.
– Нет, Белла, Гасси мне не нужен. Просто пришла к вам заглянуть. Надо же нам немного познакомиться, раз живем в одном доме.
Белла промолчала. Похоже, она не очень разговорчива и к тому же недоверчива.
– А как ваш муж? – сочувственно поинтересовалась Антония.
– Да все по-старому, мисс. Я, правда, думаю… – Неожиданно ее худое лицо просветлело. – Думаю, что скоро заберу его на поправку домой. Хоть будет больше проку. Он так устал от больниц, что, боюсь, там он совсем зачахнет.
– Что ж, наверное, так и впрямь будет лучше, – покивала Антония.
– Мисс Мэтьюз сказала, что, как только ему немножко полегчает, он сможет перебраться сюда.
Антонию тронула доброта Айрис. Она прониклась к ней большей симпатией.
– Должно быть, вы столько натерпелись, с тех пор как ваш муж болеет.
Похоже, Антонии все-таки удалось задеть женщину за живое и расположить ее к разговору.
– Вот если бы не Гасси! – вырвалось у Беллы. – Бьюсь, бьюсь с ним – никакого толку. Я бы и не поехала сюда – тут ведь так скучно, – если бы не доброта мисс Мэтьюз. Не всякая станет терпеть в своем доме этакого паршивца. Да и здешний воздух ему только на пользу. Он так переживал за отца, что даже отстал в школе. Вот если бы с ним побольше заниматься, он наверняка бы исправился. Ведь у него и в башке-то – одно только баловство и больше ничего.
Антонии стало жаль худенькую несчастную женщину, несмотря на то, что ей вдруг пришло на ум – а ведь, пожалуй, тог хитроватый взгляд Гасси явно унаследовал от матери.
– Да, здесь так одиноко. – Она осторожно приближалась к предмету разговора. – Знаете, прошлой ночью я могла поклясться, что в пустом крыле кто-то есть.
Изменилась ли Белла в лице? Мелькнула на нем тень беспокойства или Антонии все это просто показалось?
– Ну что вы, мисс! Там никого нет. Это свист крапивника, видать, так подействовал на ваши нервы. По мне, чудное тут выбрали место для пансиона: и от пляжа далеко, и все такое…
– Гасси сказал…
– Не обращайте на него внимания, мисс. Гасси соврет – не дорого возьмет. Жду не дождусь, когда отец до него доберется. Нет, это точно чайки, мисс. Да еще этот крапивник.
– Но свет, – пробормотала Антония. – Там ведь был свет.
Дрогнуло ли у Беллы лицо?
– Ну, если свет, тогда, наверное, там была мисс Мэтьюз. Все ходит, мечтает, как она отделает комнаты. Ни даже ночью из-за этого не спится. – Кухарка ненадолго умолкла, задержав свои маленькие, как будто выцветшие, глазки на Антонии. – Если только вы сами не бродили во сне, мисс.
– Да нет, – бросила Антония, – я не хожу во сне.
– Э-э, мисс! Сами вы можете этого и не знать. Ну, ладно, заболталась я тут с вами – мне обед надо ставить.
Если Айрис действительно бродила по дому, Почему же она не призналась в этом? Но ведь у Айрис нет седых волос. Итак, в ее руках была первая улика.
Возвращаясь назад через холл, Антония услышала, как зазвонил телефон в маленькой нише под лестницей. Поскольку никто не торопился взять трубку, Антонии пришлось сделать это самой.
– Алло, – беспечным голосом ответила она
– Это Хилтоп? – раздался низкий мужской голос.
Антония замерла. Тот самый голос! Его она не спутала бы ни с каким другим.
– Да, это Хилтоп, – спокойно вымолвила она, постаравшись ничем не выдать то, что у нее бешено колотится сердце, а во рту пересохло от волнения.
– Я бы хотел поговорить с мисс Мэтьюз.
Так ему нужна Айрис! Интересно, что ему от нее надо – ведь Айрис все знает о смерти тети Лауры.
Антония с грохотом положила трубку, которая как будто приклеилась к ее пальцам.
– Кто там, Тони? – услышала она голос Айрис. – Это не меня?
– Тебя.
Кто же это все-таки. Кто?
Она не смогла выйти из холла и пропустить разговор Айрис.
Просунув в птичью клетку палец, Антония позволила желтому попугайчику немного его поклевать.
Девушка услышала, как Айрис спросила: «Кто это?» Затем яростно прошептала: «Одну минуту!» Потом, как будто что-то вспомнив, она переменила тон и деловито добавила: «Я оставила план наверху. Подождите, я схожу за ним».
Антония догадалась, что теперь Айрис продолжит разговор из своей спальни. Она специально придумала предлог, чтобы поговорить без свидетелей.
Впрочем, если взять трубку здесь, внизу, то можно все услышать…
– Правда, он у меня прелесть? – раздался вдруг голос Саймона. Антония вздрогнула от неожиданности, и желтый попугайчик вспорхнул с ее пальца. Саймон тоже просунул в клетку палец и стал приманивать птичку.
– Ну, иди, иди сюда, мой красавец. – Он открыл дверцу клетки и, сунув туда руку, осторожно вытащил ее вместе с усевшимся на палец попугайчиком. Тот бочком прошелся по руке и робко остановился у Саймона на плече. Саймон вытянул мокрые губы в трубочку, его глаза сияли от счастья. – Красавчик, красавчик, – нежно ворковал он. Ему в ответ, словно призрачное эхо, послышалось картавое: «Красавчик! Красавчик!» О том, чтобы подойти к телефону, теперь не было и речи. Антония различила лишь едва доносившийся из трубки гул голосов. Она чуть не разревелась от бессильной злобы. Ключ к тайне лежал в каких-нибудь грех ярдах от нее, а она никак не могла им воспользоваться.
Даже не догадывавшийся о ее отчаянии Саймон улыбался от удовольствия. Поднеся палец с птичкой к губам, он громко причмокивал, повторяя:
– Скажи – счастливая, счастливая!
При этом Саймон искоса поглядывал на Антонию. Она вдруг подумала, что кузен имеет виду ее. Хотя это, конечно, должна быть Айрис.
– Счастливая! – не унимался он.
– Саймон! – послышался за их спинами натянутый как струна голос Айрис. – Саймон, кончай дурачиться с этими идиотскими птичками!
На лице толстяка мелькнули обида и удивление.
– Любовь моя! Ты ревнуешь?
– Ревную! Господи боже мой! – Развернувшись на каблуках, Айрис бросилась на кухню. Антония успела лишь заметить, что ее лицо бледно и взволнованно.
– Ты чем-то расстроена? – крикнул ей вслед Саймон. – Кто это звонил?
– Да так. Один из этих тупоголовых рабочих. Он, видите ли, затрудняется с материалами, – пробормотала Айрис и скрылась из виду.
– Саймон, – с тревогой произнесла Антония, – я узнала его голос. Это тот человек, который звонил мне в Окленде.
– Что? Таинственный незнакомец? – Саймон разинул рот от изумления. – Не может быть. Это же один из рабочих. Ведь Айрис только что сказала. – Толстяк задумался и выглядел очень озадаченным. Затем уверенно сказал: – Должно быть, их голоса просто похожи. По телефону очень легко ошибиться. Он ведь не упоминал о тете Лауре? – в замешательстве добавил он.
– Нет.
Лицо Саймона прояснилось.
– Ну, вот видишь! Ты такая нервная. И Айрис тоже. Правда, у Айрис на это больше причин.
– Почему же?
Саймон бросил на кузину застенчивый взгляд.
– Разве не может девушка немного понервничать перед свадьбой?
«Кто угодно, только не Айрис», – мысленно ответила ему Антония. Айрис не так наивна чтобы смутиться всего лишь от того, что приобретает себе мужа.
Глава 9
Вниз от Хилтопа к краю утеса вела крутая тропинка. Именно по ней Гасси отправлялся на рыбалку, босиком перепрыгивая кочки с сухой травой и не обращая внимания на то, что тропка резко обрывается прямо над зазубренными скалами. Если подойти к обрыву слишком близко, сухая земля могла легко осыпаться. Спустившись на следующее утро по этой дорожке, через пару часов Антония, слегка обгоревшая на солнце, поднималась на холм, держа в руке мокрый купальник.
Когда она вошла в дом, Саймон сообщил, что Айрис у себя – отдыхает перед ленчем. Впрочем, прислушиваясь к ее шагам наверху, он думал, что ей это не очень-то удается.
– Я так рад, что ты остаешься здесь и будешь кормить моих птичек, – признался Саймон. – Айрис говорит, что с этим справилась бы и Белла, но знаешь, тебе я больше доверяю. Где зерно, я тебе уже показал. Не забудешь менять им воду? И, пожалуйста, разговаривай с Джонни. Он это так любит. Он скучает, если на него не обращают внимания.
– Я все запомню, – ответила Антония. Ей натерпелось поскорее уйти наверх и узнать, почему Айрис не спится. Вот только скажет ли ей об этом Айрис? Скорее всего, просто пожалуется на нервы. Вряд ли она признается, что ее мучает страх, каким-то непонятным образом связанный со вчерашним телефонным звонком.
Антония переодевалась в своей комнате, когда услышала за дверью голос Айрис:
– Антония! Какие странные причуды приходят тебе в голову! Надо же додуматься принести в дом эти ужасные водоросли!
Антония подошла к двери и в изумлении уставилась на пучок бурых водорослей, с которых сбегала вода:
– Откуда они здесь? – воскликнула она. – Я их не приносила.
Айрис наклонилась и осторожно подняла водоросли:
– А кто же еще, дорогая? Правда, совсем не обязательно было тащить их прямо наверх.
– Но я их не приносила! – не соглашалась Антония. – Зачем бы мне это понадобилось?
– Понятия не имею. Но вот же они – прямо перед тобой. Кроме тебя, на пляж еще никто не ходил – даже Гасси.
Айрис была одета в выцветший ситцевый халатик, подпоясанный на талии шнурком. Во рту она держала сигарету и щурилась от дыма. Казалось, спор лишает ее последнего терпения.
– Будь добра, отнеси это, пожалуйста, вниз. – Она протянула Антонии неприятные скользкие растения.
Неожиданно Антония вышла из себя:
– Должно быть, ты думаешь, что я совсем идиотка! – воскликнула она. – Хожу во сне, ради шутки приношу в дом эту гадость!
Айрис устало нахмурилась:
– Честно говоря, я не знаю, что и думать, дорогая. Давай не будем об этом сейчас. Просто убери их отсюда. У меня раскалывается голова, и какой у меня будет после обеда вид – ума не приложу. – Она похлопала Антонию по руке. – Это все ерунда. Глупости – и больше ничего. Но я все-таки думаю, тебе надо бы показаться доктору. Мы устроим это, когда вернемся с Саймоном после уик-энда.
– И от чего, по-твоему, я страдаю? – спросила Антония. Ей снова захотелось разозлиться, чтобы не чувствовать, как ее охватывает непонятный страх.
– Похоже, от амнезии – частичной потери памяти, – невозмутимо ответила Айрис. – Я все же за то, чтобы, пока нас не будет, ты пожила в отеле. Правда, Саймон со своими птичками… В конце концов, ничего страшного ты ведь не делаешь? – Айрис прижала ладонь ко лбу. У нее был ужасно напряженный взгляд – как будто от потери памяти страдала она сама.
– Дорогая, когда ты понесешь эту траву, не захватишь ли мне сюда бренди с водой? Воды можно поменьше. – Она вымученно улыбнулась. – Кто бы мог подумать, что я буду так нервничать перед свадьбой. Как глупо!
* * *
Антонии казалось, что во время венчания в церковь в любую минуту может войти тот незнакомец с сиплым голосом. Она не спускала глаз с открытой двери, почти не обращая внимания ни на речитатив священника, ни на заостренное книзу худощавое лицо Айрис, слегка дрожавшей от волнения и напряжения, ни на крупную фигуру Саймона – выглядевшего неряшливым даже в новеньком черном костюме. Саймон рассеянно повторял за священником слова брачного обета. Сейчас ему скорее ближе «Песнь Песней» Соломона – Голос твой сладок и лице твое приятно.Наверное, ему не терпится страстно прильнуть к роскошным распущенным волосам Айрис.
Однако в церковь так никто и не вошел. Из гостей там были только она и Дугал Конрой с матерью – крупной женщиной с обыкновенным лицом и смеющимися проницательными глазами.
Пожалуй, от взгляда Генриетты Конрой, подумала Антония, не ускользнет ничего. Интересно, чувствует ли она, что эта свадьба какая-то словно ненастоящая?
После церемонии все пятеро отправились к Конроям на чай, который подавала пышнотелая горничная, готовая хихикать над каждым услышанным словом. Затем Саймон и Айрис уехали в нанятом на уик-энд автомобиле. Напоследок Айрис крикнула ей:
– Запирай свою дверь на ночь, дорогая, если тебе все-таки вздумается ходить во сне!
А Саймон добавил:
– Не забудь каждый день менять птичкам воду!
Лишь беззаботная болтовня Генриетты Конрой обо всем на свете немного скрасила короткое свадебное чаепитие. Когда Айрис с Саймоном уехали, почтенная дама обратилась к Антонии:
– А вы ходите во сне, дорогая? Как это интересно.
– Нет, не хожу, – громко ответила Антония, чтобы туговатая на ухо Генриетта услышала. – Во всяком случае, я в этом абсолютно уверена.
Генриетта с любопытством взглянула на нее:
– Тогда почему Айрис так сказала?
– Да тут кое-что случилось…
– Что-то случилось! Вы непременно должны мне рассказать. Правда, Дугал?
Дугал нахмурился:
– Не обращайте внимания, Антония. Мама ужасно любопытна.
– А что в этом плохого? – спросила Генриетта приятным грудным голосом. – Скажите, кто у вас спит в пустом крыле? Я думала, оно закрыто.
– Почему вы об этом спрашиваете? – осторожно поинтересовалась Антония.
– Кто-то допоздна там засиживается. В три часа ночи я, например, вижу в окнах свет.
– Так, значит, он все-таки горит! – победоносно сказала Антония. – А вот Айрис говорит, что мне это только кажется. Но, представьте себе – комната совершенно пуста. Там одна только пыль.
– Как странно! Да, Дугал?
– Должно быть, этому есть свое объяснение, мама.
– Ну конечно. Всему есть объяснение. И искать его ужас как интересно. Дугал считает, что у меня болезненное воображение, Антония. Как вы думаете, уж не прячет ли ваш кузен там кого-нибудь?
– Но комната пуста, – повторила Антония. – Я сама ее видела. Там не было ничего, кроме седого волоса, который я нашла.
– Седой волос! – Генриетта жадно впитала необычную информацию. – Я так и знала! Вашу тетю Лауру убили из-за денег.
– Мама! – не выдержал Дугал. – Не говори глупостей. Лаура Майлдмей умерла в Окленде месяц назад.
Генриетта сникла:
– Тогда убили кого-нибудь другого.
– Какая нелепость! Этот седой волос наверняка принадлежал какой-нибудь уборщице. И пролежал там не один месяц.
Генриетта печально взглянула на Антонию:
– У моего сына совершенно нет воображения. Он ведет такую скучную жизнь. И все из-за той женщины в его конторе – из-за мисс Фокс.
– А она в чем провинилась? – безропотно спросил Дугал.
– Она слишком рациональна. Ты сам так говорил. А рациональность разрушает жизнь. Правда, Этель?
Дородная горничная, вошедшая в комнат чтобы забрать посуду, лишь издала утробный смех. Антонии показалось, что она вообще никогда не разговаривает – только хихикает. Девушка с сочувствием подумала о Дугале: бедный, его окружают сухая деловитая мисс Фокс, вечно хихикающая Этель и мать, голова которой постоянно забита собственными фантазиями. Неудивительно, почему он такой сдержанный и практичный. Если с ним случится что-то странное, он просто в это не поверит. Вот уж кто спокойно позволил бы другим считать, что у него частичная потеря памяти. Хотя кто знает… Возможно, он не так мягок, как кажется. Антония поняла, что ей ужасно любопытно узнать, какой он на самом деле. Ее глаза озорно блеснули. Пожалуй, она попросит его не отвозить ее прямо домой, а прогуляться в наступающей темноте на холм пешком. А по дороге он ее поцелует. Просто так, шутки ради.
«Ну и штучка ты, Антония Вебб!» – сказала она сама себе. Пусть, все равно дерзкое желание почувствовать на своих губах прикосновение губ Дугала Конроя не ослабевало.
Возле калитки ветер гнул тамариск и разносил по холму унылый шорох его листьев. Небо немного пожелтело, и холм, словно одеялами, укрылся тенями. Внизу, в Самнере, на крутых склонах рядами теснились белые домики, вокруг в садах буйствовал ярко-розовый и желтый портулак и герань. Море нежно ласкало прибрежный песок, приберегая ярость для скал, чернеющих по другой стороне холма. Даже печальный свист крапивника не проникал в эту уютную и тихую долину.
Через открытую дверь Генриетта пожелала им доброй ночи:
– Оставались бы лучше у нас, – кричала она. – Если вас что-нибудь напугает, сразу звоните, и Дугал вас заберет.
Дугал неловко взял девушку под руку. Она по-дружески склонилась к его плечу. Ветер становился все резче и холоднее. Сухие колючие кусты мануки распростерлись по холму, будто гигантские пауки.
– Надеюсь, вы не побоитесь там в доме одна? – вежливо поинтересовался Дугал. – Не обращайте внимания на мамину ерунду.
А как насчет ее собственной «ерунды»? – подумала Антония. Во всяком случае, она наговорила ее не меньше Генриетты.
– Думаю, что не побоюсь, – честно призналась Антония. В конце концов, ничего ведь не случилось. Всего лишь голос в телефонной трубке, ночной крик, стук окна да полоска света под дверью.
– Пожалуй, вам было бы разумнее остаться в отеле, – признал Дугал, а затем добавил: – Или у нас.
Антонии показалось, что Конрой явно предпочитает отель. Она покачала головой:
– Я не совсем одна – там Белла с Гасси. К тому же Саймон хотел, чтобы я присмотрела за его птичками. Да что со мной может случиться! В конце концов, я знаю, что в той комнате никого нет.
– Конечно, никого, – несколько неуверенно согласился Дугал. – Хотя странно. Ведь там действительно горел свет, я сам видел. Впрочем, должно быть, этому есть простая причина.
– Тогда почему же ее никто не назовет?
Она раздумывала, не сказать ли ему о том вчерашнем любопытном звонке Айрис, но затем решила, что не стоит. Над ней опять будут только смеяться: она якобы делает из мухи слона. Пожалуй, будет лучше найти разгадку самой. К тому же сейчас она вообще не была расположена к такому разговору. Они шли рука об руку, и Антонии ужасно захотелось, чтобы лед в его душе немного оттаял. Раньше ее беспокоил совсем другой вопрос – как умерить пыл представителей противоположного пола. Дугал Конрой притягивал ее как раз своей холодностью. Хотя, вполне возможно, он просто прятался под этой маской равнодушия. Бедненький, его совсем замучили женщины.
– Ладно, давайте выбросим все это из головы, – беззаботно сказала она. – Пойдемте завтра вместе купаться, если будет такой же хороший день.
Она почувствовала, что поставила его в неловкое положение.
– Завтра? Я даже не знаю…
– Чур, не говорить, что вы не можете! – воскликнула Антония. Она все еще напропалую кокетничала, однако мысль понежиться на песке вместе со строгим светловолосым молодым человеком показалась ей приятной. В конце концов, она немного скучала здесь одна.
