Текст книги "Любовь — это серьезно"

Автор книги: Дорис Уилкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Нет, мое солнце, совсем не так. – Он усмехнулся. – Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты была в моей жизни. Со мной. В моем доме. В моей постели.

Но надолго ли? Эта мысль сверкнула в сознании Тори, как молния. Его неожиданное признание потрясло ее до глубины души. Больше всего ей хотелось сказать ему: «Да, я твоя», – и Тори с трудом душила в себе этот безумный порыв. Она его любит. Но даже если и решится остаться с ним, то будет со страхом ждать того дня, когда надоест ему и он найдет себе другую, и ей, брошенной за ненадобностью кузине, придется уехать с разбитым сердцем.

– Выходи за меня замуж.

Она с пытливым отчаянием впилась взглядом в его лицо. Ее голубые глаза сияли, точно васильки, зацелованные дождем. Нет, твердила себе Тори. Он, наверное, шутит. Шутит...

– Выйти за тебя замуж. Я не могу. Я...

Винс провел рукой по ее серебряным волосам.

– Почему не можешь? – Он пристально изучал напряженное лицо Тори. Морщинки вокруг его глаз стали глубже. – У тебя кто-то есть? Уж не этот прощелыга Дигби?

Тори заколебалась. Может быть, стоит сказать ему: да, у меня кто-то есть. Возможно, тогда ей удастся спастись... Прежде всего, от себя самой. И от этого мучительного, практически неодолимого желания сделать то, что ей так хотелось сделать. Но выйти замуж за Винса... это будет неправильно. Слишком много между ними было ненависти и вражды. И даже теперь иногда бывали мгновения, когда она боялась его до смерти!

Однако Тори неопределенно пожала плечами, не в силах вымолвить ни слова.

– Ну, тогда все решено, – подытожил Винс.

– Да, неужели? – К ней внезапно вернулся дар речи.

Он сказал это так уверенно, в то время как ее терзали сомнения.

– Да, любовь моя. Ты ведь моя. Моя Виктория.

Его властный голос действовал на нее магически.

Тори забила дрожь. Она потеряла контроль над собой. А потом Винс рывком притянул ее к себе...

Так он ее еще не целовал... разве что в тот день, когда застал плачущей на могиле Роджера. Тори казалось: еще немного, и она просто сгорит в огне всепоглощающей страсти, не оставляющей места сомнениям. Она любит его. Она хочет выйти за него замуж. Больше всего на свете! Что может быть лучше – стать женой Винсента Ллойда. Возможно, уже тогда, десять лет назад, будучи наивной, безумно влюбленной в него девчушкой, она желала именно этого...

– А почему ты хочешь на мне жениться, Винс? – пробормотала Тори, уткнувшись лицом ему в шею. Она до сих пор не могла поверить, что он сделал ей предложение. – Из-за того, что я владею половиной дома? – Говоря это, Тори отнюдь не шутила. – Чтобы сэкономить деньги и не выкупать у меня мою долю?

Винс хохотнул, ласково чмокнув ее в нос.

– Конечно, так я отделаюсь малой кровью. – Он улыбнулся улыбкой завзятого соблазнителя, глядя на ее распухшие от поцелуев губы. – Я ничего не теряю и даже остаюсь в выигрыше: теперь ты будешь моей всегда, моей и только моей... каждую ночь.

Его слова возбудили воображение Тори, вызвав сладостную дрожь желания. Внизу живота разлилось покалывающее тепло. Тори едва не застонала, когда Винс снова притянул ее к себе. Он запустил руки ей и волосы и запрокинул голову, так что девушке стало даже больно.

– О Господи, как ты меня заводишь! – прошептал он, целуя ее шею.

Тори дразняще повела бедрами, прижимаясь к нему еще теснее. Она возбуждала его специально. Ей нравилось чувствовать, как его распаленное тело отвечает на близость ее тела. Ей хотелось чувствовать его всего, побуждая к еще более сокровенной близости. И она тут же «поплатилась» за это. Винс расстегнул ей блузку и провел по груди...

На фоне алого шелка блузки бледная кожа Тори казалась еще белее.

– Как снег и огонь...

Он ласкал ее грудь – страстно, едва ли не грубо. А Тори казалось, что еще немного – и она просто сойдет с ума. В охватившем ее слепящем урагане желания она не заметила, как они, не прерывая неистового поцелуя, опустились на ковер из цветущего вереска. Их тела тянулись друг к другу в страстном желании слиться воедино.

Он оторвался от ее губ, провел языком по ее шее, а потом охватил губами ее набухший сосок... Тори стиснула зубы. Наслаждение было почти мучительным. Его ласки разожгли еще более ненасытный огонь в самых глубинах ее женского естества.

– Не останавливайся. Пожалуйста... – Почувствовав, что Винс собирается отстраниться, Тори запустила пальцы ему в волосы и не дала оторваться от своей груди. – Пожалуйста...

– Что? Чего ты хочешь?

Его дыхание щекотало ей грудь, и это тоже ее возбуждало. Она даже представить себе не могла, что можно так хотеть мужчину. Ее волосы разметались серебристым шелком по цветущему вереску. Щеки горели.

– Люби меня, – прошептала она, отдаваясь во власть сжигающему ее желанию.

Только так и никак иначе она сможет унять это мучительное вожделение, этот первозданный голод, терзавший ее естество... Она вся подалась ему навстречу, когда губы Винса обожгли кожу у нее на животе.

Он расстегнул юбку и принялся стягивать ее – медленно, очень медленно, – лаская каждый дюйм обнажающейся кожи. Его ласки были настойчивыми и умелыми. Он знал, как доставить женщине удовольствие. Он знал, что надо делать... И Тори буквально сходила с ума.

Не сознавая, что делает, она расстегнула ему рубашку и провела рукой по курчавым черным волоскам у него на груди. Это было восхитительное ощущение. Ей так нравилось прикасаться к нему, к его гладкой, как будто бархатистой коже.

– Пожалуйста, – умоляла она, уже не в силах выносить эту сладостную муку. Это было как бред, как безумный сон...

Винс улыбнулся, довольный: ему нравилось, что она умоляет его. Но это была вовсе не торжествующая улыбка. Она была нежной и трогательной. Его взгляд горел тем же желанием, которое пылало и в Тори.

– Я не собирался заниматься с тобой любовью здесь... – Он задохнулся, когда дрожащие пальцы Тори скользнули вниз по его спине. – Мне казалось, я умею владеть собой. Но я просто не смогу удержаться... – Винс на мгновение нахмурился. – Ты уверена, что хочешь этого именно сейчас. А если забеременеешь?

«Это будет прекрасно! Я хочу, чтобы во мне была частичка тебя. Твой ребенок!» – Душа Тори кричала об этом, но вслух она не произнесла ни слова. Лишь застонала, и все ее тело выгнулось ему навстречу. И это судорожное движение сказало ему обо всем красноречивее всяких фраз.

Она даже не поняла, когда он разделся. Но уже через мгновение оба лежали, обнаженные, на постели из смятой одежды и вереска. Их любовь была столь же естественной и свободной, как и свет заходящего солнца, омывающий землю. Где-то снаружи пела птица, и ее чистые трели вплетались в стоны их страсти.

А когда он наконец взял ее... Тори даже не успела сказать, что он ее первый мужчина, что до него у нее не было никого... Вернее, не знала, как объяснить, что она все еще девственница... и это в двадцать семь лет!.. Когда он взял ее, не было ни боли, ни страха. Она приняла его с такой радостью и готовностью, как будто именно в этом и заключалось ее предназначение, как будто всю свою жизнь она готовилась именно к этому ослепительному мигу – слиться с Винсом в любви и полностью в нем раствориться. А когда они оба одновременно достигли вершины наслаждения и волна утоленной страсти отхлынула, Тори расплакалась слезами чистейшей радости, облегчения и любви.

Они еще долго лежали молча, обнявшись. А потом Винс вдруг рассмеялся.

– Лучше нам поторопиться со свадьбой. Просто так, на всякий случай. Ты кого-нибудь хочешь пригласить? Того, кого тебе будет особенно приятно видеть на своей свадьбе?

– Да нет. – У нее было несколько друзей, но не настолько близких, чтобы срывать их за тысячи миль с другого конца света. – Разве что только тебя, – улыбнулась она. – Если ты не передумаешь...

Тори никак не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

– Ну, уж нет, не дождешься! – Он произнес это с той знакомой ей решимостью, которая сквозила в каждом его поступке и слове.

Его руки уже снова ласкали обнаженное тело Тори, возбуждая ее.

Сомнений не осталось: он действительно был околдован, одурманен их близостью, опьянен ею, Тори... Это чувствовалось во всем. Дикий огонь полыхал у него в глазах. Страсть, рвущаяся наружу, заставляла дрожать его голос.

Он мой. И всегда будет моим, думала Тори, не в силах заснуть в ночь накануне свадьбы. Она вышла в сад и долго смотрела на холм, где в заброшенном домике без двери и крыши впервые познала любовь Винса. Где он предложил ей стать его женой. Это место навсегда останется для нее священным. Она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Ничто не могло омрачить ее счастья. И немного зловещая фраза свадебного обряда, которая непонятно с чего вдруг всплыла у нее в сознании: «Быть вместе и в радости и в горе», – казалась просто красивой принадлежностью ритуала. Потому что у них с Винсом не будет горя, а только одна радость.

8

Маргарет Андерсон ждала их на ступенях особняка.

Разгоряченные, взбудораженные и счастливые, они вошли в дом, держась за руки. Они смотрели только друг на друга. Так, как могут смотреть только влюбленные. Каждая их улыбка, каждый взгляд были исполнены смысла, понятного только им двоим, радости, восторга, граничащего с экстазом, и неизбывной любви. Новобрачные вернулись из свадебного путешествия. Целый месяц они провели в круизе по Средиземному морю. И целый месяц они наслаждались друг другом. Это было как в сказке.

– Ваши газеты и почту я складывала в кабинете, сэр. Горячая ванна готова, если Тори, то есть миссис Ллойд, захочет помыться с дороги.

– Спасибо, Маргарет. – Винс обнял жену за плечи.

Его обжигающий взгляд заставил сердце Тори забиться чаще. Так было всегда – под его взглядом она буквально таяла.

– Пожалуй, мы примем ванну вместе.

– Хорошо, сэр, – невозмутимо отозвалась экономка.

– Ты сексуальный маньяк! – шепнула Тори, когда они с Винсом поднимались по лестнице.

– Ага, – весело согласился он. – Но тебе это, кажется, нравится.

И еще как нравится! – пела душа Тори. Благодаря Винсу их свадебное путешествие было подобно сияющему вихрю. Он делал все, чтобы ей было хорошо. И обещал, что так будет всегда. А Винсент Ллойд слов на ветер не бросает, думала Тори, раздеваясь в спальне.

Это была роскошная комната с примыкающей к ней ванной. Здесь все было выдержано в легких бежевых и абрикосовых тонах, которые замечательно сочетались с мебелью из красного дерева.

Их общая с Винсом спальня... Огромная кровать с пологом на четырех резных столбиках, кровать, где они будут спать вместе. Одна только эта мысль так возбудила Тори, что ее руки слегка задрожали, когда она расстегивала платье.

На тумбочке у кровати зазвонил телефон. Винс был уже в ванной и из-за шума льющейся воды скорее всего не слышал звонка. Поэтому трубку взяла Тори.

– Ну и как наша стыдливая невеста? Или правильней будет сказать, нежная кузина?

Сердце Тори упало, когда в трубке раздался насмешливый голос Дигби.

– Ты очень не вовремя позвонил, Том, – проговорила Тори, понизив голос, чтобы Винс, не дай бог, не услышал, с кем она говорит. – Мы только-только приехали. – Злясь на Дигби за его бестактную назойливость, она добавила со сдержанной яростью: – А тебе ни разу в голову не приходило, что тебе могут быть здесь не рады?

Том рассмеялся.

– Нет, ни разу. Да и вряд ли ты сама так думаешь, солнце мое. Ладно, я потом тебе позвоню. Попозже.

«Не стоит», – хотела было сказать ему Тори, но было уже поздно.

Тори, как раз клала трубку на место, когда из ванной вышел Винс. На нем было только махровое полотенце, обернутое вокруг бедер. При виде его мускулистого загорелого тела Тори охватило знакомое волнение.

– Нам уже кто-то звонит?

– Да нет, никто, – солгала Тори. Ей не хотелось портить их первый день дома упоминанием о Дигби. Она не забыла, как разъярился Винс, когда увидел Тома, выруливающего со стоянки у Уотер-холла. – То есть кто-то, но не нам, – добавила она, и это была чистая правда.

Винс нахмурился, как будто почувствовав ее смущение. Однако ничего не сказал. Он просто шагнул к ней и обнял, и уже через мгновение она полностью отдалась во власть его рукам и губам. Его поцелуи отодвинули на задний план всё. Всё... и Тома Дигби в том числе.

Никогда в жизни Виктория не была такой счастливой. Сегодня утром она наводила последний глянец в одной из маленьких спален. Еще раньше она сама подобрала новые занавески и бра. И теперь, когда все было развешено и расставлено, не могла налюбоваться на элегантное убранство комнаты. Казалось бы, пустячок – поменять занавески, но ей было приятно, что именно она занимается обустройством дома.

Их с Винсентом дома. Они были женаты уже полтора месяца, но восторги Тори все еще не улеглись. Она помнила, как они удивили всех – друзей, соседей, Эллен, когда неожиданно объявили о своем желании пожениться. Свадьба прошла тихо, безо всякой помпы. Они просто зарегистрировали брак, без церковного венчания, всего через три недели после того, как Винс сделал ей предложение.

В то время, как она умилялась творением рук своих, посыльный из знаменитого лондонского магазина женской одежды доставил несколько запоздалый свадебный подарок от Эллен. Тори тут же позвонила в Уик и долго разговаривала со своей свекровью. Они замечательно поболтали. В общем, день начался прямо-таки чудесно. Плюс ко всему Винс, который на несколько дней уезжал по делам, должен был вернуться сегодня вечером. Пребывая в самом радужном настроении и тихонько напевая себе под нос, Тори направилась к себе в спальню переодеться.

Стоя перед гардеробом в одних шелковых розовых трусиках и таком же бюстгальтере, молодая женщина выбирала, что ей надеть, как вдруг кто-то деликатно постучал в косяк распахнутой двери. Тори испуганно вздрогнула и обернулась.

– Ух, ты, ничего себе! Когда старикашка в саду сказал, что ты дома, мне и в голову не приходило, что я тебя встречу в таком соблазнительном одеянии.

Том Дигби стоял, привалившись к дверному косяку, и бесстыдно разглядывал Тори.

– Как ты вошел?! – воскликнула она, немного оправившись от потрясения. К тому же ее неприятно задела та фамильярность, с которой он отозвался об их садовнике.

– Дверь была не заперта, – пояснил Том, небрежно взмахнув рукой. – Внизу тебя не было, из чего я сделал вполне обоснованный вывод, что ты наверху. – Его голос буквально сочился ехидством. – Должен заметить, замужество пошло тебе на пользу. – Он нагло уставился на ее полную высокую грудь, обтянутую розовым шелком. – А что, твой муж и хозяин тебя полностью удовлетворяет?

– Чего ты от меня хочешь? – спросила Тори, пропуская мимо ушей его недвусмысленный намек.

– Того, что и раньше. – Передернув плечами, Том оторвался от косяка и переступил с ноги на ногу. – Переспать с тобой. Хотя бы разок... Эй, не психуй! – Он предостерегающе поднял руку, как бы защищаясь от молний, которые метал взгляд Тори. – Я могу во время остановиться и признать свое поражение. Я все понимаю. Придется мне удовольствоваться небольшой статеечкой.

Тори настороженно покосилась на Тома.

– Статеечкой? – Она не на шутку встревожилась, зная, какой бессовестный тип Дигби. – Какой еще статеечкой?

Он ухмыльнулся, облизнув губы. Слишком чувственные и пухлые для мужчины, привычно подумала Тори.

– Не волнуйся, никакой грязи. Так... пару строчек о том, что чувствует человек, возвращаясь домой. Твоя версия событий. Почему ты так долго не ехала в дом родной, а приехав, решила остаться. Была ли это любовь с первого взгляда с этим твоим богатым, как крез, кузеном. В общем, обычная романтическая белиберда. Ну, ты знаешь... работала в газете. Читатели любят такие штуки.

– А не пойти ли тебе подальше...

Том расхохотался.

– Да ладно тебе, детка. Нет, я, конечно, могу и пойти, но тогда, работая над статьей, мне придется полагаться исключительно на свою память. А кое-какие известные мне факты вполне тянут на средний масштабов скандальчик. Я, может, чего-то недопонимаю, но сдается мне, твой драгоценный супруг будет не очень доволен, если ему попадется газета с моим изложением событий. Одно дело, спать с сомнительной особой, которая, можно сказать, запятнала доброе имя семьи, другое дело – жениться на ней. Или ты ему ничего не рассказывала?

Из соседней комнаты донесся какой-то шум, и у Тори упало сердце. Она только теперь вспомнила о женщине, которая периодически приходила к ним убираться. Женщина была очень хорошей и милой, но с одним существенным недостатком: жутко болтливой. О Господи...

– Ты бы лучше вошел, – прошептала Тори, сдаваясь. А что ей еще оставалось делать? Если горничная увидит Дигби, Винс непременно об этом узнает. Страшно даже подумать, что будет потом.

Том шагнул в комнату с самодовольной ухмылочкой. Точно жокей, только что успешно взявший первый барьер, промелькнуло в голове у Тори, а по ее спине пробежал неприятный холодок.

– Красивая спаленка. – Дигби восхищенно оглядел комнату и снова нахально уставился на молодую женщину, которая действительно выглядела более чем соблазнительно, стоя у открытой дверцы гардероба в одном только шелковом белье и с распущенными по плечам волосами. – Святые угодники! – Он как будто раздевал ее взглядом, горящим, голодным. – Ты, наверное, сводишь его с ума!

Тори хотела надеть черный шелковый пеньюар, который лежал на кровати, но Том схватил его первым и спрятал за спину.

– Нет. Мне больше нравится брать у тебя интервью, когда ты в таком виде. – Он мерзко улыбнулся. – Во всяком случае, это немного собьет с тебя спесь.

Когда Дигби расхохотался, Тори уловила запах спиртного.

Господи Боже мой! Сейчас ей больше всего хотелось повернуть время вспять. Лучше б они никогда не встречались. Лучше б она никогда не изливала ему свою душу, душу одинокой и несчастной девочки-подростка...

Но, как говорится, прошлого не вернуть.

Интервью вышло кратким. Тори старалась отвечать на вопросы Дигби по возможности лаконично и отвлеченно. Она ненавидела Тома до глубины души. Ее раздражало в нем все: то, как он нагло держался, запах его дешевого одеколона. То, что он вообще находился здесь, в ее спальне.

– Ну вот, – улыбнулся Дигби минут через пятнадцать, убирая в карман блокнот и ручку. Тори же эти пятнадцать минут показались сущей пыткой. – А ты боялась. Ничего страшного не случилось, верно? А в благодарность за то, что ты так любезно уделила мне свое драгоценное время – возьми, вот. Не хочу, чтобы ты замерзла, солнце мое.

Том бросил ей пеньюар, который Тори схватила на лету, и, прижав его к груди, едва прикрытой розовым шелком, обессилено опустилась на кровать. И в это мгновение дверь спальни открылась. Молодая женщина в ужасе обернулась.

– Винс!

– Какого черта здесь происходит?

Винс потрясенно уставился на Тори, потом перевел взгляд на Дигби, потом – снова на Тори. На его лице читалось неверие, недоумение, боль. Краем глаза Тори заметила, что Том стушевался и попытался отодвинуться подальше от разъяренного хозяина дома.

– Спросите у вашей жены... Это она меня пригласила.

Тори не верила своим ушам. Том, хоть и напуганный до полусмерти, не утратил своей врожденной наглости. Он обвинял ее, Тори! Неслыханное нахальство!

– Ну, давайте... спросите...

Винс, однако, не стал ни о чем спрашивать. Его лицо было искажено яростью, взгляд метал молнии. Тори знала, о чем он подумал. И еще она поняла, что переубедить его будет непросто, если вообще возможно.

– Уходи, Дигби. Сам уходи, если не хочешь, чтобы я спустил тебя с лестницы. – Сжав кулаки, Винс надвинулся на Тома.

Тот не стал дожидаться, пока Ллойд исполнит свою угрозу, и метнулся к двери, точно лис, спасающийся от своры гончих.

– Винс, это не то, что ты думаешь! – в отчаянии протянув к мужу руки, Тори привстала с кровати. – Я...

– Сиди на месте! – Он шагнул к ней с таким угрожающим видом, что Тори невольно отшатнулась. – Я хочу посмотреть, как выглядит неверная жена, когда ее застают едва ли не в объятиях любовника!

О Господи! Неужели он вправду подумал...

– Ничего у нас не было... – Тори готова была разрыдаться.

– Да неужели? – Винс рассмеялся, жестко и холодно. – Расскажи мне, как это было, Виктория. Расскажи. Ты тоже его умоляла, как умоляешь меня?

– Прекрати! – Тори закрыла уши руками, но Винс грубо отнял ее руки.

– И как долго у вас это тянется? Когда все началось? Еще до нашей свадьбы? – Он с такой силой сжал запястья женщины, что ей стало больно. Его руки дрожали. – Или уже после?

– Нет! Между нами ничего нет! – Она должна была убедить его, сделать так, чтобы он ей поверил.

– Ничего? Это теперь так называется?

Ну, конечно. А что еще он должен был подумать? Тори болезненно поморщилась.

– Винс, прошу тебя... пожалуйста...

– Да, это я уже слышал. Просишь ты меня часто.

Его слова жестоко обидели Тори, а насмешливый тон пронзил как ножом. Да, когда они начинали заниматься любовью, он часто предварительными ласками доводил ее до того, что она начинала рыдать, умоляя его прекратить сладкую пытку... Но об этом знали только они двое. Это было их самой сокровенной тайной. И вот теперь, когда Винс со злой усмешкой говорил о таких вещах, Тори показалось, что ее сердце разорвется от горя.

– А я-то мчался, – продолжал Винс, – стремился попасть домой пораньше. Может, оно и к лучшему. Теперь-то я знаю, чем занимается моя обожаемая супруга в мое отсутствие. Тебе что, меня мало, Виктория?

Тори видела, что за его яростью скрывается затаенная боль.

– А как же все то, что у нас с тобой было? Разве тебе было плохо... О Господи! – Он грубо швырнул Тори на постель и встал, глядя на нее сверху вниз. В его глазах было все: и клокочущий гнев, и неизбывная боль, и жестокое разочарование. – Чего он дает тебе такого, чего не могу дать я?

От слов Винса Тори стало горько.

– Я же тебе говорю: ничего у нас не было. Ничего... – Еще одна безнадежная попытка пробиться сквозь стену его ярости.

– За кого ты меня принимаешь? – Он даже не дал ей договорить. – Я у тебя был просто так, для забавы, да, Виктория? Ради разнообразия, когда тебе захотелось отвлечься от своего дружка, этого прощелыги Дигби, да? Для чего ты вышла за меня замуж? Чтобы втихую надо мной издеваться и крутить интрижки у меня за спиной?

– К чему эти нелепые вопросы? – выдавила Тори. Даже теперь, пребывая в полном отчаянии, она хотела его. Хотела с неодолимой силой... – Ты же знаешь, как много ты для меня значишь...

– Да неужели? – взвился Винс.

Тори еще ни разу не видела его в такой ярости.

– А сколько раз ты говорила Дигби то же самое?

– Ни разу! То есть я вообще...

Она умолкла. Если уж говорить, то всю правду. Но правда была похоронена в самых глубинах ее памяти. Она походила на спящего мучителя, и у Тори не нашлось сил, чтобы ее разбудить.

– Не пытайся отрицать очевидное, любовь моя. Не надо делать из меня идиота. И из себя идиотку. – Морщины на суровом лице Винса сделались глубже. Он как будто враз постарел. – А я-то думал, что ты не такая, как все...

Он с отвращением скривил губы и отвернулся, но Тори все же успела заметить в его глазах боль и горечь.

– Винс, не надо. Не уходи. Пожалуйста. У нас все было так хорошо, не надо этого портить. Винс... – Она всхлипнула. Ее отчаянный взгляд молил о понимании. Сейчас только одно могло его остановить, вразумить. И Тори схватилась за эту последнюю возможность его вернуть: – Я беременна.

Она мечтала, как скажет ему об этом. Представляла себе романтический ужин при свечах, приятную тихую музыку. И вот...

Винс замер, резко обернулся и тупо уставился на Тори, как будто не понял, что она только что сказала.

– Я беременна, – повторила Тори. – У меня будет ребенок.

Винс по-прежнему стоял как громом пораженный, как будто лишился дара речи. Но вот он нахмурился, словно пытаясь постичь услышанное до конца, и безотчетно шагнул к жене. В сердце Тори зародилась надежда. Но тут в глазах Винса опять появилась боль, а лицо вновь превратилось в маску холодной отчужденности.

– Чей ребенок? – выдохнул он. – Мой или его?

Тори ушам своим не поверила. Нет, ей наверняка послышалось...

– Как ты можешь... – Она буквально опешила от такого жестокого, несправедливого обвинения. А она-то надеялась, что Винс примет известие с радостью, а он... Впрочем, ей следовало догадаться.

– Ты не секундочки не колебалась, когда я сделал тебе предложение, потому что уже была беременна? Да? – Он так напрягся, что его буквально трясло. – Не потому ли так спешила обзавестись мужем?

Неужели он вправду так думает? Тори не знала, что сказать. Она могла только молча смотреть на него, пока он продолжал говорить. И каждое его слово было для нее пыткой. Пыткой для них обоих. Она чувствовала, как рушится все, что было у них хорошего...

– Что у вас пошло не так? Он не хотел жениться на тебе? И поэтому ты с такой радостью приняла мое предложение? И на что ты надеялась, интересно: что спокойненько выдашь ребенка за моего и я никогда не узнаю правду?

– Если ты искренне в это веришь, – всхлипнула Тори, поправляя сползшую с плеча бретельку бюстгальтера, – тогда мне лучше уйти. Я не останусь в доме, где ко мне относятся как... как...

– Как к кому? – Винс нехорошо ухмыльнулся. – Как к низкопробной шлюхе?

Это было невыносимо. Последнее замечание Винса не просто задело или обидело ее. Оно убило ее.

– Я ведь не могу пока доказать, что это не мой ребенок, верно? – продолжал Винс, безжалостно втаптывая в грязь ее гордость, достоинство, ее беззаветную к нему любовь. – Поэтому ты будешь делать так, как я скажу. По крайней мере, какое-то время. Я не позволю тебе опозорить семью и затеять скандал, как в свое время это пыталась сделать твоя мать. Ты будешь изображать верную и добродетельную супругу, пока я не решу, что приличия соблюдены и ты можешь идти на все четыре стороны. А до этого момента ты останешься здесь. У тебя будут мои деньги, мое скромное общество, дом. Но большего от меня не жди, Виктория, потому что мне больше нечего тебе дать. Ты и так забрала у меня все.

Хлопнув дверью, он вышел из спальни.

Тори уткнулась лицом в подушку. Ей было так плохо, что она не могла даже плакать.

Почему? Почему все так обернулось? Именно сейчас, когда Тори начала верить, что все сомнения и подозрения Винса улеглись, что она сумела завоевать его любовь. Именно сегодня, когда она собираясь сказать ему, что у них будет ребенок. Узнав от врача, что беременна, Тори хотела сразу же позвонить мужу, но потом решила дождаться его приезда, чтобы устроить им обоим волшебный вечер. И вот устроила...

Горькая ирония случившегося дошла до нее не сразу: если вначале Винс сомневался в ней, считая самозванкой, то теперь его будет необыкновенно трудно убедить, что ребенок, которому предстоит родиться, – его ребенок.

Прошло три недели. Знойный и жаркий август сменился не менее жарким сентябрем. Тори с Винсом жили, как чужие. Он большую часть времени проводил в городе, возвращаясь домой только на выходные.

Тори практически не видела мужа, а в те редкие часы, когда он бывал дома и им удавалось поговорить, она поначалу пыталась его убедить, что между ней и Томом Дигби ничего не было. Но Винс просто отказывался ее слушать. Так что вскоре Тори оставила все попытки... Она давно уже поняла, что сказать правду, почему посчитала возможным принять навязчивого репортера у себя в спальне практически в голом виде, не сможет. Она даже пыталась убедить себя, что если бы Винс действительно любил ее, он бы ей доверял, а следовательно, поверил бы... Но когда представляла себе, как застает мужа в аналогичной ситуации... В общем, его тоже можно было понять.

Итак, от их семейной жизни, начавшейся словно волшебная сказка, не оставалось и следа. Спали они теперь в разных комнатах. Винс переселился из их общей спальни уже вечером того злополучного дня, когда застал Тори с Томом. С тех пор он как будто не замечал ее. Хотя и настаивал, чтобы она присутствовала на всех светских мероприятиях, которые он был вынужден посещать в силу своего положения: они были на ежегодном летнем балу, который давала компания в Глазго, на деловой конференции в Мадриде, на местном приеме-пикнике, куда Винс был приглашен в качестве почетного гостя. Впрочем, несчастная женщина не тешилась никакими иллюзиями. Он брал ее с собой исключительно для того, чтобы поддержать честь семьи. Потому что так положено – жена сопровождает мужа.

Сама Тори даже не подозревала об этом, но рядом с Винсом, неизменно подтянутым и бодрым, она казалась теперь несколько изнуренной и бледной, однако при этом на удивление привлекательной. А если кто и замечал какое-то напряжение в их взаимоотношениях, то не подавал и виду.

Тори не раз спрашивала себя, почему не уедет из Уотер-холла. Не убьет же ее Винс, в конце концов. Ну, пойдут разговоры, кому-то это покажется странным, но со временем все успокоится. Тогда почему она не уходит от Винса? Причина вполне очевидна. Она его любит. Любит...

Ведь несмотря ни на что, он все равно привлекал ее. Сердце Тори сладостно замирало при одном только воспоминании о ночах, полных любви. Его суровая мужественность задевала самые сокровенные струнки ее женского естества. Сейчас, когда их интимные отношения закончились, Тори хотелось хотя бы смотреть на него...

Именно в таком взвинченном состоянии и пребывала несчастная женщина в то утро, когда Винс решительным шагом вошел в гостиную и швырнул на журнальный столик газету – из тех, которые почитал желтой прессой и даже в руки брать брезговал.

– Мои поздравления. Тебе удалось пролезть аж на вторую полосу! Меня вовсе не интересует, какие у тебя отношения с этим прощелыгой-газетчиком, но я заметил, что там упомянуто мое имя. В какой-то тошнотворной статейке... Ты в опасные игры играешь, дорогая. Или ты думала, что тебе все сойдет с рук?

Тори уставилась на газету. Винс сложил ее так, чтобы творение Дигби сразу бросалось в глаза. Статья называлась «Женился кузен на кузине». Ничего особенно тошнотворного в ней не было. Так, история возвращения Тори в Англию из Канады и сообщение об их с Винсом скоропалительной женитьбе. Стиль претенциозный, в духе досужей сплетни. Имелась и фотография четы Ллойд, сделанная на каком-то приеме.

– Я же тебе говорила, он приходил только взять интервью. – Тори робко подняла глаза на Винса. В последнее время она плохо спала. Лицо у нее было болезненно-бледным, веки – припухшими и отяжелевшими. – Тебя не было, я не знала, как от него отделаться. Вот и решила: пусть он задаст мне свои вопросы и поскорее уберется.

– А ты не могла просто указать ему на дверь? Или тебе было не очень удобно его выгонять, когда он уже влез к тебе в постель?

Тори уставилась на нетронутый завтрак. В последнее время ее по утрам тошнило, и она не могла ничего есть. Чувствовала она себя отвратительно. И сейчас ей меньше всего хотелось ругаться с Винсом. У нее просто не было на это сил.