Текст книги "Хочу вернуть тебя"

Автор книги: Дорис Уайли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Я что-то не припоминаю этой машины возле твоего дома, – сказала Фиби погромче, чтобы пробиться сквозь шум ветра. – Мне кажется, я видела серый «бьюик».

– Это был голубой «шевроле», – поправил ее Бретт так же громко, бросив на нее быстрый взгляд. – Но я решил его сменить на «мустанг». Ты ведь знаешь, как я люблю машины...

– Ты взял машину с серьезными намерениями? – спросила слегка озадаченная Фиби, когда они выехали на шоссе.

– Ты о чем?

– О твоем решении уехать из города. Хотя я не уверена в том, что ты говорил правду в ту ночь. Тебе хотелось остаться у нас, не правда ли? – начала Фиби, но в этот момент Бретт резко нажал на тормоза: прямо перед ними перебегал дорогу енот.

Что-то непередаваемо трогательное ощутил Бретт в голосе Фиби и внимательно посмотрел в ее глаза. Как объяснить ей – да и стоит ли вообще это делать, – что решение остаться пришло ему в голову независимо от его воли – он не представлял, как уедет от этих глаз, губ и шелковистых волос и не увидит их больше.

Сначала он не хотел и лишней минуты задерживаться здесь, в этом городе, где недоверие к нему читалось в глазах почти всех жителей и было так же ощутимо, как влажность воздуха. Никто не верил ему и, конечно, он также мог не верить этой женщине с ярко-синими глазами. Тем более что главный страж порядка этого городка является мужем ее родной сестры.

– Я не покупал эту машину, Фиби. Я взял ее напрокат, – наконец произнес Бретт. Затемненные солнцезащитные очки скрывали его глаза как от солнца, так и от нее. – Да, у меня и нет, в сущности, выбора: Бен приказал мне не покидать город.

Он нажал на педаль акселератора, и гул встречного потока ветра послышался с новой силой. Шоссе в этот час было совершенно пустынным. Ни единого прохожего или встречной машины не попадалось им на пути. Стрелка спидометра показывала сначала семьдесят, затем восемьдесят и уже приближалась к девяноста милям в час, а Фиби все не могла прийти в себя. Ей казалось, что она покидает родной город навсегда. И ничуть этого не боялась. Неужели так влияет на нее присутствие мужчины, сидящего рядом с ней?

Но затем она снова вернулась к своим мечтам. Бретт, безусловно, может уехать из Конуэя со дня на день. А она совсем не хочет, чтобы ее пылкое желание побыть с ним наедине так и осталось несбывшейся мечтой. Но это возможно только в том случае, если Бретт захочет того же. Как раз это «если» и смущало ее больше всего. Бретт никак не выказывал своего расположения к ней. К тому же он отверг ее помощь и, по-видимому, все не может решить: впускать ее или нет в свой мир.

Дорога была прямой, просторной и абсолютно свободной от какого-либо транспорта. Бретт наслаждался этой свободой, все его неприятности стали улетучиваться, может быть, потому, что автомобиль уже развивал скорость, близкую к нереальной. Фиби взглянула украдкой на Бретта и увидела, что его лицо светится от удовольствия, в то время как встречный поток воздуха с бешенством треплет его волосы.

Через двадцать минут Бретт сбросил скорость, развернул машину и помчался в обратном направлении, до отказа нажимая на педаль акселератора. Несколько минут спустя они уже приближались к Конуэю. И никто из них так и не произнес за время этой головокружительной гонки ни слова.

– Ты, оказывается, не обманывал, когда сказал, что твой грех – это превышение скорости. – Фиби первая прервала смущавшее ее молчание. – Тебе, наверное, везет, Бретт, коль Бен не затянул еще петлю на твоей шее.

– Ну да. А тебе следует быть более внимательной и заботливой к человеку, чье приглашение ты, не задумываясь, принимаешь, – поддразнил ее Бретт, и она подумала, что он нисколько не изменился после всего того, что было.

Фиби откинулась на удобном кожаном кресле автомобиля, глубоко вдохнула свежий, наполненный ароматами воздух и закрыла глаза. Однажды она уже испытала такое же умиротворяющее спокойствие в компании Бретта. Она уже почти совсем забылась, отключившись от действительности, и не заметила, как машина стала сбрасывать скорость и повернула с главной дороги на неровную, бугристую просеку.

Открыв глаза, она увидела перед собой то самое место, которое так хорошо помнила все эти годы. Бретт вышел из машины, и Фиби не оставалось ничего другого, как последовать за ним, раздвигая ветви деревьев, как будто поворачивая стрелки времени назад, в прошлое. Так она очутилась в земном раю, подаренном ей Бреттом больше десяти лет назад.

Острое щемящее чувство охватило ее. Здесь все, до мелочей, оставалось, как и двенадцать лет назад. Берег был покрыт мягкой, по-весеннему нежной травой, в бухточке мирно перекатывались волны, а деревья были окутаны уютными пледами из мха. Она присела рядом с Бреттом на траву, повторив в точности то самое движение, которое покорило его когда-то своей невинностью и трогательностью.

Бретт, наверное, и сам не смог бы сказать, почему ему захотелось привезти ее сюда. Видимо, потому же, почему он остановился, увидев ее на дороге: его завораживала цепочка повторяющихся во времени действий. Ведь они были здесь вместе в тот день, когда было совершено первое похищение. И теперь они снова здесь, но уже после исчезновения Салли Флеминг. Эти преступления совершались в какой-то ужасной связи с их отношениями.

– Насколько я понимаю, ты намерен следовать указаниям Бена, – спросила Фиби, поймав себя на мысли, что она в последнее время часто обсуждает действия мужа своей сестры с Бреттом.

– А что мне остается? – тихо произнес Бретт, задумчиво глядя на воду. Он оставил свои солнцезащитные очки в машине и без них испытывал легкое чувство дискомфорта и незащищенности. – Я знаю, что он не имеет права приказывать мне, но, увы, в его силах доставить мне кучу неприятностей. Он уже пригрозил мне, что может позвонить в Нью-Йорк и обратиться к властям с официальным заявлением, если я покину Конуэй.

Поток эмоций захлестнул сознание Фиби, у нее перехватило дыхание, а на щеках выступили алые пятна. Она не хочет, чтобы Бретт снова покинул город. Ему уже пришлось однажды вынести весь ужас недосказанного подозрения и унизительных оскорблений. Она не может допустить этого во второй раз. Чего бы ей это ни стоило, она должна помешать Бену подтасовать факты и направить закон по нужному ему пути.

– Это может повлиять на твою профессиональную карьеру, не так ли? – спросила Фиби, и Бретт угрюмо кивнул. Он поднял маленький камушек и бросил его в воду.

– Конечно, я должен был предвидеть это заранее, – сказал Бретт. – Но я не подумал. К тому же этот случай гораздо опаснее для меня, чем прошлый. Тогда, по крайней мере, у меня было алиби. На этот раз все, что у меня есть, это мое честное слово. А этого, увы, недостаточно.

– Для меня – достаточно, – твердо сказала Фиби, но Бретт, погруженный в свои мысли, даже не взглянул на нее.

– Ты знаешь, чем больше я обо всем этом думаю, тем чаще прихожу к мысли, что ты была права в то утро, – честно заявил он.

– Права в чем? – спросила Фиби, пытаясь выяснить, каким образом он пришел к этому заключению. Ей казалось, что до сих пор он скрывал от нее что-то важное, а сейчас решил ей довериться. Если только, конечно, это не очередная его шутка, хотя теперь совсем не время для этого.

– Понимаешь, если похититель девочек все еще в городе, – а это, я уверен, так и есть, – зачем же ему понадобилось ждать целых двенадцать лет, чтобы нанести следующий удар?

– Потому, вероятно, что вернулся ты, – ответила Фиби и добавила: – Впрочем, это вопрос, на который мы пока не знаем точного ответа, но обязаны найти.

Бретт чувствовал себя неуверенно, не зная, как воспринять ее слова. Похищена маленькая, ни в чем не повинная девочка. И теперь его репутация, а может, даже и будущее, напрямую зависели от результатов поисков. И девочки, и преступника. Но вся ирония ситуации заключалась в том, что он обсуждал эти проблемы с женщиной, которая много лет назад по сути предала его в такой же ситуации.

– Не понимаю, как мы вдвоем можем выяснить, что произошло с Салли Флеминг? – нервничая, спросил Бретт. – Бен уже повсюду раскинул свои сети, подключил множество людей и хочет только одного – подвести меня под приговор суда. Как мы в этой ситуации сможем что-то узнать? Ведь никто в городе не будет даже разговаривать со мной.

– Но, может быть, нам и не стоит выяснять подробности похищения Салли Флеминг, – помолчав, неожиданно произнесла Фиби, и ее глаза заблестели. – А что если нам попытаться выяснить, что произошло двенадцать лет назад со Сью?

В голове Бретта все это никак не укладывалось.

– О чем ты говоришь?

– Это не просто, но я думаю, нам стоит начать именно с этого, – сказала Фиби. – Эти преступления, безусловно, связаны между собой. Если мы найдем того, кто совершил первое похищение, то узнаем, кто похитил и Салли.

Теперь все стало на свои места.

– Ты думаешь, это сработает? Ведь это только твое предположение. И кроме того, мы не можем быть уверены на все сто процентов, что оба преступления совершил один и тот же человек. Это лишь версия.

– Послушай меня, Бретт. Да, у нас пока есть только версии и нет фактов. Поэтому мы должны постараться и узнать все, что можно. Мне очень стыдно сейчас за то, что я поступила против своей совести из-за страха перед отцом. Но теперь-то, я думаю, мы должны помочь и себе, и семьям девочек, чего бы нам это ни стоило. – Фиби настаивала на своей точке зрения и никак не могла понять, почему Бретт не соглашается с ней.

Скулы мужчины едва заметно задрожали, выдавая неоднозначность реакции на пламенную речь Фиби. Его пристальный взгляд, казалось, изучал ее. Он отметил и выразительность сочного рта, приоткрытого и как бы замершего на полуслове, и ласковый взгляд широко открытых глаз, с мольбой смотревших на него. Бретт чувствовал, что снова околдован ею. Но не будет ли он последним дураком, поверив ей опять? И все же это было невыносимо для него: видеть так близко отражение солнца в ее глазах и чувствовать волшебный аромат ее шелковистых волос. Что ж, пусть это похоже на сумасшествие, но он решил согласиться с ее планом. Фиби в напряжении ожидала его ответа, как приговора, и даже задержала дыхание.

– Ну, так куда мы поедем первым делом? – наконец произнес он.

Из груди Фиби вырвался вздох облегчения, который она не могла скрыть. Его согласие, о котором она так молила, было для нее очень важно. И она получила его.

– Если ты готов, то сначала давай нанесем визит Дорис Флайд.

Бретт на секунду застыл в напряженном молчании, а потом слегка кивнул. Фиби одарила его очаровательной улыбкой. Ей было необходимо помочь ему найти хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Впервые с того момента, как она увидела его за рулем этой шикарной машины, в ее сердце появился проблеск надежды. Может быть, ей даже удастся вернуть его доверие.

Было жарко, даже ветер с моря не приносил прохлады. Фиби подняла свои роскошные волосы, тяжелой волной ниспадающие на плечи.

– Почему ты не подстрижешь их? – спросил Бретт.

Этот неожиданный вопрос поверг ее в смущение и растерянность. Да, в жаркую погоду она испытывала большое неудобство от длинных волос, но она даже помыслить не могла о какой-либо перемене в своей прическе. Когда-то Бретт провел рукой по ее волосам и попросил никогда не стричь эти шикарные волосы. Она выполнила его просьбу, но напомнить сейчас ему об этом не решилась.

– Я совсем не представляю себя с другой, модной прической, – сказала Фиби и затянула волосы повыше, обнажая длинную шею.

Бретт был не в силах отвести от нее взгляд, хотя и был разочарован тем, что она забыла, как он любил ласкать ее волосы. Почему-то ему хотелось, чтобы она помнила об этом даже сейчас. Но как он может требовать от нее такого? Возможно, он просто сумасшедший, если позволил Фиби помогать ему в столь запутанном и безнадежном деле.

Бретт растянулся на мягкой траве, и его темные волосы смешались с ее густой зеленью. Где-то вдалеке невидимая птичка завела свою заунывную песню.

– Я не знаю, почему привез тебя именно сюда, – признался Бретт чуть хриплым от волнения голосом. – Может быть, потому, что это место навевает так много воспоминаний?

Фиби сжала губы, пытаясь увидеть эту сцену как бы со стороны. В воображаемом объективе ее фотоаппарата были два тела – мужское и женское, лежащие в предвкушении чего-то таинственного. Она хотела рассказать ему, что ощущения той ночи, когда она без оглядки отдала ему всю свою любовь, на следующий же день были разрушены, как и весь мир их таинственных встреч. Получилось, что она не только отказалась от своей любви, но и от себя самой. Но как она может его заставить понять это?

– И эти воспоминания не все так уж плохи, Бретт, правда? – тихо проговорила Фиби.

– Трудно сказать, что похищение маленькой девочки – приятное воспоминание. – Бретт не хотел думать о времени, когда им было хорошо вместе. Она слишком похожа на ту девочку с длинными шелковистыми локонами, которой он когда-то верил. И ведь все так быстро переменилось. Какая искренность была в ее голосе и как умело она обратила правду в ложь! Но это была уже другая Фиби. А той искренней девушки Бретт не мог забыть, как ни старался, ведь она разбила его сердце. Он едва смог справиться со своими эмоциями.

– Почему ты тогда не рассказала все, как было, Фиби? – тихо спросил он.

Сердце Фиби готово было вырваться наружу.

Она ужасно боялась этого вопроса. И вот он задан.

Конечно, она понимала, что объясниться с Бреттом рано или поздно ей придется, но все равно не подготовила никакого вразумительного довода, объясняющего случившееся. Она медленно повернулась в его сторону. Его брови в напряжении сошлись на переносице. Он ждал ответа, а она даже не представляла, что ему сказать и как оправдаться.

Фиби закусила нижнюю губу и опустила глаза.

– Ты не представляешь себе, сколько раз я спрашивала себя о том же. Но я до сих пор не уверена...

Бретт резко оторвался от земли и сел, повернувшись лицом к Фиби. Теперь малейшее изменение в выражении ее глаз не могло скрыться от его пристального взгляда.

– В чем не уверена? – не смог удержаться Бретт от вопроса.

– Ну, я не знаю... – начала Фиби, не зная, куда деться от слепящего солнца и испытующего взгляда Бретта. – Все так запуталось.

– Давай же, Фиби, договаривай, – выдавил из себя Бретт и стиснул губы, весьма удивляясь тому, что не может подобрать нужные слова.

Он внушал себе в течение всех этих двенадцати лет, что прошлое не вернется и должно быть забыто, но это оказалось бесполезным: события тех лет так же ярко выступали из глубины его памяти, как блеск хрусталя на полочке в комнате его матери.

– Ты должна была объяснить мне это намного раньше. Или, по крайней мере, подготовиться за эти годы.

Конечно, он был прав, но это не облегчало положения Фиби. Она опустила лицо, потому что не могла говорить, глядя ему в глаза.

– Не знаю, были ли у меня причины, – удрученно начала Фиби. – Конечно, раньше я могла бы оправдаться тем, что всю жизнь провела в этом городе, атмосфера которого подавляла и мою свободу, и мою любовь. Моей мечтой было вырваться отсюда. Я хотела поступить в колледж и попробовать добиться чего-то самой. Но в итоге я потеряла и тебя, и надежду стать художницей.

Она прервала свою исповедь, потому что почувствовала, что между ними стала нарастать напряженность. Разумеется, Бретт заслуживал чистосердечного объяснения, но она не решалась продолжать. Наконец она собралась с силами и, не глядя на Бретта, сказала:

– Это не полная правда. Ведь я по-настоящему любила тебя. Но я не могла перенести припадков гнева моего отца. Я ужасно боялась его. Он был всемогущ тогда. Я даже опасалась, что он может запретить мне покинуть Конуэй и строить самой свою жизнь.

Бретт усмехнулся. Рассказанная ею история выглядела нелепой и абсурдной. Особенно тот факт, что, несмотря на смерть своего отца-тирана, она все еще подчиняется установленным им законам.

– Ты ждешь, что я поверю в это?

– Но это правда, – сказала Фиби, обижаясь на его реакцию. – Почему ты не веришь?

– Потому, что я вижу тебя насквозь, Фиби. – Бретт холодно взглянул на нее. Эта холодность, граничащая с озлобленностью, заставила ее отпрянуть. – Ты типичная провинциальна девушка, работающая в магазине, как все твои родственники. Ты никогда не уезжала из своего родного Конуэя. Может быть, ты даже никогда по-настоящему этого и не хотела.

– Неправда! – запротестовала Фиби, не соглашаясь с таким видением ее жизни. Разве только ее вина в том, что все сложилось таким образом, что вначале она потеряла Бретта, затем отца и вынуждена была отказаться от своей мечты о другой, интересной и полнокровной жизни.

– Ты могла бы уехать из Конуэя вместе со мной, – не раздумывая, сказал Бретт. В своих мечтах он постоянно представлял себе это, пока не повзрослел и не сделал для себя серьезнейшего открытия, что любовь – это ложь. – Тебе не надо было дожидаться разрешения и благословения твоего отца.

Фиби пристально посмотрела на Бретта. Неужели он и вправду считает, что это было возможно?

– Это сейчас звучит заманчиво, а тогда... Я бы не смогла закончить школу. Ведь я мечтала поступить в колледж!

– И ты могла бы получить этот диплом. Мы бы справились со всеми трудностями, – теряя терпение и выдержку, заявил Бретт. Он не был до конца уверен в правильности того, что говорил. Но его так долго терзали эти мысли, что сейчас ему было необходимо выговориться.

– Без денег? Без поддержки родственников? Без друзей?

– Ах, эти вечные помехи! – На лице Бретта появилась насмешливая гримаса. – Ты всегда оглядывалась на людей и слишком уж прислушивалась к их мнению. Почему ты не хочешь признаться в этом, Фиби?

– Признаться в чем? – Слезы уже сверкали в ее глазах.

– В том, что ты стыдилась меня. – Эти слова были брошены человеком, доведенным до крайности, и в них слышалось ущемленное самолюбие.

– Как ты можешь, Бретт?! – сказала Фиби, и слезы покатились по ее щекам. – Ты прав только в том, что я боялась дать повод для сплетен, но при этом я никогда не стыдилась тебя. Я любила тебя, но я не была готова пойти наперекор всем. Я тогда совсем запуталась. Ты хоть понимаешь это?

– Так запуталась, что была готова обвинить меня в совершении преступления, к которому я не имел никакого отношения? – Бретт не мог удержаться от все новых обвинений в ее адрес и не обращал внимания на ее слезы. Это ему пришлось испытать на себе кошмар несправедливого обвинения, а не ей.

– Я не прошу тебя больше ни о чем, но умоляю, поверь в то, что я сказала. Пожалуйста, Бретт, – всхлипывала Фиби. – Если бы шеф полиции действительно решился арестовать тебя, я бы не позволила отправить тебя в тюрьму, я бы все рассказала. Но он ведь не арестовал тебя.

– А ты поинтересовалась, почему он этого не сделал? – Его губы заметно дрожали, когда он задавал этот вопрос.

Фиби покачала головой, безуспешно пытаясь остановить слезы.

– Он знал о нас, – сказал Бретт и вовсе не удивился, увидев приоткрытый от изумления рот Фиби. – Да, он знал, что мы встречаемся здесь и видел нас в ту ночь. Миссис Флайд тоже верила мне, потому что ее дочь была около дома и я помогал ей чинить камеру велосипеда. Это было в начале седьмого. Когда в тот же вечер шеф полиции заметил нас вместе на мотоцикле, он по своей профессиональной привычке посмотрел на часы. Тогда было пятнадцать минут седьмого. Именно поэтому он поверил мне, и я не нуждался больше ни в каком алиби. Он был моим алиби.

– Но... – замялась Фиби, не находя слов, чтобы выразить свое изумление. Она понимала, что все сказанное им – правда, и в то же время не могла заставить себя поверить в это. – Но почему он никому не рассказал о нас?

Бретт привстал, откинув назад свои темные волосы. Капельки пота выступили у него на лбу.

– Извини, но мне не хочется говорить об этом, – отрезал он.

– И все же – почему? – снова задала Фиби вопрос, и прошла почти минута прежде, чем Бретт решил ответить ей.

– Потому что я попросил его об этом. Я знал, что ты боишься и не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о наших встречах, – сказал Бретт, и его лицо окаменело.

Фиби взглянула на него и поняла, что он не догадывается о ее чувствах. Конечно, она не рассказывала ему, как семнадцатилетней девчонкой рыдала ночью, пряча свое лицо в подушку, когда он уехал из города, как уже будучи взрослой мучилась угрызениями совести. Разумеется, она не расскажет ему об этом, как и не признается в том, что до сих пор испытывает к нему то чувство, которое побудило ее признаться ему в любви. Да, она любила его. Если бы она была старше, мудрее и понимала, каким редким и необычным сокровищем является истинная любовь, она бы никогда не позволила ему уехать.

– Давай закроем эту тему, – сказал Бретт прежде, чем Фиби смогла что-нибудь ответить. Хоть он и не был рожден в одной из почтенных семей Конуэя, но у него тоже есть гордость. – Теперь это уже не столь важно.

Не важно?! Его слова, словно кинжал, полоснули сердце Фиби.

– Ты в самом деле считаешь, что это не важно, Бретт?

Он пристально смотрел на нее в течение долгого времени, обдумывая свой ответ. Фиби готова была вновь расплакаться, но сдержалась.

– Конечно, ужасно, что исчез ребенок и что это случилось уже во второй раз! И теперь нам необходимо попытаться выяснить все, что связано с этими преступлениями.

– Я имела в виду нас, – тихо сказала Фиби, смахивая слезы.

Бретт в одно мгновение преодолел разделявшее их расстояние и обнял ее за плечи, бережно прижав к своей груди, и Фиби почувствовала его учащенное дыхание. Ее движения были ограничены крепким объятием Бретта, но ее томило острое желание ответить на его прикосновение. Она по-детски мило потянулась к нему полураскрытыми губами, ожидая его поцелуя. Но он оставил их нетронутыми.

– Между нами уже ничего нет, – коротко сказал он, слегка отстраняясь от нее. Он обошелся с ней резко, даже грубо, потому что чувствовал: его желание вот-вот выйдет из-под контроля. Ему было нелегко пересилить себя и сдержать свою нежность к Фиби, особенно в этом, таком памятном для них двоих месте! – Ты ведь понимаешь, прошло уже двенадцать лет, – Бретт внезапно покраснел и торопливо подошел к машине. – Едем?

Фиби поспешила за ним. Ее лицо было мокрым от слез. Мечты, согревавшие ее душу эти двенадцать лет, и проблески надежды, появившиеся несколько минут назад, были в одно мгновение растоптаны.

Фиби не торопилась садиться в машину. Она успокоилась, вытерла слезы и только после этого открыла дверцу автомобиля и бросила беглый взгляд на Бретта. Но его внимание было приковано к приборной доске и рулю. Говорить было больше не о чем.

Ты дурак, Кроуз, сказал сам себе Бретт, когда взглянул на Фиби, уже идя по дорожке к ее дому. Она на мгновение замерла в нерешительности перед входной дверью, бросив на него еще один взгляд, и исчезла в глубине огромного дома. Бретт остался наедине со своим видением – длинноволосой стройной очаровательной девушкой, чей образ он не в силах был забыть.

Дурак, повторил он, садясь в машину. Бретт попытался расслабиться и направил машину в сторону дома, где прошли его детские годы.

С тех пор как Бретт увидел Фиби на похоронах своей матери и заметил грусть и искреннюю боль в ее глазах, он перестал считать себя рациональным и трезвомыслящим человеком. Правда, это не совсем точно определяло его новое состояние. Скорее, он напоминал себе одного из тех идиотов, которых именуют жертвами безрассудной страсти, хотя, может быть, окружающим это и не бросалось в глаза.

Проанализировав события прошедших двух недель, он понял, что от судьбы ему не уйти. Фиби волновала, вернее, терзала его сердце с такой же силой, как и двенадцать лет назад. Это было почти наваждением. Может, действительно все произошло как-то само собой? Но нет, он не мог обманывать себя. Ведь едва приехав в Конуэй, он уже приглашает ее на ужин, обнимает ее, отвозит в заповедный мир их юношеской любви и, наконец, соглашается на попытку вместе с ней разрешить сложную криминалистическую загадку.

Вопреки вспышке гнева по дороге к дому, он все же внимательно выслушал ее доводы и планы их будущих действий по расследованию преступлений. Поддавшись энтузиазму Фиби, он обещал заехать за ней завтра в девять утра, чтобы вместе нанести визит Дорис Флайд.

Да, это можно квалифицировать как окончательное безумие. В Нью-Йорке он сам планировал свою жизнь и не играл начинающего сыщика, а тем более не уподоблялся прыщавому юнцу, теряющему дар речи при встрече с любимой девушкой. Он добился успеха как писатель только благодаря своим амбициям и старомодному трудолюбию. У него была неплохая квартира в Манхэттене, обширный круг друзей, с которыми он мог приятно провести время. Почему он готов все это бросить после одного лишь взгляда Фиби?

Зачем ему понадобилось ворошить прошлое и заставлять ее объясняться. Зачем? Ведь он и так все знал.

Да, он хотел ей сказать, что она прощена, что он любит ее и страдает до сих пор. И хотел в ответ услышать, что она всегда любила его, и только его. Но вместо этого она стала увиливать, бормотать что-то про отца, которого боялась огорчить известием о своих отношениях с ним, Бреттом.

Погруженный в размышления, Бретт не заметил, как подъехал к дому. Разворачивая машину для удобной парковки, он заметил сидящего на ступеньках соседнего дома Кэрка. Бретт поднял в знак приветствия руку, но тот никак не отреагировал. Более того, при виде Бретта он поднялся и скрылся в дверях. Когда городской бухгалтер не желает даже здороваться с вами, это говорит о том, что вы явно не относитесь к числу желанных гостей в этом городе.

Много позже он лежал в постели на прохладных простынях и тупо смотрел в потолок. Конечно, с его стороны было большой глупостью остаться в Конуэе. Надо было уезжать сразу после похорон матери. А он-то надеялся, что возвращение в маленький городок, где прошло его детство, может дать интересный материал для новой книги. Но вместо этого выясняется, что его подозревают в киднепинге, и он вынужден заниматься совсем другими проблемами.

Несколько дней назад он всерьез подумывал, что может начать новую жизнь в Конуэе. Но каким же дураком он был тогда! Бретт закинул руки за голову и вздохнул. Конечно, его тянуло к традиционному образу жизни: он хотел иметь жену и семью. Но ему тридцать два года, и он ничуть не ближе к женитьбе, чем когда ему только исполнилось двадцать. У него, безусловно, были женщины, но отношения с ними как-то сами собой прекращались через несколько месяцев. Сейчас он вспомнил последнюю из них, которую оставил в Нью-Йорке: стройная блондинка с классическими чертами лица и приятными манерами. Но что она дала ему? Ничего. После нее остался холод и издерганные нервы.

А вот думая о Фиби, он чувствовал нежность и теплоту. Но настраивать себя на такой лад ему вовсе ни к чему. Он и так слишком часто думал о ней.

Бретт закрыл глаза и постарался заснуть.