Текст книги "Сириус экспериментирует"

Автор книги: Дорис Лессинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Я с группой персонала жила в горах, бродить по которым у ломби не было никаких причин. Им не сказали, что в это прекрасное место их привезли не навсегда и, возможно, очень скоро им придется его покинуть.

Впрочем, то время я была поглощена другими делами.

Одно из них заключалось в следующем: мы подумали, что, поскольку континент отличается прекрасным климатом, имеет смысл на время привозить сюда тех, кто страдает от психических расстройств, прежде всего от депрессии и меланхолии, которые в Смутное Время стали весьма распространенным явлением. Мы превратили континент в подобие лечебницы для душевнобольных. Условия здесь были так хороши, а для обеспечения средств к существованию требовалось так мало усилий, что все, что нам оставалось сделать – это доставить тех, кто хотел приобрести подобный опыт, на ЮИК и разместить их здесь – разумеется, подальше от ломби. Прибывшие сами сооружали себе жилища из ветвей и травы. Пищу для них доставляли с Первого Южного Континента. Им запрещалось охотиться, но можно было сколько угодно ловить рыбу. Пребывание на Роанде позволяло людям вернуться к первобытной простоте и вкусить жизни, которую не было нужды изобретать заново, поскольку подобные фантазии, как и возвращение к древним формам сельского хозяйства, имеют свой фольклор и свои традиции. Это была своеобразная разновидность туризма, которая позволяла культурной, рафинированной публике не просто наблюдать за происходящим, но и приобрести новый опыт. Впрочем, материала для наблюдений тут тоже было предостаточно – масса незнакомых Сирианам животных и птиц и великолепные леса и реки. Эта программа пользовалась огромной популярностью. От желающих побывать на Роанде не было отбоя. Наши врачи были полны энтузиазма. В период максимального наплыва туристов на южных равнинах в общей сложности проживало около полумиллиона человек. Следует отметить, что в известном смысле наши ожидания не оправдались. На Роанду в основном отправляли тех, кто страдал определенными недомоганиями. Однако доктора, которые работали с данным контингентом, были вынуждены признать, что, хотя проявления меланхолии и апатии становились менее острыми, их сменяли беспокойство, возбуждение и неудовлетворенность происходящим. Программу признали ошибочной и закрыли. Всех, кто прибыл сюда в период ее реализации, должны были вывезти с континента, и по официальным сведениям именно так и произошло, однако мой опыт участия в подобных проектах говорил о том, что горстке чудаков и отшельников непременно удастся усыпить бдительность сопровождающих и сбежать, чтобы жить так, как им вздумается. Поэтому данный эксперимент тоже оказал некоторое, хотя и несущественное, влияние на Роанду.

Проводилось и много других экспериментов краткосрочного характера, и они поглощали большую часть нашего времени, не позволяя уделять много внимания ломби. Мы успевали следить лишь за тем, чтобы они не покидали отведенную им территорию.

Известие о том, что Планета 25 скоро освободится, оказалось для нас неожиданным, поскольку мы рассчитывали, что это произойдет позднее. Мы сразу попросили прислать нам в помощь две тысячи специалистов с Планеты 22. Проблема была очевидна – нам требовался персонал, который смог бы общаться с ломби на равных, но мы не знали, каков был уровень их развития спустя почти тысячу Р-лет. До прибытия специалистов с Планеты 22 мы много наблюдали за ломби в бинокли, а также из укрытий и убедились, что внешне они почти не изменились. Мы разместили специалистов с Планеты 22 неподалеку от Главного управления. Почти все они в свое время участвовали в перевозке ломби с Планеты 24 на Планету 23 и с Планеты 23 на Роанду или работали с ними на Планете 23. Ситуация не таила для них никаких неожиданностей. Однако когда первая разведывательная группа в составе пятисот человек отправилась в путь без одежды, пищи и оружия, было видно, что ее члены чувствуют себя неуютно. У людей с Планеты 22 полностью отсутствовал волосяной покров на теле, и они давно разучились передвигаться на четырех конечностях. По моим наблюдениям, когда какой-либо вид начинает носить одежду, пусть даже самую примитивную, вроде набедренной повязки из листьев или коры растений, это знаменует переход на новую, более высокую ступень развития и представляет собой куда более важный шаг вперед, чем перемещение на двух конечностях. Это примета зарождающегося самосознания. Обитателям с Планеты 22 было нелегко снять с себя все до нитки, и им не хотелось, чтобы мы видели их нагими. Уважая их чувства, мы позволили им спуститься со скалистого плато, где размещалась станция, без сопровождения, хотя обычно вновь прибывших провожал кто-то из нас. И все же некоторое время нам пришлось понаблюдать за ними, поскольку это входило в наши обязанности. Кожа людей с Планеты 22 была желтоватой, значительно светлее, чем у ломби. Хотя, перед тем как отправиться на задание, они специально загорали в соляриях, их кожа так и не стала такой же коричневой, как у ломби. Крепкие и коренастые жители Планеты 22 спустились в предгорья и вскоре скрылись из виду. Несколько дней мы не получали от них никаких известий.

Гонцы, которые прибыли через несколько дней, чтобы рассказать о первых встречах с ломби, сообщили лишь, что опасности нет и основной контингент может присоединиться к разведывательной группе. В назначенный час остальные полторы тысячи человек, раздетые донага, отправились в путь.

Задача группы состояла в том, чтобы поселиться рядом с ломби и оценить изменения в их состоянии.

Далее я коротко изложу содержание нескольких отчетов группы.

Обнаружить ломби оказалось не так-то просто. Когда члены разведывательной группы увидели, как несколько ломби собирают растения на равнине, те, заметив, что за ними следят, пустились наутек и скрылись из виду. Чтобы отыскать их вновь, пришлось потратить несколько дней. Никто из ломби не помнил, как их увезли с родной планеты и что было потом. Однако с ними произошло чрезвычайно важное изменение – у них возникла коллективная память. Их речь стала гораздо более развитой. Теперь они не только обсуждали повседневные дела. У ломби появились песни и сказания, в которых была отражена вся их история.

Второе изменение заключалось в том, что у ломби появились празднества или пиры, которые устраивались во время полнолуния. На этих празднествах они исполняли свои песни и рассказывали сказки. Эти сборища стали объединяющим началом для ломби. На родной планете все они жили разрозненными группами, иногда совсем небольшими, которые не поддерживали контактов между собой. Теперь все ломби, без исключения, ежемесячно отправлялись на празднество. Такие сборища происходили в разных местах, как правило, в густом лесу у реки, где можно было умыться и попить. Не только регулярные празднества, или «священные воспоминания» – так переводилось с языка ломби слово, обозначающее подобные мероприятия, – где исполнялись песни и рассказывались сказки, но и путь туда и обратно был превращен в ритуал. Все это сплачивало новый народ —а в их нынешнем состоянии мы относили ломби именно к этой категории.

Ломби постоянно пребывали в движении, они то и дело меняли места жительства, сбора растений и водопоя. Они стали неугомонными и весьма импульсивными созданиями. Это объяснялось тем, что теперь в их организм попадало больше кислорода, чем на Планете 24. Таково было основное изменение физиологического свойства.

Кроме того, имел место один парадокс, необъяснимое противоречие. Оставаясь шумными и активными, ломби стали пугливыми и скрытными. Их ежемесячные ритуалы делали эту черту еще более выраженной, поскольку заставляли людей покидать свои жилища.

Увидев нашу разведывательную группу, ломби спрятались – ведь их легенды рассказывали о том, как среди них поселились «странники, спустившиеся с небес», которые, будучи дружелюбными на вид, похитили их и увезли неведомо куда. Однако именно «странники, спустившиеся с небес», должны были вернуться и спасти их… помочь им вернуться на свою «настоящую родину» на небесах.

Некогда на своей родной планете ломби использовали листья и шкуры, чтобы согреться или для украшения, но теперь любая одежда внушала им ужас и находилась под запретом, поскольку облачение в скафандры, которые им пришлось надевать в Колонии 23, было самым тягостным из их воспоминаний. Даже юную самку, которая игриво вешала себе на нос или за ухо веточку с ягодами, сооружала подобие пояса из листьев или заворачивала младенца в невыделанную шкуру, осыпали градом упреков – словно ее поведение могло возродить времена, когда ломби носили ужасные скафандры, подобные крохотным тюрьмам.

На Планете 23 и во время строительства сельскохозяйственных поселений на ПЮК ломби снабжали простой пищей, в основном зерном и овощами. Некоторые из этих продуктов предварительно подвергались кулинарной обработке, и ломби твердо усвоили, что приготовленная пища – примета рабства.

Обратив внимание на эти два основных аспекта, мы обнаружили, что ломби наги, как все животные в Сирианской империи, а пищу употребляют в том виде, в каком она собрана или поймана. Раньше они жарили мясо на огне, но теперь это делалось лишь во время пиров, словно искушать судьбу и дразнить «небеса» в одиночку было слишком опасно.

Раньше ломби обустраивали места своего обитания по-разному и при этом были достаточно беспечны и небрежны, поскольку не боялись нападений и могли постоять за себя. Теперь они научились строить жилища из листьев и камней и занимались этим с великим тщанием, но не для того чтобы сделать их теплыми и уютными, а с одной-единственной целью – чтобы их жилища были как можно более незаметными. Именно поэтому наши первые попытки обнаружить их потерпели неудачу.

Ломби постоянно перемещались с место на место и были деятельными и энергичными. Они устраивали шумные празднества, во время которых тысячи особей пели и танцевали, и в то же время панически боялись, что их увидят или будут за ними следить.

Веселые, общительные, доверчивые создания с Планеты 24 стали пугливыми и подозрительными.

Впрочем, одно из изменений нам удалось предугадать.

Из-за первоначальной диспропорции в численности особей разного пола, которая полностью исчезла лишь через пятьсот лет, женщины стали законодателями если не формально, то по крайней мере в собственных глазах. Роль мужчин заключалась в том, что они охотились, охраняли поселения и защищали своих соплеменников. Женщины, которые поначалу оказались объектом острейшей конкуренции, были чрезвычайно манерны и грациозны и при совокуплении держались так, словно преподносили себя в подарок. Ухаживание представляло собой целый ритуал, в ходе которого мужчины должны были изображать борьбу за женщину, а она после долгих колебаний в конце концов «выбирала» одного их них. Эта традиция сохранилась и тогда, когда диспропорция в численности особей мужского и женского пола исчезла и нужда бороться за женщин отпала. Женщины относились к мужчинам свысока и обращались с ними как старшие сестры. Их движения были величественными и грациозными. Такой манере поведения матери учили своих дочерей. Хотя подобные последствия статистических сдвигов закономерны, это выглядело весьма забавно…

Однако у наших специалистов несчастные создания вызывали скорее сострадание, чем смех. Спустя несколько месяцев после того, как им удалось влиться в ряды ломби, к нам прибыла их делегация. Эти люди испытывали неловкость из-за того, чем им приходилось заниматься, – ведь воплощая в жизнь наши планы, они были вынуждены идти на обман. Мы были готовы к появлению делегации, – наблюдая за ломби, мы следили и за специалистами с Планеты 22. Нам нужно было знать, заслуживают ли они доверия и справятся ли со своей задачей – она состояла в том, чтобы переправить ломби, которые надеялись вернуться домой, на Планету 25 и присматривать за ними на новом месте.

Наш опыт говорил о том, что если поселить рядом два разных вида, то, преодолев первоначальную неприязнь, они начинают учиться друг у друга. Если эти виды стоят на разных ступенях развития, среди представителей более развитого непременно найдутся те, кто будет сочувствовать своим соседям и пытаться облегчить условия их существования. Такое отношение, как правило, встречает одобрение и благодарность со стороны более отсталого вида.

Мы планировали добавить в состав группы наблюдателей жителей других планет, которые не имели контактов с ломби в прошлом и помогут поддерживать порядок при их переброске на новое место. В то же время мы отобрали ряд представителей Планеты 22 для дальнейшего обучения искусству оценки ситуации в долгосрочном аспекте. Они должны были учитывать два обстоятельства: условия на Роанде были лучше, чем на Планете 24; условия на Планете 25 были не идеальными, но и не ужасающими.

Вид, который обслуживает другие виды – а именно такая роль была уготована для ломби, – не испытывает обиды или негодования, пока не осознает свое подневольное положение. Если это произойдет, по законам нашей империи, нам надлежит помочь ему выйти на новый уровень, соответствующий его развитию.

Безусловно, данный эксперимент был попыткой удержать целый вид в состоянии подчинения, однако то, что мы делали это впервые, свидетельствует о нашей безупречной репутации.

Представители Планеты 22 должны были понять, что они ведут себя сентиментально, вместо того чтобы проявить подлинное человеколюбие, – которое всегда предполагает всестороннее рассмотрение ситуации…

На это они вежливо, но с чувством собственного достоинства ответили, что считают наши доводы софистикой.

И обратили наше внимание на одно важное обстоятельство. Ломби были свободны на своей родной планете, где они могли жить и развиваться так, как свойственно таким видам. Теперь же у них появились все те черты, которые отличают рабов.

Мы спросили представителей Планеты 22, что, по их мнению, нам следует делать. Вернуть ломби на их родную планету, ответили они.

Несмотря на то что это возвращение разрушит жизнь их соплеменников, которые жили там всегда, эволюционируя в собственном темпе? Вряд ли обитатели Планеты 24 помнят о похищении малой толики себе подобных. И несомненно, если мы вдруг ни с того ни с сего высадим на Планете 24 этот ставший сплоченным и независимым народ, там вспыхнет кровопролитная война.

Неужели представители Планеты 22 в самом деле хотят этого? Если мы и совершили ошибку, ее уже не исправить. Разумеется, они это понимают.

Они понимали это.

Конечно же, мы знали, что может произойти, – в данных обстоятельствах это было вполне закономерным. То, что мы не предприняли ничего, дабы предотвратить это, объяснялось нашим предвзятым отношением к Канопусу, но тогда мы считали такое отношение совершенно нормальным. Теперь я твердо усвоила, что есть вещи, говорить о которых бесполезно. Если бы я понимала тогда то, что понимаю сейчас…

Далее я расскажу о том, как специалисты с Планеты 22 стали дезертирами.

Празднество ломби, во время которого прилетели космические корабли, чтобы переправить их на другую планету, было особенным.

На этот раз оно должно было состояться в излюбленном месте ломби – в междуречье. Здесь находилась небольшая равнина, окруженная высоким и довольно густым лесом. На протяжении нескольких дней сюда тянулись ломби, которые группами размещались под деревьями. Обитатели Планеты 22 были с ними. В такие периоды поощрялось совокупление. Специалисты с Планеты 22 тоже не отказывали себе в этом удовольствии. Впрочем, мы и не требовали от них воздержания – скрещивание двух сильных, перспективных видов было частью наших планов.

Охотники принесли туши убитых животных для пира. Мужчины и женщины на равных копали ямы, разводили костры, устанавливали над ними вертела с тушами и следили за приготовлением мяса.

Когда зашло солнце и на небе появилась луна, начались песни и танцы.

Сначала ломби танцевали группами вокруг костров, затем стали водить хороводы. Они пели о своем далеком доме, о тоске по родине, о том, как их похитили сверкающие машины, о местах своего заточения, где для каждого была приготовлена «маленькая тюрьма», о том, что в больших сверкающих тюрьмах все было не настоящим, о том, как их взяли в плен во второй раз, и о том, как они вновь смогли нормально дышать, оказавшись «на зеленой земле, среди поросших травой холмов», о том, как они трудились под чужим солнцем, строя «тюрьмы» для неведомых племен, которых они не видели, но чье присутствие ощущали, и о том, как сверкающие машины доставили их сюда, где все так напоминает их дом, и о том, как когда-нибудь – и этот день еще впереди – сверкающие машины вернутся, чтобы отвезти их домой, на «землю, которая их знает».

Всю ночь специалисты с Планеты 22 пировали, пели и танцевали вместе с ломби. Хотя они отличались от них цветом кожи, более хрупким сложением и отсутствием волос на теле, они не слишком выделялись среди темнокожих, могучих, обезьяноподобных созданий, которые танцевали и пели заунывные песни при полной луне.

Я сама наблюдала за происходящим из «сверкающей машины», которая по дороге сюда захватила меня из Главного управления, а потом должна была доставить на Сириус.

Внизу я видела тысячи лиц, с мольбой поднятых к небесам, и тысячи рук с обращенными вверх ладонями – этот жест я встречала на очень многих планетах! Я смотрела на ломби и думала о том, что нам не удалось предугадать, какую форму может принять непреодолимая, врожденная потребность в «высших ценностях», которая у этих созданий превратилась в тоску по родине и в покорное ожидание «пришельцев, спускающихся с небес».

Когда космические корабли совершили посадку, ломби пели о сверкающих машинах. Как во сне они послушно направились к космическим кораблям и были переправлены в Колонию 25. Их дальнейшая судьба не имеет отношения к этой истории, но далее я расскажу о том, как навестила их в последний раз.

Однако не все ломби были на пиру в ту ночь.

На ЮИК доставили около десяти тысяч ломби, и столько же особей переправили впоследствии на Планету 25. Однако несмотря на неизбежную гибель тех, кто не сумел приспособиться к жизни на незнакомой, хотя и прекрасной планете, их численность немного возросла. Разумеется, специалисты с Планеты 22 знали, когда прибудут космические корабли. Кто-то из них уговорил небольшую группу ломби не ходить на пир, сказав, что сверкающие машины, которые совершат посадку, несут зло и хотят увезти их в скверное место. Мы недосчитались девяти специалистов и примерно пятисот ломби. Это не слишком обеспокоило нас. Нам нужно было лишь одно – чтобы никто из них не остался на территории, которую мы намеревались использовать для других экспериментов. Поэтому мы заблаговременно проинформировали специалистов, что данная территория будет заражена возбудителями ряда заболеваний, так что желательно, чтобы они вместе с ломби перебрались в другое место. Мы сделали и кое-что еще. Понаблюдав за специалистами, мы выбрали среди них двоих, которые отличались особенно мятежным духом, и заявили, что нам известно об их намерениях остаться на Роанде, но мы не возражаем против этого и не собираемся никому мешать. Однако мы хотели бы, чтобы в дальнейшем они оказывали помощь Сириусу, который остается их другом и покровителем. Ведь именно Сириус помог им из животных, подобных ломби, превратиться в людей. Мы сказали, что не ждем от них никаких обещаний и не обещаем ничего со своей стороны. Мы объяснили, что не угрожаем им, но если впоследствии они сочтут возможным выполнить кое-какую работу, будем им благодарны, и они очень помогут нам в реализации наших планов.

Положение на канопианских территориях. Другие эксперименты Сириуса

Когда Канопус и Сириус поделили Роанду между собой, многое осталось недосказанным и лишь подразумевалось. К примеру, предполагалось, что мы будем информировать друг друга о том, чем занимаемся. Однако предоставить эти сведения в полном объеме нам мешала подозрительность, а Канопусу – то, что мы далеко не всегда были способны понять происходящее. Другое неписаное правило требовало не вмешиваться в дела друг друга, и Канопус строго соблюдал его. Я заявляю со всей ответственностью, что канопианцы вели себя благороднои честно.Я не зря выбрала именно эти слова.

Канопус всегда держит свое слово. Этот принцип, чуждый нам, – и это я тоже заявляю со всей ответственностью, поскольку сей факт весьма важен для моего повествования, – неотъемлемая часть канопианского мировоззрения. Если канопианцы что-то сказали, значит, это правда. Если Канопус что-то пообещал, он сдержит обещание, даже если это причинит ему ощутимые неудобства или неприятности. Если Канопус дал слово, ему можно верить. Если Канопус предлагает помощь, он сделает все, что в его силах. На Канопус всегда можно положиться.Я намеренно подчеркиваю это обстоятельство, хотя догадываюсь, как отреагируют на подобное заявление некоторые из наших историков.

Многие из нас до сих пор не понимают этого и не представляют, как можно вести себя подобным образом.

Иными словами, все мы считали, что Канопус непременно будет вводить Сириус в заблуждение так же, как мы сами собирались вводить в заблуждение канопианцев. Речь шла не о жизненно важных вопросах или нанесении ущерба, а скорее о мальчишестве, этакой браваде юнца, которому кажется забавным провести своего товарища.

Мне очень хотелось знать, что происходит в канопианской части Роанды. Выяснить это я попросила Хоппе и Наваха. Для них это предприятие представлялось довольно рискованным, поскольку оба были невысокого роста и хрупкого сложения. Колонисты, которых Канопус доставил с Планеты 10, оказались примерно втрое крупнее. Хоппе и Навах были желтокожими, а колонисты Канопуса – смуглыми и черными. Остаться среди них незамеченным было невозможно. Приматы, которые обитали на северных территориях, – тоже крупные и волосатые – почти наверняка отнесутся к безволосым желтокожим людям враждебно. Но я знала, что Хоппе и Наваху по душе непростые задачи, и к тому же никто не заставлял их выполнять эту просьбу насильно.

Забегу немного вперед. Спустя двадцать Р-лет Хоппе вернулся один. Навах поселился в южной части Северного Изолированного Континента вместе с группой ломби. Хоппе все время шел на север, и это путешествие заняло у него пять лет, а ломби по дороге то парами, то группами покидали отряд, основывая поселения в приглянувшихся им местах.

При этом Хоппе и Навах не увидели ни одного канопианского поселения. Впоследствии мы узнали, что таковых попросту не существовало. Северный Континент не был раем, подобным ВЮК, но отличался жарким и сырым климатом. Двигаясь на север, Хоппе обнаружил на восточном побережье, что обезьяноподобные аборигены плавают на прибрежные острова на лодках, – в то время вокруг Основного Материка было множество островов всех размеров.

Хоппе позволил им взять себя в плен. Хотя аборигены смотрели на него как на диковинного зверя, обращались с чужеземцем неплохо.

На западе Основного Материка ему удалось выяснить следующее.

Рост колонистов с Планеты 10 и местных жителей начал увеличиваться. Это не было для меня неожиданностью, поскольку ломби за тысячу лет стали выше примерно на Р-пядь.

Другая новость заключалась в том, что, хотя срок жизни первых колонистов был значительно короче, чем у их предков, впоследствии продолжительность жизни колонистов и местных жителей начала расти. Это тоже не удивило меня, поскольку продолжительность жизни ломби изменялась подобным образом.

Однако Хоппе рассказал и еще кое-что, чему мы не могли поверить, хотя он уверял нас, что говорит правду.

Он утверждал, что колонисты живут отдельно от аборигенов. Их поселения представляют собой не укрытия, как попало выстроенные из подручных материалов, а настоящие дома, хотя и не такие совершенные, как в городах Колонии 10. Аборигены достигли стадии развития, которую и мы, и Канопус часто встречали на разных планетах, – они только-только начали превращаться из животных в людей, научились пользоваться огнем, укрываться в пещерах и строить жилища из ветвей и травы, иногда прикрывая свое тело листьями или шкурами. Но при этом, сказал Хоппе, они живут в хорошо обустроенных поселениях, расположенных в продуманных местах, а колонисты обучают их разнообразным ремеслам. Колонисты не находились при аборигенах неотлучно, а посещали их время от времени и делились с ними разного рода информацией. Они периодически навещали своих подопечных, чтобы проверить, усвоили ли те полученные знания. Попыток поработить местное население не предпринималось. Ни разу. Хоппе клялся, что говорит правду.

Выяснив все это, он уговорил аборигенов позволить ему вернуться на Северный Изолированный Континент. Они были достаточно добродушными созданиями и не пытались угрожать Хоппе или причинить вред. Оказавшись на материке, он понял, что аборигены не согласятся расстаться с ним навсегда, и потихоньку сбежал однажды ночью. Он двинулся на юг, где ему удалось увидеть поселения ломби. Те встретили чужеземца весьма приветливо. Я была рада узнать, что Канопус не стал создавать собственные колонии на СИК. В случае претензий со стороны Канопуса я решила заявить, что ломби сбежали в ходе одного из наших экспериментов, – и это была чистая правда.

Я не поверила рассказам Хоппе об отношениях колонистов и аборигенов. Хотя канопианцы и любили рассуждать о планах осмотрительного, контролируемого, научно обоснованного развития – так называемом «симбиозе», – эти рассуждения шли вразрез с моим личным опытом.

Хоппе считал, что он выполнил мое поручение, и был прав. Он вернулся на север, где присмотрел для себя место в одном из поселений. С тех пор я о нем не слышала. Продолжительность жизни людей с Планеты 22 невелика, и рассчитывать на то, что я увижу его вновь, не приходилось.

Однако рассказы Хоппе о том, что происходит на севере, возбудили мое любопытство. В этот период мы с Канопусом часто проводили совместные конференции на разных планетах – несколько раз это происходило на Планете 10, – но я считала, что информацию, которую нам предоставляют, нельзя считать исчерпывающей. Когда канопианцы рассказывали о стремительных темпах реализации своих планов, я не верила их словам. Мыпривыкли преувеличивать свои успехи и скрывать неудачи и считали, что Канопус поступает так же.

Мысли об это не давали мне покоя. Когда с Первого Южного Континента к нам в очередной раз прибыл транспортный корабль, я обратилась к начальнику службы доставки и попросила выделить мне небольшое космическое судно, вроде тех, что поддерживали связь между агротехническими станциями ПЮК. Я хотела осмотреть Основной Материк суши и убедиться, что канопианские колонисты и аборигены живут в разных поселениях, поодаль друг от друга. Это было рискованное предприятие. Меня не пугали репрессалии со стороны Канопуса – едва ли он бы пошел на подобные меры, – и все же такой шаг был явным нарушением наших договоренностей. Однако я решила, что в поселениях на периферии Основного Материка наверняка не представляют, как выглядят наши летательные аппараты, поскольку канопианцы старались бывать на Роанде как можно реже. Кроме того, чтобы разглядеть наши корабли, нужен был наметанный глаз, – они летали с огромной скоростью и были изготовлены из материалов, которые делали их почти неразличимыми в небе.

Я провела намеченное расследование. Экипаж корабля не просто облетел поселения, но и совершил посадку, чтобы понаблюдать за аборигенами и колонистами издали. Судя по всему, Хоппе не обманул нас. Колонисты не эксплуатировали аборигенов. Я подумала было, что аборигены оказались слишком отсталыми, чтобы выполнять порученную работу, но наши разведчики рассказывали совсем другое. Со времен визита Хоппе к аборигенам прошло сто лет, и было видно, что с тех пор уровень интеллекта аборигенов повысился еще больше, и они уверенно использовали навыки, которые приобрели с помощью колонистов.

Я крепко призадумалась. Оглядываясь назад, я должна была верить хотя бы самой себе. Но я решила, что стремительное развитие аборигенов объясняется особенностями атмосферы Роанды. И что мы зря остановили свой выбор на обитателях Планете 22 и ломби. Нам просто не повезло, – эти виды оказались невосприимчивыми к специфическому воздействию здешних условий. Когда, облетев агротехнические станции, транспортный корабль вернулся назад, я подробно расспросила экипаж о том, что происходит с персоналом этих станций. Там работали люди из разных колоний Сирианской империи. Однако было незаметно, чтобы с кем-либо из них происходили изменения эволюционного характера позитивного или негативного свойства.

Тогда я решила, что, должно быть, благотворное влияние на развитие видов оказывают лишь северные территории. Наверняка Канопус скрыл от нас эту информацию, чтобы мы не возмущались, что он забрал лучшие земли себе.

Разозлившись, я приняла решение.

Следует напомнить, что на Втором Южном Континенте не было местных видов обезьян, а те, что обитали на ПЮК, оказались некрупными, и им было еще очень далеко до хождения на задних конечностях. Некоторое время мы успешно использовали ломби и обитателей Планеты 22, однако и те и другие были столь низкорослы, что по нашим меркам относились к карликам. Я принялась за исследование всех рас в империи, но потом решила, что это слишком хлопотное дело. Я приказала одной из групп оперативной связи провести рекогносцировку северо-западного побережья Основного Материка, а затем направила туда большегрузный корабль, чтобы похитить общину аборигенов в полном составе. Разумеется, это было сделано втайне от колонистов, которые их обучали. Поскольку наши корабли были практически невидимы, колонисты могли доложить Канопусу лишь о том, что аборигены исчезли, – возможно, попросту решили сбежать, поскольку им надоело, что их опекают. В итоге мне доставили общину аборигенов, которая состояла из семидесяти человек – мужчин, женщин и детей. Обращались с ними мягко и доброжелательно. Мы поселили их не на равнине, где когда-то жили ломби, – она была слишком велика и могла пригодиться для других целей, – а на лесистом плато неподалеку от Главного управления. У нас не было причин скрывать от них свое присутствие – данный эксперимент был не похож на тот, участниками которого были ломби. Аборигены сразу выстроили для себя жилища, используя довольно прогрессивную технологию – глиняные кирпичи, обожженные на солнце, – и покрыли дома крышами из тростника. Они не проявляли ни малейшего беспокойства из-за внезапной перемены в их жизни, напротив, держались чрезвычайно дружелюбно и – благодаря опыту общения с канопианскими колонистами – были готовы учиться. Но хотя я, подражая канопианцам, запретила использовать их в качестве прислуги или рабочей силы, я не позволяла и превращать их в домашних любимцев, в том числе впускать в наши жилища или обучать новым навыкам, поскольку считала, что эти люди еще не готовы применять знания, которые уже получили. К примеру, вновь прибывшие имели теоретические представления о выращивании зерновых и клубневых растений, которые можно употреблять в пищу, и о скотоводстве, которое позволяет обеспечить племя молоком и мясом, но оказались небрежны и беззаботны и по ряду признаков были пока не готовы заниматься сельским хозяйством. Поскольку на севере колонисты жили на отдалении от аборигенов и их контакты были редки, я решила последовать примеру канопианцев и не досаждать аборигенам мелочной опекой. В этот период аборигены были чуть ниже, чем мы сами. Их средний рост составлял семь – восемь Р-футов. Они полностью освоили прямохождение, никогда не передвигались на четырех конечностях, содержали свои жилища в чистоте, питались мясом, овощами и фруктами и умели доить оленей.