Текст книги "Сириус экспериментирует"

Автор книги: Дорис Лессинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

И мы никак не ожидали, что не только на Сириусе, но и в колониях люди будут страдать от депрессии и отчаяния. Мы не понимали, что любому существу в Галактике нужна цель, к которой он будет стремиться, пытаясь превзойти самого себя. Если тебе говорят, что работать не нужно и стремиться больше не к чему, тебе остается лишь одно – потреблять, а это равносильно смертному приговору. Лидеры, добившиеся блестящих успехов, даровали свободу миллионам несчастных – свободу от нужды, от страха, от необходимости прилагать усилия,– и последствием этого были все признаки массового психоза, от бессмысленной жестокости до эпидемии беспричинных неврозов. Данный период, известный на Сириусе как Смутное Время, широко освещается в соответствующих источниках, поэтому я остановлюсь лишь на тех аспектах, которые имеют непосредственное отношение к нашей теме. Прежде всего, нужно упомянуть феномен «вымышленной полезности». Когда причина массовых недомоганий стала понятна, было предпринято немало попыток справиться с ситуацией. Работу, которую могли выполнять машины и технические приспособления, зачастую поручали людям, страдавшим от безделья. Приведу лишь один пример. Производство и поставки пищи и хозяйственных товаров были полностью автоматизированы, и все самые популярные продукты, потреблявшиеся на территории империи, были сосредоточены на огромных складах, каждый из которых обеспечивал миллионы жителей при полном отсутствии обслуживающего персонала. Эти склады были расформированы, а им на смену пришли мелкие поставщики, зачастую узкой специализации, и в результате миллиарды тех, кто стал работать в этой искусственно созданной отрасли, стали заметно счастливее своих многочисленных собратьев, страдающих от безделья. Но это продолжалось недолго. Мы обнаружили новую закономерность. Оказалось, что, если для оказания услуги, выполнения задачи или удовлетворения потребности существует определенная технология, которая не используется из гуманитарных или иных соображений социального характера, люди быстро перестают получать удовлетворение от своей работы. Все они знают,что, даже если внедрение соответствующей технологии отложено – а порой они принимают такое решение сознательно, пытаясь обмануть самих себя, – их труд, их жизньне имеют подлинной цели. И рано или поздно они начнут страдать теми же недугами, что и прочее население. Это не означает, что мы наотрез отказались от концепции «вымышленной полезности». Данный подход применялся и применяется до сих пор в отдельных контролируемых зонах, в частности, в оздоровительных целях. Далее я коротко расскажу об экспериментах такого рода.

Другой приметой Смутного Времени были так называемые «забавы богачей». В основном такие «забавы» представляли собой неквалифицированный сельскохозяйственный труд. Многие зажиточные граждане приобрели землю, на которой занимались земледелием по старинке. Миллионы людей в колониях отказались от отдыха и развлечений, чтобы вернуться в далекое прошлое и всей семьей обрабатывать иногда совсем крохотный клочок земли, полностью обеспечивая себя всем необходимым. Разумеется, при случае они использовали и отдельные достижения технического прогресса. Примером для подражания служило хозяйство древних времен, когда люди, животные и растения сосуществовали в тесной связи друг с другом. Некоторые «фермеры» не продавали плоды своих трудов, но потребляли все, что было выращено, сами. Другим удавалось не только наладить торговлю с соседями, но и поставлять свою продукцию в города, где она пользовалась огромным спросом – опять же, среди состоятельных слоев населения. Не стоит и говорить, что подобных «отщепенцев» громко осуждали и что им завидовали. В то время казалось, что во всей империи не найдется никого, кто не мечтал бы обзавестись собственным клочком земли, пусть даже преступными средствами, и вернуться к примитивному производству. Этот период породил богатейшую и довольно любопытную литературу. В период апогея это модное увлечение не ограничивалось отдельными регионами, оно распространялось стремительно, как пожар, и порой ажиотаж доходил до того, что целые планеты захватывались с одной-единственной целью. Колонии 19 и 22 на несколько тысячелетий превратились в настоящий сельскохозяйственный рай. Здесь не было ни одного города, а деревням не позволяли разрастаться за пределы рыночной площади, где происходил обмен товарами. Возникли массовые, в основном молодежные движения, участники которых стремились перебраться на подобные планеты или захватить новые. Такие движения имели все признаки «религий», от которых Роанда страдала в период упадка. Людям казалось, что, если «жить просто» и «вернуться к природе», можно решить все проблемы. Но и этот этап миновал, когда стало очевидно, что ухищрения такого рода не утоляют внутреннего стремления выйти за установленные пределы как в личном, так и в социальном плане. Подобные фермы и подобные идеи все еще существуют, но все давным-давно убедились, что это не более чем жалкие попытки вернуться в прошлое.

В то время всем стало ясно, что необходимо резко сократить численность населения. Об этом свидетельствуют вопросы, которые нас тогда занимали. Разве мы не говорили, что условия жизни в империи всецело определяются экономическими факторами? Что судить о жизни следует исключительно по уровню технических достижений? Понятно, что при таком подходе численность населения и его образ жизни зависят в первую очередь от экономических факторов. Голод, наводнения, болезни исчезли, а на смену им пришли технический прогресс и его последствия. При этом нам твердили, что ничего не изменилось. Отпала необходимость терзаться вопросами о смысле жизни, ценности человеческой личности и тому подобном. Предавались ли мы мучительным размышлениям о последствиях стихийных бедствий? Да. Пошло ли это нам на пользу? Нет. Тогда зачем истязать себя из-за факторов, над которыми мы не властны так же, как не властны над силами природы?

Однако в этом-то и была самая соль. Достигнув высот технического прогресса, мы вообразили, что способны контролировать ситуацию и делать выбор. Мы думали, что научились обуздывать хаос, предотвращать случайную смерть и сознательно управлять миром.

Однако каким бы взвешенным и осмотрительным ни было наше решение сократить численность населения, сказать про него – таков был наш выбор– значит покривить душой. Пойти на это нас вынудил экономический рост.

На протяжении всего Смутного Времени, когда мы активно занимались повсеместным сокращением численности населения, дебаты на данную тему не прекращались. Эти споры в той или иной форме ведутся до сих пор.

Таким образом, технологические достижения дали понять нам и другим империям, что решение о том, родиться человеку или нет, зависит от наличия работы. Или ее отсутствия. А если работы не будет? Придется ли нам отказать в праве на жизнь еще большему количеству людей? Безусловно, это было нелепостью, абсурдом. Нам были нужны специалисты по сельскому хозяйству, без которых мы никогда не сможем обойтись. Нам были необходимы специалисты по производству синтетических материалов, пищевых продуктов и хозяйственных товаров. Нам требовалось некоторое количество квалифицированных рабочих и совсем немного административного и управленческого персонала. По предварительным оценкам, чтобы удовлетворить потребности Сириуса, нам бы вполне хватило полмиллиона человек. При этом на пике численности население нашей планеты составляло два миллиарда.

Нам следовало понять и признать, что мы не властны над тем, что творим. И что наши социальные программы всегда были результатом компромиссов, уступок или попыток примирить противоборствующие силы. У нас не было выбора, если в данном случае вообще можно говорить о «выборе».

Понимание этого далось нашему руководству нелегко и вызвало у многих должностных лиц депрессии и психические расстройства.

Сокращение численности населения на всех наших планетах осуществлялось при тщательном соблюдении мер предосторожности. Философские же аспекты данной проблемы были временно отданы на откуп интеллигенции.

Мероприятия по сокращению численности населения растянулись на весьма длительный период. При этом масса людей не знала, чем им заняться, и приходилось придумывать для них работу. Этот факт очень важен в свете того, о чем пойдет речь далее.

Между тем повсюду наблюдались странные коллизии.

Мы – я имею в виду не только жителей Сириуса, но и население колоний – считали, что достигли такого уровня развития, который не позволяет людям браться за определенные виды работ.

Я не буду перечислять те виды тяжелого физического труда, которые до сих пор нельзя было перепоручить машинам.

Заставить людей выполнять такую работу можно было только силой. В добрые старые времена, когда мы легко преодолевали любые препятствия, один за другим упраздняя различные виды неприятной, унизительной работы – именно так мы о ней отзывались, – пропаганда настраивала умы людей соответствующим образом. Когда же власти дали задний ход и были готовы внести поправки в свою позицию, было слишком поздно. Умелому руководителю нетрудно изменить образ мышления населения, но сделать это быстро и при этом избежать каких бы то ни было социальных потрясений невозможно. Сложилась парадоксальная ситуация – нас окружали сотни миллионов «лишних» людей, но мы не могли найти нескольких чернорабочих.

Высокий уровень развития не позволял нам прибегнуть к силе: здесь мы следовали путем, который открыл для нас Канопус. Я имею в виду принудительный труд большого количества людей, выполняющих неприятную работу. Это не мешало нам мобилизовать население для выполнения задач, которые все считали интересными – например, для работы в аппарате Колониальной Службы. Но наши принципы не позволяли нам просто собрать столько людей, сколько требовалось для работы на стройках, в шахтах и каменоломнях, и превратить их в заключенных, которые выполняют грязную работу для общества.

Выше я лишь мельком упомянула о стремлении Сириуса завоевать космическое пространство. Однако именно эта задача была нашей основной целью и важнейшим стимулом технического развития империи.

С самого начала в нашем распоряжении имелась стратегия, позволяющая преодолеть кризис. Для этого следовало, наращивая космический флот и численность персонала, занятого освоением космоса, воплощать в жизнь планы завоевания других планет. Ситуация все время менялась, и нельзя сказать, что мы варились в собственном соку. Впрочем, нам приходилось учитывать и определенные сдерживающие факторы: война с Канопусом тоже началась из-за того, что мы безудержно рвались дальше в космос. Эта война разорила империю и привела к гибели огромного количества людей, и тем самым решила ряд проблем или помогла отложить их решение. Теперь я говорю об этом спокойно, не давая воли чувствам, – мы не собирались избавляться от избытка населения таким путем, но нужный результат был налицо. Мы не планировали превращать в руины целые планеты – ведь на их восстановление требовалось немало сил, – но дело закончилось именно этим. Таковы были факты.Однако продуктивность и ресурсы нашей империи позволили быстро и почти безболезненно – в масштабах долгосрочной перспективы – ликвидировать последствия причиненного ущерба. Война дала нам урок: мы не вправе посягать на канопианские территории. Некоторые части Галактики были для нас под запретом. Количество планет, доступных при нашем уровне технического развития, было ограничено – все эти планеты мы уже завоевали или успели обследовать. Чтобы продолжать завоевание Галактики, нам требовалось усовершенствовать космическую технологию. Именно это и произошло в дальнейшем, но мой рассказ не об этом. Я останавливаюсь лишь на тех аспектах, которые позволяют представить общую ситуацию – глубокий, затяжной кризис, вызванный техническим прогрессом, и политику космической экспансии как стратегию его преодоления.

Такая вот сложилась историческая обстановка в тот период, когда мы проводили исследования на Роанде, – разумеется, последняя была лишь одной из целого ряда планет, которые использовались подобным образом.

По большей части биосоциологические эксперименты представляют собой наблюдения за естественным ходом развития. Однако по не зависящим от нас обстоятельствам самый первый эксперимент на Роанде стал исключением из этого правила. Он относился к категории исследований, в ходе которых испытуемых помещают в новые условия и наблюдают за последующими изменениями.

Эксперимент с ломби имел для Роанды далеко идущие последствия, и поэтому я начну именно с него.

Эксперимент с ломби и другие исследования

Колонию 23 нужно было подготовить к прибытию Мыслителей… В этой фразе читатель может почувствовать иронию, однако в мои намерения не входит подробно останавливаться на социальных конфликтах тех давних времен. Очень многие не одобряли идею создания планеты, которая выполняет одну-единственную функцию, но это не повлияло на результат. Колония 23 была засушливой планетой с бесплодными песчаными почвами, сплошь покрытая скалами и потухшими вулканами. Мы давно научились существовать на подобных планетах. Мы создавали автономные структуры с собственным климатом и атмосферой. Впоследствии подобные социумы практически не нуждались в поддержке извне. Съедобные растения выращивались с помощью гидропоники и прочих методов, хотя, надо сказать, последние имели определенные недостатки. В частности, они не позволяли получить достаточное количество зерновых. Были и другие продукты питания, наладить производство которых в подобных условиях не удавалось. Кроме того, было установлено, что, хотя растения, выращенные на воде, годятся для поддержания жизни, в них не хватает элемента, который мы выделили значительно позднее. Впрочем, по этой теме было достаточно публикаций, не имеющих отношения к нашей истории. Поскольку Колония 23 находилась недалеко от чрезвычайно плодородной Роанды, мы решили, что нет смысла переводить ее на внутреннее обеспечение продовольствием. Поэтому здесь не планировалось возводить столь же грандиозные сооружения, как на других планетах такого типа, и все же они были достаточно заметными, чтобы сверху, из космического корабля, казалось, что земля сплошь покрыта серебристыми сверкающими пузырями, – так выглядели купола, которые позволяли создать искусственную атмосферу.

Для строительства требовалось много рабочих. Им предстояло заниматься не только сборкой куполов – модульные элементы для них производились в Колонии 3, которая специализировалась на изготовлении продукции такого рода, – но и расчисткой территории, а при столь неровном рельефе и каменистой почве это была весьма трудоемкая задача, требующая использования разнообразного оборудования. При этом, как я уже говорила, наше многочисленное и пестрое население привыкло считать, что подобная работа не для него, и ни за что не согласилось бы выполнять ее.

Эксперимент с ломби был тесно связан с самой серьезной проблемой нашей империи. Она заключалась в следующем: как только мы создавали колонию на новой, уже обитаемой планете, аборигены, даже если они своем развитии ненамного опережали обезьян, приходили к выводу, что их лишают заслуженныхпривилегий, на которые они вправе претендовать. Мы наблюдали эти метаморфозы вновь и вновь. Как только на очередной планете появлялась наша администрация, ее жителям, даже если они были форменными дикарями, очень быстро становилось ясно, что процесс стремительного социального развития начался. Он принимал самые разные формы и зачастую приводил к восстаниям и мятежам. Поначалу, еще не понимая причин происходящего, мы были вынуждены подавлять беспорядки силой. Тогда мы считали, что аборигены начинают бороться за свои права из зависти, поскольку видят в нас соперников, так что их поведение вызывало у нас неприязнь. Лишь позднее мы поняли, что имеем дело с фактором роста, который сопутствует духовному развитию любого человека. Дело было вовсе не в желании «иметь хорошие вещи, которые есть у них»,а в развитии, которое невозможно остановить. Вскоре мы пришли к выводу, что, создавая колонии на самых диких планетах в надежде использовать местное население для решения проблем Сирианской империи, следует быть готовыми к тому, что не успеем мы и глазом моргнуть, как эти варвары начнут требовать – и могут беспрепятственно получить – все блага, которыми пользуемся мы сами. Наша империя превратилась в механизм, стимулирующий движение огромного количества планет, находящихся на разных стадиях развития, к завоеваниям цивилизации. А возможно – и к единообразию, нежелательному и ненужному. Но это уже совсем другой вопрос, хотя и чрезвычайно важный, но не имеющий отношения к нашей теме.

Когда в истории Роанды начался новый этап, мы размышляли о том, почему уже одно наше появление на планете запускает этот странный процесс. Мы считали его крайне нежелательным, поскольку он усложнял нашу работу. Нам требовались люди с разным уровнем развития. У нас уже были миллиарды тех, кто имел доступ к благам технического прогресса. Нам не хотелось открывать и заселять одну за другой планеты, где жили дикие или полудикие племена, лишь для того, чтобы местное население почти сразу превращалось в полноправных привилегированных граждан. Нам требовался резерв трудовых ресурсов для выполнения тяжелой, неприятной работы, не требующей специального обучения.

Незадолго до описываемых событий мы открыли и обследовали Планету 24. Она находилась в солнечной системе, расположенной довольно далеко как от нас, так и от Роанды. Это мешало присоединить ее к Сирианской империи и поддерживать с ней тесную связь. Было понятно, что мы не сможем посещать ее достаточно часто и цели наших визитов будут исключительно деловыми. Однако планета эта была цветущей и плодородной, атмосферные условия оказались весьма благоприятными, а ее обитатели представляли собой довольно распространенный – и удобный в использовании – вид животных. Это были обезьяноподобные существа, которые могли передвигаться как на четырех, так и на двух конечностях. Среди них встречались травоядные и плотоядные. И те и другие были сильны и энергичны. Их голова, плечи и спина были покрыты длинной, но не слишком густой шерстью, а грудь была почти безволосой. Приземистые и коренастые, с мощными плечами и руками, они оказались на редкость низкорослыми – их рост был примерно втрое меньше, чем у обитателей Сириуса. Их социальная организация отличалась разнообразием – одни объединялись в племена и небольшие группы, другие жили семьями и даже в одиночку. Обитатели этой планеты были знакомы с огнем, умели охотиться и начинали осваивать сельское хозяйство. Судя по всему, они отлично приспосабливались к внешним условиям.

Было решено, что для начала наши специалисты наладят с ними отношения, адаптируясь к их манере поведения. Мы решили, что в данном случае не стоит жестко придерживаться сирианских стандартов образа жизни. (Обычно соблюдение этих норм помогало поддерживать дисциплину и позволяло подавать пример местному населению.) Определенные трудности были связаны с физиологическими различиями. Мы отобрали несколько сотрудников Колониальной Службы с Планеты 22, которые благодаря опыту работы в сельском хозяйстве архаического типа были до некоторой степени знакомы с условиями на Планете 24 и по счастливому совпадению оказались невысокими и коренастыми. Им приказали обращаться с ломби, не демонстрируя своего превосходства. Именно эти исследователи занимались сбором информации, которая позволила нам получить представление о ломби.

В этот момент разгорелись споры еще по одному вопросу. Раньше мы забирали с собой столько особей мужского или женского пола, сколько нам требовалось, при этом оставляя детей. Такая практика была признана бесчеловечной. Теперь нам пришлось критически переоценить свою практику в прошлом – использовать недавно завоеванные народы в ущерб их эмоциональному, психическому и физическому здоровью стало невозможно. Размещение на Планете 23, а затем на Роанде целых семей было сопряжено с дополнительными трудностями, однако делало эксперимент более содержательным. Наша фракция в Колониальной Службе одержала победу. Мы внесли компромиссное предложение – стерилизовать часть женщин и, вместо того чтобы набирать равное количество представителей каждого пола, взять две трети особей мужского пола и одну треть женского. У такого подхода были свои преимущества – он позволял избежать неприятных неожиданностей.

Пятьдесят тысяч особей были перемещены на Планету 23, в совершенно новые природные условия, и принялись за сборку куполов. Надо сказать, что эту работу приходится выполнять в тяжелых скафандрах, и снять их можно лишь тогда, когда купол готов. Было довольно любопытно взять животных, которые умеют обжаривать мясо на вертеле, но пока не научились варить его в котле, одеть их в скафандры и посадить в машины космической эры. После непродолжительного обучения они быстро освоили и снаряжение, и оборудование.

Наши специалисты все время были рядом с ломби – ели ту же пищу, что и они, жили в тех же условиях и старались никоим образом не демонстрировать свое превосходство.

Специалистов продолжали набирать в Колонии 22. Это беспокоило остальных сотрудников Колониальной Службы, хотя они понимали, что такой отбор является необходимостью – только обитатели Планеты 22 были похожи на ломби. Участвовать в проведении подобных экспериментов издавна считалось престижным. Их всегда не хватало, чтобы занять нашу вечно протестующую, идеалистически настроенную молодежь. Продолжительность участия в эксперименте была ограничена и составляла шесть Р-месяцев. У таких ограничений было две причины. Во-первых, это позволяло привлечь к участию в работе значительное количество молодежи, а во-вторых, мало кто был в состоянии выдержать более долгий срок. Тот, кто изо дня в день жил жизнью ломби, чувствовал, что деградирует, возвращаясь в прошлое, которое, как мы полагали, для наших планет осталось далеко позади.

В Колонии 23 на ломби не оказывали никакого давления. Какая бы то ни было идеологическая обработка тоже отсутствовала.

Раньше наш подход был таков: мы изучали структуру верований на планете, а затем использовали местных «богов» – независимо от их обличья – в соответствующих целях. К примеру, мы могли бы сказать ломби, что их «боги» хотят, чтобы они отправились на другую планету и выполняли там определенные обязанности. Однако, насколько мы успели понять, ломби еще не достигли той стадии развития, на которой у народа появляется религия.

Мы не говорили им ничего. Какое-то время наши специалисты просто присутствовали среди них на Планете 24 без всяких объяснений – а дать объяснение происходящему было очень непросто – и общались с ними на их примитивном языке. Затем наши космические корабли совершили посадку в Колонии 24 и забрали пятьдесят тысяч особей из разных регионов, чтобы ломби могли сохранить свой социальный уклад. На Планете 23 им сказали, что нужно делать, надели на ломби скафандры и показали, где они должны принимать пищу и отдыхать. Когда были возведены первые купола, их научили пользоваться этими сооружениями. Вся информация носила сугубо утилитарный характер. Атмосфера под куполами строго контролировалась и была приближена к климатическим условиям на их родной планете. Ломби не испытывали никакого физического дискомфорта. Их питание на новом месте было организовано с учетом традиционных предпочтений.

Поскольку ломби тратили все силы на то, чтобы адаптироваться к новому образу жизни, время требовать «высшие ценности» для них еще не наступило. Пока они находились на вполне закономерном этапе развития, яростно соперничая между собой из-за особей женского пола и проявляя умеренную агрессивность.

Период пребывания ломби в Колонии 23 продолжался пять Р-лет. Все это время за ними присматривали специалисты с Планеты 22, которые занимались их обучением. Все эти сотрудники, сменяющие друг друга, жили той же жизнью, что и ломби, и объясняли своим подопечным, что с ними происходит.

Затем всех ломби с Планеты 23 переправили на Первый Южный Континент. Их задача оставалась прежней: создать условия для существования других видов. Но на Роанде не было необходимости возводить купола. Когда ломби прибыли на эту планету и вышли из космического корабля, за ними тайно следили наши наблюдатели.

Атмосфера Роанды очень похожа на атмосферу Колонии 24, но в ней содержится на пять процентов больше кислорода.

Нужно сказать, что, когда эти несчастные создания появились на влажных, заросших травой равнинах, наблюдатели, и я в том числе, почувствовали сильное волнение. На Планете 23 ломби проводили все время – а для них оно, должно быть, тянулось бесконечно – либо под куполами, либо снаружи, работая в неуклюжих скафандрах. Под куполами было небо, но не настоящее, и ломби знали это, поскольку смастерили его своими руками; там имелись растения, но лишь те, что посадили они сами; там была вода, но ее можно было включить или выключить. Теперь ломби стояли на земле, но под ногами у них были не песок и камни, а трава и плодородная почва, а над головой – настоящее небо. Вереницей спускаясь по трапу, они издавали хриплые крики изумления и восторга, потом упали в траву и принялись кататься по ней, после чего стали обниматься и хохотать. Мощные оптические приборы позволяли нам разглядеть выражение их широких, покрытых шерстью лиц, и мы увидели, что по щекам ломби катились слезы. Те, кто живет на нашем родном Сириусе, не умеют плакать, однако это свойственно некоторым видам нашего семейства. Мы не знали, что эти животные способны плакать, поскольку никто из тех, кто работал с ними, не упоминал об этом. А потом они принялись танцевать, медленно и чинно, подняв обезьяньи лица к небесам. Тысячи ломби радовались возвращению… к нормальной жизни? А может быть, им казалось, что они вернулись к себе на родину?

Выяснилось, что это и вправду было так. Ломби считали, что вернулись домой, потому что дома их тоже окружали деревья, синее небо и трава. Там не было громоздких строительных машин и тяжелых скафандров. Некоторое время они не понимали, что это не их родина, а другая планета.

Когда ломби поняли это, у них не оставалось времени предаваться печали.

Мы дали им возможность порадоваться и потанцевать, издавая странное, ритмичное мычание, а когда они насладились свободой, их снова собрали вместе, разделили на группы и отправили работать. Первым делом нужно было вырубить лес, чтобы расчистить место для поселений будущих колонистов, и подготовить участки для посевов и строительства лабораторий. Когда работы в одном месте завершались – поля были расчищены, а лаборатории готовы функционировать, – трудовые ресурсы в полном составе перебрасывались на новый участок, все дальше на юг. После того как ломби перевели на новое место, с Сириуса прилетела первая группа специалистов по сельскому хозяйству. При этом мы строго следили за тем, чтобы ломби не сталкивались с созданиями более развитыми, чем они сами. Конкуренция оказалась столь жесткой, что людей для работы на Роанде пришлось отбирать с помощью жеребьевки – только так можно было избежать обид.

На Первом Южном Континенте было создано десять агротехнических станций. Этого было достаточно, чтобы не только полностью обеспечить Планету 23, но и организовать поставки великолепных и весьма дорогих продуктов на Сириус. Такое обустройство заняло более сотни Р-лет.

Средняя продолжительность жизни ломби составляла двести Р-лет. При перемещении вида на другую планету важно помнить, что изменение условий жизни всегда отражается на ее продолжительности. Мы привыкли к тому, что поначалу этот срок подвержен сильным, неупорядоченным колебаниям, а впоследствии возможны непредвиденные изменения продолжительности жизни. Ломби были не исключением. За первые несколько лет многие из них умерли без видимых причин. (Некоторые этнопсихологи классифицируют смерть такого рода как нарушение адаптации из-за разочарования в жизни.)Однако молодые особи, которые родились позднее, судя по всему, должны были прожить более долгую жизнь. Кроме того, имело место непредвиденное увеличение роста и объема грудной клетки.

Когда ломби завершили работу на Первом Южном Континенте, их не вернули на родную планету.

Это объяснялось тем, что к концу срока их пребывания в Колонии 23 была открыта еще одна планета, похожая на Колонию 24, но расположенная значительно ближе к Сириусу. Количество форм жизни на ней было весьма ограниченным, а эволюция шла очень медленно. Мы решили переселить ломби на эту планету – Колонию 25, – рассчитывая использовать как источник рабочей силы для тяжелого, неквалифицированного труда.

Иными словами, ломби не суждено было вернуться домой.

Но перебросить их на Планету 25 сразу оказалось невозможно, поскольку там планировалось провести ряд краткосрочных экспериментов, и присутствие ломби было нежелательным. Поэтому их временно переправили на Второй Южный Континент и передали на мое попечение.

В течение ста лет на ПЮК они находились в своеобразном социальном вакууме. Им не разрешалось даже мельком увидеть какие-либо атрибуты сирианской культуры. Их продолжали инструктировать – впрочем, все меньше и меньше, потому что ломби оказались способными учениками, – специалисты Колонии 22, которые никогда не позволяли себе демонстрировать свое превосходство. Ломби не объясняли, почему они должны строить агротехнические станции, как не объясняли, что произошло на Планете 23 после того, как они ее покинули, и какая судьба им уготована. Некоторые считали, что ломби не способны ни задавать вопросы, ни понимать ответы на них. Были и те, кто придерживался иного мнения. Принимая к сведению подобные, зачастую противоречивые мнения, мы продолжали придерживаться избранного курса, не реагируя на критику со стороны тех, кто считал подобный эксперимент жестоким.

Мы пристально наблюдали за ломби, ожидая появления знакомых требований – большего, высшего, лучшего, – поскольку одной из целей их переселения на Планету 23, а затем на Роанду было наблюдение за их развитием. Между тем ломби отпустили на свободу в самой благодатной части ЮИК. Все это происходило до «Событий», во время которых угол наклона оси Роанды изменился, а сама планета отдалилась от Солнца. В период, о котором идет речь, на Роанде было значительно теплее, чем сейчас. Условия в южной части континента были просто идеальными, там был настоящий рай – мне до сих пор не доводилось видеть второго столь же благодатного места. Условия здесь походили на те, к которым ломби привыкли на Планете 24, но гораздо лучше. Здесь было не так сыро, а рельеф был более ровный, без крайностей. Ломби выпустили на лесистой плодородной равнине, где протекала полноводная река со множеством притоков. Ломби запретили пересекать установленные границы и полностью предоставили их самим себе. Наблюдатели с Планеты 22 вернулись домой.