Текст книги "Каратели"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

Я повесил трубку, и мы еще некоторое время стояли рядом с будкой. Рабочий с заправочной станции закончил наполнять огромный бак фургона. Теперь бензина должно было хватить на три или четыре сотни миль, самой трудной из которых обещала быть первая миля перед мексиканской границей.

– Я и не подозревала, что стала заложницей, – заявила Кларисса, с укором глядя на меня.

– Раз уж вы поехали со мной, почему не воспользоваться вашим присутствием? Естественно, вы вольны уйти, когда пожелаете. Как вы слышали, дело может оказаться рискованным. Решайтесь. – Я повернулся к Коутису. – Я иду рассчитываться за бензин, держитесь ко мне поближе. Миссис О’Херн, если вы отправляетесь с нами, можете садиться за руль и заводить мотор.

Кларисса заколебалась. Потом ее плечи под желтым вельветом изящного пиджака беспомощно приподнялись и она медленно зашагала в сторону фургона – крупная, но привлекательная молодая женщина. Она была бы совершенно неотразимой, если бы ходила прямо, а не сутулилась, стремясь выглядеть меньше. Я так и не понял, что побудило ее остаться со мной; думаю, она и сама не слишком это понимала. Я отэскортировал Коутиса к кассовой машине, а через несколько минут мы отъехали.

Последовали томительные минуты ожидания. Я сидел на заднем сидении, удерживая под прицелом Коутиса, то и дело поглядывая на часы и мысленно пытаясь поставить себя на место Юлера. В последнем я не слишком преуспел, потому как почти не знал этого человека. Если характером он не уступал Маку, жить мне осталось недолго: Мак никому не позволяет разыгрывать спектакль с взятием заложников, и нам тоже даны на этот счет соответствующие указания. Нельзя сказать, чтобы я испытывал особую гордость от содеянного. Подобные истории всегда дурно пахнут. Меня оправдывало лишь то, что один из заложников согласился на свою роль добровольно, а второй не заслуживал снисхождения с моей стороны, после того, что сделал с моим коллегой. Тем не менее, это представлялось не лучшим способом оказывать давление на человека, пусть даже этим человеком был Эндрю Юлер, и я никогда бы на это не пошел, будь у меня хоть какой-то выбор.

Я в последний раз взглянул на часы – шестьдесят пять минут. Времени у него было достаточно. Так или иначе встречу нам подготовили...

– На следующем перекрестке сверните направо, – обратился я к Клариссе. – Если начнутся неприятности, сразу бросайтесь на пол. А вы, мистер Коутис, держите себя в руках и не пытайтесь доказать, что я свихнулся и у меня ничего не выйдет. Лучше надейтесь, что все-таки выйдет

– За меня не беспокойтесь, – заверил сотрудник БВБ. – Но вы-таки ненормальный. Вам это известно?

Сказано это было весьма смело, причем довольно спокойным голосом. Агент по нашим критериям он был никудышный, но все же не совсем пропащий человек.

Я одарил его улыбкой.

– Все мы слегка помешаны, Коутис. Возможно, когда-нибудь вы обнаружите это и в себе... Миссис О, поезжайте, пожалуйста, в этот тоннель. Теперь сверните направо. Итак, мы вышли на финишную прямую. До места встречи каких-то два квартала. Будем надеяться, мистер Коутис, что ваш шеф высоко ценит своих сотрудников и не станет подвергать опасности вашу жизнь.

Мужчина впереди меня прочистил горло.

– Спросите об этом у него. Вон он.

Мы приближались к пограничному шлагбауму. Рядом с ним стоял мужчина и не сводил с нас глаз. Я тяжело вздохнул и взвел боек револьвера.

– Нет! – поспешно бросил Коутис, заслышав щелчок. – Смотрите, он один. Он показывает, что все в порядке.

Шлагбаум приближался. Действительно, вокруг не было видно никого, кроме застывшей в ожидании фигуры. Я не тешил себя иллюзиями, что расчистить путь, если он и вправду был чист, помогла моя находчивость. За меня постарался Роджер. Когда камикадзе выкрикивает проклятья в изрыгающие пламя стволы пистолетов – это производит сильное впечатление. Недавний пример Роджера, видимо, вынудил Юлера отказаться от мысли помериться силами с еще одним дикарем из команды Мака. Именно на это я и рассчитывал.

Тем не менее, следовало отдать должное этому человеку. Не всякий решится лично выйти навстречу противнику. Ведь судя по телефонному диалогу, он имеет дело с совершенно непредсказуемым безумцем, вбившим себе в голову при первой же возможности отомстить за Роджера, невзирая на последствия. И все-таки Юлер спокойно стоял у шлагбаума, ожидая нашего приближения.

– Остановитесь рядам с ним, – попросил я Клариссу.

– Мэтт, я... меня, кажется, вот-вот вырвет.

– Не вырвет, – заверил я. – Ты большая смелая девочка. Просто слегка перевозбудилась и волнуешься.

– Причем здесь мой рост? – возмутилась она, но уже более спокойным голосом. Коутис молчаливо замер на переднем сиденье рядом с ней.

Фургон подкатился и стал рядом с ожидающим мужчиной. Я не замечал ни малейших признаков засады. На площадке к северу от границы остановился полный детворы пыльный фургон, видимо, возвращающийся после приятной семейной поездки в Мексику. Американский таможенник уже приступил к своим обязанностям. В нашу сторону он даже не глянул. Обычно их совершенно не волнует то, что вывозится из страны – это забота мексиканцев.

Конечно, не исключено, что для меня подготовили ловушку с часовым механизмом – какое-то время назад наделала много шума история с возвращением в Штаты армейскими чинами дезертира, который уже успел пересечь канадскую границу. Возможно, Юлер надеялся, что по пересечении критической линии границы, я, решив, что опасность миновала, ослаблю бдительность, и тогда он захлопнет мышеловку.

Я окинул взглядом раскинувшуюся за шлагбаумом Агуа Приэта. Слева протянулся ряд обшарпанных мелких лавок, cantinas и контор, предлагающих мексиканскую страховку американским туристам. Справа располагалось здание таможенной и эмиграционной службы с небольшой стоянкой. Прямо на виду остановился грузовик, полный мексиканских солдат. Какой-то сержант – на таком расстоянии мне не удалось разглядеть его регалии – стоял неподалеку от шлагбаума, переговариваясь с мужчиной в темном штатском костюме и больших солнцезащитных очках.

Штатский не спеша снял очки и принялся полировать их большим, безупречно белым платком, которым предварительно небрежно встряхнул. Потом повернулся и бросил взгляд в мою сторону.

Я облегченно выдохнул удерживаемый воздух и слегка расслабил руку, сжимающую револьвер. Я знал этого человека. Напрашивалось предположение, что белый цвет платка – традиционный символ доверия, должен был продемонстрировать мне, что к югу от границы я буду в безопасности, и ситуация надежно контролируется умелыми руками сеньора Рамона Солана-Руиса, который однажды спас мне жизнь и теперь при необходимости не замедлит прийти на помощь. Разумеется, я тоже оказывал ему некоторые услуги.

Юлер спокойно ждал. Я опустил разделяющее нас стекло.

– Вы опоздали на десять минут, – сказал он. – Обещали быть через час.

– Я хотел, чтобы вы успели полностью закончить или отменить свои приготовления, – отозвался я.

– Могу вас поздравить, мистер Хелм. Ваша террористическая акция удалась. Вам не станут мешать. – Голос его звучал горько и укоризненно.

Это был человек плотного телосложения, среднего роста, в строгом коричневом костюме и розовой рубашке с темно-красным галстуком. Галстук был достаточно темным, чтобы сойти за консервативный в наших кругах, но рубашка не соответствовала всему остальному. Конечно, есть люди, которым нравится розовый цвет, но судя по тому немногому, что мне было известно об этом человеке, я не ожидал, что он из их числа. Что ж, если цвет рубашки мистера Юлера моя единственная ошибка, это я переживу.

Сквозь его жесткие волнистые черные волосы начала пробиваться седина. Бакенбарды побелели почти полностью, придавая ему вид пожилого заслуженного государственного деятеля. Ничего не выражающее лицо покрывала сеть глубоких морщин – особых морщин, свойственных людям, проводящим большую часть времени в закрытом помещении. Глаза производили странное впечатление. Карие глаза с проблесками нерешительности, не соответствующей образу этого человека, тому его образу, который сложился у меня в сознании, как и розовая рубашка. Ярого крестоносца обычно отличает безоговорочная уверенность в себе. Ему и в голову не придет, что он способен ошибиться. Этот человек явно не так давно пережил сильнейшее потрясение, и я догадывался, когда. Однако, когда он заговорил, в голосе его не было неуверенности.

– Вы прогнивший человек, Хелм, – заявил он. – Мир не намерен больше выносить таких, как вы и ваши дружки. Эта страна не станет отныне потворствовать вашей деятельности, к каким бы методам ни прибегали наши враги. Мы не сможем победить, опускаясь до их уровня.

– Совершенно верно, мистер Юлер, – согласился я. – Когда увижу в следующий раз своего друга Джека Селтера по кличке Роджер, обязательно расскажу, как вы относитесь к убийству, используемому в качестве инструмента государственной политики. Думаю, на него это произведет сильное впечатление.

Странное выражение в глазах Юлера усилилось, и ответил он уже голосом, дрожащим от гнева:

– Этот человек вел себя, как взбесившийся волк! Мы не ожидали... Он вынудил нас применить силу. Мы защищались.

Я насмешливо улыбнулся.

– Примите поздравления от еще одного взбесившегося волка, сэр. Вы растете на глазах. Подобные вещи всегда делаются ради защиты. Вы этого не знали?

Юлер глубоко вздохнул и заговорил уже более спокойным голосом.

– Вы изменник, Хелм. У нас есть доказательства. Попробуйте только показаться на территории Соединенных Штатов. Мы будем ждать.

– Разумеется. Ладно, если мы все обсудили, позвольте откланяться. Я отпущу вашего мальчика сразу, как только мы окажемся в безопасности. Вижу, вы серьезно переживаете за него. Так и засыпали меня вопросами.

Юлер бросил на мужчину на переднем сиденье странный, испуганный взгляд. Казалось, он успел позабыть о существовании Грегори Коутиса. Затем оглядел женщину за рулем.

– А дама? – поинтересовался он. Поскольку вооруженных людей и баррикад поблизости не наблюдалось, а Солана-Руис со своей крошечной армией поджидал сразу по ту сторону границы, заложники, настоящие или мнимые, были мне больше не нужны. Поэтому я решил сразу внести ясность, чтобы в дальнейшем избежать отчаянных попыток спасения жены миллионера с чьей бы то ни было стороны.

– Спросите у нее, – посоветовал я. – Давайте, миссис О’Херн, скажите ему.

Кларисса заколебалась, но потом отчетливо произнесла:

– Человек, которого вы арестовали на основании вымышленных улик, а потом убили, был моим братом, мистер Юлер. Я не заложница и нахожусь здесь по доброй воле. Я намерена и дальше отправиться с мистером Хелмом. Он, по крайней мере, не фарисействует в вопросах насилия.

На мгновение в подвижных глазах Юлера промелькнула искра сильного чувства и то был не просто гнев, вызванный тем, что его провели. Тут за мной остановился потрепанный пикап с мексиканскими номерами. Мгновение спустя водитель нетерпеливо просигналил.

– Hasta lavista, мистер Юлер, – сказал я. – Миссис О’Херн, вы задерживаете движение. Поезжайте вперед, скажите мексиканскому чиновнику у шлагбаума, что мы остановимся на таможне и направляйтесь туда. Это здание по правую сторону. Остановитесь рядом с военным грузовиком.

Последовал короткий промежуток напряженного ожидания, а затем мы оказались в Мексике. Кларисса остановила вездеход на стоянке и устало откинулась на сидении.

– Господи, я чувствую себя как выжатая половая тряпка, – промолвила она, – если вы постоянно зарабатываете себе на жизнь подобным образом, я вам не завидую.

– Знаете, икра тоже поначалу не нравится, – сказал я. – Послушайте, Коутис, не вздумайте выкинуть какую-нибудь глупость. Вы же не хотите умереть после того, как война закончилась...

– Теперь это не понадобится, амиго...

Рамон Солана-Руис приблизился ко мне сзади, когда я осторожно вылезал спиной вперед из машины, сжимая в руке револьвер.

– Теперь он тебе больше не нужен, – сказал он. – Можешь отправить его домой.

Нам предстояло многое сказать друг другу, в том числе и слова благодарности, но все это не предназначалось для ушей сотрудника Юлера.

– Ладно, Коутис, выходите, – окликнул я его. Затем обвел его вокруг вездехода и остановил. – Сейчас вы получите отпускную. Но сначала я хочу перед вами извиниться и предупредить вас.

Коутис с удивлением посмотрел на меня.

– Извиниться?

Я пояснил, тщательно подбирая слова.

– Несмотря на то, что у меня нет никаких причин принимать во внимание ваши чувства, я сожалею, что вынужден был сделать это. Таковы мои извинения. Принимаете?

Он нахмурился и мгновение изучающе разглядывал меня, но не ответил. Наконец, он сказал:

– А предупреждение?

– По пути мы говорили о многих вещах. В том числе, как о важных, так и о не имеющих никакого значения. Возможно, вы спишите все услышанное на общую нереальность происходящего. Это ваше право. Но, возможно, однажды ночью вы проснетесь и задумаетесь над тем, что я вам сказал. Если такое случится и особенно если у вас возникнет желание что-либо по этому поводу предпринять, будьте осторожны. Хотя идея сама по себе не вызывает возражений. Это мой профессиональный совет, который вас ни к чему не обязывает. Ладно, прощайте.

Коутис помедлил, собираясь задать вопрос, потом быстро развернулся и пошел наискосок через улицу туда, где по другую сторону границы его ждал Юлер. Я увидел, как они обменялись рукопожатием. Юлер дружески похлопал Коутиса по плечу, и они вместе направились прочь.

Я вернулся к машине, где Рамон оживленно беседовал с Клариссой О’Херн. Что ж, он всегда умел вести себя с привлекательными женщинами. Как и подавляющее большинство латиноамериканцев.

Глава 9

Я пожал Рамону руку.

– Я опять перед тобой в долгу. Изумительное было зрелище: ты со своими солдатами и носовым платком. Как-нибудь напомни мне купить для тебя cerveza. Но каким образом ты узнал, где меня ждать?

– Мы оговорили это с твоим шефом, – пояснил Рамон. – После вашего сегодняшнего разговора он связался со мной по самым секретным каналам – насколько я понимаю, у вас возникли трения с вашей службой безопасности. – Рамон улыбнулся. – Похоже ваши политические интриги не менее запутаны, чем наши, друг Мэттью. Всегда находится политикан, который рвется к власти за чужой счет. Как бы то ни было, он предупредил меня, что ты заменишь человека, которого мы ждали. И что, возможно, тебе понадобится помощь на границе. Переход в Агуа Пряэта представлялся наиболее для тебя приемлемым. Мы договорились, что если станет известно об изменении твоих планов, твой шеф немедленно поставит меня в известность. Он этого не сделал, и вот я здесь. – Рамон бросил взгляд на Клариссу. – Сеньора рассказала мне, что она сестра Селтера, и что ее брата застрелили при попытке к бегству. Я-то думал, что мы, мексиканцы, обладаем монополией на способ ley-de-fuga избавления от неудобных пленников. Возможно, нам следует предъявить претензии вашему мистеру Юлеру. В любом случае, похоже, ситуация у вас сложилась достаточно серьезная.

– Верно, но в данный момент это не наша с тобой забота, – ответил я. – Предоставим Маку управляться с делами к северу от границы. Нам предстоят дела здесь, в Мексике. Вам что-нибудь известно об этом Эрнимане? И еще я хотел бы связаться с нашим агентом Нормой – Вирджинией Домингуэс.

Рамон покачал головой.

– Боюсь, что пока на оба вопроса ответ отрицательный. Возможно, утром я получу дополнительную информацию.

– Мак просил передать мне что-либо такое, о чем не хотел говорить по прослушиваемой линии?

– Опять нет. Он сказал, что надеется, ты поймешь, какого отношения требует к себе сеньор Эрниман, а прочие необходимые сведения сможешь узнать у меня. – Рамон взглянул на часы. – Увы, мне пора. Предстоит поблагодарить одного офицера за то, что предоставил своих солдат, и проверить кое-кого из своих информаторов. Предлагаю тебе тем временем направиться в Каборку, это в сотне километров к западу от пересечения дорог в Санта Ана. Не спеши, особенно после захода солнца, не забывай, что наши дороги не рассчитаны на быструю езду в темноте. В мотеле «Дель Камино» тебя примут в любое время. Утром я отыщу тебя там, и мы поговорим.

– Разумеется, – сказал я. – Если до того времени будешь разговаривать с Маком, передай, что со мной все в порядке – благодаря тебе. – Я улыбнулся. – Да, и, пожалуйста, скажи, что я приношу свои извинения за вызывающее поведение во время последнего телефонного разговора. Это потребовалось для большей убедительности.

– Обязательно. – Рамон поколебался, бросил взгляд на Клариссу и сказал:

– Не хочу обидеть несчастного мистера Селтера, с которым мне доводилось встречаться всего один раз, но я рад снова работать с тобой, Мэттью. Как ты считаешь: похоже это на былые времена?

Это было мило с его стороны, но отъезжая от границы я понадеялся, что этот визит будет не слишком походить на былые времена, когда мне зачастую приходилось нелегко. Мы миновали грязные улицы Агуа Приэта и вырвались на бетонное шоссе, уходящее на запад.

Неожиданно до меня дошло, что после того, как мы пересекли границу, Кларисса не проронила ни слова. Я оглянулся на нее и увидел в ее глазах странное выражение.

– Что случилось? – спросил я. В голосе Клариссы прозвучало благородное негодование:

– Мэттью Хелм, вы признаете, что все ваши угрозы – груды мертвых тел и ведра крови – были всего лишь искусно разыгранным спектаклем? Вы признаете, что всего лишь блефовали?

– Ничего подобного я не говорил, – заметил я. – С чего вы взяли?

– Вы попросили мистера Солана-Руиса извиниться перед вашим начальником за вызывающее поведение. Сказали, что это потребовалось... для большей убедительности.

– Разумеется, – согласился я. Девушка отлично сыграла свою роль и заслуживала объяснения. – Понимаете, миссис О, передо мной стояли две задачи. Не забывайте, что телефонная линия прослушивалась. Прежде всего, мне следовало вести разговор таким образом, чтобы не навлечь на шефа неприятностей. Никто не должен был заподозрить в нем сообщника сбежавшего изменника. Ему отводилась роль лояльного, рассудительного руководителя, который пытается вразумить дерзкого подчиненного, сорвавшегося с привязи. Юлер не должен был получить дополнительные козыри против него. Полагаю, этот аспект нашей беседы вы вправе назвать спектаклем.

Кларисса заколебалась.

– Стало быть, он не верил, что Джек и та девушка получили взятки за предательство, как это все утверждают? Приятно, наверное, работать на человека, который так верит в вас.

– Верит в нас? – Я пожал плечами. – Или верит в себя. Ведь именно он выбрал нас. Второй задачей было заставить Юлера поверить, что я не блефую. Беда гуманистов-фанатиков, вроде Юлера, в том, что у них довольно своеобразное отношение к смерти. Они уверены, что человек, заявляющий, что он готов умереть, либо блефует, либо сошел с ума. В противном случае Юлер счел бы, что я не решусь осуществить угрозу. И пострадало бы множество людей. Ясно?

Мы пообедали в шахтерском городке Кананеа, который, как и Доуглас, благодаря своим дымам, заметен издалека. Когда мы выходили из ресторана, уже стемнело, и закат превратился в тусклое красное воспоминание над горами к западу, которые нам еще предстояло пересечь. Четыре часа спустя мы подъехали к мотелю «Дель Камино» в Каборке. Кларисса уснула на заднем сидении. Я зевнул, соскользнул с высокого сиденья и направился к дежурной. Нам была забронирована одна комната с двумя кроватями: для сеньора и сеньоры Мэттью Хелм. Не сомневаюсь, что Рамон издевательски усмехался, когда делал заказ. Что ж, могло быть и хуже: он мог заказать двойную кровать.

Я взял ключ, подъехал к двери номера, открыл ее и вернулся к задней дверце фургона. День выдался трудный и миссис Оскар О’Херн спала так крепко, что даже не пошевелилась, когда я извлек ее из машины, отнес в номер и опустил на ближайшую кровать. Я совершил еще один поход к машине за ее сумочкой и свернутым пиджаком, который она использовала вместо подушки. Вернувшись, увидел, что она свернулась на кровати, как большой усталый ребенок.

В результате я оказался перед тонкой моральной проблемой. Если я позволю ей провести ночь в одежде, поскольку другой у нее не имеется, утром она меня возненавидит. С другой стороны, она не меньше возненавидит меня в случае, если я попытаюсь ее раздеть. Поскольку оба варианта сулили поражения, я пошел по пути наименьшего сопротивления; снял с нее туфли и накрыл покрывалом. Потом сбросил свою одежду и рухнул во вторую кровать. Стыдно признать, поскольку это подрывает мой мужской престиж, но присутствие рядом привлекательной женщины ничуть не помешало мне выспаться. У меня тоже выдался трудный день.

Когда я проснулся, в окна светило солнце, а в дверь стучал Рамон.