Текст книги "Каратели"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Дональд Гамильтон
Каратели

Глава 1

Я неожиданно стал богат, и мне это не нравилось.

Я стоял в сверкающем современном вестибюле банка «Нью-Мексико Нэшнл» в моем родном городе Санта-Фе, – хотя назвать его родным можно лишь постольку, поскольку это применимо к человеку моей профессии. Точнее говоря, когда-то я жил здесь, а потом наведывался время от времени, потому, как мне нравились эти места.

Я разглядывал два документа, полученные от кассира. Первый являл собою денежный перевод, на имя покорного слуги в пользу «Юго-Восточной Мотор Компани», местного представительства «Шевроле» на сумму восемь тысяч пятьсот семь долларов и сорок два цента в придачу. Даже при нынешней инфляции цена для машины – тем более, что это не роллс-ройс или мерседес, – весьма солидная, но я решил, что могу себе это позволить. Человек без семьи, получающий надбавку за риск и к тому же проводящий большую часть своего времени в командировках на казенный счет, рано или поздно обнаруживает, что накопления растут быстрее, чем он успевает их тратить в короткие периоды отпуска. Помимо этого счета в Санта-Фе у меня имелся еще один в Вашингтоне, округ Колумбия, плюс некоторые традиционные вложения, превратившиеся в довольно внушительную сумму.

Вплоть до сегодняшнего утра мысль об этих деньгах доставляла мне удовольствие. Их существование гарантировало, что (если меня серьезно подстрелят или иным образом искалечат при исполнении служебного долга) не придется голодать, получая пенсию, выделяемую правительством. Теперь мое финансовое положение не внушало мне больше радости. Как я уже сказал, я стал уже богатым. Совершенно неожиданно.

Я перевел взгляд на второй предмет, который вручила мне очаровательная девушка-кассир (явно испанского происхождения) в окошке с надписью «Сбережения»: мою банковскую книжку. Когда я ее отдавал, содержавшейся там суммы как раз хватало на предполагаемую покупку, да еще осталось бы несколько сотен. Однако девушка затратила некоторое время, чтобы откорректировать цифры. Она добавила поступления, накопившиеся со времени моего последнего визита год назад. После чего обнаружила еще один перевод, сделанный на прошлой неделе. В результате чего после выполнения всех арифметических операций вместо предполагаемого почти нулевого счета выяснилось, что, даже несмотря на солидный расход, я все еще остаюсь гордым обладателем двадцати тысяч шестисот тридцати одного доллара и нескольких центов.

Просто изумительно. Не каждый правительственный служащий может невозбранно откладывать на свой счет по двадцать тысяч. Правда, я их и не откладывал.

Повторяю, я больше года не был в Санта-Фе и никому не поручал перевести на мой счет двадцать кругленьких тысяч... Я немного помедлил у окошка, укладывая в бумажник свидетельство о переводе. Некоторые основания ожидать неприятностей у меня были, но я и представить не мог, что они примут такую форму. Некто явно потрудился устроить для меня золотую мышеловку. Интересно, что мне предлагалось сделать с приманкой? И чем меня предполагается прихлопнуть, когда я это сделаю?

Собственно, ответ на последний вопрос не составлял труда. Образно говоря, никто не станет затрачивать массу сил, и средств на создание антуража, если не рассчитывает на внимание благодарных зрителей. В данном случае – зрителей, занимающих какой-нибудь ответственный пост. Раньше или позже меня ожидает встреча с неким самоуверенным господином со значком на лацкане, которому не терпится узнать подробности о получении мной этого крупного и таинственного перевода, как-то: кто заплатил эти деньги, за что и как я увязываю получение взятки с моими обязанностями по отношению к работодателю – Соединенным Штатам Америки.

Разумеется, это был один из старейших стандартных телевизионных гамбитов, столь же затасканный, как и тот, в котором героя арестовывают по обвинению в убийстве только потому, что он поднял брошенный рядом с телом револьвер и все тут же уверились, что стрелял именно он. Попробуйте поставить себя на его место. Предположим, вы наткнулись на свежий труп. Своего оружия у вас нет. Что вы будете делать? Стоять и ждать, когда вернется убийца и сделает вас жертвой номер два? Или схватите первое попавшееся под руку оружие, не задумываясь об отпечатках пальцев?

Не менее известен и трюк, когда на имя человека, которому предполагается устроить неприятный сюрприз, переводится в банк кругленькая сумма. Причем создается видимость, что получил он ее за некие предосудительные услуги. Трюк этот по-прежнему используют и на него по-прежнему попадаются, хотя любой знакомый банкир пояснит вам, что кто угодно может перевести деньги на счет любого незнакомого человека. Достаточно знать номер счета и располагать соответствующей суммой.

Правда, на данный момент все эти рассуждения не имели особого смысла. Часть моего ума быстро перебирала все возможные варианты, тогда как другая была погружена в созерцание окружающей обстановки и угрюмые размышления о том, как вообще можно работать в таком открытом аквариуме. Лично я нуждаюсь в уединении, чтобы управиться с непростой интеллектуальной задачей по пересчету денег. Я еще раз посмотрел на темноволосую девушку в окошке, и она уже не показалась мне такой привлекательной. Чего можно ожидать от финансового учреждения, в котором сотрудницам дозволяется разгуливать в брюках, да еще с блузкой на выпуск. Ей только щетки не хватает, чтобы переключиться с денег на полы. Ничего удивительного, раздраженно подумал я, что в фирме, которая не обращает внимания на внешний вид своих служащих, кто угодно может зачислить на твой счет свои паршивые деньги.

Покуда никто не проявлял ни малейшего интереса к моей персоне. Но я понимал, что это временное явление. Человек, который вложил в меня двадцать тысяч долларов, не замедлит дать о себе знать...

А тем временем я обдумывал, стоит ли разыграть недалекого невинного простака, во всеуслышание заявить, что понятия не имею о свалившихся на мою голову деньгах, и потребовать, чтобы мой счет откорректировали в обратную сторону, поскольку компьютер явно допустил ошибку и отыскал неправильного Мэттью Л. Хелма.

Такой план обладал определенной привлекательностью. Прежде всего, он не требовал напряженной умственной работы. Далее, я мог бы побеседовать с оператором, который принимал перевод. Однако, прошла уже неделя, так что он или она вряд ли припомнит клиента. Конечно, не исключена возможность, что его появление в банке сопровождалось неким примечательным обстоятельством, которое запечатлелось в памяти оператора. В этом случае почти наверняка выяснится, что деньги внес некий худощавый субъект, значительно выше среднего роста, словом, если задуматься, человек, весьма похожий на меня.

Но, увы, несколько последних месяцев я провел на проклятом ранчо в Аризоне (мы редко опускаем этот эпитет при упоминании о нем), предназначенном для переподготовки и оздоровления моих коллег. Меня слегка беспокоило плечо, причиной чему стали несколько автоматных пуль, полученных при выполнении служебного долга. Дело было в Европе, ежели вас это интересует. Когда же осенью я наконец вернулся на родину, то узнал, что страна, как это ни странно, сможет некоторое время продержаться без моих услуг. Меня приговорили к шестидесяти дням жизни в чистоте и уюте, под чутким наблюдением врачей, с последующим месячным отпуском. Поэтому я в некотором смысле обладал железным алиби. Многочисленные состоящие на службе у правительства профессионалы с безупречной репутацией, которые наблюдали за моей поправкой, могли клятвенно заверить, что на прошлой неделе я не имел ни малейшей возможности положить деньги на свой счет в Санте-Фе или где либо еще. Этому препятствовала лишь незначительная деталь. Официально ранчо не существует. Мы не существуем. Временами я сомневаюсь, существую ли я. И уж вне всяких сомнений, официально не существует моя работа.

Поэтому упомянутым алиби воспользоваться я не мог. Мало обнадеживал и тот факт, что в стране встречаются и другие мужчины ростом шесть футов и четыре дюйма. Нужного человека можно нанять, к тому же существует обувь на высоких каблуках и платформе. По прошествии недели обычный свидетель вряд ли припомнит больше, чем одну примечательную особенность незнакомца, встреченного в течение рабочего дня. Если в памяти отложился рост, оператор скорее всего забыл черты лица. Это ставит меня в уязвимое положение. «Защитник и в самом деле пытается уверить суд, что его изобразил кто-то другой, ха-ха? Что некий неизвестный, как две капли воды похожий на него, возможно, его брат-близнец из Австралии, просто так великодушно одарил его двадцатью тысячами – двадцатью тысячами, дамы и господа! – в то время, как сам он занимался некими таинственными делами, которые не в праве обсуждать, в неком таинственном месте, о котором не волен рассказать? Уверен, что суд сделает собственные выводы...».

Следовало ясно понять, что никто не станет ставить на кон кучу тысячедолларовых фишек, не позаботившись предварительно о надежном прикрытии. Человек, который задумал эту игру, наверняка предусмотрел возможность открытого и честного поведения с моей стороны. Действуя подобным образом, я принимал его условия игры, кем бы он ни был, и в чем бы ни состояла эта игра.

К тому же на данный момент наиболее важным представлялось не впечатление, которое я произведу на гипотетический суд в неопределенном будущем. Сейчас главным было остаться на свободе до тех пор, пока я смогу связаться с Вашингтоном, выяснить, как обстоят дела, и что мне надлежит делать в сложившихся обстоятельствах. Я ощутил, как колебания еще туже затягивают наброшенную на меня петлю, а потому поспешил напомнить себе, что если мне и правда придется обратиться в бега, лишние деньги никак не помешают, а, стало быть, разумно позволить противнику оплатить мои расходы.

– Знаете, мисс, – обратился я к девушке за окошком, – я подумал, что не помешает прихватить немного наличных. Дайте мне, пожалуйста, еще один расходный бланк.

Некоторое время спустя я неспешно и беззаботно вышел из дверей банка. Во всяком случае, я надеялся, что со стороны выгляжу именно так. Десять «кусков» неправедно нажитого богатства – даже в такой близости от Техаса просьба выдать большую сумму привлекла бы нежелательное внимание, – покоились в застегнутом на пуговицу кармане моей рубашки. Поместились они с трудом. Тот, кто производит эти охотничьи рубашки, явно экономит на материале – единственное возможное объяснение таких маленьких карманов. Выйдя на улицу, я оглянулся в поисках «линкольна».

Он был тут как тут. Огромная машина медленно двигалась вокруг Плаца, будто поджидая меня: чья-то частная сверкающая темно-голубая наземная яхта с двумя дверцами и дурацкими глазками, которые вошли нынче в моду вместо угловых окон. Возможно, мне следовало извиниться перед ней, точнее, – перед ее пассажирами. Когда несколько дней назад я впервые заметил ее у себя на хвосте, то сделал поспешные выводы. В мире есть люди, которые относятся ко мне не слишком доброжелательно, и кое-кто из них (или, их правительства) достаточно богат, чтобы приобрести «линкольн-континенталь», но в своем большинстве это прямодушные ребята, не способные на хитроумные уловки. Если кто-либо из них решит, что мной следует заняться, или получит указания на сей счет, он просто попытается меня убить без трюков с банковскими счетами.

Однако, судя по всему, мистер, миссис или мисс «континенталь» проявил или проявила большую изобретательность, если исходить из предположения, что это его или ее рук дело. Нельзя было, конечно, полностью сбрасывать со счетов вероятность того, что организованная в Санта-Фе слежка никак не связана с финансовыми махинациями в том же Санта-Фе. Я не слишком верил в такой вариант, но ничего не следует упускать из виду.

Как вы догадались, мне до сих пор не удавалось рассмотреть пассажиров большой кареты даже настолько, чтобы определить половую принадлежность. Современные экипажи с тонированными стеклами и кондиционерами защищают пассажиров от любопытных глаз, мужчины носят почти такие же длинные волосы, как и женщины, и даже одежду зачастую не различишь. К тому же я избегал уделять им слишком много внимания. Напротив, обнаружив за собой тень, я с головой погрузился в хлопоты по подбору экипировки для специального зимнего охотничьего сезона, который открывался через несколько дней в глухих уголках нашего штата.

Я приобрел одежду, ботинки и ружье, после чего попытался взять напрокат машину с приводом на четыре колеса. Когда найти такую не удалось, махнул рукой и решил купить новую. Собственно говоря, направляясь сюда с ранчо, я сразу подумывал о чем-то вроде зимней вылазки на природу. Несколько месяцев регламентированной жизни как нельзя больше настроили меня побродить где-нибудь в одиночестве. Однако, исходно мои планы не были связаны с охотой – учитывая мою профессию, это напоминало бы пехотинца, расхаживающего с ранцем в свободное время.

Когда же выяснилось, что у меня появилась тень, я припомнил, что читал о предстоящем специальном сезоне и позвонил в соответствующие инстанции, чтобы получить разрешение. Если у кого-то возникнет желание побродить вслед за мной по диким угодьям, известным мне как свои пять пальцев, в течение недели, когда я могу открыто и на полном законном основании носить точное ружье дальнего боя, не имею ничего против. Это предполагало противостояние в известных мне местах и на выгодных мне условиях, но теперь получалось, что я оценил ситуацию совершенно неправильно. Ничего не поделаешь, никто не гарантирован от ошибок.

Я не спеша пересек Плаца, зашел в аптеку и купил большую катушку дюймовой клейкой ленты и кое-что еще. Если мистеру континенталь удастся проведать о моей покупке, ему придется напрячь все свое воображение, пытаясь отгадать, что к чему я собираюсь приклеивать.

Мне припомнилось, что за углом, рядом с заправочной станцией, имеется телефонная будка. Настала пора связаться со штабом. Я зашел в кабинку и набрал Вашингтон, воспользовавшись номером экстренной связи. На этой линии мы обходимся без замысловатых идентификационных шаблонов, предписываемых инструкцией секретному агенту. Часто на них просто нет времени. Вскоре длинный гудок прекратился – за тысячи миль от меня сняли трубку.

– Да? – раздался в трубке обнадеживающе знакомый голос.

– Это Эрик, – сказал я.

– Где ты, Мэтт? – спросил человек, которого мы называем Маком. Под его началом я проработал большую часть своей взрослой жизни.

Я недовольно поморщился, глядя на проезжающие машины. Мак подал мне предостерегающий сигнал, когда в ответ на кличку назвал мое настоящее имя. Следовательно, линия может прослушиваться. Неприятный сюрприз, хотя и не совсем неожиданный. Если даже линия экстренной связи не гарантировала конфиденциальность, значит новости о сложившейся ситуации, какова бы она ни была, достигли Вашингтона, и сотрудники службы Внутренней Безопасности вынюхивают подробности в поисках компромата. Предпочтительно на меня.

– Оставим географию, сэр, – сказал я, поглядывая на часы. – У меня тут небольшие неприятности, как сказали бы наши британские друзья.

– Я в курсе твоих небольших неприятностей, – голос Мака звучал строго. – Потянут тысяч на сорок долларов, не так ли?

Я тихо присвистнул. Значит, кто-то позаботился и о моем вашингтонском счете. Эти люди взялись за дело всерьез.

– Сумма впечатляющая, – отозвался я. – Где вы слышали о ней?

– А ты надеялся удержать это в тайне? – Голос в трубке стал жестким и в то же время укоризненным. – У нас побывал начальник Бюро Внутренней Безопасности Эндрю Юлер, собственной персоной. К его людям поступила определенная информация, и они вышли на две крупные суммы, переведенные на твое имя. Они проследили путь этих денег и в обратном направлении. Мне сказали, что источником их был некий господин, ныне именующий себя Гроэнингом – в наших досье он фигурирует как Гербер или Галик; похоже, он предпочитает первую фамилию, – за которым БВБ вело наблюдение. Его взяли и заставили говорить. Судя по всему, он представляет собой нечто вроде кассира сети шпионов и предателей, протянувшейся на всю страну. Хотя тебе-то это несомненно известно, поскольку ты – один из них.

– В самом деле, сэр?

Я проводил взглядом сверкающий темно-голубой экипаж, неспешно и величественно проследовавший по улице. У него были номера штата Аризона. Машина исчезла за углом.

– Надеюсь, ты проявишь благоразумие, Мэтт, раз уж твоя подрывная деятельность раскрыта, – продолжал Мак. – Не сомневаюсь, что ты слишком умен, чтобы выставлять себя жертвой заговора, как это сделал Роджер, когда его арестовали в Юме несколько дней назад. Ты понимаешь, насколько нелепо это всегда звучит, к тому же полученное мистером Юлером описание человека, который перевел деньги на оба твои счета, слишком сильно напоминает тебя, чтобы можно было отпираться. Кстати, не вздумай последовать примеру Нормы, которая поспешила пересечь мексиканскую границу в Тихуане, что отнюдь не свидетельствует в пользу ее невиновности. Не думаю, чтобы расследование деятельности Эрнимана могло привести ее – да и Роджера тоже – в это пустынное высохшее морское дно, именуемое Большим Юго-Западом. Как тебе, несомненно известно, Эрик, Эрниман проворачивает свои дела исключительно в крупных городах; этот парень специализируется на грязной работе в темных закоулках, помнишь?

– Да, сэр, – ответил я. – Помню.

Мак излагал дальше:

– Равным образом исключена возможность того, что Норма пыталась связаться с мексиканским агентом по долгу службы, поскольку наши связи в здешних местах – помнишь провал своего задания несколько лет назад, того, что было связано с летающими тарелками, подумать только! – еще больше ухудшились и мне категорически запретили все подобные контакты. Нет, и Норма, и Роджер наверняка попросту скрываются среди мексиканцев... Думаю, что не ошибаюсь, называя людей, проживающих в Мексике, мексиканцами, хотя представители той же народности, обитающие по эту сторону границы, требуют, чтобы их считали испанцами. Люди в последнее время стали весьма чувствительно относиться к подобным вещам, не правда ли, Эрик?

– Да, сэр, – подтвердил я, внимательно слушая каждое слово.

– Например, – продолжал Мак, – насколько мне известно, твои предки были шведами, и не думаю, чтобы ты окрысился, если тебя назовут шведом. Один мой знакомый, в жилах которого течет датская кровь, даже доволен, когда его именуют датчанином. В то же время гражданин Японии ужасно злится, если его называют японцем. Большая часть мужского населения Англии именует себя англичанами. Никогда не слыхивал, чтобы гражданин Франции обижался на слово француз. А вот один господин из Китая считает слово «китаец» унизительным. Довольно тяжко разбираться во всех этих веками сложившихся предрассудках, не правда ли, Эрик?

Он отрывисто рассмеялся:

– Конечно, к делу это никак не относится. Прости за старческую болтовню. Речь же у нас о том, что я вынужден настоятельно тебе рекомендовать сдаться мистеру Юлеру или его сотрудникам. Тебе известно, что он всегда был добрым другом нашей организации, и ты можешь рассчитывать на честное отношение с его стороны, которого ты, приходится признать, после своего предательства никак не заслуживаешь...

Я бросил взгляд на секундную стрелку своих часов. Она успела переместиться далеко, возможно, слишком далеко. Пора было вешать трубку и поскорее сматываться отсюда. Хотя, если сотрудники БВБ уже меня засекли, например, из того же «линкольна», это не имело особого значения. Однако, я испытывал сильные сомнения на этот счет. Эндрю Юлер, их начальник, был известен двумя качествами: фанатичным отношением к вопросам морали и невероятной скупостью. Ни один служащий Бюро Внутренней Безопасности не осмелится провести ночь с человеком, с которым не состоит в законном браке; ходили слухи, что даже лишний стакан спиртного или сигарета способны серьезно подпортить карьеру в этом учреждении. Не менее легендарной стала дотошность Юлера в вопросах экономии, а потому представлялось маловероятным, что кто-то из его людей получит для наблюдения «линкольн» там, где можно обойтись и «фольксвагеном».

Я аккуратно повесил трубку на место и глубоко вздохнул, выходя из будки. Можно считать, что пока мне везет. Учитывая стесненные обстоятельства, в которые был поставлен Мак, я получил от него максимально исчерпывающую информацию. На большее трудно было рассчитывать.

– Пожалуйста, садитесь! Быстрее!

Рядом вновь появился «линкольн» из Аризоны, успевший совершить путешествие вокруг квартала. Водителем, который открыл дверцу и сейчас обращался ко мне, оказалась женщина. По меньшей мере, одна маленькая загадка разрешилась...

– Они поджидают вас в гостинице, – бросила она. – Спрашивали о вас у портье. Если вы там появитесь, немедленно арестуют. Пожалуйста, садитесь! Я препятствую движению!

Я не знал ее: несмотря на все усердные старания, пока еще встречаются привлекательные женщины, с которыми я не успел познакомиться. В то же время не знал я ее и с плохой стороны, а роскошное средство передвижения позволяло надеяться, что она вряд ли связана с правительственной службой безопасности или ее непоколебимым шефом. Я нырнул в машину.